Текст книги "Исчезнувшие монеты"

Наталия Кузнецова
Исчезнувшие монеты

© Кузнецова Н., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Вступление

Характерно забулькал скайп, экран высветил задорную девчачью мордашку.

– Прошла?! – воскликнула Лёшка.

– А то!

– Поздравляю! И в фильме сниматься будешь?

– Угу. И может даже, что не в массовке, а в небольшой роли.

Лёшка если и не по сто раз на день общалась с лучшей подружкой Катькой, то очень и очень часто, а потому была вовлечена в каждую мелочь её повседневной жизни. А Катькино решение поступить в молодёжную театральную студию и её мечта сняться в фильме Лёшку волновали особенно. Впрочем, в том, что Катька пройдёт отбор, она не сомневалась нисколько – таланта её подруге хватало.

В комнате возник Ромка.

– Катька, привет! – с порога помахал он. – Ты что такая довольная?

Отозвалась Лёшка:

– Рома, Катя кастинг прошла! В студию поступила!

Брат поднял брови.

– В новую, что ли?

Катькина улыбка озарила экран.

– А в какую ж ещё?! Старой-то давно нет. А жаль! Помните наш театр «Триумф»? А тот прекрасный спектакль? Ах да, вы его ведь так и не посмотрели. Зато как здорово тогда было! Помните?

– Ещё бы не помнить!

– Ну, я всё вам сказала. А теперь убегаю. Времени нет.

Связь прервалась. Катька исчезла.

– А хорошо мы тогда съездили, правда? Сколько было всего! И всё благодаря Дарье Кирилловне, – отводя глаза от компьютера, сказала Лёшка.

Ромка кивнул.

– А помнишь, как мы к ней пришли пожаловаться на то, что нас лишают каникул, а она уговорила нас ехать?

– Как сейчас, – опять кивнул Ромка. – И спектакль тот помню. Не весь, конечно, но чуть-чуть-то я видел… А как я горшок унёс!

И оба принялись вспоминать, как приехали к Дарье Кирилловне, как прошли к ней на кухню…

Глава I. Старое письмо

– Вы собрались в Воронеж? Да неужели? – Дарья Кирилловна всплеснула руками. – Дорогие мои! Это просто чудесно! А знаете, я вам завидую!

– А чему завидовать-то? – хмуро отозвался Ромка. – Лично я не хочу никуда ехать, да мама нас заставляет. Так жалко тратить каникулы на какой-то Воронеж!

Брат с сестрой сидели на уютной московской кухне с цветочными коллажами над столом и прихлёбывали зелёный чай из больших тёмно-коричневых кружек. Это уже сделалось ритуалом: всякий раз у Дарьи Кирилловны Ромка с Лёшкой пили зелёный чай, хотя прежде терпеть его не могли. Но здесь всё было необыкновенно вкусно, будь то творожное печенье, которое Дарья Кирилловна пекла по особому, известному одной ей рецепту, или запечённое в духовке мясо с овощами, или тот же чай с баранками и хрустящими сушками.

Ромка с Лёшкой очень любили к ней приходить. Не так много было на свете взрослых, с кем бы они могли без утайки делиться своими секретами и встречать при этом полное понимание. Дарья Кирилловна была как раз из таких людей, ей можно было доверять на сто, да что на сто, на все двести процентов. И теперь, поведав о последних событиях в их такой бурной жизни, Ромка жаловался ей на маму, которая неизвестно зачем тащит их в какой-то Воронеж.

– Да мы в этом городишке с тоски умрём! – вздыхая, повторил он в который раз.

– Да какой же это городишко? С миллионным-то населением, – мягко возразила Дарья Кирилловна.

– Всё равно. Что там делать?

– Гулять. Веселиться. Я уверена, вам Воронеж понравится. Не может быть, чтобы вы ни с кем там не подружились.

– Вообще-то у маминой подруги, к которой мы едем, есть дочка тринадцати лет, как и Лёшке. Мало мне одной, теперь две таких будут, – досадливо поморщился Ромка.

– Вам вдвоём не скучно? А с этой девочкой может стать ещё веселее. Она непременно вас куда-нибудь сводит, покажет город.

– Чего там смотреть?

Дарья Кирилловна поближе придвинула к нему печенье.

