Текст книги "Одержимость"

– Ты учишься в престижной школе, сынок. – Отец долго, не мигая, смотрел на него. – Ты можешь не иметь друзей, но посещать занятия должен.

– Андрон, папа прав, – вторила ему мама. – Школа для тебя – лучший вариант.

– Мне там скучно, – признался Андрон и поспешил добавить: – Нет, я не отказываюсь учиться. Просто все это можно пройти быстрее.

– Всему свое время, – наставительно произнес отец. – Ты еще почувствуешь, как оно летит.

– Но пока оно ползет!

– Пока. – Мама улыбнулась. – Пока…

После этого разговора Настасья Сергеевна решила поговорить с классной руководительницей сына. Та искренне хвалила его:

– Андрон, без сомнений, очень способный мальчик. Важно развивать его дарования. Прислушивайтесь к нему, присматривайтесь. Андрон – необычный ребенок. Он слишком серьезен для своего возраста. Иногда мне кажется, что мне уже нечему его учить. Маленький взрослый мужчина. Правда… Его замкнутость меня все-таки беспокоит. Скажите, он хорошо спит?

– То есть?

– Ему не снятся кошмары?

– У Андрона прекрасный крепкий сон.

– Это хорошо.

– К чему вы клоните? – насторожилась Настасья Сергеевна. – Что вы хотите сказать?

– Только то, что вы услышали.

Радость от признания способностей сына сменилась беспокойством.

– Что случилось? – Егор Васильевич заметил озабоченность жены.

– Я сегодня разговаривала с классной Андрона.

– Как его успехи?

– У него полный порядок с учебой.

– Рад это слышать.

– Она сказала, Андрон – необычайно одаренный ребенок. – Казалось, ее это огорчает. – Мы должны с этим что-то делать.

– Отправим его за границу, в свое время, – спокойно предложил Некрасов. – Не сейчас, конечно, но… Скоро мы будем иметь такую возможность. И без паники. Тебе не угодишь, мать, умный – плохо…

– Егор, ты не понимаешь, о чем я говорю?

– Все я понимаю. Не кипятись. Все идет как нужно. Поедет в Англию…

– Англия! Англия! Ты готов отправить мальчишку на край света, лишь бы никто не отвлекал тебя от бизнеса! Все награды твои! Только благодаря тебе фирма процветает. Ты помешался на сверхприбылях, договорах! Тебя больше ничего не интересует!

– Остановись!

– А у меня есть сын. Только он. Я сойду с ума от тревоги, если ты отправишь его так далеко. Об этом ты подумал?

– Настасья, чего ты хочешь? Какие проблемы? В том, что Андрон хорошо учится? В том, что он взрослеет?

– Он отлично учится.

– Спасибо за уточнение. – Некрасов едва подавлял нарастающее раздражение. – Для него это работа. Ты же знаешь, он всегда выполняет свою работу на «отлично». Мы приучили его к этому. Он берет с нас пример. К чему эта истерика? Да, мне приходится много работать. В чем ты пытаешься меня обвинить?

– Ему нужно внимание, Егор. Мальчик нуждается в нас. Мы нужны ему. Ты, я. – Настасья жалела о том, что позволила эмоциям выплеснуться. Она всегда считала себя женщиной, которая умеет владеть собой.

– Согласен.

– Он тянется в мир взрослых, в наш мир с непонятным для меня упрямством.

– Мне как раз все ясно. – Егор Васильевич хотел поскорее окончить разговор.

– На самом деле он так одинок.

– Он перерос своих сверстников. Дальше ему будет проще общаться, поверь. Н у, что с тобой сегодня?

– Мы говорим на разных языках, Егор, – вздохнула Настасья Сергеевна. – У тебя на первом месте работа, а у меня – сын.

– Оставь, мать. Не усложняй.

– Меня пугает его самодостаточность, Егор.

– Все хорошо. Ты слишком заботлива, слишком внимательна. Вот в чем перебор. Надо было еще одного рожать. Ну, не хмурься. Ты сейчас скажешь: возраст, поздний ребенок, риск. Давно пора забыть о том, как трудно нам достался Андрон.

