Текст книги "Школа пыток"

Глава 3. Урок

Лена встала лицом в угол, прижалась лбом к стене и тяжело дышала. Вспоминала, что с ней сотворил Аркадий и плакала. А ей говорили, что здесь могут изнасиловать. И говорили, чтобы она не сопротивлялась, если вдруг кто-то начнёт к ней приставать. И вот это произошло.

Лена всегда старалась вести себя послушно, чтобы её не наказывали. И вот она послушно разрешила себя изнасиловать. Ей было так обидно, ведь она даже не сопротивлялась. Сама раздвигала попу, чтобы он вошёл. И когда она думала об этом, вспоминала, хотела плакать всё сильнее и сильнее. И плакала. А ещё чувствовала, что её подмышки начинают чесаться.

Она тянулась рукой то к одной подмышке, то к другой. Пыталась чесать, но через пластырь это было сложно сделать. И потом она начала щипать себя за подмышки. Ей было так больно и неприятно. Она щипала себя, давила ногтями те места, которые сильнее всего чесались, и тяжело дышала. Тяжело и громко. Это даже Михаил услышал, а потом грозно спросил:

– Что ты там шумишь? И повернись лицом к классу. Ты должна слушать, что я рассказываю. Если тебя поставили в угол, это ещё не означает, что лекция для тебя отменяется.

Лена сразу же повернулась лицом к классу и оглядела всех девочек, сидящих за партами. Все они сидели тихо, послушно и все смотрели на Михаила. И он продолжил рассказывать различные истории о том, что было раньше. Рассказал об одном господине, который любил несправедливо наказывать.

– Он всегда сравнивал своих служанок и в блокноте помечал послушных и непослушных. терпеливых и дерзких. Он шёл к себе на кухню и выливал кувшин воды, а потом приглашал новенькую в свои апартаменты. Он знакомился с ней, мило общался и даже строил из себя добряка, а потом просил принести ему воды. Говорил: «иди, сходи на кухню и аккуратно налей из кувшина стакан воды. Только смотри, аккуратно, не опрокинь кувшин». И как вы думаете, что происходило потом?

Несколько девочек подняли свои руки, и Михаил обратился к одной из них:

– Катерина.

– Девушка шла на кухню и понимала, что кувшин с водой уже разлит.

Михаила усмехнулся.

– И как вы думаете, она понимала, что её хотят подставить? Или она подумала, что кто-то из других слуг опрокинул кувшин с водой и умолчал об этом?

Многие сразу же пожали плечами в недоумении, некоторые девочки подняли руки. И он снова обратился к той девочке, у которой уже спрашивал:

– Как ты думаешь, Катерина?

– Мне кажется, у неё даже не было времени подумать. Наверное, она просто испугалась, что её обвинят в том, чего она не делала.

Михаил хитро улыбнулся.

– Всё правильно. Как хорошая служанка поступит?

Некоторые девочки нахмурились и низко опустили голову. Все знали ответ, но озвучить его было так неприятно.

– Ну, Катерина, что скажешь?

– Она должна пойти и сознаться в том, что опрокинула кувшин.

– Но тогда её ждёт наказание, – сказал Михаил.

– Да, но она всё равно должна сознаться, даже если не совершала этого. В этом и заключается правило хорошего воспитания.

– Троя из десяти служанок приходили и жалобно говорили, что они этого не делали. И знаете, что примечательно? Они все знали, как нужно себя вести, но всё равно поступали по-своему. У хитрого господина был свой замысел. Служанок, которые не признавали свою вину, он сразу же отправлял в темницу на целый месяц.

Одна из девочек сразу же подняла руку, и Михаил обратился к ней:

– Зоя.

Зоя встала и спросила:

– А что он делал с теми, кто приходил с повинной?

Михаил хитро улыбнулся.

– Велел им раздеться и порол ремнём до крови.

Лена стояла и внимательно всё это слушала. Несмотря на то, что это ужасное место, а само обучение, – это просто попытка сломать их личность, урок был весьма интересный. Михаил умел рассказывать, умел увлечь. Лена с интересом его слушала, но всё равно продолжала щипать то одну свою подмышку, то другую. Чувствовала, что они у неё чешутся всё сильнее и сильнее. И как это стерпеть, она не представляла. Им объясняли, что место пластыря чесать нельзя.

