Текст книги "Листы каменной книги"

– Я уж думал, что вы сбежали, как Золушка, тайком! – обратился он к Надежде Николаевне, но, видно, прочитал в ее глазах, что тон его слишком игрив, и посерьезнел.

Это Надежде понравилось: стало быть, не полный чурбан, поэтому она разгладила нахмуренное было чело и решила не заедаться. Машина дожидалась у подъезда, и у Надежды шевельнулась мысль, что нанять такую роскошную машину с водителем для обычного человека дороговато, тем более на целый день, и это еще мягко сказано. Но эту мысль тут же вытеснил Цезарь, который спрыгнул с рук и побежал было через дорогу, однако на полпути был перехвачен Антоном.

– Что ты себе позволяешь? – выговаривала песику Надежда. – В следующий раз вообще никуда тебя не возьму!

«Куда ты денешься», – ответил глазами пудель. Как видно, он уже полностью освоился у новой хозяйки. А Надежда задумалась, что она станет делать, когда вернется кот. И муж, который песика тоже наверняка не одобрит.

И то сказать, человек приезжает из командировки, где много и тяжело работал, и хочет, чтобы его встречали чистый уютный дом, вкусный обед, заботливая жена и ласковый кот. А вместо этого находит форменный сумасшедший дом.

А кот, узнав, что в квартире, которую он считает своей, поселилась собака, устроит Надежде Варфоломеевскую ночь, пуделю – якобинский террор, а в квартире – Мамаево побоище. Надежда была в этом уверена на сто процентов.

– Приехали! – сказал Антон.

Надежда Николаевна осознала, что машина остановилась, и выглянула в окно, но не увидела собственного подъезда.

– А это мы… – От неожиданности голос ее подвел, и получилось неуверенное блеяние.

– А это мы еще в одно место приехали, у меня тут…

– Приятель работает?

– А как вы догадались? – Антон выглядел очень довольным.

Надежда же рассердилась, причем в первую очередь на себя, поскольку нужно было не расслабляться и не думать о постороннем, а следить за дорогой. Прозевала в общем, а этот тип завез неизвестно куда. Место было незнакомое.

– Ничего страшного, перекусим тут, и все. Мы быстро, – успокоил ее Антон.

Предатель Цезарь тут же выскочил из машины и бодро поскакал к двери.

Дверь, надо сказать, была самая обычная, железная, и кнопка звонка имелась. А вот вывески не наблюдалось. И стоянки машин тоже не было, так что, высадив их, водитель тут же уехал.

Правда, перед этим Надежда успела кое-что заметить. А именно: когда водитель вышел, чтобы открыть перед ней дверцу, она увидела на сиденье рядом с ним наклейку, похожую на те, которые можно встретить на стекле машины. Обычно на ней размещают логотип фирмы, которая предоставляет машину напрокат. Надежда успела разглядеть белый круг на золотистом фоне, и буквы Л, Ю, Т и, кажется, еще Е. Но это неточно.

Сунуть голову в салон, чтобы разглядеть надпись получше, Надежда Николаевна посчитала нецелесообразным. Не то чтобы она чего-то опасалась, просто так, на всякий случай.

Железная дверь открылась, и на пороге появился рослый парень в белой рубашке и темных брюках.

– Антон Сергеевич? Здрасте! – сказал он, растянув губы в улыбке. – Давно не виделись!

Надежда бросила на парня незаметный взгляд и мигом разглядела какую-то неправильность в его одежде. Вот он едва заметно повернул крепкую шею, как будто ему что-то давит. А что может давить-то? Последняя пуговица вообще не застегнута. Все ясно: привык носить галстук, по привычке шеей крутит. И рубашки такие явно под костюм надевают, уж в этом-то Надежда разбиралась. Ее муж на работу только в костюме ходил, привык еще с прежних времен. И рубашек этих у него было великое множество. Только на одну неделю полагалось восемь штук – чистых и отглаженных: по одной рубашке на каждый день недели и еще одна запасная, для непредвиденных обстоятельств. Надежда хоть и не любила гладить, но за этим следила строго.

