Текст книги "Блокнот воспоминаний"

Блокнот воспоминаний
Ника Акимченко

Редактор Евгений Олегович Дисенбаев

© Ника Акимченко, 2017

ISBN 978-5-4485-4957-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Накануне

Вдох. Холодный воздух полностью заполняет лёгкие.

Канун Нового Года выдался холодным и, как обычно, бесснежным, хотя по ночам шёл небольшой снег. Но к утру на земле оставался лишь тонкий слой льда, который хрустел каждый раз, когда на него давил чей-либо сапог. Ветки деревьев покрылись изморозью, которая красиво переливалась на холодном зимнем солнце.

Декабрь, впрочем, как и другие два зимних месяца, считается временем волшебства, и именно в этот период ты ждёшь чудо куда сильнее, чем обычно. И чудеса обычно сбываются.

Выдох. Изо рта идёт тёплый пар, а через секунду около губ оказываются руки, одетые в тёплые чёрные перчатки. Их тщетно пытаются согреть еле тёплым дыханием.

Тихо возвращаясь к воспоминаниям, перед глазами становится до боли знакомая картина. Снега всё так же не было, а холод пробирал до самых костей, несмотря на тёплые свитер и куртку с вязаным шарфом на шее. Руки приходилось держать в карманах, чтобы не дай Бог не получить обморожение пальцев; один из любимых парков неподалёку, в котором они провели почти весь год.

Здесь находится широкая тропа, по обеим сторонам которой стоят скамейки. А сам путь ведёт к самому центру, где расположилось старое и очень большое дерево.

Снова вдох. Дыхание на мгновение сбивается, но так же быстро его удаётся привести в порядок. Нельзя выходить из-под контроля.

И выдох. Раньше ходило поверие, что это дерево могло исполнять желания. Стоя на одном и том же месте многие годы, это чудо природы пронесло сквозь века тысячи тайн. Оно сохранило в себя все слёзы, улыбки и влюблённые взгляды, которые доверили ему молодые юноши и девушки. И неволей вспоминались моменты собственной жизни, когда они были счастливы, оставшись вдвоём в этом укромном уголке, находящимся будто бы на краю этого мира.

Вспомнилось и то, как они впервые сюда пришли. Он рассказывал ей красивую легенду об этом месте, а она лишь смущённо улыбалась, стараясь глядеть ему прямо в глаза, дабы запомнить их выражение. Он ей открыто улыбался, а она и не знала, как на это реагировать.

Сколько раз они сюда приходили? Сейчас сосчитать нельзя, да и не важно это было в данный момент. Что прошло, того уже не вернуть.

Глаза немного намокают под давлением нахлынувших воспоминаний, но девушка всеми силами старалась их сдержать. Это не к чему. Прошлое на то и прошлое, что его больше никогда не будет. Но это ведь не отменяет того, что может быть больно, ведь так?

Наверное, ради этих немногих моментов и стоило всё это затевать. Хотя нет гарантии того, что всё это имеет такое же значение и для юноши. Ведь… именно его инициативой всё и заканчивается. Почему получилось именно так? Зачем начинать, если интерес с каждым днём, с каждой минутой всё угасает, а чувства другого всё растут и растут. Это заставляет с каждым днём думать всё больше и больше. Всё больше и больше возникают сомнения в правдивости того, что говорят. Очень хочется верить словам, но ничего, что может усилить эту веру, не находится. И от этого теряется вся надежда.

Перебороть себя не удаётся, поэтому слёзы всё-таки катятся по красным замёрзшим щекам, а глаза зажмуриваются. Нет, нет. Сомнения в правильности своих чувств посещают всё чаще и чаще. Нежные чувства мешаются с чувством будто бы злости, обречённости и… подавленности?

Желание отвлечься от всех противоречивых чувств, травящих душу, случайно приводит к окончательному разрыву. А стоило ли оно того? Может, она поспешила с принятием своего решения? Да. Определённо да. Но приходится пожинать плоды всего того, до чего своими же руками и довела то, что могла сделать её счастливой.

А потом, спустя время, она всё чаще возвращалась к этому дереву, загадывая всегда одно и то же желание: вернуть те моменты, которые прежде делали её счастливой. Но, увы, желанию было не дано исполниться.

И теперь, стоя тут вновь, она была уже в этом уверена. Из того, что было раньше, нельзя сделать что-то новое. Всегда будет оставаться тот, кому это важно, и тот, кто просто повинуется воле судьбы и не заинтересован в том, чтобы что-то менять.