– Иначе ты только раздразнишь свою кожу, и она будет чесаться ещё сильнее, – сказала ей одна из девчонок. И вот Лена щипала подмышки и убеждалась в этом. Чем сильнее она тревожила подмышки, тем сильнее её кожа раздражалась.

Михаил ещё целый час рассказывал и только потом раздался звонок. Тот самый долгожданный звонок. Все сразу же встали из своих парт и направились к выходу, а Михаил повернулся к ней, скрестил руки у живота и деловито сказал:

– А ты остаёшься.

Лена посмотрела ему в глаза и нахмурилась, но возразить не могла.

– Ты же не думаешь, что отбыла наказание, пока стояла в углу?

– Не думаю, – тихо ответила Лена. Михаил дёрнул головой и сказал:

– Пошли.

И Лена послушно последовала за ним в другой угол класса. Там за партами в самом конце была ещё одна дверь, узенькая и неприметная, а за этой дверью была пыточная комната и так называемые личные апартаменты учителей. За этой дверью Лена увидела кушетку, а рядом с кушеткой стояла каталка с различными медицинскими инструментами: ножницы, иглы, уколы. Всё, что её до чёртиков пугает.

– Что Вы хотите со мной сделать? – взволнованно спросила Лена. Михаил ничего не стал ей объяснять и сразу же строго сказал:

– Раздевайся.

– Полностью? – взволнованно спросила Лена.

– Полностью, – ответил Михаил. Он снова скрестил руки у живота и ждал, когда она подчинится. А Лена начала медленно раздеваться. От страха уже почти дрожала и с ужасом думала, только бы и он её не изнасиловал. Если и он тоже… она даже думать не хотела, что будет, если он тоже её изнасилует.

И всё же она продолжала послушно раздеваться. Медленно-медленно расстёгивала пуговицы своей блузки одну за другой. Потом сняла юбочку. Одежду складывала на нижний край кушетки, но Михаил вытянул указательный палец и направил его в ведро, которое стояло на полу у кушетки.

– Одежду клади туда, потом её подберёшь. На кушетку ляжешь ты.

Сказав это, он отошёл, распахнул двери шкафа и начал доставать оттуда миску, какую-то жидкость в баночке, а ещё взял махровые перчатки. Лена искоса смотрела на него и с волнением думала, что он собирается с ней делать? Для чего всё это берёт?

От волнения она уже забыла, что должна раздеваться. Он подошёл, поставил миску на каталку и начал вытаскивать из неё всё, что принёс.

– Что стоишь? Раздевайся, – приказал Михаил. – Раздевайся и ложись на спину.

Миску он понес к раковине, которая была пристроена в углу пыточной комнаты. Лена с волнением смотрела на то, что он делает, и только мысленно задавалась вопросами: зачем ему миска и зачем он наполняет её водой? А сама послушно продолжила раздеваться. Сняла трусики и бюстгальтер и тоже выкинула их в ведро.

– И носки тоже снимай, – приказал Михаил, уже шагая к ней обратно с миской, которую он наполнил наполовину. Он положил миску на каталку, а потом взял в руки стеклянную баночку и начал её открывать.

– Обычно разбавляют один к тридцати, но я ведь несправедливый мучитель, могу и лишнего капнуть! – ухмыльнулся Михаил. В миску он налил почти треть препарата.

– Что это за жидкость? – нахмурив брови, спросила Лена. Михаил усмехнулся.

– А ты не догадываешься?

– Чесоточная жидкость? – предположила Лена, и Михаил игриво подёргал бровями.

– Не надо, пожалуйста, – жалобно произнесла Лена.

– О-о-о! А вот это ты зря сказала! Ты хорошо слушала мою сегодняшнюю лекцию?

Лена уже присела на кушетку, но прилечь не решалась. Виновато опустила голову и тихо ответила:

– Да, я внимательно слушала.

– Ну, в таком случае ты знаешь, что когда служанка перечит, то её наказывают ещё сильнее.

– Но я не перечу.

– Ты же просишь не наказывать тебя, а это всё равно, что перечить. И ты не ложишься.

Сказав это, он схватил её за волосы и грубо потянул. Насильно пытался уложить её на кушетку.

– А… а… – закричала Лена, исказив лицо в гримасе боли. Одной рукой она потянулась к своей голове, а сама сразу же испуганно начала ложиться.

– Вот видишь, мне приходится всё делать самому.