– Зря ты так думаешь, – сказала она. – Это очень красивый старинный город, колыбель русского флота – Пётр Первый строил там свои корабли. А в войну в Воронеже стали выпускать первые «Катюши». Там родились замечательные поэты Кольцов и Никитин, работал Андрей Платонов, жил Иван Бунин. А поэт Мандельштам провёл в воронежской ссылке три года и написал свои лучшие стихи. Именно благодаря ему Воронеж известен всему миру, во всяком случае, тем, кого интересует настоящая поэзия. Вы ведь слышали об Осипе Эмильевиче Мандельштаме?

Лёшка кивнула:

– Угу. Его наша мама любит. И книжки у нас на полке стоят.

– Я тоже очень его люблю. А вы сможете увидеть связанные с ним места, побродить по старым улочкам, там, где когда-то бывал и он…

Ромка незаметно поморщил нос. Меньше всего ему хотелось без дела слоняться по каким-то замшелым улочкам. А Дарья Кирилловна продолжала:

– Хоть город и был почти полностью разрушен войной, некоторые дома сохранились ещё с петровских времён. Успенская церковь, например, которую прекрасно отреставрировали. Я могу рассказывать о Воронеже очень долго… – Она поймала удручённый Ромкин взгляд, и её воодушевление пропало. – Не буду, не волнуйтесь. Приедете и всё сами увидите.

– Так говорите, там сохранились старинные дома? – с показной заинтересованностью спросил Ромка, чтобы замаскировать свою бестактность.

– Ну да, я же сказала.

– А в них, если поискать, если хорошо поискать, то можно что-нибудь найти….

– Ага, клады. Они там только тебя дожидаются, – съехидничала Лёшка и подмигнула Дарье Кирилловне. Но та не поддержала её, а неожиданно серьёзно кивнула.

– И клады тоже. Если хотите, я вам всё-таки кое о чём расскажу. Одну давнюю и очень загадочную историю. Подождите. – Она встала. – Чтобы не быть голословной, я покажу вам одно письмо.

Дарья Кирилловна прошла в соседнюю комнату и через некоторое время вернулась со старым потёртым конвертом.

– Это письмо сразу после войны прислала моей маме наша воронежская родственница тетя Сима. А надо сказать, что время то трудное было, жить было не на что, мы с мамой очень нуждались. И вдруг, представьте себе, она находит на улице толстую пачку денег, завёрнутую в простую газету. Это выглядело каким-то чудом, будто нам её нарочно подбросили. Я уж не помню, сколько там их было, но довольно много. И поэтому часть из них мама отослала в Воронеж – семья тети Симы не меньше нашего бедствовала. А в этом своём письме она благодарит маму за денежный перевод. Но не только. Послушайте, что она пишет. Я вам только кусочек зачитаю.

Дарья Кирилловна кашлянула и, достав из конверта пожелтевший бумажный лист, пробежалась глазами по выцветшим строчкам.

– Вот, нашла. Слушайте. «Представляешь, Верочка, мы тоже чуть было не разбогатели, да не судьба, видно. А дело было так. Папа мой вскапывал грядку на огороде и вдруг, слышу, зовёт меня. Я бегом, смотрю, а у него в руках банка большая железная от конфет прозрачных с надписью «Монпансье». А в банке этой монет золотых немерено. Но не успели мы их как следует рассмотреть, посчитать и порадоваться, как, глядим, к нам в огород соседка бежит, тетка Арина. Я папе и говорю: «Спрячь, если она их увидит, вся округа будет о нашем кладе знать». А было это, Верочка, 22 июня 1941 года».

– Война началась, – прошептала Лёшка.

– Не мешай слушать. – Затаив дыхание, Ромка жаждал скорее узнать, что было дальше.

А Дарья Кирилловна продолжала:

– «У нас в доме радио тогда не было, а тётка Арина его у себя прослушала. «Война»! – кричит. Я о монетах этих тут же забыла, не до них стало, сама понимаешь. А потом папа на фронт ушёл, печку только переложил, уж очень она дымила, да стены внутри покрасил. Надеялся, что скоро вернётся, и все мы поначалу думали, что война скоро кончится. А он погиб, и мамы нет больше, и Коля, муж мой, пропал без вести, и кто знает, вернётся ли? Верочка, я в таком отчаянии! Приезжай ко мне, если сможешь».

– И что, съездила к ней ваша мама? – с волнением спросил Ромка. Очень уж заинтересовала его история с кладом.

Но Дарья Кирилловна покачала головой:

– Нет. К сожалению, в Воронеж моя мама так и не выбралась. Она была намного старше тёти Симы и беспрерывно болела. А съездила к ней я, в семидесятых годах, после окончания института. Мне так хотелось ей хоть чем-то помочь – одна-одинёшенька ведь осталась. Так до сих пор в полном одиночестве и живёт. Раньше она хотя бы к нам приезжала, а теперь совсем старенькой стала и давно уже никуда не ездит.

