Текст книги "Вторая Арена"

Я смотрю на него с благодарностью и восхищением.

– Идет, – говорю я.

Я думаю о жертве, которую он принес, и начинаю чувствовать что-то еще. За напускным равнодушием я вижу, что я ему по-настоящему нравлюсь. И он не так эгоистичен, как я думала.

Когда мы уже поворачиваемся, чтобы идти, мы слышим шорох на лодке.

– Стойте! – кричит Бен.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Вы не можете просто оставить меня здесь с Розой. Что, если кто-то придет? Что я должен делать?

– Приглядывать за лодкой, – говорит Логан, собираясь уходить.

– Я не знаю, как ей управлять! – кричит Бен. – И у меня нет оружия!

Логан снова оборачивается с раздражением, наклоняется и снимает один из пистолетов с ремня на бедре и кидает ему. Пистолет сильно ударяет Бена в грудь и он неловко берет его в руки.

– Может быть, научишься пользоваться, – бросает ему Логан, снова отворачиваясь.

Я хорошенько смотрю на Бена, стоящего в лодке с таким безнадежным и испуганным видом, держа в руках пистолет, которым он едва ли знает, как пользоваться. Он в ужасе.

Я хочу успокоить его. Сказать, что все будет хорошо и мы скоро вернемся. Но когда я поворачиваюсь и вижу перед собой неприступный горный хребет, я впервые начинаю в этом сомневаться.

Два

Мы быстро идем по снегу и я с тревогой смотрю в темнеющее небо, чувствуя давление времени. Я оглядываюсь через плечо и вижу свои следы в снегу, а в отдалении – Бена и Розу, стоящих на покачивающейся лодке и смотрящих на нас широко открытыми глазами. Роза стискивает Пенелопу, обе они одинаково напуганы; Пенелопа лает. Вынужденная покинуть их троих, я чувствую себя ужасно, но я понимаю, что моя миссия необходима. Я знаю, что так мы добудем вещи и еду, которые нам помогут, и я знаю, что мы достаточно оторвались от охотников за головами, чтобы позволить себе остановку.

Я бегу к ржавому навесу, покрытому снегом, и открываю нараспашку его кривую дверь, молясь, что грузовик, который я спрятала когда-то давно, до сих пор здесь. Это был старый заржавевший пикап на последнем издыхании, просто кусок железа, в котором оставалась всего одна восьмая бака бензина. Я наткнулась на него однажды в канаве у 23 трассы и спрятала его здесь, поближе к реке, на случай, если он мне понадобится. Помню, как я удивилась, что он вообще завелся.

Дверь в сарай раскрывается со скрипом и я вижу его в глубине, там же, где и оставила тогда, он все еще покрыт сеном. Я вздыхаю с облегчением. Я подхожу к нему, отодвигаю солому, замерзшими руками касаясь ледяного металла. Я пошире раскрываю дверь сарая и внутрь врывается свет.

– Классные колеса, – говорит Логан, изучив машину. – Ты уверена, что он на ходу?

– Нет, – отвечаю я. – Но до папиного дома километров двадцать, без него мы просто не сможем забраться туда.

По его виду ясно, что он не хочет быть здесь и не прочь поскорее вернуться в лодку и продолжать движение вверх по течению.

Я запрыгиваю на водительское сиденье и шарю по полу в поисках ключей. Наконец, я нахожу их – в тот раз я неплохо их запрятала. Я вставляю ключи в замок зажигания, глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, боже, пожалуйста.

Сначала ничего не происходит. У меня обрывается сердце.

Но я пытаюсь снова и снова, поворачивая ключ до предела направо, и постепенно мотор начинает заводиться. Поначалу он издает тихий шум, похожий на стоны умирающего кота, затем звук становится все громче и уверенней.

Давай, давай.

Наконец, мотор заводится, грохочанием и рычанием отмечая свое пробуждение к жизни. Он хрипит и посапывает на последнем издыхании. Но хотя бы сейчас он работает.

Я невольно улыбаюсь от переполнившего меня облегчения. Он работает. Действительно работает. Мы доберемся до дома, закопаем собаку, добудем еду. Мне кажется, что Саша смотрит на нас сверху, помогая. А может быть и мой папа.

Пассажирская дверь открывается и внутрь запрыгивает Бри, сияя от восторга. Она подвигается на обитом кожзамом кресле ближе ко мне, освобождая место Логану, который захлапывает за собой дверь и смотрит вперед.

