Текст книги "Золото Атлантиды"

Марина сделала шаг назад. Ясно же, что, кроме Камиллы, никого здесь больше нет – ни гостей, ни сотрудников, она никого бы не потерпела. Характер у Камиллочки сволочной, ведет себя соответственно своему звездному статусу. Вот и сейчас Камилла, приоткрыв правый глаз, прошипела:

– Что ты возишься? Сколько можно? У меня эфир через десять минут, а ты еще не закончила…

– Не волнуйтесь, Камиллочка, – спокойно ответила Инга, методично работая пуховкой. – Вот здесь еще немножко припудрим, и все будет отлично… глазки прикройте, а то пудра попадет!

Камилла прикрыла глаза. Инга Альбертовна склонилась над ней, сосредоточенная на своей работе. И тут Марина увидела брошенную на стуле раскрытую сумку Камиллы. В этой сумке на самом виду лежал белый пластиковый пузырек.

Марина узнала этот пузырек. Это было лекарство от аллергии, с которым Камилла никогда не расставалась.

У нее была аллергия на пыльцу растений, на кошачью шерсть, на цитрусовые, на шоколад и еще на множество других вещей и явлений. Когда наступала весна и зацветали первые цветы, Камилла непрерывно чихала и ходила с красными глазами.

То есть это было раньше, в юности. Понятно, что при ее профессии такая болезнь очень мешает, и Камилла методом проб и ошибок подобрала какое-то немецкое лекарство, которое ей очень помогало. Лекарство можно было купить только в Германии, про это все в их компании знали. Как раз недавно Костя Рябоконь ездил в командировку в Мюнхен и привез Камилле несколько упаковок.

Перед каждым выступлением в прямом эфире, особенно в сезон цветения, Камилла непременно закапывала в нос пару капель этого чудодейственного средства, чтобы подстраховаться от неожиданной аллергической реакции.

Марина сделала осторожный шаг в сторону сумки, скосила глаза в зеркало.

Камилла по-прежнему сидела с закрытыми глазами, Инга тоже была занята и не смотрела по сторонам.

И тогда Марина быстрым незаметным движением вытащила пузырек из сумки, скрутила крышечку. Затем она достала из своего кармана крошечный флакончик своих любимых духов (нежный цветочный аромат, самое то) и капнула несколько капель в пузырек Камиллы. Затем одним движением закрыла пузырек и бросила его в сумку.

Она едва успела вернуться на прежнее место.

Камилла открыла глаза:

– Все, все, мне пора бежать!

– А я как раз закончила! – Инга оглядела ее лицо профессиональным взглядом и сняла фартук. – Все отлично, Камиллочка, вы выглядите бесподобно!

Камилла что-то недовольно фыркнула, подхватила сумку и вылетела из гримерки. Марину она не заметила, как, впрочем, и Инга Альбертовна, которая склонилась над своими пуховками и кисточками. Марина тихонько выскользнула из гримерки и тут увидела растерянную тетю среднего возраста, которая ошалела от шума и беготни и заблудилась в длинных коридорах.

– Вы на утреннее ток-шоу? – коршуном налетела на нее Марина. – Так идемте быстрее, вас там обыскались!

Она протащила гостью по запутанным коридорам, сдала с рук на руки дежурному редактору Соне, а сама побежала в другую студию, где работала Камилла.

Та уже сидела за столом в студии – как всегда, собранная и невозмутимая.

– Сколько осталось до эфира? – спросила она ведущего оператора Андрея.

– Сорок секунд, – ответил тот, сверившись с главным монитором.

Камилла достала из сумки пузырек с лекарством, запрокинула голову, капнула в левую ноздрю, в правую… на ее лице проступило удивление и растерянность, однако она машинально закрыла пузырек, убрала его в сумку и снова выпрямилась.

– Десять секунд, – начал обратный отсчет Андрей, – девять… восемь… семь… шесть…

С лицом Камиллы происходило что-то странное. Глаза ее покраснели и начали слезиться, рот приоткрылся, на щеках выступили красные пятна, она шумно и часто задышала…

– Пять… четыре… три… два… один… эфир!

