Текст книги "Сказки Восточной и Южной Сибири"

Шаман-сова

Когда-то жили три брата. Все они были из рода энцев пя бай. Братья были женаты. У старшего брата – четверо детей, у среднего – двое. У младшего брата не было ни одного ребенка, хотя с женой он жил уже больше года. Братья занимали одно стойбище, но каждый имел свой чум. Чумы старших братьев стояли почти рядом, чум же младшего брата стоял чуть в стороне.

На стойбище этих энцев жил шаман. Он влачил одинокое существование: жена у него давно умерла. Своего чума он не держал, жил у среднего энца. Говорят, он был сильным шаманом. Если его просили, надевал шаманскую парку, доставал из санок бубен и камлал: или людей лечил, или узнавал, куда пропали олени, или предсказывал удачу или неудачу охоты на диких оленей.

Однако люди боялись шамана. Потому боялись, что он мог превратиться в птицу или зверя и удалиться в лес на длительное время. Погуляв где-то в виде птицы или зверя, шаман возвращался на стойбище как человек. Вот таков был шаман.

У братьев оленей было немного, всего около ста голов. На аргиш их было достаточно, но на мясо не забивали. Ездили охотиться на диких оленей, хорошо промышляли. В каждом чуме было в достатке и мяса, и шкур. На охоту ездили в тундру, дикие олени обитали и на камне, но братья боялись ездить туда. В горах можно было погибнуть от стрел татуированных эвенков. Век ходили вести, что люди уезжали в камень промышлять диких оленей и больше не возвращались. Женщины и дети тоже пропадали. Татуированные эвенки, убив мужчин, приезжали и забирали их семьи. Больше о них ничего не было слышно. Вот потому братья в камень не ездили, хотя, может быть, и хотели. Что в тундре добудут, того и хватит.

Жили они, жили, однажды, как обычно, собрались и уехали промышлять диких оленей. У старшего брата был олень-манщик[19]19
  Олень-манщик – одомашненный, ручной олень, абсолютно повиновавшийся хозяину; часто выступал в роли приманки.


[Закрыть]. Он, конечно, забрал его с собой. Старший брат с этим манщиком легко подкрадывался к табуну диких оленей, и потом, когда олень сцепится рогами с каким-нибудь самцом, он подбегал и колол второго ножом. Младшие братья манщиков не имели, они просто с луком и стрелами в руках подкрадывались к диким оленям и убивали того, кого могли. Вот такая у братьев была охота.

То ли конец февраля наступил, то ли начало марта. Солнце светило уже высоко, день был не короткий. Братья уехали, а жены и детишки остались в чуме, а про шамана речи не было, он на охоту не ездил: или в чуме сидел, или, превратившись в птицу, улетал в лес. Женщины в то время, когда мужья были на охоте, в чумах огонь не топили, чтобы дыма не было видно, детей на улицу не пускали. Как будто в чумах никого нет.

Как братья уехали на охоту, так целый день и прошел. Ведь диких оленей не сразу найдешь. Да еще смотреть надо, как бы они не поймали запах людей, а то так далеко убегут, что целого дня не хватит, чтобы их догнать. Можно и вернуться в чум с пустыми санками. В тот день братья добыли четырех диких оленей. Младший брат хотел было еще поездить в поисках диких оленей, но старший брат возразил:

– Не надо больше ездить. Солнце уже идет к закату, будем возвращаться в чум. Того мяса, что добыли, хватит на долгое время.

Как сказано, так и поступили. Братья вернулись с добычей на стойбище, распрягли оленей, и каждый направился в свой чум. Вдруг выяснилось, что случилось большое несчастье. Младший брат вошел в свой чум – а жены-то нет! Что такое, куда подевалась? Он сразу же побежал в чум старшего брата и рассказал о случившемся. Старший брат ничего не знал, жена его тоже. Она сказала:

– Я весь день просидела в чуме, на улицу не выходила. Дети тоже в чуме играли, на улицу я их не пускала. Никто не приходил. Я не слышала ни шума, ни разговоров.

Старший поднялся с постели и с младшим брат пошел в чум среднего, там тот же разговор завели. Средний брат ничего не знал, жена тоже. Она сказала, что весь день не выходила из чума. Шамана в чуме не было: куда-то ушел и еще не вернулся.

