Текст книги "Злодей Гризам"

Злодей Гризам

Глава 1
Страшная находка

Для Чарльза Фредерика сегодня был настоящий праздник. Лицо его сияло с самого утра.

Маленький конторский писец не подозревал, что адвокат, у которого он служил, только что получил известие о крупном выигрыше на бирже и именно поэтому на радостях отпустил своего служащего на весь день, да еще вручил ему двадцать долларов.

Впрочем Чарльз и не ломал себе голову над тем, как это случилось, а просто радовался неожиданному свободному дню. Хозяин дал ему деньги с тем, чтобы он позволил себе какое-нибудь удовольствие, а он всегда точно исполнял указания хозяина. Какое-то время он раздумывал, куда лучше направить свои стопы, и вдруг ему явилась мысль, от которой все лицо его так и засияло, он даже присвистнул от радости.

– Кони-Айлэнд! – промолвил он, точно наэлектризованный.

Кони-Айлэнд – это особое увеселительное местечко недалеко от Нью-Йорка, служащее специально для развлечения публики, открытое в течение всего лета. Можно с уверенностью сказать, что другого подобного заведения на свете не существует. Это своего рода огромный сказочный балаган, и то, что изобретательные янки предлагают здесь удивленным глазам публики, нередко доходит до крайних пределов возможного. Чего только здесь нет! Американские горы всех видов, карусели, водяные колеса, построенные со смелой гениальностью, приглашают посетителей на отважные головокружительные поездки; на открытых сценах и в театрах даются всевозможные представления, а буфеты, чайные и ресторан предлагают публике, стекающейся сюда тысячами, всякого рода угощения.

Когда Чарльз Фредерик приехал в Кони-Айлэнд, было уже около полудня. Прежде всего он пошел в один из ресторанов подкрепиться. Пообедав вкусно и плотно, он пошел присмотреться к тому, что предлагалось публике.

Народу было еще мало: главная масса публики стекалась сюда только вечером.

Чарльз походил мимо деревянных павильонов, в которых находились выставки всякого рода уродов, как людей, так и животных, видел всевозможные карусели и даже предпринял головокружительную поездку в коляске, устроенной наподобие лодки и спускавшейся с высокой башни прямо в расположенный под нею пруд.

Он пошел дальше и очутился перед каменным строением, служившим зверинцем.

Над входной дверью, к которой вела невысокая лестница, крупными буквами было написано: «Львы Гризама».

Чарльз поднялся по лестнице. За небольшим окошечком сидела кассирша, маленькая толстая женщина с красным вульгарным лицом.

– Пожалуйста, дайте мне билет! – сказал он.

– Представления нет! – ответила она пискливым голосом. – Зайдите позже, сэр.

– Я пришел только посмотреть на львов, а не на представление.

Она посмотрела на него испытующим взглядом, затем повернулась в сторону внутренних помещений и крикнула:

– Эдвард, ты готов?

– Сейчас, – ответил мужской голос. – Чего тебе?

– Один джентльмен желает посмотреть на львов.

– Впусти его!

Кассирша снова повернулась к посетителю.

– Можете посмотреть зверей! Плата двадцать центов.

Чарльз Фредерик заплатил и вошел внутрь зверинца. В первом помещении находились клетки с обезьянами, попугаями и разными небольшими зверьками. Чарльз бросал им кусочки хлеба, прихваченного с собою, и весело смеялся над их возней.

Направившись к дверям следующего помещения, он заметил в дверях человека, который вошел незаметно, покуда он развлекался. На этом человеке была открытая серая куртка, под которой виднелось пестрое трико. Странно, но взгляд его показался Чарльзу недобрым и недоверчивым, а лицо крайне неприятным. В грубых чертах было что-то отталкивающее, особенно неприятны казались недобрые жестокие глаза.

Судя по одежде, это был сам известный укротитель львов, и Чарльз вежливо поклонился.

