Текст книги "Перепутанные судьбы"

Солнце заглядывало в палату, горячие лучи гладили полусонные лица женщин. Некоторые встали, подошли к окну, высматривали: не примчались ли счастливые папаши увидеть своих только что появившихся на свет деток. Один обезумевший от счастья и спиртного подогрева папаша кричал:

– У меня сын! Я бессмертный! Таня, я люблю тебя!

В дальнем углу тихо шептались соседки, осторожно кивая на спящую женщину на кровати у стены. Она тяжело дышала, иногда стонала.

– Ох и достался ей парень. Двое суток мучилась, бедная.

–Что ты хочешь, в её возрасте первого рожать. Это мы с тобой «выстрелили» в двадцать с небольшим, а ей – то к тридцати уже.

–Но она молодец, не кричала сильно, вела себя тихо.

–Мамочки, принимайте своих сокровищ, кормите малышей,– в палату вошли улыбающиеся медсёстры с беленькими свёрточками в руках. Мамаши засуетились, потянулись к своим деткам, раскрывающим, словно птенцы, ротики. Открыла глаза и женщина у стены. К ней подошла медсестра, взяла за руку, посчитала пульс, потом сказала:

–Ну и напугали вы нас вчера, Флюра Мунировна. Как вы себя чувствуете? Так и не видели своего сыночка, сознание потеряли.

–А как он? Когда мне его принесёте? С ним всё в порядке? – забеспокоилась мать, пытаясь приподняться. Но медсестра её остановила:

–Лежите, лежите, у вас три дня постельный режим.

–Почему? Я хорошо себя чувствую, принесите мне мальчика, прошу.

–Не волнуйтесь, принесу сейчас, только не напрягайтесь. Кормить сможете?

–Конечно,– она откинулась на подушку и счастливо улыбнулась,– мы так долго его ждали. Уже отчаялись, хотели из детдома брать. Скорее несите. Я до сих пор не верю, что такое чудо случилось.

–Ну вот и мы. Иди к своей мамочке, иди,– медсестра бережно положила малыша на подушку и ушла. Флюра приподнялась, вглядываясь в маленький сонный комочек, нежно что-то шептала, освобождая грудь от сорочки. И вдруг сияющая улыбка исчезла с побледневшего лица, она обессилено откинулась на подушку.

– Не мой это сын, не мой ребёнок,– испуганно закричала,– не могла я родить светленького, дайте мне моего ребёнка.

Она спрятала грудь, этот комочек недовольно запищал. На крик прибежала медсестра. Женщины с недоумением и страхом смотрели на Флюру, думая, что та сошла с ума, на всякий случай внимательно рассматривая своих малышей.

–Что стряслось?– спросила медсестра.

–Где мой ребёнок? Это не мой,– со слезами выговорила Флюра.

–Ну что вы такое говорите. Вот же бирка, смотрите. Что на ней написано?

–Фаритова Флюра. Моя фамилия и имя.

–Ну что тогда не так? У нас все дети со своими матерями. Мамочки, у вас свои ребятишки или тоже есть сомнения?

–Нет, наши, конечно,– рассмеялись женщины.

–Ну вот, видите.

–Это в нашей палате, а в других,– не успокаивалась Флюра.

–3 июля только двое рожали – вы и Разия Факирова. Разия – это ваш сын?

–Конечно, мой. Моя кровиночка,– сияющая соседка любовалась энергично сосущим сыном.

–Ну вот и замечательно. Так что успокойтесь, Флюра, и кормите ребёнка. Видите, он нервничает.

Флюра поднесла грудь к ищущим губам ребёнка, её мгновенно охватило жаром, а в голове сверлило: не мой, не мой. Он жадно глотал, она внимательно вглядывалась в него, изучала каждую чёрточку, а в сердце шла какая – то борьба, отторжение. С трудом она дождалась, когда малыш наестся, когда его заберут. Потом отвернулась к стене и не поворачивалась до следующего кормления. Не так она представляла свою первую и главную встречу со своим сокровищем. Своим. Вечером прибежал к окну счастливый отец, она тут же со слезами выплеснула свои сомнения. А он сиял, смеялся и старался успокоить измученную жену:

–Ну что ты, что ты, как не наш? У нас в роду есть светлые, голубоглазые даже, не волнуйся. Гены через много поколений дают о себе знать. У моего друга дочь рыжая, кудрявая, а все чёрные в роду, как смоль. В прадеда уродилась. Так что наш это сын, наш. И я так счастлив, мы так долго ждали его. Спасибо тебе за это чудо, любимая.