Включилась камера, на главном мониторе появилась Камилла. Она вымученно, натянуто улыбнулась и проговорила гнусавым простуженным голосом:

– Здравствуйте! В эфире передача «Главные события дня» и я, Камилла Нежда…

Договорить свою фамилию Камилла не смогла – она громко чихнула, и еще раз, и еще…

– Быстро, рекламную паузу! – зашипел у нее за спиной дежурный выпускающий редактор Олег.

Камера моментально переключилась на рекламу, а Олег напустился на Камиллу:

– Ты что, не могла заранее сказать, что простужена? Эфир запорола…

Камилла пыталась что-то ответить, но вместо этого не переставая чихала.

– Быстро приведите Чайкину! – кричал Олег. – Камилла, да выйди наконец из студии!

Камилла, не переставая чихать и кашлять, выбралась из-за стола. Почти не разбирая дороги, она пошла к двери – и здесь буквально нос к носу столкнулась с Варей Чайкиной, молодой провинциальной девицей, которая только год как пришла на канал и делала карьеру всеми допустимыми и недопустимыми способами. Надо сказать, выглядела она неплохо – явно на всякий случай поработала с гримером. Хотя в ее возрасте гример без надобности…

Чайкина окинула Камиллу торжествующим взглядом, и Камилла отчетливо поняла: теперь ее очень трудно будет оттащить от места ведущей этой передачи! Она вцепится в него зубами, а хватка у нее почище, чем у бультерьера!

– Твоя работа? – прохрипела Камилла между двумя приступами мучительного кашля.

– О чем это вы, Камилла Сергеевна? – проворковала Чайкина самым невинным голосом. – Ах, вы об этом! Я думаю, у вас это просто возрастное! Рано или поздно это со всеми случается!

– Чайкина, быстро на место! – закричал Олег. – До эфира двадцать секунд!

Камилла полным ненависти взглядом посмотрела на наглую провинциалку. Ненависть так переполнила ее, что от этого даже прекратился кашель.

Разумеется, она не заметила Марину, которая внимательно следила за ней из дальнего конца студии. На губах ее играла торжествующая улыбка. Что на свете может быть приятнее мести? Это тебе не с чужим мужем на диване кувыркаться!

Марина тут же опомнилась и сделала равнодушное лицо. Не нужно, чтобы Камилла видела ее торжествующей. Хотя Камилла ее и не заметит, ей не до того…

Ресторан, куда пригласил их Жук, Марине не очень понравился. Довольно далеко добираться от города, и чувствовалось, что место, как говорится, не насиженное, не обжитое. Помещение было слишком большое и оттого неуютное.

Назывался ресторан «Сладкий перец». В дверях их приветствовал хозяин заведения – высокий лысоватый мужчина с таким мрачным выражением лица, как будто только что узнал, что у него умерла богатая тетя, а наследство оставила другому племяннику. Или, может, хозяин переел этого самого перца, что в названии.

Какие-то у них с Женькой были отношения, потому что тот хлопал его по плечу и называл душой. «Душа моя», – это было Женькино любимое выражение.

Мрачного хозяина не оживило даже появление Камиллы. Она, как всегда, выглядела отлично, видно, полностью оправилась от нанесенного Мариной ущерба. Что ж, это только первый шаг, терпения у Марины хватит надолго.

Муж настоял, чтобы они ехали на машине – дескать, он пить не будет, потом ее довезет. Марина знала, что все будет не так, что за руль придется сесть ей. Она не любила водить, но поздно вечером, когда машин мало, сможет доехать спокойно.

Когда выпили и поели, компания оживилась. Впрочем, им и так всегда друг с другом было весело и легко.

Так Марина думала раньше. Теперь же, после того, что узнала, она смотрела на них другими глазами. И заметила, что Камилла более нервная, чем обычно. Ну, это естественно, эту передачу ей теперь не вести. Варвара Чайкина – девушка с характером, и ручки у нее загребущие, как у снегоуборочной машины, если схватит – то уже ни за что не упустит. Кстати, нужно завтра у секретарши Сашеньки выяснить, что шеф по этому поводу думает.