У этого парня рубашка выглядела, конечно, свежей, но одет он был не по форме. А все потому, что на самом деле работал охранником, но зачем-то представился едва ли не приятелем Антона. И что бы это значило?

– Здравствуй, Юра! – сказал Антон. – Вот, заскочили к вам на огонек. Не прогоните?

– Как можно, проходите!

Надежда подхватила пуделя и вошла внутрь, ненароком пропустив Антона вперед. Ей хотелось осмотреться, поскольку какие-то вещи ее заинтересовали.

За дверью был самый обычный коридор – чистый, но простой, на стенах ничего не висело: ни гравюр, ни картин, и освещение самое скромное. Однако Надежда успела заметить небольшую полуоткрытую дверь, а за ней – крошечное полутемное помещение, где поместились только стул и стол. На столе стоял светящийся монитор, а на стул был брошен пиджак. Черный, от костюма.

Надежда Николаевна удовлетворенно хмыкнула: стало быть, ее предположение было правильным. Еще она заметила бейдж, который валялся на столе, и даже разглядела на нем имя – Иван. Фамилии видно не было, но имя уж точно не Юра.

Тут Антон оглянулся, и Надежда очень вовремя сделала вид, что поправляет Цезарю ошейник.

Коридор закончился, они поднялись на несколько ступенек и оказались в небольшом помещении, где их встречал лысый толстяк с темными глазами.

– Антон! – заулыбался он радостно и раскинул руки для объятий. – Как я рад!

Мужчины обнялись, причем сделали это весьма сдержанно, затем лысый повернулся к Надежде.

– Рафаил! – представился он и протянул руку, которую Цезарь тут же попытался цапнуть, но не успел, потому что лысый руку мгновенно отдернул и, щелкнув песика по носу, сказал: – Нельзя кусать руку, которая дает!

– Так тебе и надо, – прошептала Надежда, пока мужчины говорили о своем, – нашел время хулиганить.

Цезарь промолчал.

– Мы ненадолго, – сказал Антон.

– Понял! – оживился Рафаил и шагнул куда-то в сторону.

В небольшой уютной комнате был сервирован стол и пахло приятно. Тут же появилась симпатичная девушка с милыми ямочками на щеках. Увидев Цезаря, она пришла в восхищение:

– Какой хорошенький! – и спросив, что принести, тут же убежала.

– Что это за место? – поинтересовалась Надежда Николаевна.

Очевидно, такого вопроса от нее ждали. Антон охотно объяснил, что это элитный клуб, а у него тут работает приятель, поэтому они и вошли с черного хода. В клубе есть и большой зал со сценой и столиками, и танцпол, а также несколько кабинетов, где люди могут не только поесть, но и приватно побеседовать. Один из таких кабинетов приятель и предоставил Антону.

«Ну-ну, – подумала Надежда Николаевна, тщательно сохраняя доверчивое, простоватое выражение лица. – Что это за приятель таинственный такой?..»

Точно не Рафаил. Ей ли не знать, как близкие приятели встречаются после долгой разлуки. Нет, эти двое друг другу посторонние, просто притворяются. А зачем?

Все дело в Антоне. Кто же он такой? Павел сказал: родственник из провинции, и дал понять, что ничего особенного из себя не представляет, а Надежда точнее и не стала выяснять. Ей ни к чему было. Ее тогда занимала только одна мысль – как бы от этого Антона отвязаться. А теперь он ее заинтересовал. Брат Павла выдавал себя не за того, кем был на самом деле, и зачем-то вцепился в Надежду как клещ. Приударять за ней он явно не собирался. Тут было что-то другое.

Еду подали самую обычную. Надежда Николаевна зря опасалась, что принесут какого-нибудь омара, а она понятия не имела, как его есть. Для Цезаря специально приготовили две куриные котлетки на пару, правда, он был разочарован и все поглядывал на тарелку Антона, где красовался огромный кровоточащий бифштекс.

– Такой маленький песик – и такой аппетит, – усмехнулся Антон, отрезая песику кусок.

– Может, ему нельзя? – всполошилась Надежда, но Цезарь дал понять, что можно.

