Текст книги "Иная сторона Тарина"

– Только не говори, что теперь нам придется его печать тянуть?

– Вероятно, именно это тебе и предложат. И заставят взять контракт. По всем правилам. Они их не лучше нас знают. Советую не отказываться.

– Но если я контракт возьму – выполнять придется. А без печати… Останусь я всё с теми же десятью годами плюс сколько мне еще накинут за кражу имущества подданного короны.

– А разве кража обязательно заканчивается передачей товара заказчику? Бывают же, – Райд тонко улыбнулся, – обстоятельства непреодолимой силы.

Я понимающе улыбнулась: кажется, жизнь начала налаживаться.

* * *

Утро нового дня уже не было таким ужасным, как предыдущее. Все же надежда – вещь хорошая, но план – куда лучше. А состоял он в следующем: дождаться, пока любимое начальство привлечет меня к «неожиданному» делу, всеми правдами и неправдами заставить их навязать его мне, а потом… На потом у меня были такие выдающиеся планы, обсуждать которые я не рисковала даже с собой. Вдруг кто-то заметит абсолютно счастливую рожицу и догадается. Нет, так себя вести – первый путь к провалу.

Сверившись с зеркалом и убедившись, что лицо меня не выдает, я отправилась на теоретическую каторгу, которая завершалась сегодня уроком черчения от несравненной мисс Моники, имевшей на меня всю свою невставную челюсть.

Только вот зря она так. Я бросила быстрый и недовольный взгляд на чертеж, который мне выдали для копирования. Подставить решила – не иначе. Работа пусть и не зачетная, но важная, на рейтинг влияет, а простой студент-первокурсник вряд ли скопирует магическую матрицу охранного артефакта третьей степени. Для этого опыт нужен, навык, зудящие запястья и вымазанная в чернилах мордочка. И не по одному разу.

– Госпожа Моника? – Я жалобно вытянула вверх руку.

Преподавательница удовлетворенно фыркнула и сделала вид, что не услышала. Группа разделилась: более либеральная часть сочувствовала мне, другая наслаждалась зрелищем. Еще бы, им она дала задания первого класса начальной школы. Почти все уже справились, а я…

Я с тоской уставилась на свой макет. Оставаться после занятий и отрабатывать, если, конечно, мне позволят, значило остаться без платы за подработку. Вряд ли мадам Гельтруда согласится ждать, пока я буду неумеху-первокурсницу изображать.

Мстительно решив, что за провал легенды о Майке-неудачнице накажут саму мисс Монику, я испытала необъяснимое удовлетворение, как будто любовница шефа вызывала во мне какие-то чувства. Тряхнув головой, я отбросила глупые мысли подальше вместе с карандашом и линейкой. Последние я терять не хотела, но так уж получилось.

Нырнув под парту, я увидела совсем не то, что ожидала. Ни срамных надписей, ни подтеков чернил, которые студенты вытирают об стол, пока не видит преподаватель, – ничего такого под партой не было. Зато был вид. Вид на руки коллег, которые, судя по движениям, делали ставки.

– Иви, – шепнула я соседке, – за меня или против?

– Против, – смущенно ответила она.

– На меня поставь, серебряный.

– Он у тебя есть? – удивленно спросила девушка больше из тревоги за меня, чем из недоверия.

– Есть. Ставь. А я пока… порисую.

Вынырнув из-под стола и водрузив на стол карандаш и линейку, я приступила к работе. Да, в порядочных учреждениях не учили бегать вокруг стола с высунутым языком, растушевывать карандаш ладонью и поминать нехорошими словами (про себя, конечно) всех демонов бездны. Не учили там и быстро запоминать, чтоб еще быстрее копировать, пока стража не уволокла в участок и не поинтересовалась, чем таким ты занята нехорошим.

Я так попалась лишь однажды, но крупный рогатый скот и продукты его жизнедеятельности до сих ненавижу. Не могли, что ли, отправить градоправителю сапоги чистить? Пользы столько же, а мне приятно – на прощание бы что-нибудь позаимствовала, все равно из города смываться пришлось.