– Чего ты ждешь? – говорит он. – Часы тикают!

– Мне не нужно повторять дважды, – так же резко отвечаю я.

Я завожу мотор и жму на газ, выезжая из помещения прямо в снег и вечернее небо. Поначалу колеса буксируют в снегу, но я прибавляю скорость и мы вылетаем вперед.

Мы едем, скользя на льду резиной без шипов, пересекая поле и то и дело подпрыгивая на ухабинах. Но мы едем – и это главное.

Вскоре мы выезжаем на небольшую проселочную дорогу, и я радостно отмечаю для себя, что снег немного стаял на солнце. Это здорово, ведь иначе у нас ничего бы не вышло.

Мы начинаем набирать скорость. Грузовичок удивляет меня: прогреваясь, он идет все ровнее. Мы уже едем на скорости под 60 км/ч по 23 трассе на запад. Я продолжаю разгоняться, но тут мы въезжаем в выбоину и я жалею об этом. Мы все стонем, ударившись головами о крышу. Я сбавляю скорость. Колдобины практически невозможно рассмотреть в снегу, а я забыла, как сильно испортились дороги.

Странно снова быть на шоссе, направляясь в то место, что раньше было домом. Я снова еду тем путем, которым преследовала охотников за головами, и воспоминания накрывают меня волной. Я помню, как мчалась здесь на мотоцикле, думая, что направляюсь навстречу смерти, и стараюсь выбросить эти мысли из головы.

Мы приближаемся к огромному дереву, которое лежит на пути, теперь покрытое снегом. Я узнаю это дерево, которое повалили на моем пути, преградив дорогу охотникам за головами, неизвестные выжившие, которые присматривали за нами. Я невольно думаю о том, здесь ли эти люди, живы ли они и наблюдают ли за нами сейчас. Я смотрю из стороны в сторону, но нигде нет и намека на них.

Мы едем с неплохой скоростью и, к моему облегчению, все пока идет по плану. Но я не доверяю этому. Все как-то слишком просто. Я смотрю на уровень бензина – мы потратили совсем немного, но я не знаю, насколько датчик точен и сомневаюь, что нам хватит бензина, чтобы добраться до места и вернуться обратно. Наверное, это была глупая затея.

Мы наконец сворачиваем с главной трассы на узкую и петляющую сельскую дорогу, которая ведет нас вверх в горы к папиному дому. Я все больше и больше волнуюсь, петляя между гор, на краю отвесной скалы, но все же замечаю, какой потрясающий вид открывается отсюда на весь хребет гор Катскилла. Однако обрыв очень крутой, а слой снега еще толще, и я знаю, что одно неверное движение, один занос – и эта куча железа полетит с обрыва вместе с нами.

К моему удивлению, грузовик неплохо держится. Он похож на бульдога. Вскоре мы уже проехали худшую часть и за поворотом я неожиданно вижу наш старый дом.

– Эй, это папин дом! – кричит Бри, вскакивая в возбуждении.

Я тоже рада ему. Мы здесь и у нас еще осталось время.

– Видишь, – говорю я Логану, – все не так плохо.

Однако Логан не выглядит довольным. На его лице застыла гримаса, он встревоженно вглядывается в деревья.

– Сюда мы добрались, – ворчит он, – но доберемся ли назад?

Отказываться признать свои ошибки – это так на него похоже.

Я торможу перед нашим домом и вижу старые следы машин охотников за головами. Они воскрешают воспоминания о том ужасе, который я ощутила, узнав, что они увезли Бри. Я кладу руку на ее плечо и крепко прижимаю к себе, вознамерившись никогда больше не выпускать ее из поля зрения.

Я выключаю зажигание; мы спрыгиваем из кабины и направляемся к дому.

– Извини за беспорядок, – говорю я Логану, идя следом за ним ко входной двери. – Я не ждала гостей.

Он сдерживает улыбку.

– Ха-ха, – говорит он ровным голосом. – Мне разуться?

А у него есть чувство юмора. Удивительно.

Когда я открываю дверь и делаю шаг внутрь, все хорошее настроение куда-то улетучивается. То, что я вижу перед собой, заставляет мое сердце сжаться. На полу лежит Саша, ее кровь высохла, а тело застыло и замерзло. В паре метров от нее лежит тело охотника за головами, которого убила Саша, оно примерзло к полу.

Я смотрю на куртку, которая надета на мне – его крутку, на одежду – его одежду, на ботинки – его ботинки, и у меня появляется странное чувство, будто я его копия.