Беседу вели на отвлеченные темы. Надежда рассказывала о хулиганских поступках песика, а пока молола языком, напряженно размышляла, как бы ей определить, кто же этот Антон и за каким бесом, как говорила в сердцах ее бабушка, она, Надежда, ему понадобилась. Прямо спросить Надежда Николаевна не осмелилась, решив оставить этот вариант на самый крайний случай.

Человек вроде с ней вежлив, предупредителен, к песику опять же хорошо относится, так что хамить ему было как-то не с руки.

Конечно, можно было позвонить Павлу и расспросить, что он знает про своего родственника, но такой интерес вызовет у него подозрение, и он обязательно проболтается своему лучшему другу. Надежда решила, что с Павлом она потом разберется, и если что не так, то мало ему не покажется. А пока…

Было у нее подозрение, что Антон на самом деле вовсе не бедный родственник, а очень даже богатый. Но как это определить? По внешнему виду не получится. В ресторане он был в обычном костюме, а сегодня вообще в джинсах и джемпере. Надежда Николаевна не настолько разбиралась в модных брендах, чтобы навскидку определить цену вещи. А если посмотреть невооруженным глазом, то джемпер, например, самый обычный – вон даже нитка торчит, да и совсем недавно она видела похожий в самом обычном магазине.

Допустим, Антон решил прикинуться обычным человеком, размышляла Надежда Николаевна. Для этого и джинсы простые надел, и джемпер дешевенький. Но все знают, что богатого человека выдают часы и ботинки. Надежда с этим постулатом была не очень согласна, но об этом пишут во всех журналах.

Итак, часы. Однако тут возникла проблема. Во-первых, часов у Антона видно не было – рукава прикрывали. А во‑вторых, если Надежда их и увидит, то как определит стоимость? Теперь такие часы выпускают, что на вид – полная дешевка, а на самом деле супердорогие; таких в год всего по пять штук делают, и богатые люди за ними стоят в очереди по нескольку лет. Значит, с часами номер не пройдет.

Оставалась обувь. Если человек всегда ходит в дорогой комфортной обуви, то в дешевых ботинках ни за что не станет натирать мозоли. Надежда припомнила, что ботинки у Антона были, конечно, хорошие, но самые простые, без прибамбасов, и придумала, как определить их цену. Но для этого нужно было ботинки сфотографировать.

А как это сделать? Уронить вилку, чтобы под стол залезть? Так девчонка тут же прибежит и поднимет.

Минутку подумав, Надежда Николаевна выработала план. Порывшись в сумке, якобы для того, чтобы найти пудреницу, она нашла телефон, настроила камеру и спрятала мобильник в рукав, осторожно придерживая. Затем вздрогнула:

– Ой, Цезарь, что ты хулиганишь? Ты мне туфли поцарапал! Как не стыдно! – И тут же полезла под стол, где быстро щелкнула ботинок Антона.

Цезарь, который спокойно отдыхал рядом, уставился на нее в полном удивлении, но Надежда ему подмигнула, и он (надо же!) все понял и промолчал.

– Что случилось? – Антон отогнул скатерть и заглянул под стол.

– Ужасная собака! – пожаловалась Надежда Николаевна, успев спрятать телефон. – Туфли новые совсем, жалко.

Притворившись, что расстроена, она заявила, что ей пора. Антон ее не удерживал. Денег с них, что характерно, не взяли.

«По дружбе, значит, накормили, – мысленно усмехнулась Надежда. – Ну-ну…»

Когда они вышли на улицу, перед входом их ожидала прежняя машина.

– Я смотрю, ваша карета пока не превратилась в тыкву, – сказала Надежда Николаевна самым невинным голосом.

– Но ведь и полночь еще не пробило! Куда вас подвезти? Домой?

– Спасибо, не нужно. Мне здесь совсем недалеко, а Цезарю нужно погулять, он уже и так извелся.

Цезарь и правда поскуливал и упорно тянул Надежду в сторону тенистой аллеи. Неподалеку располагался сквер, от которого до дома Надежды было всего несколько остановок на маршрутке.

– Он весь день вел себя хорошо, – похвалила Надежда Николаевна пуделя. – Надо его поощрить! И вообще, собаке нужен свежий воздух!

