Текст книги "Пленница"

Нос баркаса обо что-то ударился. Найл выпрямился во весь рост и увидел впереди, насколько хватает глаз, каменные россыпи.

– Скорее! – взмолился рыбак после очередного удара о береговые скалы. Девушки, зачем-то подняв копья над головой, стали выпрыгивать на мокрые камни.

Только ступив на твердую землю и оглядевшись, Посланник понял, почему князь Граничный вел свою армию по пустыне, отказавшись от идеи построить в Приозерье флот и организовать у порогов волок. Беспорядочное нагромождение гигантских, в рост человека, валунов, между которыми стремилась, пенясь и вздымая мириады мелких капелек, вода, даже рекой можно было назвать с большой натяжкой. Пробиваться сквозь облака водяной пыли даже без груза оказалось непростой задачей: прыгая с валуна на валун, люди рисковали поскользнуться на мокром, покрытом скользким зеленым мхом камне; а пытаясь идти внизу, между скалами, по колено в воде, запросто могли вывихнуть ноги, то и дело застревавшие в узких щелях, промытых потоком.

– Может, посуху обойти? – предложила какая-то из воительниц.

– А где тут «сухо»? – тотчас поинтересовалась другая. Эти пороги, может, на половину дневного перехода в ширину.

Пару раз грохнувшись после очередного прыжка о прочный гранит и свалившись между валунов – если бы не доспехи, ребра бы переломал – правитель склонился в пользу движения «низом», и стал пробираться через скальный лабиринт топая по воде. Он тщательно прощупывал ногой дно, прежде чем ступить, однако пару раз все-таки провалился в глубокие промоины. Глубина этих холодные ловушек оказывалась примерно по пояс, однако от неожиданности каждый раз казалось, что тонешь с головой. Плавать за свою жизнь Посланник так и не научился, а потому эти сюрпризы приозерных порогов становились неприятными вдвойне.

– Представляете, девочки, если нам тут еще и ночевать придется? – Калла оглянулась на опускающееся за горизонт солнце.

– Нужно нам было в баркасе до утра оставаться, – вздохнула девушка слева от правителя.

Найл выбрал относительно пологий камень, на четвереньках выбрался на его макушку, расчистил ее ото мха и выпрямился во весь рост. На фоне светло-голубого неба отчетливо выделялись темные вертикальные черточки.

– Никаких ночлегов! – предупредил спутниц Посланник. Мачты уже видно. Часа за три дойдем.

После столь обнадеживающего известия воительницы прекратили разговоры и устремились вперед. Вскоре валуны начали тонуть. А может, уровень воды повышаться. Что так, что этак – но вскоре братья по плоти пробирались уже по пояс в воде, потом по грудь. Теперь в промоины люди ухались с головой и торопливо выбирались на холодные мокрые камни, под темное холодное небо. Как назло, в эту ночь звезды и Луна решили не загораться на затянутом тучами небе.

– Чего нам сейчас не хватает, так это дождика, – в кромешном мраке шутка прозвучала особенно мрачно.

– Хватит ломиться напрямик, – решил Найл. – Потонем все. Поворачиваем направо. Раз река стала глубже, должна тогда и сузиться. Берег где-то недалеко.

Правитель сам не очень доверял своему умозрительному заключению, но идти на глубину было бы еще большей глупостью, чем пытаться найти берег среди ночного мрака и камней. Однако, уже метров через сто глубина пошла на убыль, а еще через десяток метров под ногами явственно ощутился песок. Теперь с каждым шагом воды становилось все меньше, песка – все больше, и валуны начинали утопать именно в нем.

– Великая Богиня! Никогда не думала, что буду так радоваться пустыне!

– Дерево хочу. А лучше – сразу костер. В мире песка с приходом ночи на землю сразу опускается холод. Обычно барханы удерживают дневное тепло по крайней мере несколько часов – но возле порогов вода убила щедрый дар солнца в считанные минуты.