Антон болтает о чем-то с Камиллой, шутит, обнимает ее, в щечку целует. Они и раньше так себя вели, только Марина думала, что это по дружбе. С другой стороны Женька Жук подскочил, тоже в эту стерву вцепился.

«Вот что они все в ней находят?» – в который раз с тоской подумала Марина.

И тут же встрепенулась. Так выходит, что и Женька с этой Камиллой спал? А что, все может быть, она теперь во все поверит. Школьные друзья, чтоб их совсем…

Женька привел девочку новую. Зовут Леночка, молодая совсем. Как увидела Камиллу, так и смотрит на нее восхищенно, еще одна дурочка, обожающая телевизор.

Сначала-то пыталась с Мариной заговорить. Скучно ей, никого здесь не знает, а с Верой Рябоконь у нее точно общих тем не найдется. Некрасива Верочка, что и говорить. Может, науку и двигает, а за собой совсем не следит. Волосики жиденькие в хвост едва скреплены, очки вроде бы дорогие, а совсем ей не идут. Ни в салон красоты не ходит, ни на фитнес, ни в СПА, какие могут быть у этой Леночки с ней темы для разговора? Сидит Ряба, что-то на салфетке рисует, не иначе умные мысли записывает, чтобы не забыть. Даже странно видеть ее без мужа, вечно эти Рябокони вдвоем, как близнецы, неразлейвода.

А вот и вторая половина Верочкина появилась. Костя возник в дверях и огляделся. В зале народу мало, только их компания шумная. Камилла ненатурально громко смеется, мужчины ей вторят, Леночка эта подошла, хихикает. А Рябоконь встал в дверях и ни с места. Уставился на этих четверых, точнее на Камиллу, она всегда все взгляды притягивает. И в глазах его стоит самая настоящая тоска. Причем лютая, от такой тоски люди вешаются.

Вот как. И тут Камилла умудрилась отметиться. Марина скосила глаза на Веру. Та что-то писала на салфетке, склонившись низко над столом. Все-таки эти ученые чокнутые!

Зал был просторный, но душновато, мощности кондиционера не хватало на такое большое помещение. Марина взяла стакан с водой и вышла подышать на террасу. Вечер тихий и теплый, на террасе было бы неплохо, если бы побольше растений и скамеек. Теперь же на единственной лавочке уже кто-то сидел. Она подошла ближе и с радостью увидела, что это муж Камиллы Георгий. На ловца, как известно, и зверь бежит.

– Присаживайся! – улыбнулся Георгий. – Здесь не так душно.

Марина поставила свой стакан рядом с его, тоже с водой, и присела рядом.

– Нравится тут? – спросил он.

– Не очень, – честно ответила Марина, – скучновато как-то.

– Угу, – он кивнул, соглашаясь.

– Все собираюсь спросить, – решилась Марина, – тебя как вообще уменьшительно звать? Знаю, что имя Жора тебе не нравится.

– Ага, и Гоша тоже, – усмехнулся он и стал серьезным, – мама Герой называла. И в школе тоже… – он поморщился, и Марина совершенно правильно поняла, что он не собирается вдаваться сейчас в воспоминания. И так хватает здесь школьных друзей.

«Знал бы он, – подумала Марина, – а может, он знает?»

Она искоса взглянула на своего собеседника. Спокойный такой, приятный мужчина. Вежливый, скромный, обходительный. Казалось бы, что у них с Камиллой может быть общего? А вот, поди ж ты…

– Твои родители живут в Петербурге? – спросила она для продолжения разговора.

– Они умерли, – он отвернулся, – погибли в автокатастрофе, когда мне двенадцать лет было.

– Прости…– непроизвольно она погладила его по руке, – я не знала… А как же ты потом?

– Я с дедом жил, – он оживился, – дед у меня академиком был. Академик Георгий Андреевич Успенский, не слыхала? Учебник у него есть, все студенты по нему учатся.

– Извини, – она опустила глаза, – не слыхала.

Тут Георгий вспомнил, что жена этого нагловатого мужика Антона вроде бы вообще без образования. Работает не то секретаршей, не то продавщицей. А он тут начал дедом-академиком хвастаться. Противно, прямо как эти, Камилкины друзья, только и знают, что выпендриваться, меряться достижениями.