Вдох. Размытый от слёз взгляд устремляется вперёд, пытаясь сделать так, чтобы ощущение той лёгкости и радости вновь, какое было в самом начале, вернулось. Но ничего не меняется, в душе остаётся лишь горсть сожалений и досада, перемешанная с какой-то непонятной болью. Видимо, не надо было пытаться повторить всё во второй раз, ибо тогда удар был бы не настолько сильным. Не надо было стараться опять, ибо утрата вновь построенных воздушных замков слишком велика.

Выдох. Вдруг вокруг всё стало будто бы чужим. И, наверное, возврата больше нет. Нет и надеждам, которые пытаются пробиться вновь. Нет. Ничего не получится. Одиночество всегда было. И, увы, кому-то приходится в нём оставаться. Но всё-таки, оно того стоило.

Звёзды

Летние вечера были тёплыми, с небольшими порывами приятного, но свежего ветерка. Откуда-то слышалось слегка приглушённое стрекотание цикад. А когда наступала тишина, и алое солнце окончательно уходило в свой, наверняка уютный дом за горизонтом, дети очень любили наблюдать за зажиганием первых огней на далёком синем полотне, которое казалось бесконечным и недостижимым.

Земля была сухая и тёплая, трава примята под головами и телами ребят, лежащих на ней в один из таких многочисленных закатов. Они устремили свои мечтательные глаза в небо, на котором только начали появляться блестящие точки, вызывающие в их душе особый трепет.

– А вы знаете, что значат звёзды на небе? – спросил мальчик, лежащий с правого края.

– И что же? – отозвалась одна из девочек, самая младшая.

– Это – наши предки. Они наблюдают за нами с неба, – ответил мальчик.

– Правда? – удивлённый голос второй девочки, Нины.

– Стас, хватит дурить нашим девочкам голову, – раздался лёгкий смех второго мальчика, Тимура, лежащего с левого края.

– А я ему верю, – опять отозвалась младшая Карина. – А зачем они за нами наблюдают?

– Когда нам грустно и кажется, будто мы совсем одни, – Стасик продолжил свой рассказ, – стоит лишь посмотреть на звёзды. И мы вспомним, что все они – наши родственные души. И тогда мы поймём, что мы не одни.

– А может, наш настоящий дом – это ночное небо? – предположила Нина.

– Мы все родом откуда-то издалека. И, возможно, даже оттуда, – согласился Тимур.

– Так или иначе, – подала голос Карина, – как бы наша жизнь ни складывалась, мы всё равно будем счастливы, когда встретимся с ними там. А пока мы здесь, они будут смотреть на нас и давать нам силы и надежду идти дальше.

Все четверо улыбнулись и засмеялись. А через минуту принялись обсуждать опять что-то, что могли придумать лишь дети. И это придавало этому вечеру, как и многим другим, какого-то волшебства, о котором потом приятно вспоминать много лет спустя.

Всегда

В то время, когда осенний ветер приносит с собой грозные тучи, а вместе с ними прохладу и проливные дожди, смывающие летнюю пыль с городских дорог, особенно часто настигают неясные мысли, происхождение которых совершенно неизвестно и которые всё больше привлекают, чем дальше становится тепло летнего солнца и пестрота листвы на деревьях и цветов в клумбах.

Холодный ветер врывался в распахнутое настежь окно, гуляя по комнате, будто у себя дома. Он тут желанный гость, единственный, который навещает меня каждый раз, когда становится совсем грустно. Я впускаю его к себе всегда, какой мороз не сковывал бы землю и как бы холодно мне ни было. Вот и сейчас он обходит мою комнату своими быстрыми шагами, каждый раз проводя ледяными пальцами по моим щекам и лбу, пока я лежу на полу. Закрываю глаза, почти проваливаясь в сон, но что-то вновь мешает мне предаться временному забвению, забыться хоть на пару часов. И это опять отрывочные воспоминания из прошлого, когда я ещё могла наслаждаться хоть чем-то.

Она сидит в зале второго этажа, ослеплённая солнечным светом, льющимся из постоянно открытого окна. Я же умостилась на излюбленном мною полу почти посередине комнаты, на приятном на ощупь ковре, и щурюсь от всё того же яркого солнца. Окно выходило на солнечную сторону улицы, откуда почти всегда доносились весёлые голоса прохожих. Я улыбаюсь во всё лицо, а она смотрит на меня, немного посмеиваясь. Я перевожу на неё прищуренный взгляд и спрашиваю:

– Что-то не так?

