Текст книги "Бесполезная-2"

Глава 42. Зашивание ушка

Миша уже начал злиться и был недоволен её поведением, но сохранял невозмутимость. Он взял ампулу и накапал ещё лидокаина на другую марлечку, чистую. Вика уже знала, что он хочет сделать и сразу же сказала:

– Даже не надейся это повторить, лучше отойди от меня.

Ей было так больно, что она уже ничего не хотела: ни ранку обработать, ни ушко зашить.

– Маленькая что-ли? ― с недовольством спросил Миша. ― Убери руки.

Он схватил её за запястье и начал потряхивать за руку.

– Пожалуйста, я, правда, не хочу, ― взмолилась Вика.

– Ну, мало ли, что не хочешь, не надо было выпрыгивать из бочки и рвать своё ухо, ― с недовольством напомнил Миша.

– Ты мучил меня, ― закричала Вика.

– Я бы сам тебя освободил, ― строго сказал Миша и важно добавил: ― через день.

– Ага, когда я бы с голоду умирала.

Миша пригнулся и задержал взгляд на её лице. Но Вика уже привыкла к тому, что он смотрит на неё так, когда хочет сказать, что недоволен ею. И она тоже хотела сказать, что он не напугает её взглядом.

– Можешь даже не смотреть на меня так.

– Значит, ты не сожалеешь, что порвала своё ухо? ― спросил Миша и снова начал потряхивать её руку.

– Нет… не знаю, ― запищала Вика. Но она не сожалела. Была уверена, что если бы не выпрыгнула из бочки, ей было бы ещё хуже. Она бы долго голодала и мучилась, а он бы издевался над ней, насмехался и получал удовольствие.

– Убери руки, ― снова сказал Миша, ― или я сейчас сердиться начну.

– Ты делаешь мне больно, ― пожаловалась Вика.

– Надо.

– Да ты щипаешь меня! ― нервно вскрикнула Вика.

– Ничего я не щипаю, ― возразил Миша, ― не выдумывай. Надо кровь протереть и нормально зашить твоё ухо, иначе так и останешься с двумя язычками вместо мочки.

– Ты нарочно делаешь мне больно, ― пожаловалась Вика, ― решил очередное наказание устроить?

Её бесило то, что он растирал её ухо, а когда она жаловалась на боль, он говорил «не надо было из бочки выпрыгивать». Конечно, она думала, что он нарочно старается сделать ей больно. И неважно, что он растирает её ушко лидокоином. Она об этом даже не думала уже.

Вика смотрела ему в глаза, а сама продолжала ладонями прикрывать своё ухо.

– Сейчас уже не будет больно, ― обещал Миша.

– Я тебе не верю, не трогай меня.

Она вспомнила, какую боль только что пережила и с еще большим упрямством схватилась за своё ухо, а Миша в этот момент уже потерял последнее терпение. Он схватил её за волосы и начал крепко сжимать, заставил её откинуть голову назад.

– Мне что, связать тебя нужно, чтобы обработать твоё ухо? ― нервно спросил Миша.

– А… отпусти! ― закричала Вика. Ее волосы дёргались в произвольных местах, и её голове стало очень больно.

– Убери руки от уха, ― строго повторил Миша, ― или я не знаю, что сейчас с тобой сделаю.

– Пожалуйста, ― пропищала Вика. Его последние слова очень сильно напугали её. Она затаила дыхание и почувствовала слабость во всём теле, начала медленно опускать руку.

– Убирай, убирай руки! Ведёшь себя так, будто я твоё ухо отрезать собрался, ― пожаловался Миша. Как только она опустила руки вниз, он перестал хватать её за волосы. Снова взял в руки влажную марлечку, а второй рукой обхватил её ушко чуть выше мочки и начал осматривать.

– Пожалуйста, не делай так… ― жалобно пропищала Вика.

– Как не делать? Я вообще ничего не делаю, просто смотрю, ― сказал Миша, но уже в этот момент он подводил марлю к её ушку.