– Мы с дедом неплохо жили, – заговорил он задумчиво, – летом он меня в экспедиции брал. Он ведь историк и археолог, пока помоложе был, все время ездил, как они говорят, в поле. Потом уж, как болеть начал, тогда перестал. Но работал много, писал, исследования какие-то проводил. Учеников у него было множество, все собирались, из других городов приезжали, почти все время у нас кто-то жил. Квартира большая, одну комнату так и выделили для гостей.

Марина начала кое-что понимать. Пару раз были они дома у Камиллы. Огромная квартира на Мойке, балкон с кариатидами, эркер с видом на реку и комнат не то четыре, не то пять. Ремонта вроде бы толком нет, но старинная мебель и картины производят впечатление.

– Это та квартира, где мы как-то были? – спросила она как можно равнодушнее.

– Ну да, с детства я там жил, – ответил Георгий, не почувствовав в ее словах подвоха, – с ребятами в прятки играли, места много. Один раз кариатидам этим, что на балконе, усы масляной краской пририсовал, чуть вниз не сорвался. Дед тогда здорово разозлился, в основном за меня испугался, но виду, конечно, не подал.

Георгий усмехнулся и добавил:

– А кариатиды эти очень похожи были на двух сестер, что у нас в подъезде жили на первом этаже, так дед их так и звал: Полина Ивановна, та, что справа, и Галина Ивановна, по другую сторону.

– Забавно, – улыбнулась Марина и, чтобы беседа не иссякла, задала следующий вопрос: – А где ты побывал с экспедициями?

– Ох, много где! Дед ведь изучал древнюю шумеро-аккадскую культуру. Следы ее находят на территории Ирака. Или еще были мы на Дильмуне, это остров такой в Персидском заливе.

– Интересно…

Открылась дверь, и на террасу выкатилась шумная компания школьных друзей. Но прежде чем Камилла обратила свой взгляд на Георгия, Марина успела встать со скамейки и отойти на приличное расстояние. Так, на всякий случай, чтобы никто их вместе не видел. Антон-то ничего не заметит, да и все мужики тоже, они только на Камиллу пялятся, а вот у этой глаз острый, она все видит.

Но нет, и не посмотрела в сторону мужа, а ее, Марину, вообще не заметила. Нельзя быть такой самонадеянной, это чревато серьезными последствиями.

В дверях туалета Марина столкнулась с Верой. Та прошла мимо, не сказав ни слова, не кивнув даже. Эта тоже ее не замечает, скажите пожалуйста, какие мы все из себя высокомерные! Хоть бы губы накрасила. Впрочем, ей это не поможет.

Марина вымыла руки, а когда выбрасывала бумажное полотенце, заметила в корзинке скомканную салфетку из ресторана – по краям хоровод из веселых красненьких перчиков. И вспомнила, как эта Ряба старательно что-то на ней записывала, не иначе формулы химические. Или доказательство теоремы. А теперь вот выбросила за ненадобностью. Не получилось, значит, доказательства. Мозгов не хватило.

Преодолевая брезгливость, Марина вытащила из корзинки салфетку и развернула. И от неожиданности выронила ее из рук. Потому что на всем поле было много раз записано твердой рукой: «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

«Все ясно, – думала она, ведя машину по пустому городу, – ясно, что Камилла в своем муже нашла: огромную квартиру в центре. И даже ремонт толком не сделала, ничего не вложила. А вот он, неужели Георгий такой же тщеславный, как все они, польстился на знаменитость? И вот еще интересно, кого это Вера Рябоконь так сильно ненавидит? Мужа своего или Камиллу? Потому что больше некого. Неужели эта дрянь и с Костиком спала? Да что же это такое, никак ее не остановить…»

Муж спокойно похрапывал на заднем сиденье, и Марина решила выбросить из головы всю эту компанию школьных друзей и сосредоточиться на дороге.

