Текст книги "Чертовы скандалы! Как общаться с подростком нормально"

Есть такой анекдот: корабль потерпел крушение и затонул. К уединенному острову подплывает чудом спасшийся мужчина, а на острове его встречает чудом спасшаяся жена: «И где это ты шатался целые сутки? Ведь пароход затонул еще вчера!»

Родители подростка часто ведут себя как та самая «жена» из анекдота: во что бы то ни стало требуют, чтобы муж «прибыл вовремя», а сам факт выживания не так уж и важен.

Рассмотрим типичную ситуацию, когда подросток пришел с прогулки в 23:00, хотя была договоренность, что он вернется в 21:00. Ничего плохого с ребенком не произошло. С ним просто случилась… его жизнь: немного прошлись с ребятами, поговорили, слушали музыку, что-то обсуждали, зашли к кому-то в гости. В общем, «корабль тонул, он плыл» – и все это было очень значимым для него.

Но родителей в этот момент волнуют только операционные проблемы: договоренности нарушены, а значит, ребенок охамел и не уважает их; пришел поздно и опять не выспится; завтра, возможно, контрольная в школе, и он точно напишет ее на двойку. Наконец, взрослые могли просто хотеть спать, а не грызть ногти и пить валерьянку, впиваясь взглядом в цифры на часах.

Обычно в такой ситуации начинается битва, «чья важность важнее».

Желание родителя: «Хочу, чтобы дочь взялась за ум и ходила к репетитору». А дочь, например, погрузилась в переживания первой любви, и ей совсем не до математики.

Желание родителя: «Хочу, чтобы сын вежливо общался с соседями и мне не приходилось краснеть за него». А сын отказывается: «…потому что мне эти соседи неприятны и здоровья я им не желаю».

Ни вариант родителя, ни вариант подростка в чистом виде приняты не будут. Взрослые не откажутся от своего видения, а дети – от своей жизни, с которой должны разобраться, справившись с задачами возраста. Лучшим результатом может стать договоренность, решение помирить два полюса важности между собой и создать общую безопасную и комфортную территорию.

Мне нравится образ мостика над бурной рекой.

 
Никаких вселенских открытий: этот мостик – отношения родителей и подростков.
 

Операционные проблемы с хамством, поздними возвращениями, рискованным поведением, странными компаниями и занятиями, высказываниями и решениями, пугающими родителей, не исчезнут по щелчку. На них можно повлиять, но не устранить. Решение об устранении может принять только сам ребенок.

За вами – выбор способа влияния из крайне ограниченного списка того, что пока еще доступно.

Да, есть неэкологичные методы вроде тотального контроля и репрессий. Перестанет ли сын поздно возвращаться, если вообще не выходит из дома? Конечно.

Есть смена среды: перевести ребенка в другую школу, переехать в более благополучный район, удачно отправить в летний/психологический/тематический лагерь, эмигрировать на Аляску. Станет ли ваш подросток более приятным в общении, более мотивированным, если у него появятся новые классные друзья/хобби? С большой вероятностью – да, но это не точно.

Вот почему я пишу эту книгу именно о поддержании контакта, о взаимодействии, выстраивании отношений, а не о военной дисциплине внутри семьи или организации переезда.

Если вы хотите иметь в руках конструктивный, долгоиграющий инструмент влияния на подростка, на его мотивы и действия, то сосредоточить усилия нужно не на действиях и результатах, а на отношениях.

Создайте такие отношения, чтобы подросток однажды сам захотел вас спросить: «Мам (пап), а как мне жить-то?» – и вот тогда откроется окно возможностей для того, чтобы предложить родительскую рекомендацию, помощь, поддержку.

Беда в том, что родители не считают отношения ключевой задачей. Особенно если:

• у ребенка двойки;

• он хамит;

• а еще и курит;

• они устали;

• был плохой день.