В роддоме её продержали две недели. И всё это время Флюра не могла увидеть в сыне ни одной родной чёрточки. И каждый раз при кормлении её обдавало жаром, шла какая – то борьба с самой собой. Давно выписались её соседки, в палате появились новые молодые женщины, под окном гомонили счастливые родственники, каждый день прибегал муж с полными сумками фруктов, они разговаривали, смеялись, но в ней творилось что – то неладное. Ей казалось, что она или спит и видит какой – то сон и не может никак проснуться, или смотрит индийский сериал про перепутанных детей. С напряжением ждала решения свекрови.

И свекровь вынесла свой приговор. Она взяла на руки завёрнутого в лёгкое одеяльце ребёнка, что – то ласково шепча и творя молитву, потом положила на стол, начала его раскутывать. Флюра не сводила глаз со свекрови и с отчаянием увидела, как улыбка мгновенно стёрлась с её лица. Она поднесла ребёнка к окну, пристально вглядываясь в него, потом вздохнула и положила заплакавшего малыша на стол, начала менять пелёнки и закутывать. Молодые родители напряжённо смотрели на неё, а она ничего не могла сказать, потом взглянула на сына, намеренно отводя взгляд от невестки:

–Что -то не похож он на нас, как будто и не наш,– и тихо вышла. Сын кинулся за ней:

–Ну что ты, мама, он на тебя похож – такие же голубые глаза и светлые волосы.

А Флюра, прижав к себе сына, рыдала отчаянно. И вдруг почувствовала, что плачет не от страха, что свекровь плохо о ней подумает, а от обиды за этого непризнанного малыша, которого она уже начинала принимать и привязываться к нему. Всю первую ночь дома она просидела у кроватки сына. Слёзы лились не переставая, она за всю жизнь их столько не вылила, как в эту ночь. Муж несколько раз предлагал ей лечь, успокоиться, молоко пропадёт, а она не могла отойти от кроватки:

–Неужели ты не понимаешь, что мама считает меня распутницей? Что я изменила тебе? Лучше бы я умерла во время родов, зачем только меня спасали?

–Ну что ты такое говоришь? – он обнимал её, гладил по волосам,– не считает она тебя изменницей, мы же знаем тебя, просто …

–Вот именно, не изменница, а ребёнок не наш. Всё очень просто. Тогда чей? Врачи уверяют, что перепутать не могли, мы привыкли врачам верить, все женщины, рожавшие со мной, уверены, что у них свои дети. Тогда откуда взялся чужой ребёнок?

–Ну какой же он чужой? Светленький? Потемнеет. И глаза изменятся, говорят, у детей грудных глаза светлые, потом меняются. Иди ложись, молоко пропадёт, чем кормить будешь Ильшата?

–Кого?

–Ильшата. Давай так назовём сына?

–Хорошо,– улыбнулась она и вытерла слёзы.

–Вот и замечательно. Ложись, а я посижу около него.

–Ты же не выспишься, тебе на работу.

–Ничего, высплюсь. Я теперь на любой подвиг готов, у меня такой подъём, такое счастье, я так люблю тебя и сына! Спасибо тебе, спасибо, моё солнышко,– под эти слова она и уснула, ещё всхлипывая во сне, но уже улыбаясь.

Часть 2

-Разия, привет. Тебя можно поздравить? – соседка заглянула в коляску, где сладко спал ребёнок. –Ух ты, какой чернявый, у тебя вроде мальчишки посветлее. От соседа, что ли?– пошутила Алия.

_-Ничего, посветлеет, дети меняются, этот третий, знаю. Так девочку ждала, а вот третий богатырь, Айдарчик.

–Мальчишки рады?

–Ещё бы, без конца заглядывают в кроватку, спрашивают, не подрос ли, чтобы в футбол играть. Рустем совсем взрослый, в первый класс идёт, а Ренату – 4. Стараются помогать, пелёнки несут в ванну, соску дают. Мы растём, хорошеем.

–Забот прибавилось. Денег – то хватает?