– Двигаться нужно, а то замерзнем, – напомнил правитель и направился, как он надеялся, в сторону города пауков. В сложившихся обстоятельствах людям лучше заблудиться, чем застыть. Раскаленная днем, ночью пустыня способна превратить воду в лед.

– Я костры вижу, или мне мерещится? – Правитель узнал голос Каллы. – Вот там, слева.

По левую руку от путников и правда дрожали похожие на огонь алые светлячки. Найл повернул к ним – не все ли равно, куда идти? Только метров через пятьдесят стало ясно, что это лишь подвешенные на шестах фонари.

– Кто идет? – послышался грозный окрик, стоило первым из воительниц вступить в круги света.

– Свои!

Тут же из мрака побежали навстречу люди, забирая у мокрых, замерзших и усталых путников оружие, щиты, котомки.

– В лодки всех! Немедленно! – командовал уверенный женский голос. Пусть на ходу раздеваются. И сразу в трюмы, раздеть, укрыть выворотками, дать вина.

Найла тоже заботливо обезоружили, подхватили под руки.

– Панцирь сразу снимай, не мерзни, – посоветовал лопоухий моряк. От него половина холода. Сюда иди, лодка здесь.

– Все в порядке, Ухлик, – проявился в дрожащем свете фонаря неясный силуэт. Иди, снимай огни.

– Слушаюсь, госпожа, – поклонился мужчина и торопливо побежал выполнять приказ.

– Назия? – скорее угадал, чем узнал правитель.

– Да, Посланник Богини, – со своей обычной дерзостью, кланяться надсмотрщица не стала. Идите сюда.

Женщина помогла ему забраться в лодку и коротко приказала:

– Отчаливай.

Опытные гребцы за считанные минуты подогнали свою посудинку к кораблю. Сильная Назия чуть ли не перекинула правителя на палубу, запрыгнула следом и, не давая Найлу опомниться, потянула его к кормовой надстройке.

– Подождите, не садитесь.

На этот раз морячка «забыла» произнести его титул или обращение «господин». Руки ее быстро и ловко расшнуровали кожаную воинскую тунику, бесцеремонно содрали ее с правителя и отшвырнули в сторону. Откуда-то появился большой кусок жесткой ткани, которым женщина торопливо то ли растерла, то ли высушила его тело.

– Вот, выпейте, – морячка поднесла к его губам большую чашу вина. Все сразу.

Найл в несколько глотков осушил деревянную пиалу. Женщина тут же отобрала ее, откинула широкую, распоротую вдоль выворотку, подхватила правителя на руки и уложила в густой мех постели, укрыв сверху другим. Потом она вскинула руки к плечам. Послышался двойной щелчок, туника опала на пол, а морячка бесцеремонно забралась к Посланнику в постель.

– Вам нужно согреться, мой господин. Это не дерзость. Я всего лишь лекарство. Только лекарство и больше ничего.

Найл подумал, что надсмотрщица собирается согреть его своим телом, но морячка сразу запустила руку ему в пах, и стала выжидательно поглаживать маленький и сморщенный от холода член.

Удостоившись такого пристального внимания, малыш встрепенулся и начал быстро расти, стремясь продемонстрировать всю свою мощь «нефритового стержня», как называли этот источник сладострастия древние китайцы.

Ощутив крепость пениса, женщина переместилась наверх, оседлав своего господина, ввела «нефритовый стержень» в себя и только после этого наклонилась вперед, укрыв Найла раскаленным телом.

– Не думайте, – еще раз выдохнула она. Я всего лишь лекарство. Просто лекарство.

Назия совершенно забыла, что Посланник Богини умеет читать чужие мысли. А мысли у морячки были весьма прямолинейны, хотя и естественны. Она слегка сдвигалась вперед-назад, обдавая лицо Найла горячим дыханием, потом выпрямилась, откинув одеяло назад. Однако холод уже исчез, растопленный неподвластной любым морозам страстью. Морячка, закинув голову и закрыв глаза, играла бедрами – то мелко дрожа, то вскидывая их вверх, то качаясь из стороны в сторону, словно исполняя некий неизвестный всем прочим танец. Она совершенно забыла о продекларированной цели и думала только о себе. Впрочем, Найл не возражал. Промерзший до костей и теперь согревшийся, ошеломленный властным напором, замешанном на почтении, сейчас он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства.

Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы – а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти – обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая – и снова заманивая к пику желаний.

Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми, казалось, пробить ее насквозь.

Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко прижала и замерла, продолжая честно выполнять обещанное – согреть Посланника Богини своим телом. Ведь она – всего лишь лекарство…

Утром они проснулись почти одновременно. Назия подхватила одежды и выскочила из каюты. К тому времени, когда еще ошалевший от ночного приключения правитель оделся, нашел чем укрыть наготу взамен все еще мокрой туники и вышел на палубу, Назия и Соленый ждали его с почтительным видом подданных, готовых покорно снести гнев повелителя или с достоинством принять похвалу. Первым, естественно, доложил о положении дел на флоте Соленый. Смертоносец коротким мысленным сообщением дал понять о том, что пришедший из Приозерья груз уже отправлен в город, что все корабли целы и исправны, но некоторые из моряков за прошедший месяц умерли.

– Пленные были отправлены на десяти кораблях под охраной смертоносцев, – уточнила Назия, – оружие и доспехи погружены отдельно, на два корабля.

Разница в докладах получалась из-за того, что Соленый стал командующим флотом случайно, во время военной неразберихи и ничем не отличался от всех прочих пауков: совершенно не умел считать, и не всегда четко выражал свои мысли в разговорах с двуногими. Вдобавок, сохраняя менталитет восьмилапых времен Смертоносца-Повелителя, он продолжал считать людей низшими созданиями, воспринимая их всего лишь как одну из деталей оснастки корабля.

Но, нужно отдать ему должное, Соленый смог спасти корабли, сохранить их во время войны, спрятать, увести в неизвестные воды. Одно это заставляло Посланника Богини относиться к восьмилапому с уважением, и всегда заслушивать первого, как бессменного капитана флота.

Назия же на острове детей получила воспитание надсмотрщицы корабля. Хотя любое образование двуногим запрещалось под страхом смерти, хозяйки кораблей не могли не учитывать количество моряков на борту, необходимый им провиант, одежду, снаряжение. Поэтому смертоносцы испокон веков делали вид, что не замечают умения морячек складывать, вычитать и умножать. Благодаря этому негласному договору любая женщина теперь могла предоставить куда более точный отчет о положении дел, чем номинальный руководитель флота.

– Молодцы, спасибо, – кивнул правитель.

– За месяц погибло пятеро моряков, – добавила Назия. – Одного захлестнуло канатом, одного сбило поперечной балкой при поднятии паруса, двое утонуло, один умер после болезни.

Это было не желание блеснуть доскональным знанием происходящего на кораблях. Морячка стремилась напомнить правителю, что команды нуждаются в пополнении состава. «Без людей корабли мертвы».

– Без людей все умирает, – сухо ответил Посланник.

Люди, люди, люди. Это стало извечной проблемой после возвращения братьями по плоти города пауков под свою власть. Когда-то во владениях Смертоносца-Повелителя жили, трудились, размножались и умирали десятки тысяч двуногих. Война слизнула почти всех. В городе остались считанные сотни прежних жителей. Хотя сюда успели прийти сотни переселенцев из северных стран, это ничего не меняло. Чтобы нормально жить и устоять в случае очередной войны городу требовались ткачи и склейщики воздушных шаров, требовались моряки и ассенизаторы, требовались надсмотрщицы и крестьяне. Да что там крестьяне – Посланник имел трофейного вооружения на двести воинов, но в рядах двухтысячного братства по плоти насчитывалось всего тридцать человек.