Если родители будут вести себя как обычно, о чем я подробнее расскажу в главе 2, то рискуют остаться перед захлопнувшейся дверью. Подросток наглухо закроет от них свою жизнь, и влиять на него не получится от слова совсем.

И это будут уже не просто испортившиеся отношения, а потеря контакта. Мостик, даже ветхий и недостроенный, как-то работает, а вот если на двух берегах даже зацепиться не за что – увы, ситуация совсем нехорошая.

Ко мне на консультацию приходила девочка (15 лет), у которой были вполне нормальные отношения с родителями, но ей хотелось больше времени проводить с друзьями. Мама и папа из соображений безопасности отпускали дочь гулять только под жестким контролем «кто, где, с кем», а про ночевки не было и речи.

С одной стороны, девочка стремилась сохранить доверительные отношения с родителями, чтобы можно было поделиться своими чувствами, посоветоваться, с другой – для получения желаемого она была вынуждена обманывать родителей, потому что иначе не получалось.

Если честно все рассказать, родители, конечно, запретят делать все то, что она сейчас делает тайком, а если продолжать лгать, то про доверие можно забыть. Вот такая дилемма.

Такие сложности есть у большинства подростков: вроде и хочется быть честными, но лишаться из-за этого с трудом отвоеванной свободы – совсем не вариант.

Дети почти всегда выберут свою свободу, а не отношения с нами, так что чинить мостик в любом случае будем мы, кто бы его ни сломал. К счастью, до полной потери контакта доходит редко, ведь родители сейчас чаще всего осознанные, но помнить об этом все равно надо.

Итак, почему же с подростками сложно сосуществовать и общаться?

Они во что бы то ни стало должны решить главные задачи возраста, которые, к сожалению, в совокупности нарушают привычное взаимодействие детей и родителей. Вслед за этим «сыпется» контакт, и взрослые теряют уже опробованные, проверенные инструменты влияния.

Чтобы снова обрести влияние и решить очевидные проблемы, описанные в самом начале главы, придется:

1. Понять и признать своего подростка – моя первая книга как раз об этом.

2. Выстроить новое взаимодействие, потому что общаться по-старому уже не получится.

Даже жаль, что не получится, потому что раньше было хорошо. Вы сказали, попросили, спросили, позвали – дети сделали, принесли, ответили, пришли. Увы, теперь это перейдет в разряд приятных воспоминаний, не более, поскольку у вас начинается абсолютно новый этап отношений с подростком.

Глава 2
Почему «как раньше» уже не будет

Все, что было раньше, происходило между родителями и ребенком. А подростковый период – это мощный «замес», в результате которого должен получиться взрослый человек.

Пытаясь вернуть «как раньше», мы, по сути, пытаемся выстроить отношения с будущим взрослым как с ребенком, что противоречит самой идее развития. Чем раньше мы попрощаемся с этой идеей и со своими иллюзиями, тем легче нам будет искать новые инструменты. Пока мы цепляемся за прекрасных, но несуществующих мальчиков-зайчиков и девочек-припевочек, давно оставшихся в песочнице детского сада, или за наши мечты о том, что дети будут с нами общаться точно так же, как дошкольники, мы никуда не продвинемся.

Поверьте, лучше опираться на реальность, даже неприятную, чем пытаться выстроить стратегию на пустом месте. Воздушный замок разрушится, а пропасть между тем, что мы нафантазировали, и настоящей жизнью будет только нарастать.

Наши методы и подходы устарели, потому что мы остались прежними, а дети уже изменились.

Улыбнитесь, пожалуйста, все, кто сейчас обеспокоен тем, что юное поколение «совсем не уважает старших». Работа авторитетом – прием из далекого-далекого прошлого, когда ребенок воспринимал все наши слова и указания на веру. Теперь он подрос и спрашивает: «Почему я должен убирать в комнате?», «Зачем мне идти в гости?» – в этот момент родители впадают в ступор. Для них в новинку необходимость объяснять свои требования, желания, запросы и ограничения, и первой реакцией часто становится агрессия: «А ну-ка, пошел и прибрался, иначе интернет отключу».