Сказала и тут же расстроилась: а вдруг этот настырный Антон увяжется за ними? Но, видно, Антон посчитал, что на сегодня их уговор выполнен.

– Ну ладно, настаивать не буду. Но не забудьте – мы договаривались на три раза, так что за мной еще один вечер.

«Так уж и вечер, – хмыкнула Надежда, – хватит с тебя и дневного времени».

Антон уехал, а Надежда с Цезарем направились в сторону сквера.

Пудель сразу повеселел и бодро устремился вперед, натянув поводок. Надежда едва за ним поспевала, радуясь, что он такой маленький. Если бы в такой же ситуации ей пришлось выгуливать большого пса вроде ротвейлера Димы, она вряд ли бы его удержала…

В эту минуту, как живая иллюстрация ее мысли, на аллее показалась миниатюрная, грациозная девушка, ведущая огромного питбуля.

Надежда на всякий случай подхватила Цезаря на руки, но тот посмотрел на нее неодобрительно: «Зачем это? Что я, сам не разберусь?»

– Ну, ты, конечно, очень смелый, но нужно соизмерять свои возможности с ситуацией!

Хозяйка питбуля тоже на всякий случай подтянула поводок, и они благополучно разошлись, приветливо кивнув друг другу. К чести питбуля надо сказать, что он не проявил к Цезарю никакого интереса. Кажется, он его вообще не заметил.

Они прошли еще метров пятьдесят, как впереди на аллее показались два подростка на велосипедах.

– Цезарь, осторожно! – окликнула Надежда пуделя. – Они же никогда не смотрят перед собой… собьют собаку и хоть бы что…

Тут Надежда Николаевна заметила, что велосипедисты были в масках – в знаменитых на весь мир хакерских масках Анонимуса.

Велосипедисты поравнялись с Цезарем, и тут случилось нечто совершенно неожиданное: один из них прямо на ходу наклонился и перерезал поводок, а второй тут же подхватил пуделя и попытался засунуть его под свою куртку.

– Стой, паршивец! – закричала Надежда Николаевна. – Отдай собаку! Отдай собаку, тебе говорят!

Велосипедисты и не подумали отпустить Цезаря, только прибавили скорость, а один из них издевательски помахал Надежде рукой. Но сам пудель не растерялся и укусил своего похитителя за руку. Тот вскрикнул и потерял управление, велосипед завилял…

В это время по аллее пронеслась какая-то стремительная тень, и огромный пес – тот самый питбуль, с которым Надежда только что разминулась, – налетел на первого велосипедиста. Велосипедист свалился, второй врезался в него и тоже упал. Совершенно невредимый Цезарь, оказавшись на свободе, стремглав кинулся к Надежде и одним махом вскочил к ней на руки. Он тяжело дышал и испуганно скулил.

Подростки вскочили и бросились наутек, причем один из них сильно хромал. Велосипеды остались на поле боя. Питбуль бросился было вдогонку, но тут подбежала его хозяйка и крикнула:

– Клара, стой! Хватит с них!

Питбуль остановился с явным разочарованием и позволил хозяйке пристегнуть поводок.

– Ваша собака в порядке? – осведомилась девушка у Надежды Николаевны.

– В полном! Только очень напуган.

– У вас мальчик?

– Ну да. А у вас девочка? Клара – это полное имя?

– Нет, полное – Кларисса. Но очень уж длинно, пока выговоришь, она до канадской границы добежит…

– Спасибо, ваша девочка нам очень помогла!

– Да ваш мальчик и сам за себя постоял!

Цезарь приосанился и уже вовсю строил питбулихе глазки, но та не обращала на это никакого внимания.

– Надо же, какие мерзавцы! Попытались собаку украсть! Интересно, такое часто случается? – возмутилась Надежда.

– Первый раз вижу. Даже не представляю, зачем им это понадобилось? Краденую собаку не продашь… разве что из чистого хулиганства…

Надежда попрощалась с хозяйкой отважной Клариссы и направилась к выходу из сквера – после такого инцидента не только ей, но даже Цезарю расхотелось гулять.

Поводок был испорчен, но напуганный Цезарь послушно семенил рядом с Надеждой. Пудель был хоть и маленький, но таскать его на руках было как-то несподручно. К тому же сумка еще мешала.