– Готово! – за пять минут до конца пары выдала я и утерла пот со лба. Манжета белоснежной блузки успела сменить цвет, но зато свое честное имя я отстояла. И законное время на подработку.

Мисс Моника недовольно просеменила ко мне и остановилась у стола. По мере сверки лицо ее приобретало все больше сходства с портретами аристократок. У тех почему-то было принято или белить лицо до состояния мраморной маски, или, напротив, румянить так, что леди хотелось к целителю отправить. Мисс Монике удавалось совмещать оба варианта. Из любви к искусству, верно, коему она посвятила всю свою жизнь.

– Неплохо, зачтено, – наконец выдавила она. – Но потрудитесь больше не пачкать стол.

– Обязательно, – клятвенно заверила я и победно оглядела присутствующих. Кислые лица большинства моих соучеников указывали на мой примерный выигрыш. И если все так, то до посвящения я могу не появляться на пороге у шефа в поисках денег.

Я – могу, а вот шеф, услышав о моем самоуправстве, подумал иначе и вызвал на ковер отчитываться. Именно от него мне пришла записочка с требованием ровно в тот момент, когда довольная и счастливая я выходила с подработки. Мальчишка-курьер, почему ты оказался такой ответственный? Не мог потерять послание по дороге и не тыкать мой нос в него, снимая слепок ауры? Теперь так просто от разговора не уйдешь. Даже если сломать ногу, придется ползти на встречу. А не то…

Рука сама почесала шею. Вспомнилась песенка пирата: «Хорошо висеть на рее в жаркий день, но уж лучше бы в долине Ар-Вер-Трей…»

Вздохнув, я пообещала себе хоть на недельку вырваться в Вер-Трей, как только наше с Райдом предприятие увенчается успехом. О провале я предпочитала не думать: так и накликать недолго. Вот как я – любимого шефа в этой истории с деньгами. Правда, если он думал, что я не найду решения…

Губы расплылись в многозначительной ухмылке, а спустя некоторое время руки уже стучались в дверь комнаты Лиди, где вечерами заседали все три девочки, вздыхая над конспектами и добытыми нечестным трудом рисунками принцевого профиля. Даже я им один подложила. С кривым носом и тонкими губами. Не все же им на виконта Дарского любоваться, профиль коего куда популярнее его высочества Магнуса и расходится быстрее.

– Вечера! – отчиталась о времени суток я. Плюхнулась рядом с хозяйкой комнаты, заглянула ей через плечо и закономерно уткнулась глазами в виконта Дарского.

Даже жаль просвещать мечтательниц о личности объекта их истинной страсти. И не потому, что за авторитет принца радею, а потому, что виконту ныне двести пятый год пошел, и пусть он и маг, но вряд ли девушек устроит женатый мужчина с четырьмя детьми и двенадцатью внуками. Да и профиль его с тех пор, когда его зарисовали, слегка изменился. Округлился, раздулся, нос, опять же, пару раз сломался в передрягах. В общем, лишние это знания для юных дев. Лишние. Сама печалилась, когда виконта вживую увидела.

– Майя, а где ты так научилась? – не справившись с любопытством, рискнула спросить Таши. Вопрос был понятен, все же я явилась к ним с мешочком выигрыша.

– Чертить? Помогала старшим, когда просили, – пожала плечами.

И даже не соврала. Старшим с черчением и рисованием в целом я действительно помогала. Но называть имена этих старших… Боюсь, девушки могут заметить их портреты в весьма неожиданных местах. Конечно, почетно смотреть на главную площадь со столба в центре, но хочется же и личной жизни! А ею до нового сезона вряд ли удастся насладиться. Разве что конкуренты подсуетятся и выше головы прыгнут. Но ждать от них такого… Когда надо – не почешутся, а когда совсем не ждешь – только и успевай ноги уносить, если в одном месте пересечетесь.

– Понятно… – пробормотала Таши.

– Научитесь, – вдохновенно заявила я и ободряюще улыбнулась: – Дело несложное, а вы терпеливые. Или скажете, не сами носовые платки вышивали? – Девушки смущенно потупились. – Я вот вышивать не умею и даже учиться не стану: три стежка – три дырки. А пальцы мне пока целые нужны.