– Вы пришли в неурочный час! – сказал укротитель. – Публика обыкновенно собирается только к представлениям.

– Я очень люблю зверей, – возразил Чарльз, – но у меня сегодня занят вечер, вот и решил посмотреть ваших львов теперь же.

Гризам кивнул головой и пропустил молодого человека.

– Только берегитесь! – сказал он. – Львов нельзя кормить так, как обезьян, с ними это опасно!

– Да, им едва ли понравятся кусочки хлеба! – со смехом возразил Чарльз.

Когда он вошел в соседнее помещение, у него вырвался невольный крик удивления. По сторонам обширной залы стояло десятка два клеток с хищниками, но особенный восторг Чарльза вызвала огромная, стоявшая в середине клетка, в которой находились два громадных льва. Хотя сейчас они казались очень мирными и кроткими, у Чарльза они вызвали чувство робкого почтения.

«Вот попади к таким в когти!» – с невольным трепетом подумал он.

Налюбовавшись львами, он хотел перейти к другим клеткам, но тут заметил, что у него развязался шнурок ботинка. Молодой человек нагнулся, чтобы его завязать, и тут почувствовал, что у него мороз пробежал по коже.

Вокруг большой львиной клетки, на расстоянии около двух метров от нее, был устроен барьер, чтобы посетители не могли подходить к клетке вплотную. В промежутке между клеткой и барьером на земле валялись мелкие остатки мяса, очевидно, выпавшие из клеток во время обеда животных.

И вот, нагнувшись, среди этих отбросов мяса Чарльз заметил окровавленный человеческий палец…

Молодой человек с трудом удержался от того, чтобы не вскрикнуть, но он сразу понял, что тогда неминуемо погибнет. С минуту он оставался в наклонной позе, продолжая машинально завязывать шнурок. Глаза его при этом были устремлены на палец, который лежал на песке немым свидетелем дикого преступления.

Мысли сменялись в голове Чарльза с быстротою молнии. Ему было совершенно ясно только одно: надо притвориться, что он ничего не заметил, не заметил этого пальца, о котором хозяин зверинца безусловно и не подозревал. Ему хотелось броситься вон, убежать из этого страшного места, но Гризам, укротитель львов, все еще стоял в дверях и наблюдал за ним, и он усилием воли заставил себя сдержаться.

Точно во сне продолжал он переходить от одной клетки к другой, а сам от времени до времени поглядывал на дверь, где стоял Гризам.

При этом его ни на минуту не покидало сознание своего ужасного открытия: львы в большой клетке получают в пищу человеческое мясо!

Чарльз наскоро осмотрел всех животных и при этом пришел к решению: перед уходом отсюда надо взять с собою окровавленный палец, чтобы получить улику против злодея-укротителя.

Но как овладеть пальцем? Чарльз видел, что Гризам зорко наблюдает за каждым его шагом.

Молодой человек снова подошел к большой клетке, достал из кармана сигару и, будто играя, стал вертеть ее между пальцами.

Остановившись как раз в том месте, где за барьером лежал окровавленный палец, Чарльз еще сильнее завертел сигару и вдруг уронил ее. Он был достаточно ловок – сигара упала вплотную к пальцу. Он быстро нагнулся, просунул руку под барьер, схватил сигару вместе с пальцем и сразу отправил их в карман.

У него хватило воли простоять еще несколько минут, разглядывая львов, наконец он повернулся и направился к выходу.

Он преспокойно прошел мимо Гризама, опять поклонился ему, причем Гризам на этот раз ответил несколько любезнее. Женщина, сидевшая у кассы, когда он прошел мимо нее, посмотрела ему вслед, однако Чарльз, оказавшись на улице, почувствовал себя лучше и, сохраняя самообладание, зашагал ровно и медленно, как человек, которому некуда торопиться.

Однако, завернув за угол, он бросился бежать, точно за ним гналась сама смерть. Ему хотелось крикнуть первого встречного полисмена и сообщить о своей страшной находке.