Логан смотрит на меня и, должно быть, тоже это понимает.

– Ты не взяла его штаны? – спрашивает он.

Я смотрю вниз и вспоминаю, что не стала этого делать. Это было слишком.

Я качаю головой.

– Ну и зря, – говорит он.

Сейчас, когда мы говорим об этом, я понимаю, что он прав. Мои старые джинсы промокли и замерзли, прилипнув к коже. Они пригодились бы – не мне, так Бену. Это просто расточительство – оставлять хорошую одежду.

Я слышу сдержанные всхлипывания и вижу, что Бри стоит и смотрит на Сашу. Выражение ее лица, такое печальное от вида погибшей собаки, просто разбивает мое сердце.

Я подхожу к ней и обнимаю ее рукой.

– Не переживай, Бри, – говорю я. – Не смотри на нее.

Я целую ее в лоб и пытаюсь увести, но она на удивление сильно отталкивает меня.

Она делает шаг вперед, встает на колени и обнимает лежащую на полу Сашу. Она обвивает руками ее шею, наклоняется и целует ее голову.

Мы с Логаном обмениваемся взглядами. Мы не знаем, что делать.

– У нас нет времени, – говорит Логан. – Хорони ее и надо двигаться дальше.

Я встаю на колени рядом и глажу Сашу по голове.

– Все будет хорошо, Бри. Саша сейчас в лучшем месте. Сейчас она счастлива. Слышишь?

Из ее глаз капают слезы, она поднимается, глубоко вздыхает и вытирает их задней стороной ладони.

– Мы не можем оставить ее вот так, – говорит она, – надо похоронить ее.

– Конечно, – говорю я.

– Ничего не получится, – говорит Логан. – Земля промерзла.

Я встаю и смотрю на Логана с еще большим раздражением, которое усиливается от осознания, что он прав. Мне нужно было это предусмотреть.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Это не мое дело. Я посторожу вас снаружи.

Логан поворачивается и выходит наружу, хлопнув за собой дверью.

Я поворачиваюсь обратно к Бри, стараясь быстро что-нибудь придумать.

– Он прав. – говорю я. – У нас нет времени, чтобы похоронить ее.

– НЕТ! – взвыла Бри. – Ты обещала. Ты обещала!

Она права. Я обещала. Но я не продумала всего. Мысль о том, чтобы оставить здесь Сашу вот так, просто убивает меня. Но я не могу рисковать нашими жизнями. Саша бы не хотела этого.

У меня появляется идея.

– Как насчет реки, Бри?

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Что, если мы устроим ей морские похороны? Ну, знаешь, как солдатам, которые погибли с честью.

– Какие солдаты? – спрашивает она.

– Когда солдаты погибают в море, иногда их хоронят в воде. Это очень торжетсвенно. Саша любила реку. Я уверена, там она будет счастлива. Мы можем отнести ее вниз и похоронить в воде. Как ты думаешь?

Мое сердце бухает в груди, пока я жду ответа. У нас истекает время, а я знаю, как непреклонна может быть Бри, когда речь заходит о чем-то важном для нее.

К моему облегчению, она кивает.

– Хорошо, – говорит она. – Но нести ее буду я.

– Мне кажется, она слишком тяжелая для тебя.

– Или я ее несу, или мы не идем, – говорит она, в ее глазах сверкает решимость: она встает лицом ко мне, уперев руки в бока. По ее глазам ясно, что переубедить ее не получится.

– Хорошо, – говорю я. – Ты понесешь ее.

Вдвоем мы поднимаем Сашу с пола и я быстро осматриваю дом, размышляя, что нам может пригодиться. Я подбегаю к трупу охотника и стягиваю его штаны, почувствовав что-то тяжелое и металлическое внутри его заднего кармана. Я с радостью вытаскиваю небольшой перочинный ножик и кладу его себе в карман.

Я быстро обегаю весь дом, из комнаты в комнату, в поисках того, что может нам пригодиться. Я нахожу несколько старых пустых тканевых мешков и беру их все. Открываю один и опускаю туда любимую книжку Бри – «Щедрое дерево» и моего «Повелителя мух». Я забегаю в кладовку, хватаю оставшиеся свечи и также бросаю их в мешок.