– Простите, Вы неправильно меня поняли. Я послушная, – взволнованно произнесла Лена. Михаил усмехнулся.

– Сейчас посмотрю, насколько ты послушная. Раздвигай ноги и пятками становись на пол.

Кушетка была довольно узкая и низкая. И теперь Лена поняла, почему. Это для того, чтобы ей было удобно лежать в такой позе.

Михаил вытащил резиновые перчатки, надел их, а потом уже поверх надел махровые. Рядом с кушеткой стояла низенькая табуретка. Он окунул свои махровые перчатки в воду с чесоточным препаратом, легонько отжал их и присел на эту табуретку. Лена уже знала, что он собирается делать. Он ведь велел ей раздвигать ноги. Стало быть, начнёт мазать этим препаратом её промежность. И он точно помажет не только её клитор, как тот господин, которого она мысленно обзывала мерзким извращенцем. Михаил явно задумал что похуже, не зря же он так удобно уселся…

Лена до жути боялась, что он начнёт вставлять пальчики в этих влажных в перчатках прямо в её влагалище. И это будет ужасно. Она же всю ночь будет чесаться. А этот препарат действует долго, очень-очень долго. Она больше суток чесалась в прошлый раз.

Но Лена боялась сказать даже слово против. Сжала губки и тихо замычала:

– М-м-м…

Так хотела умолять его, чтобы он этого не делал. Хотела хотя бы попытаться уговорить его сжалиться, но боялась. Понимала, тогда он ещё сильнее её накажет. У него ведь такие принципы, об этом он преподает.

– Сейчас будет хорошо, – ухмыльнулся Михаил и приложил влажную махровую перчатку к её промежности и начал потирать её клитор массирующими движениями. Второй рукой начал пожимать её грудь.

– М-м-м… – ещё громче замычала Лена и снова сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего. И вот он самый ужасный момент. Он мажет её тело этим препаратом, и она уже осознаёт, что сегодня не уснёт, всю ночь будет чесаться. Мало того, что ей на подмышки наклеили эти чесоточные пластыри, так ещё и это. Он обмазывает её груди и промежность, теребит её клитор и половые губы.

– Сейчас я хорошенько тебя измажу, – язвительно сказал Михаил. В этот момент он схватил её за сосок и начал потряхивать. Сначала схватил нежно, но вскоре начал прямо сжимать её сосок, будто бы пытаясь раздавить. И Лена не выдержала, начала воздержанно вполголоса кричать:

– А-а-а… а…

– Так и не попросишь остановиться? – ухмыльнулся Михаил. В этот момент он ещё сильнее начал сжимать её сосок. Сжимал и прокатывал между пальцами. Оттого, что он сильно давил на её соски во влажных перчатках, из ткани перчаток начала капать вода. Чесоточная жижа капнула на кушетку и затекла за её спину, и Лена слезливо захныкала:

– Эхе… эхе…

Поняла, что теперь её спина тоже будет чесаться, и ей никуда от этого не деться.

– Пожалуйста, – промямлила Лена и покосила взгляд. Смотрела на свой сосок, который он тянет. Ей было так больно и страшно, но она боялась что-либо ему запрещать.

– Да, урок ты не освоила, – язвительно заключил Михаил и проскользнул рукой к другой её груди. Тоже начал пожимать, а потом схватил за сосок и точно так же начал его подёргивать. И что самое ужасное, Лена почувствовала, что он пытается поглаживать область в преддверии её влагалища. И вот уже в следующую секунду он начал вставлять пальцы внутрь.

– А-а-а… а… – закричала Лена от боли и страха.

– Что такое? – язвительно спросил Михаил.

– Пожалуйста, не надо туда, – жалобно взмолилась Лена. Она повернула голову и умоляющим взглядом посмотрела ему в глаза, но Михаил был жестокий и безжалостный, и в ответ только ухмыльнулся.

– Надо, конечно! Это твоё наказание. И это только начало. Ты даже не представляешь, что я с тобой сегодня сделаю.

Сказав это, он ещё глубже вставил в неё средний палец и начал шевелить им. Вроде бы вставил всего лишь один палец, но так как он был в махровых перчатках, он ощущался ей словно полноразмерный член.

– А… а… – крикливо застонала Лена. Смотрела вниз, кричала и тяжело дышала. – Пожалуйста, я же буду чесаться.