Затем ему пришла в голову иная мысль. Он вспомнил знаменитого Нат Пинкертона, о котором немало слышал и читал.

Не медля ни минуты, Чарльз отправился в Нью-Йорк. Ему страшно было запустить руку в карман, где лежал окровавленный палец, и он только тогда пришел в себя, когда очутился перед домом, в котором находилась контора Нат Пинкертона.

Глава 2
Чей был палец?

Войдя в кабинет Пинкертона, Чарльз достал из кармана свою находку и молча положил перед сыщиком на стол.

– Признаюсь, – сказал Пинкертон, – такое введение вполне способно вызвать во мне живейший интерес к делу. Рассказывайте поскорее, что это значит.

Слушая подробный рассказ Чарльза, сыщик делал какие-то пометки в своей записной книжке. Когда Чарльз закончил свой рассказ, Пинкертон протянул ему руку и сказал:

– Вы отлично сделали, что пришли именно ко мне. Для полиции это дело слишком… хм… своеобразно. Она тотчас арестовала б владельца зверинца и этим только испортила бы все дело. Здесь нужно действовать очень осмотрительно. Поэтому и я пока не сделаю полиции никакого заявления. Но позвольте высказать вам свое полное одобрение: вы вели себя прекрасно! Ваш рассказ был тоже достаточно подробен, и я не стану вам больше задавать вопросов и не буду вас задерживать.

На лице молодого человека отразилось разочарование. Он думал, что будет принимать участие в раскрытии преступления. Пинкертон отгадал его мысли и ласково сказал:

– Вы поймите, мистер Фредерик, что расследование должен производить я один со своими помощниками. Непосвященный тут будет только помехой! Но обещаю вам, что после раскрытия преступления я немедленно сообщу вам об этом. Кроме того, вы получите известную награду, если таковая будет назначена.

Чарльз поблагодарил. Оставив сыщику адрес конторы, в которой он служил, молодой человек отправился домой. К каким-либо развлечениям у него в этот день совершенно пропала охота.

Нат Пинкертон после ухода Чарльза призвал к себе своего любимого помощника Боба и показал ему страшную находку, сообщив при этом все подробности дела.

– Прежде всего, – заметил он, набирая воды в чашку и осторожно обмывая палец, – надо установить, чей он был?

Сыщик взял лупу и принялся разглядывать ужасную находку. Наконец он сказал:

– Очевидно, что это палец мужской и принадлежал он богатому человеку. На нижнем конце пальца – след широкого, надо полагать, дорогого кольца. Кожа белая и не носит никаких следов какой бы то ни было работы. Палец теперь сморщился, но прежде он был очень толст, значит, принадлежал человеку довольно тучного сложения. Ноготь гладко отполирован и выхолен, этот человек, я вижу, заботливо относился к своей наружности. Но при этом он, очевидно, любил нюхать табак: под ногтем можно найти едва заметные следы нюхательного табака. Наконец, этот палец – средний палец правой руки. На кончике его крошечные синие пятнышки – следы чернил. Мне думается, этот человек был биржевым деятелем. Чернильные пятна – от карманного пера, которым он делал пометки на бирже.

– Похоже на то, – согласился Боб. – Как, однако, много можно видеть по одному только пальцу!

– Итак, человек этот был богат, тучен, любил нюхать табак, ногти полировал и стриг у парикмахера и, по всей вероятности, был финансистом! По этим данным надо теперь разузнать, не исчезал ли такой человек и когда именно. Кстати, Боб, как ты думаешь, каким образом палец этот отделен от руки?

Боб задумчиво покачал головой:

– Только не откушен зубами льва! Его отрезали острым, как бритва, ножом.