Точно так же устаревают и отмирают все модели поведения, которые работали с малышами. Когда ребенок падал, мама обнимала его и говорила: «Дай поцелую – и все пройдет». Попробуйте сделать то же самое с поранившимся подростком, и он в лучшем случае фыркнет в ответ, а в худшем – обвинит вас в том, что вы совершенно не умеете нормально поддержать.

То, что мы продолжаем трактовать как заботу, взрослеющий ребенок считает формой проявления контроля – поэтому так много конфликтов вспыхивают от совершенно невинных вопросов («Ты надел(а) теплую куртку?») и попыток проверить оценки в дневнике. «Ты позавтракал?

Как – нет? Завтракать очень полезно, еще Суворов говорил!» Когда подросток в ответ начинает хамить, родители обижаются. Они не собирались контролировать, кладет ли дитя кашу в рот, а просто искренне обеспокоены его здоровьем. Но отношения уже чуть-чуть испортились.

Критерий для отсечения устаревших методов очень простой: если ваши приемы не приносят результата или порождают конфликты, значит, пересматривайте их, а не усиливайте воздействие в надежде на то, что подросток опять станет послушным, как детсадовец.

Это невозможно.

Когда-то мы могли расписать день ребенка по минутам: что он делал и говорил, что ел, чем интересовался, какими секретами поделился с нами перед сном. Мы знали имена его друзей и врагов (да, даже с младшей группы детского садика!), его любимые игрушки, персонажей книг и мультфильмов. По одному только выражению лица утром примерно представляли, стоит ли сегодня вести его на секцию или лучше погулять в парке.

Конечно, такая всесторонняя информированность вселяет уверенность в том, что мы всемогущи – в определенном смысле.

Но вот наступает пубертат – и у детей появляется автономный внутренний мир, который они всеми силами ограждают от нашего любопытства и воздействия. Стремление сепарироваться, определить и отстоять свои границы внешне выглядит как повышенная нервозность и конфликтность. Мы удивлены таким резким отпором и начинаем задумываться, а знали ли своего ребенка на самом деле?

«Мама, папа, отстаньте!» – с каждым днем мы слышим эту фразу все чаще, но не хотим верить, что больше не нужны тем, кто еще вчера делился с нами буквально каждым вздохом. Нет-нет, поймите правильно, как источник благ родители все еще необходимы, и чем дольше, тем лучше. Благом может считаться и поддержка, но только по запросу от подростка, а воспитательное воздействие будет восприниматься в штыки.

Настало время услышать и наконец отстать. Вы можете возразить… возражайте и пробуйте воспитывать дальше, но ни один, даже самый жесткий, метод не даст вам прежний объем сведений о жизни ребенка. Так, может быть, не стоит идти напролом?

Открывайте для себя новые, экологичные методы получения информации о близком человеке: взаимодействие, общение, разговоры, спокойное наблюдение, совместная деятельность и т. д.

Я уже упоминал выше, что безусловное послушание осталось далеко в прошлом, теперь родительские требования встречаются без энтузиазма и выполнять их никто не торопится. На то есть две причины:

• дети хотят делать что-то другое, более интересное;

• они не понимают реальную значимость вопроса.

Как же повысить значимость вашего требования? Очевидный пример – «дать по башке» или повысить голос, если ребенок не слушается. Прием неконструктивный, но его часто используют, особенно в спешке или панике. Например, вы опаздываете на прием к врачу, а подросток «залип» в гаджетах и до сих пор не собрался, даже джинсы не надел. Неужели он сам не понимает, как важно прийти в больницу вовремя?