– Я никогда не смогу этого забыть. – Лицо и шея Некрасовой покрылись алыми пятнами.

На мгновение она вернулась в тот день, когда появление на свет Андрона могло стать фатальным событием для нее самой. Врачи сделали все возможное и невозможное. Благодаря их самоотверженности и поддержке мужа она выжила.

– Настя, у нас замечательный сын. Ты – замечательная мать. Хотя твоей материнской любви еще бы на дюжину хватило.

– Ты опять за свое.

– Знаю, знаю, заранее знаю все твои аргументы. Все нужно делать вовремя, да?

– Ты читаешь мои мысли. – Настасья Сергеевна покачала головой. – Андрон для меня – сама жизнь.

– Я знаю и горжусь им, милая, на самом деле горжусь.

– Я тоже, разумеется, и я.

Назревавший конфликт был улажен. Некрасовы умели уходить от бурного выяснения отношений, тем более при ребенке. Мелкие размолвки не в счет. Наверняка и поэтому родители Андрону казались идеальной парой.

– Мама, а как ты познакомилась с папой? – Ему важно знать это. – Ты помнишь?

Настасья Сергеевна замешкалась

– Это романтическая история, сынок, – расплылась она в улыбке. – Увидела и влюбилась с первого взгляда.

– А ты что скажешь, пап?

– Что сказать, сынок. Отбил я маму у моего лучшего друга.

– Мам!

– Егор! – Мама бросала на отца испепеляющие взгляды.

– Что, Настя? – Некрасов состроил виноватую мину. – Пошутил. Пошутил я, сынок.

– И вообще, это было так давно, – защебетала мама. – Главное не то, как мы встретились, а то, что мы вместе и у нас есть ты, сынок!

Они неустанно повторяли, что Андрон – самое дорогое, что у них есть. Он так часто слышал это, что безоговорочно верил в свою избранность, одаренность. Таланты – это прекрасно. Однако это всего лишь дополнение. Главное – любовь. Благодаря ей Андрон чувствовал себя защищенным, сильным. Родители любили его, не оберегая чрезмерно. Он воспринимал их как старших товарищей. Это здорово. Наверное, он должен считать себя счастливым. Ничего. Он вырастет и отблагодарит их за все.

Как будто все шло хорошо. Планы, быстротечное время. У него все получалось. Так говорили все, и родители тоже. Вместе с тем Андрона одолевало предчувствие приближения чего-то неотвратимого, ужасного, чему он не сможет противостоять. Ощущение витало в воздухе, мешало наслаждаться жизнью, заставляло сердце работать с перебоями. Слово «страх» в какой-то момент уже не подходило. Это был прочно обосновавшийся ужас ожидания чего-то непоправимого.

Он всегда ему завидовал. Черной завистью, убийственной. Завидовал атмосфере, царящей в его доме: всегда улыбающаяся мама с глазами, в которых отражается счастье. Глава семьи, от которого пахнет хорошим одеколоном, а не перегаром, как от его пьянчужки-отца. У Некрасовых Леониду всегда было уютно. Но внимание и доброжелательность родителей Егора вызывали у Леньки не благодарность, а тщательно скрываемую злобу. Жизнь в этом доме складывалась в яркую мозаику, именуемую нормальной семьей, счастливым детством и юностью, радужными планами на будущее. Как же Леониду хотелось оказаться на месте Егора! Хотя бы на денек. Будь у него такие условия, как у этого черноглазого красавчика, уж он добился бы большего. А Егор умудряется топтаться на месте. Почему? Да потому что ему нечего желать, у него во всем полный порядок, и нет у него одного немаловажного достоинства, необходимого условия успеха, – здоровой доли авантюризма.

Они идеально дополняли друг друга: Некрасов с его связями, примерной анкетой, благополучным тылом и светлой биографией комсомольского лидера, и Марков, с его наполеоновскими планами, трудолюбием и нечеловеческим чутьем денег. Реальности будут плавно вписываться в их график, а не наоборот. Все это будет. Кажется, они даже время смогли заполучить в союзники. Молодые, здоровые, талантливые, они шли по жизни рука об руку, мечтая о материальном благополучии масштабов Дональда Трампа. Оба понимали, что только с хорошими связями и деньгами можно надеяться на успех. Светлое и радужное будущее распахнет перед ними не узкую калитку, а широкие ворота, в которые можно въехать на сумасшедшей скорости. Награда стоит того.