– Ты прав! – подтвердил Пинкертон. – И вот как я представляю себе ход всего дела… Богача заманили в зверинец и там или оглушили, или убили. Затем его ограбили и раздели. Кольца, которые он носил на руке, сняли, но широкое кольцо на среднем пальце правой руки сидело очень крепко и не снималось, поэтому убийца просто отрезал палец, а затем снял с него кольцо. Тело убитого было затем брошено на съедение зверям, причем туда же был брошен и отрезанный палец, но он каким-то образом выпал из клетки…

– Но почему же этот Гризам не уничтожил все следы преступления, а вместе с ними и этот палец? – спросил Боб.

– Да он как раз этим и был занят сегодня утром, когда молодой человек явился в зверинец! Гризам действовал заодно с женщиной, что сидит у кассы, это либо его жена, либо весьма преданная ему особа! Помнишь, я рассказывал тебе, что женщина эта сначала не хотела пускать Фредерика, говоря, что представления начинаются только вечером. Когда же Чарльз заявил, что хочет только посмотреть зверей, она повернулась в сторону внутренних помещений и спросила: «Эдвард, ты готов?» А Эдвард и был занят очисткой клетки от остатков страшного обеда. Он уже окончил работу и потому ответил, что молодой человек может войти. О том, что отрезанный палец лежал перед клеткой, он и не подумал, и это было одной из тех грубых и фатальных ошибок, которые подчас делают самые ловкие преступники.

Глава 3
Опасность надвигается

У подъезда одного из роскошных домов Нью-Йорка вблизи Центрального парка остановилась извозчичья пролетка. Из нее вышел Нат Пинкертон и позвонил. Лакей отворил дверь и вежливо поклонился.

– Можно видеть мистера Робертсона? – спросил Пинкертон.

– Хозяина нет дома.

– А хозяйка дома?

– Они сегодня никого не принимают.

Сыщик подал свою визитную карточку и решительно сказал:

– Скажите, что я приехал по очень важному делу.

Слуга прочел имя посетителя на карточке и с почтением посмотрел на него.

– Сейчас доложу, мистер Пинкертон.

Знаменитого сыщика пригласили в гостиную. Через несколько минут туда вышла миссис Робертсон. Это была довольно полная дама с красивым и милым лицом.

– Я не хотела верить своим глазам! – сказала она, учтиво протягивая руку Пинкертону. – Что такое случилось? В сущности, мне бы следовало испугаться…

– Прежде всего, – начал Пинкертон, – один вопрос, миссис Робертсон! Не знаете ли вы, где находится в данную минуту ваш супруг?

По лицу женщины скользнула грустная улыбка. Она покачала головой.

– Не знаю.

– Когда он ушел из дому?

– Кажется, он не возвращался с позавчерашнего дня, – подумав, ответила она.

И, прочитав изумление на лице Пинкертона, проговорила:

– Не правда ли, сэр, вам это кажется странным? Прежде я грустила, чувствовала себя несчастной, когда мой муж покидал меня и пропадал целыми днями, но теперь я привыкла. Дружбы и согласия давно уже нет между нами, мы стали как чужие. Поэтому я и не беспокоюсь особенно, когда муж исчезает на день, на два; такое уже случалось.

– Это другое дело! – сказал Пинкертон. – Тем не менее, на этот раз возможно, что ваш супруг исчез недобровольно. Возможно, он сделался жертвой преступления.

Миссис Робертсон побледнела. – Не может быть! – воскликнула она. – Вильям убит?!

– Пока я этого не знаю наверняка. Пожалуйста, успокойтесь и ответьте мне на некоторые вопросы… Супруг ваш был полный?

– Да, очень полный.

– Он любил нюхать табак?

– Да. Я всегда находила это ужасным.

– На среднем пальце правой руки он носил широкое золотое кольцо?

– Совершенно верно.

– Теперь скажите мне, какой костюм был на вашем муже третьего дня, когда он вышел из дому?

– Этого я не знаю, но мы можем узнать это у камердинера!

Она позвонила.

– Позови Жана! – приказала она вошедшей горничной.

Лакей вошел и, почтительно поклонившись, остановился в дверях.