Однако, когда они дошли до конца аллеи, нахальный пудель вдруг припустил в сторону и юркнул в кусты.

– Цезарь, негодник, ты куда? – вскрикнула Надежда и бросилась за ним. – Вернись сейчас же! Тебе что, одного случая мало?

К счастью, пудель убежал недалеко. Затаившись в кустах, он настороженно выглядывал через ограду. Надежда наклонилась к нему, чтобы взять на руки и как следует отчитать, но Цезарь тихонько зарычал, как будто предупреждал ее, чтобы не шумела и не делала резких движений.

Надежда Николаевна тут же замерла на месте, потому что на улице, по другую сторону ограды, увидела трех разговаривающих людей.

Двое из них были те самые подростки, которые чуть не украли Цезаря, только теперь они были без масок. Третьей оказалась высоченная вульгарная брюнетка лет сорока в мини-юбке и ботфортах выше колен. Та самая брюнетка, которая в роковой вечер заявилась в квартиру Надежды за пуделем.

– Мы из-за тебя велики потеряли! – протянул один из подростков. – Ты нам на новые денег должна!

– А больше вы ничего не хотите? – огрызнулась брюнетка.

– Много чего хотим! Но для начала – денег!

– Вы вообще ничего толком сделать не можете! – шипела брюнетка. – Даже такое простое дело вам нельзя поручить! С карликовым пуделем не справились!

– А у него знаешь какие зубы острые? – заныл второй мальчишка. – Он мне руку прокусил! Небось придется швы накладывать!

– Подумаешь – руку! – отмахнулась брюнетка, но при этом покосилась на собственный палец, укушенный тем же Цезарем.

– А если у него бешенство? – продолжал ныть подросток. – А потом прибежал вообще такой зверь… чуть нас не загрыз!

– В общем, так, тетя! – перебил его более решительный приятель. – Плати нам сейчас половину, или мы…

– Или вы – что? – процедила брюнетка и достала из кармана тюбик губной помады.

– Или мы тебя…

– Ишь, какие смелые! – Брюнетка взмахнула тюбиком… и он вдруг превратился в стальную дубинку. Дубинка со свистом рассекла воздух возле самой головы подростка, слегка задев его по уху.

Он вскрикнул и отскочил в сторону:

– Больно же!

– Это еще не больно! Вот если ты еще что-нибудь вякнешь против меня, тогда узнаешь, что такое больно!

– Да чего тебе надо, тетя?

– Или если еще раз назовешь тетей! – Брюнетка снова взмахнула дубинкой.

– Понял… не буду…

– А что мне надо, ты знаешь. Украдите для меня эту собаку – и получите деньги. Много денег.

– Ты слышал? – прошептала Надежда, покосившись на Цезаря. Тот только испуганно поежился.

– Ла… ла… ладно… – проблеял мальчишка.

– И быстро! – с этими словами брюнетка развернулась, перешла улицу и села в припаркованную машину.

Машина тут же тронулась, а когда проезжала под ярким фонарем, Надежда сумела разглядеть водителя.

Им оказался тот самый мрачный, наголо бритый мужик, который приходил к Надежде с брюнеткой.

– Вот это да… – пробормотала она тихонько. – Цезарь, очевидно, ты им очень нужен. Но вот зачем?

Песик посмотрел грустно.

– Не бойся, дорогой, я тебя в обиду не дам!

Тут до Надежды дошло, что малолетние паршивцы сейчас вернутся в сквер за брошенными велосипедами, а встречаться с ними было опасно, поскольку питбулиха Клара уже ушла домой. Поэтому Надежда Николаевна, подхватив пуделя на руки, пошла вдоль ограды и вскоре нашла там дыру, чему нисколько не удивилась. Наш народ всегда норовит срезать путь, а тут как раз автобусная остановка рядом.

Они с Цезарем пролезли в дыру и вскоре уже ехали в маршрутке домой.

Надежда Николаевна напряженно размышляла: по всему выходило, что, подобрав потерявшегося песика, она снова влипла в какую-то криминальную историю. Конечно, этих двоих можно было посчитать психами, сбежавшими из дурдома, но как быть с хозяйкой собаки, которую сбила машина? И, судя по тому, что при ней не нашли никаких документов, нападение было неслучайным, а машина наверняка с места преступления скрылась.