Окончив университет, друзья получили распределение в один из престижных научно-исследовательских институтов. Фундаментальный во всем, Некрасов поступил в аспирантуру. Марков же не собирался тратить время на то, что не могло сделать его богатым. Он выполнял свои обязанности, и только.

– Вы зарываете ваш талант, милейший. – Начальник лаборатории предлагал ему писать кандидатскую, но Леонид отказался не раздумывая. Он не хотел тратить на это время. Гораздо больше его привлекали поездки в столицу на уик-энд. Оттуда он возвращался с сумками, полными дефицитных товаров, быстренько реализовывал их, получая хороший процент. При этом чувствовал себя хозяином положения и в душе посмеивался над теми, кто легко выкладывал немыслимые деньги за импортную косметику, джинсы, обувь. Сам он одевался со вкусом. Для него это было важно. Так он чувствовал себя увереннее.

В институте Леонид слыл зазнайкой, гордецом, человеком замкнутым и непредсказуемым. Его побаивались, потому что попасть на его острый язык не хотел никто. К тому же Марков периодически напускал на себя неприступный вид, исключающий даже самое поверхностное общение. Разумеется, это никогда не касалось Некрасова. Егор в свою очередь не обращал на создаваемый коллегами портрет друга никакого внимания. Он знал настоящего Маркова, а не того, который за позой прятал свою ранимость и неуверенность.

Жизнь текла подозрительно размеренно. У Егора – по плану: работа, семья, ребенок, у Маркова все в мечтах – достаток, неограниченные возможности, свобода. Но однажды…

– Егор, или сейчас, или никогда! Нужно действовать. Время пришло! – Таким возбужденным, на таком подъеме Егор не видел своего друга давно. Тот был полон энергии и оживших надежд. – К черту прозябание на эту нищенскую зарплату! Мы станем хозяевами своей жизни. Что ты смотришь? Разве не об этом мы мечтали? Шевели мозгами, Егорка!

Первый шаг был сделан: друзья открыли свою фирму. Марков, для которого не существовали понятия трудовой стаж, сложившийся коллектив, многолетний опыт, вскоре написал заявление об уходе из института по собственному желанию. Некрасов к тому времени занимал должность научного сотрудника, речь шла о повышении, так что увольняться он не спешил. Егор никогда не был приверженцем резких мер. Что-то внутри протестовало против авантюризма Маркова. Но противостоять его напору оказалось невозможно. В какой-то момент Егор сказал себе, что он доверяет интуиции своего товарища. Это стало аксиомой, и Некрасов почувствовал облегчение.

Стремительные перемены, открывшиеся возможности заработка, несоизмеримые с институтской зарплатой, все-таки заставили Егора полностью посвятить себя бизнесу. Красивое слово, вошедшее в жизнь, с головокружительной скоростью меняло понятия благополучия, могущества. Все чаще Некрасов понимал, как вовремя они начали свое восхождение. Связи, «крышу» обеспечивал Егор. Поначалу в ход шли знакомства его отца, невероятные «стечения обстоятельств», ловко подстроенные лишь для того, чтобы состоялось нужное знакомство. Постепенно им открывались двери, в которые было нелегко достучаться. Тандем Некрасов–Марков продолжал уверенно, энергично идти вперед.

Однако было обстоятельство, огорчающее Маркова. Львиная доля капитала уставного фонда принадлежала Некрасову. Леонид ничего не мог с этим поделать. У него физически не было возможности вложить больше. Пришлось делать вид, что он не чувствует себя ущемленным. Некрасов не давал ему для этого повода. Он поступил как настоящий друг. По условиям честного партнерства условились делить прибыль в соотношении шестьдесят к сорока. Марков, взявший на себя обязанности коммерческого директора и генератора идей, в душе надеялся, что его время еще придет. Время, когда он получит не долю, а все!