Что теперь делать? Мужчины пошли к крайнему чуму и стали осматривать землю, может, заметят следы чужака. Уже стало темнеть, однако старший брат все же нашел следы, кажется, следы от тунгусских бакарей. Как будто кто-то пришел со стороны камня и обратно ушел.

Заметив следы, старший брат объявил:

– Теперь, кажется, я понял, какое нас постигло несчастье. Я думаю, какой-то тунгус подкрался к нашему стойбищу и украл жену моего младшего брата. Ну, теперь что сделаем? Уже темнеет: днем пошли бы по следам. Однако теперь как пойдем? Ты, младший брат, тоже дурак! Зачем ты век оставляешь жену одну сидеть в чуме? Разве она не могла пойти в соседний чум на то время, пока мы на охоте? Теперь где искать будешь? Или пойдешь по следу тунгуса? Если ты пойдешь, то пропадешь. Эх, ладно, сделаем по-другому: как только шаман вернется, мы попросим его камлать. Пусть камлает всю ночь. Он узнает все, что случилось. Думаю, нам придется воевать с тунгусами.

Услышав слова старшего брата, младшие ничего не сказали. Что поделаешь, надо ждать шамана. Старший и средний пошли в свои чумы. Младший брат решил ночевать в чуме среднего. Вскоре вернулся шаман. Никто не спрашивал, где он был или что делал, подумаешь, ходил, так ходил. Шаман сел на постель, и теперь ему рассказали о большой беде.

Шаман сказал младшему энцу:

– Ты не виноват в том, что твою жену кто-то украл. Ты ездил на охоту, добывал диких оленей. Теперь так решим: принесите из моих санок шаманскую парку и бубен. Я буду камлать. Посмотрю, по какой дороге пришел вор и кто он такой.

Принесли парку и бубен. Шаман оделся, приготовился, нагрел бубен и стал камлать. Люди сидели и ждали конца камлания, никто не ложился спать. Даже жена среднего брата, у которой был малолетний ребенок, не легла. Шаман камлал долго. Когда он кончил, было уже за полночь.

Шаман отложил бубен в сторону и заговорил, обращаясь младшему энцу:

– Твою жену похитил татуированный тунгус, предводитель тех тунгусов, которые стоят стойбищем в камне. Тунгус давно наблюдал за нашими чумами, ждал, не уедут ли мужчины на охоту. Он заметил, что твой чум стоит в стороне, что в чуме только одна женщина. Тунгус ночевал в лесу, ожидая дня твоего отъезда на охоту, и дождался. Ты уехал, оставив жену одну в чуме. Было бы лучше, если бы ты велел ей пойти в чум старшего или среднего брата, но ты так не сделал. Твоя жена осталась в чуме.

После твоего отъезда тунгус подкрался к стойбищу и неожиданно вошел в твой чум. Жена даже не успела крикнуть: он зажал ей рот. Потом вытащил женщину из чума, взял ее в охапку и быстрыми шагами убежал в лес. Если бы хоть один человек был на улице, то заметил бы это похищение. Однако никто из чумов не выходил, ни женщины, ни дети. Вот как тунгус похитил твою жену. Я проследил всю его дорогу. Он долго брел по лесу, не раз останавливался для отдыха. Однако дошел до стойбища и теперь в своем чуме держит твою жену. Это богатый тунгус. У него уже есть две жены и вот теперь достал третью.

Теперь надо размышлять, как вызволить твою жену. Я буду думать. Ты ложись спать, и все остальные тоже пусть ложатся.

Услышав эти слова шамана, уставшие люди пошли спать.

Настал следующий день. Все встали, поели, мужчины вышли из чумов. Вышел и шаман. Он подошел к старшему энцу и объявил:

– Теперь ты и твои братья слушайте, что я придумал. То, что татуированный тунгус похитил жену твоего младшего брата, конечно, большая беда. Однако, я вот что хочу сделать: ты и твой средний брат оставайтесь на стойбище. Если хотите, можете поехать на охоту. Не хотите, сидите в чумах. Я отправлюсь в путь только с младшим братом. Не думай, что я буду воевать с тунгусами. Нет, не буду. Я хитростью и шаманской силой вызволю женщину.