– Только не щипай, не щипай, ― истерично пояснила Вика, ― и не надо…

Но она не успела договорить то, что хотела сказать. Миша начал потирать её ушко, и снова делал это грубо, смело растирая её порванное ухо.

– А-а-а… ― протяжно вскрикнула Вика и вскоре поняла, что ей уже не так больно, как было тогда, когда он делал это в первый раз. И при этом она чувствовала, что он неосторожно протирает её ухо, делает это грубо, по-зверски, будто сдирает грязь с какого-то предмета.

– Чего не надо? Ещё как надо, ― возразил Миша. В следующее мгновение от отложил марлю в сторонку и сразу же взял в руки иглу, начал нанизывать на неё нить.

– Нет… нет… я не готова к этому, ― жалобно проговорила Вика.

– Помолчи, ― с недовольством потребовал Миша. Ему уже надоело слушать её глупые визги. К тому же он понял, что обезболивание подействовало. Она ведь не стала пищать, что ей больно, когда он в последний раз протирал её ухо. И он специально это делал грубее, чем в первый раз, чтобы убедиться в том, что обезболивание подействовало. Да и кровь нужно было протереть, наконец-то.

– Но ты же не знаешь, как правильно это делать… ты не доктор, ― пожаловалась Вика.

– Надо зашить красиво. Радуйся, что я вообще это делаю, ― строго сказал Миша. Вика не отводила взгляда от его рук, продолжала волноваться. В скором времени нитку с иглой он начал подводить к её ушку, а Вика нахмурила брови и попыталась отпрянуть назад. Миша снова схватил её за волосы и с близкого расстояния посмотрел в её глаза.

– Так, это ещё что такое? ― с недовольством спросил Миша.

– Просто я боюсь… боюсь, ― запищала Вика.

– Ну, так бойся молча и не двигайся, ― с недовольством сказал Миша. Одной рукой он обхватил её ушко чуть выше ранки и подвёл иглу к мочку её оборванного уха. Вика ощутила острие игры и запищала:

– Нет… нет, только не это…

– Немножко ты всё-равно что-то почувствуешь, ― предупредил её Миша. Он ведь не сделал ей укол, а только протёр её обезболивающим. Он понимал, что лидокоин сработает недостаточно сильно, но знал, что процедура послужит как плацебо для неё. Она будет думать, что её обезболили. И даже если ей станет больно, она будет утешать себя мыслью о том, что её обезболили, и будет терпеть.

– А… ― вскрикнула Вика, как только он вонзил в неё иглу.

– Только не дёргайся сейчас, ― попросил Миша. Он провел иглу под её кожей и начал вытягивать. Нить он взял, естественно, недлинную, приблизительно 10 см. На конец нити сделал обычный узел шариком. Он вытянул нить из её ушка до этого узелка и вонзил иглу на другое место на её мочке, сшивал вместе порванные части её кожи.

– Ай, больно, ― запищала Вика.

– Я же сказал, немного будет больно, просто потерпи.

Вика зажмурилась и тяжело выдохнула и старалась не шевелиться. Миша тем временем уже сделал стежок, и в следующее мгновение она ощутила, что он снова вонзает иглу в её мочку.

– Нет… нет, я этого не выдержу, ― пожаловалась Вика.

– Порвать ухо не боялась, так что терпи теперь, ― строго сказал Миша. Он сделал ещё один стежок и нисколько не медлил. Вика даже отдышаться не успела, и почувствовала, как он снова вонзает иглу в её ушко.

– А… нет, это даже хуже, чем просто дырявить ухо, ― пожаловалась Вика. Миша в ответ усмехнулся:

– Конечно, хуже! Что там дырявить-то? Один раз вонзишь насквозь и готово, а сейчас мне надо вдоль разрыва хорошо прошить твою мочку, иначе не срастётся, как надо, и в следующий раз легко порвётся.

– Нет, я не хочу, чтобы такое снова случилось, ― жалобно проговорила Вика.