– Конечно, будешь! – ухмыльнулся Михаил. Он ещё немного пошевелил пальчиком, а потом начал массировать её анус. И вот тогда Лена по-настоящему испугалась. Не могла поверить, что он начнёт заталкивать палец в махровой перчатке прямо в её попу и прямо без смазки. Это казалось ей дикостью. Он же может порвать её. Но это явно не заботило Михаила.

– Жопа пусть тоже почешется, – язвительно сказал Михаил, а потом резким ударом вонзил в её попу свой палец.

– А-а-а… – в ужасе закричала Лена и внезапно ощутила резкую боль. Но Михаил не сжалился над ней. Он начал двигать рукой вперёд-назад и всё глубже и глубже заталкивал палец в её попу. Потом начал крутить его, а Лена всё кричала и кричала:

– А… а…

Она не знала, что делать и как это вытерпеть. Хотела сопротивляться, но всё ещё сдерживалась и оставалась послушной. Обеими руками крепко схватилась за края кушетки, смотрела вниз и кричала:

– А… а… пожалуйста… а…

– Да, это твоё наказание, милочка, – язвительно сказал Михаил. Он уже перестал массировать её грудь и проскользнул рукой к её животику. И на это она смотрела с ужасом. Почувствовала, как в её пупок затекла эта жижа и понимала, что теперь её живот тоже будет чесаться. Но самое ужасное было то, что происходит внизу. Ей было очень-очень больно, а Михаил продолжал её мучить. Будто бы знал, что её попа сейчас самая чувствительное место, ведь Аркадий её изнасиловал. Ей итак уже было очень больно, и без таких издевательств.

Глава 4. Бесконечно долгое наказание

Лена подумала, что Михаил уже вытаскивает пальчик. Думала, что наконец-то перестанет её мучить, но ошибалась. Он наполовину вытянул палец, а потом начал сжимать её анус. Грубо сжимал большим и средним пальчиком и начал потряхивать.

– А-а-а… что Вы делаете? А… – в ужасе закричала Лена.

– Лёгкий массаж, – ухмыльнулся Михаил. – Я знаю, что вы это не любите.

– А… а… не надо, не надо, умоляю, – кричала Лена.

– Что я слышу?! Не надо? – ухмыльнулся Михаил. – Это значит надо.

В следующее мгновение пальчиками второй руки он схватил её за клитор и там тоже начал давить, щипать и потряхивать. И Лена ещё громче закричала:

– А-а-а…

– Да, милочка, кричи, – ухмыльнулся Михаил. – Кричи, раз не умеешь быть послушной.

– А… я послушная, послушная, – истерично возразила Лена. – Аркадий меня не отпускал, я поэтому задержалась.

– Это он виноват? – спросил Михаил. Он посмотрел в её глаза, а потом ещё сильнее начал щипать её анус. Лена хотела закричать «да», но понимала, что тогда он ещё сильнее начнёт её наказывать, ведь им ни при каких условиях никогда нельзя ни в чём обвинять господина. Этому он обучает их на бесконечно долгих лекциях, которые они обязаны слушать.

– Нет, это я виновата… я… – истерично закричала Лена и начала плакать. – Ну, пожалуйста, хватит… а…

– Ну, хорошо, раз уж ты признала свою вину, тогда хватит, – деловито согласился Михаил. Наконец он вытянул пальцы из её попки и теперь просто начал её поглаживать. Обеими руками гладил её бёдра и щиколотки. Потом проскользнул к её животику и погладил её бока. Лене было приятно, но она знала, что за этим последует. Ни на секунду она не забывала о том, что он гладит её влажными перчатками, которые обмакнул в чесоточную жижу. И она не может сказать ему «хватит».

– Представляешь, как ты будешь чесаться? – ухмыльнулся Михаил. Лена сразу же зажмурилась и слезливо захныкала:

– Эхе… эхе…

Михаил проскользнул ниже и начал массировать её ступни. Хорошо обмазал во всех местах и прошёлся между её пальчиками.

– Очень сильно будешь чесаться, – язвительно повторил Михаил. – Везде-везде!

И тут Лена вспомнила. Буквально на днях она посещала ещё одну лекцию и в ней рассказывали о том, что есть определённые правила использования чесоточной жижи. В больших количествах она считается вредной, и её запрещено вводить под кожу или применять в качестве уколов. Её также нельзя принимать внутрь, и мучителям запрещено обмазывать подопечных концентрированным раствором. И, что самое важное, запрещается обмазывать всё тело.