Потом шаман обратился к младшему энцу:

– Собирайся в путь! Лук и стрелы ты, конечно, возьмешь, но воевать тебе не придется. У тебя есть тунгусская парка и бакари. Бери их с собой! Потом увидишь, что они тебе будут очень нужны. Я пойду с тобой, чтобы говорить тебе, что и как делать. Однако все время с тобой я не буду. Я превращусь в сову, буду летать и смотреть, где что и кто. Буду смотреть, в каком чуме твоя бедная жена. У тунгуса чумов-то много. Ты как знал бы, к какому чуму подойти? А я тебе покажу. Теперь иди, собирайся в дорогу!

Услышав решение шамана, старший и средний брат сказали, что никуда не пойдут, будут чумы караулить. Все-таки боязно куда-либо ездить. Вдруг еще придут татуированные тунгусы. На охоту не поедут, вчера добыли диких оленей, этого пока хватит. Младший брат побрел в свой чум собираться.

А, дальше-то что рассказывать? Младший энец и шаман отправились по следам тунгуса в камень. Шли, конечно, долго. Этот день миновал в пути. Никого не нашли, никого не увидели, ночевали прямо в лесу. Только на следующий день показался аргиш тунгусов. Оказывается, тунгусы снялись с прежнего стойбища и аргишат на новое место. Видно, впереди едет богатый тунгус-предводитель, за ним следуют три женские упряжки. Наверное, две его жены и третья, похищенная женщина. Позади аргиша – работники, человек пять или семь, пешком гонят большое стадо оленей.

Шаман шепнул младшему энцу:

– Вот теперь смотри, что будем делать: мы расстанемся. Если бы я с тобой остался, то не было бы в том никакой пользы. Я превращусь в сову, и буду летать, куда хочу. Теперь одевайся в тунгусскую одежду, а потом незаметно подойди к стаду оленей и вместе с работниками гони их. С тунгусами много не разговаривай, а то заметят, что чужой человек! Если кто-нибудь из работников спросит, как ты здесь оказался, то ответишь, что хозяин нанял на работу. Много не болтай, скажешь слово и молчи! После аргиша остановись в чуме работников, не показывайся на глазах предводителя! Сиди в чуме, молчи. Не ходи по другим чумам, не спрашивай про жену. Я буду думать о твоей жене. Хорошо помни мои слова! Не будешь слушаться – пропадешь.

Сказав эти слова, шаман встряхнулся всем телом и превратился в белую сову. Тут же и улетел куда-то. Энец остался один. Теперь что делать? Надо выполнить наказ шамана. Переоделся младший брат в тунгусскую одежду, свою спрятал в снегу. Тем временем бо́льшая часть аргиша уже прошла, рядом появились олени. Энец подошел гнать этих оленей, притворившись работником тунгусского предводителя. Может, другие работники заметили нового работника, может, нет. Никто ничего не сказал, не спросил. Стадо большое, оленей много, надо же кому-то работать. Тунгусы уже стали стойбищем, видно, некоторые женщины чумы поставили, некоторые еще ставят. Работники пошли в свой чум, энец туда же.

Когда вошли в чум и сели чаевать, один из работников спросил энца:

– Ты кто будешь? Ты вместе с нами гнал оленей. Однако откуда ты пришел?

Энец ответил:

– Откуда я приду? Хозяин нанял меня на работу. Я бедный тунгус, только на лице у меня нет татуировки, мать еще не сделала. Я живу только со старой матерью, отца у меня уже давно нет. Оленей у меня совсем мало, еле на аргиш хватает. От большой бедности я нанялся работать у богатого тунгуса.

Работники сказали:

– Ладно. Что мы скажем? Если хозяин тебя взял на работу, то, наверное, будешь работать. Завтра пойдешь с нами искать отколовшихся оленей. Не хватает около ста, не знаем, куда они подевались. Может, их волки угнали. Теперь, однако, будем отдыхать.

Больше ничего не говорили. Вечером поели и легли спать, но не энец. Как только работники уснули, он тихо вышел из чума и стал оглядываться, может на стойбище кого увидит. На улице было светло от луны. Энец заметил, что на концах шестов одного большого чума сидит белая сова. Теперь он вспомнил слова шамана. Наверное, шаман сидит и показывает ему, в каком чуме находится похищенная женщина.

Энец, прячась за санками, подошел близко к этому чуму. Слышно, что внутри кто-то разговаривает, наверное, еще не легли спать.

Вскоре энец заметил, что одна женщина вышла из чума. Это же его жена! Вот теперь настало время что-то делать. Энец, все еще прячась за санками, негромко сказал женщине по-энецки:

– Жена, молчи! Я пришел за тобой. Теперь давай бежать отсюда. Недалеко густой лес, там спрячемся. Может, нас не найдут.