– Слушайся меня во всём, и ничего такого больше не будет.

– Обещай, что больше не станешь так приковывать меня? ― попросила Вика. Миша сразу же посмотрел на неё, прищурив глаза.

– Ну, пожалуйста… ты же можешь привязать мою руку в другое место.

– Мы сейчас не будем это обсуждать, но над твоими словами я подумаю, ― ответил Миша, ― может быть, придумаю другое место, куда приковать твою ручку.

Вика сразу же улыбнулась и выдохнула с облегчением. Его слова немного её успокоили.. Миша продолжил сшивать её мочку, делал стежок за стежком, а Вика болезненно стонала:

– А… а…

Она жаловалась на боль, а Миша всё равно старательно сшивал её порванное ухо. Главное, она не дёргалась и не мешала ему делать своё дело. Он больше даже внимания не обращал на её визги, привык уже слушать их, шил и шил. И приблизительно минут через пять дело было сделано.

– Ну всё, снова красавица, ― с ухмылкой сказал Миша. Он отрезал нить и убрал иголку обратно в свою аптечку, предварительно почистив её заспиртованной ваткой. Вика сидела и тяжело дышала с закрытыми глазами. Никак ещё не могла отойти от произошедшего. Конечно же, ей было больно, но всё равно Вика верила в действие обезболивающего препарата. Подумала, что без лидокоина могло бы быть и хуже.

Несмотря на боль и страх, Вика была рада тому, что он решил сшить ей порванное ухо. Это показалось ей проявлением его заботы. И неважно, что он сделал это лишь затем, чтобы в будущем снова иметь возможность приковывать её запястья к ушам. О последнем Вика старалась не думать, а то начинала нервничать и злиться.

Когда Миша уже почти полностью собрал все принадлежности в аптечку, он посмотрел на неё и сказал:

– Мы главное чуть не забыли.

– Что ещё? ― спросила Вика. Указательным пальчиком Миша стукнул по серёжке на её здоровом ушке.

– Надо надеть серьгу, а-то твоя дырочка полностью срастётся.

– Нет… ну… обязательно это делать прямо сейчас? ― жалобно протянула Вика.

– Говорю же, срастётся дырочка и потом будет больнее надевать. Где твоя вторая серьга? ― спросил Миша. Вика нахмурила брови и опустила взгляд, посмотрела на своё запястье. Миша сразу же взял её за руку и погладил браслетик.

– Ты всё-таки не выкинула мой подарок, хотя и собиралась сбежать, ― с довольной улыбкой подметил Миша.

– Наверное потому, что это подарок, ― ответила Вика и ещё сильнее опустила голову, не хотела на него смотреть. А сказала она так только, чтобы подбодрить его своей ложью.

Свободной рукой Миша схватил её за подбородок и заставила откинуть голову назад. Он посмотрел на неё с хитрой улыбкой, а потом пригнулся и поцеловал в губы. Как обычно он проник языком в её ротовую полость, а потом начал игриво поглаживать изнутри её язычок. Вике сразу же стало хорошо. Она расслабилась и позволила себя целовать. А когда их губы разъединились, он сказал:

– Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты портила свои ушки.

Вика взволнованно выдохнула и ничего не хотела ему отвечать, мысленно уже кричала, что это он портит её ушки, а не она сама себе. Вика промолчала, а Миша обеими руками потянулся к её серёжке, которая была прикреплена на её браслет на запястье.

– Нет, не хочу, это будет больно, ― жалобно протянула Вика, уже представляя, как он надевает эту серьгу на её только что пришитое ухо. А ведь у неё такая измученная мочка, сколько раз он вонзил иглу в неё, когда сшивал? Ей даже вспоминать об этом было страшно.

– Не будет больно, обезболивание ещё действует, ― сказал Миша.

– Что-то не особо оно действует, ― пожаловалась Вика, ― мне всё равно было больно.