–Хватает. Тимур крутится, семью надо кормить. Получает неплохо, не шикуем, но и с голоду не умираем. Да пока особых расходов нет – кроватка, коляска, кое-какая одежда после старших остались. Да и не верю я в нытьё, что детей трудно растить. Всё это отговорки ленивых или не желающих связываться с хлопотами. А не понимают, что сами себя обкрадывают, лишают такого счастья, – она заулыбалась, склонилась над пускающим пузыри и посапывающим сыном. – Скоро кормиться надо, а он и не думает просыпаться. Пойду я, ты – то когда рожать будешь?

–Месяца через два, бегу к врачу, уже опаздываю,– она сорвалась с места.

–Да тихо ты, осторожнее, не лети, как оглашенная. Не спеши.

В хлопотах, заботах время летит стремительно. Казалось, только что выписались из роддома, а уже посыпались первые неприятности и жалобы на слишком шустрого Айдара. Мать только успевала выслушивать жалобы и краснеть за проделки младшенького, самого любимого непоседу.

–Разия, ты куда так торопишься, что стряслось?– окликнула подруга чуть ли не бегущую по улице женщину. Та остановилась, рассмеялась.

–Да в садик бегу, позвонила воспитательница Айдара, сладу с ним нет. И в кого он такой сорванец, ума не приложу. Как ураган всё сметает на своём пути, старшие намного спокойнее росли.

–Может, не твой?– засмеялась подруга.

–Не болтай чепуху,– отмахнулась Разия.– Как это не мой?

–Да пошутила я, пошутила.

–Ну ладно, побегу.

Во дворе садика бегали дети, играли в мяч, катались на качелях, возились в песочнице, скатывались с горки. Айдар носился по участку, изображая паровоз, весь красный, вспотевший, всех расталкивая и сгоняя со своего пути.

–Айдар, иди сюда, сядь, мы сейчас книжку будем читать,– воспитательница захлопала в ладоши, призывая к себе ребятишек. Дети уселись под грибком в кружок, приготовились слушать сказку, а Айдар всё так же увлечённо вёл паровоз, раздувая щёки и гудя на весь двор.

–Ой, Разия, наконец – то, – обрадовалась воспитательница, увидев мать Айдара, открывшую калитку.– Угомоните своего парня, никакого сладу с ним.

–Что случилось? – Разия смотрела на сына, застывшего в стороне.

–Да что, как всегда. Сегодня во время обеда подрался со Стёпой, тот опрокинул на себя тарелку с супом. Потом с Леной сцепился из-за игрушки. Все воспитатели жалуются. Говорят, откуда такое чудо и вспоминают ваших старших. Говорят, совсем на них не похож – вихрь, буря, ураган.

–Ох, что с ним делать, сама не знаю,– вздохнула огорчённая мать.– Придётся отца подключать.

А дома Айдар становился совсем другим.

–Мамочка, посиди, ты устала, я сейчас тебе водички принесу,– он опрометью бросался на кухню и метеором возвращался назад с полным стаканом воды.

–Спасибо, сыночек. Вот ведь ты хороший мальчик, а почему же в садике ведёшь себя плохо? Ребятишек обижаешь.

–Я не обижаю, они сами первые,– он насупился, сел рядом.

–Ну рассказывай, что они делали первые,– она отпила воды, поставила стакан на журнальный столик.

–Стёпка хотел в мою тарелку хлеб бросить, а я толкнул, а он тарелку уронил.

–А с девочкой почему дрался? Мы же с тобой говорили, что девочек надо защищать, а ты дерёшься. Стыдно мне за тебя.

–А чё она взяла мою машинку, я играл в песке, а она взяла. Девочки в куклы пусть играют,– он отвернулся и засопел.

–Айдарик, дорогой мой, ну сколько тебе надо говорить, что нельзя так себя вести. Ты скоро в школу пойдёшь, дома мне помогаешь, ты не хочешь в садик ходить?

–Хочу, мамочка, хочу, я больше не буду.

–Ох, сколько раз я это слышала,– она взъерошила его волосы, поцеловала в макушку.– Ну пошли ужин готовить, скоро все соберутся. Придётся папе сказать о твоём поведении.

–Мама, не надо папе, не надо его расстраивать,– он умоляюще смотрел на мать своими необыкновенно чёрными глазами. И откуда такие глазищи – у старших мальчишек светло-карие, а этот с огромными глазами и ресницами бегает, не каждой девчонке такие выпадают. А смотрит– то как, ну артист, сердце растопит любое. Она рассмеялась:

–Ишь ты, какой хитрец. Папу расстраивать не надо, а меня и воспитателей можно.

