Текст книги "Бесконечность. Сборник рассказов. Часть первая"

Всем кто умеет летать…

~ (БЕСКОНЕЧНОСТЬ).

Шел дождь. Старик сидел под наспех сооруженным навесом, у костра, и смотрел в темноту. Постепенно он стал различать какие-то образы, движущиеся в его сторону.

Медленно приближаясь к Старику, они видели в нем само Мироздание! Мироздание, в котором отражаемся мы сами, все вокруг нас как в водной глади отражается луна в ясную звездную ночь!

Он был слабым «высушенным» стариком с волнистыми до плеч волосами, одетым в скудную одежду, сотканную изо льна. Пламя костра обогревало ему худые ноги и освещало лицо. Странники устроились рядом, а Старик посмотрел прямо перед собой и спросил: «Кто вы? Зачем пришли сюда? Я все эти годы жил один и никто не мешал предаваться мне своим мыслям?»

– Мы узнали о тебе от Земли! Она всех знает! И еще она сказала, что ты и есть Истина!

– А что есть Истина?

– Истина – это когда много людей в течение длительного времени приходят к более или менее определенному выводу.

– Да, но Истина пронзает как молния и внезапно. Мало кто ждет настоящего озарения.

– Но каждый думает, что прав именно он!

– Просто всякий мелкий, отдельно взятый «осколок» по сути, выручен из огромной мозаики Вселенной. Прав только тот, кто стоит на гребне волны именуемой Временем. Попал в его волну – прав!

– Но как попасть на этот гребень, если время ведет нас вперед и, иногда мерзко искажаясь, – то сжимает в тиски; то рвет на части? Или, что еще хуже, «прет» прямо в лоб и, не дав опомниться, заставляет принимать, в том числе, и неверные решения?

– Но ведь иногда оно течет очень плавно, предоставляя возможность спокойно подумать и понять всю свою прелесть, и мы лишь слышим тихий его шелест, который может смениться яркой вспышкой четкой Мысли!

– Тем не менее, довольно неприятно ощущать все эти впадины и ямы как на плохой дороге.

– Да. Так выходит, что все мы ходим по кругу из собственных иллюзий и ошибок; периодически повторяемся, при этом догоняя самих себя, – но вместе с тем, – находимся у него в хвосте. В хвосте у времени, которое как соты, где есть внутренние хода, пустоты, тупики и коридоры, по которым перемещаемся внутри – а выглянув наружу, понимаем, что стоим на месте.

* * * * * * * * * * *

…Мне там было очень хорошо. Там, до Рождения…

Было тепло и, вместе с тем, дрожь пробирала насквозь. Время тихо шуршало, искажаясь фейерверком еще не родившейся Мысли. Яркие цвета становились четкими изображениями «ничего» и ни о чем. Я просто был и не был, и мне не надо было держать ответ за свое «несуществование». Я знал все и ничего. Обладал, не обладая целым Мирозданием звезд и водных гладей, и Земля как масло таяла подомной, когда я хотел просто знать! Нечто улыбалось мне и плакало от боли и счастья, но я этого не чувствовал, ибо мне было покойно. Я просто пил ручей Истины, который был всегда.

Как сделать выбор между Тем и всего лишь жизнью? Или если бы не жизнь, я бы этого не знал? Когда вопросов больше чем ответов, собрав себя из пепла по крупицам, понимаешь Свет как таковой. Мы знаем все изначально. Нельзя научить Быть.

* * * * * * * * * * *

Дождь закончился. На небе засветились мириады звезд. Костер почти догорел, близился

рассвет…

Спутники исчезли, оставив за собой лишь свои имена.

Одного из них звали Ио. Только он и решился заговорить со Стариком. Остальные – Европа, Ганимед, Каллисто тихо сидели, грелись и в разговор не вступали. Все четверо словно растворились в воздухе и хозяин костра, наговорившись, поплелся в свою «берлогу», которую построил сам из сосновых бревен. Растянувшись на кровати, стал засыпать. Ему чудился то волчий вой, то крик совы. В печке потрескивал огонь, но звон сверчка мешал вслушиваться в тишину…

фото 1 http://www.kosmos-x.net.ru

Он шел прямо в небо, будто разверзая его, навстречу яркому Солнцу, хоть вокруг было темно! Планеты словно нависли над ним; спереди увидел Воронку, которая выделялась сероватым оттенком, казалась липкая на ощупь и отдавала солоноватым привкусом во рту. Как трясина, она манила Старика к себе и, в то же время, отталкивала своей мерзостью.