– Нам говорили, что Вы не можете так, – взволнованно промямлила Лена. Конечно, она и сама поняла, что невнятно выражает свои мысли, но не могла иначе. Сильно-сильно волновалась.

Михаил усмехнулся.

– Чего я там не могу?

– Всё тело обмазывать нельзя, это запрещено, я знаю правила.

– О-о-о, ну так я не всё твоё тело обмазываю, – усмехнулся Михаил. – Вот здесь ещё не помазал, здесь.

Он прошёлся по её шеи обеими руками, а потом пальчиками начал растирать её ушко. Лена зажмурилась и жалобно протяжно замычала:

– М-м-м…

Но она не пыталась сопротивляться. Уже представляла, как у неё сильно-сильно чешутся ушки, шея и все остальные места, где он помазал. И уже сейчас она ощущала, что внизу творится нечто, начинается этот кошмар. Она ёрзала попой, то напрягала, то расслабляла своё влагалище. По ощущениям ей казалось, что внутри у неё ползают какие-то букашки и кусают её. Будто червяки, ёрзают своими маленькими телами, раздражая её нежную кожу.

Одной рукой она потянулась к промежности и придавила клитор. Ей казалось, что так легче, но, увы, это не помогало. А Михаил жестоко со злорадством продолжал обмазывать её тельце чесоточной жижей.

– Вот здесь ещё не помазал, – насмешливо сказал Михаил и прошёлся по её лицу. Начал потирать её веки, которые она не переставала жмурить.

– М… м… – стонала Лена.

– Расслабься, детка, сейчас будет хорошо, – язвительно сказал Михаил.

– Нет, не будет, – запищала Лена, – пожалуйста…

– Да, ты права, перчаточки почти просохли, нужно их по новой обмакнуть.

Он просто насмехался над ней, и Лена не знала, как это стерпеть. И всё же она помалкивала, похныкивала и продолжала смирно лежать.

Вскоре Михаил отвернулся и обмакнул свои руки в махровых перчатках в чесоточную жижу, которая была в миске. Потом поднял руки вверх, чтобы стекала вода. И Лена слышала, как она булькает. Для неё это звучало так устрашающе, хотя это всего лишь капает вода. Ей хотелось заткнуть свои уши.

Она на мгновение открыла глаза, посмотрела на него, а потом снова зажмурилась и отвернулась. Михаил понял, что вода не перестаёт капать с его перчаток, а снимать их и отжимать он точно не хотел. Он резко согнул пальчики, перевернул ладони, а потом торопливо подвёл руки к её тельцу.

– Ну-ка, быстрее, пока всё не вытекло.

И он по новой начал обмазывать её груди, животик, ещё раз прошёлся по её шеи, подбородку и лицу. Потом прижал влажные пальчики к её губам и приказал:

– Открывай рот.

И Лена в очередной раз жалобно мыкнула, но понимала, что ей придётся подчиниться.

– Открывай, – вскрикнул Михаил и второй рукой схватил её за челюсть. Начал давить на её подбородок, чтобы она открыла рот.

– Тебя заставлять нужно? А сама хвасталась, что ты послушная девочка.

И Лена сразу же от испуга сдалась. Она расслабилась и позволила ему открыть свой рот. Пальчики второй руки он сразу же начал заталкивать в её ротик, прошёлся по её языку, погладил небо и дёсны. Для неё это было ужасно и противно. Чесоточная жижа имела лёгкий горьковатый привкус. Но ведь это не самое ужасное. Ужас ждёт её впереди, когда её рот начнёт чесаться. И Лена знала, что это обязательно произойдёт уже буквально через 3—4 минуты. Её промежность уже чесалась и своей правой рукой она машинально подёргивала клитор, поглаживала половые губы. Еле сдерживалась, чтобы не вставить пальчики. Второй рукой сжимала сиденье кушетки и жалобно мычала:

– М-м-м…

Громко-громко выла, а Михаил продолжал пальцами поглаживать её ротик изнутри. Лена почувствовала, как жижа от его перчатки потекла по её языку в горло, и она ещё громче взвыла.

– М… м…

Михаил усмехнулся.