–Я больше не буду,– он обнял мать и уткнулся ей в живот.

–Эх ты, чудо моё,– она поцеловала его и повела на кухню.

Часть 3

Давно наступил вечер, зимой и дня не заметишь – только что серел скудный денёк, а потом вдруг всё погружается в беспросветную тьму. Хорошо хоть, что столбов с фонарями на улице хватает, не так тоскливо и безнадёжно. Редкие прохожие пройдут по улице, проскочат мимо окон школьники, возвращаясь со второй смены, и снова тишина нависает и тревожит какой– то обречённостью. И каждый раз, глядя на детей, ровесников её сына, её сердце взволнованно напрягается. Флюра старалась не возвращаться к прошлым тревогам и смятениям, она давно и нежно полюбила Ильшата, не представляет своей жизни без него, но всё – таки иногда на неё наваливается тоска и грызёт. Ей кажется, что где – то по земле ходит её мальчик. А кто о нём заботится, кто с ним говорит, сыт ли он, хорошо ли ему? И каков он? Она закрыла глаза и мысленно представила его–большие чёрные глаза, мохнатые ресницы, конечно, высокий, в отца. Она не заметила, как щёки стали мокрыми, а сердце заныло и закололо.

–Ты что в темноте сидишь?– заглянула в комнату свекровь.– Я думала, ты спишь, а ты в окно смотришь.

–Да так сумерничаю. Сколько детишек бегут из школы, смеются…-голос её дрогнул.

–Ну всё, всё, не гневи бога. Аллах посылает испытание по силам – отмети все сомнения, у нас прекрасный мальчик, умница, мы все его любим,– она включила свет, села на диван.

–Но вы же сами говорили, что он не похож на наших родичей.

–Да мало ли что я говорила. Могла ошибиться, дети в первые дни почти все одинаковые. Потом растут, меняются. Да и не обязательно он должен быть нашей копией, может, он в прадеда, тётю уродился. Мало ли, главное – он есть у нас, и мы его любим.

–Но вы же подумали, что я нагуляла?

–Ай, ну зачем ты такое говоришь? И не думала я ничего плохого,– замахала свекровь руками.– Скажешь тоже. Идём лучше на кухню, скоро Эльдар придёт, ужин надо готовить.

–Я уже всё приготовила.

–Вот и молодец. Ты устаёшь на работе, поэтому и лезут всякие мысли в голову.

–А Ильшат где?

–В свою комнату пошёл. Уроки учит.

–Умничка,– улыбнулась Флюра.– Его все учителя хвалят – воспитанный, вежливый, учится хорошо.

–Ну вот и радуйся, а ты грустишь. Всё же прекрасно.

Из комнаты вышел подтянутый плотный русоволосый и сероглазый Ильшат. Бабушка при виде внука расцвела в улыбке. Он подошёл к столу, сел и посмотрел на мать.

–Мам, в пятницу будет родительское собрание, в семь часов. Кто пойдёт – ты или папа?

–Я сынок, я,– она с нежностью смотрела на него, такого родного, с такими сияющими доверчивыми глазами и отгоняла от себя все сомнения.

–Как у тебя дела в школе?

–По русскому за диктант пятёрка, по контрольной по математике – тоже.

–Умница ты наша,– обняла его бабушка.– Все уроки сделал?

–Все. Мам, я включу телик, посмотрю мультики?

–Включай. Только не увлекайся, скоро папа придёт, будем ужинать.

–Хорошо,– он взял яблоко и побежал в зал.

–Ну видишь, какой чудесный мальчик! А ты изводишь себя. Не тоскуй.

А ночью ей приснился мальчик с большими чёрными глазами, высокий, тоненький, как тростиночка. Он бегал вокруг неё, звал громко её и смеялся.

В пятницу, когда Флюра подходила к школе, она чуть не столкнулась с мальчишкой, выскочившим неожиданно из-за угла здания и бежавшим прямо на неё. Она едва успела отскочить в сторону, он промчался с победным криком мимо, а за ним летели разгорячённые друзья, размахивали палками, изображающими сабли, и кричали «ура». Она на миг остановилась, посмотрела вслед пронёсшемуся урагану и улыбнулась. К школе подходили женщины, одна из них проворчала:

–Опять этот неугомонный Айдар что-то придумал. И что за непоседа, то в войну без конца играют все, мой Рустик вечно приходит с разорванными штанами, то на речке плавают до посинения. А начинаешь спрашивать у сына, где штаны порвал, отвечает, что с Айдаром сражался.

