Текст книги "Невидимый город"

7
Признание

Не промолвив ни слова, Лина позволила увести себя со склада домой. Мимо ошеломленного Гарри Кинга, мимо Шарлотты, которая предусмотрительно удалилась в свою комнату. Соня толкнула Лину на диван в гостиной, который послужил заменой скамьи подсудимых. Но не произнесла ни единого слова. Со смесью ужаса и нетерпения Лина ждала, когда напряжение, наконец, ослабнет. Тетя беспокойно металась из угла в угол, как будто ей нужно было как-то выпустить свой гнев. Спустя вечность она придвинула стул и села напротив Лины, как на перекрестном допросе. Лина засунула руки в карманы брюк. Ее правая рука крепко обхватила таинственные часы, словно хронометр мог утешить и поддержать. Тетя изучающе посмотрела на нее.

– Что с тобой происходит? – спросила она.

Голос Сони звучал устало и разочарованно. Лине так хотелось сказать ей правду. Но как? В голове кружилась буря мыслей. С чего начать? С гандбола? С Йонаса и того щекочущего чувства? С икоты, госпожи Айзерманн, лягушки или идиотского дополнительного вопроса? Но, может быть, все началось гораздо раньше, с тех пришельцев, о которых она забыла? С нежной мелодии в ней, смутно напоминающей о матери, с вопросов о ее родословной, которые мучили ее по ночам, как голодный комариный рой, и с ответов, беспорядочно сваленных в боксе 187. Почему Соня держала в секрете все, что было связано с ее родителями? Что она скрывала от нее? Как всегда, мысли одновременно пронеслись у Лины в голове. Каждая хотела вырваться наружу первой. Они блокировали друг друга, пинали, кусали, царапали, били и ставили друг другу подножки, пока не затерялись в клубке слов, неполных предложений, обрывочных воспоминаний и вопросов. Прежде чем она успела разобрать голоса, тетя заговорила.

– Я не могу, – сказала она. – Я не могу справиться с этим в одиночку. Склад, чертов ремонт, счета, все время кому-то что-то от меня нужно, а потом ты берешь и…

Фраза повисла в воздухе. Мысли Лины виновато забились в дальний угол. Она ожидала чего угодно: громких упреков, ругани, угроз, ярости. Но не излияния чувств. Она чувствовала себя виноватой, что причинила тете столько горя. Почему она не могла быть просто веселой, беззаботной девочкой? Немного похожей на Хлою. Или на Бобби. Странной, но, по крайней мере, достаточно умной.

– Сегодня утром мы договорились, что ты отвезешь Фиону на балет, – укоризненно сказала она. – Я искала тебя повсюду.

Лина виновато опустила голову. Договоренность, вероятно, потонула в кукурузных хлопьях.

– Я не справлюсь одна, Лина, – повторила Соня. – Я должна быть уверена, что могу доверить тебе домашнее хозяйство и школу, иначе не смогу спокойно работать. А если я не буду работать, нам нечего будет есть. И нечего будет надеть. Как ты думаешь, откуда все это: твоя одежда, туфли, телефон, гандбол, поездка с классом? Почему ты не сказала мне, что мы должны заплатить за нее 180 евро? Знаешь, как неловко, когда из школы звонят из-за денег?

– Госпожа Айзерманн? – удивленно спросила Лина.

– При чем тут она? – недовольно воскликнула Соня. – Звонила секретарь из приемной директора.

– Из школы звонили из-за денег? – недоверчиво повторила Лина.

Соня с тревогой замешкалась.

– А есть еще другая причина? – настороженно поинтересовалась она.

Мысленно Лина увидела перед собой пустой лист по биологии. Она позволила себе еще глубже зарыться в подушки. Жаль, что гора подушек была недостаточно мягкой, чтобы поглотить ее целиком.

– Конечно, нет, – пробормотала Лина. Она не могла сдержать дрожи в голосе.

– Ты что-то скрываешь от меня, – сказала Соня. Она внимательно наблюдала за Линой.