Это были потаенные мечты, которыми Леонид не делился ни с кем. Собственно, ему и некому было открывать душу. Однажды он любил, но его бросили. У него был друг, но он предал их дружбу, надолго лишив Леонида иллюзий. Теперь Егор хочет выглядеть рыцарем – не оставляет друга, показывает свою порядочность. Да он просто откупается за Настю… Марков только сказал, что простил, только пообещал забыть. На самом деле он не собирался делать ни того, ни другого.

Любовь делает человека уязвимым. Она согревает, но в один миг может все разрушить. Зачем тогда? Уж лучше быть одному и надеяться только на себя. Поэтому он не стал заводить новых друзей, впускать в свою жизнь женщин. Он относился к ним с присущей ему иронией.

– Принимаю факт их существования как суровую действительность и приспосабливаюсь к ней, как могу. – Марков так и остался закоренелым холостяком.

Он не был ханжой. Красивый, статный, ироничный – он нравился женщинам и умел быть разным. Ему это не стоило никаких усилий. Его любили, а он лишь принимал любовь. Леониду нечего было дать им взамен. Сердце разбито, душа озлоблена. Но Марков говорил себе, что не это главное. Работа – вот его пристань. Вот где он чувствует себя на коне. Территория исключительной значимости.

Вокруг все менялось с головокружительной скоростью, но Некрасов и Марков сумели вписаться это трудно предсказуемое время. Залогом успеха того периода стал риск. Егор сомневался и ратовал за «режим ожидания лучших времен», а Леонид упрямо втягивал его в проекты, грубовато называемые Егором «авантюрами». Когда все складывалось удачно, Некрасов переставал паниковать. Напряженность спадала, и наступал период восхвалений прозорливости Маркова.

Тот делал вид, что с удовольствием принимает заслуженную похвалу. Внутри у него бушевал разрушительный, безжалостный ураган. Внешне благополучные, искренние отношения давно перестали быть таковыми. Маркова это не огорчало. Однажды необходимость притворяться другом Некрасова отпадет сама собой. И тогда Леонид займет его место! Путь предстоял долгий. Пока же Марков вел себя естественно и сдержанно, хотя черная зависть разъедала его изнутри. Он жестко контролировал себя. Со стороны они выглядели неразлучными товарищами, готовыми на все ради настоящей мужской дружбы.

– Какие мы молодцы! – восторженно восклицал Егор после удачной сделки.

– Лучше не бывает, – вторил ему Леонид, а про себя добавлял: «Ай, да Ленька! Ай да сукин сын!»

Их успех он приписывал исключительно себе, но говорить об этом вслух не собирался. Он успокаивал себя тем, что его время еще придет! Настанет час, когда окружающие узнают, что все заслуги тандема Некрасов–Марков зависят только от изворотливости его ума, от его звериного чутья на прибыль, его нечеловеческого везения! Даже сотой доли всего перечисленного нет у Егора. Он везунчик во всем и в том, что ему повезло с товарищем. Сам Егор никогда бы ничего не достиг, никогда бы не продвинулся дальше теорий, планов, бумажных расчетов. Он по природе нерешительный, чтобы не сказать – трусоватый. Он бы не семь, а семь раз по семь отмерял, прежде чем решиться на что-то.

– Тебе не кажется, что это звено может подвести? – глубокомысленно изрекал Некрасов, ожидая, чтобы Марков в очередной раз повторил доводы в пользу обсуждаемого проекта.

И Леонид спокойно и убедительно подводил своего компаньона к тому, что нельзя топтаться на месте. Марков доказывал, что промедление приведет к их постепенному вытеснению с рынка. Этого нельзя допустить. Они первопроходцы, им и карты в руки! Нужно рисковать, идти вперед. С другой стороны, один неосторожный шаг – и все придется начинать сначала. Мало-мальский просчет грозит недопустимыми финансовыми потерями, а к моменту возрождения их ниша может оказаться занятой другими.

– Хорошо, но под твою ответственность, – сдавался Некрасов.

Он соглашался, но в то же время снимал с себя всю ответственность в случае неудачи. В этом был весь Некрасов. Он никогда ни в чем не виновен. Все просчеты на совести Маркова. Такая позиция раздражала Леонида, но он мастерски скрывал свои чувства. Долгосрочная стратегия вынуждала его вести себя именно так.