–А я уже и не спрашиваю своего ни о чём –и так ясно, кто у них командир. И откуда он только взялся на нашу голову? Так было без него тихо,– женщины уже открывали дверь.

–Да они приехали из какой-то деревни,– сказала её собеседница и они исчезли за дверью.

Флюра тоже направилась к двери, но сзади раздался победный клич и мальчишки влетели во двор. Во главе высокий с огромными чёрными глазами командир со знаменем, красным лоскутом на длинной палке, кричал:

–Вперёд, за Родину, за Победу. Идём на Берлин!

Часть 4

-Айдарик, ну что это такое? Опять учительница пишет: на перемене подрался с мальчиком, грубишь, на уроках, невнимательный. Что с тобой? Ты же большой парень – пятый класс заканчиваешь. Сколько можно краснеть из-за тебя? – Разия чуть не плакала, перелистывая дневник сына. –Двойка, тройка. Что с тобой? Уроки не учишь?

–Учу,– Айдар стоял перед матерью красный и чертил носком тапка по ковру.

–Сынок, ты просто убиваешь меня. Мне стыдно на собрания ходить, ни о ком столько не говорят, как о тебе, о твоём поведении. На уроках вертишься, смеёшься, разговариваешь. Не хочешь учиться? Иди улицы мети, люди спасибо скажут за порядок и чистоту.

–Мамочка, прости меня, только не плачь,– он подбежал к матери, обнял, стал вытирать её слёзы.– Я же не хотел, оно само как– то получается. На перемене бегали, столкнулись с Рустиком, он упал, а рядом шёл Ильшат из другого класса, я на него нечаянно налетел, он не удержался и тоже упал. Вот Анна Михайловна и рассердилась на меня.

–Ох, сынок, сынок, что мне с тобой делать? Братья твои такими неугомонными не росли. Посиди, подумай, а я пойду ужин готовить, скоро папа придёт.

Он быстро вскочил, умоляюще посмотрел на маму и побежал на кухню.

–Мам, давай я картошку почищу или ещё что сделаю,– на лице его улыбка во весь рот и сияют колдовские глаза. Мать прижала его к себе, потом ласково шлёпнула по спине и вздохнула.

–Доставай картошку из ведра, мой, чисть, а я тесто приготовлю, пирожков с картошкой наделаем.

–Ура-а-а, мои любимые. Мам, я сейчас, я быстро.

–Айдар, а может, тебя в кулинарный техникум отдать? Поваром будешь замечательным.

–А меня не засмеют? Скажут – девчачья работа,– он быстро орудовал ножом, счищая тоненько кожуру с картошки.

–Что за глупости? Во всех лучших ресторанах всегда работают повара – мужчины. Кто вёл передачу «Смак»?

–Макаревич.

–Вот именно, к нему приходили на передачу видные артисты – и мужчины, и женщины. Готовить вкусно и правильно – тоже искусство, каждый человек должен быть асом в своём деле. Кто-то летит в космос, кто-то людей лечит, убирает, добывает газ, варит сталь, готовит борщи. Этим и сильна страна. Доярки, хлеборобы, агрономы, фрезеровщики, токари, – что бы мы без них делали, без их труда, мастерства, умения?– она вымешивала тесто, искоса поглядывая на сына. Он внимательно слушал, наморщив лоб.

–Мам, посмотри, хватит картошки?

– Хватит, вода уже закипает, сейчас бросим, она быстро сварится.

Через час вся большая семья сидела за столом и с аппетитом и похвалами ела пирожки, запивая горячим чаем.

–Ну и пирожки, сочные, воздушные, мягкие. Ох и мастерица наша мама,– нахваливал ужин отец.

–Не мне только спасибо, Айдарик помогал, он у нас мастер. Картошку начистил, сварил, помял, взбил с яйцом и сливками, помогал лепёшки раскатывать, лепил,– мать гладила по голове зардевшегося и сияющего сына.

–Ай, молодец парень. Что скажете, братья? – повернулся отец к старшим сыновьям, уплетающим за обе щёки пирожки.

–Вкусно,– довольный Рустем с улыбкой смотрел на гордого братишку.

–Очень. Иди в повара,– подтвердил слова и Ренат.