«Особенно если к князю в дом лезть», – мысленно добавила я, воровато обернулась, но менталистов вроде рядом не было.

– И как ты только до своих лет дожила?! – печально и сочувственно, без капли иронии или издевки, как получалось только у нее, вздохнула Лиди.

– По стечению обстоятельств, – фыркнула я и перешла к делу: – Дорогие леди, – девушки слаженно хихикнули, – не оставьте без помощи.

Троица настороженно замерла, молча внимая.

– Присмотрите, пожалуйста, за мешочком. А то боюсь, до своей комнаты не дойду. Там Сай на лестнице пост устроил, а он меня… любит.

– Он тебя и правда любит, – без тени насмешки заметила Таши.

– Издеваешься? – Я устало взглянула на нее. – Вода за шиворот, подколки…

– А как иначе? – Девушка печально развела руками. – Сай – аристократ, и его девушка должна быть аристократкой. А он как на тебя посмотрит, так и бесится от бессилия. Он же тебя еще на первом экзамене заметил, после второго подошел представиться, а ты мимо него промчалась и даже не взглянула. Он старался, лучший свой костюм доставал, полсклянки духов на себя вылил…

– Так это от него так несло? – припомнила я второй день экзамена и удушливый аромат чьих-то духов. Как я ни старалась уйти подальше от этого запаха, он будто меня преследовал.

– От него. – Иви прикрыла наморщенный носик ладошкой. – Все еще ждали, ради кого он так расстарался. Его на следующий день на балу у графини Аверлин весь вечер изводили.

– Вот оно как…

– Да. Он думал, что ты его хотя бы запомнила, а ты и здесь игнорировала. Он страдает…

– А я нет? – припомнив, сколько гадостей сделал мне Сай, резонно спросила я. – Подножки, вода за шиворот, левитация обеда, незапланированное открытие форточек, лягушка мне в сумку… Я все понимаю, но чем ему бедное земноводное не угодило?

При упоминании о бедняжке девушки слаженно скривились. Да уж, не сидели они в засаде на болоте, не знают, как там тяжело без хора жабок. Комары кусают, сыро, и не пошевелишься, ибо на звук точно кто-то прибежит. А почесаться хочется, хотя бы чтобы искусанная кожа не так зудела. Конечно, существовали специальные заклятия для отпугивания насекомых, но, когда тебя ищут с применением магии, только подсветки в виде щита не хватает. А природные средства почему-то нехорошие собаки замечают и несутся с лаем выдавать место твоей лежки… Так что без лягушек в засаде не обойтись.

– Будь ты леди, он бы ухаживал по всем правилам, – вступилась за Сая Иви. – Но ты не леди, а посмел… отвергла его ухаживания. Теперь он действует так, как умеет, чтобы привлечь твое внимание. И, судя по всему, успешно, раз до сих пор тактику не сменил.

– Предлагаешь не реагировать? А это реально, когда тебе крысу подкидывают? Или паука?

Иви передернуло, а Таши печально вздохнула. Одна только Лиди сочувственно погладила меня по плечу и перевела тему:

– А зачем ты зашла? Не о Сае же поговорить? Да и, если честно, не стал бы он у тебя деньги отбирать. Он вредный, но не бесчестный.

– О Сае я и не знала, – призналась, хотя это было и не слишком приятно. Совсем мне мозг запудрил начальник, раз я проглядела белобрысого. Видать, колосья учила тогда, иначе бы хоть в лицо запомнила… А все шеф виноват. Во всем он, злыдня, отметился! – Пусть и не станет отбирать, но не один же он в корпусе? Здесь же не только аристократы учатся, да и не все из них с понятиями чести знакомы… А у меня, кроме этого, – три медяка до следующего месяца…

Я горестно вздохнула и стерла без труда выдавленную слезу. Еще бы ей не течь – как вспомню о своей тяжкой доле и незавидном будущем, так и рыдать захочется. Особенно для дела. Особенно – ради такого дела.

– Оставляй, – разрешила Лиди. – Но сначала давай я тебе расписку напишу, что взяла на хранение.