Каждый раз, когда ему становилось особенно тяжело, когда с языка были готовы сорваться обличительные слова, Марков брал себя в руки. Скольких сил ему это стоило! Слишком многое поставлено на карту. Это тот случай, когда Марков не собирается рисковать. Но его целеустремленность, целостность, упрямство страдали и жаждали реванша.

Когда это началось? В старших классах лицея. Беспричинный страх заставал врасплох. Ничего конкретного. Необъяснимое ощущение приближения фатальных событий, которые выйдут из-под контроля. Андрон знал: однажды, в нужный момент он окажется не готов противостоять. Поговорить об этом с кем-то – смерти подобно. Признание автоматически причислит его к разряду слабонервных. Это недопустимо. Ему так часто твердят, что нужно быть сильным, что сила – залог успеха. Разумеется, речь шла не о физическом совершенстве, а о силе духа. Как быть?

Страх шел за ним по пятам. Страх до спазмов в горле, до приступов удушья. Все труднее стряхивать с себя его холодные пальцы. И однажды Андрон не выдержал – решился открыться человеку, который не мог его не понять. Едва подобрал слова, признался. Страхи были выпущены на волю. Когда он озвучил их, они словно потеряли важность. Андрон почувствовал облегчение. Ласковые мамины руки обняли его, нежный поцелуй в макушку, успокаивающие слова. Он едва не расплакался от благодарности. Зачем же он так долго мучил себя?

– Ничего, милый, это с каждым бывает, – улыбнулась мама, а вечером того же дня едва дождалась возвращения мужа с работы. – Егор, с Андроном беда!

– Господи, что еще стряслось? Опять учительница перехвалила?

– У него страхи! – Настасья пропустила ироничный вопрос мимо ушей.

– Страхи?

– Он боится!

– Кого? – Некрасов непонимающе тряхнул головой. – Чего?

– Он не может объяснить. Я никогда не видела его таким… таким беспомощным. Ты представляешь, что такое жить в страхе? И это в его возрасте!

– Что конкретно он говорил?

– Должно произойти нечто ужасное. Событие, которое перевернет его жизнь, нашу жизнь. Он не знает, я же сказала тебе. Ничего конкретного.

– Каша у него в голове. Перегрузили пацана.

– Ты противоречишь себе. Кто говорил, что его нужно загружать, чтобы в голове мыслей на глупости не осталось? – негодовала Настасья Сергеевна. – Я тоже хороша, поддерживала тебя. А как же иначе! Мы ведь одно целое!

– Что-то изменилось?

– Сейчас речь не о нас. Речь об Андроне. Нужно что-то делать.

– Не дави на него. – Некрасов устало вздохнул. – Не нужно подчеркивать, что он за все в ответе. Кажется, мы перестарались.

– Вот и я о том же. – Настасья взяла Егора за руку. – В этой связи я хочу попросить тебя… Егорушка, перестань брать его с собой на работу.

– Ты думаешь, это моя инициатива?

– Ты на все его просьбы отвечаешь согласием?

– Нет, только на те, которые нужно.

– Он еще ребенок, а мы вечно заняты. Только когда он болеет, мы – само внимание.

– Ты сгущаешь краски, Настя.

– Ничуть. Мальчик из кожи вон лезет, чтобы получить нашу похвалу. Ребенок, которому неинтересно с его сверстниками. Ребенок, у которого нет друзей. К чему это приведет?

– Все нормально. – Егор верен себе. – У меня, например, один друг.

– У Андрона нет и этого. Он никого не допускает близко. Одинокий человек, делающий все, чтобы заслужить твою похвалу, поймать благосклонный взгляд.

– Он взрослее своих сверстников. Им бы шалить, а ему работать охота.

– Он еще ребенок, а для тебя он уже с года взрослый! – Некрасова паниковала, а Егор как всегда проявлял спокойствие. – Или ради эксперимента назначишь его своим замом?

– Настя, он придет ко мне на работу в свое время. Окончит школу, поступит в институт, поучится в Англии. Повзрослеет, наконец. Рано или поздно он должен войти в наш бизнес.