Вспомнив свой первый разговор с хозяйкой Цезаря, Надежда поняла, что женщина тогда была очень напугана. А значит, нужно идти в больницу и поговорить с ней. Но это завтра утром, а сегодня у Надежды Николаевны было еще одно дело.

Заскочив в зоомагазин и купив новый поводок, она вернулась домой. В квартире был легкий беспорядок, и Надежда было усовестилась, но посчитала, что до приезда мужа у нее есть еще сутки и она успеет прибраться.

Первым делом Надежда Николаевна уселась за компьютер и включила поиск слова, начинающегося с букв Л, Ю, Т и предположительно Е, – именно эти буквы она разглядела на наклейке в шикарной машине Антона.

Ей тут же выдали кучу имен и названий, начиная с сериала «Лютер» и заканчивая священником и богословом Мартином Лютером, который в начале шестнадцатого столетия основал протестантское вероучение, названное впоследствии его именем. Был еще Мартин Лютер Кинг – чернокожий пастор и проповедник, невинно убиенный в двадцатом веке по политическим мотивам, про которого она кое-что помнила еще со школьных времен.

Надежда только вздохнула: вряд ли фирма по прокату дорогих автомобилей будет называться именем Лютер. Значит, следовало продолжать поиски. Следующим по популярности было слово «Лютеция»: изначально небольшой город в Римской империи на месте нынешнего Парижа, а сейчас – концертный зал в Европе, салон красоты в Москве (эти салоны как только не называют, лишь бы слово было красивое) и… частный отель в городе Санкт-Петербурге.

Надежда мигом нашла его сайт. Судя по скромной, ненавязчивой рекламе и фотографиям, отель был очень и очень дорогим. Таким заведениям реклама не нужна, клиенты постоянные, все люди солидные и со средствами, больше всего ценящие приватность и личный покой.

Видимо, машина была предоставлена этим отелем, а стало быть, Антон там и проживает. Ну что ж, это было уже кое-что, но Надежда Николаевна на всякий случай решила провести еще одну проверку.

Дождавшись девяти часов, она заняла пост у дверного глазка. Как обычно, минут через пять открылась дверь соседей и вышел ротвейлер Дима, чинно неся в зубах поводок. За ним показался хозяин, на ходу застегивающий куртку. Следом вышла его жена, давая обоим последние наставления: с земли ничего не поднимать и в пасть не тащить, а также зайти в магазин за молоком.

Когда оба Димы вышли на площадку, Надежда тут же высунулась из-за двери:

– Инка, можно тебя на минутку?

– Давай только быстро, а то у меня оладьи на сковородке.

– Смотри! – Надежда нашла в мобильнике фото ботинка. – Что можешь сказать про эту обувь? Ты ведь раньше в обувном бутике работала?

– Работала, когда училась, – подтвердила Инна, рассматривая снимок. – Выучилась на свою голову, дослужилась до замдиректора фирмы, а зарплата в два раза меньше, чем в бутике. Спрашивается, для чего пять лет мучилась, молодые годы тратила?

– Да ладно, к тому времени тебя все равно из того бутика турнули бы, возраст не тот.

– Точно, тем более он давно закрылся. Ну, что я могу сказать?

– Что, ничего особенного? – расстроилась Надежда. – Обычные ботинки?

– Напротив. Знаешь, как считается: самая дорогая обувь выглядит как самая простая. Так вот эти ботиночки итальянские, ручной работы, сделаны в частной мастерской в предместье Вероны. Эта мастерская существует с середины семнадцатого века и переходит от отца к сыну, от деда к внуку.

– Ого!

– Обувь делают заказчику по его индивидуальной колодке, которая у них хранится. Гарантию, разумеется, дают. Пожизненную. И если с ботинками что-то случится, то посылать их надо по почте в эту самую мастерскую. Они сами все чинят и обратно присылают. Стоит все это удовольствие запредельно.

– Представляю…

– Не представляешь даже приблизительно! – предупредила Инна. – А тебе вообще зачем?