Хуже всего – остров детей, на котором пауки воспитывали двуногих для нужд города был пуст. Нужные специалисты не просто отсутствовали сейчас, их появления не ожидалось и в обозримом будущем. Правитель прошелся по палубе, крепко вцепился обеими руками в поручни и устремил свой взгляд на север. Туда, где людей так много, что матери выбрасывают младенцев на съедение жукам или вытравливают их из своих животов.

– Прикажете поднять якорь? – Назия опять забыла про титул, и Найл мстительно не отреагировал на ее вопрос.

– Прикажете поднять якорь, Посланник Богини? – соизволила вспомнить про этикет морячка.

– Да, поднимайте, – кивнул правитель.

– Весла на воду! – решительно скомандовала Назия. – Левый борт назад, правый сильно… и р-раз! И р-раз! Суши весла! Кирнук, хвостик свой веслом не прищеми! Поднять парус!

Послышался веселый девичий смех, сопровождаемый непонятными комментариями о мужчинах и хвостах. Повернув голову на шум, Найл с изумлением обнаружил, что моряки ставят парус в обнаженном виде. То есть – в совершенно голом. Только разглядев разложенные на носовом помосте туники, правитель понял, в чем дело. Туники его спутниц, так же, как и его собственная, к утру еще оставались мокрыми. Воспитанная смертоносцами Назия, привыкшая считать женщин выше мужчин, решила, что удобство воительниц важнее стыда моряков – и приказала им отдать свою одежду дамам. Вот и скакали теперь по вантам голые мужики, краснея от насмешек девушек и морячки…

Кстати, об одежде для Посланника Богини Назия тоже беспокоиться не стала – он был вынужден обернуть бедра тем куском ткани, которым морячка вытирала его вчера вечером. Вспомнив про свою кожаную тунику, Найл сходил в каюту, забрал ее и расстелил на палубе, в тени паруса. Пусть сохнет.

Толстая балка, лежавшая по диагонали от носа к корме, поползла вверх, стремительно и тяжело поворачиваясь. Подвязанный к ней парус рассыпался на палубу и, наконец, ушел вверх, дав людям отдышаться. Поперечная балка заняла свое место на макушке мачты. Моряки торопливо подвязывали канаты.

– Рулевой, нос влево не торопясь! – продолжала командовать Назия, рыская глазами по берегам, словно опасаясь спрятавшихся под поверхностью рифов. Нос прямо!

Правителю показалось, что никакого ветра над пустыней нет, однако ткань паруса все же качнулась вперед, медленно утягивая судно за собой. Вдоль бортов зашелестела вода.

– Рулевой, нос влево не торопясь! Киллиг, угол на себя! – обнаженный моряк вцепился в привязанный к углу паруса канат, уперся обеими ногами в лавку для гребцов и напряг мышцы. Еще на себя! Рулевой, нос прямо! Рулевой, нос налево спокойно!

Корабль величественно перемещался посередь реки, легко и непринужденно повторяя все ее повороты. Под ним, ясно видимый сквозь ровную гладь воды, плыл еще один корабль, точно такой же, но опустивший мачту с парусом куда-то в глубину.

– Лури, угол на себя! Вы что не видите, ветра нет! Рулевой, нос направо спокойно! Нос прямо! Закрепить углы! Нос налево не торопясь!

Найл, перешагивая развалившихся на палубе воительниц, прошел на нос, остановился рядом с надсмотрщицей.

– Скоро в городе будем?

– Часа через три, – морячка, прикрыв глаза от ярких лучей, взглянула на небо, и добавила: – По течению хорошо двигаться, быстро.

– Скажи, Назия, а что, рулевые даже чистым ясным днем не способны вести корабль без твоих команд?

– Лучше подстраховаться. Все мужчины глупы, могут что-нибудь напутать.

– М-м, – в очередной поразился Найл ее нахальству и неумолимой безапелляционности. Может быть, не все?

– Среди тех, кого я знаю – все, мой господин.

