Текст книги "Звонок с того света"

Надежда продолжила ознакомление с садом, но уже без прежнего радостного чувства. На дне ее души остался неприятный осадок. Больше ее не радовали цветущие кусты и блаженствующие на позднем солнышке клумбы. Наконец, не выдержав такого душевного раздвоения, она покинула сад и направилась к дому.

Немного не доходя до крыльца, она увидела Петра Афанасьевича.

Старик сидел в инвалидном кресле на колесах и мрачно смотрел перед собой.

– А, это вы! – сухо проговорил он, заметив Надежду. – Пользуясь нашей встречей наедине, прошу простить! Кажется, я погорячился, приняв вас за прислугу. А жаль!

– Почему это? – обиженно поинтересовалась Надежда Николаевна. – Вы считаете, что на роль прислуги я подхожу лучше, чем на роль гостьи?

– Вовсе нет, – хмыкнул старик. – Просто, если бы вы были прислугой, я сейчас попросил бы вас покатать меня по саду. Сейчас самая пора цветения роз…

– Странно, только недавно вы вполне благополучно передвигались на собственных ногах!

– А вы не болтливы. – Петр Афанасьевич усмехнулся. – Спасибо вам за это. Я не хочу, чтобы Сергей знал, что я могу ходить.

– Хоть я и не прислуга, но так и быть, могу вас немного покатать, – смилостивилась Надежда. – Заодно сама еще раз взгляну на розы. А вы в качестве платы за мое молчание и за услуги расскажете об обитателях этого дома.

– Так и знал, что вы потребуете плату за молчание! – Старик притворно вздохнул. – Ладно, я нахожусь в совершенно безвыходном положении и вынужден принять ваши условия! – И он театральным жестом поднял крупные руки.

Надежда взялась за спинку кресла и покатила его по усыпанной гравием дорожке.

– Итак… – напомнила она.

– Думаю, про Сергея вы и без меня знаете достаточно, – начал Петр Афанасьевич. – Так что начну с Алисы. Ну, ничего особенного в ней нет – обычная охотница за деньгами, для которой главным мужским достоинством является размер банковского счета.

– Уж очень нелестного вы о ней мнения… – подначила Надежда, – все же ваш племянник выбрал ее в жены, стало быть, разглядел в ней какие-то достоинства…

– Да какие уж там достоинства, – с досадой вздохнул старик, – она моложе его на четырнадцать лет, вот и все достоинства. А в остальном – обычная молодая капризная бабенка, ни красоты особой, ни ума. Делать ничего не умеет, прыгает от одного мужа к другому. Сейчас они все так делают…

– Так у нее Сергей не первый муж? – удивилась Надежда. – Ну надо же, как много люди успевают…

– Думаю, что и не последний, – Петр Афанасьевич саркастически улыбнулся, – рыба ищет где глубже, а такие стервы – где лучше. Характер у нее отвратительный, нервная очень…

– Ну, насчет Алисы я и сама разобралась, – прервала старика Надежда Николаевна, – а вот расскажите-ка мне про этого прораба…

– Ага, вы уже успели заметить! – Петр Афанасьевич хмыкнул. – Впрочем, только слепой этого не заметит… только такой слепой, как Сергей!

– Кажется, здесь его все обманывают, кто как может! – Надежда выразительно постучала по спинке кресла.

– Ну, одно дело – невинные стариковские капризы, – пробурчал Петр Афанасьевич, – и совсем другое дело… Надеюсь, вы не собираетесь сообщать ему все, что успели увидеть?

– А что я видела? – прищурилась Надежда. – Ровным счетом ничего. А уж выводы свои точно буду держать при себе, я ведь Алисе не свекровь. Но вот отчего же вы не хотите раскрыть глаза любимому племяннику на поведение его жены? Наверняка уж вы-то успели заметить предостаточно и сможете предъявить ему неопровержимые доказательства!

– Вы шутите? – вскинулся старик. – Они все равно помирятся, а меня выбросят из этого дома в течение часа! И куда прикажете деваться? В богадельню? Я одинок, Сергей – мой единственный родственник, хоть поживу на старости лет в холе и комфорте!