– Зачем? – удивилась Иви под полным одобрения взглядом Таши.

– Так положено, – серьезно ответила девушка, заставляя меня уважительно кивнуть. Не всякая молодая леди знает о существовании расписок, и уж точно не каждая будет предлагать простой горожанке дать подобный документ за личной подписью. А Лиди споро высыпала монеты на кровать, пересчитала и написала нужный документ, поставив не только подпись, но и свою печать.

Лидия Эрштейн. Именно такое, гордое и запоминающееся имя носила милая Лиди, с первого взгляда заподозрить в которой внучку герцога Сарвазского не смогла даже я. Пора на острова, пилить кокосы. Внучка казначея сидит со мной рядом и пишет мне долговые расписки, а я хлопаю глазами и думаю лишь о том, что канделябр тогда выносить не стоило. Подумаешь, три золотых. Зато сейчас не было бы так мучительно стыдно.

– Лиди, а что ты в этой школе делаешь? – осторожно поинтересовалась я, складывая расписку и засовывая ее в тайное отделение сумки. Шеф о нем, конечно, знал, ибо вещь была казенная.

– Учусь, – усмехнулась девушка и печально вздохнула. – А ты обо мне слышала?

– О твоем деде, – призналась, понимая, что скрывать будет проблематично. – И отце. О тебе лично – нет, но они занимают довольно… видные посты. И скандал с полгода назад был, когда шайка воров вломилась в резиденцию герцога и украла часть столового серебра.

– Три вилки, четыре ложки, один нож и… канделябр, – усмехнулась Лиди. – Серебро мы потом вернули, а канделябр исчез. Дедушка был опечален: именно этот канделябр он уронил, чтобы привлечь внимание бабушки.

– Надеюсь, без горящих свечей? – все же уточнила я.

– История об этом умалчивает. Как и бабушка с дедушкой, – тонко улыбнулась Лиди. – Но восточное крыло примерно в то же время подверглось капитальному ремонту.

Я фыркнула, выражая сомнения в истинной причине пожара. Но пусть внешне у меня ничего не дрогнуло, в душе было паршиво. Если бы хоть деньги тогда утащила… Они пришли и ушли, особенно в таких семействах. Так нет же, брала что-то подешевле, ради смеха, а оказалось, ценность вещи никак не равнялась цене. И главное, чтоб я помнила, куда этот канделябр дела! Может, до сих пор стоит в кладовке на третьей улице в восьмом доме с дырявой крышей и собирает дождевые капли. Надо бы проверить, но как туда теперь выбраться без хвоста…

– Я пойду, – прикинув, сколько прошло времени с тех пор, как пересекла порог комнаты, сказала я. – Дела еще остались.

– Какие дела вечером? – удивилась Таши. – Или у тебя есть жених, и Сая ты по этой причине не заметила?

– Нет, – отрицательно покачала головой. – Жениха. А дела есть. Еще одна подработка. Если повезет – я ее получу. Если нет – придется экономить выигрыш. Вряд ли мне еще раз так повезет, а у мадам Гельтруды работа временная.

– Тогда иди, – приняла решение за всех Лиди.

Она вообще оказалась на редкость здравомыслящей особой. По крайней мере, когда беседа проходила за закрытыми дверями. На публике белокурый ангел предпочитал быть милой дурочкой. И я была очень рада, что только на публике.

Выскользнув из комнаты, я тихо прикрыла за собой дверь и, насвистывая себе под нос песенку про доярку и аристократа, двинулась на встречу с шефом.

* * *

Его светлость граф Разетти обошелся без парада, а потому вместо официального камзола с нашивками явился в кабак в потрепанной рубашке, кожаных брюках, облегавших его выступающие части тела слишком уж явно, в сапогах, делавших честь попрошайке, и кепке, закрывавшей пол-лица. Пол чересчур обезображенного и чумазого лица, которое никак не могло принадлежать аристократу в надцатом поколении. А уж руки… Не знай я, кто это такой, могла бы и не заметить. Шеф все же не вчера в должность вступил: умел маскироваться и затирать сословные маркеры. Интересно, мозоли на какой клей сажал…

– Почем нынче свиные потроха? – беззаботно стукнула я кулаком по столу, занимаемому начальством, от чего пиво чуть не коснулось светлейшего носа.