– Не морочь ему голову своим бизнесом, Егор! Он еще мальчик. Скоро ты потребуешь от него знания курса маркетинга. Тебе доставляет удовольствие проверять его на прочность? Он не выдерживает… Мой мальчик живет в страхе!

– Наш сын, Настя, наш. Я беспокоюсь о нем не меньше твоего.

– Неправда! Для тебя важна только работа!

– Ты несправедлива ко мне.

– Ты снова не о том говоришь! – Она резко отвернулась. – Я жалею, что начала этот разговор.

Некрасов не чувствовал вины. Он не мог отказать сыну. Тот проявлял интерес ко всему, что касалось бизнеса.

Андрон с удовольствием проводил время в обществе друзей и коллег Егора Васильевича. В этой взрослой компании мальчишка чувствует себя свободно.

– Торопится жить мальчонка. – Некрасов поцеловал жену. – Успокойся.

– Сердце щемит. Ты бы видел его глаза…

– Глаза? Красивые у него глаза, твои.

– Его глаза просили о помощи. – Настасья всхлипнула. – Такие быстро сгорают.

– Перестань. Он просто взрослеет быстрее других, – успокаивал жену Некрасов.

– Я боюсь, он перегорит, понимаешь?

– Ничего. Он в любой момент все начнет сначала.

– Егор, ты еще не понял? – В глазах Настасьи заблестели слезы. – Никогда и ничего нельзя начать с чистого листа. Просто потому, что есть прошлое, а в этом прошлом – поступки. Ничего нельзя начать с нуля, Егор.

– Ты это к чему? – Он взял ее лицо в ладони. – Ты что?

Настасья ничего не ответила. Зря она затеяла этот разговор. Мужчина никогда не сможет до конца понять женщину. Просто потому, что он мужчина. Может быть, и хорошо, что не поймет. Не узнает, чего ей стоит сохранять внешнюю невозмутимость, излучать благополучие.

Сколько лет она казнит себя. Тогда она была уверена, что поступает правильно, но теперь, когда прошло столько лет, поняла, что наказание за ее поступок может понести ее мальчик. Настасья не боится потерять достаток, кажущуюся беззаботной жизнь. Она смирится с лишениями, только бы у Андрона все было хорошо. Дети не должны отвечать за грехи своих родителей. Если виновата, то только она.

– Настя? – Егор забеспокоился. – Ты где?

– Все будет хорошо. – Настасья улыбнулась, пытаясь унять его тревогу. – Пока мы вместе, у нас все получится.

– Ты меня пугаешь.

– Андрон – меня, я – тебя.

– Я не шучу!

– Прости. – Еще одна волна ударилась о береговые камни и бесшумно отступила. Шторма не будет.

– Я люблю тебя, Настя. Люблю Андрюшу. Я все сделаю, чтобы вы были счастливы. Я обещал тебе это много лет назад. – Некрасов заметно волновался. От его напускного спокойствия не осталось и следа. – Кажется, я никого не обманул?

– Ты всегда держишь слово. – Ей было нелегко говорить.

Вернулось прошлое, в котором она сделала выбор. Время безрассудной молодости, безудержных желаний. Она поступила верно, выбрав сильнейшего.

– Ты лучше всех. – Настя обняла Егора. – Андрон так похож на тебя. Как же я люблю вас обоих! Нет, не обижайся, его сильнее, потому что… я обожаю его и тебя в нем.

– Спасибо, а за Андрона не переживай. Перерастет он свои страхи, Настена.

– Дай-то бог.

– И перестань таскать его по врачам. Не мешай пацану взрослеть. Он знает, чего хочет от жизни. Он всего добьется.

– Как понять, что для него лучше?

– Ты же мать. – Некрасов пристально посмотрел на жену. – Слушай свое сердце.

– А страхи?

– Они уйдут… Уйдут тогда, когда мы перестанем бояться за него.

– Мне страшно. – Настя снова уткнулась мужу в плечо.

– Отпусти свои страхи, тогда у него все получится… И пусть вникает в дела фирмы. Отвлечется от глупостей, которые не дают ему покоя.