После обильного ужина, который Надежда съела с трудом, она поднялась на второй этаж и направилась в свою комнату: день сегодня выдался долгий и утомительный, и она решила лечь пораньше.

Однако она не успела осуществить свое благоразумное намерение: проходя мимо полуоткрытого окна, выходящего на круглую площадку перед входом в особняк, она услышала какой-то шум и громкие, раздраженные голоса.

Надежда подошла к окну и выглянула в него.

Перед домом стоял долговязый небритый мужик в разорванной на груди тельняшке, с впечатляющим синяком под глазом. Размахивая длинными руками, как крыльями ветряной мельницы, он орал хриплым истеричным голосом:

– Жируешь, гад?! Пьешь народную кровь?! Ну погоди, я до тебя еще доберусь! Ответишь ты мне за мое родовое гнездо! Вспомнишь ты еще Игната Сапрыкина!

Рядом с буяном появился прораб Олег. Он подскочил к крикуну, ухватил его за ворот тельняшки и потащил прочь от крыльца, что-то ему негромко втолковывая. Тот вырывался и орал:

– И нечего мне рот затыкать! Я правду говорю, как я есть пострадавшая через тебя сторона! И это вам всем так не пройдет!

В коридоре рядом с Надеждой раздались негромкие шаги. Она оглянулась и увидела домоправительницу.

– Что это за скандалист? – спросила Надежда.

– Окно надо закрыть, а то комары налетят! – проговорила Марианна Васильевна вместо ответа и плотно закрыла окно, разом отрезав от Надежды доносящиеся с улицы голоса.

Надежда Николаевна пожала плечами и отправилась к себе в комнату: в конце концов, она не у себя дома, и излишнее любопытство может осложнить отношения с местными жителями.

Через некоторое время после бурных событий в «Трактире» Вику и Нику втолкнули в «обезьянник» – тесное помещение, отделенное решеткой от комнаты, где дежурный милиционер, сосредоточенно пыхтя, разгадывал кроссворд.

В «обезьяннике» уже было несколько обитательниц – две развеселые девицы, чьи запредельно короткие платья и босоножки на нереально высоком каблуке выдавали представительниц древнейшей профессии, и старая цыганка в пышных грязных юбках, заставляющих вспомнить детскую загадку «сто одежек и все без застежек».

– Здорово, швабры! – проговорила хриплым голосом одна из жриц любви. – Замели, да?

– А нечего в таком преклонном возрасте у молодежи хлеб отбивать! – вступила в разговор вторая. – Вам уже на пенсию пора, а туда же – на панель! Кому вы нужны, мочалки старые?

– Кто – старые? Кому – на пенсию? – возмутилась Вика. – Мне лично до пенсии еще очень далеко!.. Мне еще только… впрочем, вас это совершенно не касается!

– Что значит – на панель? – подхватила Ника. – Интересно, за кого это вы нас принимаете?

– Кто вы есть – за того и принимаем! За старых шлюх!..

– Это гнусная клевета! – воскликнула Вика.

– Это возмутительный поклеп! – добавила Ника. – Мы здесь совсем по другому поводу!

– Это по какому же, интересно? – осклабилась жрица любви. – Улицу на красный свет перешли?

– Твое какое дело! – опомнилась Вика и дернула подругу за рукав.

Ника тоже сообразила, что не время сейчас скандалить, и промолчала, изменив своей привычке заканчивать фразу, начатую подругой.

– Девочки, не ссорьтесь! – вмешалась в разговор цыганка. – Чего нам тут делить? Нам тут с вами еще долго кантоваться! Может, кому покурить надо или выпить? У меня все имеется… – И она приподняла край одной из своих многочисленных юбок.

– Чего это нам тут долго делать! – проговорила Вика. – Сейчас разберутся, что мы здесь по недоразумению…

– По ошибке, в отличие от вас! – добавила Ника.

– Ты, подруга, на этот свет по ошибке родилась! – отозвалась «ночная бабочка» и шагнула к Нике с явным намерением залепить ей основательную затрещину, но успела только сорвать с нее шляпу и подбросить ее к потолку.