Потянувшись к ней, он проснулся.

Повернулся на другой бок, пытаясь вновь уснуть, но тщетно! Воронка не отпускала – теперь казалась черной расплывчатой массой, и у нее не было конца; при этом Старик ощутил такое чувство скорби, что ему захотелось уйти – но он не мог!..

Потеряв всяческую надежду на спасение, Старик посмотрел вверх и увидел Звезды, которые сияли. Это его несколько успокоило, и он плавно соскользнул в постель…

Днем он решил прогуляться.

Старик любил бродить по лесным тропинкам. Подойдя к соснам, гладил стволы и что–то им шептал, а потом шел к реке.

Вокруг пели птицы, трава ласкала ноги, дул легкий ветерок и светило Солнце. Настроение постепенно улучшалось и, испытывая умиротворение от соприкосновения с природой, он в полной мере мог созерцать покой здешних мест. Осенью грибы, летом ягоды; одна река чего стоила с густо растущим камышом и заболотившимся уголком, где жили водяные крысы. Зимой ее края затягивало льдом, поэтому утки, оставшиеся на зиму, плавали на средине водоема, пытаясь добыть корм.

С наступлением холодов Старик много времени проводил лежа на печи, слушая шум ветра за окном, наблюдал за снегопадом. Все вокруг становилось белым, и он растворялся в зимней сказке, вспоминая яркий, красно – желто – коричневый пейзаж уходящей осени отраженный в черной, очищенной после лета воде. Летом же он ненавидел молнии, но любил прохладные вечера, несущие запах сена и увядших полевых цветов. Наблюдая за звездами, он мог уснуть без тревоги на сердце.

фото 2 http://www.pixabay.com

Постепенно темнело. Солнце еще не зашло, а тусклый блик молодого месяца уже появился в небе.

Первым приближался Ио в какой-то нежно-голубой дымке бескрайного неба, поражая лучезарной чистотой своего образа уставший взгляд Старика. Каллисто же яркий, почти красный, любил развлечься всеми известными ему способами, свято верил в идею, и неважно какую. Главное чтобы она была и вдохновляла его; делал все что хотел, особо не задумываясь о последствиях, и если что-то выходило из-под контроля, винил в этом пресловутые «темные силы». Он то в чем он добрейший из всех добрейших виноват? Европа, схожий с ангелом на полотнах Джотто, всех любил, считая, что в Мире и так много зла и таким образом поддерживал внутреннее равновесие, а Ганимед настоящий ремесленник. Умел делать практически все и, не обладая яркой внешностью, был достаточно обаятельным. Неправильный овал лица, цвет которого оставлял желать лучшего, сглаживала милая улыбка.

Каллисто, Европа, Ганимед казалось, жили сегодняшним днем и за Ио волочились просто из любопытства. Им нравилось путешествовать по космосу, находить новые миры или наблюдать, к примеру, рождение сверхновой звезды. Ио же, напротив – любил вникать в детали интересного для него дела и видеть, так сказать – всю «сущность» изнутри. Ему доставляло удовольствие все разложить по полкам, взвесить, проанализировать, а потом наслаждаться чистотой собственных мыслей, когда он ее достигал. И с этим не могла сравниться даже небесная лазурь в ясный солнечный день. Ио хотел от жизни чего-то большего, чем просто быть спутником. Посему путешествовал по Земле и общался с жителями. Встреча со Стариком его впечатлила, и он был рад ее повторить вновь.

Луна освещала им путь, когда они медленно потянулись по тропинке, друг, за дружкой, наслаждаясь тем теплом, которое земля вобрала в себя за день.