Женщина не сказала ни слова и вместе с мужем убежала в лес. Когда они добежали до деревьев, остановились и оглянулись, не бежит ли кто-нибудь из тунгусов за ними. Пока смотрели, поднялся сильный ветер, метель, а ведь до этого хорошая погода была, луна светила. Теперь же все скрылось, ничего не видно, только деревья шумели от сильного ветра.

Энец сказал жене:

– Эту метель наслал наш шаман. Не знаю, может, ты видела его. Сова сидела на концах шестов чума предводителя – это и был шаман. Он помог мне вызволить тебя. Теперь пойдем дальше, надо далеко уйти. Метель все равно прекратится, и тунгусы начнут нас искать.

Пошли. Неизвестно, как долго они шли, наверное, долго. По пути, останавливались, отдыхали. Он-то быстро пошел бы, однако женщина как быстро пойдет? Пока они шагали, и день кончился, и ночь прошла. Шаман не появлялся. Наверное, после того как по его велению поднялась метель, он улетел в свой чум. Зачем ему идти вместе с младшим энцем и его женой? Они пусть даже где-нибудь кружить будут, но все равно придут в чум.

Так и случилось. К концу второго дня младший энец с женой вернулся в чум. Старшие братья обрадовались, уверяли, что теперь опять спокойно будут жить, говорили также:

– Ну, наш шаман, так шаман. Беда, какой сильный шаман!

Шаман же, услышав эти разговоры, вышел из чума и сказал:

– Я помог вызволить похищенную женщину. Однако, вы не радуйтесь! Лучше занесите в чум мою шаманскую парку и бубен. Буду камлать и смотреть дорогу тунгусов. Предводитель тунгусов – сильный человек. Не думайте, что он будет мириться с пропажей женщины. Может, он уже теперь где-то ездит, следы ищет. Я думаю, что он не будет сидеть в чуме просто так и ничего не предпринимать. Идите за моей паркой и бубном. Я буду камлать.

Братья ничего не стали больше говорить. Как шаман велел, так и сделали. Вечером, когда солнце зашло, шаман начал камлание. Братья и их жены опять не ложились спать, так же, как и в тот раз. Сидели, ждали ответа шамана. Камлание длилось долго. Около полуночи шаман кончил камлание и сказал:

– Я раньше правду говорил: не надо радоваться, что женщину так легко вернули обратно. Я прошел аргишные пути тунгусов и принес плохую весть. Предводитель тунгусов нашел следы вашего младшего брата и его жены. Правда, местами он их терял, местами они были занесены снегом, но это ничего не значит. Он едет в нашу сторону, а с ним – его брат. Если они найдут наши чумы, войны не избежать. Я боюсь, что тунгусы вас перебьют. За себя не боюсь, я могу превратиться в любую птицу и улететь. А вот вы, братья, сможете ли устоять пред тунгусами? Думаю, вряд ли.

Теперь слушайте такое мое слово. Нужно немедленно аргишить. Не спите этой ночью, пригоните оленей, готовьте аргиш! Пока готовите, появится утренняя заря, станет светло. Быстро аргишите с этого места в тундру! Я же останусь на чумовище. Как только увижу тунгусов, превращусь снова в сову и подниму такую метель, что снегом занесет все ваши следы. Может, эта метель застигнет и вас. Однако, вы не останавливайтесь, аргишите все дальше и дальше. Я все сказал. Теперь не ложитесь спать, а делайте то, что я сказал.

Что братья скажут? Пошли пригонять оленей; женщины взялись за разборку чумов, торопились, боялись, как бы их не застигли тунгусы. Однако все получилось счастливо. Приготовили аргиш и, как только стало чуть светлее, тронулись в путь. Шаман же, как говорил, так и остался на том месте, где стояли чумы.

Сказка теперь осталась с этим шаманом. Братья-то ладно, как уехали, так уехали. Что на них смотреть? А вот шаман остался и ждал. Как только увидел тунгусов, тут же превратился в сову и сел на ближайшее дерево. Тем временем предводитель тунгусов и его брат подъехали к чумовищу, остановились и стали обсуждать:

– Что теперь будем делать? Неужели мы опоздали? Как назло, метель замела следы, а то мы быстрее приехали бы.