Шляпа зацепилась за ржавый гвоздь и повисла так высоко, что достать ее не было никакой возможности.

– Ах ты… – Ника сжала кулаки и шагнула к наглой девахе.

– Не ссорьтесь! – повторила цыганка, вклиниваясь между ними, как миротворческий контингент. – Мента не злите… Может, кому травки? Или порошочка?

– Не надо нам ничего! – в сердцах огрызнулась Вика. – Мы из-за этого порошочка…

– …и попали сюда! – закончила ее подруга.

– Во как! – с уважением проговорила проститутка и попятилась. – Так бы сразу и сказали, что по серьезному делу! А я вас, извиняюсь, за конкуренток приняла!

– А я вам еще травку свою предлагала! – огорчилась цыганка. – Не обижайтесь, девочки…

– Да мы ни при чем! – продолжала оправдываться Ника. – Мы совершенно случайно под раздачу попали!

– Это все так говорят, – отозвалась жрица любви. – Тут одного медвежатника с поличным взяли, прямо возле открытого сейфа, так он и то говорил, что случайно – мол, шел мимо, заглянул на огонек в сберкассу, глядит – а там сейф открытый…

– Задержанные, цыц! – прикрикнул на них дежурный милиционер. – Никто не знает – слово из пяти букв на «О», означает большую неприятность?

– Облом! – с тяжелым вздохом проговорила Вика.

– О, подходит! – обрадовался дежурный. – А вот еще – слово из десяти букв, начинается на «Н»…

– Это я не знаю! – честно призналась Вика.

– Начальство! – выпалил милиционер, вскакивая.

– Точно, десять букв! – подтвердила Вика. – А по буквам тоже подходит?

– Да при чем тут буквы?! – рявкнул дежурный, одергивая форму. – Угомонитесь, задержанные! Начальство прибыло!

Действительно, входная дверь открылась, и в помещение ввалилась целая толпа немолодых солидных милиционеров.

Все они были в аккуратной офицерской форме с крупными звездами на погонах – майоры, подполковники и даже два полковника. У всех был серьезный, значительный вид людей, привыкших командовать и распоряжаться.

Это были начальники отделов и подразделений милиции из разных городов России, прибывшие на межрегиональную конференцию по обмену передовым опытом защиты правопорядка.

Все были представительны, но самой видной, самой заметной фигурой среди них была державшаяся немного особняком женщина с погонами подполковника. Милицейская форма сидела на ней как влитая, обтягивая великолепный бюст по меньшей мере восьмого размера. Пышные золотисто-рыжие волосы были уложены на голове короной, что было весьма символично.

Окружающие подполковницу коллеги взирали на нее с несомненным уважением и даже восхищением: это была не просто видная и интересная женщина в форме, это была знаменитая Элла Арнольдовна Овчаренко из Челябинска, королева правопорядка, как называли ее в многочисленных газетных публикациях, начальник Челябинского уголовного розыска, гроза воров, бандитов и прочих врагов общества.

Несмотря на эффектную фигуру и роскошные волосы, Элла Арнольдовна десятки раз лично участвовала в задержании вооруженных преступников и умела провести допрос так, что самые матерые рецидивисты выкладывали ей все свои тайны и секреты.

Растерянный дежурный, которому прежде не доводилось встречать столько начальства сразу, не мог сразу определить среди прибывших старшего. Он вытянулся во фрунт и гаркнул во всю силу легких, обращаясь ко всем офицерам сразу:

– Дежурный по отделению старший сержант Помидоров докладывает: чрезвычайных происшествий в мое дежурство не было, в наличии пять человек задержанных, жалоб на режим не поступало…

– Вольно, сержант! – снисходительно проговорил, выступив вперед, крепенький пузатый подполковник из местного управления. – Кто у нас задержанные?