В спальне перед сном Разия долго вглядывалась в зеркало, внимательно изучала своё лицо, вздыхала. Тимур уже лежал в кровати, читал газету и изредка посматривал на встревоженную жену. Потом не выдержал, тихо спросил:

–Ну что опять натворил твой любимец?

–Не могу понять, в кого он такой непоседа. Откуда в нём столько энергии, озорства. Учителя уже весь дневник исписали замечаниями.

–И на что жалобы?

–Плохое поведение. Носится, как угорелый, на переменах, с криками бегает по коридору.

–Ох, беда какая,– усмехнулся муж,– себя вспомни в школе: ты что, ходила по струнке?

–Нет, конечно, но и не носилась, как чумная.

– Правильно, ты – девочка. А я вот помню –и бегали мы, и орали, и на улицу выскакивали в снежки играть, боролись. Невозможно же после напряжённого сидения на уроке не расслабиться. Учителя просто себя забыли в детстве или не любят свою работу, не хотят детей понять. Нормальный у нас мальчишка, живой, здоровый, добрый, помощник твой. Не горюй, всё уладится.

Часть 5

Золотая осень. Любимое время года Флюры. Разноцветные деревья с жёлтой, красной листвой полыхали под солнцем, словно прощались до следующей весны, напоминая людям о бесконечном обновлении природы, заставляя грустить и готовиться к тёмным осенним дождливым дням. Но это будет потом – и дожди, и слякоть, и тоска по солнцу, и радость от первого снега, и новогодние хлопоты. Всё это будет, а сейчас Флюра медленно шла по улице, любуясь разноцветьем деревьев, подставляя лицо ещё ласковому солнышку, вдыхая горько-пряный запах увядания. На ярком цветном конкурсе нарядных деревьев особенно выделялись своей нетронутой зеленью берёзки. Их зубчатые изящные листочки облепили гибкие длинные тоненькие веточки, и они свисали почти до земли, чуть раскачиваясь под лёгким дыханием ветерка. А рядом с большими деревьями толпились маленькие прутики – подростки. Они будто прятались под раскидистыми кудрями взрослых деревьев, искали у них защиты. Эта картина задела Флюру за живое, она остановилась возле одной берёзы, нежно провела по её изрытой трещинами коре, тихо прошептала:

– Не поддаёшься осени? Не хочешь расставаться со своим сарафаном? Прикрываешь им маленькое деревце? Бережёшь своё дитя? Береги, не давай его в обиду, защищай от невзгод и бурь,– её глаза начали наполняться слезами, она ещё раз провела по стволу дерева, потом прижалась к нему и дала волю слезам.

Она плакала, а тоненькие веточки легонько прикасались к ней, словно успокаивая и нашёптывая что-то. Слёзы текли, но постепенно от этой успокаивающей ласки берёзы ей становилось легче, она будто в ином мире находилась, всё воспринималось как сквозь вату –и звуки, и мысли, и сияние солнца. Наконец она вытерла слёзы, прошептала:

– Спасибо тебе, моя зеленокудрая подруга,– провела рукой по мягким веточкам, осторожно сорвала листик, всмотрелась в тончайший резной рисунок и пошла.

Возле одного дома её кто-то окликнул, но она ничего не видела и не слышала, погружённая в себя. Только повторно названное её имя заставило её оглянуться – к ней быстро шла школьная подруга, с которой давно не виделись.

– А я смотрю – ты или не ты. Здравствуй, дорогая. Ты куда или откуда?– Оксана в домашнем платье и тапочках на босу ногу стояла перед ней всё такая же стройная, высокая и мало изменившаяся – те же ямочки на розовых щеках, та же озорная улыбка. Даже мелкие морщинки возле глаз её не портили.

–Оксанка,– искренне обрадовалась Флюра.– Сколько лет, сколько зим. Ты же куда – то после школы исчезла, а теперь откуда и когда приехала?

–Да мы три года назад приехали с Севера, муж заболел там, решили вернуться домой.

Они обнялись, долго всматривались друг в друга.

– А ты посерьёзнела, что ли. Не пойму, что с тобой произошло,– растерянно произнесла Оксана.– Глаза те же – огромные, чернющие, как ночь, все ребята по тебе сохли в школе. Но в них нет того бесшабашного огня, какая– то печаль. У тебя всё в порядке?

– Да всё вроде. А ты вот мало изменилась.