– Без обезболивания было бы больнее. И хорош плакаться, я же сейчас не шить тебя собираюсь, просто наденем серёжку.

Миша начал отстегивать её серёжку с браслета.

Глава 43. Уединение

Вика понимала, что спорить с Мишей бесполезно. К тому же, он же прав: если он сейчас не наденет серьгу в её ушко, прокол 100% срастётся, а потом придёт делать новый. И это уже точно будет больнее…

На всякий случай он протёр серёжку заспиртованной ваткой, а потом подвел к её ушку. Вика сразу же нахмурилась, а Миша важно сказал:

– Только не дёргайся.

Он аккуратно и медленно надел серёжку на её ушко, и всё же Вике показалось это болезненным. Он ведь прикасался к её прошитой мочке и в основном именно из-за этого ей было больно.

– А… а…. ― покрикивая, простонала Вика, а Миша усмехнулся.

– Ты такая неженка, а из бочки выпрыгнуть не испугалась.

– Ты меня чуть не убил и вёл себя, как маньяк, ― обиженно и нервно сказала Вика. Мало того, что он сделал это с ней, так теперь ещё постоянно насмехается. И всякий раз, когда она вспоминала, как он посадил её в бочку и морил голодом, она злилась и начинала его ненавидеть. Впрочем, сейчас он казался весьма милым и заботливым парнем. И он даже не стал злиться за её слова, простодушно усмехнулся.

– Но ведь я не маньяк, и ты знаешь об этом, ― игриво сказал Миша и стукнул её по носику.

– Хотелось бы мне быть уверенной в этом, ― ответила Вика. Она сразу же закрыла глаза и тяжело выдохнула, явно не хотела на него смотреть. Возможно, стыдилась из-за своих сомнений.

– Я никогда тебя не убью. И не надейся постоянно сидеть в бочке, делами надо заниматься, ― важно сказал Миша и понес аптечку на своё место.

– Можно подумать, что я хотела сидеть в бочке, ― обиженно сказала Вика. Её до жути возмутило то, что он пытается выставить отдыхом её заточение. Он ведь лишил её возможности передвигаться, морил голодом и ещё смеет называть это отдыхом.

– Это был небольшой воспитательный момент. Советую прекратить жаловаться, а то мне уже надоело это, всё время мусолишь одну и ту же тему, как было с деньгами, ― пожаловался Миша.

– Но ты ведь не хотел мне платить, всё время откладывал момент расплаты. Конечно, я подходила в обещанный день и просила деньги.

– Но теперь я тебе заплатил, так что о деньгах тоже помалкивай.

– 2 недели буду помалкивать, ― ответила Вика.

– Месяц, ― громко и строго сказал Миша.

– Да почему месяц? ― возмутилась Вика. ― Зарплату обычно платят каждые две недели.

– Это государство так платит, а я буду платить раз в месяц. И это не обсуждается.

Вика предосудительно помотала головой, но понимала, что спорить с ним бесполезно.

– Я могу теперь пойти к себе? ― спросила Вика. Она взяла в руки две свои заветные купюры, скрутила их в трубочку и крепко сжала в кулачке.

– Куда ты собралась пойти? Ты итак дома, ― сказал Миша.

– Надо курочек покормить,― ответила Вика.

– Ты же собиралась сбежать, стало быть, не нужно курочек кормить, ― язвительно подметил Миша.

– Но раз уж я не уехала, то надо их покормить и яйца собрать.

– Покорми, а потом будешь коз доить.

– Ладно, ― с досадой протянула Вика. Она сразу же подумала, что до жути устала доить его коз. Для неё это очень неприятное занятие. Но с другой стороны, ― он же ведь платит ей. Вика утешала себя мыслью о том, что он всё-таки платит.

Как только Вика получила разрешение уйти, сразу же зашагала к выходу. Миша проводил её до порога, а когда увидел её рюкзак, сказал:

– Сначала верни на место украденные продукты, а то скиснут мои йогурты.