Давайте подумаем, откуда дети получают информацию о значимости того или иного события? Правильно, от взрослых. Значит, расстановка приоритетов – тоже ваша ответственность. Теперь скажите, а не случалось ли вам задирать важность какого-нибудь пустяка – не чавкать за столом, не выпрашивать чипсы в магазине, не носить рюкзак на одном плече – просто до небес? И наоборот: что-то действительно важное становилось необязательным, потому что именно сегодня «у мамы хорошее настроение»?

Если в приоритетах наблюдается подобный бардак, то с высокой вероятностью дети запутаются, что вам на самом деле важно, а что – нет, будут предпринимать все больше попыток расширить границы и, конечно же, увильнуть от выполнения требований.

Чтобы устанавливать значимость, которая действительно будет работать, необходимо в первую очередь навести порядок у себя в голове.

Как сделать свое требование более интересным? Никак, потому что директивные формы общения и интерес находятся на разных полюсах и ребенок вообще не заинтересован в том, чтобы помогать вам проявлять родительскую власть. В идеале хорошо бы зайти через переговоры – это конструктивный, но очень сложный вариант, которому посвящена отдельная глава – «Переговоры с подростком без драк и проклятий».

В качестве простого первого шага попробуйте сформулировать для подростка не требование, а просьбу или условие. Смягчите подачу, постарайтесь не давить, уберите безапелляционность, особый «металлический» тембр голоса и отрывистый хриплый говор прапорщика. С таким исполнением даже самые вежливые формулировки отходят на второй план. Помните, что у детей сейчас воспаленные личные границы и обостренное чувство собственного достоинства – отнеситесь к этому с уважением и пониманием, а также не рассчитывайте на немедленный результат.

Вот еще список причин, по которым подростки все-таки могут нас слушаться:

1. Страх наказания.

2. Желание получить какой-то бонус.

3. Сами не заинтересованы, но выполнят просьбу, потому что доверяют родителям.

4. Сами хотят это сделать.

Первые два варианта – одноразовые, они не подходят для того, чтобы какое-то требование выполнялось систематически, потому что ни наказание, ни бонус не создают мотивацию. Если приходится давить, придумывать угрозы и поводы для шантажа («Сделай уроки, или отключу интернет»), то однажды просто не хватит сил отобрать телефон у подростка, который выше сантиметров на 20 и тяжелее на 15 килограммов. Если изобретать «морковки» и «конфетки», изощренно торговаться («Сделай уроки и получишь косарь на чипсы»), рано или поздно закончатся ресурсы.

Итог один: в гробу подросток видел эти уроки, но время от времени, когда наорем или задобрим, он предъявит нам криво решенные примеры по математике.

Вариант под номером три очень неплохой: ребенок все еще не испытывает восторга от уроков, но ваши отношения таковы, что он принимает вашу веру в необходимость учебы без сопротивления. И делает домашнее задание не из-за страха или за конфету.

Есть и идеальный вариант. Ребенок сам хочет сделать то, чего от него хотим мы.

Конечно, в 99 % случаев мотивации нет изначально, и создать ее можно только долгой методичной работой: разговаривая, показывая, аргументируя, позволяя походить по граблям, поддерживая и выслушивая, без критики, давления и разносов. Чтобы ребенок вас слушал и слышал, необходимо свои усилия направить вновь куда? Правильно, в выстраивание отношений, в рамках которых вы сможете обсуждать важные жизненные аспекты.

Хочу предложить вам игру. Представьте, что у вас дома живет чужой взрослый человек. С которым вы очень хотите подружиться и очень хотите ему помочь стать счастливым. Как вы будете себя вести?

Скорее всего, вы будете:

• думать о том, чего бы ему хотелось;

• выбирать выражения;

• предлагать альтернативы;

• договариваться о совместном быте;

• налаживать человеческий контакт;

• помнить, что он вам ничего не должен. И не обязан воспринимать ваши слова как истину в последней инстанции.

Все это звучит нормально, если мы говорим о чужом человеке, но если речь идет про свою кровинушку – то обидно. Но вот о чем не забывайте: сейчас для кровинушки отделиться от родителей – критически важно. И это тот самый момент, когда действия, которые идут на пользу ребенку, становятся источником напряжения для вас.