– Скажите, Жан, какой костюм был на мистере Робертсоне, когда он вышел из дому третьего дня?

– Темносиний, в светлую полоску.

– А какую обувь он надел? – спросил Пинкертон.

– Темнокоричневые башмаки.

– Хорошо, спасибо. Можете идти.

Лакей вышел, а Пинкертон снова обратился к миссис Робертсон, которая уже не могла скрывать своего волнения.

– Не знаете ли, сударыня, не любил ли мистер Робертсон проводить время в Кони-Айлэнд?

– Как же! Он охотно там бывал, и он сам мне иногда рассказывал, и от других я слышала. Его там часто видели.

Сыщик встал.

– Позвольте мне теперь проститься с вами, миссис Робертсон. Я начинаю расследовать дело, но, боюсь, едва ли вернусь к вам с утешительными вестями.

Бедная женщина заплакала. Она все-таки еще была привязана к своему мужу и теперь, поверив, что его нет в живых, искренними горячими слезами оплакивала его.

Между тем Нат Пинкертон уже сидел в своей пролетке и держал путь к себе в контору.

Он был доволен. Он знал теперь, кто стал жертвой злодея Гризама.

На бирже, где собираются каждый день тысячи людей, ни он, ни Боб ничего не смогли узнать о человеке, который подошел бы под сделанное ими описание.

Оставалось только навести справки в парикмахерских. Искусство ухода за ногтями появилось в них недавно, в городе еще мало было мастерских, где оказывали бы такие услуги, и после нескольких попыток Пинкертону удалось напасть на верный след.

В одной из парикмахерских, расположенной возле самого Центрального парка, ему сказали, что какой-то невысокого роста полный господин, очень любивший нюхать табак, действительно аккуратно заходил два раза в неделю, чтобы стричь и полировать себе ногти, один из мастеров знал даже, что господина этого зовут мистер Вильям Робертсон и что квартира его находится тут же, неподалеку… Таким-то образом Пинкертон и попал в дом Робертсона, а разговор с его женой только подтвердил предположения сыщика.

В конторе он нашел своего помощника Боба. Тот тоже обходил парикмахерские, но ничего не разузнал. Пинкертон рассказал ему о своей удаче.

– Черт побери! – сказал молодой человек. – Но как же мы будем действовать дальше? Не поехать ли прямо в Кони-Айлэнд и не арестовать ли этого негодяя Гризама с его помощницей?

– Поедем, – сказал Пинкертон. – Но, я боюсь, арест его сейчас ничего не даст.

– Почему?

– А какие у нас доказательства? Только этот палец. А Гризам скажет, допустим, что один из посетителей зверинца слишком близко подошел к клетке и захотел погладить льва, а зверь цапнул и откусил у смельчака палец! Вот и уличи его во лжи без других доказательств! Надо их достать…

– Надо, – согласился Боб. – А каким образом?

– Я думаю, – сказал Пинкертон, – что Вильям Робертсон – не первая и не единственная жертва злодея. Данное убийство совершено с целью овладеть драгоценностями и крупными деньгами, которые он имел при себе. Весьма вероятно, что мистер Гризам уже не раз пополнял таким образом свою кассу. Ну так вот, нам надо соблазнить его на подобное же дело и на этом уличить. Слушай внимательно, Боб, план действий таков: ты оденешься возможно элегантнее, нацепишь крупные бриллианты и при случае пощеголяешь туго набитым кошельком. Если ты выкажешь к тому же интерес к зверям, то Гризам, без сомнения, начнет увиваться вокруг тебя и, быть может, постарается заманить тебя в зверинец после представления. Ты, разумеется, соглашайся на все, а в тот самый момент, как он уже вообразит тебя в своей власти, мы его и прихлопнем!

– А сами вы как проникнете ночью в зверинец?

– Это уж мое дело. Во всяком случае, Нат Пинкертон сумеет позаботиться о том, чтобы его верного Боба не сожрали львы!