– А клад тот нашёлся?

– Нет, он бесследно исчез.

– А вы, когда там были, не пытались его искать?

– Пыталась. Мы всё осмотрели, но… – Дарья Кирилловна развела руками.

Не усидев, Ромка вскочил со стула.

– А печку? Он же, скорее всего, в печке был. Раз папа вашей родственницы её перед уходом сложил.

– Заглянули и в печку. Во время войны в дом попал снаряд и наполовину его разрушил. Тётя Сима после эвакуации вернулась, – она, как и большинство воронежцев, от фашистов в Куйбышеве спасалась, в Самаре нынешней, – и увидела одни стенки без крыши и окон. Впрочем, я уже говорила, таким тогда весь город был. Она дом восстановила с трудом, а печь, к счастью, вся почти уцелела. Ведь чтобы её как надо сложить, особое умение нужно, иначе угореть можно. К тому времени тётя Сима уже и сама сомневалась, был ли вообще этот клад или его вовсе не было.

Ромка с досадой махнул рукой:

– Эх вы! Я бы там всё перерыл и его нашёл! Печка та стоит всё ещё?

– Насколько мне известно, теперь у неё отопление паровое. А про печку не знаю, может быть, и осталась. Да вы сами посмотрите, а заодно спросите, не находила ли она в ней чего. Хотя об этом тётя Сима мне бы сообщила. А если будет нетрудно, то заодно передайте ей кое-что.

Из кухонного шкафчика Дарья Кирилловна достала большую коробку шоколадных конфет, затем снова сходила в свою комнату и принесла ещё один конверт.

– Здесь деньги, ей пригодятся. И передайте ей от нас с Андрюшей большой привет. Да, и не забудьте сказать, чтобы переезжала в любой момент к нам, мы будем рады. Впрочем, письмо я ей сама отошлю.

– А где её там искать?

– Живет она недалеко от центра. На правом берегу под горой тянется длинная улица имени Сакко и Ванцетти. А пересекает её Смоленская. Пройдёте по ней почти до конца и свернёте в один из маленьких переулочков рядом с монастырем. Номер её дома шестнадцатый. Найдёте, это легко. В случае чего у прохожих спросите.

Ромка взял в руки пожелтевший листок.

– А письмо вы дадите? Хотя бы копию. Вдруг оно нам понадобится?

На кухне внезапно появился внук Дарьи Кирилловны Андрей. Он увидел у Ромки старое письмо и понимающе ему подмигнул.

– Что, клад собрался искать? Я в вашем возрасте тоже порывался съездить в Воронеж за золотишком, да так и не выбрался. А вам от всей души желаю удачи. Может, и впрямь повезёт?

– Очень может быть. – Щёки у Ромки раскраснелись, глаза разгорелись, он больше не считал предстоящие каникулы пропавшими. – Лучше клад искать, чем ничего не делать. Согласен?

– Вполне. Давай я тебе отсканирую письмо.

Андрей отправился к компьютеру, а Дарья Кирилловна, убрав со стола посуду, спросила с хитрецой в голосе:

– Ну как, тебе уже захотелось в Воронеж?

Ромка положил копию письма в сумку и степенно кивнул:

– Пожалуй, да.

– Скорей бы, – добавила Лёшка.

Дома Ромка несколько раз внимательно прочитал письмо и спрятал его в толстую книгу в чёрном переплёте с изречениями великих философов. Из нее он черпал умные мысли, заучивал наизусть и наряду с любимым «Законом Мёрфи» цитировал по всякому поводу.

Книгу он таскал с собой с лета и решил взять с собой, чтобы и в Воронеже постигать мировую мудрость.

А пока ему было не до философов. Дел перед отъездом было невпроворот.

Сначала они с Лёшкой составили памятку для отца, в которой подробно расписали, когда выгуливать Дика, кавказскую овчарку, и как готовить ему еду; сколько корма сыпать Ромкиному волнистому попугайчику и как часто менять ему воду. Эту памятку они прикрепили скотчем к стенке на кухне таким образом, чтобы Олег Викторович, садясь за стол, неизбежно натыкался на неё и не забывал выполнять возложенные на него обязанности. Затем Лёшка пошла гулять с Диком, а Ромка побежал во двор прощаться с друзьями, будто уезжал из Москвы не на какие-то там шесть дней, а, по крайней мере, на пару месяцев. А потом ещё обзвонил всех, с кем не сумел встретиться, и тоже сообщил о своём отъезде.