–Ох, да что же мы стоим, пошли ко мне, у меня же внучка спит, проснётся, рёв будет на всю улицу. Ну хоть поговорим немного, ведь целую вечность не виделись. Я теперь на этой улице живу, в мамином доме. Два года назад мужа похоронила, не смогла в своём доме оставаться. Там Лариса старшая с мужем и дочкой, ей полтора года. Мне подбрасывают, я присматриваю за внучкой, сами – то на работе чуть ли не сутками – врачи, а у меня сменная работа. Выкручиваемся.

Оксана не выпускала руку Флюры из своей, а второй открывала калитку. Из соседнего дома вышел высокий черноволосый парень и быстро направился к выходу:

–Здравствуйте, тётя Оксана,– он на секунду замешкался, открывая калитку, а сам смотрел с улыбкой на женщин.

–Здравствуй, Айдарик. На тренировку?

–Ага,– он улыбнулся, сверкнув огромными чёрными глазами с длинными ресницами.

–Ты не носись на своём мотоцикле, осторожнее. И куда только родители смотрят, купили тебе такую игрушку.

–Всё нормально, тёть Оксан, я аккуратно езжу.

Флюра вздрогнула, увидев и услышав парня: ведь именно его она видела недавно во сне. И глаза эти, и голос очень знакомый. А сердце бешено колотилось, уши сразу же заложило. Он умчался на мотоцикле, а она всё смотрела ему вслед и не могла оторваться.

–Ну вот и пришли, входи, сейчас почаёвничаем и поболтаем. Что с тобой? Ты побледнела, что случилось?

–Да ничего, ничего, немного устала, – она сделала несколько шагов.

–Садись, я сейчас водички принесу, чайник поставлю. На– ка выпей пока водички,– она протянула ей стакан с водой. Флюра сделала несколько глотков, немного успокоилась.

–А что это за парень, сосед твой?

–Сын соседки, хороший мальчишка, но заводной. Учится в кулинарном техникуме, готовит отлично, Разия не нарадуется. Правда, очень бесшабашный, и подраться может, но за справедливость, как он говорит. Разия говорит, что он с самого детства отличается от её старших сыновей, он в семье третий, последыш. И внешне на них не похож, все они светло-русые со светлыми глазами, а у этого видела, какие глазищи? Ой, чайник закипает, сейчас заварю, мяты положу, немного тебя успокоит, – Оксана ставила на стол чашки, печенье, конфеты, сахар.– Ты с лимоном или с молоком будешь?

Но Флюра не слышала, погружённая в свои мысли. Слова подруги опять растревожили и не давали ни о чём думать – перед глазами стоял тот парень с огромными глазами и высокий. Её вдруг осенило:

–А у них все такие высокие?

–У кого? У Разии? Да нет, они все коренастенькие, крепенькие, а он вымахал под два метра. И отец у них ну наверное метр восемьдесят, а то и меньше. Айдар чуть ли не на голову его выше.

– Акселерация, вот и тянутся к солнышку,– стараясь унять волнение, тихо проговорила Флюра. –А сколько ему лет?

–Да в июле 18 отметили, Алёнка моя ещё гуляла у них на дне рождения.

–3 июля? – пошептала вдруг охрипшим голосом.

–Ну да, а ты откуда знаешь?

–Да мой Ильшат тоже родился 3 июля, мы вместе с Разиёй лежали в одной палате, но я её не знаю, ни разу после родов не встречались. Я даже не знала, что она здесь живёт. Думала, в селе где– то.

–Ну да, они жили в селе, а потом переехали сюда, он учился в нашей школе сначала, а после девятого ушёл в техникум.

Часть 6

-Ты что так задержалась, мам, где была? Мы с папой уже волноваться начали,– Ильшат бросился к матери, как только она переступила порог. Глаза встревоженные. «Они все коренастенькие, светленькие», чётко прозвучало в её ушах. Вот и Ильшат коренастый, широкоплечий, накачанный, мышцы выпирают из– под ткани рубашки. Отцу по плечо. Она улыбнулась, обняла сына:

–Ну что ты, что ты, всё хорошо. Просто подругу встретила школьную, давно не виделись, заболтались,– она скинула туфли, сунула ноги в тапочки, пошла в ванную.

–Как ты себя чувствуешь, что – то бледная?– встревоженно спросил Эльдар.