– Нет, всё так, – снова смех. – У тебя постоянно такой мечтательный вид и загадочная улыбка на лице.

– Ты просто поднимаешь мне настроение.

Я никогда не знала, чем на самом деле являюсь для неё. Я вообще почти ничего о ней не знала. Чего бы она не могла сказать обо мне. Она знала меня всю, вдоль и поперёк. Вплоть до мыслей, мотивов поступков. Могла увидеть насквозь. Она будто заставляла меня проявить себя в полной мере перед ней, в то время, пока сама же скрывает свою сущность глубоко внутри. Она имела надо мной власть, я над ней (а иногда и над собой) – никогда. Именно поэтому почти всегда рядом с ней я испытывала некоторый страх и настороженность. Никогда не знаешь, как она отреагирует на то или иное действие, слово. Общение с ней было похоже на минное поле: один неверный шаг – и ты погибаешь.

Мы рождаемся в одиночестве, живём в одиночестве и в том же одиночестве умираем. Так всегда было, есть и будет, ничего с этим не поделаешь. И я осознавала это всегда. Всегда, привязываясь к людям и начиная их любить, я знала, что рано или поздно они уйдут из моей жизни бесследно, не задумываясь о моих желаниях и чувствах. Эта судьба каждого из нас: покидают сначала нас, а потом, так или иначе, покинем кого-нибудь и мы. По сути, заводя знакомства и водя дружбу, мы только создаём иллюзию жизни. Кому-то удаётся создать её и они наслаждаются сладким заблуждением, а кто-то, как бы не старался, всё равно остаётся в стороне.

Поначалу нам почти удалость создать иллюзию нужности друг другу и наслаждались обществом каждого, но постепенно её интерес исчезал. А я в это время привязывалась всё сильнее, хотя я могла чётко видеть, что совместного (что бы это слово ни значило, во всех его смыслах) будущего нет и никогда не было, как бы ни складывались обстоятельства. Мы слишком разные люди, ничего общего и в помине не было. Нас свела лишь случайная встреча и скука, навеянная старым обществом. При этом она сумела удовлетворить своё мимолётное желание, а для меня она стала чем-то больше, чем простым знакомым. И я стала обузой и для неё, и для себя самой.

И, как положено всем, она покинула меня одним пасмурным днём. Меня в тот день терзало предчувствие. Да и не только в тот день, множество дней до того. Я знала, что это произойдёт и морально почти успела подготовиться. Почти. Но отказ от меня, от моего общества нанёс некоторый удар по моему эмоциональному состоянию, который я не в силах одолеть до сих пор.

Мы рождаемся в одиночестве, живём в одиночества и в этом же одиночестве и умираем. Так было всегда, это наша судьба. Но почему же уже в который раз слёзы катятся по моим щекам?

Алиса

Алиса сидела в мрачной комнате, на кровати, подогнув колени и обнявши их руками. Освещала комнату лишь одна-единственная свеча, стоявшая на рабочем столе девочки и плавно догоревшая. Алисин взгляд, отсутствующий и туманный, устремлён на дверь, соединяющую эту темницу с внешним миром, таким далёким и пугающим, что так горька была мысль о возвращении туда. Нет, она больше никогда там не окажется, никогда более не выйдет в свет белый, пока находится в осознании того, что происходит вокруг и до тех пор, пока окончательно не лишиться рассудка. Проведёт свой остаток жизни в уединении с приносящим лишь удовольствие диалогом с книгами, которые манят с каждым разом всё больше и больше с пыльных полок книжного шкафа, смотревшим с него с противоположной стороны комнаты.

Тихие шаги по деревянной лестнице, находящие отголосок в стенах и проносящиеся эхом по всему второму этажу, заставляют Алису впасть в лёгкую дрожь волнения и некоторого страха, скорее опасливой настороженности. Это была её нянька, появление которой никогда особой радости не приносила, как добра та к ней ни была и как бы ни старалась обзавестись доверием девочки. Щёлкнул замок в двери, и через пару секунд женщина вошла с ещё одной свечой на подставке, что означало отсутствие света до сих пор. Струя света пролилась по комнате и осветила тело девочки, до сих пор бледное, будто мраморное.

– Дитя моё… – уже который раз вздыхает няня, видя мертвенно бледную подопечную и царапины на её теле, созданные руками собственной хозяйки. Сколько времени прошло с момента выздоровления девочки, а оправиться до конца совсем не удаётся, несмотря на все старания семьи.

Шёл второй месяц после долгой и тяжёлой болезни девочки Алисы, после чего та постоянно твердит о каких-то непонятных мирах, Шляпниках и Королевах, Кроликах и Чеширских Котах. Призывает их. Няня слышала о них и тогда, пока ухаживала за больной, но думала, что это просто бред, свойственный высокой температуре, и что он пройдёт, как и пройдёт болезнь, но чувство реальности потерялось настолько, что и желание в ней пребывать улетучилось вместе с ветром, что вечно уносит от людей что-то, что им очень важно, иногда просто необходимо для жизни. Так случилось и в этот раз.

Алиса лишь испуганно зыркнула в стороны женщину, поджав колени ещё сильнее, будто пытаясь превратиться в маленькую личинку, незаметную, как пылинка. Няня пребывала в растерянности, совсем не знала, как к ней подступить, не вызвать нового припадка. И думала о том, как бы заставить бедную девочку, её «бедное дитя» хоть что-нибудь съесть, ибо невозможно смотреть, как человек, способный прожить долгую и счастливую жизнь, буквально тает на глазах, превращается точно в скелет, обвёрнутый сверху кожей. Ещё чуть-чуть – и беда вновь может их настигнуть.

Алиса не двигается с места, когда нянька садится на край кровати, лишь надеется, что совсем скоро эта противная ей женщина покинет комнату и она снова сможет погрузиться в свой мир грёз и фантазий, разных мыслей о судьбе. Зачем ей есть только ради того, чтобы выжить? Выжить тут, в этом скучном мире, где банальные условности мешают полёту фантазии, новому дыханию? Тут, где люди бояться быть «странными» и так пытаются быть «нормальными», что губят самих себя, свою индивидуальность, душу, жизнь? Нет, это не для неё. Уж лучше умереть по-настоящему, физически, чем всю «жизнь» проживать лишь иллюзию её, стараясь для кого-то, кто окажется совсем неважным в самом конце. И Алиса отправиться в свою Страну Чудес по собственному желанию, где станет счастлива раз и навсегда. А остальные пусть дальше живут своею «жизнью» и «наслаждаться» ею.

Няня лишь обняла девочку и сказала, как говорила сотни раз до этого: «Всё будет хорошо. Скоро всё пройдёт, и ты сможешь дальше нормально жить.»

Странности

Небо было ярко-голубым, тёплым, нежным. Оно словно манило к себе, вызывало желание взлететь и лететь всё выше и выше, становиться всё ближе и ближе к нему. На улице было тепло, не жарко, лишь прохладный ветерок так приятно ласкал кожу, что это приносило самое настоящее удовольствие. Лёгкие апрельские дни приносили с собой умиротворение, весна ступала на землю и шла уже полным ходом, сметая последние остатки зимних холодов, которые начал, но так и не закончил март. В воздухе пахло свежей травой и только начавшими распускаться цветами, которых с каждым днём становилось чуть больше чем прежде и которые не могли не радовать глаз. Голоса птиц становились громче и разнообразнее: они возвращались из своего долгого путешествия домой, чтобы самим насладиться наступившим здесь теплом и чтобы вновь радовать прохожих своими певчими голосами по утрам.

Несмотря на то, что город был многолюден, воздух в нём настолько приятен, чист и свеж, что вдыхать его было по-своему хорошо, будто тебя долго мучила жажда, и вдруг тебе представилась возможность её утолить.

Комната была наполнена теплом и светом, окна были лишь слегка прикрыты светлыми кружевными шторами, за которыми были другие, прозрачно-белые занавески. Сиреневый цвет, в который и была оформлена комната, приятно успокаивал, будто освобождал от неприятных мыслей.

Где-то с лестницы послышались тихие медленные шаги, при звуке которых у парня, спокойно лежащего до этого на диване, ёкнуло сердце. Они были плавные и лёгкие, как и всегда, когда тётя ходила по дому. Поднявшись на площадку, она немного задержалась у двери гостиной, прислушалась. Через пару секунд дверь немного приоткрылась, и тоненькая фигурка вошла в комнату. Девушка бросила усталый, но ласковый взгляд на него, прошла через комнату к полочке, которая была над небольшим декоративным камином.

– Я думала, ты уже спишь, – голос звучал негромко, ровно, но в нём всё же слышались некие нотки радости. Она начала перебирать какие-то мелкие вещи и блокноты, которые там лежали.

Примерно с месяц назад Марку пришлось приехать к своей тётушке Алисе погостить, так как у той были некоторые проблемы со здоровьем, хотя ей было всего двадцать четыре года. А в силу того, что он всё ещё учился в школе, и ему было позволено сдать экзамены чуть раньше, ему было позволено переехать в другой город. Родители сочли, что семнадцатилетний парень вполне может сам о себе позаботиться и ничего плохого с ним не случится, откликнулись на просьбу Алисы.

Марк познакомился со своей тёткой не так давно, на последний новый год, а услышал о ней только на семнадцатый день рождения, когда ему пришла посылка с подарком. Странно, но раньше ему ничего об этом не говорили, да и потом оставили без объяснений то, почему она так долго не объявлялась к ним в дом.

Они сразу нашли общий язык и почему-то вызвали странную симпатию друг у друга. С того самого Нового Года по каким-то загадочным случайностям они стали видеться гораздо чаще даже самих родителей с ней. Она всегда как-то по-особому на него смотрела, с каким-то непонятным теплом. За несколько месяцев они стали почти лучшими друзьями, а Алиса ему так часто звонила, что уже было как-то странно, если Марк и дня с ней не поговорил.

Но едва ли Марк мог назвать то чувство, что исходило от неё, просто дружеской симпатией или родственной любовью. Нет, это было что-то другое. Но вот что?..

Марк смотрел на то, как она листает какой-то блокнот.

– Я никогда не сплю в такое время, – он обвёл её фигуру взглядом, остановившись на сосредоточенном лице, на котором играла лёгкая, почти незаметная улыбка, – разве что в очень редких случаях.

Он восхищался её лицом. Оно было обычно сдержанным, но в то же время тёплым, умиротворённым. Ему казалось, что его невозможно не выделить среди сотен других, ведь крайне редко ты сможешь увидеть незамаскированную доброту в глазах, но всё же так тщательно скрываемую. Но вместе с тем, Марк злился, злился потому, что кто-то, кроме самого парня, мог тоже восхищаться ею. И очень часто ему также казалось, что всё это создано и направлено лишь на него…

Неловкая тишина, которая нисколько не тяготила, но сказать всё-таки что-то хотелось. Слышать этот голос, нежный и лёгкий, как перо птицы. Его хотелось слышать всегда, он по-странному успокаивал, заставлял держать себя в руках. Стоило Марку его услышать, когда он был в бешенстве или просто-напросто зол и хотелось выпустить пар из себя, ему словно силой держало что-то изнутри, не позволяло перенести мысли в слова, заставляло подумать, прежде чем говорить. Ох, если бы этот голос мог сопутствовать ему всегда, останавливать, когда это надо было сделать, то он не наговорил много лишнего людям.

Но радовала лишь та мысль, что он никогда не сможет сказать лишнего ей. Ей, которая пыталась быть его опорой последние несколько месяцев; ей, которая искренне его любила, совсем не так, как любили его другие девушки. Совсем не так, как любили его родственники. Совсем по-другому, как-то по-особому. Здесь не было излишнего фанатизма, который был характерен его одногодкам, не было здесь и жёстких осуждений, обычно свойственных родителям. Она могла трезво посмотреть на него, поддержать, если чувствовала, что сейчас это необходимо. Она могла дать стимул или же указать на ошибки, но указывала она так, будто это была вовсе и не ошибка. Будто это просто слишком сложное решение слишком простой проблемы. Она говорила о них дружественным, простым тоном, что само по себе принуждало прислушаться к произносимым им словам. Этакое скрытое принуждение, незаметное, но очень нужное, чтобы не допустить осечки.

– Кстати, – Марк начал как-то неуверенно, будто не знал, что последует за этим началом. Но собравшись с духом, он вновь бросил взгляд на Алису, – почему я до этого о тебе не слышал? Ты никогда не давала о себе знать, и…

Предложение он не закончил, но оно и не требовало окончания. Пауза наступила вновь, но сейчас она была не настолько длинная, как в прошлый раз. И всё же теперь она немного напрягала. Вопрос поставил Алису в тупик, ведь точного ответа там не было. Просто общение почему-то прекратилось, без особо веских причин, да и, впрочем, ни сама Алиса, ни её брат особо не страдали от этого. Они тепло относились друг другу, но не нуждались, пускай даже и были семьёй.

– Ну, знаешь… – девушка пыталась придумать хоть что-нибудь, хотя бы отговорку, которая будет не глупой. – Так получилось. Это сложно, но и как-то спонтанно. Я не могу тебе объяснить.