Посланник задумчиво подергал себя за ухо, но в спор решил не вступать:

– Пойду в каюту. Что-то замерз я тут с тобой.

Назия повернулась к нему, изумленно приоткрыв рот, долго смотрела прямо в глаза, потом перевела взгляд на помост. Под жаркими солнечными лучами от влажных туник поднимался ясно видимый пар. Найл зябко передернул плечами и пошел на корму.

В сумраке каюты было куда прохладнее, чем на палубе и Посланник с удовольствием вытянулся на постели. Немного повалявшись, он решил выпить вина, встал сделал шаг к столу. В этот миг открылась дверь и внутрь вошла Назия.

– Тоже замерзла? – склонив набок голову, спросил Найл. Морячка промолчала, неуверенно прикусив нижнюю губу.

– Скажи, Назия, а что это за штучки у тебя на плечах?

– Это застежки. Мне их один торговец в городе показал. К ним подкалывается ткань. Если сделать вот так, – женщина вскинула руки к плечам. Они раскрываются.

Послышался щелчок, и туника соскользнула на пол. Морячка перешагнула через белую ткань, внимательно осмотрела правителя с ног до головы.

– Эта одежда недостойна вас, мой господин, – морячка протянула руку и сорвала с Найла повязку, которой тот обернул свои бедра. Потом отступила и снова внимательно осмотрела его с ног до головы, словно смертоносец, решающий – съесть нового слугу, или отправить его на работу.

Под пристальным оценивающим взглядом член молодого человека напрягся, однако Найл ощутил не возбуждение, а раздражение. Он уже собрался сказать что-то суровое, повелительное, как вдруг Назия опустилась на колени и нежно обняла член губами, качнулась вперед.

Сладострастная волна покатилась от «нефритового стержня» вверх по телу, гася гнев и путая мысли. Найл запустил пальцы морячке в волосы, но это была лишь видимость попытки взять ее в свои руки. На самом деле это он опять оказался полностью во власти женщины.

«Великая Богиня! Неужели точно так же она вознаграждает своих моряков за хорошую работу?! – нежданно подумалось правителю. Да любой из них наверняка готов умереть по первому ее слову!»

Морячка почувствовала, что мысли мужчины скользнули куда-то не туда, немного отстранилась, снова перехватила «нефритовый стержень» губами, чуть качнулась, осторожно лаская пальцами мошонку, и Найл больше уже не мог заметить ничего вокруг.

Назия взяла его на руки, положила безвольное тело на постель, ввела член в себя, наклонилась вперед и горячо прошептала:

– Возьмите меня, мой господин, я ваша, я ваша вся, целиком. Я принадлежу вам, мой господин, владейте мной, делайте со мной все, что пожелаете. Я полностью в вашем распоряжении…

Разумеется, это была откровенная ложь.

* * *

На причале Посланника Богини встречали Тройлек и Саарлеб. Но если выросший в северных землях и воспитанный при дворе князя Граничного смертоносец просто не мог не соблюсти букву этикета, и не явиться лично с почетным караулом для своего господина, то появление предводителя жуков-бомбардиров с четырьмя телохранителями оказалось полной неожиданностью. Обычно жуки кичились своей независимостью и при каждом возможном случае игнорировали важные для пауков события.

Найл легко перепрыгнул с кормовой надстройки на причал, кивнул встречающим. Тройлек коротко и, как он надеялся, незаметно скользнул по сознанию правителя, выясняя настроение господина. Убедившись, что никакой грозы не ожидается, смертоносец присел в ритуальном приветствии и выстрелил краткой мыслью о том, что для повелителя накопилось много мелких вопросов, но в общем и целом все в порядке.

– Рад тебя видеть, Тройлек, – разрешил ему подняться Найл. – Но если ты не перестанешь копаться в моих мыслях, я тебя все-таки утоплю.

Паука угроза правителя ничуть не обеспокоила. Восьмилапые привыкли доверять эмоциям людей больше, нежели произносимым словам, а никакого гнева на управителя Посланник Богини не испытывал.