–Да отчёты замучили, одна бухгалтер в декрет ушла, у второй ребёнок заболел, надо отчёты сдавать. Ничего, потом отдохну,– она нарочито весело отвечала, а муж с недоверием смотрел на неё и понимал, что не в отчётах дело. – Сейчас будем ужинать, а бабушка где?

– У себя отдыхает, мы с ней плов готовили.

–Ох и молодцы. Сейчас руки помою, переоденусь.

В ванной она долго смотрела на себя в зеркало, изучала свои черты и сравнивала их с чертами Айдара: его жгучие длинные брови, волосы с вороновым блеском, огромные глаза с длинными пушистыми ресницами – ну вот же всё совсем одинаковое! Или она сходит с ума и ей только всё так кажется…и тут всплыли слова акушерки из того 86 года: « 3 июля только двое рожали – вы и Разия. Разия, это ваш сын? – Конечно, мой, моя кровиночка». Она резко отвернулась от зеркала, с отчаянием прошептала:

–Ну что я себя накручиваю, что я могу изменить? Да и хочу ли? Разве я смогу отказаться от Ильшата? И где доказательства?– она решительно швырнула в лицо пригоршню холодной воды, помыла руки с мылом и вышла из ванной улыбающаяся, посвежевшая – моя семья здесь и нечего фантазировать.

В комнате свекрови полумрак. На кровати у стены с большим ковром лежала в полудрёме пожилая женщина, но заслышав лёгкие шаги невестки, оживилась:

–Входи, дочка, входи. Я не сплю.

–Мама, вам ужин сюда принести или на кухню пойдёте? Там мужчины наши плов приготовили.

–Да знаю,– засмеялась свекровь,– Ильшат всё время заглядывал в комнату с вопросами, что за чем класть. Я хотела им помочь, он запротестовал – лежи, бабуля, отдыхай, мы с папой сами. Пойдём, я хорошо себя чувствую, с обеда немного давление подскочило, сейчас хорошо всё. А ты опять бродила в поисках по улицам? Сияешь вся. Расскажешь? – она пристально смотрела на Флюру и качала головой.

–Расскажу, конечно. Я с Оксаной на улице встретилась. Помните её?

–Конечно, помню. Она куда– то ещё уезжала? Вернулась?

–Ну да, а живёт сейчас в доме матери и соседка её – Разия, с которой мы вместе рожали в один день. И я сына её видела, правда, недолго, но главное, как только увидела, у меня сердце оборвалось, он точно на нас похож. И голос показался знакомым, как у Эльдара,– она раскраснелась, разволновалась.

–Мам, бабуль, вы скоро? –в комнату заглянул Ильшат,– мы с папой есть хотим.

–Идём, Ильшатик, идём,– засуетились женщины.

После ужина Флюра вышла на террасу, села на скамейку и вздохнула. Вскоре к ней присоединилась и свекровь, укутала плечи невестки пуховым платком, села рядом и смотрела молча на звёзды, чьей – то щедрой рукой рассыпанные по небу. Они переливались, подмигивали.

–Мам, а что если и правда Айдар мой сын?

Свекровь положила руку на плечо Флюры, подтянула повыше платок, потом тихо сказала:

– Ну давай представим на минутку, что так оно и есть. И что же мы все должны делать в таком случае? Ты возьмёшь за руку Ильшата, отведёшь его в тот дом, а Айдара заберёшь себе? Как ты всё это представляешь? И что скажут его родители, они – то не сомневаются в том, что сын их? А мальчишкам каково? Они не сойдут с ума от такой новости? И ты так легко можешь отказаться от Ильшата?

–Нет,– вскочила Флюра,– ни за что на свете.

–Тогда что же делать?

–Да не знаю я, не знаю,– простонала Флюра. – Сердце разрывается, ум помутится скоро, не могу найти выход. Да и доказательств нет никаких, только сердце подсказывает – мой он, мой.

–Вот что, доченька, я скажу тебе. Сядь – ка, не мечись, послушай.– Флюра покорно села рядом.– Аллах послал нам испытание, проверяет нас, ты не торопись, придёт время, всё само разрешится. Ильшат уже вырос, отслужит в армии, создаст свою семью, вот тогда всё спокойненько и решите. Ничего сейчас не надо рушить, всё утрясётся и ваши с Разиёй сыновья вам спасибо скажут. Главное, ты знаешь, что ему там спокойно, постарайся не вмешиваться пока туда.