Вокруг пахло полевыми цветами и диким медом. Возле реки кружились стайки комаров, а по воде серебряной нитью проходил лунный луч. Дальше их взору престал огромный луг, благоухающий клевером и ромашками за которым начинался густой лес. Вдруг прямо к ногам Ио бросился заяц, и одновременно с этим прокричала сова. Все онемели от страха и, не успев опомниться, услышали еще чей-то крик.

Постепенно к ним начали доноситься звуки пения…

Издали был виден огромный костер и блуждающие тени вокруг него.

Подойдя немного ближе, путешественники увидели оголенных людей в основном молодых, а немного в стороне от остальных, какая-то женщина, устремив взгляд в ночное небо, произносила монотонную речь.

«Что они делают?» – спросил Ио. «Они ищут то, что давно имеют, просто не знают этого» – ответил Старик. Каллисто сказал: «Скоро рассвет, пора уходить».

Попрощавшись, все разошлись в разные стороны.

Добравшись до дома, ему почему-то захотелось молока.

Раздевшись, лег на кровать и долго лежал с открытыми глазами. На рассвете уснуть было сложно.

Он смотрел в окно… В открытую форточку тянуло свежим утренним воздухом, у него начали тяжелеть веки и последнее что увидел Старик, мотылька, норовящего попасть в сквозной проем…

Сон больше похожий на провал в бездну отягощался «скрипом» в голове, который, очевидно, был вызван сильной усталостью. Ему снилось чье-то лицо. Оно казалось необычайно добрым и красивым. Улыбаясь, поражало чистотой и внутренним светом, отчего стало просто тепло.

Выспавшись, Старик пошел к реке.

По дороге к оной задумался, что возможно стоит, наконец, обзавестись своим поселением, придумать какого – то идола? Все будут служить ему верой и правдой и наконец, появится молоко.

Искупавшись в прохладной воде, всегда приятно понежиться на Солнце.

На небе ни одного облачка, и Старик решил дойти до тех высоких берез, верхушки которых виднелись на горизонте.

Так проходил день…

Мало-помалу вечерело, сгущались Сумерки, – пора было возвращаться домой. Но тут Старика кто-то позвал – он оглянулся и увидел Каллисто…

Сегодня прогулка обещала быть особенно интересной. Ио держал Старика за руку, и они летели по ночному небу.

Каллисто летел впереди остальных, а Ганимед с Европой о чем-то спорили. Прохладный ветерок касался их лиц. Скорость полета будоражила кровь.

Затем Каллисто завел рассказ о жителях одной очень далекой планеты, где вместо привычных для землян домов используют сферы – прозрачные шары, висящие над лужайкой, в которых поддерживается определенная температура и влажность воздуха.

«Так вот жители этой планеты, – продолжал Каллисто, – живут весьма гармонично. Даже изучение наук происходит на той же лужайке под щебет птиц и аромат зеленых трав».

Еще путешественники видели странника, преподносящего знания «слепцам», которым эти знания никогда не пригодятся, ибо они их не заслужили! И лишь сквозь времена, наконец, прозрев толпа, начнет слагать легенды о сумасшедшем, но уже святом…

Туда куда они направились дальше, никакому определению не поддавалось. Попав в туннель, холодный и мрачный, увидели свет и полетели на него как, мотыльки на пламя свечи.

Когда свет стал более ярким, они различили фигуру человека, очень худого, осунувшегося и даже жалкого с виду.

Старику тут же захотелось знать, о чем он думает и все получилось само собой, после чего, в один момент, стало ясно – это же его мысли!

Тоска стекла Слезой по старому морщинистому лицу и вылилась в благодатную улыбку у человека, чей лик он видел во сне.

Старик знал, что тому другому сегодня ночью присниться колодец, наполненный чистой прозрачной водой в которой будут отражаться звезды…

Во сне пытался решить какую-то очень важную задачу, но решение к ней не находилось, – куда бы ни пошел – всюду тупик! То ли он кого-то догонял, то ли за ним гнались, но когда Старик проснулся, – явно почувствовал облегчение от мягкого утреннего света в окне, – пора вставать!