Давайте рассматривать подростков как явление природы – как дождь, град или грозу. Вынесем пока наши эмоции за скобки и сделаем вид, что все, что они делают, нормально.

Сами же пока разберемся, на что мы можем повлиять, даже не выходя из дома, из комнаты, из-за компьютера – с тем, что у нас в голове. Возможно, от этого будет больше пользы, чем от попыток переделать подростка.

Мы всю жизнь воспитывали детей и были большие, умные, сильные, интересные, а теперь пьедестал под нами зашатался – мы больше не самые-самые. Надо найти другие роли, чтобы выстраивать отношения.

Раньше родители определяли все сами, ставили рамки и границы, рассказывали, как жить, давали информацию о мире. Потом подкрался пубертат, появился интернет – и родителя сместили с позиции главного источника информации. А за счет особенностей подросткового возраста дети теперь хуже нас слышат и не считают авторитетами. Наши слова не принимают на веру и не воспринимают как руководство к действию.

Часто родители прилагают дополнительные усилия, чтобы восстановить отношения, которые были раньше, потому что не умеют или не хотят вкладываться в новые.

Представьте, что у вас был подчиненный, но потом он перешел в соседний отдел и там стал начальником, то есть напрямую больше вам не подчиняется. А вы ему по старой памяти бросаете: «Витя, распечатай мне отчет!» Витя, конечно же, отправляет вас далеко и надолго: «Я вам не подчиняюсь».

Посмотрите на иллюстрацию: видно, что у малыша и родителя есть «вертикаль власти», взрослые – на равных, но подросток – нечто иное. У него появляется запрос на новый статус, отличный от детско-родительских отношений, как мы их понимаем и какими они были 13–15 лет до настоящего момента.

Стремление к взрослости или стремление, чтобы его принимали как взрослого, выражается у подростка по-разному: в тяге к свободе, в потребности, чтобы ему аргументировали требования, относились уважительно. При этом сохраняется двойственность: когда ему удобно, он требует все вышеперечисленное, а когда неудобно – с комфортом ведет себя по-детски. «Сейчас я взрослый, хочу уважения и признания – а сейчас я не хочу ничего решать, я хочу поиграть».

Открою секрет: юным бунтарям понятно, что они полностью зависят от взрослых, как бы они ни пытались игнорировать этот факт. «Мне от тебя ничего не нужно, я уйду из дома, сам проживу и сделаю все на свете!» – при этом в глубине души они знают, что «не все на свете». В бургерную с друзьями хочется, новые джинсы тоже очень нравятся… Требовать то, на что не имеешь никаких прав, сложно и энергозатратно, но подростки могут игнорировать реальность и свою зависимость какое-то время, вступая в бой за мнимую независимость так, будто им и вправду нечего терять.

От родителей исходят точно такие же двойные послания: в один момент мы от подростков требуем, чтоб они вели себя как взрослые, а в другой – чтобы слушались и вели себя как дети. Когда эти два течения не совпадают, появляется мощное поле для конфликта, и в итоге мамы и папы оказываются в достаточно сложном положении (см. иллюстрацию).

Давайте примем тот факт, что при всех своих запросах подросток не может (во многом) за себя отвечать, у него не взрослое мышление, и нам не стоит ожидать от него взрослых решений, оценки ситуаций, способностей к прогнозированию. Мы можем этого хотеть, надеяться, но не стоит строить планы и разочаровываться.

Гораздо полезнее будет дать почувствовать нашим растущим детям, что с ними обращаются, будто они уже взрослые: учитывают их мнение, соблюдают границы, позволяют самостоятельно принимать решения и т. д. Если запрос на взрослость не позволить реализовать легитимно, он может принять довольно уродливые формы и «выстрелить» в чем-то неприятном: курении, прогулах, хамстве учителям и не только.