Вечером с работы пришла мама.

– Скоро едем? – обратилась к ней Лёшка.

– Послезавтра, я купила билеты на очень хороший поезд, утром выедем, а днём уже будем там.

– А почему не сегодня? Или хотя бы завтра? Ведь завтра суббота, ты не работаешь. Меняй билеты! – потребовал Ромка.

– У меня ещё много дел, – возразила Валерия Михайловна. Она занимала должность начальника рекламного отдела в одной из московских газет, и работы, понятно, у неё было по горло, а на домашние дела времени не хватало. – К тому же билеты через Интернет не поменять, надо на вокзал ехать.

– И что? Ну мам… – заканючил Ромка.

– Ну ладно, чтобы не терять половину дня, поедем завтра, ночным.

И на другой день Валерия Михайловна рано-ранёшенько подошла к дивану, на котором спала Лёшка, и принялась её будить:

– Вставай. Твой Дик тебя уж заждался.

Дик стоял рядом. Пёс со значением громко дышал и зевал, давая понять, что давно пора идти на прогулку.

– Ничего страшного, подождёт. – Лёшка отодвинула от себя лохматую собачью морду и повернулась на другой бок.

Но мама не уходила.

– Вставай-вставай, – повторила она. – Поменяем билеты, а потом будем укладывать вещи.

– А сама не можешь сходить? – приподнялась Лёшка. – Или с Ромкой.

– Могу, если ты не хочешь зайти в магазин и переодеться в дорогу. Или мне самой выбрать тебе одежду?

Этого Лёшка допустить не могла, а потому вскочила с постели и принялась одеваться. А Валерия Михайловна взялась за Ромку.

Времени на то, чтобы его поднять, понабилось куда больше, чем на Лёшку, и когда все трое пришли на Рижский вокзал – они жили неподалёку, – то у билетных касс увидели очередь. Постояв немного, заметили, что очередь эта не движется.

– Компьютер завис, – объяснила кассирша, а на вопросы людей, когда же он заработает, пожала плечами: – Кто ж его знает? Может, через двадцать минут, а может, и через час.

– Поедем на Павелецкий, – решила Валерия Михайловна. – Нам в любом случае желательно побывать в том районе. По дороге заодно Лёшке куртку купим.

На Павелецком вокзале народу тоже оказалось немало. Ромка тоскливо оглядел очередь, в конец которой пристроилась мама, вздохнул, отошёл к окну, присел на бордюр и, чтобы не тратить даром драгоценное время, извлёк из сумки книжку в чёрном переплёте и погрузился в мудрые мысли.

Отвлекли его весёлые возгласы. В зал вошла колоритная группа молодых весёлых людей. Ромка приподнял голову и, сам того не желая, загляделся на девушку в блестящей куртке и тёмной юбке. Она была само совершенство: стройная, гибкая, длинноногая, волнистые тёмно-каштановые волосы красиво обрамляли её лицо. Одна прядь упала на лоб, и мягким жестом она смахнула её назад.

«Прям кинозвезда», – подумал Ромка, не сводя с неё восхищённых глаз.

Лёшка тоже обратила внимание на вошедших. Кто они такие, несложно было догадаться.

– Это актёры, – подбежав к брату, пояснила она. – Потому что они говорят о гастролях и о каком-то спектакле. И, кажется, тоже в Воронеж едут. Курточка у неё классная, да? И сама красивая очень. – Лёшка указала на ту самую темноволосую девушку, которая приглянулась Ромке.

С ещё большим интересом он стал наблюдать за актрисой, теперь ему казалось, что очередь у кассы продвигается слишком быстро. А когда Валерия Михайловна подошла к ним с билетами, нехотя поднялся с бордюра, сунул, не глядя, философию в сумку и не заметил, как из неё выскользнула копия письма, которое почти шестьдесят лет назад прислала маме Дарьи Кирилловны её родственница из Воронежа. Они покинули зал, а листок плавно приземлился на пол и остался лежать…

Глава II. Происшествие в поезде

Подбежав к матери, Ромка дернул её за рукав.

– Ты курицу не забыла пожарить?

Свои вещи он уложил давно и теперь слонялся по квартире и мешал Лёшке и Валерии Михайловне собираться в дорогу. В его сумку, кроме неизменной философии и одежды, вошли еще бинокль, лупа и прочие столь же необходимые детективу предметы. Он потряс своей поклажей и прокомментировал: «Всё своё ношу с собой». Так говорил один из семи великих мудрецов, а звали его, к вашему сведению, Биант из Приены.