Встал с большою неохотой – раздражение било через край. Хотел надеть лапти, но один из них оказался разорванным; открыл нараспашку дверь – вышел наружу: по сосне прыгала белка, птицы «орали», а небо заволокло тучами. Вот-вот пойдет дождь.

Старик сплюнул и пошел обратно в дом, громко хлопнув дверью. Снова улегся в кровать и попытался уснуть, но это ему никак не удавалось. Очень хотелось спать.

Свинцовый цвет неба еще не давал гарантии, что будет дождь. Лучше бы он пошел!

Время будто бы остановилось и от этой мысли «спирало» дыхание – теперь точно что-нибудь случиться! Хоть тучи понемногу стали рассеиваться, положение Старика, как ему казалось, ничем поправить уже было нельзя.

Вяло встал, кое-как позавтракал, и начал расхаживать по дому заложив руки за спину: «Недаром меня тянуло на молоко. Завтра точно пойдет дождь», – думал он.

Мысли путались весь день, а вечером целые полчища комаров атаковали костер…

Тянулись дни, а дождя все не было, но вскоре поднялся сильный ветер, который гнал клубы пыли, а из-под рваных облаков, которые становились все темнее, временами проглядывало Солнце.

Дождь начался, но тут же стих от сильного порыва ветра; Солнце ослепило своим нежданным появлением.

Старик шел по тропинке и о чем-то думал, и даже не заметил, как оказался на красивом лугу, залитым ярким светом, но тут раздался первый раскат грома, и он бросился бежать, думая, что какая, однако сука жизнь! Сначала убаюкивает солнечным теплом и негой, а потом оглушает резким раскатом грома!

С неба обрушились огромные потоки воды, вокруг гремело и когда дождь, наконец, прекратился, наступила ночь.

Стало очень сыро: крупные капли воды падали с деревьев, текли ручьи, земля была размыта.

фото 3 http://www.pixabay.com

У него ныло все тело – он жалел, что уснул на время стихии. Не зная чем заняться, сидел и смотрел на собственный носок, покачивая ногой.

«Должно быть, они больше не придут», – думал Старик, и эта мысль приводила его в отчаянье.

Он мысленно звал их, даже молил о встрече, но тщетно – небо было неумолимым…

Утром на прогулке обнаружилось, что Земля чернее обычного. Стало пасмурно, прохладно, и густые облака неслись по небу с огромной скоростью.

По утрам все чаще стояли туманы; сырость просачивалась сквозь дверные и оконные щели, поэтому печку становилось топить особенно приятно. Старик наслаждался всей прелестью любимой поры года. Было славно истопить баньку, чисто вымыться, после напиться травяного чаю и беззаботно уснуть.

Постепенно красочная осень уходила в небытие и обнажалась другая ее часть – с голыми деревьями, унылым пейзажем бесцветных долин, поникшим камышом над водою и бесконечными туманами. Ночи становились все холоднее, а красное на рассвете Солнце выглядело одиноким и слишком ярким.

Старику не нравились цвета раннего холодного утра и он сожалел, что ночь не переходит сразу в три часа по полудню.

Иногда становилось очень тепло, на смену которому приходили затяжные дожди, и эта погода действовала как снотворное.

«Скоро дождь сменится снегом», – думал Старик и однажды ночью комнату заполнил розовый свет, исходивший из окна…

Снег шел очень густой.

Подул ветер и несколько снежинок упали ему на руку, и так захотелось вдруг пойти вслед за ветром, не останавливаясь ни на одно мгновение.

фото 4 http://www.pixabay.com

Даль влекла его. Он пошел ведомый игрой скрипки по снегу, который заполнил собой все пространство; было оглушительно тихо и казалось, все вокруг погрузилось в сон.

В носу щекотало от морозного воздуха. Старик шел и думал – умирая люди, наверное, произнося: «Прости меня, я сделал все что мог», – говорят это себе.

Жизнь – загиб или запах! Когда он разойдется, под тобой прогнутся океаны и, заглянув в чьи-то глаза, не увидишь будущего..