– Нам лучше поехать по их аргишной дороге. Теперь уж светло, следы от аргиша хорошо видны. Думаю, их надо догнать. Будем воевать. Надо убить мужчин, а женщин забрать себе.

– Правильно говоришь, брат, надо их догнать.

Пока тунгусы так разговаривали, подул ветер, стал становиться все сильнее и сильнее. Тунгусы даже не успели далеко уехать от чумовища, как разыгралась такая метель, что стало не видно вытянутой руки. Неизвестно, что было с тунгусами дальше. Наверное, они где-то метались. Может, вернулись в свои чумы или пропали?

Шаман же прилетел на стойбище трех братьев. Они, оказывается, аргишили далеко в тундру. В эти места тунгусы обычно не приезжали. Шаман опять превратился в человека, вошел в чум среднего брата и сел на свое место. Он сказал:

– Теперь можете спокойно жить. Не бойтесь тунгусов, они здесь не появляются.

Братья стали жить по-прежнему. Опять стали промышлять диких оленей. Больше о них не было худых вестей.

Нганасаны

Девушка и Луна

Давным-давно жила в одном стойбище красивая девушка. И были у нее олени.

Вот однажды гуляла она с оленями в тундре, а ночь была очень темная.

Вдруг один олень посмотрел на небо и закричал:

– Прячься скорее, девушка! Луна хочет утащить тебя на небо!

Только успел олень спрятать девушку в большой сугроб и снегом забросать, как появилась на нарте Луна. Поискала, поискала Луна – нигде девушки не видно. Села на нарту, в небо укатила.

Вылезла девушка из сугроба, отряхнулась и вошла в чум. Прошло немного времени, вбежал олень и закричал:

– Луна опять на нарте едет! Хочет тебя на небо забрать!

Ударил олень ногой о землю и превратил девушку в огонь. Ярко горит огонь, весело. А Луна тут как тут – тоже в чум вошла. Все углы обшарила, нигде девушки не нашла. Опять ни с чем уезжать собралась. Тут девушка не выдержала, засмеялась: «Здесь я!»

Захотела Луна девушку-огонь поймать, да не смогла: очень уж горячо ей.

А девушка снова из огня в девушку превратилась, изловчилась, повалила Луну и связала ее.

Луна заплакала, стала умолять:

– Отпусти меня, добрая девушка! Не буду больше на землю приходить. Буду жить на небе, ночью людям светить, дорогу указывать!

Сжалилась девушка над Луной и отпустила ее. С тех пор Луна только по ночам на небо выходит. Светит людям, чтобы не сбились с пути.

Озеро смерти

У Боро-тала была небольшая семья, всего трое: он, жена и дочь, сын в семье не родился. Оленей у Боро-тала водилось много. Жених дочки – Хунси-тала – в соседнем чуме живет. Боро не хотел дочь замуж отдавать. Век просит Хунси-тала, век два чума рядом стоят.

У Хунси-тала есть и мать, и отец. Всех тоже трое. Говорит как-то весной Боро-тала:

– Оленья копаница[20]20
  Копаница – кормная площадка.


[Закрыть] и чумище старыми стали. Надо двигаться.

Немного аргишили. С нового чумища вместе ушли Боро и Хунси за дикими оленями, с ними и девушка, дочь Боро. Две старухи и один старик остались в чуме. Боро и Хунси каждый по пятьдесят лучших оленей поймали, дальше аргишили.

Боро впереди поехал, а Хунси запасных оленей гнал. Сразу три аргиша прошли. Чум поставили и дневали. Снова поехали диких оленей гонять. Девушка одна в чуме осталась.

Боро долго ехал. Солнце низко опустилось, а он все дальше ехал. Диких оленей не видал. Вечером семь комолых[21]21
  Комолый – безрогий.


[Закрыть] оленей увидел. Хорошо, доска для скрадывания[22]22
  Скрадывание – способ охоты, при котором животное не должно ни почуять, ни увидеть, ни услышать охотника.


[Закрыть] у него с собой, с ней он и пополз к диким животным. Так долго полз, что тепло ему стало, и весь он взмок от пота. Посмотрел Боро в бойницу[23]23
  Бойница – дыра.


[Закрыть] доски.

– А где дикие-то?

Нет их! Нигде нет! Зато на копанице, где были олени, большой живой налим бился на снежных застругах. Протер глаза Боро – нет налима! Теперь на том месте женщина сидела и с правой стороны волосы себе расчесывала.