Лёшка аккуратно сложила в сумку только что приобретённый красивый светло-коричневый свитер и сморщила лоб.

– Рома, зачем тебе курица?

Ромка вытаращил глаза:

– А как без неё?! Все пассажиры всегда берут с собой в дорогу жареных кур.

– Ну, ты даёшь! Так делают люди невоспитанные и некультурные. Лично я никакую курицу в поезде есть не буду.

Ромка на это только пожал плечами:

– Ну и не ешь, мне больше достанется. Когда я был маленький, мы с бабушкой всегда в дорогу курицу брали. Мам, слышишь? – повернулся он к матери.

– Пожарю, только отстань, – отмахнулась Валерия Михайловна.

– Только это будет твоя персональная еда, – сказала Лёшка, снова склоняясь над сумкой. – А я сделаю вид, что тебя не знаю.

– Делай что хочешь, – удовлетворённо ответил Ромка и снова задёргал мать: – А эта Катька, к которой мы едем, – она какая? Хуже нашей Лёшки или получше?

Валерия Михайловна усмехнулась.

– Она замечательная. Раньше от компьютера не отходила, Саша, её мама, мне как-то жаловалась, что она из-за него уроки совсем забросила. Но это было в прошлом году, а теперь Катюша взялась за ум.

– Жаль. Ну ладно, поглядим, что там за Катька такая.

– Она вас в театр обязательно сводит.

– В театр? Мало нам театров в Москве… А хотя…. – Ромка внезапно вспомнил девушку с вокзала. – Ладно, пускай ведёт.

Каково же было Ромкино изумление, когда в своём купе он увидел ту самую девушку – она оказалась их попутчицей. Актриса сидела, положив ногу на ногу, немного склонив голову набок, и во всем её облике чувствовалась какая-то трогательная беззащитность. Так и хотелось сделать ей что-нибудь хорошее. Когда она с ними поздоровалась, Ромка отметил длинные пушистые ресницы, которые придавали её взгляду особую мягкость.

Перед тем как спрятать сумку под сиденье, Валерия Михайловна стала выгружать из неё вещи и продукты, которые могли понадобиться им в дороге. Когда настала очередь курицы, Ромка схватил её руку.

– Я есть не хочу, – торопливо проговорил он. – Ты, это, не доставай ничего.

– Как хочешь.

Мама оставила курицу в покое, а Ромка положил на стол свою толстую книгу и с умным видом принялся за чтение. А спустя короткое время обратился к сестре:

– Лёшка, а ты знаешь, как на самом деле звали древнегреческого философа Платона?

Девочка пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Его настоящее имя было Аристокл, – объявил Ромка и покосился на девушку. Она в ответ улыбнулась и стала ещё красивее.

Смутившись, Ромка снова уткнулся в книгу, но читать в вагоне было непросто, так как свет в купе ещё не включили и пока его освещали лишь перронные фонари.

– Поезд тронется, тогда и станет светло, – заметив устремлённый на потолок Ромкин взгляд, объяснила мама.

Открылась дверь, и к ним заглянула светловолосая девушка.

– Мариночка, вот ты где! Одна совсем. Как так вышло? Не волнуйся, сейчас я что-нибудь предприму.

«Значит, её зовут Марина», – отметил про себя Ромка, исподволь разглядывая соседку и судорожно думая, с чего бы начать разговор.

Но когда поезд тронулся, в купе вошёл пожилой дядька с толстым портфелем. Через его плечо выглядывала та самая светленькая девушка.

– Этот человек согласился с тобой поменяться, – радостно сообщила она подруге. – Идём скорее в наше купе.

Марина попросила Ромку приподнять нижнюю полку, достала из-под неё свою сумку, поблагодарила и его, и мужчину, сказала своим несостоявшимся попутчикам «до свидания» и ушла вслед за светловолосой девушкой.

– Мне какая разница, где спать. – Пожав плечами, дядька сунул свой портфель на место Марининой сумки, опустил полку и, шумно дыша, уселся.

Проводив Марину огорчённым взглядом, Ромка отодвинул от себя умную книгу и дёрнул за руку маму:

– Доставай курицу!

Лёшке есть не хотелось. Она тоже немного расстроилась из-за того, что вместо красивой девушки к ним подселили толстого дядьку. Вообще-то одну ночь всё равно с кем ехать, но с актрисой было бы интереснее.