Ему вдруг стало страшно от того, что это произойдет и с ним – он как та елка, вывернутая с корнями из земли, никогда больше не будет смотреть в небо, а на ее хвое не будет лежать снег.

Временами теплело. В ясный день Солнце ослепляло, отражая белый снег, а если шел дождь, он покрывался слоем льда, и идти было невыносимо тяжело.

Реальность как снежное покрывало – нежное, и с ним никак не хочется расстаться, но примеряя ее на себя, пытаясь раствориться в ней, может стать жесткой и непроглядной, отчего хочется из нее «выпрыгнуть»! Глядя на свет даже через самое правильное стекло все равно рискуешь увидеть его искаженным.

Он проснулся от ощущения резкого голода.

Мозг работал четко и ясно. Хотелось, чтобы время замерло, но даже здесь оно напоминало о себе. Дивный сон закончился и Старик понял, что это путешествие всего лишь короткое забытье…

Вечера зимой наступают рано; был небольшой мороз, и снег искрился в лунном свете… Ио завел длинный разговор о религии. В печи весело потрескивал огонь.

Огонь стал затухать и Ио подбросил в него дров. Глядя на красное пламя, ему чудилась старушка Религия, – едва держась на ногах, хромая, на костылях но, все же продолжающая идти годами, столетиями и, наконец, тысячелетиями в надежде омолодиться за счет новых социальных провалов. Эта ветхая дама спекулирует на страхе смерти и является серьезным недостатком для неокрепших умов и очевидным преимуществом для себя самой.

– Еще здесь на Земле работает я бы, сказал негласная договоренность, приводящая меня в изумление, – присоединившись к разговору, вымолвил Ганимед, – почему человеку дают сначала возможность дойти до точки, от которой нет возврата, а потом присваивают ему почетное звание «святого мученика»? Это что такой способ оправдания перед ним?

Вопрос остался без ответа.

– На Земле тут многие считают, что в Космосе есть кнопка, аналог которой в виде дистанционного управления находиться в очень большом и холодном здании и если туда сходить, то сбудутся все желания, проблемы решаться сами собой, – добавил Калисто.

Ио продолжал: «Собственно религия – это мертвая философия. Я знаю еще одну любопытную историю про город с благочестивыми гражданами, усердно почитающие все местные ритуалы и помпезно, их, выполняя, готовились к жизни на небе с особой тщательностью. В итоге…

– Вселенная не моральна, – решил вмешаться в разговор Старик. Часто люди, взывая к небу, обращаются, в общем, к своему подсознанию! Если религия развилась не под воздействием каких-то бактерий, то тогда точно от недооценки подсознания. Сознание и подсознание как кухня и столовая, в которой ждут вкусного обеда; сознание всегда находиться в состоянии ожидания результатов сложнейших вычислений из «темной кладовой» собственного мозга и радуется моменту просветления, периодически называя это чудом.

Мораль нужна человечеству, чтобы оправдать, облагородить свое существование. Всегда есть плюс и минус, но все стремиться к нулю. Мы такие, потому что она такая, дублирующая себя, воспроизводит огромное множество материи, чтобы быть! И мне не понятно в принципе, зачем и как, вообще являясь частью этого механизма, некто создает подобные мифы?

Старик, согревшись возле печки, стал дремать. Кто-то чудился ему, шепча: «Ты думаешь, существуешь? Нет! Ты просто плод моего воображения!» А потом Ио, разводя руками, произносил монотонный монолог о равенстве и братстве между людьми! Все смешивалось в один танец, превращаясь в снежинку на руке Старика…

Он очнулся от холодного прикосновения к лицу. Открыв глаза, понял – снег упал с ветки старого одинокого дерева, случайно выросшего в этой забытой всеми степи.

Старик очень замерз. Не было даже сил подумать о том, где взять еду. Заснеженная пустыня тянулась бесконечно…

На секунду закрыв глаза, ему показалось, что это и не снег вовсе, а песок.

Его вдруг бросило в жар, отчего сильно захотелось пить. Он с большим трудом разжег огонь и растопил немного снега, чтобы выпить воды.

фото 5 http://www.pixabay.com

Предстоящая ночь обещала быть морозной.