«Даром женщиной обернулся – все равно убью я тебя», – подумал Боро и просунул ружье в дыру доски. Нацеливаясь, посмотрел: женщины уже нет, пусто. Опять семь комолых диких оленей ходят. Одного из них Боро застрелил. Опустил, положил на санку и обратно поехал.

До чума он как-то скоро добрался, хотя низовой ветер нес снег. Подъехав ближе, привязал оленей и пошел к чуму. Хотел посмотреть, пришел ли его товарищ. Но сам почему-то ружье зарядил и пополз к чуму, как будто дикого животного скрадывал. Подойдя к чуму близко, просунул ружье в бойницу доски. Подумал: «Даром это, что же я товарища убью?»

Увидел чум в дыру доски, подошел к нему со стороны тундры, а от чума человек бежал и кричал:

– Эй, товарищ! Меня не убивай!

Встал тогда Боро на ноги, отпустил оленей и подошел к Хунси. Ничего ему не сказав, лег спать. Утром встал и после чая сказал:

– Недаром я старый, ум-то у меня все-таки есть. Видно, приходит время моей смерти. Дикие как-то ум мой испортили. Я умру. Ты мою дочь просил? Возьми ее. Олени пусть вместе с вами будут. Мою старуху ты храни.

В этот день опять вместе аргишили. Четыре белых комолых быка запряг Боро. На четырех белых быков черные пояса и красные лямки надел и перед аргишем поехал. Взобрался на высокое место и остановился. Долго стоял. Впереди землю черную, как летом, без снега видно. Перед тем местом, где он стоял, было большое озеро. Льда на этом озере он не заметил.

Два яра было на том озере, на одном из них и стоял Боро-тала. Другой яр виднелся прямо напротив, за озером. Так остановившись, сидел Боро на санке. Тут и товарищи его подъехали. Зять подошел, и сказал ему Боро:

– Мое время умереть настало. Мои предки всегда здесь умирали. Уже тогда, когда я диких оленей увидел, мною бог овладел. Бог этого озера – налим. Ты отсюда уходи, как только перестанешь меня видеть. Как меня перестанешь видеть – возвращайся.

Посреди озера крутилась белая пена. Вода в омуте плескалась то в одну, то в другую сторону. Боро поднялся на ноги, закричал на оленей и хореем их ударил:

– Мой путь над водой вы видите!

Видят Хунси и его жена: спрыгнул Боро вместе с оленями с яра в озеро и по воде, как по земле, поехал. Доехал до яра за озером.

Все время умолял Боро:

– Озеро! Съешь меня! Раскрой свое горло!

От того яра повернул обратно и опять к первому приехал. Взад и вперед по озеру меж ярами ездил. Еще раз вернулся, наехал на омут и сразу исчез. Из омута семь белых пузырьков показалось. Два скоро исчезли, пять еще видно.

Женщина, дочь Боро, говорит мужу, Хунси-тала:

– Мой отец так говорил мне: если ты сегодня меня возьмешь, семь детей будет у нас. Но двое из них все равно в этом озере погибнут.

Тут из омута женщина показалась, которую видел старик в бойницу доски, когда охотился на диких животных. Теперь она левую половину волос чесала, правая уже причесана. Сидела эта женщина на воде, сжав вытянутые ноги. Сказала она:

– Два белых пузырька вы мне сами отдайте. Ваш самый старший сын впредь моим паем будет. Теперь в чум поезжайте. Жалеете парня? Не жалейте. Его народа на земле много будет.

Женщина на яру взывала к баруси[24]24
  Баруси – злые духи, у которых есть только половина тела.


[Закрыть]:

– Пусть ты божество, ухо есть у тебя, рот есть. Когда время придет детей отдавать – пожалей нас. Лучше собаку или оленя возьми. Детей отдав, я очень мучиться буду.

Женщина-баруси все волосы чесала:

– Если одного пожалеешь, потом трех надо будет.

– Почему по-иному не сказала? Почему так остро говоришь? Не стану я давать детей!

– Даром не дашь! У меня руки долгие – везде достану.

Так сказала и исчезла. Вернулись в свой чум муж и жена. Поехали домой: женщина аргиш ведет, мужчина оленей гонит. Пришли в большой свой чум. Стали жить вместе пять людей. Потом старики, отец и мать Хунси и жена Боро, умерли.