– Садись, – поморщившись, распорядился Дайрин.

Я послушно села и ручки на коленках сложила, как приличная девочка из неприличной семьи. То есть с определенными выкрутасами из пальцев. Но… кого удивишь в этом заведении подобными жестами?!

А заведение было в чем-то культовым. На стене напротив стойки делали зарубки за каждый визит городской стражи. По чью именно душу она вызывалась, разницы не было. Отсюда и перепивших студентов забирали, и магов-ренегатов, и бесталанных воров-рецидивистов. Бесталанных, ибо талантливые не попадались второй раз, чтобы под рецидив попадать. Даже я еще так не опустилась, первый раз официально вот только пару месяцев назад сидела. И больше не хочу. И не буду!

– Заплатите за мой ужин? – заглядывая шефу в глаза и облизывая губы, спросила я, утягивая у него из-под носа кружку с пивом.

Судя по тому, что мне это удалось, выбрала довольно удачный ракурс, демонстрируя достижения легкой промышленности города, добавившей мне размер груди. Или я все чрезмерно упрощаю, и за покладистостью начальства скрывается нечто иное?

– Заказывай, – пожав губы, позволил Дайрин, подзывая подавальщика.

Парень прибежал мгновенно, как будто из-под соседнего столика вынырнул. И положил передо мной… меню? С каких это пор в таком месте меню имеется? Или только для избранных господ? Хм, неужели заведение владельца сменило? А если и сменило, то где же прежний обретается? Не в соседней ли со мной камере ему уютный угол приготовили?

– Пирог с грибами, березовый сок и…

Я задумалась. Хотелось выбрать что-нибудь подороже, но все эти культурные изыски с расщеплением на составляющие, кои начали практиковать маги-неудачники, подавшиеся в высокую кухню… Не привлекали они меня. А из нормального был пирог. Вишневый. Или с творогом. А после грибного еще и сладкий есть… Но разорить шефа хоть на один лишний золотой хотелось. И я героически ткнула пальцем в самое дорогое блюдо.

Официант сошел с лица, но промолчал. Подхватил меню и рысью метнулся на кухню. Я бы пробежалась с ним, но его светлость даже в камуфляже оставался его светлостью. А потому припечатал меня взглядом к стулу (без магии явно не обошлось) и протянул вперед раскрытую ладонь.

Я внимательно изучила все линии на его руке и с профессиональной сноровкой ткнула пальчиком в особо кривую загогулину. Загадочно при этом улыбнулась и начала вещать:

– Господин хороший, а вы знаете, у вас сегодня судьбоносный день! Звезды сошлись в идеальном порядке, в Лесах Ранки родилось новое Древо Счастья и…

– Майя, достаточно, – сухо оборвал меня Дайрин.

Я пожала плечами. Не хочет – не надо. Фантазию напрягать не придется.

– Что-то случилось? – устало вздохнула я и опустила голову на стол. Прикрыла глаза, рассматривая из-под ресниц начальство и вечерних посетителей, среди которых было немало таких, кого пустили бы и в приличные заведения. Точно владелец сменился. Иначе с какого бронированного и рогатого здесь такие люди обретаются?

– Рассчитывать на раскаяние не приходится? – вкрадчиво уточнил его светлость.

– Нет. А метку активируете, я вам… не расскажу что-нибудь потом.

– Серьезная угроза, – согласился Дайрин, но жжения я не почувствовала. Значит, дело не государственной важности, а его личных интересов. Первыми он поступиться не пожелал бы. – Отдай выигрыш. Тебе не положены такие суммы.

– Не отдам, – развела руками, радуясь, что уже пристроила наличность. – Нет у меня. Вложила. И изъять не получится.

– Ожидаемо, – кивнул собеседник. – В таком случае оплачивать общежитие будешь сама.

