Текст книги "Многогранники"

– Но это означает, что они могли выжить? – детская надежда в голосе Маши окончательно взбесила.

– Не скажи этого Волкову! – резко произнес он. – Он три года этой идеей фикс всем мозги выносит.

Роман говорил нарочно грубо, будто не понимал Волкова, будто сам вел бы себя на его месте иначе.

Маша уловила перемену его настроения и, сняв с себя плед, аккуратно сложила его на подлокотнике дивана. Роман, продолжая злиться, собрал со стола контейнеры, выбросил все разом в оставленный официантом мусорный мешок и, отряхнув руки, наконец решился посмотреть на Машу. Он ожидал осуждения во взгляде, однако та смотрела печально.

– Что? – не выдержал Роман, понимая, что дело не в Маше. Он злился на себя за то, что устроил этот никому не нужный ужин, да еще наболтал всякого.

– Ты бы тоже их искал, если бы, не дай бог, оказался на месте Димки, – негромко произнесла Маша.

– Похоже на то, что у меня есть проблемы со здравым смыслом? – хмуро уточнил Роман, точно зная, каким был бы его ответ на этот вопрос.

– Похоже, что у тебя есть проблемы с Волковым, – спокойно ответила Маша и, сняв пиджак, протянула ему.

Роман молча надел пиджак, чувствуя, что к запаху духов Юлы теперь примешался запах Машиных.

На причале Маша сама перебралась через ограду и зашагала по дорожке в сторону припаркованных такси. Роман, засунув руки в карманы, молча брел следом и думал, что самое правильное, что он сейчас может сделать, – посадить ее в такси, поблагодарить за вечер, а завтра сделать вид, что ничего не случилось, но прекрасно понимал, что здравый смысл сегодня не будет услышан. Что-то не давало отпустить ее, не извинившись.

– Маша, – сдался он, догоняя девушку. «Девушку Волкова», – напомнил внутренний голос. – Подожди. Я тебя отвезу.

Маша обернулась так резко, что распущенные волосы взметнулись волной и закрутились вокруг ее плеч.

– Не стоит. Спасибо, что приехал, извини еще раз, что отвлекла. Забудь, пожалуйста, обо всем, что я сегодня наговорила. Не знаю, что на меня нашло.

Она заправила волосы за ухо, потерла висок, будто у нее болела голова, и открыла было рот, чтобы что-то еще добавить, но потом передумала.

– Я не отпущу тебя одну, – настойчиво произнес он, подыскивая слова, чтобы убедить ее поехать с ним. Просто извиниться вдруг показалось глупым.

– Да ты тут вообще ничего не решаешь! – вздернула подбородок Маша, и Роман обрадовался: спорить легче, чем уговаривать.

– Так, я сейчас поведу себя как маньяк – засуну тебя в машину силой, – пригрозил он, обалдевая от собственной наглости.

– Я закричу.

– Охрана моего отца точно будет на моей стороне, – улыбнулся Роман. Внутри все дрожало от азарта.

– Боже, как это низко – прикрываться папочкой, – сложила руки на груди Маша.

– Á la guerre, comme á la guerre, – довольно сообщил он и примирительно добавил: – Правда, поехали.

Маша смерила его нечитаемым взглядом, но все же пошла к его машине.

Заведя мотор, Роман обреченно подумал, что он сегодня почти разнылся на ее глазах, наговорил чуши, а вот сейчас блеснет своими водительским навыками. Да Волков его еще благодарить после такого должен.

– Мы поедем очень медленно, – предупредил Роман, выезжая с парковки.

– Почему? – с подозрением спросила Маша.

– Потому что я сел за руль только позавчера, – пояснил он, намеренно не глядя в ее сторону.

– Ты не умеешь водить? – схватившись за ручку над головой, пискнула Маша.

– Я водил в Англии. Но здесь же движение правостороннее.

– А со скольких лет водят в Англии? – в голосе Маши все еще слышалось подозрение.

– Скутеры и мелкую технику – с четырнадцати, а машину самостоятельно – с семнадцати. Я права год назад получил и водил там, пока сюда не переехал. Мне первое время здесь даже на пассажирском сиденье глаза закрыть хотелось, – неожиданно для самого себя признался он.

Некоторое время в машине царила тишина, а потом Маша, выпустив наконец ручку, спросила:

– Тебе сложно здесь?

Он бросил на нее быстрый взгляд. Она смотрела внимательно, изучающе, и он как-то сразу забыл, почему им не стоит общаться.

– Немного. Мне в универе сложно. Многие термины иногда не сразу понимаю. Ну и вообще бывает… Вон в викторине почти ни одну цитату не узнал.

– Но ты ведь хорошо говоришь по-русски, – поделилась наблюдением Маша. – Я на семинарах заметила. Ты всегда очень внятно отвечаешь. И мысли формулируешь хорошо. Иногда бывает, что строишь предложения слишком буквально, но очень редко.

Сердце Романа неожиданно зачастило. Ему почему-то не приходило в голову, что девушка Волкова могла наблюдать за ним все эти месяцы и так много успела увидеть. В мозгу вновь зажглась сигнальная лампочка. Роман бросил на Машу быстрый взгляд и понял, что от него требуется ответ. Тщательно следя за тем, что говорит, он сухо произнес:

– Отец всегда говорил со мной только на русском. И у меня были русские няни.

Маша, кажется, поняла, что он хочет покончить с разговором, потому что молча вытащила из сумочки мобильник и погрузилась в дебри «ВКонтакте». На светофоре Роман бросил на нее взгляд, но лица не увидел: его скрывали распущенные волосы. Тогда Роман посмотрел на ее тонкие пальцы, скользившие по экрану, и подумал о том, что Маша Рябинина, наверное, играет на каком-нибудь инструменте. В пользу этого говорил ее рингтон – сюита Баха. Роман тоже несколько лет занимался музыкой и сейчас старался изо всех сил думать о тех беззаботных годах, когда миссис Фэнкл три раза в неделю давала ему уроки. Эти мысли были безопасными.

У многоэтажки в спальном районе свободного парковочного места не оказалось, и Роман задумался, уместно ли бросить машину с включенной аварийкой посреди двора, чтобы проводить Машу. Нарушает ли это закон?

Маша интерпретировала его задумчивость по-своему. Выпорхнув из остановившейся машины, она бросила напоследок: «Спасибо». Роман понимал, что отпустить девушку ночью одну в исписанный граффити подъезд – верх идиотизма, но дверь уже мигнула кодовым замком и закрылась за Машей. Роман потер лицо и подумал, что не отказался бы от возможности стереть последние несколько часов из памяти.

Глава 3

Сколько таких нас, нелепых и ранних?

В голове уместился средних размеров колокол, а во рту было как в кедах. Димка на ощупь попытался дотянуться до будильника, но вместо этого смахнул с тумбочки книгу и стакан с водой. Будильник орал, колокол в голове ему вторил, в лицо из-за незадернутой шторы светило солнце.

– Заткнись, – хрипло прошептал Димка, но будильник, понятное дело, не послушался.

Димка засунул голову под подушку, но это не помогло. Тошнило, хотелось пить и почему-то плакать. Кто-то сдернул с его головы подушку, и Димка понял, что в комнате тихо. Какой-то добрый ангел вырубил наконец проклятый будильник.

– Вставайте, граф, вас ждут великие дела! – произнес Сергей тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

– Пять минут, – проскрипел Димка.

– Подъем!

– Три.

– Одна, и я скидываю тебя с кровати.

Димка представил, как встряхнутся при этом его бедные мозги, и его замутило с новой силой. Стараясь не делать резких движений, он встал на четвереньки, потом сел на кровати и свесил ноги, только теперь заметив, что он до сих пор в брюках и рубашке.

– Красавец, – поделился наблюдением Сергей.

Димка поморщился и поднял наконец взгляд на дядю. Сергей был в домашних джинсах и растянутой футболке и выглядел так, будто не спал всю ночь.

– Ругать будешь? – обреченно спросил Димка, прикидывая, одолеет ли он путь до ванной или лучше попросить дядю принести тазик.

Сергей на самом деле добрый. Просто задолбался с ними.

– Сначала аспирин или побежишь? – Дядя указал на дверь ванной красноречивым взглядом.

Димка посмотрел на пол, где в луже воды из чудом не разбившегося стакана мок «Театр» Моэма, и грустно выдохнул:

– Побегу.

Добежать, а точнее, почти доползти, до ванной он успел. Благо ванная у него была отдельная. Отлепившись от унитаза и посмотрев на свое отражение в зеркале, Димка пообещал себе, что никогда больше… Так же и сдохнуть можно. Кое-как приняв душ и замотавшись в большое полотенце, он вернулся в комнату, надеясь, что там уже нет ни Сергея, ни стакана, ни «Театра», главу которого ему надо прочесть к завтрашнему уроку. Мысль о главе засела в мозгу намертво.

Не повезло. Дядя стоял в комнате спиной к нему, глядя в окно. Вода все так же блестела на полу, «Театр» все так же в ней плавал. Даже если Сергей принес аспирин, запить его теперь все равно нечем, а значит, придется тащиться на кухню. Глядя на прямую спину Сергея, Димка понял, что день сегодня будет не из легких.

– Беспорядок убери. – Сергей повернулся к нему и кивком указал на пол.

Димка вздохнул и, стараясь не растрясти последние мозги, поплелся в ванную за тряпкой. Кое-как вытерев пол и пристроив Моэма на подоконник, Димка бросил тряпку в открытую дверь ванной. Сергей проследил за ее полетом, но ничего не сказал. Димка со стоном опустился на кровать, мечтая о таблетке от головной боли.

– Что это вчера было? – спросил Сергей, и Димка обхватил себя за плечи.

Он так толком и не вытерся, и теперь сидеть в одном полотенце было холодно.

– Выпил немного, – буркнул он, не поднимая головы.

– Немного?

– Я не рассчитал.

– Не рассчитал?! – Сергей наконец заорал, и Димка еле удержался от того, чтобы зажать уши. В висках запульсировало с удвоенной силой.

Он хотел заорать в ответ, но понял, что голова ему этого не простит, поэтому просто посмотрел на дядю исподлобья, собираясь напомнить, что он вообще-то совершеннолетний и может в любую минуту отсюда съехать. Однако стоило ему посмотреть на Сергея, как желание орать пропало окончательно. Сергей сжимал в кулаке занавеску, и на его шее пульсировала жилка. Димка разом вспомнил, что он давал обещание не пить и дяде, и Машке и что ожидаемо его нарушил, вспомнил, сколько еще таких данных Сергею обещаний он также не выполнил, и в его душе зашевелился стыд.

– Этого не повторится, – пробормотал он.

Сергей рассмеялся громко и неестественно, а потом выпустил штору и, подойдя к креслу, скинул с него сваленные в кучу толстовку, спортивные штаны и почему-то один кед. Опустившись в кресло, Сергей уперся локтями в колени и обхватил голову руками. В Димке поднялась новая волна стыда, когда дядя сказал:

– Как же меня это все достало, Дим. Я ведь, дурак, думал, что тебе стукнет восемнадцать, и вся эта блажь пройдет, что ты поймешь: ничего не изменится оттого, что ты будешь пить, нюхать какую-то дрянь…

– Я не нюхаю, – подал голос Димка.

– И то хлеб, – вздохнул Сергей, хотя Димке почему-то показалось, что дядя не поверил.

– Я правда не нюхаю. И пить вчера не собирался. Просто на… на «Рене» праздновали, и я что-то…

Сергей поднял голову и несколько секунд внимательно на него смотрел, а потом резко поднялся и, на ходу вытаскивая телефон из заднего кармана джинсов, молча вышел из комнаты. Димка, придерживая полотенце, направился за ним.

Сергей сбежал по ступенькам вниз, а Димка притаился на лестнице, прислушиваясь к приглушенному голосу дяди.

– Лев, это я. И тебе. Объясни мне, мил человек, какого черта ты потащил Димку на яхту? В Москве ресторанов мало?

Какое-то время стояла тишина, а потом Сергей заорал в трубку так, что Димка подскочил от неожиданности:

– Тебя кто-то просил, психолог ты недоделанный?! Не вздумай больше его дергать никуда, понятно? Я не горячусь! Знаешь, что можешь сделать со своими извинениями?!

Наступила тишина. Димка стоял на верхней ступени, переминаясь с ноги на ногу, и думал о том, что Сергей невероятно крут. Он и предположить не мог, что кто-то способен так орать на дядю Лёву, и еще ему было необъяснимо приятно, что Сергей, который, казалось, совсем его не понимает, может так наехать на кого-то, защищая его. Как будто он нужен, как будто Сергей не вздохнул бы с облегчением, если бы пьяный Димка свалился за борт и освободил его наконец от своего присутствия. Димке вдруг стало тошно от себя самого. У Крестовского днюхи на яхте, машина и длинноногая Шилова под боком, а у него из хорошего только Машка, и та, похоже… Додумывать мысль было очень неприятно, поэтому Димка поплелся одеваться и разыскивать аспирин.

Дядя сидел на кухне и пил кофе, будто ничего не произошло. Перед ним была развернута газета с кроссвордом, а рядом лежал мобильный, светящийся беззвучным сигналом вызова. С экрана улыбался Лев Крестовский.

– То, что должно появиться у человека, достигшего совершеннолетия, – объявил Сергей, вглядываясь в газету. – Четырнадцать букв. Первая «о», вторая «т».

– Такое в кроссвордах не печатают, – сказал Димка и, пройдя мимо большого обеденного стола, достал из холодильника минералку. Сделав глоток, он посмотрел на сидевшего теперь к нему спиной Сергея. – Ответственность.

– Угадал, – ответил тот и что-то вписал в газету.

Телефон продолжал беззвучно светиться входящим вызовом.

– Ты так на дядю Лёву орал, что я тебя прямо зауважал, – бухнул Димка.

– А до этого типа не уважал? – тут же откликнулся Сергей и снова что-то вписал в газету.

Димка промолчал, потому что благодарить дядю за то, что тот из-за него на кого-то наорал, и не просто на кого-то там, а на самого Крестовского, было тупо. Да и не смог бы он выразить это словами. У него всегда какая-то ерунда из слов выходила. Во всяком случае, Сергей его никогда не понимал.

– Завтракать будешь? – спросил Сергей.

При мысли о завтраке отступившая было тошнота напомнила о себе.

– Не. Чё-то я как-то сыт.

– Ну и круто, – хлопнул по столу газетой Сергей, потом посмотрел на мобильник и выключил его совсем. – У тебя десять минут на сборы, – объявил дядя и вышел из кухни, оставив на столе безжизненный телефон.

– На какие сборы? – заорал ему вслед Димка, и голова тут же взорвалась болью.

Сергей не ответил, Димка же решил, что сейчас главное – найти таблетку от головной боли, все остальное – потом.

Через десять минут он тихо сидел в своей комнате и ждал, когда подействует аспирин, гадая, куда он должен был собраться. Сергей дал ему дополнительные пять минут, а потом вошел в комнату, предварительно громко стукнув по косяку. Димка поморщился.

– Ты идешь так? – невозмутимо уточнил Сергей, кивая на Димкины домашние шорты и голый торс.

– Я ваще никуда не иду, – на всякий случай огрызнулся Димка, хотя ему все еще было стыдно.

– Сегодня девятое, – Сергей пока проявлял терпение и даже подобие сочувствия его состоянию: говорил вполголоса.

– И? – попробовал побузить Димка, хотя уже понял, что это бесполезно.

Лялькин психолог обязал его и Сергея устраивать семейные выходы не реже раза в месяц, чтобы выдергивать сестру из виртуальной реальности и возвращать в мир живых людей. Димка тогда решил, что идея тухлая, потому что заставить пятнадцатилетнего подростка что-то делать против воли невозможно, но Сергей был непреклонен. Иногда он умел так вынести мозги, что в конце концов даже социофоб Лялька согласилась на два дня в месяц и сама определила даты: девятое и двадцать девятое. Видимо, чтобы соскакивать с одной обязаловки в феврале. В этот раз они собирались в кино и пиццерию, и Димка заранее страдал, понимая, что его башка в кинотеатре просто треснет.

– Меня стошнит сначала в кинотеатре, а потом в пиццерии, – хмуро сообщил он, разглядывая свои босые ступни.

– Наверняка, – согласился Сергей. – Именно поэтому не стоило вчера нажираться.

Димка потер лицо ладонями. Головная боль начала потихоньку отпускать.

– Почему ты сказал, что дядю Лёву не просили? Он что, специально меня пригласил на «Рене»?

Сергей ответил не сразу, и Димка поднял на него взгляд. В джинсах и толстовке Сергей выглядел моложе, чем в деловом костюме. Димка вдруг вспомнил, что дяде всего тридцать один. Как же тупо тот влип, когда на его голову свалились два депрессивных подростка. Эта мысль примиряла его с тем, что Сергей иногда орал и требовал от него соблюдения правил, которые Димке очень хотелось нарушать. Несколько раз в месяц Димка орал, что съедет. Сергей орал в ответ, что он может валить на все четыре стороны, а через полчаса они уже могли вполне мирно обсуждать новый фильм или компьютерную игрушку. Димка никогда не извинялся. Сергей никогда этого не требовал. Требовал убирать в комнате, хотя у них была домработница, требовал ходить в универ и не доводить до хвостов, требовал посещать психолога и не пить. Димка игнорировал половину требований, решив, что его чувство вины перед Сергеем за то, что на того свалился не только бизнес отца, но и племянники, уже ничем не усугубишь. Но в такие дни, как сегодня, он понимал, что ошибался.

– Лев хотел тебя… адаптировать, – наконец произнес Сергей, и Димка удивленно поднял брови.

– Чего?

– Ты не знаешь слово «адаптировать»?

Димка смерил Сергея взглядом, давая понять, что думает о его остротах. На Сергея это, разумеется, не произвело никакого впечатления.

– Он тоже о тебе заботится, – помолчав, произнес Сергей. – Никому из нас не нравится то, куда ты катишься.

– А куда я качусь? – тут же окрысился Димка.

– А сам как думаешь, к чему приведет то, что ты сейчас делаешь? Если тебя выгонят из универа, ни о каком управлении отцовским бизнесом речи идти не будет. Если ты будешь…

– А ты и рад будешь? – перебил Димка.

– В смысле? – прищурился Сергей.

– Ну, деньги у тебя останутся. Сколько назначит совет директоров на содержание меня, убогого, стольким и откупишься, да? – Димка на самом деле так не думал, но он терпеть не мог, когда Сергей учил его жизни.

Сергей посмотрел на Димку долгим взглядом, и Димка приготовился услышать крик или язвительное замечание, потому что он вправду зарвался, однако дядя молча вышел из комнаты, хлопнув ладонью по косяку. Димка слышал, как он стучит в Лялькину дверь, слышал, как они над чем-то смеются. Голоса переместились вниз, и Димка раздраженно направился к шкафу с одеждой.

Когда он сбежал по лестнице, стараясь не морщиться от так и не прошедшей до конца головной боли, дядя с сестрой уже обулись и, ожидая его, обсуждали какую-то мангу. Димка невольно обалдел, когда понял, что Сергей однозначно в теме: он не просто знал персонажей по именам, сейчас они спорили о концовке какого-то эпизода. Димка молча шнуровал кеды, чувствуя себя неуютно оттого, что на него никто не обращает внимания. Лялька, видимо, была в курсе его вчерашней выходки, поэтому дулась. Сергей, против своего обыкновения, тоже делал вид, что Димки нет. Неужели вправду обиделся на в сердцах брошенное замечание?

В висевшем на стене зеркале отражалась часть кухни. Бросив на него взгляд, Димка увидел телефон Сергея, выделявшийся на светлой столешнице черным пятном.

– Ты мобильник забыл, – буркнул Димка, желая пойти на мировую.

– Он мне не нужен, – ровным голосом ответил Сергей и вышел на крыльцо.

Лялька вышла за ним, вставляя наушники в уши и врубая плеер.

Ну и подумаешь! Нежные все, караул.

Андрей довез их до торгово-развлекательного центра. При этом был он, как всегда, молчалив и незаметен. Поскольку сидевший на переднем сиденье Сергей тоже сегодня общаться не желал, а Лялька слушала музыку, ехали в унылой тишине, чему Димка отчасти даже радовался: был шанс накопить силы перед кинозалом.

Однако оказалось, что Лялька передумала и они идут в океанариум. Сергей идею поддержал, а Димку никто не спросил. Они неторопливо бродили по океанариуму, и, кажется, какое-то подобие удовольствия получала только Лялька. Сергей молча шел за ней, думая о чем-то своем, Димка тащился последним, морщась от каждого восторженного писка юных океанологов, с диким топотом носившихся вокруг. Лялька добрела до бассейна с акулами и застыла у бортика. Димка посмотрел на нее и вдруг понял, что, смыв наконец черную краску с волос, Лялька стала невыносимо похожа на маму: те же светлые прямые волосы, тот же тонкий с горбинкой нос, бледные губы и серо-зеленые глаза. Только мама много смеялась, Лялькин же искренний смех он слышал в последний раз очень давно. Димка вспомнил, что сегодня утром ему хотелось плакать. И понял почему. Вчера он так отчетливо увидел перед мысленным взором маму на ее любимом коктейльном диванчике на «Рене», что возвращение в сегодня было очень… страшным? Болезненным? Димка не знал, каким словом это описать. Просто казалось, что из него вдруг выдернули позвоночник, а потом вставили обратно кое-как. Он даже дышал с трудом, и похмелье здесь было совершенно ни при чем.

Чтобы как-то отвлечься, он подошел к задумчиво глядящему на акул Сергею и спросил:

– Ты реально читал Лялькину мангу?

– Ну так на что не пойдешь ради денег? – ровно ответил Сергей, не глядя на Димку.

Ничего себе, как обиделся. На памяти Димки это был первый раз, когда дядя так надолго завелся.

Димка досадливо повернулся к Ляльке, потому что не придумал, что еще сказать. В этот миг Лялька наклонилась вниз, почти свесившись за бортик, и Димка, не успев подумать, рванул к ней, схватил ее за плечи и дернул назад. Не ожидавшая этого Лялька ударила его локтем под дых. Удар был такой силы, что Димка, вцепившийся в плечи сестры, согнулся пополам. Его кеды заскользили по разлитой кем-то воде, и они с Лялькой рухнули на пол. Лялька вскрикнула и нецензурно высказалась.

– Лена! – повысил голос оказавшийся рядом Сергей. – Дети кругом.

– Ты что меня хватаешь, придурок? – прошипела Лялька, отталкивая Димку.

Тот, едва продышавшись, огрызнулся:

– Ты туда свалиться собиралась?

– Совсем дурак?! Если этот ваш недоумок-психолог считает, что у меня суицидальные мысли, то это не значит, что они есть! Если бы я собиралась что-то сделать, я бы не падала в бассейн с акулами!

– А чё, с акулами круто, – вдруг подал голос какой-то парень и хотел еще что-то добавить, но резко вскочивший Димка рванул к нему с намерением ударить.

Сергей ловко перехватил Димку на полпути. Рыпаться было бесполезно: хоть они и были одного роста, но Сергей, в отличие от жилистого Димки, был коренастым и крепким и весил килограммов на пятнадцать больше. Рядом кто-то завизжал. Краем глаза Димка увидел, что к ним спешит охранник. Сергей же встряхнул его так, что в висках снова запульсировало. Димка перестал дергаться, и Сергей, с силой оттолкнув его в сторону, направился навстречу охраннику. Димка, чудом не навернувшийся во второй раз, потер солнечное сплетение и хмуро посмотрел на Ляльку. Та стояла, обхватив себя за плечи, в ее ушах снова торчали наушники, хотя до этого по просьбе Сергея она их вынимала.

После того как Сергей уладил дело с охранником, стало понятно, что любоваться морскими обитателями дальше ни у кого желания нет.

В пиццерии пахло едой и долбила по мозгам жизнерадостная музыка. Димка пил минералку и тихо страдал. Лялька переписывалась с кем-то из своих виртуальных знакомых и стучала кедом по полу в такт музыке из наушников. Сергей смотрел в окно и вертел в руках нож. Нетронутая пицца одиноко дымилась на столе. Они определенно провалили этот выход в люди.

Не выдержав царящего за столом «безудержного веселья», Димка встал и вышел на улицу. Ни Сергей, ни Лялька даже не посмотрели в его сторону. Достав телефон, Димка заметил, что по экрану паутиной тянутся трещины. Опять. Он открыл контакт Машки и долго смотрел на ее фото. Он сфоткал ее на каком-то концерте года полтора назад. Машка со скрипкой на плече выглядела такой серьезной и правильной, что Димка не решился позвонить. Набрал в мессенджере:

«ты дома»

«?»

Машка прочла сразу, но ответила только через четыре минуты:

«Да».

«я приеду».

Он прождал три минуты, но Машка не ответила, и Димка решил ехать наудачу.

Вернувшись к их столику, он объявил:

– Я еду к Машке.

Сергей соизволил повернуться и, поглядев на его помятую морду, уточнил:

– С таким перегарищем?

– Я жвачку куплю, – буркнул Димка.

– Ну-ну. На Андрея не рассчитывай – он везет нас с Леной.

Сергей расплатился, и пиццу им упаковали с собой. На улице Димка понял, что не взял бумажник. В кармане толстовки обнаружились двести рублей. Чертыхнувшись, он посмотрел на Сергея, но тот, сделав вид, что не обращает на племянника внимания, направился к машине.

Димка потряс за плечо сестру. Та недовольно оторвалась от созерцания лужи с масляными разводами.

– Ляль, у тебя деньги есть?

Лялька несколько секунд смотрела на него так, будто не поняла вопроса, потом полезла в карман узких джинсов и, вытащив смятую пятидесятирублевую купюру, протянула ее Димке. Димка тяжко вздохнул, понимая, что Лялька настолько оторвана от нормальной жизни, что даже о ценности денег понятия не имеет. Надо ее, наверное, с собой как-нибудь в магазин взять.

– Мне не хватит, – признался Димка.

Лялька пожала плечами и направилась к непонятного вида мужику, сидевшему на тротуаре на газетке и гладившему лохматого рыжего пса. Положив купюру в жестяную баночку у ног мужика, она погладила собаку. Димка напрягся, когда мужик что-то сказал Ляльке, однако ничего страшного не случилось, наоборот, Лялька присела на корточки и обняла собаку. Димка вздохнул и поплелся к Сергею.

– Это ненормально, – начал он, указывая на Ляльку. – Она подошла к левому мужику. К левой псине. Ты бы с ней поговорил!

– А может, ты бы с ней поговорил? – откликнулся Сергей, щелкая зажигалкой, хотя сигарет в его руках не было. Он никогда не курил при племянниках.

– А что я ей скажу?

– Да хоть что! У нас проблема, Дима. Я делаю все, что от меня зависит, выполняю все рекомендации, но этого мало. Я для нее – чужой человек, которого она видела пару раз в детстве. Я даже не могу понять, приходит ли она в норму. Я не видел ее до случившегося несколько лет. Ее семья – ты.

Димка поморщился и посмотрел на сестру.

– А ты, вместо того чтобы помогать, лишь добавляешь нам головной боли. Думаешь, ей нравятся твои выходки?

– Надо было сдать нас в детдом, – буркнул Димка.

– Точно. И как я не подумал?! – делано удивился Сергей. – Деньги бы все равно при мне были, а расходов – меньше и головной боли никакой. Навещал бы раз в две недели и жил бы себе припеваючи.

– Да что ты к деньгам этим привязался? Я просто так ляпнул, понятно?

– Не, Дим, непонятно. Это Лена тебя может в сердцах придурком назвать, хотя так не думает, потому что ей пятнадцать, а ты – уже взрослый человек.

– А если я не ощущаю разницы между своими пятнадцатью и восемнадцатью? – не выдержал Димка.

– Тогда беда, – вздохнул Сергей и позвал: – Лена, поедем?

Лялька оторвалась от собаки и направилась к ним.

– Может, ей собаку завести? – вырвалось у Димки.

– Мне только собаки для полного счастья не хватало.

– А что? Будет тебя с работы встречать, хвостом вилять, любить тебя будет.

– А это мысль, – Сергей сделал вид, что задумался. – Хоть что-то приятное будет ждать дома.

Сергей открыл дверь, и Лялька плюхнулась на сиденье.

– Пока, Ляль, – сказал Димка.

Сестра не ответила. То ли не услышала в наушниках, то ли сделала вид.

– Ну, давай, – сказал Сергей и открыл переднюю дверь.

– Я без денег, – признался Димка.

– С телефона оплати. В чем проблема?

– Не во всех такси можно, наверное, – произнес Димка и понял, что не ездил на такси сто лет.

– В киосках продаются билеты на общественный транспорт. Там можно, – отозвался Сергей и сел в машину.

Димка зло выдохнул и пошел прочь. Сзади посигналили, и он, выругавшись, вернулся к машине. Дядя опустил стекло и спросил:

– Сколько надо?

– На такси до Машки. На жвачку у меня есть.

Сергей откинул голову на подлокотник и на миг зажмурился.

– Ты прешься к девушке извиняться за то, что бросил ее ночью одну, со жвачкой?

Димка засунул руки в карманы и хмуро посмотрел на Сергея. Достал он уже со своим воспитанием.

Дядя тяжко вздохнул, вытащил бумажник и протянул ему три тысячные купюры.

– Спасибо, – хмуро откликнулся Димка и подумал, что надо бы все-таки извиниться, но при Андрее и Ляльке делать это не хотелось.

Ладно, вечером уже.