У Хунси и его жены ребят много родилось. Но оленей мало стало, только на один аргиш осталось. Шесть парней выросли, седьмая, младшая – дочь. Самый средний сын шаманом стал. Бубна у него и парки шаманской не было, только говорил он, как шаман. По ночам во сне шаманил. Однажды ночью шаманил и произнес:

– Время моей смерти приходит. Увезите меня к озеру. Не увезете меня к озеру, я совсем пропаду.

Умоляли его мать и отец:

– Как увезем тебя к озеру? Наш отец там умер, худое это место. Не уходи туда. За тебя мы четыре оленя и три собаки унесем.

Аргишили к озеру. Недалеко от него, близ маленького озера, на речке, чум поставили, продолбили прорубь для воды. Вечером шаман с братьями, отцом и матерью поехали к озеру, взяли с собой оленей. Оленей запряженных и санки на яру оставили, а сами с яра к воде пешком спустились. Трех собак и четырех оленей связали.

Шепнула мать озеру:

– Мне сыновей жалко. Пусть собаки твоей долей будут.

Бросили собак и оленей в воду, стали подниматься на яр к санкам. Вдруг что-то им позади послышалось. Омут опять заплескался, показался из воды налимам. Причитал он:

– Вам сказано было, что сына надо. Почему жалеете, не даете? Старшего сына связали бы и бросили. Ваш покойный отец позади меня сидит и соглашается.

Женщина не перестала просить:

– Отпусти сына! Собак, оленей возьми. Парня-то жалко!

Налим исчез. Вышла семья на яр и опять что-то слышит. Ту самую женщину увидели в омуте. Сказала она:

– Парня вам жалко? А отец ваш говорит так: «Самого старшего сына и самую младшую дочь давайте».

Вступил тогда Хунси:

– Этот баруси нас не отпустит. Сын пусть вперед выйдет, пусть сам баруси просит.

Вышел парень вперед. Стали с яра отец, мать и сам он просить баруси пожалеть их. Вдруг под парнем яр обвалился, упал он в воду и исчез. В воде ничего не видно. Тут мать откуда-то выхватила нож, которым оленей кололи на берегу, и пригрозила женщине на озере:

– Пусть ты бог! Пусть ты человек! Подойди сюда, я тебя ножом одолею! Иди сюда!

Женщина на озере руку подняла:

– Мою руку видишь! Хоть скроетесь вы в своем чуме, достану, что мне надо. Вместе в ваш чум придем.

Произнесла и исчезла. Вернулись в чум. Мать с дочерью на одной санке ехали. Мать стала оленей распрягать, девочка в чум ушла. Взяла в чуме котел и за водой пошла. Наполнила котел водой. Мать пошла к ней, чтобы помочь поднять котел и унести его в чум. Когда она подходила помогать, девочка на ее глазах упала в прорубь. Мать пыталась удержать ее, но пусто в руке! Рукой в воде поводила – ничего нет. Сказала мать тогда:

– Ничего не надо бросать в озеро. Нет от этого пользы.

Все время жили они на этом месте, не аргишили. Шаман камлал и предупреждал:

– Впереди нам еще худо будет.

Два сына еще в чуме умерли. Остались сам Хунси, его жена, дочь Боро, их сын-шаман и еще два сына. Те, другие два парня, от голода умерли. Ни одного оленя не осталось, всех съели. Никакого промысла семья не могла найти. Шаман все время камлал, но ничего не помогало. Даже куропаток не могли добыть. Шаман объявил:

– Наших отца и мать сами убивать будем. Одного озеру отдадим, другого отдадим, чтобы промысел был нам.

Никуда не выходили они из чума, голодные лежали в нем, сил нет. Шаман лежал, лежал и ушел на улицу. Близ чума нашел диких животных – важенку и пороза[25]25
  Пороз – бык.


[Закрыть]. Убил их, и поела семья мясо. Утром на другой день увидели, что отец и мать умерли ночью. Два диких – пороз и важенка – это была цена отца и матери. Так сказал братьям шаман.

После этого стали они много диких животных добывать. Шаман себе бубен и парку шаманскую сделал. Пошел он как-то диких искать и чум юраков нашел. Шаман себе в жены юрацкую девушку взял. После этого все три брата жить стали хорошо, удачный промысел нашли. Очень богатыми стали. Все.