Надежда чуть замешкалась, но в это время соседка потянула носом:

– Ой, оладьи горят! – и исчезла.

– Ну что ж, – сказала Надежда Цезарю, тщательно запирая дверь, – примерно так я и думала. С Антоном разберемся позднее, а завтра я поеду в больницу навестить твою хозяйку.

Надежда Николаевна хотела выйти пораньше, но много времени ушло на уговоры Цезаря остаться дома. Поначалу он ни в какую не соглашался, однако Надежда убедила пуделя, что в больницу его точно не пустят и они ничего не узнают. Только время зря потеряют. В конце концов песик согласился сидеть тихо и не выть, как собака Баскервилей на болоте, а Надежда пообещала не задерживаться.

Для похода в больницу она вырядилась в строгий брючный костюм и накрасила губы помадой, которая ей совершенно не шла, придавая лицу какое-то сварливо-равнодушное, занудное выражение. Смотреть противно, но для дела нужно.

Войдя в больничный холл, Надежда подошла к окошку справочной и строгим, уверенным тоном произнесла:

– Мне нужно узнать о состоянии больной Листьевой.

– Листьевой? – переспросила круглолицая женщина.

– Да, именно так.

Дежурная сверилась с записью в компьютере и с непонятным удовлетворением проговорила:

– Нет такой.

– Как – нет? – Надежда даже растерялась. – Проверьте еще раз. София Павловна Листьева.

– Говорю вам – нет такой!

– Ну, может, она записана не как София, а как Софья. Бывает такая путаница…

– У нас никакой путаницы не бывает! Если я сказала нет – значит нет! И не задерживайте людей, вон за вами уже очередь скопилась!

Надежда обернулась. За ней стояла только печальная старушка с красными глазами.

– Но позвольте, ее к вам доставили без сознания, в тяжелом состоянии, после дорожного происшествия… сначала не знали имени, потом выяснили, что она Листьева… проверьте, пожалуйста, не могла же она уйти в таком состоянии!

– Не могла, – подтвердила дежурная.

– Тогда куда же она девалась?

– Ох, трудно с вами! – вздохнула дежурная и тут же опомнилась: – А вы ей кто будете? Мы справки даем только родственникам!

– А я тетя, – не моргнув глазом, соврала Надежда Николаевна. – Родная Софочкина тетя, матери ее родная сестра. У нее из близких больше никого нет…

Судя по всему, так оно и было, потому что жила София Листьева одна, не считая, конечно, Цезаря. Фотографии в социальных сетях тоже об этом говорили.

Дежурная внимательно посмотрела на Надежду, сообразила, что избавиться от этой зануды будет непросто, и старательно застучала по клавиатуре.

– Ну вот, тут указано, что ее перевели в другую больницу…

– В другую? – удивилась Надежда Николаевна. – Почему вдруг перевели? Разве в таком состоянии переводят? И в какую больницу?

– Это не указано. Вы у доктора спросите, который распорядился о переводе.

– А что за доктор?

– Лопатин Тимофей Тихонович, со второй хирургии.

– А где его найти?

– Известно где – во второй хирургии! Хотя зачем его искать, вон он как раз идет! – и дежурная показала на плетущегося по холлу сутулого мужчину в голубой медицинской униформе.

Очевидно, у нее с доктором были плохие отношения и она решила сделать гадость, спихнув на него настырную посетительницу.

– Спасибо! – бросила Надежда и устремилась за доктором.

Дежурная облегченно выдохнула.

Надежда Николаевна пересекла холл и настигла доктора, когда тот свернул в коридор, ведущий к лифтам.

– Тихон Тимофеевич! – окликнула его Надежда. – То есть, простите, Тимофей Тихонович!

Доктор оглянулся и недовольно проговорил:

– Справок не даю! О состоянии больных и обо всем прочем спрашивайте у дежурной.

– А мне не справка нужна, – заверила его Надежда, вкрадчиво придвигаясь ближе.

– А что же еще?

– У меня к вам только один вопрос.

– Я же сказал – спрашивайте у дежурной!

– Дежурная на такой вопрос не ответит!