За полчаса до обеденного перерыва Марина заглянула в приемную босса. По дороге она чуть ли не нос к носу столкнулась с Камиллой. Та шла к выходу со студии с каким-то незнакомым мужчиной. Крупный, представительный мужик с густыми, слегка вьющимися светлыми волосами. Все ясно, окучивает очередного спонсора. Все на канале знают, что шеф Камиллу за это и держит, что она спонсоров умеет находить. Не то чтобы их очаровывает, а привлекает своей энергией и напором. Хотя кто ее знает, какие у нее методы?

Марину Камилла, конечно, не заметила. Кто она такая – копошащееся где-то внизу насекомое!

Но некоторые насекомые очень больно жалят… Марина опустила глаза и отступила в сторону, чтобы эти двое не смели ее напрочь.

Секретарша босса Саша сидела зеленая, как листовой салат, со страдальческим выражением лица. Причину ее страданий Марина поняла сразу: в приемной невыносимо пахло краской.

– Представляешь, босс велел срочно перекрасить коридор и холл, – пожаловалась секретарша. – К нему сегодня приезжает Назимов, и ему кто-то сказал, что тот не выносит любые оттенки красного, он от них буквально звереет, выходит из себя, вот босс и велел срочно перекрасить все в зеленый цвет… Говорят, у Назимова все в офисе зеленое, даже компьютеры…

– Назимов из «Нефтетрейда»? – уточнила Марина.

– Ну да, какой же еще! Босс с ним почти уже договорился о рекламной кампании, сегодня у них решающий разговор… сам-то он куда-то на полдня уехал, а мне приходится дышать краской!

– Не понимаю, сейчас много хороших красок, есть почти без запаха… и как же он в такой атмосфере собирается принимать Назимова? Они же все отравятся!

– Да в этом все дело – это какая-то специальная краска, которая очень быстро сохнет. Через час она уже высохнет, помещение проветрят, и к приходу начальства все будет в ажуре. А что я тут загибаюсь, это никого не волнует…

В это время на Сашином столе зазвонил телефон. Она снова страдальчески поморщилась, взяла себя в руки и сняла трубку.

– Да, Никита Андреевич… поняла, Никита Андреевич… передам, Никита Андреевич…

Саша повесила трубку и повернулась к Марине:

– Представляешь, босс звонил, велел передать Камилле, что встреча с Назимовым переносится на пять часов.

– Так что – Камилла тоже будет на этой встрече? – неприятно удивилась Марина.

– Именно! Босс планирует сделать ее лицом этой рекламной кампании! Добилась Камиллочка чего хотела!

– Это мы еще посмотрим… – пробормотала Марина вполголоса.

– Что ты говоришь? – переспросила ее Саша и снова сняла телефонную трубку.

– Ты Камилле собираешься звонить?

– Да, а что?

– Н у… подожди, не звони сейчас.

– А в чем дело? – в Сашиных глазах загорелся интерес.

– Да девчонки из костюмерной говорили, что она куда-то с хахалем уехала. Приехал к ней какой-то интересный мужик, и она слиняла. Так что сейчас ей лучше не звонить, весь кайф ей собьешь.

– Да мне-то какое дело! Шеф велел передать… Ну надо же, когда она успела? Только что сюда заходила с этим… как его… где-то визитка его валяется. Еще злилась очень, что босса не застала. Так ты говоришь, она с ним… или это другой кто…

– Ну, ты же знаешь, какая она мстительная! Затаит на тебя зло… подожди часок, время еще есть. А пока пойдем, кофейку выпьем, а то ты совсем зеленая!

Хорошо быть маленьким человеком – никто тебя всерьез не принимает, никто не опасается. По этому поводу Марина была в прекрасных отношениях с секретаршами, костюмершами и вообще всеми работниками студии.

– Ой, о чем ты говоришь! – Саша замахала руками. – Я тут сижу как прикованная. Не дай бог какой-нибудь важный звонок пропущу! В туалет и то выскочить некогда!

– Ну, если надо – я могу за тебя подежурить, – предложила Марина.

– Ой, правда? Ну, я быстро… – И Саша вылетела из приемной.

И почти тут же снова зазвонил телефон.

Марина сняла трубку.

Звонил босс.

– Вы передали Неждановой о переносе сегодняшней встречи? – осведомился он сухо.