– Хорошо, ― ответила Вика. Она сразу опустила взгляд, но сама улыбнулась. Она подумала, что за свой побег легко отделалась, он ведь не стал сильно её бить. Конечно, пощёчины были болезненные, их было много, но ведь это не удар кулаком. А ещё он заплатил ей денежку за её работу, обещал в будущем давать ещё больше и у них был продолжительный и приятный секс. Вика чувствовала, что может порадоваться.

Вика прошла на участок своей бабушки и неохотно заглянула в курятник, насыпала курам корм, но воду в поилке менять не стала, также она не стала собирать яйца. В принципе, там и собирать то было нечего, потому что сегодня она уже собрала яйца и тоже делала это неохотно. Заставляла себя, потому что собиралась уезжать. Мише этого она, конечно же, не сказала, иначе он бы её не отпустил в бабушкин дом.

Вика до сих пор не могла поверить в то, что осталась жить с Мишей. Как же он поймал её и вернул? Она хотела какое-то время побыть одна и подумать, чувствовала, что всё ещё пребывает в некотором шоке.

Вика зашла домой, закрылась изнутри, попила холодной воды, а потом направилась в свою комнату. В ту самую комнату, где она спала, когда жила со своей бабушкой. Теперь, проживая с Мишей, она частенько скучала по этой комнатке, по своей кроватке и постельному белью, на которой нет никаких посторонних запахов, ― нет запаха потного мужика…

Вика сняла с себя платьице и в одних трусиках запрыгнула под одеяло. Что ей больше всего нравилось в доме у бабушки, ― так это то, что там всегда прохладно. Даже жарким летом у неё прохладно, и Вика не могла понять секрет этого феномена. Возможно, в её доме так прохладно потому, что сейчас там никто не живёт, дом не проветривается, шторы задвинуты. И в этой комнате ей было комфортно лежать под одеялом. Именно поэтому она укрылась, хотя на улице стояла жара под 30.

Вика не собиралась спать, просто хотела полежать в любимой постели. Она приложила кончик одеяла к носику и с некоторой ностальгией вдохнула запах постельного белья. Конечно, бельё было нечистое, ведь они с бабушкой уже давно не занимались стиркой. И всё же ей показалось, что это бельё пахнет свежестью, не то, что постель у Миши… и всё потому, что Миша сильно потеет по ночам и во время секса. И несмотря на то, что она каждую неделю стирает и меняет их постельное бельё, оно кажется вонючим и затхлым. Вика в очередной раз убедилась в том, что хочет жить одна, но ведь она не может бросить Мишу? Вика лежала и думала об этом достаточно долго, а потом услышала стук в дверь.

– Вот чёрт, ну, зачем ты припёрся сюда? ― нервно подумала Вика. Она решила, что это Миша стучится, потому что не может войти. Она неохотно встала, надела своё платье и подошла к двери. Конечно же, спросила:

– Кто там?

– Дед Пихто, ты куда пропала? Коз кто будет доить? ― послышался голос Миши. Вика нервно сжала кулаки, закрыла глаза и тяжело выдохнула. Это его самое частое требование иди коз доить. В такие моменты ей всегда хотелось крикнуть: иди сам дои своих коз. Вика уже даже начала сомневаться в том, что он когда-либо делал это сам. Разок другой он, конечно, может подоить коз, но постоянно и каждый день утром и вечером, это вряд ли. Вика даже подумала, что он пригласил её на работу сразу, как только жена сбежала. Неожиданное ей даже стало интересно, а когда же она всё-таки сбежала от него?

– Да, я иду уже, ― ответила Вика и принялась отворять дверь.

– Курятник разве здесь находится? ― с недовольством спросил Миша. Конечно же, он помнил о том, что она отпросилась, чтобы покормить кур, а сама лежит и дома прохлаждается. Именно так он и подумал, и был прав.

– Просто дома тоже были дела, ― соврала Вика.