Лина глубоко вздохнула. Могла ли она упрекнуть тетю в том, что она умалчивает о важных вещах, если сама не осмеливалась затронуть темы, терзавшие ее душу? Может быть, проваленная работа по биологии давала хорошую возможность поговорить о родителях? Она закашлялась и глубоко вздохнула. «Расскажи мне, что тогда произошло», – хотела она сказать, как вдруг пронзительный звук помешал ей. Кто-то позвонил в дверь.

– Это, должно быть, Фиона, – воскликнула Шарлотта и бросилась вниз по ступенькам. Видимо, она все время подслушивала наверху лестницы. Лина услышала, как младшая сестра распахнула входную дверь. Мгновение спустя в дверях гостиной появился Гарри Кинг.

– Извините за беспокойство, – сказал он. Его взгляд с любопытством метался между начальницей и Линой. – Снаружи стоит мусорщик с грузовиком. Он сказал, что вы его вызывали?

У Сони вырвался стон. И еще, как показалось, вздох.

– Можешь идти, я справлюсь, – негромко пробормотала Лина. – Я приготовлю еду для Шарлотты и Фионы.

Тетя разгладила юбку, привела волосы в порядок и изобразила формальную улыбку.

– Прости. Это больше не повторится, – пообещала Лина.

– Мы справимся, – энергично сказала Соня. – Мы со всем справимся. Со всем.

Она была уже на полпути к двери, когда снова повернулась к Лине:

– Как, собственно, дела с биологией?

– Хорошо. Круто. Лучше всех. Никаких проблем, – ответила Лина. Сейчас был неподходящий момент. Как и всегда. Пальцы сжались вокруг часов. Она почувствовала, как случайно нажала одну из кнопок.

8
Купол

Из компьютера раздался пронзительный сигнал тревоги. Данте вынырнул из полусна и растерянно огляделся вокруг. В раздражении он попытался сфокусироваться на мониторе. Спина болела, глаза слезились, голова гудела, а короткие платиновые волосы торчали во все стороны. В течение двух часов он контролировал сектор Купола H1445 в часовом поясе 21.

Зал, в котором работал Данте, находился глубоко внутри Невидимого города, и добраться до него можно было только через пропускной пункт. Идентификация осуществлялась с помощью хронометра и сканера тела, который сопоставлял жизненные данные и внешние признаки с сохраненными персональными сведениями и правами доступа. Строжайше охраняемый портал в задней части зала вел в сверхсекретную зону управления, куда разрешалось входить только избранным, высшим по званию сотрудникам. Данте еще ни разу не выходил за пределы купольного зала. Вместе с двумя десятками подростков, которые в своих белых халатах и огромных очках виртуальной реальности выглядели как орава ученых-футуристов, он вел наблюдение у высокотехнологичного компьютерного терминала. Словно из башни аэропорта, наслаждался он со своего рабочего места 360-градусным обзором. Свод, парящий высоко над их головами, сверкал величественным сине-черным светом, создавалось ощущение, что ты в волшебном планетарии. На блестящих стенах в приглушенных тонах плавали пять континентов и семь мировых океанов, между которыми высвечивались четырехзначные числовые коды.

Значимость работы отражалась на серьезных лицах молодых сотрудников. Данте не разделял энтузиазма своих коллег. Он считал часы, проводимые в Куполе, назойливой обязанностью. Кому хотелось следить за чужими операциями? Он гораздо охотнее бы сам путешествовал по всемирной истории. В то время как его коллеги лопались от гордости за то, что их проведут мимо охранников в священный зал, Данте здесь скучал. Тревога одним махом окончательно его взбодрила. Впервые здесь действительно было что контролировать. Сигналы подавались только при нарушении границ. Ни один лишний шорох не должен нарушать концентрацию сотрудников. На его компьютере истерически мигала цифра 4477. За все часы патрулирования в Куполе ему ни разу не встретилось ни одного нарушителя. Быстрым движением указательного и среднего пальцев Данте увеличил масштаб карты.

Спикировав вниз, он опустился на землю. Матовое двумерное изображение превратилось в красочный, детализированный цифровой городской пейзаж. Датчики в очках регистрировали движения головы Данте и позволяли оглядываться в виртуальном пространстве. На невидимых роликах мчался он по захватывающе реалистичной обстановке. Ловко пронесся мимо элитного квартала, гимназии Венделина Веннингера, пролетел высоко над Айхбергом[7]7
  Айхберг – возвышенность в одном из районов Баварии, Германия.