Сам Пинкертон отправился в Кони-Айлэнд, не меняя своей наружности: он был уверен, что Гризам не знает его в лицо.

Приехав в Кони-Айлэнд, Пинкертон и его помощник отправились в тот конец его, где находился зверинец Гризама. Около одного ресторана, наполненного публикой, они остановились, и сыщик еще раз оглядел костюм Боба.

В это время из ресторана вышел какой-то огненно-рыжий человек, одетый в простое, но не грязное платье. У него была довольно разбойничья физиономия, но оба сыщика не обратили на него внимания. Зато он сразу заприметил их: его взгляд остановился на лице Пинкертона, затем он злобно улыбнулся и нырнул за угол дома, чтобы, оставаясь незамеченным, наблюдать за сыщиками. Когда они снова медленно пошли вперед, направляясь к зверинцу Гризама, незнакомец последовал за ними…

– Дай-ка я пойду сначала один! – заявил Пинкертон своему помощнику, когда они достигли цели. – Мне хочется присмотреться к обстановке. Я дам тебе знак, когда войти.

– Хорошо, а я буду незаметно прогуливаться около зверинца, – сказал Боб.

Пинкертон поднялся на крыльцо, взял в кассе билет и вошел в зверинец.

Там только что началось представление. Оно производилось во втором помещении, где находились львы.

Сыщик протиснулся вперед и внимательно следил за фокусами укротителя.

Гризам держал себя уверенно и спокойно. Он подставлял львам обручи, и те через них прыгали, заставлял их ложиться и снова вставать, ездил на них верхом, словом, демонстрировал всякие чудеса дрессировки, всякий раз вызывавшие громкий восторг публики.

Пинкертон, между тем, тщательно оглядывал внутренность клетки.

Он прошелся по всему зверинцу, оглядывая все закоулки. В заднем углу ему удалось заметить узенькую дверь, которая, очевидно, вела в закулисные помещения, служившие квартирой Гризма и его кассирши.

Сыщик осторожно оглянулся. Никто из присутствующих не обращал на него ннимания, все не спускали глаз с Гризама и львов.

Пинкертон нажал ручку двери и быстро скользнул к лежащее за ней помещение, плотно прикрыв дверь за собою.

Квартира укротителя состояла из трех комнат. Гостиная была убрана не без некоторой претензии на элегантность, но Пинкертона интересовало не это… Он направился прямо к камину и принялся рыться в золе. Однако там ему не удалось найти никаких следов сожжения человеческих костей или одежды.

Он внимательно оглядел комнату и перешел в спальню. Здесь тоже не было ничего подозрительного.

Наконец он попал в кухню. Зола в плите, тщательно разрытая, также не представляла ничего подозрительного. Зато Пинкертон сделал другое открытие, в одном из углов стояла пара очень нарядных темнокоричневых башмаков… очевидно, тех самых, в которых третьего дня покинул свою квартиру Вильям Робертсон!

Пинкертон поднял башмак и посмотрел на фирму. «Тук и сын. Нью-Йорк. Вродвэй, 245» стояло на внутренней обшивке. Это был один из лучших и самых дорогих магазинов, едва ли Гризам покупал там свою обувь.

Оставив башмаки на прежнем месте. Пинкертон вскочил на подоконник низкого открытого окна и выскочил на улицу.

Между тем, пока он находился в зверинце, незнакомец из ресторана (а это был не кто иной как давний недруг Пинкертона мошенник рыжий Билл) подошел к окошечку, за которым сидела кассирша и по-приятельски с нею поздоровзлся. Делая вид, что берет билет, он нагнулся к женщине и шепнул:

– Я зайду к тебе в кассу и сообщу кое-что важное.

Она мигнула ему в знак согласия, и рыжий Билл вошел в первое помещение зверинца, а оттуда уже проскользнул в небольшой чуланчик, служивший кассой. Там он уселся на стул, но так, чтоб снаружи его нельзя было увидеть.