– Какие ещё такие дела? Не надо мне врать,― строго сказал Миша. Он схватил её за запястье и потянул наружу. Это показалось ей грубым. Вика нахмурила брови, но сама шагнула к выходу. В такие моменты она чувствовала себя рабыней, а не домработницей. Ей стало обидно и грустно, но жаловаться Вика не стала. Да и Миша перестал тянуть её насильно, как только они вышли за дверь. Она заперла дом бабушки и снова направилась его участок.

Приблизительно час Вика доила его коз, потом покормила кур и уставшей вернулась домой. Естественно, не к себе домой, а к нему. Миша сразу же надавал ей указаний на завтрашний день. Вика слушала его, нахмурив брови, и с недовольством думала, что он снова наваливает её работой. Но её слегка утешало то, что он обещал ей больше денег чем раньше.

Спать легли они в обнимку, а утром их обоих как обычно разбудил его будильник. Миша лениво пробудился и сразу же начал поглаживать и пожимать её груди, а потом на ушко прошептал:

– Пора вставать.

Миша всегда заставляет её вставать вместе с ним, и временами это её обижает. Любой заботливый и любящий парень, наоборот, захочет, чтобы его вторая половинка подольше поспала и отдохнула, а он всегда норовит разбудить её пораньше и отправить работать. В такие моменты она постоянно думает, вот бы рядом с ней был по-настоящему любящий и заботливый мужчина.

Впрочем, когда Вика жаловалась на раннее пробуждение, она быстро вспоминала о том, что между ними всё-таки не такие отношения, какие обычно бывают между влюблёнными. Она ведь живёт с ним как будто его девушка, а сама берёт деньги за помощь в хозяйстве. По сути берёт деньги за то, что готовит еду для них обоих, за то, что прибирает общий мусор и стирает бельё. Ведь по-хорошему она должна это делать бесплатно, а сама дополнительно где-то работать. Должна брать деньги не у своего любимого человека, а должна зарабатывать их на стороне. Но ведь у неё нет такой возможности…

Вика понимала, что неправильно трясти у него деньги, учитывая то, что они живут вместе. Это получается очень даже некрасиво. Когда Вика думала об этом, ей становилось стыдно. Но с другой стороны, он ведь уже привык к тому, что она якобы работает у него. Именно поэтому он смело её грузит всяческими делами. Даже если что-то сделать необязательно, он велит это сделать. При таких обстоятельствах почему бы ей не требовать деньги за свою работу?

Вика неохотно обернулась в сторону Миши и заставила себя улыбнуться.

– Доброе утро, ― сказала Вика, положив ладонь на его талию.

– Как ушко? ― спросил Миша, тоже в ответ улыбнувшись ей.

– Когда не трогаешь, не болит, а так не знаю. Боюсь только, что пойдёт заражение, как было у твоей жены.

– Откуда ты знаешь, что у неё было заражение? ― сразу же спросил Миша.

– Ну, бабушка рассказала, ― стеснительно ответила Вика и тут же отвела от него взгляд.

– Да она постоянно рвала своё ухо. Пришить не успевали и сразу же рвала, ― пожаловался Миша. Он присел и начал сползать на край кровати.

– Ужас… ― протянула Вика, представив эту картину.

– Это даже не мудрено, что у неё пошло заражение, ― сказал Миша.

– А почему она так делала? ― спросила Вика. ― Чтобы ты не приковывал её за уши?

– Я ведь уже говорил, что она была бесстыжей ленивицей, ну абсолютно бесполезной и напрочь отказывалась работать. Надеялась, что я вытерплю её поведение.

– А ты что делал? Постоянно приковывал её за уши? ― спросила Вика. Она уже была уверена, что «да», так и было. Она слушала Мишу, но сама была на стороне его жены. Была уверена в том, что он тоже мучил её. Заставлял постоянно трудиться и нисколько не позволял передохнуть. А сам небось приходил с работы и ложился в кроватку перед телевизором, как делает это при ней. Конечно, его жена не выдерживала его постоянных нападок… отказывалась работать без передышки.