Рад видеть тебя, Саарлеб, – повернулся Найл к Хозяину жуков-бомбардиров. – Что привело тебя на берег реки?

– Мы рады твоему возвращению, Посланник Богини. Двое моих жуков готовы проводить тебя до дворца, дабы оградить от возможных опасностей.

Вот так да! Разумеется, никакой опасности правителя ожидать не могло, двое жуков-бомбардиров – это был символ. Жуки предоставляют почетный караул представителю общины пауков! Такого еще не случалось с самого момента их появления в городе.

– Благодарю, Хозяин, – кивнул Найл, решив оставить выяснение причины подобных метаморфоз на потом.

Правда, осторожный Тройлек тут же приказал своему почетному караулу занять позицию между жуками и Посланником. В таком виде процессия и двигалась по улицам: первым шел Найл, чувствуя себя совершенно в дурацком положении, следом Тройлек, за ним вооруженные короткими палками слуги из дворца, чуть позади двое жуков.

А немного в стороне двигались, оживленно болтая, полтора десятка смешливых девчат, в доспехах, с копьями на плечах и щитами за спиной. Они не обращали на правителя ни малейшего внимания – но при любой опасности именно они без труда смешали бы с пылью и слуг, и жуков, и любого другого, кто встал бы на их пути.

В своих покоях Найл с наслаждением скинул доспехи и обязательную под них тунику из толстой грубой кожи, склонился над тазиком. Служанки сразу с двух сторон стали лить ему на спину воду из глиняных – чтобы тепло лучше сохраняли – кувшинов. Правитель, громко и с удовольствием отфыркиваясь, помылся, а потом с не меньшим наслаждением накинул свою старую, легкую и привычную тунику, в которой отмахал, наверное, тысячи километров по пустыне, сотни километров по горам, и десятки по морю, в которой сражался за освобождение города… Кстати, пятна от крови исчезли. Наверное, Тройлек приказал отстирать.

В дверь постучали.

– Кто там?

– Простите, Посланник Богини, – в покои правителя с тяжелым подносом вошел молодой паренек, быстро выставил на стол высокий прозрачный кувшин с вином и вазу фруктов, поклонился. Управитель Тройлек просил передать, что пир в честь вашего возвращения готов начаться в любой момент по вашему желанию.

– Хорошо, иди.

Интересно, с кем это должен, по мнению хитрого паука, пировать Посланник? С жуками? Такой близости они никогда не допускали. Со смертоносцами? Но методы употребления пищи двуногими и восьмилапыми разняться до такой степени, что обычная человеческая трапеза вызывает отвращение у пауков, а обед смертоносца способен вызвать рвоту у любого из людей. Пир вместе с девчонками, вернувшимися из Приозерья? Однако, выросшие в походах братья по плоти не умели пользоваться ни ложками, ни вилками, ни тарелками. Мало того – никто из братьев и не собирался менять своих привычек. Обычные трапезы соратников Посланника выглядели настолько безобразно с точки зрения «интеллигентных» северян, что всегда проходили за закрытыми дверями – даже слуг воротило от подобного зрелища. Темнит что-то Тройлек, ой темнит. Вечно эти смертоносцы пытаются играть людьми, как детскими куклами.

Найл налил себе вина, взял из вазы кисть винограда и уселся в кресле перед окном. Ему вспомнился Шабр, главный ученый Смертоносца-Повелителя, отвечавший за чистоту расы двуногих. Покорные, раболепные слуги пауков быстро вырождались, и для поддержания породы восьмилапые добавляли в их жилы свежую кровь – отлавливали в пустыне «диких» людей. Особую надежду местные селекционеры возлагали на Найла, заметив в нем незнакомые ранее признаки, но… Маленький дикарь устроил большой бунт, в результате которого Великая Богиня Дельты объявила его своим посланником и приказала назначить правителем города.