Пробегаю по кухне в гараж – его двери широко распахнуты еще после прихода охотников. Я отчаянно надеюсь, что у них не было времени, чтобы обыскать стоящий глубоко внутри шкаф с инструментами. Я хорошенько спрятала его в углублении в стене и теперь с облегчением вижу, что он не тронут. Ящик с инструментами слишком тяжел, чтобы брать его целиком, так что я роюсь там и тщательно выбираю то, что может пригодиться. Я беру маленький молоток, отвертку, небольшую коробку гвоздей. Я нахожу фонарик с батарейкой. Проверяю его – работает. Хватаю небольшой набор плоскогубцев и гаечный ключ, закрываю ящик с инструментами и собираюсь уходить.

Когда я уже собираюсь выбежать, что-то высоко на стене бросается мне в глаза. Это большой канат, аккуратно свернутый и висящий на гвозде. Я совсем забыла о нем. Много лет назад папа купил этот канат, привязал его между деревьев, чтобы мы развлекались. Мы попрыгали через него однажды, и с тех пор он так и висел в гараже. Глядя на него сейчас, я понимаю всю его ценность. Я прыгаю на верстак, тянусь и сдергиваю его с крючка, повесив на одно плечо и перекинув мешок через другое.

Я выбегаю из гаража обратно в дом: Бри стоит здесь, держа Сашу обеими руками и глядя на нее.

– Я готова, – говорит она.

Мы выбегаем из входной двери, Логан поворачивается и видит Сашу. Он встряхивает головой.

– Куда вы понесли ее? – спрашивает он.

– К реке, – отвечаю я.

Он неодобрительно качает головой.

– Время идет, – говорит он. – У вас осталось 15 минут до того, как мы поедем обратно. Где еда?

– Не здесь, – говорю я. – Нам нужно подняться выше к хижине, которую я нашла. Мы успеем за пятнадцать минут.

Мы идем с Бри обратно к грузовику, я закидываю внутрь веревку и мешок. Однако пустые мешки я беру с собой – они понадобятся для того, чтобы нести еду.

– Зачем веревка? – спрашивает Логан. – Она нам не пригодится.

– Кто знает, – отвечаю я.

Он неохотно следует за нами вверх в гору.

Втроем мы поднимаемся в гору, ветер становится сильней и холодней на такой высоте. Я обеспокоенно смотрю на небо: темнеет намного быстрее, чем я ожидала. Я понимаю, что Логан прав: нам нужно вернуться на воду до наступления темноты и начинающийся закат меня очень беспокоит. Но я также понимаю, что нам необходимо достать еды.

Мы с трудом тащимся вверх по горе и наконец выходим на верхушку; сильный порыв чуть не сбивает меня с ног. С каждой минутой становится все холоднее и темнее.

Я иду к хижине: здесь снег еще глубже, я чувствую, как он набивается мне в ботинки. Я замечаю дом, хорошо скрытый, все такой же неприметный под густым слоем снега. Я бегу к нему и открываю дверцу, ведущую внутрь. Логан и Бри стоят сзади меня.

– Неплохая находка, – говорит Логан и я впервые слышу восхищение в его голосе. – Хорошо спрятан. Мне нравится. Настолько, что я остался бы тут – не преследуй нас охотники за головами и будь у нас источник еды.

– Я знаю, – говорю я, входя внутрь.

– Здесь здорово, – говорит Бри. – Это тот дом, в который мы собирались переехать?

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя себя ужасно. Я киваю.

– В следующий раз, ладно?

Она понимает. Она тоже не очень-то хочет дожидаться охотников.

Я вбегаю внутрь, открываю дверь в погреб и спускаюсь вниз по лестнице. Внизу темно и я пробираюсь наощупь. Я вытягиваю руку и чувствую ряды банок, которые звенят, когда я прикасаюсь к ним. Я не трачу ни минуты: достаю мешок и наполняю его банками настолько быстро, насколько могу. Я едва могу разглядеть их, но мой мешок становится все тяжелей. Варенье из малины, варенье из смородины, соленые огурцы и помидоры… Я беру столько, сколько сможет выдержать мешок, отдаю его Логану, который ждет наверху лестницы, затем наполняю еще три таких же.

Стена опустевает.

– Хватит, – говорит Логан. – Мы не унесем. И уже становится темно. Надо идти.

Теперь в его голосе слышится уважение. Очевидно он впечатлен количеством добра, которое я нашла, и наконец понял, что прийти сюда было необходимо.

Он наклоняется и протягивает руку, чтобы помочь мне, но я вскарабкиваюсь по лестнице самостоятельно, не принимая его помощи, все еще обиженная его прежним отношением.