– Вот так вот! Вот как хорошо я обмазываю непослушных девочек. И горлышко обмазываю и язычок.

И в следующее мгновение произошло ужасное. Он протолкнул пальцы ещё глубже в её рот, и Лена не знала, как это стерпеть. Сразу же захотела закашлять, но не могла. Чтобы она не сопротивлялась, второй рукой он начал давить на её лоб, таким образом заставляя её слегка откинуть голову назад. Средним пальчиком он начал теребить её маленький язычок, поглаживал и сдавливал её гланды.

– Вот так вот, хорошо измажем твоё горлышко, – язвительно сказал Михаил. В этот момент Лена не выдержала и обеими руками потянулась к своему ротику и схватила его за запястье.

– Что такое, хочешь мне помешать? – язвительно спросил Михаил. – Живо руки убрала.

И Лена подчинилась. Она посмотрела ему в глаза и медленно убрала руки вниз, а он жестоко продолжил пальчиками играться с её ротиком. Ещё раз прошёлся по её гландам и основанию языка, и снова Лена почувствовала, как в её горло стекает эта жижа. А ведь её нельзя глотать. Получается, он заставляет её это делать. Нарушает правила.

Он почти всю её измазал, и этим тоже нарушает правила, но ему всё равно. Он ведь учитель, он не должен делать ничего такого, но делает. Лена терпела и больше не пыталась сопротивляться.

– А теперь разворачивайся, – неожиданно приказал Михаил.

– Что? – чуть ли не в ужасе произнесла Лена.

– Я сказал, разворачивайся, потрём твою спинку.

В этот момент он потянулся к её промежности и ещё раз влажными пальчиками потеребил её клитор. Лена ничего говорить больше не стала, только еле слышно слезливо мыкнула и начала разворачиваться. Уже поняла, что сегодня он её замучает. Взялся за неё основательно и не отстанет, пока ему это не надоест. А ей остаётся только терпеть.

И она начала разворачиваться. Медленно повернулась на бочок, а потом легла на живот, а сама уже плакала. Чувствовала, что у неё уже всё-всё-всё чешется: и грудь, и лицо, и губы, язык и горло. Ей даже казалось, что у неё чешется желудок.

Языком она тёрла своё небо и с каждой следующей секундой чувствовала всё большее раздражение. Она понимала, что нельзя так делать, но забывалась и тёрла языком небо снова и снова. Михаил тем временем с большим удовольствием приложил влажные ладони к её попке и начал игриво пожимать.

– Сегодня ты познаешь настоящую несправедливость.

– Но так нельзя, вы не можете обмазать меня всю, – слезливо произнесла Лена. В этот момент он руками поглаживал её спинку и ещё раз прошёлся по её бёдрам. Лена понимала, что на ней уже почти не осталось не обмазанного участка тела, и это приводило её в ужас. Она не знала, что будет дальше, а вдруг ей станет плохо? И она не знала, как стерпеть эту всевозрастающую чесотку?

– Так я не всю тебя обмажу, – усмехнулся Михаил, а потом приложил ладонь к её голове и прошёлся по волосам массирующими движениями. – Вот макушку не буду обмазывать, зачем она мне нужна? Голова всё равно не умеет чесаться!

Почему он так считает, было непонятно, ведь голова у людей весьма часто чешется. Например, из-за перхоти или если долго не моешь голову. Но, видимо, он хотел сказать, что кожа головы не такая чувствительная, как на других участках тела. Он сказал, что не будет обмазывать её голову, но ведь уже это сделал только что. Лена прямо почувствовала влагу, которая пропитала её волосы. Она прямо ощутила там прохладу и ещё громче протяжно замычала:

– М-м-м… м…

– Скоро ты у меня не так повоешь, – усмехнулся Михаил. Несмотря на то, что кушетка была узкая, Лена ровно уложила на ней свои ноги. Михаил неожиданно просунул руку между её бёдрами и столкнул её ноги на пол.

– А теперь живо хватай булки и раздвигай их, как следует.