– Это еще почему? – вознегодовала я. Тратить свои честно заработанные на то, что мне самой нужно, как…

А ведь действительно нужно. Иначе опять к шефу под крылышко и неусыпный надзор. Пожалуй, лучше я в общежитии поживу, авось мисс Моника не станет под окнами орать о своей нелегкой судьбе.

– Полагаю, сама догадалась. Но если нет, подскажу. – Дайрин откинулся на спинку стула. – У одинокой девушки не может ежемесячно появляться сумма на расходы, если она не выходит вечером в свет.

Я недовольно прищурилась: намек был так толст и так прозрачен, что сомнений не оставалось, где одинокой девушке гипотетически предстояло зарабатывать и как. И ведь подсудное дело. И это сам начальник тайной службы толкает меня на воровство!

– Но у одинокой девушки в большом городе должна быть хоть какая-то связь с ее «семьей». Раз уж не денежная, то подойдут и соленья. Дочь, верно, любимая, раз уж ее вообще учиться отправили, а не посадили за станок, да и замуж не отдали.

– Я распоряжусь, – пообещал шеф, возвращая свою кружку с пивом. – Как учеба?

– Учеба – прекрасно, – расплылась я в улыбке. – Друзья проходу не дают, зовут на встречи, следят, чтобы мне жарко не было, развлекают в меру сил и возможностей. Говорят, даже питают теплые чувства.

Теплые… Я мысленно хмыкнула. «Горячие» было бы вернее. Ибо искусством холодной мести Сай пока не овладел. И хорошо. Иначе вновь придется с шефом встречаться, когда легенда полетит под хвост еноту.

– Очень рад, – усмехнулся Дайрин. Так снисходительно, что сомнений относительно того, какая папочка каждое утро ложится ему на стол, не осталось. Все он знает. И про Сая, и про его любовь, и про «украденный» у меня третьего дня медяк, нагло истраченный на булочку с маком.

– А уж как я рада! – вдохновленно поведала и откинулась на спинку стула, чтобы официант с трясущимися руками не пролил на меня березовый сок. Березки не для того плакали, чтобы он их слезы на мое платье тратил!

– Не сомневаюсь в этом. Ешь, – мне указали на пирог.

Я послушно приступила к трапезе. Вроде бы ничего в мой пирог влито не было. Тесто достаточно пропеклось, начинка лишнего привкуса не имела. Конечно, можно и незаметные зелья добавить, но как будто шеф мне не верит. И ведь правда, разве он мне верит?

Бросила быстрый взгляд на его светлость, на что он ответил легким поднятием бровей. Отвернулась. Ну его, только аппетит портит. О делах лучше после еды, а то пропадет настроение – и ничего не влезет. И заберет шеф мой ужин себе, мисс Монику угощать.

Последнего я допустить не могла и впилась зубами в румяный край. На его светлость взглянула, лишь когда на тарелке осталась вилка с ножом и парочка капель соуса.

– Итак, можем продолжать, – сопровождая свои слова царским взмахом рукава, разрешила я, но шеф мои потуги проигнорировал.

Впрочем, чему удивляться? И во дворце, и у него на приемах мало кто вел себя иначе. Разве что я цирк устраивала более занимательный, но, кажется, безуспешно. Что бы я ни делала, его светлость продолжал разговаривать со мной как с разумным существом, а не ученицей младших классов школы для особых.

– И не подскажете ли мне, зачем вообще понадобилось меня в эту школу отправлять? Вокруг одна знать. Я сегодня знаете с кем чай пила? С внучкой казначея! А представьте, что будет, когда ему донесут о нашем знакомстве?

Я патетично взмахнула руками, подаваясь вперед. Пусть и нет веры в глазах шефа, играть нужно всегда. Иначе точно не поверит. Да и мне уже привычнее вести себя с ним так. Не надо ничего нового придумывать, линию поведения выстраивать, над речью работать… Шантажируй, неважно, с каким успехом, угрожай, рыдай и руки заламывай – всячески внимание отвлекай. Заодно и попрактикуешься – у шефа тоже много чего увести можно, пока он гневается.

– И кто же ему донесет? За разглашение государственной тайны у нас вешают.