Когда я снова оказываюсь в хижине, я хватаю два самых тяжелых мешка сама, в то время как Логан берет остальные. Мы выбегаем из дома и спускаемся обратно по крутой тропинке. Через несколько минут мы уже снова у грузовичка и я с облегчением вижу, что все осталось в том же положении. Я осматриваю горизонт, но не вижу ни следа движения ни на горах, ни в долине внизу.

Мы запрыгиваем обратно в грузовик, я поворачиваю ключ зажигания, радуясь, что он срабатывает, и мы едем обратно по дороге. Мы взяли еду, вещи, собаку и теперь я могу попрощаться с папиным домом. Я чувствую удовлетворение. Я чувствую, что Бри, которая сидит рядом, также довольна. Логан смотрит в окно, погрузившись в свой мир, но мне кажется, что он тоже согласен с тем, что мы сделали правильный выбор.

* * *

Мы без происшествий спускаемся с горы, тормоза в стареньком пикапе работают на удивление хорошо. В некоторых местах на особенно резких поворотах, наша езда больше напоминает контролируемое скольжение, чем торможение, но за считанные минуты мы проезжаем худший отрезок и снова оказываемся на трассе № 23, направляясь на восток. Мы набираем скорость и я впервые чувствую уверенность в благоприятном исходе нашей миссии. Мы добыли бесценные инструменты и еду, которой хватит на несколько дней. Моя правота признана, и мы мчимся по 23 трассе буквально в минутах езды от лодки.

Но вдруг все меняется.

Я жму на тормоза, когда прямо посреди дороги, просто из ниоткуда, выскакивает человек и начинает истерически махать руками, преграждая нам путь. Он всего в пяти метрах и мне приходится сильно нажать на педаль, отчего машину заносит.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – командует Логан. – Продолжай ехать! – он говорит это очень жестким военным голосом.

Но я не слушаю. Там на морозе стоит человек, беззащитный, одетый в изорванные джинсы и рубашку с оторванными рукавами. У него длинная черная борода, обросшие волосы и большие черные безумные глаза. Он такой худой, будто не ел несколько дней. На его груди висит лук со стрелами. Этот человек – выживший, такой же, как мы, это очевидно.

Он машет нам руками, как сумасшедний, и я просто не могу проехать мимо. Мысль о том, чтобы оставить его, кажется мне невыносимой.

Мы резко останавливаемся буквально в паре метров от него. Он стоит с широко раскрытыми глазами, как будто не ожидав, что мы действительно остановимся.

Логан без промедления выскакивает, хватает обеими руками пистолет и целится мужчине в голову.

– ОТОЙДИ! – кричит он.

Я тоже выпрыгиваю.

Мужчина медленно поднимает руки, он выглядит озадаченным и отступает на несколько шагов.

– Не стреляй, – умоляет человек. – Пожалуйста! Я такой же, как вы. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь. Я умираю с голоду. Я не ел несколько дней. Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Пожалуйста!

Его голос ломается и я вижу страдание на его лице. Я знаю, что он чувствует. Совсем недавно я была такой же, как он, перебивалась всем, что могла достать в этих горах. Да и сейчас мое положение немногим лучше.

– Вот, возьмите! – говорит мужчина, снимая лук и колчан со стрелами с плеча. – Дарю вам! Я не желаю вам зла!

– Не делай резких движений, – говорит Логан все еще с подозрением.

Человек с опаской протягивает оружие.

– Брук, возьми, – говорит Логан.

Я делаю шаг вперед, хватаю лук и стрелы и бросаю их в кузов пикапа.

– Видите, – говорит мужчина, расплываясь в улыбке. – Я не представляю угрозы. Я всего лишь хочу присоединиться к вам. Пожалуйста. Вы не можете оставить меня здесь умирать.

Логан мало-помалу расслабляется и немного опускает пистолет. Но он все еще не сводит цепких глаз с мужчины.

– Прости, – говорит Логан. – Мы не можем взять с собой лишний рот.

– Подожди, – кричу я на Логана. – Ты здесь не один. Ты не можешь принимать все решения. – Я поворачиваюсь к человеку. – Как тебя зовут? – спрашиваю я. – Откуда ты?

Он в отчаянии смотрит на меня.

– Меня зовут Руперт, – говорит он. – Я выживаю здесь уже два года. Я видел тебя с сестрой раньше. Я пытался помочь, когда охотники забрали ее. Я повалил на дорогу дерево.

Мое сердце дрогнуло от этих слов. Так это был он. Я просто не могу его здесь оставить. Это неправильно.