– Двое – из постоянного контингента, – доложил сержант, бросив взгляд на «ночных бабочек». – Ведут аморальный образ жизни, задержаны в профилактических целях. Одна, – он показал на цыганку, – Роза Приветова, известная личность. Промышляет гаданием, мелким мошенничеством и воровством. Еще двое – приезжие, задержаны при проведении операции «Самосад», утверждают, что первый раз…

– Первый раз?! – раздался неожиданно звучный и красивый женский голос, и Элла Арнольдовна Овчаренко, выступив из рядов коллег, приблизилась к решетке «обезьянника». – Да на них же пробы ставить негде! Это же Нинка Клещ и Зинка Гвоздь! Они же Нинель Леоновна Корзинкина и Зинаида Ованесовна Горбушкина, мошенницы и аферистки мирового масштаба! Да я же за ними восемь лет гоняюсь! Да у меня же на них пятнадцать томов уголовных дел заведено!

– Во как! – удовлетворенно проговорил местный подполковник. – Выходит, крупная рыба попалась в наши сети!

– Еще какая крупная! – горячилась Элла Арнольдовна. – Одно только дело о хищении из центрального отделения Промбромбанка чего стоит! Эти две дамочки зашли в банк якобы заплатить за телефон и электроэнергию, а после их визита оказались пустыми триста депозитных ячеек! Да у нас весь Челябинск их портретами обвешан! Вся областная милиция разыскивает их который год…

– Ну, подруги, вы даете! – восхищенно проговорила одна из «ночных бабочек». – А с виду ничего особенного, обыкновенные чувырлы в цветочек…

– Это какое-то недоразумение! – испуганно воскликнула Вика. – Мы в Челябинске…

– …вообще никогда не бывали! – закончила за нее Ника. – Даже не знаем, где это!

– Точно они! – засияла Элла Арнольдовна. – У них главная примета – всегда все вместе делают и разговаривают на два голоса – одна начнет, а другая заканчивает!

– Это какое-то…

– …ужасное недоразумение! – по привычке вдвоем выдали подруги и тут же в ужасе переглянулись.

– Ну что ж, – подполковник удовлетворенно потер руки и галантно поклонился челябинской королеве, – как офицер милиции, я вас хорошо понимаю и готов пойти вам навстречу. Хотя эти две особы представляют для нашего управления несомненный профессиональный интерес, мы готовы передать их вам в порядке межрегиональной кооперации и дружеской поддержки! Можете забрать их, как только оформим соответствующие документы!..

– Спасибо, подполковник! – Королева угрозыска одарила коллегу многообещающей улыбкой. – Я вам благодарна, а если я кому благодарна – за мной не заржавеет! – Она повернулась к бледным от ужаса подругам и проговорила совсем другим тоном: – Ну, подружки, со свиданьицем! Утром вылетаем в Челябинск, а там вас очень давно дожидаются!

Вика побледнела и сползла на пол.

Ника хотела сделать то же самое, но поняла, что не может себе этого позволить: кто же тогда позаботится о них с подругой?

Кровать была широкая и удобная, матрас – в меру мягкий, постельное белье – свежее и прохладное, казалось бы, все условия для здорового глубокого сна, особенно после дня, проведенного на свежем воздухе, но Надежда никак не могла заснуть. Либо она перегрелась на солнце, либо съела слишком много за поздним ужином, либо кофе за обедом был чересчур крепкий…

Сначала она принялась считать слонов, но слоны у нее получались какие-то чересчур живые и забавные – один синий, другой зеленый, третий в полосочку, как зебра, четвертый вообще в цветочек. Надежда хихикнула и переключилась на овец.

С овцами было еще хуже – у каждой было лицо кого-нибудь из Надеждиных знакомых. У одной овцы – лицо Милки, по чьей милости (вот уж каламбур!) Надежда оказалась в этих краях, у другой овцы – лицо жены Сергея Алисы, у третьей – лицо Пушкина, да еще и густые кудрявые бакенбарды…

В общем, этот метод оказался ничуть не лучше.

Надежда вздохнула, повернулась на другой бок и вдруг услышала за стеной какие-то странные звуки.

Это были то ли горестные вздохи, то ли вой ветра в каминной трубе…

Впрочем, на этом этаже располагались только спальни, а в спальнях камины не устраивают…

Может быть, этот дом не случайно показался ей чем-то похожим на английский замок, и в нем, кроме стенных панелей мореного дуба, как в каждом порядочном замке, имеется привидение?