Я было открыла рот, чтобы напомнить, что и за мое резюме по совокупности то же самое положено, но не успела и слова сказать, как он добавил:

– Но в особых случаях могут пойти на уступки и заменить казнь, пожалуй, увеличением срока отработки. Лет так… до конца жизни. Печально, всю жизнь и без карманных денег. Ни одной монетки…

– Совсем ни одной? – печально вздохнула я.

– Совсем, – подтвердило жестокое начальство.

– Так я пойду? – резко, чтобы от неожиданности появился шанс на положительный ответ, спросила я, поднимаясь и отодвигая стул.

Ножки скрипнули, привлекая всеобщее внимание. В таверне тут же повисла тишина, не оставлявшая сомнений, что таверну точно перекупили. В нормальном питейном заведении никто бы и внимания не обратил на такую мелочь, как чей-то уход.

И верно, подтверждая мои догадки, его светлость едва уловимо качнул головой. Таверна вновь зашумела, а подавальщик с облегчением выдохнул. Будто за мебель здесь отвечает он. И даже если начальство стул сломает, вычтут у бедного недоглядевшего служащего.

– Мы не закончили.

Громко, на все заведение, простонав, я упала на стул и вытянула ноги. Не слишком приличный поступок для нашего просвещенного общества, но самое то для таверны. В подобных заведениях и не такое вытворяли, не щадя чужих нежных чувств. А казаться приличной и благовоспитанной… ну уж нет. У меня напрочь отсутствовало желание всю жизнь изображать то, от чего сводит скулы и хочется заткнуть уши. Светские рауты – однозначно не мое.

– Продолжайте, – устало махнула я, устраивая голову на стол и косясь на дверь. Стол был чистым, без разводов и царапин, и без стишков разухабистых, и даже сердечки отсутствовали. В общем, кто-то перестарался с наведением порядка. Столы стоило оставить прежние: соответствовало бы ожиданиям, да и я остереглась бы не то что голову класть, мизинчиком касаться.

– На выходных вы с Маджери пройдетесь по лавкам, – начал было шеф, но я его остановила: вытянула руку в его сторону и покачала пальцем из стороны в сторону.

– Не нужно мне кредит увеличивать. Отдавать как-то нечем, а лишние годы впахивать – увольте.

– Экипировка для задания, – уточнил шеф.

– Тогда ладно. И что покупать будем?

– Бальное платье, – усмехнулся начальник.

– Боюсь, вы слегка неверно оцениваете мою квалификацию, – осторожно начала я и напомнила: – Бальное платье – оно для балов, а я слегка по другому вопросу. Не по бальному.

– И по бальному, если это необходимо, – не поддался на провокацию шеф. Еще и напомнил, злыдня такая: – Медальон герцога Шарнес исчез как раз во время бала. И все мы понимаем, что ваше присутствие там было очевидной случайностью, – хмыкнул он.

– Не доказано, – мрачно напомнила я, понимая, что, докопавшись до моего тайника, со мной разговаривали бы по-иному. Во всяком случае, не постеснялись бы предъявить новые улики и пригрозить увеличением и без того обременительного срока.

– Этого не требуется.

– А что хоть за бал? – Я подняла голову и с тоской взглянула на тирана и деспота. – Очередной прием для самых-самых? И чем вам так ваши сограждане мешают…

– Не для самых-самых, но присутствовать будут важные люди. А бал… Полагаю, вам скажут на днях, но поступившие леди уже готовятся. Слышал, внучка казначея заказала новый туалет в кремовых тонах. Не желаете ли и вы такой?

– Мне лучше белый, – буркнула я. – На саване при оказии сэкономите. – Утерла несуществующие слезки и вопросила в потолок: – Что я вам такого сделала, что на кривую дорожку толкаете? Да еще такую непроторенную. – Перевела взгляд на Дайрина и заметила: – Архимаг вас не простит. Его запонки – лучшее, что в нем сохранилось.

– Запонки архимага мне без нужды, – заверил меня шеф. На его лице мелькнула досада: видимо, все же собирался что-то сказать, но удержался. Раньше времени не хочет ничего открывать, ну и ладно. Как будто мы с Райдом своих предположений не имеем.