[Закрыть] и снова спустился по направлению к спорткомплексу, а затем к складам на берегу реки. Сигнал поступил из сектора H1445, участок 7643C, часовой пояс 21. Обычно под этим значился номер операции, а также имя и фотография посыльного. Вот только сейчас мигал загадочный номер. 4477. Одним движением руки Данте направил курсор на число. Компьютер ответил на щелчок повторным звуковым сигналом.

Адреналин побежал по венам. Его соседка по креслу Коко, внимательно наблюдавшая за его действиями, сорвала с головы очки и энергично прокатилась на кресле. Аромат сладкого попкорна окружил Данте. Тот сморщил нос.

– Сахар и жир помогают бодрствовать, – начала защищаться Коко, опуская руку в трехлитровое ведерко, которое она зажала между ногами. Кроме попкорна она держала в руках шоколадные батончики, фрукты, напитки и три бутерброда с колбасой. Коко была практически единственной, кто все еще употреблял колбасу и глютен. Данте подозревал, что лишь ее постоянная неусидчивость мешала Коко набрать хоть грамм. Ростом она была всего лишь метр пятьдесят и непрерывно жаловалась на это: «Ты не представляешь, как скучен мир снизу. Я должна использовать любую возможность попробовать что-то еще».

Ее узкие, раскосые глаза восторженно сверкали. Форма глаз и глубокий темный цвет ясно выдавали азиатское происхождение. Ее лицо обрамляли длинные прямые волосы, которые с недавнего времени были розово-лилового цвета. Коко мало спала, много разговаривала и страдала от панического страха что-то пропустить.

– Что-нибудь захватывающее? – спросила она. От волнения она намотала на палец несколько длинных прядей, которые постоянно падали ей на лицо, выбиваясь из небрежного пучка.

Данте приложил указательный палец к губам. Особая конструкция центра управления запрещала громкие разговоры, так как каждое слово эхом разносилось по всему залу.

Коко не замолкала.

– Отступник? – спросила она.

Данте задумчиво покачал головой. Возможно, в этих непрекращающихся слухах о том, что под радаром Купола блуждают отступники и дезертиры, была доля правды. Их имена произносились лишь шепотом за спиной. Данте был заинтригован этими рассказами. Вопрос о том, что двигало отступниками, ведущими жизнь за пределами Невидимого города, не отпускал его.

– Ты обязан сообщить об инциденте, – сказала Коко. – Инес ответственна за что-то подобное.

Взгляд Данте метнулся к бесстрастной рыжеволосой женщине, сообщавшей группе новичков служебные правила. С мальчишески стройной фигурой, белой кожей цвета слоновой кости и короткими рыжими волосами Инес казалась привидением. Она по-кошачьи проворно двигалась между партами. В то время как голос Коко заполнял Купол, Инес говорила так тихо и сдержанно, что ее едва можно было понять. Попытка уследить за каждым ее словом явно прослеживалась на лицах учащихся. Данте мог пересказать протокол наизусть. Правило 14, например, гласило, что о подозрительных действиях следует немедленно сообщать, и обрабатывать их разрешалось только сотрудникам с высоким уровнем доступа. Таким сотрудникам, как Инес, которую недавно назначили правой рукой Хранительницы времени, после чего она стала вести себя так, словно она чем-то лучше других. При этом она была ниже, чем Данте и Коко.

Замерев, Данте уставился на таинственный крест, мигавший на его экране. 4477. Особенное число.

– Брось, брось, брось, – обратилась Коко к нему. – У тебя будут проблемы, только проблемы, ужасные проблемы. – Коко достала из одного из карманов брюк жвачку и предложила ее Данте. – Это ослабляет напряжение и контролирует тревожность, – объяснила она. Коко не только суетливо разговаривала, она еще и одевалась так же. Под белым халатом виднелись несколько футболок и удобные брюки карго.

– Я люблю все эти карманы и молнии, – сказала она. – Ощущение того, что у тебя полно возможностей.