Мудрый Шабр в числе прочих выразил ему полную свою покорность и подчинение и… продолжал использовать как производителя. Только если раньше он мог просто приказать человечку оплодотворить ту или иную женщину, то теперь устраивал «случайные» встречи, мелкие «неожиданные» приключения, организовывал женщинам героические поступки, после которых правитель никак не мог не «вознаградить» тех за храбрость или внимательность.

В полной мере ловкость восьмилапого селекционера Посланник распознал только в Дельте, когда выяснилось, что каждый третий из родившихся детей зачат от Найла.

– Рад видеть тебя, Посланник! – забежал в проем окна некрупный по современным меркам паук и остановился на потолке.

– Рад видеть тебя, Шабр! Я как раз о тебе вспоминал.

– Я слышал.

А еще ученый смертоносец никак не желал отказаться от привычки подслушивать мысли всех ближайших двуногих, не делая исключения и для Найла.

– Как твои успехи, Шабр?

– Ничего утешительного, Посланник. Мы с Сидонией обошли все дальние фермы, но ни одного ребенка не собрали. Некоторые надсмотрщицы стельные, но плоды у них десятого поколения.

Именно на десятом поколении полностью вырождались слуги пауков, становясь ни на что негодными уродцами. И что мы будем теперь делать, Шабр? – Найл залпом выпил вино. Если самое позднее лет через десять мы не сможем воспитать новых людей, то у нас опустеют поля и солеварни, встанут корабли, не поднимется в небо ни один шар. За что тогда мы сражались? За право переселенцев с севера жить на нашей родной земле? Для этого не стоило возрождать память. Пусть лучше о нашем существовании мир забудет раз и навсегда.

В коридоре за дверью послышалось громкое цоканье по полу паучьих коготков. Туда-обратно, туда-обратно. Опытный царедворец, Тройлек считал невозможным вторгнуться в покои правителя с какими-то делами. Покои потому так и названы, что властители отдыхают в них от повседневных хлопот. Однако смертоносцу очень хотелось, чтобы о нем вспомнили.

– Входи, Тройлек, – не выдержал правитель. Чего тебе так хочется сказать?

– Дети есть, – вбежавший в комнату паук тоже почему-то решил остановиться на потолке. Похоже, пришельцу с севера очень хотелось походить на братьев по плоти. Я же уже предлагал! В землях князя Граничного матери сплошь и рядом отказываются от детей, подкидывают их в чужие дома, а иногда и просто убивают сразу после рождения и выбрасывают. А бывает, выбрасывают живыми. Еще некоторые двуногие врачи вырезают еще не рожденных детей прямо из живота. Нужно просто собирать их. Или платить за детей деньги – и тогда люди сами станут приносить их со всей страны.

– Тройлек, а не по твоему ли наущению я отбил Приозерье и перекрыл ущелье из северных земель? Думаешь, после всего этого князь так спокойно позволит нам собирать в своих землях самое ценное, что там только есть? А?

– Все правильно, – согласился паук. Сейчас мы обезопасили себя от внезапного нападения. Теперь нужно заключить мирный договор и открыть границу.

– Как? – в конце концов Найлу надоело задирать голову к потолку. Он развернулся в кресле, закинув ноги на спинку и улегшись на сиденье. Так стало гораздо удобнее наблюдать за смертоносцами, но с надеждой выпить еще вина пришлось распроститься.

– Очень просто. Во всем цивилизованном мире существует право победителя. Вы имеете право вступать в близость с любой женщиной из попавших в плен. Вы должны лишить девственности княжну. Это ваше право и попрекнуть вас в этом не посмеет никто. Потом нужно предложить взять Ямиссу замуж. В свете случившегося это будет весьма почетное предложение. Вы станете зятем князя, его родственником. А с родственниками воевать не принято. По крайней мере в первые месяцы. Граница будет открыта и все, что только можно получить в княжестве, мы сразу попытаемся купить. Тройлек торжественно закончил изложение своего плана и замолк, ожидая похвалы. Найл слез с кресла, подошел к столу и налил себе вина. Почему-то каждый раз, когда он сталкивался с правилами поведения цивилизованного мира, ему хотелось выпить. Он проглотил один бокал, не почувствовав вкуса темно-красной жидкости, налил второй, повернулся к смертоносцам, задрав голову до боли в шее и внезапно рявкнул:

– Да спуститесь вы на пол, в конце-то концов!