– Весьма обязана, – пафосно изрекла я, вскинув руку в благодарственном жесте. – Раздевать архимагов слишком даже для меня.

– А герцогов – не слишком?

– А герцоги были против? – в тон ему вернула шпильку. Глаза шефа потемнели, намекая, что лучше обойтись без лишних подробностей.

– Скажем, его светлость желал бы повторить процедуру, предшествовавшую вашему расставанию. Мне сообщить ему о твоем местоположении, чтобы вы могли закончить то, на чем остановились? – чересчур эмоционально поинтересовался шеф.

– А давайте, – с показным воодушевлением согласилась я. Вновь встречаться с Юлиаром Шарнес мне отчаянно не хотелось. Даже несмотря на то, что целовался его светлость… опыт чувствовался. И практика. Годы практики и тысячи попыток. Но графа перспектива нашей встречи, казалось, тоже не прельщала, а значит… – Мне как раз не повредит закрепить умения и навыки в кое-каких делах. И, пожалуй, лучше герцога никого не найти.

– Говоришь, не повредит закрепить навыки? – медленно, со странным предвкушением, не сулящим мне ничего хорошего, начал было граф.

Я заглянула ему в глаза и поспешно отвернулась. Договорилась…

Взгляд шефа был странным. Заинтересованным таким, предвкушающим, слегка голодным. А мне уже не двенадцать лет, чтоб не понимать, чего хотят мужчины с таким взглядом. Вот только не для того я пошла в честные воровки, чтоб менять специальность в расцвете карьеры. Пусть и во время вынужденного отпуска.

Зазвенели колокола центрального храма. Им вторил мой облегченный выдох.

– Комендантский час через десять минут! – вскакивая с места, поставила я в известность начальство.

Граф на пару секунд прикрыл веки, видимо, восстанавливая пошатнувшееся от моего поведения душевное равновесие, и милостиво кивнул, отпуская восвояси.

Поспешила воспользоваться позволением, пока его светлость не передумал. С него бы сталось и такое, а мне ни к чему вновь навещать его дом. Особенно после того, чем кончилась наша беседа. Ведь не только герцог Шарнес умел целовать так, что все внутри замирало.

Прикусив губу, я тряхнула головой, отгоняя неуместные воспоминания, и бросилась к общежитию.

* * *

Пару дней меня не дергали. Ни поганец Сай не устраивал «приятных» неожиданностей, ни любимый шеф не действовал на нервы, ни даже девушки не заставляли выбирать с ними рюши. Последнее, правда, лишь в силу моей подработки. Последней я была весьма довольна. Доход, пусть и небольшой, но приятный, оттягивал мне карман каждую пятницу. Не бог весть сколько, но на столовую с лихвой хватало, а уж после выигрыша…

Расстраивало лишь то, что после победы никто против меня не рисковал ставить. То ли одумались наконец, то ли деньги карманные кончились. Я уповала на последнее: другого источника быстрых денег в этой школе не существовало. Не идти же наниматься в тайную канцелярию, куда меня весьма любезно порекомендовал алхимик. Вот уж удружил.

Хотя… ничего нового его светлость обо мне не узнал. А уж Маджери… Он чего не знал – успешно додумывал. И так складно у него выходило, что я не могла не заподозрить большой опыт. А уж откуда он взялся: из личного опыта или по рассказам коллег – этот вопрос пока оставался нерешенным.

Вздохнув, я переступила порог актового зала, куда, судя по шуму, набился весь первый курс. Да, даже аристократы по рождению, оказавшись в одном помещении, в предвкушении выступления ректора чесали языками на манер торговок с улицы. Разве что торговки говорили более сдержанно: в них яблочный огрызок прилететь мог от проснувшегося некстати постояльца верхнего этажа.

Но юным леди и лордам встреча с яблочными остатками не грозила. Разве что рассвирепевший ректор обольет умеренно теплой водой. Отфильтрованной к тому же, чтобы потом ни в чем не обвинили и на суд императора не поволокли. Вот с такими, как я, бюджетными, здесь вряд ли станут носиться. Впрочем, и не носятся: поблажек на занятиях никаких, а гоняют, как ослика ломового.