Ему вспомнился дом с горячей печкой и почувствовал сильную усталость.

Он выживал, как мог. От длительной ходьбы болели ноги, его мучил голод, а воду заменял Старику снег. Особенно докучал встречный ветер, продувая насквозь и без того ветхую одежду. Очень хотелось спать, но во сне можно было замерзнуть. Временами испытывая безудержную радость, сам не зная от чего, вдруг тосковал…

В одну из этих тяжелых ночей Старик устал больше обычного. Он без сил опустился на снег. Тепло разлилось по всему телу, ноги подкашивались: «Ну и пусть, – зато я слышу свои мысли и знаю, как они рождаются. Лишь тело мешает слиться с ними».

Ганимеду нравилось помогать Европе, проращивать семена растений, а потом высаживать их на подходящих планетах.

Однажды, во время полета, Европа предложил Ганимеду заглянуть в тот туннель, в котором они были вместе со Стариком и видели в нем человека.

Человек сидел, смотрел в окно, – за ним разворачивалась весна…

За окном росла липа, а под ней роились муравьи. Он смотрел на них и думал: «Копошатся и не знают какой огромный Мир!»

Старик стал просыпаться. Он продрог, хотелось пить. Подбросив дров в печку, вышел на свежий воздух. Мимо промчался снежный вихрь, отчего стало еще холоднее, и Старик вернулся в дом.

– Мне снова снился этот сон, – и, не договорив, о чем-то задумался… Скажите, Ио, вы существуете или нет? – задал он ему вопрос.

– Я же разговариваю с вами, значит, существую, – ответил Ио.

Старик посмотрел на свою руку. Она показалась прозрачной: «Если так дальше пойдет, то я исчезну полностью» – подумал он.

Европа с Ганимедом давно уже спали, и в своих снах, вероятно, выращивали какой-то небывалой красоты цветок, а может просто полезное растение.

Стараясь расслабиться, закрыл глаза и представил себе зеркало. Мысленно пройдя сквозь него, оказался на огромной площади, заполненной людьми.

Очевидно, что это была рыночная площадь: вокруг сновали грузчики с разного рода тяжестями, выступали акробаты, дети носились как угорелые, бегая друг за другом; и тут все увидели его!..

Сначала толпа стояла, остолбенев, а потом кто-то крикнул: «Это Он!» И после небольшой паузы они пали ниц.

Старик несколько опешил, явно не ожидая такой развязки событий. Он тотчас представил зеркало и вернулся обратно.

– Ио, со мной только что такое произошло!..

– Я знаю, – спокойно сказал Ио, – на нас вообще смотрят в большую трубу, которая называется у них телескопом. Поэтому в моем существовании можете не сомневаться!

– А я? – спросил Старик.

– До тех пор, пока будете нужны! Кстати, я хотел вам сказать, что вход в туннель сузился! А главное – там часы пошли вперед…

ДРУЭ.

Друэ сидя на корточках, смотрел, как из земли пробивается куст травы. Солнце еще не жаркими лучами грело спину, отчего он от удовольствия зажмурился…

Ярко-голубое небо вселяло надежду. В голове промелькнуло: «Свобода!?»

«Реальность может тихо подкрасться солнечным лучом или «оглушить» яростным порывом ветра, но жизнь существует не почему, а скорее – вопреки всему», – думал Друэ, глядя на зеленый куст. «Хоть катком по нему пройдись – он все равно соберется из остатков и через время вновь выбросит ростки».

Друэ пересел в кресло, вглядываясь в нечеткую линию горизонта – вероятно, там и начиналась реальность. Вот-вот раскрывшись карточным веером, покажет будущее, но сложившись в колоду, открыта будет лишь верхняя карта. И так день за днем пока не переберешь всю колоду. Главное не угодить в собственную яму, вымощенную неудачными идеями в стремлении к новому и более совершенному. На половину сотканная из повторов, плетешь ее, словно паук паутину, похожую на карту звездного неба.

Иногда грань настолько тонка, что сложно отличить – твой ли это мир?

Щебетали птицы; доносился запах ранних весенних цветов, что привлекало пчел и разных других насекомых.