Все на студии знали, что босс не узнает голосов по телефону, и сейчас он уверен, что разговаривает с Сашей. Разубеждать его Марина не стала.

– Нет, Никита Андреевич… – Марина изобразила голосом смущение и неуверенность.

– Что значит – нет? – раздраженно переспросил босс.

– Вы понимаете… она просила никому не говорить… но я ей все непременно передам… позже…

– Что – не говорить? – босс повысил голос. – Что значит – позже? Что вы там лепечете? Что вы мнетесь?

– Дело в том, Никита Андреевич, что к ней… к Неждановой… приехал какой-то мужчина, и они вместе уехали… и телефон она выключила… но она через час вернется, и я ей обязательно передам… Ой! Она ведь просила никому не говорить…

– Черт знает что! – рявкнул босс и бросил трубку.

Едва дождавшись возвращения Саши, Марина покинула приемную и проскользнула в коридор, который вел к холлу. На двери перед входом в этот коридор висела табличка «Осторожно, окрашено». За этой дверью действительно работала бойкая девица в заляпанном краской комбинезоне. Она уже заканчивала перекрашивать стены в жизнерадостный ярко-зеленый цвет. Запах краски здесь был просто непереносимый, малярша работала в респираторе.

– Вас срочно просил зайти завхоз! – сказала Марина, поравнявшись с маляршей.

– Что еще ему понадобилось? – фыркнула та, снимая респиратор.

– А я знаю? – Марина пожала плечами. – Просил зайти и сказал – срочно!

– У них все срочно! – проворчала девица, однако поставила кисть в банку с водой, вытерла руки и отправилась на поиски завхоза. Марина знала, что поиски эти будут долгими – главным свойством завхоза Иосифа Ивановича была его неуловимость. Его так и называли на студии – неуловимый Джо.

Едва малярша свернула за угол, Марина взяла одну из банок с краской и спрятала ее в кладовку. Туда же она отправила и табличку, которую сняла с двери.

После обеда Марина наведалась в костюмерную. Костюмерша Лиля сидела перед банкой с черничным вареньем и задумчиво смотрела на ложку. Лиля была беременна, и вся студия была в курсе этого ее состояния. Впрочем, не заметить его было сложно.

– Как самочувствие? – вежливо осведомилась Марина.

– Издеваешься, да? – огрызнулась костюмерша. – Вот думаю, примет организм чернику или нет… сперва думала, что примет, а вот теперь сомневаюсь…

Она вдруг побледнела, перекосилась и бросилась прочь, прикрывая рот рукой.

Марина проводила ее взглядом и открыла стенной шкаф с запасной одеждой. В этом шкафу хранились кое-какие тряпки дикторов и ведущих на случай непредвиденных осложнений. Среди этих вещей Марина сразу же нашла костюм Камиллы. Хороший костюмчик, дорогой, итальянский, у нее все тряпки дорогие и модные, что есть, то есть, одеваться Камиллочка умеет.

С непередаваемым удовольствием Марина взяла банку с вареньем и аккуратно выложила несколько ложек на бледно-оливковый итальянский костюм. Эффект получился поразительный.

Закрыв шкаф, Марина поставила варенье на место и отправилась восвояси, по дороге приветливо кивая всем встречным.

– Привет, Маришка! – крикнул на бегу оператор Андрей. – Хорошо выглядишь!

– Мариночка, зайди к нам, там тебе торт оставлен! – прощебетала, пролетая мимо, редактор Соня. – У меня сегодня день рождения, торт хороший, фруктовый!

Проходящий мимо немолодой сотрудник из отдела культуры кивнул в ответ и подумал, что встречная молодая женщина выгодно отличается от остальных – спокойная, приветливая, симпатичная внешне и совсем нет вульгарности. И как же ее зовут… нет, не вспомнить, склероз проклятый замучил совсем…

После обеда Марина занималась своими текущими делами и уже после четырех снова заглянула к Саше.

И правда, краской в приемной больше не пахло. Саша сидела на своем рабочем месте и сосредоточенно красила ядовито-розовым лаком ногти на левой руке.

– Ну что, передала Камилле про перенос встречи?

