Текст книги "Магия венецианского стекла"

– Не мешало бы навести справки о работодательнице, – осторожно заметил он. – Люди здесь живут разные. А госпожа баронесса пользуется репутацией капризной и весьма м-мм… оригинальной особы. Вас не пугает, что…

– Не пугает, – перебила его гостья. – А она действительно баронесса?

– Понятия не имею. Однако слухи о ней ходят самые разные.

– Вы меня проводите к ее дому? – попросила она, прямо глядя в глаза Матвею. – Тут у вас по улицам стаями бродят собаки Баскервилей! Брр-ррр-р… Не хочу, чтобы на меня еще какая-нибудь набросилась.

– Хорошо.

На сборы у Астры ушло полчаса, а еще минут через сорок она и Матвей остановились у калитки дома номер девять по улице Озерной. Обычный европейского типа коттедж из красного кирпича с мансардным этажом и коричневой крышей стоял в глубине двора, полускрытый пожелтевшими березами. Из-за кованого забора выглядывали молодые яблоньки.

– Вы идите, – сказала Астра своему провожатому. – Спасибо за все!

Он дал ей визитку с номерами телефонов, адресами конструкторского бюро «Карелин» и военно-спортивного клуба «Вымпел».

– Если понадоблюсь, обращайтесь.

– Так вы москви-и-ич? – протянула она, и в ее голосе отчетливо прозвучало разочарование.

Он отошел на некоторое расстояние, скользнул за толстый ствол сосны и продолжал наблюдать. Ему совершенно не были присущи ни чрезмерная любознательность, ни склонность к слежке за кем-либо. Особенно за женщинами! Но дурное предчувствие необъяснимого свойства толкнуло Матвея на этот поступок. Откуда у него появилось ощущение, что Астре угрожает опасность и – тем паче! – что он отвечает за ее судьбу?..

Глава 7

Москва

Розовенькие цветочки на нежно-зеленом фоне… Боже! Какая безвкусица! Какой примитивный мещанский уют! «Неужели мне могло импонировать все это? – с раздражением думал Захар. – А чего стоит плед, которым накрыта софа?! А люстра с дурацкими подвесками? Где были мои глаза?»

Господин Иваницын возненавидел стены, где еще совсем недавно чувствовал себя хозяином положения. Здесь, в квартире Марины, они стали любовниками и здесь же заключили соглашение: Астра не должна ничего узнать ни при каких обстоятельствах. Он остается ее женихом, Марина, – лучшей подругой. Правда, тогда о свадьбе речь не заходила: Астра и слышать не желала о замужестве. Сколько усилий он потратил, чтобы убедить ее в преимуществах семейной жизни с таким мужчиной, как он, и склонить к заключению брака?! И Маринка, эта похотливая дрянь, все разрушила! Ей, видите ли, приспичило родить ребеночка!

«Надеется таким дешевым трюком привязать меня к себе! – с отвращением подумал Захар. – Не выйдет!» Отцовские чувства были ему чужды, как, впрочем, и все остальные. Он руководствовался исключительно расчетами и отпускал на волю свои инстинкты. Природа наградила его внешностью красивого самца в ущерб душевным качествам. Ум его работал только на карьерный рост и получение собственной выгоды, а сердце всего лишь исправно осуществляло цикл по перекачке крови в его завидно здоровом организме. Женщины, которых он соблаговолил осчастливить своим вниманием, млели от одного взгляда его томных глаз. Все, кроме Астры. Наверное, это стало второй по важности причиной, которая побуждала Захара взять ее в жены. Главным, конечно же, было состояние господина Ельцова, наследницей коего являлась его единственная дочь.

В школьные годы Захар влюбился в Астру без памяти, готов был целовать следы ее ног. Тогда еще не имело значения, кто кем станет, у кого какие перспективы… однак он интуитивно выбрал из всех девчонок именно ее. Не за красоту, – в классе Астра была скорее гадким утенком, нежели прекрасным лебедем. Да ей и сейчас до лебедя далеко! В ней чувствовалось нечто необычное, какая-то внутренняя свобода. – Она не брала пример с других, не заботилась о том, как произвести благоприятное впечатление, и была равнодушна к оценкам. Всем, кто окружал Астру и Захара, не давал покоя вопрос: что в ней нашел красавчик и душка Иваницын? Чем это она его приворожила?

Она повсюду таскала за собой Маринку. Подружка Астры тайком строила ему глазки, ненароком приподнимала юбку, норовила оказаться рядом, поближе придвинуться, прикоснуться – а вдруг мальчик не выдержит и потянется к ее жаркому телу? Сколько лет она терпеливо выжидала, наступая себе на горло, ломала гордость, прятала ревность и злые слезы! Добилась-таки своего. Одного Марина не усвоила – не годится она в жены такому мужчине, как Захар Иваницын. Мелко плавает! Ни родней не вышла, ни личными достижениями. Он даже зубы лечить ходил к другому врачу – ей не доверял.

Ему и в голову не приходило, что Марина решится на двойное предательство. Да-да! Именно ее он считал изменницей! Она обманывала и его, и Астру. Они оба ей доверяли, и она обоих «развела» – каждого по-своему.

Захар пришел уговорить ее сделать аборт. Он даст денег, отправит ее в Турцию на две недели – там сейчас бархатный сезон, – пусть понежится на солнышке, отдохнет. Если не будет дурой, разумеется! Он уже придумал, что Марина скажет подруге, когда они встретятся: мол, все ее признания про ребенка и интимные отношения с Захаром – вранье, которое она сочинила, чтобы расстроить свадьбу. Ну, умом тронулась от любви и ревности! Руки на себя наложить хотела… потом решила попробовать, а вдруг удастся поссорить жениха и невесту? В общем, ничего не было! Захар чист, аки агнец невинный.

Первый тур переговоров прошел трудно. Захар осторожничал, делал подходы то с одной стороны, то с другой и уже начинал злиться. Упрямая сучка твердила свое: «хочу ребенка» и «ребенку нужен отец». И ради того, чтобы у ее дитяти была полноценная семья, она пойдет на все!

Иваницыну требовалась передышка, и он попросил Марину заварить ему крепкого чаю.

– Тебе с сахаром? – крикнула она с кухни.

– Да! И принеси водки…

Она вернулась с подносом, уставленным чашками и закуской; между тарелками приткнулась рюмка с водкой.

– Это что за детская порция? – не сдержался Захар.

– Тебе не следует злоупотреблять спиртным.

– Будешь меня учить?!

Он, назло ей, сходил в кухню, вернулся с бутылкой и отхлебнул прямо из горлышка у нее на глазах. Руки чесались хорошенько заехать Марине по веснушчатой физиономии! Да нельзя было. Он не имел права испортить дело.

– Последний раз предлагаю уладить проблему мирно, – разгоряченный водкой, заявил он и плюхнулся в кресло. – Иначе пополнишь ряды матерей-одиночек!

Она вспыхнула, расплескала чай на светлый китайский ковер.

– Интересно, что скажет Ельцов, когда узнает о твоих похождениях?! Думаешь, он о таком зяте всю жизнь мечтал?

– Я выставлю тебя лгуньей и… шантажисткой! – выпалил Захар. – Шеф поверит мне, а не тебе!

Он был готов задушить проклятую бабу. Она смеет ему угрожать?!

– Я потребую признания тебя отцом ребенка через суд! – пошла в наступление Марина. – Сделаем анализы… ты забыл, что у меня медицинское образование?

– Заткнись! – он замахнулся, она закрылась руками, заорала, как резаная.

Впервые у него появилось осознанное желание убить ее, заставить замолчать навсегда. Не мимолетно мелькнувшая мысль, а конкретный путь выхода из неразрешимой ситуации. Она сама толкает его на крайние меры своей тупостью, своим идиотским упрямством.

– Значит, не договорились? Ну и черт с тобой!

Марина косилась на него исподлобья, как загнанная в угол кошка. Каждый волосок ее модельной стрижки, казалось, поднялся дыбом.

– Ты не торопись, милый, я тебе еще не все показала, – прошипела она.

Он был настолько взбешен, что не заметил, откуда она достала конверт с фотографиями. Снимки рассыпались по ковру – неопровержимые доказательства его амурных связей с молоденькой официанткой из кафе «Орхидея»; с пловчихой из бассейна «Авангард», где он совершенствовал свою физическую форму; с девицей из массажного салона…

– Ах, ты… – у него перехватило горло от возмущения. – Ты следила за мной? Небось, ищейку наняла?! Мерзавка!

Сжав кулаки, с перекошенным лицом, которое из красивого вдруг стало страшным, он двинулся к Марине…

* * *

Камышин

Ида Вильгельмовна придирчиво разглядывала молодую женщину, которая пришла устраиваться на работу.

– Вы хоть знаете, что нужно делать в таком доме, как мой? – спросила она.

– Не совсем, – честно призналась Астра. – Но вы мне подскажете.

– А готовить вы умеете?

– Немного. Я буду учиться! – поспешила добавить она. – Если есть поваренные книги, то…

– У вас есть рекомендации от предыдущих хозяев? – перебила ее баронесса.

– Нет.

Госпожа Гримм поджала губы, промолчала. Она уже усвоила, что в России почти никто не в состоянии предоставить рекомендаций. Это здесь редкость. Вообще найти хорошую прислугу, – проблема! Приходится закрывать глаза на многое.

– Вы уже где-нибудь работали? Я имею в виду – вели домашнее хозяйство у приличных людей?

– Нет. Но я очень постараюсь…

– Понятно! Опять будете спрашивать каждую мелочь, ломать технику и пережаривать шницель. Боже мой! За что мне все это?! Ладно, оставайтесь, по крайне мере, вы внушаете мне доверие. У вас приятное лицо и открытый взгляд.

На самом деле ее снисходительность была вызвана иной, тайной причиной – нынче утром она открыла створки заветного шкафчика и достала зеркало. Сначала оно хранило молчание, но потом…

Кто-то скажет, что если долго смотреть в одну точку, может померещиться что угодно – от покойной бабушки до черта с рогами! Глаза устают, нервные окончания посылают в мозг судорожные сигналы, тот путается и создает в сознании нечто, наподобие миражей в пустыне.

Мать Иды Вильгельмовны боялась зеркала и хранила его в темном футляре, стеклом вниз. Даже футляр она брала в руки с опаской, а о том, чтобы заглянуть в него, и речи быть не могло. Только перекочевав к Иде, зеркало вернулось к жизни.

– Бог знает, что это за вещь! – отчего-то шепотом говорила старая баронесса. – Меня от него жуть берет. А почему, не понимаю.

Никто не предполагал, какое влияние зеркало окажет на жизнь ее дочери. По сути дела, из-за него Ида Вильгельмовна и оказалась в Камышине…

– В объявлении было написано: «Возможно проживание», – произнесла новая компаньонка. – Это остается в силе?

Госпожа Гримм встряхнулась, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

– Да, разумеется. Вам показать комнату… – она запнулась. Хотела сказать, комнату Эльзы, но вовремя спохватилась: – Комнату для прислуги?

«Так мне и надо! – подумала Астра. – Прислуга. Что ж, прекрасно! Здорово! То, что и требовалось! Я же собиралась вывернуть свою жизнь наизнанку? Кажется, у меня получается».

– Идите за мной, – справившись с замешательством, сказала баронесса.

Она привела Астру в светлую и просторную комнату. Кремовые шторы были подняты и открывали огромное окно, которое выходило в облетающий сад с красными зимними яблоками на ветках. В углу стоял раскладной диван, покрытый клетчатым пледом, на полу лежал коричневый ковер. Интерьер дополняли торшер, пара стульев, тумбочка, телевизор, видеомагнитофон, стеллаж для книг и встроенный шкаф с раздвижными оранжевыми панелями. Во всем чувствовались умеренность и хороший вкус.

Астре бросились в глаза выложенные природным камнем фрагменты стены по обеим сторонам окна, – весьма оригинальная, удачная деталь.

Видимо, дизайнер, курирующий внутреннюю отделку дома, позаботился, чтобы каждому помещению была присуща своя «изюминка», – в каминном зале он разместил грубо обработанные балки; в холле, – множество деревянных деталей и темную «выщербленную» плитку; в коридоре, – настенные светильники в виде старинных подсвечников.

– Вы будете уезжать домой на выходные и праздники? – спросила хозяйка.

– В этом нет необходимости. Если я не слишком обременю вас своим присутствием, то…

– Хорошо, – не дослушала госпожа Гримм.

– Можно мне остаться в комнате, осмотреться, привыкнуть к обстановке?

– Конечно, милая. Привыкайте, обживайтесь. Завтра я познакомлю вас с Тихоном, он здесь и сторож, и садовник, и мастер на все руки. А пока вот, извольте изучить! – она протянула Астре лист бумаги, исписанный мелким, как бисер, почерком. – Это перечень ваших обязанностей. Почитайте, взвесьте все «за» и «против», окончательный ответ дадите завтра утром. Я вас не тороплю.

Хозяйка удалилась, закрыв за собой дверь.

Астра вздохнула и обвела взглядом комнату, где до нее, надо полагать, кто-то уже жил. Скорее всего, женщина, занимавшаяся той же работой, которую теперь предстоит исполнять ей. Интересно, почему предыдущая работница ушла? Ее уволили? Или она сама решила подыскать другое место?

Астра прочитала список обязанностей, составленный с завидной педантичностью. Количество пунктов испугало ее, но, подумав, она пришла к выводу, что госпожа Гримм поступила правильно, – во-первых, облегчила новенькой задачу, «разложив по полочкам» все мелочи, которые просто можно упустить по неопытности; во-вторых, сразу дала понять, какой объем работы требуется выполнять. Чтобы Астра взвесила, хватит ли у нее на все это терпения и трудолюбия.

«Благодаря заботам родителей я выросла белоручкой, – сокрушенно вздохнула она. – Как ни стыдно признаться, я почти ничего не умею делать. Не пройдет и недели, как меня с позором выгонят вон! Куда я пойду? Торговать овощами на рынке? А кухня? Кто станет есть мою стряпню? Ужас!»

У нее не было шансов остаться в этом доме хотя бы на месяц.

Появилась предательская мыслишка о возвращении домой, но Астра отогнала ее. Она решила круто изменить свою жизнь, чего бы это ни стоило, и не отступит. Подумаешь, домашняя работа? Это ж не каторга все-таки, не рудники, не лесоповал, даже не стройка!

Сад за окном шумел от ветра, ронял на землю листья – они ударялись об оконное стекло, словно пытаясь достучаться до новой жилички.

«Справлюсь как-нибудь, – думала она, глядя на облетающие деревья. – Чтобы родиться вновь, надо умереть. Это больно и страшно. Но если сад не сбросит на зиму мертвую листву, не обнажится перед лютыми холодами, то не сможет расцвести будущей весной. Он простоит под снегом много дней и ночей, – голый и замерзший, слушая заунывный плач метели; под его черной заиндевевшей корой замрут в ожидании тепла жизненные соки. Зимний сад не просто спит – он видит сны о солнце и лете, о птицах, которые совьют гнезда в его ветвях, о теплых дождях, которые напоят его корни. А потом его разбудит южный ветер, несущий с собой ароматы дальних стран и эхо морского прибоя…»

– А меня что разбудит?

Астру тоже настигли холода, но она выстоит, переживет зиму и дождется весны. По-другому быть не может! Жизнь нужно начинать с чистого листа, со снежной пустыни, где все воспоминания о прошлом выжгла ледяная январская стужа.

Утешая себя философскими рассуждениями, Астра знакомилась с комнатой. Шкаф был пуст, книжные полки занимали произведения немецких и русских классиков, несколько видеокассет с заурядными фильмами не представляли интереса, на тумбочке и всех открытых поверхностях лежала пыль. Астра приподняла ковер. Что она надеялась там увидеть? Пятно крови? От этой мысли ей стало жутко. Что за глупости лезут в голову? Пятен на полу, конечно же, не оказалось. Их и не должно там быть…

Она потрогала стену, выложенную камнем, – натуральный песчаник, похожий на тот, что украшал цокольный этаж их загородного дома. Приятный на ощупь, теплых красновато-желтых тонов…

Зацепившись за край ковра, Астра оступилась и, чтобы не упасть, с силой оперлась рукой о камень… Он вдруг подался внутрь, открывая полое пространство в стене. Тайник?..

Глава 8

– Домой собираесси? – лениво поинтересовался старик, заглядывая через забор.

– Ага. Хватит бока отлеживать, Прохор Акимыч.

Молодой сосед носил дрова в сарай – чтобы не мокли под дождем. Когда еще он приедет сюда? Пора в Москву – там дел невпроворот: бизнес, подростки, которых он оставил без присмотра.

– А куды та деваха подевалася? – взялся за свое дед. – Вчерась гляжу – нету ее, нынче тоже не показывалася. Ушла, небось? Ты хоть адресок у ей спросил?

Матвей изобразил непонимание, уставился на Прохора недоуменным взглядом.

– Какая еще деваха?

– Ну, ты и жук! Деда-то дурить негоже! Думаешь, раз я седой, то из ума выжил? – рассердился старик. – Я на память не жалуюся.

– А-а, ты про ту, которую чуть пес не искусал? Она работу искала, вот и забрела на нашу улицу. Заблудилась.

– Тебе она совсем не по сердцу, да? Спровадил и не вспоминаешь! – старик раскурил самокрутку и затянулся едким дымом. – Ядреный табачок, в магазине такого не купишь.

Матвей отнес охапку дров в сарай, постоял там, надеясь, что Прохор уйдет. Чего он привязался? От скуки, наверное. Поговорить не с кем, вот и чешет языком.

Но дед с наслаждением дымил, покашливал, щурился от солнышка и не думал оставлять Матвей в покое.

– Значить, она тебе не приглянулася? – спросил он, едва сосед показался во дворе. – Переборчивый ты жаних, Матвеюшка! Бог таких-то не жалуеть.

Матвей решил не ввязываться в спор, просто слушать. Прохор вволю гундосил про то, как несладко бобылем век вековать, пока не выдохся.

– Ты, парень, кремень! Ничем тебя не проймешь!

Старик насупился, молча запыхтел самокруткой. Матвей вздохнул с облегчением. Его беспокоили мысли об Астре, но с дедом он откровенничать не собирался.

Тогда, проводив ее к дому номер девять по Озерной улице, Матвей увидел, как она закрыла за собой калитку, и решил подождать. Выйдет или не выйдет? Не вышла.

Здесь каждая собака знала дом баронессы – с темно-коричневой крышей, высоченной каминной трубой и огромными закругленными окнами. Отчего-то в этот раз особнячок произвел на Матвея отталкивающее впечатление. В голову лезли смутные мысли – что все-таки произошло с прежней компаньонкой баронессы?

«Не суйся в чужие дела, – подсказывал внутренний голос. – Ты же намекнул новой знакомой, что не мешало бы навести справки о хозяйке дома. А она тебя не послушала, отмахнулась, как от назойливой мухи».

Матвей отправился восвояси и остаток дня провел в лихорадочном возбуждении. Подобное состояние было ему в диковинку. Даже чай из трав и созерцание звездного неба не принесли желанного равновесия. Странная гостья внесла смуту и разлад в его душу, нарушила привычный ход мыслей.

– Дак… нашла она работу, деваха-то? – напомнил о себе старик. – Куда такую фифу возьмуть? В кабак только, вино разливать.

Матвей пропустил его умозаключение мимо ушей.

– Слышь, Прохор Акимыч, а кто был у немки в прислужницах? Знаешь?

Тот расцвел от удовольствия. Наконец-то сосед разговорился, а то молчит и молчит, будто воды в рот набрал.

– Как не знать? Наша, камышинская девица! Имя у ей заковыристое… Лиза… Элиза… запамятовал я! Девка – загляденье! А энта змея порчу на ее навела, чтобы та, значить, всех мужиков отшивала. Кто к ей не подкатывался, всем, значить, от ворот поворот! Ну, а потом она вовсе того… пропала. Ни у немки нету, ни дома. А где ж она могёт быть? Ясно, замордовали девку. Насмерть…

– Родственники у нее есть?

– Есть… бабка больная и сестра. Мать у ей померла год или два назад, от сердца.

– А отец где?

Прохор развел руками.

– Может, спился или на заработки куды уехал, да и сгинул.

– Далеко они живут?

– Далече! Тебе-то зачем?

– Повидаться хочу, – усмехнулся Матвей. – Из первых уст басню услышать!

– Выходит, не веришь, – обиделся старик. – Зря тебя мамка Фомой не нарекла! В самый раз было бы.

– Верю, не верю… какая разница? Адрес давай – улица, дом.

Но Прохор не помнил ни названия улицы, ни номера дома, только фамилию: Коржавины.

– Я расскажу, как идтить, – предложил он. И пустился в путаные объяснения.

Матвей переспрашивал, уточнял, чем вывел деда из себя.

– Тьфу на тебя, ей-богу! – вспылил тот и начал сооружать новую самокрутку. – С виду умный, а простых слов не понимаешь.

– Ладно, не злись, – улыбнулся Матвей. – Идем, пропустим по стопочке.

Он угостил старика водкой, яичницей с салом и квашеными помидорами. Тот разомлел, расчувствовался. Ему было жаль, что Матвей уезжает, – прощался чуть ли не со слезами на глазах.

– Вдруг не увидимся боле?

Матвей проводил гостя, прибрал в доме, вымыл посуду, сложил сумку – приготовил все на завтра. Первый автобус отправлялся в семь тридцать утра. Не проспать бы!

Он вышел во двор, потом вернулся в горницу, сел… душа была не на месте. Сходить, что ли, на Озерную улицу, навестить Астру? Узнать, все ли в порядке? Хотя… с какой стати? Что с ней может случиться? Она его, пожалуй, на смех поднимет, и поделом.

Карелин все же оделся, запер дверь и пошел прогуляться. Листья шуршали под ногами, смеркалось. Шел он, шел и оказался у того самого дома с флюгером на крыше, про который говорил дед Прохор, – грубо вырезанный из жести флажок указывал направление ветра.

Забор у дома покосился, калитка не закрывалась. Во дворе к Матвею подбежал рыжий пес с обвислыми ушами, на его лай вышла на крыльцо сгорбленная старуха в телогрейке и сером шерстяном платке. Она была глуховата.

Старуха провела его через запущенную веранду с битыми стеклами в сумрачную комнату, где стоял запах дыма и теста.

– Зойка! Зойка! – позвала она, и в дверях появилась тоненькая беленькая девушка лет шестнадцати, в свитере и брюках.

– Бабушка плохо слышит, – объяснила она. – Говорите со мной. Только в школу я все равно ходить не буду! Не заставите!

– А как на это смотрят твои родители? – осторожно прощупывал почву Матвей.

– Я сирота! – девчушка вызывающе задрала острый подбородок. – Отца не помню, а мама… умерла. У нее было больное сердце. Разве вам не сказали?

Ее голосок дрогнул, и Матвею стало неловко. Зря он сюда пришел. Но не отступать же теперь?

– Собственно, я не из-за школы. Я по поводу твоей старшей сестры.

– Мы в милицию не заявляли! – ощетинилась девушка.

«Раз она приняла меня за сотрудника милиции, пусть так и думает, – решил он. – Там видно будет».

– Другие заявили, – неопределенно выразился он и замолчал, ожидая ее реакции.

По сути дела, он даже не знал, какие вопросы задавать. И вообще, какого черта он явился беспокоить этих людей? Что ему от них нужно?

Он не извинился за непрошенное вторжение и не ушел, а стоял, глядя то на бабку, то на внучку. Старуха напряженно прислушивалась, теребила натруженными руками края фартука. Пауза затягивалась.

– Кто заявил? – не выдержала Зойка. – Баронесса, что ли? Эльза к ней в пожизненное рабство не нанималась! Хотела – работала; не захотела – ушла. У нас свобода, между прочим. Я так и сказала этому Тихону, садовнику!

– К вам приходил Тихон?

– Ну, да! Немка его присылала два раза. Где, мол, Эльза? Почему не выходит на работу? Не хочет, и не выходит! Не обязана!

– Могу я поговорить с твоей сестрой? – мягко спросил Матвей. – Желательно, чтобы она сама прояснила ситуацию.

– Какую еще ситуацию? Что этой буржуйке от нас надо? – взорвалась девушка. По ее бледному личику пошли красные пятна. – Небось, придумала, будто Эльза ее обокрала? Они все так делают. Человек на них работает, спину гнет, а когда приходит время платить деньги, они от жадности удавиться готовы!

– Баронесса задолжала вашей сестре?

Зойка смутилась, отвела светло-голубые глаза. При всей неуклюжести, угловатости и худобе в ней уже угадывалась будущая красавица. Можно догадаться, что и Эльза весьма недурна собой.

– Нет! – с неохотой признала она. – Это я так, от злости. Платила она исправно, сестра не жаловалась.

– Может быть, у Эльзы есть какие-нибудь претензии к бывшей хозяйке?

– Никаких, – слишком поспешно ответила Зойка. – Только пусть оставит нас в покое.

Старуха, как заведенная, кивала головой, будто понимала, о чем идет речь. Ее глаза ничего не выражали, а изуродованные подагрой пальцы перебирали и перебирали края фартука. «Вряд ли она способна соображать здраво, – подумал Матвей. – Выходит, Зойка – единственный источник информации. Но что я хочу узнать? Жива ли ее сестра? Судя по всему, нет причин считать ее мертвой. Значит, и Астре ничего не грозит. Я могу с чистой совестью уезжать в Москву».

Но что-то продолжало его удерживать.

– Баронесса каким-либо образом докучает вам?

– Не очень, – пожала тощими плечиками Зойка, и старуха опять кивнула, как бы подтверждая ее слова. – Просто нам надоело, что все лезут в нашу жизнь! То учителя ходят, то Тихон, теперь вы явились… из милиции. Этого еще не хватало! Мы не преступники.

– Конечно, нет, – примирительно улыбнулся Матвей. – Я хочу кое-что уточнить у твоей сестры Эльзы, вот и все.

– Разговор окончен. До свидания! А лучше – прощайте! – Зойка демонстративно отвернулась и скрылась в другой комнате.

Старуха кивнула, повела гостя к выходу, подождала на крыльце, пока он не вышел за калитку.

Уже шагая по улице мимо дома с флюгером, Матвей боковым зрением заметил в окне Зойкино лицо. Она провожала его недобрым взглядом…

* * *

Москва

Господин Ельцов прошел мимо секретарши, не поздоровавшись, черный, как туча. Хлопнула дверь в кабинет. Шеф явно не в духе. С женой поругался? Или проблемы с бизнесом?

Глория – секретарша Ельцова – регулярно прикладывалась к бутылочке с валериановыми каплями. Она разводилась с мужем, который мучил ее ревностью. Как многие женщины в ее положении, она обижалась на судьбу и считала свою жизнь разбитой. Вдребезги! После такого разочарования она уже не сможет довериться ни одному мужчине и тем более жить с ним под одной крышей. Законный брак не принес того, о чем она мечтала. Любовь обернулась настоящей пыткой! Ревнивый супруг не только ограничивал Глорию на каждом шагу, но и поднимал на нее руку. Потом он, разумеется, каялся, умолял простить его, клятвенно заверял, что больше такого себе не позволит… и недели две, иногда месяц держался – до очередного скандала.

– Не бьет, значит, не любит! – говорила свекровь, оправдывая поведение своего сына.

– Потерпи, дочка, – советовала мама. – С возрастом остепенится, успокоится. Сейчас молодежь вся такая. Твой хоть не пьет и хорошие деньги в дом приносит. А у других и того нету! Погляди вокруг, на подружек своих, на соседок. С мямлей жизнь тоже не сахар.

Глория начинала с университетского конкурса красоты, легко победила, попытала удачи в модельных агентствах, правда, подиум не принес ей ни денег, ни славы. Защитив диплом, она долго искала работу, пока не устроилась в страховую компанию «Юстина», возглавляемую Ельцовым.

Новая сотрудница грамотно и быстро печатала, отлично разбиралась в компьютере, знала английский и обладала уникальной памятью на лица. Стоило один раз увидеть клиента, и она запоминала его внешность, имя и фамилию. К тому же девушка была хороша собой, умела вести светскую беседу, готовить крепкий кофе, сервировать стол… в общем, господин Ельцов остался доволен. В его привычки не входило ухаживать за молодыми сотрудницами, так что отношения у них складывались деловые, основанные на взаимной симпатии.

И тут Глорию угораздило выйти замуж. Именно угораздило, иного слова она подобрать не могла. С будущим мужем Вадимом они совершенно случайно познакомились в одном из модных московских клубов. Позапрошлой осенью фирма «Юстина» в качестве поощрения закупила для некоторых сотрудников билеты на ночное развлечение – нечто вроде костюмированного бала в духе заграничного Хэллоуина. Как раз тридцать первого октября. Глория взяла напрокат костюм летучей мыши и отправилась получать острые ощущения.

Вадим, облаченный в одеяние средневекового чернокнижника, сразу обратил на нее внимание. Они вместе хихикали над многочисленными Фредди Крюгерами, утопленницами и Дракулами, пили водку с томатным соком, красное вино, танцевали и до утра бродили по улицам, пугая редких прохожих. На следующий день Вадим позвонил и предложил встретиться – так завязался их скоротечный роман. Глория не успела рассмотреть в женихе отчаянного ревнивца: молодые люди, увлеченные друг другом, не склонны замечать недостатки, отдавая предпочтение достоинствам.

Вадим обладал изощренной фантазией, умудряясь приревновать жену чуть ли не к водителю троллейбуса, в котором та ехала на работу. Он подозревал ее в заигрывании с любым мужчиной, кем бы тот ни был – от официанта до сантехника, не говоря уже о друзьях и соседях. А уж в том, что жена уступает сексуальным домогательствам своего шефа господина Ельцова, был уверен. И эту его уверенность не могли поколебать никакие оправдания и доводы.

Вадим начинал закипать с самого утра, глядя, как Глория причесывается, одевается, накладывает макияж…

– Куда ты так выряжаешься? – раздувая ноздри, спрашивал он. – Секретарша не должна выглядеть шлюхой! Я не понимаю, чем ты там занимаешься?

Она плакала, уверяла мужа в своей любви и верности, пока не убедилась, что слова бесполезны. Вадим ничего не желал слушать. Он требовал, чтобы она немедленно уволилась с работы и посвятила себя домашнему хозяйству. С каждым днем он становился все агрессивнее.

– Все, что я хочу, – это иметь жену, которая спит только со мной! – вопил он. – Я достаточно зарабатываю, а женщина должна вить гнездышко, заботиться о домашнем очаге, а не вертеть хвостом и строить глазки другим мужчинам! Разве я в чем-нибудь тебе отказываю? Тебе чего-нибудь не хватает? Так скажи! Давай обсудим твои проблемы.

«Мне не надо было выходить за тебя замуж», – хотела сказать Глория. Но не решалась.

Наконец ее терпение лопнуло, и она подала на развод. Из квартиры Вадима пришлось уйти, временно поселиться у подруги.

– Босс у себя? – спросил главный менеджер, отвлекая секретаршу от грустных мыслей.

Все в офисе знали о предстоящей свадьбе Астры Ельцовой и Захара Иваницына, поэтому он на правах будущего зятя пользовался всяческими привилегиями. Например, входить к Юрию Тимофеевичу в любое время и без доклада.

Как ни была расстроена Глория, женское любопытство взяло верх – красавчик Иваницын, явно не в себе, пулей влетел к шефу… и оттуда раздались взволнованные голоса. Мужчины разговаривали на повышенных тонах, с чего бы это? Она соскользнула с кресла и прильнула ухом к двери в кабинет.

Невеста сбежала – это единственное, что ей удалось расслышать.