Здесь она видела только возможность влипнуть в неприятности.

– Ты хочешь снова попасть под домашний арест? – спросила Коко. – Ты только на прошлой неделе поссорился с Инес. Оставь это ей. Этим должны заниматься профессионалы.

Курсор соблазнительно мигал на загадочном но– мере.

– Возможно, системная ошибка, – сказал Данте.

– Домашний арест – это ужасно, – продолжала лепетать Коко. – Все наказания страшные. Хочешь рискнуть? Без тебя путешествовать очень скучно.

Пальцы Данте нерешительно замерли в воздухе.

С уст Коко только и слетало:

– Мы ничего не видели. Пойдем на обеденный перерыв, перекусим чего-нибудь вкусненького. Возможно, сообщение исчезнет, когда мы вернемся.

Данте не смог устоять перед соблазном. Он нажал на неизвестный номер сотрудника в третий раз. На этот раз сигнал тревоги пронзил весь зал управления. «Несанкционированный доступ, – светилось кроваво-красным на его компьютере. – Пожалуйста, введите пароль».

Словно стрелы, взгляды окружающих устремились в сторону Данте. Инес оторвалась от своих учебников и поспешила к стоящему на постаменте компьютерному терминалу, с которого она могла зайти на любое рабочее место. Ее явная нервозность свидетельствовала о том, что он разворошил осиное гнездо.

Пока Коко рвала на себе волосы, расписывая яркими цветами ужасные последствия, ожидающие его, Данте лихорадочно пытался взломать пароль. В надежде на удачу он подбирал разные имена и произвольные комбинации цифр. Ничего не работало. И даже набранное со злости: @±•$%/$%/$§ § (((и кдаофхдахфу. Внезапно его кресло резко дернулось назад.

– Смена, – радостно воскликнула Инес.

Радость была наигранной. Ее глаза не смеялись.

– Ты так много работал в последнее время, что заслужил отдых, – сказала Инес. Она скорее напевала, чем говорила.

– Мне нравится работа в центре управления, – бессовестно соврал Данте. – Здесь все так размеренно. Ничего не происходит. Словно во время медитации.

– У тебя выходной, – сказала Инес. Нетерпение сквозило в ее нежном голосе. – Приказ сверху. Только что поступил.

Данте заколебался. Свободное время было почти неизвестным явлением в Невидимом городе. Было ли дело настолько серьезным, что Инес даже не потрудилась отослать его из Центра управления под каким-нибудь более подходящим предлогом? Ни одно из его достижений не давало ему права на выходные. Позади Инес Коко яростно жестикулировала, как какая-то иностранка, и это означало, что он должен умчаться наружу.

– У нас необычные колебания в секторе H1445… – начал Данте.

Инес грубо перебила его.

– Безобидная программная ошибка, – сказала она. – Ничего особенного. Я позабочусь об этом.

– Я помогу вам, – предложил Данте. – Мне нравится учиться.

– Ты сейчас же уйдешь отсюда, – уверенно продолжила Инес. – Это не предложение, это приказ. – Ее тон не оставил места для возражений. В нежных чертах лица сквозила неимоверная сила.

Смирение и податливость не были лучшими чертами Данте.

– Мы можем работать в команде, – сказал он, когда у Коко сдали нервы. Она перехватила инициативу и покатила застигнутого врасплох Данте вместе с креслом к выходу.

– Ты мой герой, мой пример для подражания, мой старший брат, родственная душа, – извинилась Коко. – Я не допущу, чтобы ты попал в беду.

Данте вскочил. Коко повисла на нем, чтобы не дать ему броситься назад.

– Забей на это, – сказала она. – Это бессмысленно.

Данте стряхнул с себя Коко, как назойливую муху. Быстрыми шагами он покинул Центр управления через пропускной пункт. Широкая ухмылка осветила его лицо. Сектор H1445, участок 7643C, часовой пояс 21. В его распоряжении были все выходные.

9
Лотерея

– Ни черта в этом не понимаю, – сказала Бобби. С помощью лупы она осмотрела хронометр.