Поезд ускорил ход, за тёмным окном замелькали огни. Лёшка слышала, что в дороге человек первую половину времени думает о прошлом, а вторую – о будущем. И так как дорога только началась, она стала вспоминать лето, проведённое у Артёма на даче. Артём – Ромкин одноклассник и их с Ромкой общий, самый лучший друг, и не только друг, а самый лучший человек на свете, теперь жил и учился в Англии, а она ждала его возвращения, а пока переписывалась с ним по Интернету. И сейчас поезд напомнил ей электричку, на которой они без конца мотались в Москву. Вернуть бы то необыкновенное лето!

От приятных летних воспоминаний Лёшку отвлёк брат. Он о прошлом не помышлял, а с наслаждением ел курицу, запивал её чаем с лимоном и вполне был доволен жизнью.

– Лёшк, пойди выброси.

Ромка отодвинул от себя остатки курицы и вновь уткнулся в свою чёрную книгу.

Она взмахнула рукой:

– Потом. А если мешает – выбрасывай сам.

Тут дверь их купе распахнулась опять, и на пороге появился высокий светловолосый молодой человек. Он внимательно всех оглядел, задержал взгляд на Лёшке и сверкнул белозубой улыбкой.

– Здесь девушка должна была ехать. Такая… – Молодой человек сделал плавный жест. – Красивая. В куртке блестящей.

– Она поменялась. Перешла в другое купе, – буркнул Ромка.

– В пятое, – уточнил мужчина, занявший место актрисы.

Молодой человек благодарно ему кивнул и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Спустя некоторое время Валерия Михайловна застелила постели, брату с сестрой достались верхние места. Ромка тут же залез на свою полку и прильнул к окну. Лёшка осталась сидеть внизу. Валерия Михайловна взяла мыло и полотенце и отправилась в туалет. Вернувшись, она сняла с себя сапоги, собираясь лечь спать, и тут только заметила на столе пакет с остатками курицы.

– И как я забыла! Лёшка, ты же пойдёшь умываться? Тогда иди прямо сейчас, там уже никого нет. А в тамбуре напротив туалета приподнимешь крышку ящика и бросишь туда всё это.

Чуть помедлив, Лёшка взяла полотенце, прихватила пакет с объедками и вышла за дверь. Выбросив мусор в ящик, она умылась и, покачиваясь в такт движению поезда, пошла обратно, спокойно поглядывая в окна вагона.

Она уже подходила к купе, как вдруг из противоположного тамбура появился какой-то человек и пошёл ей навстречу. Лёшка бросила на него безмятежный взор и… замерла от ужаса. В неверном вагонном полумраке к ней приближался смертельно бледный, невообразимо страшный монстр. Из-под островерхого капюшона выбивались чёрные патлы, из кроваво-красного рта торчали длинные белые клыки. Он словно вышел из фильма ужасов. Кто это? Вампир!

Страшный вурдалак поднял костлявую руку с длинными когтями. На них была кровь!

Лёшка бы закричала, но жуткий спазм сковал её горло. Она попыталась бежать, но ноги словно приросли к полу. Оставалось зажмуриться, чтобы не видеть кошмарного лика. Сейчас как вопьётся он в неё своими ужасающими клыками! Сердце билось отчаянно, вот-вот выскочит из груди. Она нашла силы, подняла руки, чтобы оттолкнуть от себя вампира, но… схватила пальцами пустоту. Лёшка открыла глаза – монстр исчез. Как будто его и не было.

Переведя дух, она пошла к себе и вдруг услышала взрыв хохота. Он доносился из соседнего купе. Дверь в него была приоткрыта. Лёшка вернулась назад и заглянула в щёлочку. Там, как говорится, яблоку было негде упасть: похоже, вся театральная труппа поместилась в этом маленьком купе. Лёшка увидела Марину. Рядом с девушкой сидел тот самый молодой человек, который искал её в их купе. Он весело подмигнул Лёшке. А на столике лежали чёрный капюшон с накидкой, страшная белая маска и перчатки с красными пальцами.

«Могла бы догадаться, что это костюм. Здесь же актёры едут!» – Подосадовав на свою несообразительность, Лёшка ретировалась. Страх прошёл, но сердце продолжало бешено биться.

Она хотела тут же рассказать обо всём случившемся Ромке, но он уже крепко спал. Укачанная поездом, Лёшка вскоре успокоилась и тоже сладко заснула под стук колёс, а проснувшись, совсем забыла об этом незначительном происшествии.