Тройлек тут же отскочил к стене и через мгновение стоял рядом с Посланником. Шабр спустился прямо вниз, на паутине.

– Пятно на потолке останется, – как бы про себя отметил управитель.

– Где княжна? – пропустил Найл его реплику мимо ушей.

– Выше этажом, Посланник Богини, почти над вами.

– Что скажешь ты, Шабр?

– Видно, такая судьба была предначертана вам Великой Богиней, – с приторным почтением ответил восьмилапый ученый.

– Быть самцом-производителем? – начал злиться Найл.

– Нет, – Шабр присел в ритуальном приветствии. Жертвовать собой во имя общества.

– Она прекрасно себя чувствует, – как бы оправдываясь, сообщил Тройлек. – Ее служанки рядом с ней. Ей выделены две комнаты, постель. Ее хорошо кормят. Вот только пьет много. Нервничает, наверное.

– Чего пьет?

– Воду. Ее постоянно мучает жажда. Иногда – виноградный сок.

Пауки ждали. Правитель посмотрел на одного, на другого, потом хмуро спросил:

– Надеюсь, вы не собираетесь отправить меня к ней прямо сегодня?

– Нет, что вы, Посланник Богини, – не без сожаления отступил Тройлек. – Вам нужно отдохнуть. Только я очень прошу вас, давайте не будем откладывать процедуру отправления пленных под землю.

– Я не хочу отправлять их к Демону Света, – покачал головой Найл. – Магиня сама обещала обеспечить его преступниками, вот пусть и занимается.

– Тогда я прикажу их сегодня же утопить.

– Почему? – возмутился правитель. Что ты на них так взъелся?

– Так они уже все запасы еды слопали! Вот про это Найл как-то не подумал. На протяжении нескольких дней наблюдая, как возятся возле пленных дети, как заботятся о них жены и матери, правитель понял, что не сможет навсегда лишить обитателей селения столь близких им людей. Отпустить столь большой отряд на все четыре стороны он, естественно, не мог, но и спускать их в метро тоже не хотел. Решил для начала просто отправить глубоко в тыл, в самый город. Мысль о том, что прокормить триста здоровых мужиков не так-то просто, Посланнику в голову не пришла.

– Ты ведь не хочешь вводить налоги, Посланник, – учуяв неладное, начал оправдываться Тройлек. – Часть продуктов во дворец приносят с рынка, для проверки качества, еще кое-что собирает с дальних ферм твоя мудрая и красивая Сидония. Этого хватит для вас, Посланник, ваших воинов и моих слуг. Хватит, чтобы принять гостей. Но только не так много, и не так долго! Решай, мой господин, или через два дня нам нечего будет есть!

– Хороший выбор, – хмыкнул Найл. – Утопить или отправить под землю. А если я не хочу своими собственными руками лишать свою страну трехсот здоровых мужчин? И так людей не хватает! Что тогда?

– Пусть соль добывают, – моментально нашелся Тройлек. – Соль на севере ценится дороже золота, ее там почти нет. Ведь нам нужно чем-то платить за детей?

– Для такого количества людей на солеварне не хватит воды, – охладил азарт Тройлека Шабр. – Там пустыня. Один колодец на два маленьких оазиса.

– Зато не сбегут, – задумчиво почесал нос правитель. А воду я найду. Нет в пустыне такого места, где нельзя добыть хоть немного воды. Завтра предупреди Соленого, что флот выйдет в море, пусть готовятся. После обеда погрузишь пленных, и отправимся в путь. Придется спасать тебя от голодной смерти.