Она даже не представляла, что он задумал. Понимала, что сейчас он её точно не изнасилует, ведь она вся измазана чесоточной жижей. Если он прикоснётся к ней, то тоже начнёт чесаться. Стало быть, он задумал что-то другое. Что-то зловещее. Может, как Аркадий будет насиловать её какой-нибудь игрушкой? Или будет ковыряться в её попе пальцами? Последнее пугало её сильнее всего. Он ведь уже вставлял в её попу палец, не снимая перчатку, и ей было ужасно больно. Зачем это повторять? Чтобы сильнее её помучить? Лена подумала об этом и слезливо захныкала:

– Эхе… эхе…

А сама сразу же подчинилась. Медленно обеими руками потянулась к своей попке, обхватила ягодицы и начала их раздвигать.

– Замечательно, послушная девочка, – ухмыльнулся Михаил. В этот момент он уже снимал с себя махровые перчатки, а потом повернулся в другую сторону, пригнулся и что-то взял из второй полки каталки с инструментами. Это произошло так быстро, что Лена даже не успела разглядеть, что именно он взял. На мгновение ей показалось, что это была скальпель. Но зачем ему скальпель? Неужели он собрался её резать? «Этого не может быть». И по её телу сразу же пробежался холодок.

Тот предмет, который он взял, напоминал металлическую палочку шириной приблизительно в 1 см, а толщиной в пару миллиметров. Что ещё это может быть, если не скальпель? Но это, действительно, была просто палочка, металлическая с мягкими сглаженными краями. Они называли её толкатель.

Как только Михаил пригнулся над её попкой, Лена от испуга заранее закричала:

– А-а-а… а… пожалуйста, не надо меня резать.

– Резать? – усмехнулся Михаил. – Зачем мне тебя резать? Я сделаю кое-что другое.

Уже в следующее мгновенье он надел на толкать махровую варежку, которую недавно снял, и подвёл к её анусу. Лена и опомнится не успела, что происходит, как вдруг почувствовала дикую всевозрастающую боль. С помощью этого металлического толкателя, он начал запихивать варежку в её задницу.

– Это побудет здесь, – язвительно сказал Михаил.

– А… а… не надо, а… – закричала Лена.

– Что ты там сказала? – усмехнулся Михаил. Он вытянул толкатель, а потом просунул на другую участок варежки и снова надавил. Запихивал в неё эту варежку так грубо, как будто пытался патлей заткнуть протекающее отверстие в стене.

– Пусть твоя попка хорошенько впитает эту жижу, – ухмыльнулся Михаил.

– А… а… мне больно, не надо, пожалуйста. Вы меня рвёте, – истерично кричала Лена. Она не выдержала и пальчиками правой руки потянулась к своей дырочке. Пощупала тот предмет, который изначально показался ей скальпелем.

– Не рву, – усмехнулся Михаил, – но делаю больно! Я бы сказал, делаю тебе неприятно.

И в этот момент он продолжил толкателем запихивать в её попку эту варежку. И всякий раз, когда он делал толчок, Лене казалось, что он рвёт её анус этой перчаткой. Она очень туго пролезала в её попку, а ещё была толстая.

– А… а… – кричала Лена, – очень больно, не надо. Пожалуйста, хватит… хватит…

– А ручку убери, – приказал Михаил. Он схватил её за запястье и обратно приложил ладонь к попке.

– Помнишь, что я тебе велел делать? Раздвигай задницу.

Он усмехнулся и продолжил с помощью толкателя запихивать в неё перчатку.

– Я буду делать так, а ты задницу раздвигай, – с ухмылкой повторил Михаил, а потом рукой грубо похлопал её по попке. Лена уже убрала руку от попки, схватилась за кушетку и просто кричала:

– А… а… не буду…

– Что ты там сказала? – сразу же спросил Михаил. – Не будешь?

А ведь им запрещено так говорить. За любой отказ их жестоко наказывают. Но эти слова буквально вырвались из неё в порыве крика.

– Пожалуйста, пожалуйста, мне очень больно, – заплакала Лена.

– Ничего, потерпишь, – язвительно ответил Михаил. И он продолжил жестоко заталкивать в неё перчатку.

– А… а… – прерывисто кричала Лена и терпела из последних сил. Терпела в надежде, что скоро это всё прекратится, ведь уже сейчас она чувствовала перчатку внутри. Она расширяла её анус, но и не только, растягивала её кишки изнутри. Варежка была словно ком говна, который застрял в ней. И она в ужасе кричала, потому что не понимала, почему он всё это делает? Он ведь уже наказал её. Так жестоко наказал, но ему всё мало и мало. Иногда ей казалось, что он пытается её убить. Хочет понять, насколько её хватит.