Текст книги "Хрусталь и шоколад. Короткие рассказы"

Хрусталь и шоколад
Короткие рассказы
Наталья Баклина

© Наталья Баклина, 2023

ISBN 978-5-0060-8070-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тузик

У кота была кличка Тузик. Тузик, что за дурацкая кличка для кота?

Тузик – это шавка, дворовый дворянин, хвост бубликом, в репьях. А тут – кот! Ну, Васька, Барсик… Маркиз, наконец! На Маркиза кот – мордатый, пушистый, брутально-надменный – вполне тянул.

Но был Тузиком.

Его хозяин, потрёпанный алкаш Алексеич, год назад подобрал кота у помойки. Тогда этот писклявый мокрый потенциальный котячий трупик издавал прощальные звуки, почти смирясь, что с этой реинкарнацией не задалось. Но алкаш Алексеич, посланник кошачьего Кришны, изменил ход вещей. Не специально, конечно, но что в этой жизни происходит специально? Всё каким-то случаем. И вот тут случай и горящие трубы привели Алексеича на помойку.

Из окрестных зажравшихся квартир туда регулярно выкидывали что-нибудь пригодное. Алексеич это пригодное подбирал, оттирал и менял на пузырь у бабы Ляксандровны. А та тащила «секонд хенд» на пригородную барахолку, где получала свой торговый барыш. И этот помоечно-пузырьный бизнес алкаша Алексеича процветал достаточно, чтобы ему жить свободно.

Свободно от работы, от зарплаты, частично – от мебели и полностью от жены Нинки, которая ушла от его запоев пять лет назад, сказав, если перевести с матерного, что-то вроде «Живи, как хочешь, живи с кем хочешь. Меня – задолбал». Один он жил. Один.

Алкаш Алексеич наткнулся на котёнка случайно. Потянул из мусорки затейливую балясину, почти целую полку для кухни. Зацепил пакет с принтами конопли, котёнок оттуда и вывалился, пискнув, почти издыхая.

– О, ё! – притормозил изыскательский пыл алкаш Алексеич. – Кота, что ли, выбросили? И кто эта гнида?

Балясина не раскололась. Котёнок тоже – глаза он открыл только вчера, и гниду не разглядел совершенно. Вчера открыл, сегодня – закрывались.

– Э, э, ты тут что, прижмуриться, что ли, решил? – всполошился алкаш Алексеич.

Подобрал полудохлика в шершавую, но тёплую ладонь. Прикрыл второю. – Пошли ко мне, пока не подох.

Кот не подох. Он удивительно быстро оклемался. И даже смог лакать молоко из пепельницы, которую алкаш Алексеич приспособил вместо блюдечка. Пепельница была плоская, как маленькая тарелочка, молока туда помещалось пара чайных ложек. Но мелкому найдёнышу этого хватило, чтобы напиться. А после свернуться в тапке Алексеича и заурчать.

– Ну ты, блин, козырный! – крутил башкой Алексеич, наливая себе водки в гранёный стакан. И молока, и водки одолжила Ляксандровна, в честь будущих поставок и войдя в положение. Не один же мужик теперь – с дитём, пусть и кошачьим.

– Ну ты козырный туз! Хотя мелкий для туза… Тузик!

До Туза котейка дорос меньше чем за год. Он, как и алкаш Алексеич, навиртуозился промышлять по помойкам. На объедках от зажравшихся соседей нажрал себе солидную морду. В боях с дворовыми котами – кастраты в счёт не шли – заработал авторитет и право Алексеичу на алиментных котят почти от каждой окрестной кошки.

И при этом так и остался Тузиком.

Что, впрочем, никому не мешало.

Ни Алексеичу, который был счастлив в их мужской компании. Ни коту, который проживал свою реинкарнацию полной мерой и в кайф.

Атавизм

Спина чесалась зверски. Семёнов украдкой поскребся о спинку стула, – чесаться при всех было неловко, – но зуд выше лопаток только усилился.

– Семёнов, вопросы? – изогнула бровь Мадам.

– Нет, нет, всё понятно, – затряс головой Семёнов, обмирая под ироничным взглядом начальницы. Покосился на менеджера Леночку и независимо расправил плечи.

– Не, ну совсем бабка рехнулась, – глубокомысленно выпускал дым полчаса спустя Вовка Ивелев. – Такой заказ, да исполнить за неделю – анреал, отвечаю! Может, она уже того, в деменцию съезжает?

Вовка собрал губки бантиком, изображая Мадам:

– Здрасьте, доктор Альцгеймер, я Любовь Анатольевна… эээ… вроде бы Тарасова…

– Не похоже, – дотянулся до лопатки Семёнов и с наслаждением поскрёб.

– Семёныч, а ты чего чухаешься? – задето спросил Ивелев. – На чужом матрасе вошек подцепил?

– Да вот не знаю… Неделю как-то плечи тянуло, а теперь зудит, сил нет!

– К дерматологу сходи. К дерматовенерологу, а то, мало ли.

– Да иди ты, – почесался Семёнов. – Не было ничего. Может, аллергия…

Дерматолог-венеролог, пожилая тучная дама с плечами чемпиона по греко-римской борьбе, была немногословна.

– С этим к хирургу, – ткнула она пальцем в место зуда, отчего Семёнов подпрыгнул и почти заорал. Было чувствительно. – И к онкологу. Тут уплотнения, похоже на новообразования.

– Странные изменения в верхней части лопаток, – озадаченно рассматривал рентгеновский снимок молодой, но предельно деловитый хирург. – Явно новообразование, но это не опухоль…

– У меня рак? – обмер Семёнов.

– Опухоль даёт картину на мягких тканях, а у вас тут костная, – поправил хирург очки в тонкой стильной оправе. – Знаете, будто рожки режутся.

– На спине? – ошалел Семёнов.

– Точно! – просиял хирург. – Будто режутся крылышки!

– Зачем? – окончательно растерялся Семёнов.

– В природе много необъяснимого, – сказал хирург, всматриваясь в снимок. – Режем, оставляем?

– Чего? – непонимающе почесался Семёнов.

– Крылья ваши.

Хирург отложил рентгеновский снимок и опять поправил очки.

– Я бы рекомендовал оставить. И понаблюдать.

– За мной? – испугался Семёнов.

– За атавизмом. Удалить всегда успеем. А вот увидеть, что вырастет…

– Да что там… Да зачем оно мне… – всполошился Семёнов. Слово «атавизм» рифмовалось в его голове с «идиотизмом».

Он почесал спину о спинку стула и решительно выпрямился:

– Удаляйте!

– Тогда в пятницу в девять в приемный покой, – застучал по клавиатуре хирург. – Натощак.

Ночью Семёнов взлетел. Крылья его были большими и белыми. Они уверенно держали восходящий поток, отчего Семёнов парил над крышами, аки ангел.

– Семёныч, ты, что ли? – удивлённо ахнули за спиной. Семёнов оглянулся. С ближайшей крыши взлетал Вовка Ивлев, растопырив нетопыриные кожистые крылья.

Ивлев сделал круг над Семёновым и пристроился рядом, маневрируя тугими перепонками.

– Ну ты, блин, дал! Праведник, что ли?

– В смысле? – не понял Семёнов.

– В коромысле! Ты крылья свои видел?

– Ну… Да.

– И тебя ничего не смутило?

– Ну, да. Откуда у меня крылья?

– Откуда у всех. Душа полёта просит, вот и растут. А ты у нас, оказывается, весь в белом… Правильный, да?

– Семёнов, смотри, куда машешь, – возмутились слева.

Семёнов посмотрел. Слева летела менеджер Леночка, мелко трепеща прозрачными стрекозиными крыльями. Крылья переливались, меняли цвет и слегка светились.

– Устроил сквозняк своими опахалами! А у меня крылья нежные, помнутся.

– Прости, – виновато подобрал крылья Семёнов, отчего начал снижаться.

– Надо же, а с виду типичный планктон, – сказал низкий ироничный голос, и Семёнов втянул голову в плечи. Мадам поднималась снизу, махая крыльями, почти такими же роскошными, как у Семёнова, только чёрными.

– Какие крылья у тебя, оказывается! Размахом шире моих будут. Да и цвет…

– Ваш лучше. Немаркий, – попытался польстить Семёнов, но прогиб не засчитался.

– То есть, грязь на чёрном не видна? – хмыкнула Мымра. – Ну-ну.

Она заложила крутой вираж, чиркнув кончиками маховых перьев по крылу Семёнова, и мощно полетела к шпилю старой башни, во всю ширь расправляя чёрные, лебединые крылья.

От прикосновения Мадам Семёнов резко забыл, как летать. Он судорожно забил крыльями, пугаясь стремительно близких крыш, но так и не выровнялся. Рухнул на жёсткую кровлю и подскочил, просыпаясь.

– Приснится же! – помотал Семёнов очумевшей башкой. Он сел в кровати, соображая. Часы показывали семь утра, досыпать было бессмысленно, и он пошлепал на кухню варить кофе.

– Ну, что сказал врач? – как бы между прочим спросил Вовка Ивлев, но Семёнову показалось, что тот ждёт ответа.

– Да, фигня какая-то непонятная. Точно не онкология, в пятницу пойду удалять.

– Удалять? Эт правильно! – обрадовался Ивлев. Повёл плечами, и Семёнову на миг показалось, что за спиной Вовки расправились и опали кожистые нетопыриные крылья.

– Что удалять? – вмешалась менеджер Леночка, и Семёнов заморгал растерянно. Впервые за год работы в этом офисе она с ним заговорила.

– Э…

– Да так, кое-что, личное интимное, – заржал Ивелев.

– Пошляк, – фыркнула Леночка, раздражённо поведя плечиками, и Семёнову на миг показалось, что за этими плечиками развернулись и блеснули переливчато прозрачные стрекозиные крылышки.

«Пятиминутка» длилась уже полчаса, когда Мадам выжидательно посмотрела на Семёнова:

– Семёнов, ваши соображения по этому поводу.

Семёнов привычно обмер. Мадам откинулась на спинку стула, и ему на миг показалось, что из-за спины начальницы видны чёрные блестящие перья.

«У моих белых размах больше» – вспомнил он. Решительно расправил вмиг переставшие зудеть лопатки, встал и сказал:

– Любовь Анатольевна, недели мало. Нужно две, чтобы всё сделать, как следует. Но если дедлайн перенести невозможно…

– Именно! – ткнула в его сторону пальцем Мадам.

– Тогда предлагаю рассмотреть аутсорсинг. Пункты четыре и восемь можно передать в субподряд…

Через полчаса Ивлев крутил головой, пытаясь затянуться не

...

конец ознакомительного фрагмента