Лина нетерпеливо сидела рядом. Они уединились на чердаке в комнате Бобби, которая больше походила не на девчачью спальню, а на студенческое общежитие. Повсюду валялись книги, бумаги и научные журналы. Одна стена была выкрашена черной краской и служила гигантской записной книжкой для загадочных химических опытов Бобби. Лина нервно провела пальцем рядом с одной из загадочных формул.

– Я работаю над средством от икоты, – небрежно пояснила Бобби, как будто это вряд ли стоило говорить.

Лина благодарно кивнула. На Бобби всегда можно было положиться. Это был не единственный проект, над которым работала ее подруга. Полки на стенах прогнулись под тяжестью сокровищ и исследовательских замыслов Бобби. В стаканах с высокопроцентным спиртом плавали: кальмар, два морских конька и рак. Рядом с ними были сложены спичечные коробки, каждый из которых был помечен датой и хранил коллекцию мертвых пауков Бобби. Ее дед, еще когда она была маленькой девочкой, утверждал, что ползучие твари превращаются в золото через двенадцать лет после смерти. Испытания продолжались. Дедушка Бобби недооценил упорство и настойчивость внучки. Никогда в жизни ее подруга не прервала бы эксперимент до истечения ранее поставленного срока. Кроме того, Бобби собирала песок, ракушки, почву, травы и семена в десятки старых аптечных банок. На карте она отмечала места находок, от которых шерстяные нити вели к распечатанным, увеличенным под микроскопом изображениям, украшавшим стены, как абстрактные произведения искусства. Прошлым летом Хлоя любезно предложила ей привезти песок с Бали. Бобби с благодарностью отказалась.

– Суть не в том, чтобы иметь. А в том, чтобы искать, – сказала она. Для Хлои это была абсурдная мысль.

Мать Бобби не скрывала своего желания сделать комнату дочери более девчачьей. Она даже попыталась перетянуть Лину на свою сторону:

– Ну, хоть ты скажи ей, как здесь неуютно. – Лина только пожимала плечами. Бобби не любила всякие безделушки и украшения для интерьера. Так же как и ее короткие волосы, которые всегда немного отрастали, комната должна была быть, прежде всего, практичной. У нее была всего одна мягкая игрушка. Это когда-то был лохматый пес грязно-серого цвета, теперь потрепанный и сплющенный, как камбала, с висячими ушами и одним-единственным глазом. Бобби горячо и искренне любила своего Отто, даже притом что выглядел он так, словно уже трижды попадал под автобус. Или, может быть, так оно и было. Но куда больше, чем игры и безделушки, Бобби интересовали загадки.

Лина уже все перепробовала, чтобы завести часы, прежде чем отправиться с ними к Бобби. «Какая польза от пожизненной гарантии, если места, где куплены часы, не существует?»

В сотый раз она изучила обрывок гарантийного талона, на котором стояло имя ее матери. Для нее оставалось загадкой, почему Рея Фридрих приобрела часы за годы до ее рождения. В пункте «Вы найдете наш магазин» не хватало основной части, однако виднелась крошечная вырезка карты, которая все-таки показывала, что магазин часов находился в «Совиной норе», в пешеходной и лесной местности.

– Каким же безумцем надо быть, чтобы открыть магазин посреди заповедника? – удивилась Лина. – Или там еще какой-то город?

Как ни странно, быстрый поиск в Google не дал ни одного результата. Возможно, магазина уже давно не было.

– Всегда все интересное случается только с другими, – вздохнула Бобби. – В моей жизни нет никаких тайн.

Прошлое Бобби было открытой книгой. Когда Лина приходила к своей подруге, она поднималась по длинной лестнице семейного особняка мимо десятков фотографий. Они изображали Бобби в каждой жизненной ситуации. Бобби с мамой, папой, дедушкой, бабушкой, собакой, кошкой, мячом, Бобби в яслях, в детском саду, в школе, на летнем концерте, на пляже, во время прогулок в горах, во время занятий спортом. Маленькая Бобби, постарше, взрослая, в черно-белом варианте, в цветном, в сепии, 3D-рисунок, коллаж и масляная живопись. Даже вырезка из местной газеты «Утро» о визите Санта-Николауса в детский сад – Бобби была и здесь. Серьезная девушка с короткой стрижкой, в классической блузке и клетчатой юбке была неприметна. Рядом с ней съежился робкий маленький мальчик с каштановыми кудрями. Всего несколько недель назад Лина заметила, что испуганным ребенком был не кто иной, как Йонас.