– Не смотри на меня, Мери, когда будешь говорить, чтоб никто не заметил, что ты в кассе не одна.

Она удивилась.

– Зачем это? Что у тебя за новости?

– Не очень приятные. Знаешь ли, кто сейчас находится в числе зрителей в нашем зверинце?

– А кто? – с испугом спросила она.

– Нат Пинкертон!

Кассирша побелела.

– Не может быть! – простонала она.

– Да… А внизу, на улице, в толпе ты можешь увидеть его агента. На нем коричневый костюм, и выглядит он франтом.

Кассирша поглядела на улицу и вздрогнула.

– Да, да, я вижу его!.. Он уже раз бросился мне в глаза, потому что посмотрел на меня как-то особенно пристально.

– Ну вот! Надо будет принять меры. Лучше будет, если ты будешь со мной откровенна. Скажи-ка, что вы натворили?

– Прошлой ночью укокошили одного толстосума… Львы им поужинали.

– Все ли следы уничтожены?

– Гризам уверяет, что все.

– Ну, значит, эта проклятая собака Пинкертон пришел за чем-то другим. Во всяком случае, что-нибудь он пронюхал! – заметил Билл. – Ну не беда, эта история наконец сломает ему шею. Как ты думаешь, а хорошо бы заманить его сюда нынче ночью, после представления, и угостить им львов!?

Глаза женщины так и заблестели.

– Ах, если бы это удалось!

– Удастся! – заверил Билл. – Надо устроить так, чтобы Пинкертон вообразил, что сегодня вы опять что-то затеваете, тогда он непременно явится… Послушай, есть у вас старая лакейская ливрея?

– Ну, есть. А на что она тебе?

– Давай скорее ключи! И не удивляйся, если к тебе явится лакей и передаст поручение от хозяина. Это буду я!

Она дала ему ключи, и мошенник тут же исчез.

Пинкертон и Боб Руланд встретились неподалеку от зверинца и незаметно отошли в уединенную часть парка, чтобы поговорить без помехи.

– Начальник, мне, вероятно, не придется играть роль богача, – сказал Боб. – Негодяи имеют уже другую жертву на сегодня.

– То есть? – спросил Пинкертон.

– Да, представьте себе. Хожу я себе взад и вперед возле зверинца, как вдруг является какой-то лакей в ливрее, поднимается к окошечку кассирши и начинает с нею говорить. Лицо кассирши при этом изобразило такое наглое торжество, что, следуя невольному внушению, я поднялся вверх по ступеням и вот, что услышал: «Отлично, миссис Гризам, я так и передам. Хозяин мой очень хочет посмотреть, как ваш муж ночью дрессирует своих зверей. Он приедет вечером, после представления. Можете быть уверены: милорд вам хорошо заплатит за удовольствие».

Нат Пинкертон нахмурился.

– Очень уж это странно, – пробормотал он. – Такие бывалые негодяи не станут действовать так опрометчиво. Ведь лакей явится живым свидетелем преступления… Ну, допустим, этот самый лорд захватит его с собой, и злодеи его тоже убьют… Но должно же у них возникнуть опасение, что лакей уже разболтал всей дворне о предстоящей забаве их хозяина. Нет, тут что-нибудь нечисто. А каков собой этот лакей?

– Лицо у него грубое, неприятное, все в веснушках, волосы рыжие, и правей плечо немного повыше левого.

– Знаю! Теперь все понятно. Ну, подожди, голубчик, видно, тебе мало старых уроков! Однако я постараюсь окончательно отбить у тебя охоту строить мне козни.

– Но тогда вам нельзя идти туда одному! – испуганно воскликнул Боб.

– Нет, я пойду один, – решительно возразил Пинкертон. – Только надо съездить в Нью-Йорк за кой-какими необходимыми вещицами… Часа через три я буду здесь. А ты пока следи за всеми, кто будет входить в этот проклятый зверинец.