Оглядевшись вокруг, подумал: «Какая старая эта планета! Многочисленные войны, распри и прочий хлам оставили на ней свой неизгладимый след. Сколько ушло сил на то, чтобы довести ее до ума? Сейчас можно парить на бесшумных аппаратах, но так было не всегда»…

С тех пор как люди начали осваивать «большой космос» для них Земля стала вроде музея прошлого.

Уже давно пропала надобность в «дележке территории».

Каждый жил, где хотел, выбирая себе планету с нужным климатом. Таким образом, формировались сообщества, которые с одной стороны готовили планеты к заселению, а с другой – снабжали их всем необходимым. Иногда атмосфера создавалась лишь по капризу одного человека – то есть кто-то мог ловить бабочек на фантастически красивой поляне, а кому-то, например, нравилось охотиться в воображаемом мире. Управление в основном сводилось к сообщениям новостей.

Изучение, например, истории, походило больше на сеанс гипноза.

Да и вообще благодаря правильно продуманной релаксации люди стали жить очень долго.

Воображаемый мир тесно переплелся с реальным.

В нем можно теперь находиться недопустимо долго, забыв обо всех сложностях, но реальность как художник накладывает мазки на полотно; она способна сжаться в одну точку, после чего снова раскрыться густым туманом и полным душевным смятением.

Каждый имел свою «точку отсчета». Перенестись из нее в любое место и любое время ничего не стоило.

Самым ценным считалось воображение. Можно было заказать любую жизнь. К тому же существовал некий банк идей в социальном пласте. Из него «пополнялись» опустошенные и плохо поддающиеся обновлению люди.

Социальный пласт, будучи многоуровневым, включал в себя разные сообщества, сформированные под стать «нраву» планет. Одним из них являлось племя Толстошкурых, довольно многочисленное и, как казалось им самим, наследовавшее «старых» землян.

Им нравилось работать с плодородной почвой, заниматься скотоводством и всегда рассчитывать на хорошие результаты благодаря умению людей подчинять климат. Они молились своей звезде, считая, что их смерть схожа.

Бесконечные дорожки и тропинки сада, в котором гулял Друэ так тесно между собой переплетались, что можно долго по нему ходить, а он казался еще больше не изученным и новым.

Смерть тоже выбирали! Цена – чувства и эмоции. Чувства и эмоции передавались по наследству, подлежали обмену, менялись на интересную идею в соц. пласте.

Думая об этом, Друэ поднимался по винтовой лестнице и решил: «Хотят идеальную фантазию? Если все забудут о смерти, чувство свободы опьянит их, и я создам новую реальность!»

Впереди виднелась апельсиновая роща, и он почувствовал легкое головокружение то ли от запаха фруктов, то ли от предстоящих изменений.

Друэ жил на Земле и был главным смотрителем за порядком. Сегодня ему следовало посетить зимнее расположение сада и проверить, все ли там в порядке.

Двигаясь по лестнице выше и выше, дошел до своего шара, вдохнул всей грудью морозный воздух и полетел на нем осматривать пятилетний сосновик.

Глядя с высоты птичьего полета на заснеженный лес, он не мог налюбоваться: «Так бы и лететь всю жизнь! Недаром «отрешенные» остаются в космосе так долго. Скоро они, наверное, станут прозрачными. А дубов то не досадили, как я просил! Вот бездари».

Спустившись вниз после полета, присел на деревянную лавку, которая стояла в тени сирени.

В следующей части сада весна шла полным ходом.

Яркое солнце заливало луг с зеленой сочной травой и одуванчиками. Тюльпаны красными пятнами выгодно выделялись на зеленом фоне.

Рядом отцветали абрикосы, начинали цвести вишни, и земля от них была устелена бело-розовыми лепестками. Ветер раздувал их по всей окрестности вместе с пылью и запахом благоухающей весны…

Мог пойти дождь. Порывы ветра возрастали, на небе появились черные тучи.

Друэ взял лопату и, всматриваясь в черную плодородную землю, – ему вдруг показалось, что реальности давно нет! Фантазия поглотила ее всецело!