Этот ответ устроил их обоих, ведь на самом деле он никого не волновал. Главное, что сейчас между ними всё более, чем хорошо, а оглядываться назад здесь не самая хорошая идее. Тем более, в этом случае прошлое было совсем не важно, а в будущее каждый из них боялся заглядывать. Оно было далёким и недостижимым, его нельзя было предсказать, и как бы тщательно ты его не планировал, оно всегда преподносило тебе неожиданные сюрпризы, ломая твои планы под самый корень, заставляя тебя снова и снова начинать всё с начала.

Поэтому и Алиса, и Марк лишь наслаждались настоящим днём, брали от него всё, что можно было взять, без остатка. Наслаждались каждым моментов, что был им дан. Ведь ты не сможешь сказать точно, что с тобой будет завтра, следовательно, не стоит тратить ни секунды на грусть.

– Кстати, я приготовила обед, – Алиса развернулась к нему лицом, теперь смотрела на него в упор. Её глаза блестели, радостно сверкали по непонятной причине, уголки губ немного дрогнули, но губы не вытянулись в длинной улыбке, а оставили лишь короткий её след на лице, как обычно это бывало, если Алиса хотя бы немного смущалась. Но выглядело это гораздо приятнее, чем если бы это была открытая радость. В этом было что-то интересное, загадочное, заставляющее обращать на это больше внимания, думать об этом. И уж конечно, по привычке, от которой нельзя уже было избавиться, Марк улыбнулся ей в ответ. – Я бы не советовала тебе сильно задерживаться. Это не очень полезно для организма.

– Хорошо, уже иду, – парень медленно встал, одёрнул поднявшуюся к груди майку, и поспешно пошёл на кухню, откуда уже приятно чем-то пахло. Конечно, тётя не многое умела готовить ввиду ненадобности, но то, что она стряпала, всегда выходило на высоте. Лучше уж мало, но вкусно, чем многое, но отвратительно.

Потихоньку спустившись вниз вслед за племянником, Алиса так же неспешно принялась накрывать на стол, каждый раз всё глубже погружаясь в свои мысли. Движения были плавными и будто заученными, девушка делала это почти не задумываясь, при этом ничего не путала. А мысли её были далеко отсюда, они поднимали в памяти тот самый день, когда она решила вновь выйти на связь.

Это было почти так же спонтанно, как и то, как их общение прекратилось. Тогда в её жизни произошло что-то настолько радостное, что она просто не могла держать это в себе, и Алиса решилась, наконец, написать письмо брату. Это стало приятной неожиданностью для второго, и они начали переписываться. И в следствие этого через месяц Алиса была приглашена в гости.

Тогда-то она и увидела впервые за долгие годы сына старшего брата. Сначала Марк вызвал лишь лёгкий интерес. Он вёл себя уважительно по отношению к своим родителям, что не часто можно встретить у людей его возраста, но в то же время в речи у него присутствовала некоторая резкость, создающее впечатление спора. Эта резкость не всегда играла ему на руку, ведь легко можно было подумать, что он ругается или чем-то недоволен, в то время как парень был совершенно спокоен и не хотел никого обидеть, не имея в виду ничего плохого. Иногда он даже не замечал, что отвечает грубыми фразами, которые легко можно было заменить на более приятный вариант. И это ему очень мешало.

Никак не хотелось разбираться в природе и значении странного чувства, тем более, что оно приносило лишь удовольствие и, похоже, было ответным. Алисе не хотелось лишаться всей этой уютной атмосферы отношений, состоявшихся между ней и братом, а больше всего – между ней и его сыном.

Время зимних праздников и выходных подходило к концу, пора было снова отправиться в свой город, который находился далеко от этого места. Алису никогда не заставляла грустить разлука, как это было и сейчас. Она знала, что она всё равно не прекратит с ними общения, ведь всё теперь наладилось, и скоро всё будет только лучше. И это правда было так. Обмен письмами с братом и племянником лишь сближал их, делал их чем-то один, совсем неделимым. Так прошли долгие зимние дни, а в апреле Марку с Алисой удалось увидеться вновь. Такой удачи никто из них не ожидал, а ещё более неожиданно для них было совместное проживания, ведь никто не знал, что директор школы пойдёт на такие уступки своим ученикам.

Время обеда подошло к концу. Всё так же медленно и плавно девушка встала из-за стола и принялась потихоньку убирать со стола. Дни шли под стать ей – медленно и планомерно, будто каждый отдельный день – вечность. Время будто остановилось и будто ничего за пределами этого дома не существовало.