Не по годам сообразительный, сосредоточенный, пунктуальный и упрямый, Андрон проявлял неподдельный интерес к бизнесу. Егор Васильевич с удовольствием вводил сына в сложный мир деловых отношений.

– Мы начинали с нескольких рулонов ткани. – Однажды Егор Васильевич рассказал сыну о том, с чего все начиналось. – Мы с дядей Леней – два крепких орешка. Уж если чего захотим, то добиваемся. Вот увидишь, у нас все получится!

Время шло, Андрон быстро взрослел. Все, за что он брался, удавалось. Но за его успехами по пятам шли страхи.

Андрон уже привык к ним. Они стали частью его самого. Андрон смирился, а вот мама явно переживала. Угораздило же его признаться! Но что сделано, то сделано. Внимание мамы приятно, однако в последнее время она просто душит его своей заботой. Есть способ урезонить ее: пожаловаться отцу. Андрон был уверен: между родителями состоится разговор тет-а-тет и ситуация изменится. Правда, лишь на время. Отец всегда прислушивается к матери, она – к нему. Они просто станут осторожнее. Значит, нужно терпеть. Все утрясется само собой. А пока он решил, что жизнь – захватывающая игра. Хотя наступит момент, когда он станет не просто ее участником, а тем, кто диктует правила. Эта перспектива воодушевляла его.

Судьба благоволила к Андрону. Трудолюбивый, упорный, обладающий искрометным юмором, Некрасов вызывал уважение сверстников. Но верный своим правилам, он никого не приближал к себе. Созданный им мир был слишком идеален для отношений, которые могли принести в него лишь разочарования и зависть. И все же добиться его расположения хотели многие. От него исходила сила, которая отличала его от других.

С призванием лидера Андрон справлялся успешно. Единомышленников, готовых разделять его взгляды, приветствовал, а с остальными держался настороженно, холодно. Ему нравилось производить впечатление, а те, в чьих глазах он видел зависть, переставали для него существовать. Он рано научился распознавать неискренность. По крайней мере, так считал. Андрон был рад этому обстоятельству. Это помогало ему игнорировать недругов.

– Идет естественный отбор, – шутил он, уверенный, что впереди его ждет встреча с единственным настоящим другом и любовью, ради которой стоит вершить великие дела. В том, что его жизнь не будет праздной, он тоже был абсолютно уверен.

– Откуда в нем это? – искренне недоумевала мать. – Он же не на психолога учится.

– Странно, что ты удивляешься, Настя. – У отца на все был готов ответ. – Мы воспитали его таким.

– Да? Знаешь, Егор, иногда мне кажется, что это он нас воспитал…

Элитная школа была окончена на «отлично». Поступление в институт не стоило Андрону особых усилий. Родители решили не подключать свои связи и не пожалели об этом. Андрон успешно сдал экзамены и был зачислен на первый курс экономического факультета при университете. Учился парень хорошо. Некрасов-старший был спокоен: его сын сам по себе – личность. Правда, как отец, не безразличный к будущему сына, он не считал зазорным внести в него свои коррективы. Егор Васильевич планировал поездку Андрона в Англию. Некрасов-старший основал и развивал свой бизнес на Родине, но считал, что практика за рубежом будет для сына весьма полезной. К тому же мужчине не помешает опыт самостоятельной жизни. Настасья Сергеевна продолжала чрезмерно опекать Андрона, чем, по мнению Егора Васильевича, портила юношу.

– Ты нарочно это придумал! Ты ревнуешь меня к нему! – выпалила Настасья в гневе, исчерпав все доводы.

– Не говори глупостей. Признайся, что тебе страшно отпускать твое чадо так далеко. Это твой страх, не его. Постарайся сделать так, чтобы Андрон его не почувствовал.

– Для этого мне нужно умереть.

– Зачем же так мрачно? Просто сделай вид, что все в порядке. Поддержи меня, тогда и ему будет легче.

– У меня сердце разорвется.

– Ты сильнее.

– Хорошо, – выдохнула Настасья.

– Я могу на тебя рассчитывать?

– Да. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Заполучив жену в союзницы, Егор Васильевич сразу же объявил о предстоящей поездке Андрону.