Саша поставила лак на стол, полюбовалась ногтями и только тогда ответила:

– Ага, она сказала, что находится в комитете по средствам массовой информации, но на встречу обязательно успеет. В комитете! – Саша фыркнула. – С мужиком она была, я тебе точно скажу!

Она уже совершенно забыла, что именно от Марины услышала утром эту сенсационную информацию, и с удовольствием поделилась ею с подругой.

– Откуда ты знаешь? – спросила Марина, стараясь продемонстрировать неподдельный интерес.

– Ну, такие вещи по голосу всегда понять можно! – авторитетно проговорила Саша.

– А шеф вернулся?

– Ага, как только краска выветрилась – тут же появился, сидит ждет Назимова! – Саша небрежно кивнула в сторону кабинета и скорчила физиономию.

– Что-то Камилла опаздывает. – Марина взглянула на часы. – Уже без двадцати пять…

– А вот это уже меня не волнует. Я ей передала, все остальное – ее заботы. – И Саша принялась за другую руку.

Определенно у секретарши Камилла не пользовалась авторитетом.

Покинув приемную, Марина снова свернула в коридор, где перекрашивали стены. Работа давно уже была закончена, и запах краски выветрился. За углом, перед входом в кладовку, стояла сложенная стремянка.

Чувствуя себя шпионкой или террористкой, Марина вытащила из кладовки банку с краской и табличку с надписью «Осторожно, окрашено». Положив то и другое в большую матерчатую сумку, она прошла ко входу на студию, где за стойкой перед несколькими мониторами скучал охранник Витя.

Не успела она заговорить с охранником, как дверь распахнулась, и вошел высокий подтянутый мужчина в дорогом солидном костюме. Марина узнала известного бизнесмена Назимова. Его все в студии знали, уже давно шли разговоры о том, что канал получит большой заказ на рекламу. Да не просто ролик, а серию передач. Назимов подошел к вертушке, чуть заметно нахмурился и проговорил:

– Моя фамилия Назимов…

– Да, прошу вас! – Витя угодливо привстал. – Никита Андреевич вас ждет! Вас проводить?

– Сам найду! – И Назимов зашагал по коридору.

Марина выскользнула из-за угла, подошла к охраннику:

– Вить, а что, Камилла еще не вернулась? Шеф беспокоится… у него в пять совещание, на котором она обязательно должна быть, а уже без семи минут…

– А тебе-то что? – Охранник покосился на Марину, потом перевел взгляд на один из мониторов. – А вот и она, как раз приехала, так что вовремя успеет…

Витя как мужчина Камиллой восхищался. Если бы она его замечала при встрече, он бы ее вообще боготворил.

Марина взглянула через его плечо на экран и увидела, что Камилла подошла к двери лифта на первом этаже.

Ничего не сказав охраннику, она вернулась в коридор.

Отсюда к кабинету шефа вели две двери: главная, через большой холл, где размещались разные выставки и проходили презентации, и еще одна, через боковой коридорчик, которым почти никогда не пользовались. Марина повесила на главную дверь табличку «Осторожно, окрашено», а сама скользнула во второй коридор. Перед самой дверью она прислонила к стене стремянку, на ее верхнюю ступеньку поставила открытую банку с краской. Потом вывернула лампочку из бра, так что коридор погрузился почти в полную темноту.

Проделав все это, Марина спряталась за дверью кладовки, откуда все было видно: она не могла пропустить зрелище, которое так тщательно подготовила.

Прошло чуть больше минуты, и за дверью послышались приближающиеся шаги. По резкому, энергичному стуку каблуков Марина узнала Камиллу.

Та на мгновение задержалась перед развилкой, прочла предупреждение на табличке и толкнула вторую дверь. Войдя в полутемный коридор, чертыхнулась, шагнула вперед…

И тут стремянка покачнулась, и с верхней ступеньки упала банка.

Краска расплескалась по коридору, но большая ее часть попала на одежду и волосы Камиллы.

Камилла издала дикий вопль, затем из ее уст посыпались такие ругательства, каким позавидовали бы портовые грузчики.

Марина осторожно выглянула из своего укрытия.