Хотя, кажется, привидения заводятся только в очень старых домах, а этот дом, по словам хозяина, только недавно достроен, и даже прораб пока живет в нем и устраняет недоделки…

А может, Сергей специально заказал этому прорабу дом с привидением? Может быть, это новое слово в загородной архитектуре? Специальная встроенная стереоустановка, создающая эффект блуждающего по дому призрака?

Надежда Николаевна села в постели и включила лампу на прикроватной тумбочке.

Она поняла, что заснуть ей все равно не удастся.

В таких случаях лучше не тратить силы на бесплодную борьбу с бессонницей, а заняться каким-нибудь делом, хотя бы почитать, а там, глядишь, и сон придет…

Для такого случая у Надежды была припасена новая книжка писательницы Мымриной. Однако не успела она раскрыть яркий томик, как вдруг снова услышала подозрительные звуки. На этот раз они доносились не из-за стены, а из-за двери ее комнаты.

В эту дверь кто-то отчетливо скребся.

– Господи, неужели здесь еще и крысы?! – воскликнула Надежда в ужасе. – Новый же дом!

Хотя Надежда Николаевна была дамой решительной, умной и рациональной, крыс она боялась панически, как всякая нормальная женщина. При виде этих грызунов, да что при виде, при одной мысли о них в ее душе просыпались какие-то первобытные, мистические страхи.

Включив верхний свет, она вооружилась первым, что попало ей под руку (это оказался забытый кем-то в ее комнате длинный мужской зонтик), и медленно двинулась к двери.

Пока она преодолевала отделявшее ее от двери расстояние, разумная часть ее души одержала верх, и Надежда Николаевна поняла, что за дверью находится вовсе не крыса (крысы не имеют обыкновения скрестись в дверь, они перемещаются своими собственными ходами). Скорее всего в ее комнату пытается пробраться Дэзи, лысая кошка хозяйки дома. Возможно, она ошиблась дверью или просто хотела поближе познакомиться с Надеждой.

Хотя Дэзи Надежде с первого взгляда не понравилась, все же никакого страха она перед ней не испытывала и, облегченно переведя дыхание, повернула дверную ручку.

Царапанье за дверью к этому времени прекратилось, и когда Надежда выглянула в коридор, она не увидела перед дверью ни крысы, ни кошки, ни мышонка, ни лягушки, ни неведомой зверюшки, выражаясь словами все того же Александра Сергеевича.

Отметив, что в этих местах Пушкин приходит в голову по любому поводу и вовсе без повода, Надежда подняла взгляд и увидела мелькнувший в дальнем конце коридора бледно-сиреневый силуэт.

Женская фигура в развевающихся шелках мелькнула последний раз и скрылась за поворотом коридора.

Надежда недоуменно пожала плечами (этот жест уже вошел у нее в привычку), закрыла дверь и вернулась в постель.

Должно быть, Алиса увидела свою любимицу в коридоре и забрала ее.

Ничего удивительного, но все вместе создавало какую-то нарочитую атмосферу типичного английского детектива – странные звуки за стеной, тени в коридоре…

Надежда закрыла глаза с твердым намерением крепко заснуть и проспать до утра, чтобы встать свежей и бодрой. И постараться наладить отношения с хозяйкой дома, потому что провести три дня в такой атмосфере – это полный кошмар. Возможно, они сойдутся с Алисой на почве котов? В конце концов, что с того, что кошка лысая? На вкус и цвет, что называется, товарищей нет. Кому-то нравятся такие голые сфинксы, а кому-то – такие пушистые рыжие разбойники, как ее кот Бейсик.

Надежда вспомнила про своего кота и тяжко вздохнула. Бейсик сейчас на даче, она хотела его навестить, да вот вместо этого попала в этот тоскливый дом. И должна теперь тут сидеть как привязанная.

Нет, определенно заснуть не удастся. Надежда ворочалась на жестком ортопедическом матрасе, было жарко и душно. Наконец, оставив бесплодные попытки, она встала, завернулась в зеленый купальный халат и вышла на балкон.