– К тому же отличная языковая практика, сынок. – Теперь ему пришлось убеждать сына. Андрон был не в восторге от открывавшейся перспективы.

– Но мне предстоит работать здесь. – Андрон был огорчен. – Есть договоренность о том, что я пройду практику в банке «Прогресс», а потом приду к тебе на фирму.

– В наших силах все это изменить. – Отец был неумолим. – Ты поедешь в Лондон.

– Это же стереотип, пап. На самом деле это им нужно приезжать к нам.

– Мне нравится твой патриотизм, но ты поедешь в Англию, сынок. И давай поставим на этом точку.

– Но, папа…

– Точку, слышишь? – Егор Васильевич положил руку ему на плечо. – Ты думаешь, старик-отец не понимает, в чем дело? Я знаю о той маленькой, хрупкой девушке, с которой ты проводишь все свое свободное время. Разлука с ней – вот в чем причина.

Андрон густо покраснел. Всезнающий отец. Он, как всегда, прав. Отпираться глупо. Не так давно в жизни Андрона появилась Маша. Он вот-вот окончит институт и считает, что теперь может позволить себе серьезные отношения. Эта программа однажды была согласована и с родителями:

– Сначала образование, сынок, а потом личная жизнь.

Он не собирался спорить, но ханжой не был. Девушки никогда не обделяли его вниманием, он отвечал им взаимностью. Но ничего серьезного. На этот раз симпатия была взаимной и стремительно перерастала в нечто большее, нежели мимолетное увлечение. Андрон почувствовал это сразу. Как позднее призналась Маша – она тоже.

Но к радости первой настоящей любви неожиданно примешалось горькое разочарование: родители не приняли выбор его сердца.

– Кто она, сынок? – пыталась выяснить мама.

– Мария, ее зовут Маша. Она – удивительная девушка, – мечтательно смотрел вдаль Андрон. В его карих глазах искрилось столько нескрываемого восторга, что Настасья Сергеевна забеспокоилась. Взглядом она просила поддержки у мужа.

– Мы уже запомнили ее замечательное имя, – усмехнулся Егор Васильевич. – Мы пытаемся понять, из какой она семьи? Где учится? Сколько ей лет? Ну, ты понимаешь, некоторые подробности, которые помогут нам создать ее портрет.

– Портрет? Чепуха. По-моему, самое главное, что я люблю ее. Я не могу без нее.

Его ответ им не понравился. Андрон отчетливо прочитал это на их лицах. Они недовольны и не пытаются это скрыть. Но что он сделал? Он виновен в том, что полюбил? Ему скоро двадцать три, а настоящее чувство пришло к нему лишь в конце прошлого года. Волшебный Новый год подарил ему встречу с Машей. Они обменялись мимолетными взглядами и через мгновение искали друг друга в шумной компании. Как здорово, что в тот день они оказались вместе. Счастливое совпадение. Страшно даже представить, что все могло сложиться иначе.

Месяцы счастья пролетели, как несколько сумасшедших дней. Им было хорошо вдвоем. Андрон не мог поверить, что это происходит с ним. Никогда раньше он никого не подпускал так близко. Наверное, стоило столько времени провести наедине с собой, своими мыслями, чтобы получить все и сразу. Теперь все было по-настоящему! Маша – его первая женщина. Все, что было до нее, не в счет. Мир заиграл новыми красками. Оказывается, раньше он был не таким ярким, блистающим. Теперь в нем все по-взрослому. Андрон встретил девушку своей мечты, которая отвечает ему взаимностью. Вот она, любовь, ради которой он готов вершить великие дела. Они любят друг друга. Это главное в их отношениях, а не то, чья она дочь.

– Мы с мамой все понимаем, сын, но ты тоже войди в наше положение. – Отец избегал прямого взгляда.

– Ты – наша гордость, наша надежда. – Мама тщательно подбирала слова, чтобы не обидеть Андрона. Как же ей хотелось высказаться более категорично и поставить точку на не внушающих доверия отношениях. – Рядом с тобой должна быть девушка из нашего круга. Девушка, достойная тебя, милый.