Камилла стояла перед дверью с непередаваемым выражением лица. Весь ее костюм был залит жизнерадостной зеленой краской, волосы тоже позеленели и слиплись, несколько зеленых клякс красовались на щеках и на подбородке.

– А что, – прошептала Марина еле слышно, – в этом что-то есть! Говорят же, что Назимов любит все зеленое… может быть, зеленая ведущая ему тоже понравится!

Прислушавшись к себе, Марина осознала, что это – один из самых приятных моментов в ее жизни. А ведь это еще не конец! Впереди будет еще масса удовольствий!

В этот драматический миг зазвонил мобильный телефон Камиллы.

Судя по всему, это звонила Саша, чтобы узнать, где находится Камилла и успеет ли она на совещание.

С трудом справившись с яростью, Камилла проговорила:

– Передай Никите Андреевичу, что я буду через пять минут!

Спрятав телефон, она бросилась в костюмерную.

«Упорная женщина, – не могла не восхититься Марина, – удар держит, что твой боксер. Али Мухаммед!»

И крадущимися шагами отправилась вслед за Камиллой в костюмерную.

Камилла ворвалась туда, как цунами врывается в сонный курортный поселок.

Увидев ее, Лиля испуганно залепетала:

– Ой, что это с вами…

– Только слово еще ляпнешь – сотру в порошок! – рявкнула Камилла. – Быстро принеси какой-нибудь растворитель!

Лиля забыла о своем самочувствии. Через секунду она принесла флакон растворителя. Камилла принялась оттирать краску от лица и волос. С лицом она кое-как разобралась, правда, от растворителя кожа покрылась красными пятнами. С волосами дело обстояло гораздо хуже – они превратились в зеленые сосульки, и все попытки Камиллы оттереть их от краски привели к тому, что у нее на голове образовалось зеленое воронье гнездо.

– Черт! – рявкнула Камилла. – Ничего не получается… дай какой-нибудь платок или шарф…

Она обвязала голову шарфом, посмотрела на себя в зеркало… и еще больше перекосилась.

– Нет, все равно пойду! – сказала она, ни к кому не обращаясь, и подошла к шкафу с одеждой. Открыв его, нашла свой запасной костюм… и снова затряслась от ярости. Прекрасный костюм нежно-оливкового цвета покрывали художественные черно-лиловые разводы. Сочетание цветов было поразительное.

Повернувшись к Лиле, Камилла ткнула той в лицо перемазанный вареньем костюм и заорала:

– Ты, сволочь, что устроила? Что ты сделала с моим костюмом? Да я тебя сегодня же на улицу вышвырну! Да ты больше никакой работы не найдешь, будешь улицы подметать!

Лиля, которая до этого молча сносила ее придирки, подбоченилась и бросила в ответ:

– А вот фигушки! Никуда ты меня не уволишь, я беременная! По судам затаскаю! Ты мне за моральный урон огромные деньги заплатишь, и на работе меня восстановят! И плевала я на твой костюм, так тебе и надо, выдра зеленая!

Камилла в бешенстве замахнулась на Лилю с самым своим зверским выражением лица, так что Марина в дверях забеспокоилась и решила вмешаться. Будь что будет, но беременную Лильку надо спасать, как бы чего не вышло.

В это время снова подал голос Камиллин телефон. Снова звонила секретарша босса.

– Никита Андреевич спрашивает… – начала она.

– Иду! – рявкнула Камилла.

Она вытащила из шкафа первую попавшуюся кофточку (которая оказалась велика ей на два размера) и какую-то юбку (в которую она, наоборот, еле втиснулась), бросила в зеркало еще один злобный взгляд и помчалась в кабинет директора.

Случайно попавшиеся в коридоре сотрудники испуганно жались к стенке.

Секретарша Саша ахнула и проводила ее изумленным и ошарашенным взглядом, но даже не попыталась остановить. Камилла влетела в кабинет и с порога проговорила:

– Никита Андреевич, извините, я…

Шеф, увидев в дверях форменное чучело с головой, замотанной красным шарфом, из-под которого выбивались слипшиеся зеленые пряди, в первый момент лишился дара речи. Затем он сглотнул и машинально проговорил: