Текст книги "Живая жемчужина"

Живая жемчужина
Наталья Петровна Гаврикова

Дизайнер обложки Николай Георгиевич Опыхтин

© Наталья Петровна Гаврикова, 2023

© Николай Георгиевич Опыхтин, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4498-2324-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

стихотворения

ХРУПКИЙ ЦВЕТОК

 
Я тайно жду возможности раскрыться
В объятиях мужских и в искренних стихах,
И древняя во мне печаль двоится,
К решимости подмешивая страх.
 
 
Завидую стремительности птицы,
Ловлю глазами дерзостный полёт, —
Надежд моих раздумчивые спицы
Уж никакая сила не согнёт.
 
 
Пусть луч самозабвенно и невольно
Пройдет насквозь метельный сон земли.
Он выживет: ему не будет больно,
И станет свет победоносней тьмы.
 
 
И некто хрупкий и голубоглазый
Дождётся часа, чтоб собою быть,
И из проталины, как из домашней вазы,
Он выглянет – объятия раскрыть.
 

ПОДСНЕЖНИК

 
В местечке, где темнел валежник,
Раскрылся призрачный подснежник.
И каплю солнца пригубив,
Он внятно прошептал:
– Люби!
 
 
Пусть солнышко еще не греет,
И друг любимый не жалеет,
Его ты за руку бери,
Меня на счастье подари.
 

ОН НЕ ЗНАЕТ

 
На ладони у Марго
Месяц догорает.
Как я влюблена в него,
Милый мой не знает.
 
 
Чуть колышется листва
Возле губ горячих,
Трудно подобрать слова
Для таких незрячих.
 
 
Как же мне не повезло
Ворожить шелками,
Шевельнулось тяжело
Солнце под ногами.
 
 
Музы светлая душа
Месяцу внимает.
Я нежна и хороша,
Только он не знает.
 

СИРЕНЬ

 
Что можешь рассказать, сирень,
О формулах созвездий,
Когда в ненастный летний день
Я добрых жду известий —
От запаха сонливых лип,
От веток, где ютится скрип,
От серебристого листа,
От шелковистого кота.
И от тебя, моя сирень,
Я жду… Скорей буди свирель,
И лучиком своей звезды
Мне расскажи, что знаешь ты
О сложности и простоте,
О небе и земле, о тех,
Кого любить мне суждено…
Плесни созведьями в окно!
 

РОСТКИ ВЕСНЫ

 
Где-то есть солнце, огромное солнце
В творческом мире твоём.
Слышу – родник зачарованно бьётся —
Там, где мы были вдвоём.
 
 
В сердце моём сохранится навеки
Мягкая тень крыла.
Как не хочу я в родном человеке
Видеть гордыню зла!
 
 
Лучик проник в глубину мою —
Нежное слово твоё «люблю».
 
 
Так отчего же тревожные тучи
Встали над жизнью моей?
Кто виноват, если я невезучая?
И те, кто меня взрослей,
 
 
Пусть удивятся такому – верю
Странным твоим глазам.
Верю ещё, что в конце апреля
Расстаться с мечтой нельзя.
 

«Ждала я весну как победного часа…»

 
Ждала я весну как победного часа,
Хотелось быть радостям жизни причастной,
В ладонь улыбаться твою
И видеть спасенья ладью.
Мечталось хотя бы немного согреться…
Теперь же изранено сердце,
И больно на солнце смотреть.
А скворушке хочется петь,
Голубке – весёлые крошки клевать
И ножкою мокрую землю вращать.
Я даже желанной весною старею
И по тебе, голубочек, болею.
 

«Жаль этой хрупкой любви…»

 
Жаль этой хрупкой любви,
Детской щемящей печали,
Слов, что ласкали вначале.
Жаль – не наступит разлив
Тихой реки в половодье,
Жаль – не хватило мелодий
Сблизить навеки двоих.
 

ТОПОЛЬ

 
Старец тополь, мудрец бородатый,
Прикоснулся рукой узловатой
К светоносной прозрачной берёзе,
Подрастающей в солнечной грёзе.
 
 
Зашептались невнятные тени
В очарованных ветках весенних.
Снизошли золотистые блики
На листву, как волшебные лики.
 
 
Собирались на тополе птицы
Звонкой радостью поделиться.
Засветился во тьме волхованья
Целомудренный сон ожиданья.
 
 
Он забыл, как бывало – в ненастье
Одинокое сердце хандрило, —
И забылся… поверил, что счастье
Наконец– то его посетило.
 
 
Как же больно электропилою
Обожгло это тело живое!
 

«Роща сжалась от мокрого снега…»

 
Роща сжалась от мокрого снега,
Даже взгляды рябины грустны.
След подтаявший – не человека,
Это след отошедшей весны.
 
 
И пытается тщетно природа
Изумрудное с жёлтым связать.
Где ж её золотая свобода
И уменье судьбу предсказать?
 
 
Я опять на ходу засыпаю,
Я не знаю, куда мне идти.
Отлетает последняя стая
Журавлей – и пора бы простить
 
 
Лист, клеймёный своим откровеньем,
На дороге угасший, родной.
Горько пахнет разлукой, забвеньем
И твоей и моею виной.
 

«Где-то птицы поют…»

 
Где-то птицы поют
На ладонях любви,
Пышно розы цветут
И вблизи и вдали.
А у нас неуют,
А у нас тишина,
За окном ноябрю
Покорилась сосна.
Коротая досуг,
Дед на печке кряхтит
И голодному псу
«Чтоб ты сдох!» – говорит.
Где-то птицы поют
На вершине мечты
И подсолнух клюют,
Что дорос до звезды.
А у нас нелады, а у нас неуют.
Где-то птицы поют, где-то
Птицы поют.
 

НОЯБРЬ

 
Ноябрь зачем-то подводит всех,
Погоде не быть хуже:
Кружится первый, чарующий, снег —
А под ногами – лужи.
 
 
В угоду безликому ноябрю
Сама будто бы таю.
А ты говоришь, что я круто темню,
Люблю ли тебя – не знаю.
 

«Небосвод громастый…»

 
Небосвод громастый
Задрожал от гнева:
Будет день ненастным,
Превратится в невод
Каждый переулок.
День – не для прогулок,
Лишь для листьев-рыб
И для истин-глыб.
 

ВОРОН

 
Тоскует ворон – узник мрака —
И смотрит вниз с еловой высоты —
На то, как бодро бегает собака,
Как воробьи взъерошили кусты,
Как детвора играет до упаду,
Как старики согбенные ворчат,
Как, затуманенный, летит по саду
Осенний лист, похожий на печать.
И знает ворон – мир неоднороден:
В сплошные передряги вовлечён.
Насколько белый свет богоугоден,
Настолько почему-то обречён.
Вран не по-птичьи недвижим и мрачен.
Прижав к бокам тяжёлые крыла,
Он одурачен или озадачен
Прицельной проницаемостью зла.
Он был свидетелем любовных излияний,
Нелепых ссор и трудных расставаний —
И удивлялся глупости людской
С какой-то вещей траурной тоской.
Как некую всеобщую вину,
Предвидел ворон адскую войну.
А думали – он первая помеха,
Когда поблизости заря успеха:
Сидит себе – и каркает как враг.
На самом деле ворон – только знак,
Что счастья мимолётного не ценим,
Вот-вот другому, как себе, изменим.
Я знала ворона, который ведал чувство
К монашенке – и ей не досаждал.
Своим крылом хранил от безрассудства
И об опасности, кружась, предупреждал.
 

«О, как безмерно мироздание…»

 
О, как безмерно мироздание,
Непостоянна жизнь земли:
Природа в жажде созидания
Меняет образы свои.
Неповторимо-невозвратные,
Они вкушают жизнь как сон.
Восторги и мольбы невнятны,
Но громогласен смертный стон.
Природа, ты зачем-то хочешь,
Чтоб краше стало всё, новей, —
И жутко так сова хохочет,
И поедает зверя зверь.
Нельзя ль в холодном мироздании
Такие окна распахнуть,
Чтоб всех в новейшее мерцание
Из праха и тщеты вернуть?
 

ПРИЗНАНИЕ

 
Вы со славой сидели за круглым столом —
И делились то хлебом, то добрым вином,
А я крошки у ног собирала,
И мне этого счастья хватало.
Хлеб разделить – не стезю преломить, —
И великие люди – не боги.
Я низала на луч отрешённой звезды
Не земные, случайные, ваши черты —
Незабвенные мудрые строки.
Вы сказали: «Дам нищему руку», – и вот
Я приблизилась в ветхих одеждах.
Вы подумали: « Бог эту гостью спасёт,
Коль явилась со светлой надеждой».
Но померкла надежда от зябкой тоски —
По Отчизне, по дому, по другу…
Чьё тяжёлое сердце разбито в куски,
Тот не носит ни щит, ни кольчугу.
 

«                              Марине Нестеровой…»

 
                              Марине Нестеровой
 
 
Этот ласковый голубь – ничей,
Но такой белоснежный и чистый,
Словно снег, не холодный, пушистый, —
И с меня не спускает очей.
 
 
В оперенье его – благородство,
Он имеет какое-то сходство
С отвлечённой моею мечтой,
Даже с Духом, который Святой.
 
 
Не даёт он пустых обещаний,
Примирённый с людьми и вещами.
И во сне, никого не виня,
Почему-то он любит меня.
 

«Сколько осени в ваших глазах …»

 
Сколько осени в ваших глазах —
Неизбывная тайна печали.
Кто вам слово плохое сказал,
Или ваши надежды увяли?
 
 
Вы идёте на призрачный свет
Затерявшихся в сумраке келий,
Вы не женщина больше – поэт,
Постигающий сущность мистерий.
 
 
Ваша хрупкость подобна лучу,
Ваши пылкие чувства распяты.
Пред иконой поставьте свечу,
Помолитесь за всех виноватых.
 

ВИДЕНИЕ

 
Мир вам, гонимые ветром,
Чуткие тихие листья.
Ваши тайны – про красное лето
Все мои златотканые мысли.
 
 
Я уже не блуждаю в догадках,
Словно ветви кустарника ломких, —
Я иду за грядущей загадкой,
Увлечённый виденьем паломник.
 
 
Гаснет небо в заволжском просторе,
Я не чувствую больше земли,
Лишь последнее солнце во взоре,
И в усталой тоске – журавли.
 
 
Отчуждаюсь от этого века,
Бесприютный посланник дождей.
Нет ни близкого человека,
Ни разбуженных счастьем людей.
 
 
Не смогу я с мечтою расстаться
И не думать о вечной любви.
Вот уж начал ко мне приближаться
Храм, загадочней нашей земли.
 

«Вас пустят в дом, вам многое простят …»

 
Вас пустят в дом, вам многое простят —
За то, что вы, преодолев печали,
Судьбы своей немыслимые дали,
Стоите так, потупив гордый взгляд.
И лишних слов уже не пророня,
Поклонитесь у светлого порога.
Увидят незнакомые, что с Богом
Явился странник от истока дня.
 

«Новый год  из лунного серебра…»

 
Новый год  из лунного серебра
Посмотрел в волшебные зеркала,
В карусельном сумраке обнял ель,
Своенравную усыпил метель.
 
 
И пришёл за ёлочкой человек,
И взметнулся искристый фейерверк.
Распушится ёлочка – не кольнёт,
Украшенья бережно все возьмёт,
 
 
И сама как девочка станет вдруг,
Увлекая маленьких в светлый круг.
Исполнять желания ей с руки:
Помогают чуткие огоньки.
 

СОСНА

 
Смолы твои текучие,
Крылья твои могучие.
Я на колени падаю,
Я обнимаю ствол:
– Дева, спаси от зол
Свадебными обрядами.
 
 
Сосна – хранительница кладов —
Волнует, словно миро, ладан.
За каждой шишкой – по замку,
А за замками – по глотку
Настоя хвойного для сна.
 
 
Прошу тебя, Моя Сосна,
Неотразимый поцелуй,
Его любовь и зов даруй.
 

ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

 
Любимый мой! Не пурга —
Вселенная между нами,
Уже за окном снега
Как будто волны цунами.
Мелодия космоса, ты
Опять захлестнула душу —
И в темени пустоты
Я слушаю, чтобы не слушать
Воспоминаний бред
Про семь моих женских бед.
Я потеряла связь
С тобой – и забыла муку,
И заново родилась.
Мне страшно…
Подай же руку!
 

«Любимый, ушедший однажды во мглу …»

 
Любимый, ушедший однажды во мглу —
По ржавым словам, по слепому стеклу, —
Я вспоминаю о самом родном,
И твой мне опять померещился дом
И влажные камни…
Он будто живой – и царапин не счесть, —
За окнами вижу возвышенный крест
И сонные плавни.
Как грустен твой тихий задумчивый дом! —
К нему прикоснулась душою.
Какие-то знаки чуть светят на нём
И звёздное время чужое,
Что напророчил влиятельный гром
С блестящей своей госпожою.
Обласкана крыша ветвями берёз,
Раскидиста их полудрема,
И дождь, словно ласковый преданный пёс,
Кружится у дома.
Я вижу твой плащ и ночную свечу, —
Ты смотришь вперёд одиноко.
Я не решаюсь, хотя и хочу
Окликнуть тебя издалёка.
Ты осязаешь нечаянный звук?
Открой же волшебную дверцу.
Любимый! Нет каменных стен и разлук,
Когда так захочется сердцу.
 

«Снег ли в лицо метёт…»

 
Снег ли в лицо метёт,
Ветер ли ветки гнёт, —
Я тебя люблю, а не райские кущи!
Я поезд остановлю, над бездной идущий,
Не покидай меня!
 

«Я в сердце своём приютила тебя, …»

 
Я в сердце своём приютила тебя, —
Укрыла от бедствий, как будто дитя.
И чувствую, как неродная мать,
Придётся от трудной любви страдать.
Ты – бунт и огонь, ты – слёзы и смех,
И счастье моё, и печаль, и грех.
Как тут смиришь твой колючий нрав,
Когда ты становишься вдруг не прав?
Ты мой и не мой, вблизи и вдали,
Но очень душа без тебя болит.
Незваная, буду к тебе приходить,
Молиться, заботиться и любить.
 

«Друг мой, нежный и несчастный, отзовись!..»

 
Друг мой, нежный и несчастный, отзовись!
Над судьбой своей не властный, не таись.
 
 
Ты опять считаешь звёзды по ночам,
Ловишь сердцем чистый воздух… и печаль.
 
 
Одиночеством играешь взаперти.
Постепенно вырастаешь, чтоб простить…
 

РАЗБИТАЯ ЧАША

 
В вихре  узоров  морозного края
Дивно мне снилась любовь огневая.
 
 
Взяв у хрустальных деревьев сапфиры,
Горсть серебра и бубенчики лиры,
 
 
Чашу ваяла и верила в чудо.
Стлался по донышку шёлк незабудок.
 
 
Ты ж, на усердный порыв не взирая,
Молвил, что чаша моя не живая.
 
 
Взял – и разбил мою светлую чашу,
С ней и любовь беззащитную нашу.
 
 
Только я слушать упрёков не стала,
К горке с живым малахитом послала:
 
 
– С каменной женщиной больше целуйся,
В царстве подземном её «образумься».
 

ЗАДУМКИ ЗИМЫ

 
Был мир заколдован снами
Дарёных зиме камелий,
Волшебно пронзён огнями
Застывших в сугробах елей,
Узорами зашифрован,
В зеркальный мираж закован.
Казалось, он был похищен
Безмолвием снежной тайны —
И маленькие жилища
Сроднились в порыве стайном.
 
 
Уж зимушка-вековуша
Такую метель обрушит,
Что только молчи – и слушай!
 

«Какими бы жемчугами и тайнами ни блазнила…»

 
Какими бы жемчугами и тайнами ни блазнила
Зимы ледяная сила,
В непревзойденной сказке
Сердцам не хватало ласки.
И всё же весна настала,
Как только душа восстала!
Пичуги знакомый голос
На детской ладони тает,
И лёгких дождей весёлость
Подмигивает-мерцает.
И даже шальная стужа
Похожа теперь на небыль.
Весенняя эта лужа
Нисколько не мельче неба!
 

«Механизм часовой не простой…»

 
Механизм часовой не простой:
И тонкий и сложный,
У каждых часов свой.
 
 
А если часы с боем,
Так гулок и странен их бой,
Как будто бы правит судьбой.
 
 
Часы могут быть домиком,
Картиной и даже слоником.
А время за стаей птиц
 
 
Куда-то летит с ресниц, —
И во вселенной гения
Заблудятся все мгновения.
 

ОТСУТСТВИЕ

 
Нет хозяина, чья одарённость
Состоялась как птичий полёт.
Он до дрожи познал разобщённость
И единство встревоженных нот.
 
 
Он увидел не клавиши – реку
И на блики рукою ступил,
Он другому какому-то веку
Поклонялся, а этот простил.
 
 
Без него затуманились окна,
И грустит, словно инок, рояль,
И часов отрешённое око
Созерцает сокрытую даль.
 
 
Все ушли из печального дома,
А надолго ль, никто не сказал.
Шелковистость гардин невесома,
Огонёк на окошке завял.
 
 
Только птица за отчим окном
Чертит лёгкий рисунок крылом.
Было время, я детской рукой
Рисовала с отрадой такой.
 

«Во мне опять твой космос говорит…»

 
Во мне опять твой космос говорит,
Прости, что я на «ты» с тобою.
Ты думал – боль моя переболит,
Ты думал – я тебя не стою?
 
 
Смотрю сквозь мрак на месяц постовой
И на тебя нисколько не серчаю,
Как некий призрак, в дремоте пустой
Твои созвездья новые встречаю.
 

«Ты не верил в любовь мою…»

 
Ты не верил в любовь мою,
Ты не знал, что она – жаркая.
Я во мгле с тобой говорю —
Разбудила звезда яркая.
 
 
Я не выдержу – и пойду —
По карнизам, над тёмной пропастью, —
Лишь к тебе одному. Найду —
За окном – и войду – без робости.
 
 
Ты не спросишь: «Откуда ты?» —
Только руку подашь усталую.
Даже звёзды раскроют рты —
На рискованность небывалую.
 

РАЗНОЕ ВРЕМЯ

 
Отстают часы у меня,
А твои часы всё спешат…
За семью замками твоя душа.
Затаилась, грустит во тьме.
Даже снов не хватило мне
Разгадать эту душу-грусть,
Лишь слезою её коснусь.
Ты сказал, что стара сирень
Возле шаткой моей скамьи,
Что любовь моя – вишен лень,
Ниспадающих до земли.
Отстранилась твоя рука,
Отвернулась твоя река,
И признаться уже нельзя,
Как близки мне твои глаза.
 

КРУШЕНИЕ

 
Мост ломается, мост шатается —
Весь в дыму.
Тихо сердце обрывается —
В глубину.
 
 
Он откуда появился
Этот мост?
Мы же с радуги дотронулись —
До звёзд.
 
 
Мне б ладонь твою меж пальцами зажать,
На мгновение мгновенье задержать.
 
 
Мне б в глаза твои поглубже заглянуть
И опору – нашу радугу – вернуть.
 

«Осень летящая, лёгкая, где ты? …»

 
Осень летящая, лёгкая, где ты? —
Эта роща и та и не та:
Стала скорбной уже и запретной
Неземная твоя красота.
 
 
Стало ясно – до пристальной боли —
В затуманенной жизни опять:
За твоё упоенье любовью
Мне придётся тебя потерять.
 

«Ты помнишь мою любовь…»

 
Ты помнишь мою любовь,
И робкую и безумную?
Ты помнишь, как я из снов
Себя создавала, юную?
Была я ни сон, ни быль, —
Превыше любого дара,
А превратилась в пыль,
Летящую с тротуара.
Но кто ты такой, чародей,
В какой ты запретной власти,
Чтоб отнимать у людей
Последнюю веру в счастье?
Я всё равно приду —
И настежь раскрою двери,
И прогоню беду,
И сердце тебе доверю.
 

ПРОБУЖДЕНИЕ

 
Я над твоей печалью бренной
Взошла как тихая звезда,
И ночь прошла в самозабвенном,
На тихий вздох похожим «да».
 
 
Так родилась любовь нежданно
В рассветном призрачном луче,
И где-то рядом осиянно
Проснулись голоса грачей.
 
 
И музыкой дождей и сказок
Мир наполнялся не спеша,
И своего дождавшись часа,
Раскрылась, как бутон, душа.
 

«Я не чужая вам, хотя в разлуке…»

 
Я не чужая вам, хотя в разлуке
Мне кажется, что я совсем одна.
У светлой речки, на крутой излуке,
Я прошлому по-прежнему верна.
 
 
Но не с кем мне доверчиво и смело
Своё дыханье чуткое смешать.
Простите же, что проиграло тело
Душе, способной лишь стихи рожать.
 

«Вы, не умеющие жить…»

 
Вы, не умеющие жить,
Гореть светло и непокорно,
Вы улыбаетесь притворно,
Не в состоянии любить.
И мне так будет тяжело
Согреться с вами по соседству,
Как сказке, поклоняясь детству,
Любовь хватая за крыло.
 

«Всем существом, привыкшим к состраданию…»

 
Всем существом, привыкшим к состраданию,
Я видела, как мирный день потух,
И сонное склонилось мироздание
Главой на независимый лопух.
 

«Уж лучше не думать о невозвратном…»

 
Уж лучше не думать о невозвратном,
Всё невозвратное непонятно,
Особенно, если любил и верил,
Не лгал, не заискивал, не лицемерил.
Особенно, если, как древу лист,
Шептал, обнимая, что сердцем чист.
И не поверил, когда тебя
Спокойно отвергли, недолюбя.
 

«Вы перестали меня осязать…»

 
Вы перестали меня осязать,
Ромашкой и песней своей называть.
Сорваны быстро мои лепестки —
Клонится облако женской тоски.
 

«Презираема и гонима…»

 
Презираема и гонима,
Буду верностью одержима.
Буду сильной и буду слабой,
Буду лебедем или жабой,
Но на нашу с тобой беду,
Никуда от тебя не уйду.
 

«Что женщина?..»

 
Что женщина?
Как слабый луч,
Её улыбка сердца.
А что мужчина?
Он везуч:
Он сердцеведец,
С перцем.
 

«Не сможет, надев улыбку…»

 
Не сможет, надев улыбку,
Ваш сексуальный муж
Исправить свою ошибку —
Несовпаденье душ.
 

«Тайна ихнего моста – высота…»

 
Тайна ихнего моста – высота,
Тайна вашего моста – красота,
Тайна нашего моста – нагота.
 

«Я поднесла тебе бокал вина, …»

 
Я поднесла тебе бокал вина, —
Ты не допил совсем-совсем немного.
Встряхни его – как смотрит одиноко
Моя любовь забытая со дна!
 

«Июнь духмяный пуховейно…»

 
Июнь духмяный пуховейно
Воздушной славою звенит.
Агат в кольце моём лилейно
Надежду скрытную хранит.
 

«Я как цветок, что на лугу своём…»

 
Я как цветок, что на лугу своём
Все думает об истине и небе.
 

«Берёза с розовым молоком…»

 
Берёза с розовым молоком
Идёт за мной по траве. Босиком
Я за коровой шагаю,
На дудочке тихо играю.
 

«Господи, как мне не спится…»

 
Господи, как мне не спится,
Словно схожу с ума, —
Это любовь стучится
Или вечность сама.
 

«Передо мной черновики …»

 
Передо мной черновики —
Ночные  и созвездия,
Взошедшие вокруг руки.
Хотя б в стихах, мы – вместе.
 

«Я довольствуюсь нынче немногим…»

 
Я довольствуюсь нынче немногим,
И моя милосердна печаль,
Мне нужны золотые дороги,
И одна – уводящая вдаль.
 

«Над неверной судьбой…»

 
Над неверной судьбой
Воздвигаю мосты,
После «вечного боя» —
До своей правоты.
 

ГЛУБИННОЕ СЛОВО

 
Из хмари какой, из какой глубины
Приходит оно – долгожданное слово,
К которому мы относиться должны
Как к правде и солнцу,
Как к свету живого?
 
 
Скрываешь его, будто туча слезу,
А выронишь – станешь светлее и чище.
Быть может, однажды родную стезю
Ты звучным своим вдохновеньем отыщешь.
 
 
Так путник, раздвинувший занавесь ив,
Увидит сиянье – и будет счастлив.
 

ГОЛУБЬ

 
Голубь летел над моей головой,
Не касаясь волос.
Ум озарил он своей чистотой
И сердце вознёс.
 
 
Как билось оно от любви и печали,
И светлое чувство глаза излучали!
Но голубь мой жаркой любви захотел, —
Он южные звёзды клевать улетел.
 
 
И лицемерная птица-урод
Свой угадала черёд.
 

«Мне сердце просвещала постепенно…»

 
Мне сердце просвещала постепенно
Святая сострадательная боль.
 

«Я многое друзьям своим прощала…»

 
Я многое друзьям своим прощала,
Порою даже злое торжество,
Когда я их слезами угощала.
Что ж тут поделать? Слабых – большинство.
Я не боялась пировать с врагами,
Что толку выставляться с кулаками?
Но мне недоставало силы воли,
Чтоб очищаться от душевной боли.
Мне добрых слов твоих недоставало, —
И я смотрела на тебя устало,
Когда ты порицал без сожаления
Моё, похожее на бремя, окружение.
Я долгожданной не нашла опоры,
Моя рука наткнулась на укоры.
Хотя, какая правда без единства
Стихов и прозы, чистоты и свинства?
 

«Поверхностным взглядом нельзя измерить…»

 
Поверхностным взглядом нельзя измерить
Ни дел людских, ни судеб.
От клеветы защититься мне б,
Да только не в те захожу я двери.
 

«Очередным звеном в системе…»

 
Очередным звеном в системе,
Борясь за некий суррогат,
В своей благонадёжной схеме
Сидит учёный бюрократ.
Я от него завишу чем-то,
О чём-то о своём свищу, —
Связует он рубли и темпы,
А я – участия ищу.
Как трагик в шутовском наряде,
Я вопросительно смотрю…
Небось, внушительному дяде
За строчки платят по рублю?
Так отчего же очень строго
Он пялит очи мне вослед:
Визитка где, что я от Бога,
Не стихотворец-дармоед?
 

ЖИВАЯ ЖЕМЧУЖИНА

 
Я думала —вы крылаты
И светлой душой богаты —
И сбережёте чувство,
Влекущее, как искусство —
Любви.
 
 
Но снится мне, будто вы —
Киоскер. Торгуете мелочами,
Иронией и молчанием,
Ни маленьким, ни большим
Товарцем.
 
 
А я подошла к киоску
С букетиком незабудок,
Вы мне показали груду
Вещиц и газет повозку.
И всё-таки не нашли
 
 
Того, что мне было нужно,
Как будто на том – запрет.
И вы мне сказали:
– Нет, такой здесь Живой жемчужины,
Того, что вы ищете, Нет.