«Подышу воздухом, глядишь – и засну… – подумала она, – воздух какой свежий…»

Ночь и вправду была хороша. Звенели кузнечики, воздух был напоен запахом цветов. Надежда вдохнула полной грудью и прикрыла балконную дверь – сыровато, как бы из парка комары не налетели. Вроде бы пора им уже отойти, да больно погода хорошая, теплая, вот они и плодятся…

Она облокотилась на перила. Внизу газон был освещен разноцветными фонариками, сверху пыталось накрыть Надежду огромное небо, усыпанное бесчисленными звездами.

Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут…

Вспомнились пушкинские строки.

Надежда уже перестала удивляться – видно, и впрямь над этими местами витает дух Александра Сергеевича, который подсказывает слова стихов. Надежде стало удивительно хорошо и спокойно.

Она постояла еще немного, думая, можно ли пересказать этот эпизод мужу. Выходило, что нельзя – муж у Надежды человек наблюдательный, сразу же обнаружит нестыковки, пойдут расспросы. Она сама не понимала, отчего не хочет признаваться, что проведет эти три дня в гостях у старого сослуживца. Вроде бы муж и Сергея в свое время знал… Или тот к тому времени уже уволился…

Из сада пахнуло сыростью, да еще ветерок подул. Надежда зябко пожала плечами и решила пойти спать. Она взялась за ручку балконной двери. Дверь не открылась.

Надежда попыталась повернуть ручку, та не поддавалась. Надежда дернула сильнее. Дверь не шелохнулась.

– Что за черт! – Надежда рванула изо всех сил, и проклятая ручка отвалилась. Тупо глядя на ручку, Надежда с трудом осознавала свое положение. Оно было настолько диким, что не укладывалось в голове. Быть среди ночи запертой на балконе! В чужом доме, среди незнакомых и неприветливых людей!

Надежда Николаевна взяла себя в руки и попыталась успокоиться.

«Нет такого положения, из которого не было бы выхода!» – мысленно воскликнула она с самой бодрой интонацией.

Но ручка, валявшаяся на плиточном полу балкона, доказала ей обратное. Надежда ощупала дверь и при свете выплывшего из маленького облачка месяца увидела наверху небольшую задвижку. Многолетний инженерный опыт помог ей сообразить, что при выходе на балкон полагалось эту задвижку защелкнуть, тогда замок на двери блокируется. Надежда не заметила в темноте задвижки, и дверь через некоторое время захлопнулась автоматически. Очевидно, так было предусмотрено проектом – мало ли кто забудет дверь закрыть или сама она нечаянно распахнется…

Мысли Надежды Николаевны обратились к архитектору Олегу.

«Вот паразит! – в сердцах подумала она. – Мало того что спроектировал такое безобразие, так еще и норовит половить рыбку в мутной воде! Меньше бы думал о хозяйской жене и больше о работе, тогда я бы не сидела сейчас, как воробей на ветке!» Она тут же опомнилась. Сюда, на ночной балкон, она попала по собственному легкомыслию и глупости. Ну с чего ей вдруг захотелось гулять посреди ночи? Лежала бы себе в теплой постели… При мысли о теплой постели с чистыми простынями и легким одеялом Надежду пробрал озноб. Да тут еще ни с того ни с сего налетел порыв ощутимо холодного ветра – все же глубокая ночь на дворе! Надежда забормотала, стуча зубами:

 
Ветер, ветер, ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Ты гуляешь на просторе…
 

Она усмехнулась в темноте. Рано утром ее найдут на балконе, окоченевшую от холода и бормочущую стихи Пушкина. Что там еще?

 
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет.
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах…
 

Надежда поняла, что следует срочно взять себя в руки. И оставить в покое королевича Елисея и царя Салтана. Они ей не помогут, как, впрочем, и царевна-Лебедь, и все тридцать три богатыря, вместе взятые. Надеяться она может только на себя.

Она сосредоточилась и вспомнила, что балкон, как и нижняя терраса, проходит вдоль всей восточной стены дома и даже немного заворачивает на северную. И все спальни тоже были расположены по восточной стороне, чтобы утреннее солнышко приветливо заглядывало в окна. Надежда Николаевна усмехнулась, вспомнив, как Алиса выговаривала что-то мужу – дескать, не поспать толком, солнце светит, и птицы орут с утра пораньше.