– В детском саду мы были лучшими друзьями, – сухо объяснила Бобби. – Он отдал мне ее позже.

В то время как в семье Лины прошлое пылилось в несортированных картонных коробках за толстыми жалюзийными воротами, семья Альберс коллекционировала совместные воспоминания.

– Мои родители – ученые, – прозаически прокомментировала Бобби. – Все должно быть задокументировано и архивировано для потомков.

Ее отец носил с собой свое дорогое съемочное оборудование на любой случай жизни, а мать записывала в дневнике события из жизни Бобби.

– Первые годы записаны от первого лица, – пожаловалась Бобби. – Как будто я сама не могу решить, что важно в моей жизни.

– Я бы хотела такую книгу, – тихо призналась Лина.

– Не хотела бы, – возразила Бобби. – Кого волнует первый праздник святого Николая, первое Рождество, Пасха, плавание ребенка, первая прививка, посещение детского сада? Хочешь прочитать о том, как у тебя в четыре месяца были опрелости, в восемнадцать месяцев – коклюш, как с двух с половиной лет ты ходила на горшок, а в три года провалилась на первом музыкальном занятии?

– Да, – с неохотой призналась Лина. – Соня никогда не рассказывает о прошлом. Она только ругается.

Бобби смущенно отложила часы в сторону.

– Из-за этих часов я совсем забыла об этом. Плохо было? – спросила она.

Лина молча кивнула. При мысли о разговоре с тетей она почувствовала неприятное ощущение в желудке.

– Ну, рассказывай, – озабоченно сказала Бобби. – Что она сказала по поводу биологии?

– Я струсила, – честно призналась Лина. Она отбросила в сторону мучительные мысли о предстоящем признании. –   Пока нам не вернут работы, я что-нибудь придумаю, – сказала она.

Она была рада, что визит мусорщика настолько поднял настроение тетушки, что она позволила Лине сходить к Бобби. У Лины разрывалось сердце при мысли о том, что с уехавшим грузовиком навсегда потеряны последние осязаемые воспоминания из жизни ее родителей. Напрасно она пыталась выклянчить для себя хоть какие-то вещи.

– Все это насквозь промокло и заплесневело, – пояснила тетя. – И вообще тут одна сырость.

Часы немного восполняли ее потерю. А Бобби была профи – если кому и удастся разгадать тайну, то ей.

– Может быть, нужно запустить определенный код? – предположила Лина. – Когда собираешь правильную комбинацию, крышка подскакивает, и можно увидеть, что находится внутри. Как с медаль– оном.

Опасаясь, что дорогое изделие окажется непрочным или даже сломается, она не осмелилась проверить кнопки.

– Должно быть, это как-то связано с восьмеркой, – добавила Лина.

Она уже успела заметить, что часы имели не только восьмиугольную форму и восемь стрелок. Даже цифры от нуля до девяти повторялись восемь раз на спиральной змейке. Бобби записала, на каких цифрах стояли стрелки. Если сравнивать с обычными часами, по часовой стрелке: 3, 2, 0, 1, 2, 6, 1, 0.

– Во всяком случае, это точно не время, – сказала Лина. – Это бессмысленно.

– Здесь восемь цифр, – заметила Бобби. – Может быть, хронометр показывает дату, а не время?

Посмотрев на цифры снова, Лина засомневалась.

– 32. 01.2610? – Даже против часовой стрелки последовательность цифр казалась более чем нелогичной. – 30.16.2102?

– Может, это как-то связано с потеплением климата, – предположила Бобби. – Через сто лет в году будет шестнадцать месяцев.

– Зачем носить часы, которые показывают дату? – спросила Лина. – Только для того, чтобы двадцать четыре часа в сутки убеждать себя, что сегодня все тот же день?

Бобби развила ее мысль:

– Люди должны жить очень медленно, чтобы нуждаться в часах с указанием даты.

– Может быть, это специальное изготовление для забывчивых людей, – предложила Лина. – Своего рода часы Альцгеймера.

– Если время настолько неважно, то почти все равно, какой это день, – заметила Бобби.

– Может быть, сочетание даты и секретного кода? – снова предложила Лина. – Но тогда код неверен. Иначе что-нибудь бы произошло.

Бобби взяла ножницы, вырезала восемь цифр и расположила их в порядке возрастания: 0, 0, 1, 1, 2, 2, 3, 6. С любопытством передвигала она числа взад-вперед.

– Если собрать нужную комбинацию цифр, магия включится сама собой, – предположила она.

Магия? Они обменялись взглядами. До сих пор никто из них не произнес ни слова, но это было правдой. Часы казались заколдованными.

Лина собрала новую комбинацию.

– 10.06.1322? – озвучила она. Это казалось нелогичным. – Что за часы, которые показывают дату Средневековья?

– Возможно, это украшение, напоминающее об историческом событии, – сказала Бобби. – Часы памяти, так сказать.

Эта мысль заинтриговала Лину. Быстрый поиск в интернете дал небольшие подсказки. Они узнали, что 10.06.1322 года был четверг. И это было очень-очень давно. 696 лет назад, если быть точным. Оставшаяся часть того дня канула во мраке прошлого.

Бобби неутомимо продолжала собирать:

– 13.02.1602? 12.03.1602? 21.03.1602?

– А как насчет будущих дат? – сказала Лина, снова меняя порядок цифр. – 12.06.2031? Или как насчет 01.01.2236? Тебе не кажется, что часы произведены как будто в будущем?

– И кто же привез их из будущего? Может быть, твои инопланетяне? – засмеялась Бобби. – Часы куплены в 1998 году.

– Так мы ни к чему не придем, – подытожила Лина.

– В расчете 40320 вариантов, – прикинула Бобби.

На мгновение они замерли в тягостном молчании. Это казалось безнадежным. Но сдаваться не хотелось.

– Твое имя написано на часах. Значит, дата должна иметь какое-то отношение к твоей жизни, – попробовала подойти с другой стороны Бобби.

Лина взволнованно кивнула. Они старались максимально приблизиться к сегодняшней дате.

– 06.12.2013? – спросила Бобби. – Тебе это что-нибудь говорит?

– День святого Николая, – сказала Лина.

Их мысли автоматически переключились на газетную статью в коридоре.

– Фотография на лестнице датирована 2006 годом, – сказала Бобби, чье шестое чувство в очередной раз подсказывало, что это касается Лины. –   Кстати, в Санта-Николауса я никогда не верила, – добавила она. – Даже в детстве. Я подыгрывала только потому, что думала, что мои родители верят в эту историю.

– 16.03.2012, – попробовала Лина другую комбинацию.

– А что было тогда? – с любопытством спросила Бобби.

Лина пожала плечами.

– Как мне вспомнить, что я делала несколько лет назад? – произнесла она. – Я даже не помню, что было в прошлый вторник.

– Мы были на тренировке по гандболу, а ты влюбленно наблюдала за Йонасом, – сказала Бобби.

– Не было такого, – отмахнулась Лина.

– И с тех пор все время, – добавила Бобби.

Она наклонила голову, подражая томному взгляду Лины, и театрально ахнула. Иногда очень досадно было иметь подругу, которая видела тебя насквозь. Бобби не сомневалась в том, что иногда понимает Лину лучше, чем сама Лина. Отрицать это было бессмысленно.

– А раньше ты стояла на лестнице у его фотографии, – продолжала она. – Я никогда не пойму, что ты нашла в Йонасе. Я с ним вместе на горшке сидела. Такое никогда не забудешь.

– Давай настроим дату и проверим, откроются ли часы, – сменила тему Лина. Она не хотела говорить о Йонасе.

– 06.12.2013 звучит хорошо, да? – сказала она.

Осторожно взяв часы, она во второй раз нажала на верхнюю кнопку. Циферблат вспыхнул зеленым, все стрелки, как по волшебству, скользнули к нулю. Таким образом, с помощью двойного щелчка можно достичь своего рода исходного положения. Хронометр резко потеплел в ее руке. Испугавшись, Лина отдернула палец.

– Что может произойти? – здраво рассудила Бобби. – В худшем случае вещь взорвется в твоей руке. Искра полетит на ковер. Потом дом сгорит, и мы познакомимся с крутыми ребятами из волонтерской пожарной команды.

Лина рассмеялась. Бобби испытывала неуемную радость от сценариев худшего развития событий.

– Давай, – сказала Бобби. – Все лучше, чем скука.

С помощью кнопок на ободке, которые она нажимала по часовой стрелке, Лина установила выбранную дату: 06.12.2013.

– Что, если мы вызовем темные силы? – спросила она.

– В том-то и дело, – взволнованно ответила Бобби. – Неведение хуже любой катастрофы.

Лина не была уверена, что согласна с этой позицией. Дрожащими руками она осторожно покрутила последнее колесико. Последняя стрелка медленно поползла к цифре три. Девять, восемь, семь. Бобби подошла к Лине как можно ближе, чтобы не пропустить ничего из этого зрелища. Шесть, пять, четыре. Часы горели в руке Лины, как огонь. Кто знал, что произойдет, как только последняя стрелка достигнет назначенного места? Голоса в голове Лины заговорили одновременно. Отважные смельчаки боролись с паникерами и слабаками, превосходя друг друга. Осторожно Лина нажала на восьмую кнопку. На последнем круге стрелка застыла на «три». Бобби схватила руку подруги. Циферблат ярко засветился, издав какой-то хриплый звук. Лина затаила дыхание. Бобби от волнения прикусила нижнюю губу. Они сосредоточенно уставились на хронометр. А потом случилось это.

С громким треском распахнулась дверь в комнату. В проходе, весело смеясь, стояла мать Бобби.

– Я приготовила вам перекусить, – воскликнула она.

Бобби и Лина уставились на нее так, словно она явилась из другой галактики. Результат их испытания не мог оказаться более отрезвляющим. Вместо волнующих новых открытий судьба преподнесла им тарелку сэндвичей.

Лина инстинктивно перекатилась через бумаги и часы. Голос шептал ей, что в ее тайну лучше не посвящать взрослых. По крайней мере, госпожу Альберс. Причиной, по которой ничего захватывающего не происходило в жизни Бобби, главным образом, служила чрезмерная любовь ее матери. Лина уже знала это. Каждые пять минут Генриетта Альберс штурмовала детскую: может, немного фруктов? Чаю? Печенья? Все хорошо? Не хотите ли открыть окно, здесь так душно? У вас все в порядке?

Госпожа Альберс работала по такому графику в лаборатории завода Веннингера, чтобы иметь возможность посвящать послеобеденные часы Бобби и домашнему хозяйству. Подав бутерброды, она решила, что пора полить растения в комнате Бобби. Внезапная засуха, видимо, не терпела промедления.

– Я буду вести себя очень тихо, – воскликнула она. – Не отвлекайтесь на меня.

Генриетта Альберс и не думала о том, чтобы поскорее покинуть комнату, а вместо этого ухаживала за растениями с невыносимой медлительностью. С любовью выдергивала она засохшие цветы, полировала отдельно каждый листок и беззаветно поливала их. Трудоемкая процедура предоставила ей достаточно возможности просканировать лежащие вокруг книги, телефоны и экран компьютера, чтобы выяснить, чем в данный момент заняты девушки.

– История? – произнесла она. – Я думала, вы собирались заниматься английским.

– Мам, – раздраженно воскликнула Бобби.

В отличие от Лины, Бобби страдала от избытка семейного внимания. Некоторые воевали с чрезмерным вниманием родителей: над Бобби кружил целый вертолетный флот великодушных родственников, заботившихся о ее благополучии. Втайне Лина завидовала своей подруге касательно того, что у нее есть бабушка и дедушка, тети и дяди, которые заботятся о Бобби вместе с отцом и матерью. Сегодня же семья просто была назойливой. Прошла томительная вечность, прежде чем госпожа Альберс покинула детскую. Бобби яростно пнула дверь, которую та оставила открытой, и подперла ручку рабочим креслом. Это не помогло. Все воодушевление испарилось.