Он услышал шум воды…

В соседнем расположении начался дождь. Вода в реке поднялась и вспенилась – могло прорвать дамбу, но выглянуло солнце, и Друэ увидел радугу.

фото 6 http://www.pixabay.com

Стало очень свежо и, глядя на разноцветную дугу на синем небе, вспомнил о своих друзьях – Евсее и Раде, молодой паре из племени Толстошкурых, ведущих кочевой образ жизни.

«Вот они настоящие!» – подумал Друэ, и переместился на пастбище.

Рада наливала вино в чашу, а Евсей ел хлеб с сыром. Скромный полевой завтрак, за которым можно поговорить на свежем воздухе.

В ходе разговора Евсей высказал интересную мысль: «Что если ты, Друэ и есть чья-то хорошо осмысленная фантазия? Ведь в нынешнем мире такое вполне вероятно! Возможно, именно ты создан для того, чтобы все изменить?»

фото 7 http://www.pixabay.com

Друэ испытал легкий шок, ему сразу стало как-то нехорошо, и он переместился обратно в сад.

Там почувствовав себя лучше, подумал: «Как найти правильный момент, дабы вся пирамида рухнула в нужном мне порядке? Один правильный толчок – и я Властелин!»

Его охватил ужас: рыдания раздавались на всю округу, а это было довольно необычно, учитывая тот факт, что кроме легкой грусти давно уже никто ничего не испытывал и оказалось достаточным, чтобы всколыхнуть мир.

ХУДОЖНИК.

Петр разглядывал свое полотно.

Сочетание розовых и серых тонов было идеально, но хотелось, ощутить прилив волны, чтобы внутренняя пустота заполнилась этим оттенком и стало как в детстве – просто хорошо, потому что ты есть!

Петр решил повесить его напротив кровати, дабы свыкнуться с ним.

Всякий раз, возвращаясь из мастерской, рассматривал картину, но со временем перестал ее замечать.

Жизнь протекала в серо-голубых тонах небольшого городского квартала, порой разбавляясь светлым «бежем» на фоне оранжевого Солнца и пыльных улиц с бесконечной суетой и шумом автомобилей.

Сероватые вкрапления, которые изредка появлялись в его многообразной палитре восприятия, со временем становились все темнее и четче и лишь белый стал способен оттенить весь этот мрак.

Как-то вечером улегшись на диван, Петр внимательно посмотрел на картину. Она была прекрасна, и тут он понял, чего не хватает, но внезапно свет от лампочки больно пронзил глаза, и все сузилось до маленькой точки. Тело стало тяжелым – и кто только опутал его в паутину?

«Проклятая темнота! От нее так сильно болят глаза. Интересно они видят, что снаружи или мрак внутри меня?»

Слабый смех вырвался из груди:

«Это не на самом деле!»

Комок подступил к горлу, и стало сразу трудно дышать.

«Надо просто подумать о чем-то другом. Нет, не получается! Лучше вообще не думать»…

Пот проступил на висках и на лбу.

«Не хочется двигаться, не я первый! Чего бояться? Просто надо представить что летишь». И…

«Я таких красок никогда не видел! Только теперь я есть и теперь смог бы создать идеальное полотно!»

ФОКУСНИК.

В купе вечернего поезда вошел пассажир, одетый в черный сюртук и шляпу с небольшими полями; у него был весьма угрюмый вид.

Сел, открыл книгу и стал ее читать, медленно переворачивая страницы. Поглядывая в окно на унылый пейзаж, который открывался в серых осенних тонах, захотелось спать. Монотонный стук колес убаюкивал, но уснуть не получилось. Вошел проводник и предложил чай.

Взбодрившись, чаем с коньяком, открыл окно и закурил сигару. Легкий дым табака развеял остатки печали, унося грустные мысли вслед за собой.

Из окна тянуло свежим и сырым воздухом, моросил мелкий дождик, было почти темно.

Потом поезд остановился на небольшой станции. В вагон вошел уже немолодой, хорошо одетый человек с легким румянцем на лице и, похоже, в хорошем расположении духа.