Ей пришло в голову, что можно пройти по балкону и попытаться открыть хоть какую-то дверь, возможно, ей повезет. То есть, конечно, в спальню к хозяевам она ни за что не вломится, но вдруг найдется пустая комната? Нельзя опускать руки.

Надежда подхватила босой ногой свалившийся шлепанец и двинулась по балкону влево. Там, как она помнила, была еще одна гостевая комната. И разумеется, не только балконная дверь, но даже и форточка были плотно закрыты. Черт бы побрал эту Марианну Васильевну с ее аккуратностью!

Надежда сделала еще несколько шагов. На плитки балкона перед ней падало пятно света. Это была комната, которую в данное время занимал Олег. Занавески были отдернуты, и форточка открыта. Сам обитатель комнаты сидел на неразобранной кровати в одних брюках и разговаривал по мобильному телефону. Вернее, он не говорил ни слова, а только слушал. И на лице его было при этом какое-то странное выражение, совсем не такое, как обычно. То есть Надежда мало знала этого человека, но видела, что с ним происходит что-то не то. На лице его было самое настоящее отчаяние. Олег беспокойно пошевелился, и Надежда отпрянула от окна. Потом прижалась к стене и осторожно бросила взгляд в комнату. Олег внимательно и сосредоточенно слушал, плотно прижав трубку к уху. Понемногу злость и отчаяние уступили место спокойствию и умиротворению. Олег даже улыбнулся чему-то.

«Что за разговоры во втором часу ночи? – подумала Надежда. – Неужели он слушает какой-нибудь сексуальный канал? А тут я влечу в окно, как ведьма! Вот извращенец несчастный!»

Надежда развернулась и, пригибаясь, как солдат под пулями, отправилась назад. Миновала свою дверь, дальше была комната Петра Афанасьевича. Форточка была приоткрыта, из нее раздавался богатырский храп.

Надежда расстроилась – если бы старик бодрствовал, с ним вполне можно было бы договориться. Он бы не стал орать и смеяться, а просто впустил бы Надежду без лишних разговоров, а потом препроводил в коридор. И болтать об этом досадном происшествии тоже не стал бы – у него самого есть тайна. Но спит он крепко, а еще говорят о какой-то стариковской бессоннице! Его не то что легким стуком в окно, а пушками не разбудишь!

Надежда разочарованно вздохнула и пошла дальше. Дальше была спальня хозяев. На балкон выходили два больших окна и широкая балконная дверь. Окна были плотно зашторены, и на пол падала узкая полоска света. Надежда обрадовалась было, увидев, что балконная дверь приоткрыта, но тут услышала голоса. Супруги разговаривали на повышенных тонах.

– Я же просил, кажется, чтобы ты не пускала ее в постель! – ворчал муж. – Она мне мешает, и вообще шляется по саду, а потом – на чистую наволочку. У меня такое чувство, что я сплю в парке под кустом или в сарае!

– Оставь нас в покое! – огрызалась Алиса. – Дэзи – единственное родное мне существо, без нее я бы не выдержала в этой глуши!

– Ты прекрасно знаешь, что я много и тяжело работаю! – вспылил Сергей. – И хотя бы когда я здесь, кошка может не валяться у меня на голове! Могу я хотя бы отоспаться за выходные? Сама дрыхнешь всю неделю до полудня!

– А что мне еще остается делать? – зашипела Алиса. – Я скоро свихнусь здесь совсем от скуки!

– Ну-ну, доктор сказал, что тебе тут будет привольно и спокойно. Проживешь лето и осень, окрепнешь, потом поедем в город…

– Да! – неожиданно твердо ответила Алиса. – Ты прав, всегда и во всем! Дэзи, пошла вон!

И женская узкая рука выбросила кошку на балкон, Надежда едва успела откатиться в сторону. В панике она подумала, что кошка заорет сейчас благим матом, Алиса выскочит за ней и увидит, что Надежда подслушивает. Какой позор!