Надежда Николаевна была от природы женщиной воспитанной, мягкой и не склонной к агрессии, но, заметив в глазах доктора Лопатина подозрительность и испуг, поняла, что нужно отбросить свою интеллигентность и воздействовать на врача при помощи грубого напора. Тем более вид у нее сегодня был подходящий – одна отвратительная помада чего стоила.

Сверкнув глазами, она шагнула к доктору Лопатину, прижала его к стене и прошипела ему прямо в ухо:

– Куда ее отправили?

– Что такое? – возмущенно заверещал доктор. – Что вы себе позволяете? Я позову охрану!

– Да ради бога! – отрезала Надежда. – Что мне ваша охрана? Я сейчас от следователя! И если что – прямо к прокурору!

– Какой следователь? – растерянно забормотал доктор. – Какой прокурор? О чем вы говорите, женщина? Вы что, из нервного отделения сбежали?

– Это вы сейчас в нервное отделение ляжете! Впрочем, нет, вы отсюда прямо в камеру отправитесь! И срок будет нема-алый…

Последнюю фразу Надежда Николаевна взяла из какого-то сериала и с гордостью поняла, что у нее получилось гораздо лучше, чем у той актрисы. Во всяком случае, доктор Лопатин побледнел еще больше и попытался отступить. Но отступать было некуда, Надежда зажала его в угол.

– В какую камеру? – испуганно переспросил врач.

– Известно в какую! Предварительного заключения! Это же тяжкое преступление! Покушение на убийство! Прокурор взял это дело на особый контроль!

– Женщина! – взмолился врач. – Объясните уже, что вам нужно?

– Я хочу знать правду, и ничего, кроме правды! – громогласно возвестила Надежда и продолжила обычным голосом: – К вам поступила больная в бессознательном состоянии, пострадала в дорожно-транспортном происшествии… сначала вы не могли ее опознать, но потом выяснили, что это – София Листьева…

– Ах, вы о ней? Вы о Листьевой?

– А о ком же еще?

– Так ее у нас больше нет, ее перевели…

– Куда? Кто? На каком основании?

– А на каком основании вы мне задаете эти вопросы?

Лопатин еще сопротивлялся, но Надежда Николаевна почувствовала, что он почти сдался и нужно еще немного надавить, чтобы узнать истину.

– На каком основании? – продолжила она, не снижая напора. – Да на том основании, что у меня серьезные основания устроить вам основательные неприятности! Вот на каком!

Слова были бессмысленные, но на Лопатина они произвели сильное впечатление. Надежда Николаевна уже давно усвоила постулат: главное – не что сказано, а как. В придачу к словам она состроила самую зверскую физиономию. Помогло.

– Что?! – испуганно переспросил доктор, дрожа и еще больше бледнея.

– А еще на том основании, что, если вы откажетесь разговаривать со мной, вам придется поговорить с прокурором!

– Почему с прокурором? При чем тут прокурор?

– При том, что тут имеет место уголовное преступление! Человека сбили – раз, с места преступления водитель скрылся – два, а теперь еще пострадавшую перевезли в неизвестном направлении, а это уже похищение! Статья триста сороковая, пункт «б»!

Номер статьи Надежда выдумала на ходу, но эта конкретная деталь произвела на Лопатина сильное впечатление, и он еще больше перепугался. Хотя, казалось бы, куда уж больше? Стоял весь синий, так что Надежда даже забеспокоилась, не хватит ли его кондрашка, но потом решила, что раз они в больнице, значит, помощь окажут быстро, и продолжала наступать:

– По этой статье предусмотрено наказание до пятнадцати лет! Или даже до шестнадцати, если при отягчающих обстоятельствах! А у вас они непременно найдутся!

Лопатин охнул. Лишний год забил последний гвоздь в крышку его гроба.

– До шестнадцати, представляете?! А вы отказываетесь отвечать и тем самым противодействуете следствию! Все, я умываю руки! Дальше будете говорить с прокурором!

– Я не отказываюсь… я не противодействую… – На Лопатина было жалко смотреть. Он напоминал черносмородиновый пломбир, растекшийся на асфальте, – такой же сиреневый и жидкий. – Не надо умывать… я вас прошу… не надо с прокурором…