Как сделать первые шаги к трансформации ролей «взрослый/ребенок», разберем в главе 6 «Принципы и парадигма новых отношений. Что поменять в своей голове».

Глава 3
Почему подростку сложно с нами

Всех родителей – я не исключение – объединяет то, что наши дети вошли или войдут в эту замечательную турбулентную стадию под названием подростковый возраст. Он, как лакмусовая бумажка, обязательно проявит, что не так с нашим психическим здоровьем и душевным состоянием.

 
Наши ограничения, дефициты, незалеченные раны очень сильно влияют на то, как мы растим и воспитываем детей, как пытаемся налаживать общение.
 

Есть несколько проблем в коммуникации, корни которых лежат в нашем прошлом, точнее, в нашем субъективном опыте:

1. Неумение или неготовность разбираться со своим состоянием, нежелание вовремя замечать, что что-то неладное происходит с нами, а не с миром вокруг и не с другими людьми.

Например, рычим на ребенка, когда устали и проголодались, а думаем, что раздражены его поведением. Возможно, нас когда-то отучили (или не научили совсем) слушать сигналы своего тела, распознавать эмоции и справляться с ними.

2. Родительская (или даже общечеловеческая) ригидность.

Есть сформировавшийся образ, «картинка в голове» относительно того, какими должны быть дети – и мы напряженно движемся в эту сторону, ничего вокруг не замечая, кроме маркировки «соответствует / не соответствует картинке».

3. Отношения с нашими собственными родителями.

«Я не делаю так, как делала моя мама», или «я делаю так, как делала моя мама», и, наконец, «я боюсь, что будет так, как у меня с моей мамой». Любой из вариантов серьезно влияет на коммуникацию.

Александр Савкин:

Я вырос без отца – более того, он был алкоголиком. И вот эта нехватка отцовского внимания, заботы и участия в глубине души всегда у меня болела. Когда мой сын стал подростком, я сказал: «Так, дорогой, у меня не было папы, зато у тебя будет самый хороший».

Каждый вечер мы играли в шахматы. «Сын, тебе нравится Средневековье? Давай строить крепость, создавать модели».

Из вечера в вечер я делал каторжную работу, потому что у меня не было папы, который мог бы со мной чем-то подобным заниматься.

И вот мой ребенок уехал в лагерь, где Никита Карпов был одним из психологов. Он мне дал обратную связь, которую я запомнил на всю жизнь: «Александр Дмитриевич, простите, пожалуйста, при всем уважении… но вы задолбали своего сына!»

Представьте мой шок, ведь я же так стараюсь ради ребенка!

Увы, это была неприятная правда. Тогда я задал себе вопрос:

«А что я делаю на самом деле?» Вот я после работы захожу на кухню – и сын выходит, как «на заклание», на очередной вечер со своим папой. «Сынок, слушай, тебе хочется эту модель, эту крепость доделать?» – «Да, пап». Повторяю: «Тебе действительно хочется или ты говоришь так из-за меня?» Сын отвечает: «Ну, я бы хотел что-то другое поделать». – «Так иди и займись этим».

Ребенок замер: «Я бы хотел поиграть, если можно, в компьютер…» – «Можно». – «Папа, а ты что будешь делать?»

И тут я понял, что мой ребенок уже становится «папой для папы» и заботится обо мне. Я говорю: «Дорогой мой, я вырос, я большой, я позабочусь о себе и найду, чем заняться».

С этого момента я всегда спрашивал ребенка, чего он хочет.

Пусть его ответы мне не всегда нравились, но если это соответствовало нормам, то я старался принять все спокойно. Он – это не я. Такая тактика сняла напряжение, которое было между нами, к которому мы привыкли и даже не замечали.

Мы – продукт нашей личной истории. Но то, насколько прошлые события влияют на наше поведение в конкретной ситуации, действительно зависит от нас. От нашего уровня осознанности и от способностей к саморегуляции.