И Надежда Николаевна, приличная интеллигентная дама, опустилась на четвереньки и заторопилась отползти как можно дальше от хозяйской спальни.

Она завернула за угол и оглянулась. Кошка и не думала орать, она спокойно умывалась в пятне света.

«Умница какая!» – умилилась Надежда.

Балкон тут, за углом, и заканчивался, осталось одно окошко. И к величайшей радости Надежды, оно было открыто. С трудом протиснувшись в узкую комнатку, Надежда поняла, что это чулан, где сложены разные вещи – матрасы, одеяла, неиспользованная садовая мебель. Окно было открыто хозяйственной Марианной Васильевной, чтобы не пахло в кладовке затхлостью.

Надежда бодро скакнула к двери. В коридоре никого не было. Радуясь, что не заперла изнутри дверь своей спальни, Надежда взяла в руки шлепанцы, босиком прокралась к себе и только за дверью облегченно перевела дух.

Как ни странно, от пережитых волнений Надежду внезапно заклонило в сон.

Она плюхнулась на кровать, натянула одеяло, закрыла глаза…

И почти сразу подскочила от истошного крика.

Крик доносился откуда-то снизу.

Он вибрировал, нарастал, наполнял весь дом, достиг немыслимой, душераздирающей высоты и внезапно оборвался.

И наступившая после этого тишина показалась Надежде еще оглушительнее, чем крик.

От этой тишины Надежда окончательно проснулась и подскочила на кровати.

В окна сквозь плотные серебристые шторы проникали лучи утреннего солнца. Значит, она все же спала, причем довольно долго.

О том же самом говорили часы на стене – они показывали семь часов утра.

Но этот крик…

Может быть, он Надежде приснился?

Но в ушах у нее еще звенели его отголоски, и за дверью спальни раздавались торопливые шаги и тревожные голоса.

Надежда Николаевна почувствовала знакомое покалывание в кончиках волос.

Обычно это покалывание говорило ей о том, что где-то совсем рядом происходит что-то загадочное и криминальное. То самое, без чего в последние годы жизнь казалась ей пресной и скучной, как диетическая еда в профсоюзном санатории.

Она нисколько не удивилась – примерно чего-то такого она и ожидала. Если уж следовать канонам детектива, то сейчас она найдет где-нибудь в библиотеке тело неизвестной блондинки. То есть, судя по крику, тело уже нашли. Только, кажется, у них нет библиотеки. Ну, значит, тогда в столовой…

Надежда встала с кровати, накинула халат и выглянула в коридор.

Теперь она отчетливо расслышала доносящиеся снизу, с первого этажа, приглушенные голоса и всхлипывания.

Надежда запахнула халат и бросилась к лестнице.

С лестничной площадки она увидела собравшихся в холле обитателей дома. Здесь был Сергей в темно-синей шелковой пижаме, Марианна Васильевна в скромном фланелевом халате в цветочек, был даже Петр Афанасьевич в барской домашней куртке малинового шелка с вязаными петлями. Он восседал в своем инвалидном кресле, и Надежда невольно задала себе вопрос, кто же его прикатил в этой суматохе.

Но посреди всей этой живописной группы в центре холла на черно-белых плитках пола распласталась тонкая женская фигура в бледно-сиреневом шелковом пеньюаре. Полы пеньюара разметались по полу, как крылья подстреленной птицы.

Несомненно, это была Алиса.

В первый момент Надежда вообразила, что хозяйка мертва, но потом она увидела, как мелко дрожат ее плечи, как судорожно вздрагивает узкая спина, и поняла, что Алиса безутешно рыдает и что, несомненно, именно она издала тот оглушительный вопль, который поднял на ноги всех обитателей имения.

– Алиса, золотко, что случилось? – робко осведомился Сергей, подойдя к жене и наклонившись над ней.

Эти слова сыграли роль детонатора, вызвавшего в душе Алисы новый взрыв эмоций.

– Что случилось? – воскликнула она. – И ты еще спрашиваешь!

Она вскочила с пола и трагическим жестом показала на какой-то бесформенный комок, валявшийся на блестящих плитках.