– Мы берем его с собой, – говорю я Логану. – У нас найдется место для еще одного.

– Ты его не знаешь, – отвечает Логан. – Кроме того, у нас нет еды.

– Я умею охотиться, – говорит мужчина. – У меня есть лук и стрелы.

– Больше пользы они принесут тебе здесь, – говорит Логан.

– Пожалуйста, – говорит Руперт. – Я вам пригожусь. Мне не нужна ваша еда.

– Мы берем его, – говорю я Логану.

– Нет, не берем, – отвечает он, – Ты не знаешь этого человека. Ты ничего не знаешь о нем.

– Я и о тебе почти ничего не знаю, – говорю я Логану, моя злость все растет. Я ненавижу в нем этот цинизм, настороженность. – Почему ты считаешь, что лишь у тебя здесь есть право на жизнь?

– Если ты возьмешь его, ты подвергнешь риску всех нас, – говорит он. – Не только себя. Но и свою сестру.

– Вообще-то нас здесь трое, – слышу я голос Бри.

Я поворачиваюсь и вижу, что она выпрыгнула из машины и стоит рядом с нами.

– А это значит, что у нас демократия. И мой голос тоже считается. А я голосую за то, чтобы взять его. Мы просто не можем оставить его умирать.

Логан с отвращением качает головой. Он не говорит ни слова, лишь его скулы сжимаются, он отворачивается и садится в грузовик.

Мужчина смотрит на меня с широкой улыбкой, отчего его лицо испещряют тысячи морщинок.

– Спасибо, – говорит он. – Не знаю, как отблагодарить вас.

– Просто пошевеливайся, пока он не передумал, – говорю я и иду обратно к грузовику.

Когда Руперт подходит к двери, Логан говорит: «Ты не сядешь спереди. Садись сзади.»

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы поспорить, Руперт со счастливым лицом забирается в кузов. Бри запрыгивает внутрь, то же делаю я, и мы трогаем.

Остаток пути назад к реке проходит в напряженной атмосфере. Пока мы едем, небо все темнеет. Я смотрю на закат, кровью стекающий из-за облаков. С каждой секундой становится все холодней и снег усиливается, в некоторых местах превращаясь в лед и затрудняя вождение. Топливо кончается, лампочка горит красным, и хотя нам осталось всего километра полтора, у меня возникает ощущение, будто я сражаюсь за каждый метр. Я чувствую тревогу Логана из-за нашего нового пассажира. Еще один незнакомец. Еще один рот, который надо кормить.

Я жму на газ и в душе умоляю грузовик ехать дальше, небо – оставаться светлым, снег – не застывать. Как только я думаю, что у нас ничего не получится, мы выезжаем из-за поворота и я вижу наш съезд. Я резко сворачиваю на узкую проселочную дорогу, ведущую вниз к реке, и молюсь, чтобы грузовик осилил этот путь. Лодка, я знаю, всего в паре сотен метров от нас.

Мы заезжаем за еще один поворот и мое сердце переполняется облегчением, когда я вижу лодку. Она все еще там, качается на воде, и я вижу, что Бен стоит на ней, нервно глядя, как мы подъезжаем.

– Наша лодка! – кричит Бри возбужденно.

Дорога с холма еще более неровная, но у нас получится доехать. Мое сердце переполняет облегчение.

И все же я смотрю на горизонт и вдалеке вижу то, что заставляет мое сердце сжаться. Не могу поверить. Логан смотрит туда же.

– Черт побери, – шепчет он.

Там, на Гудзоне, видна лодка охотников за головами – большая, блестящая, черная моторная лодка мчится по воде по направлению к нам. Она в два раза больше нашей и оборудована, я уверена, гораздо лучше. Что еще хуже, я замечаю в отдалении еще одну лодку.

Логан был прав. Они были ближе, чем я думала.

Я жму на тормоза и мы останавливаемся в десяти метрах от берега. Как только машина останавливается, я открываю дверь и выпрыгиваю, собираясь побежать к лодке.

Неожиданно что-то идет не так. Мне становится трудно дышать и я чувствую чью-то руку на своем горле. Меня тащат назад. Мне не хватает воздуха и вокруг меня пляшут звездочки. Я не понимаю, что происходит. Неужели охотники устроили засаду?

– Не шевелись, – слышу я шепот в своем ухе.

Я чувствую что-то острое и холодное на своем горле и понимаю, что это нож.

Затем до меня доходит: это Руперт. Незнакомец. Он напал на меня.