Текст книги "Брак по расчету"

– У меня одной ничего не получится, – сухо пробормотала она. – Возможно, вы сочтете нужным стать моим наставником?

– Не сочту. Все идет прекрасно. Не бойтесь рискнуть.

На этот раз она самозабвенно припала поцелуем к его губам и услышала, как шумит в ушах кровь. Потрясенная охватившим ее наслаждением, Хизер закрыла глаза, смакуя непривычный вкус. Как может это бесчувственное чудовище пробуждать в ней такие сладостные ощущения?

Нежный поцелуй все продолжался, и Хизер стала задыхаться. Руки сами собой поднялись, обхватили его шею, но тут она внезапно замерла и заколебалась, не совсем понимая, что делать дальше.

– Открой рот, – прошептал он. – Попробуй ласкать меня языком.

– Я… я не знаю как.

– Я покажу…

Он сдержал слово, погрузив язык в сладкую бездну ее рта, и эти бархатистые касания словно расплавляли ее изнутри.

– Это, – пробормотал Слоан, – я и сделаю с тобой, когда возьму в постели.

Даже самая наивная девушка в мире легко поняла бы смысл этого многозначительного обещания. Твердая выпуклость – свидетельство его желания – беззастенчиво вжималась между ее бедрами, и нижние юбки отнюдь не служили этому помехой. При каждом толчке вагона их тела все настойчивее терлись друг о друга.

Слоан не менее остро ощущал все, что с ним творилось. С трудом отстранившись, он нерешительно глянул на нее:

– Надеюсь, вы не собираетесь пойти на попятный, герцогиня? Если передумали, самое время сказать мне.

Но перед глазами Хизер все плыло, голова шла кругом, и она лишь обвела кончиком языка нижнюю губу. Этот неосознанный жест был исполнен такой чувственной грации, что у Слоана перехватило дыхание. Черт возьми, он совершенно не желал ничего подобного. И мечтает сохранить навсегда память о Лани. Лань была женщиной его сердца, и эта чужачка никогда не займет ее места!

Но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полдороге. Если быть честным, уже теперь лицо Лани расплывается перед глазами, тает. И он никак не может ясно представить его. Живы только боль, боль и скорбь. Спящая Лань стала призраком, видением. А сейчас перед ним женщина из плоти и крови, теплая, нежная и близкая. Лихорадка в крови требовала утоления, теперь и немедленно.

– Нет, – тихо заверила она, словно вторя его думам. – Я не собираюсь отступать.

Слоан медленно кивнул; желание боролось с мучительными сожалениями и победило.

– Хорошо. Пожалуй, лучше снять одежду. Хизер оцепенела, потрясенно уставясь на него.

– Вам помочь раздеться?

– Не нужно. Вот только свет…

Что-то отдаленно напоминавшее нежность смягчило каменные черты.

– Поверьте, герцогиня, у вас нет ничего такого, чего бы я не видел у других женщин, но если вам так легче…

Он обошел салон, гася лампы, и оставил только одну, у постели, но прикрутил фитиль так, чтобы огонек еле мерцал.

– Лучше?

– Да, спасибо.

– Не стоит так волноваться. Я не собираюсь вас душить.

Весьма убедительное ободрение! Хизер со скептической улыбкой медленно отошла и, повернувшись спиной к мужу, сняла жакет, юбку и повесила на кресло. За ними последовали блузка, нижние юбки, корсет, полусапожки, чулки и, наконец, полотняная сорочка. Холодный воздух овеял обнаженную кожу, и девушка вздрогнула.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы набраться храбрости, но все же Хизер встала лицом к Слоану. Ей казалось, что даже этот приглушенный свет слишком ярок и беспощаден. Как глаза мужа, безжалостно рассматривавшие ее с головы до пят. Взлелеянная годами скромность бурно возмутилась, но одновременно в Хизер нарастало странное возбуждение. Слоан словно касался ее взглядом, и ощущения, пробудившиеся в ней, были восхитительно-пьянящими, а сердце тревожно колотилось.

Этот мужчина – ее муж, и лучше хорошенько это запомнить. Он имеет право делать с ней все что пожелает. Смотреть. Дотрагиваться. Владеть.

Прошло несколько бесконечно долгих минут. Слоан явно не торопился. Молчание, подчеркнутое монотонным перестуком колес, становилось все напряженнее. Слоан по-прежнему сохранял абсолютно бесстрастный вид, изо всех сил стараясь скрыть, какие чувства вызывает в нем скульптурная красота жены. Ее совершенное тело будило в нем и бешеный голод, и нечто, похожее на неприязнь. Даже во сне оно не было таким идеально гармоничным.

Она и Лань – словно лед и огонь. Плавные изгибы бедер, гордые высокие груди, треугольник светлых завитков внизу живота – истинная герцогиня, элегантная, воспитанная, порядочная и застенчивая.

Но нужно отдать должное, еще и храбрая. Не стесняясь, вызывающе мерит его ответным взглядом, подбородок дерзко вздернут – привычка, которую он уже успел узнать.

Слоан потянулся к пряжке ремня и принялся неспешно разоблачаться: сюртук, галстук, накрахмаленная рубашка, брюки…

Хизер не могла отвести от него глаз. Даже одетый он казался настоящим геркулесом, но теперь она видела, что торс и плечи бугрятся мускулами, перекатывавшимися под гладкой загорелой кожей, грудь покрыта шелковистой порослью. Нельзя отрицать, он исполнен какой-то буйной первобытной красоты. Длинные стройные ноги с мощными бедрами, плоский живот… И мужская плоть во всей красе, налитая и возбужденная, поднимающаяся, словно молодое деревце, из гнезда темно-золотистых волос. Та самая нетерпеливая плоть, которая, казалось, вот-вот прожжет ее юбки.

Хизер отшатнулась. Ноги не держали ее. Уинни заверяла, что заботливый любовник сделает все, чтобы ей было хорошо. Но посчитает ли Слоан, что она стоит его забот? В его нестерпимо блестящих, слегка прищуренных глазах невозможно ничего прочитать.

И когда он шагнул к ней, все существо Хизер содрогнулось от непроизвольного, первобытного, неосознанного страха.

Слоан замер на месте. Господи, этот вид обиженной девочки, ясные огромные глаза, чуть дрожащий рот. Он полночи грезил о мягкости и сладости ее губ.

Едва не выругавшись, он стиснул зубы, пытаясь не обращать внимания на ноющую тяжесть в чреслах. Он может просто овладеть ею, без тени нежности, без малейших эмоций. Без всякого признака страсти. Короткое безразличное совокупление. По обязанности, так сказать. Или сделать ее первую близость с мужчиной запомнившейся на всю жизнь.

Но похоже, выбора нет. Он не может ранить Хизер. Не желает, чтобы его боялись.

– Я не сделаю ничего такого, что могло бы повредить тебе, – сдавленно прошептал Слоан, стараясь не шевелиться, давая ей время привыкнуть к наготе их тел. В конце концов, до этого вечера она ни разу не видела голого мужчину, да еще охваченного столь безумным желанием. Именно желание пульсировало в паху, почти нестерпимая боль, и все же он упрямо пытался его подавить. Не следует торопиться. Нельзя обращаться с герцогиней Эшфорд как с салунной шлюхой. Она совсем не похожа на откровенно чувственных женщин-шайеннок, с их свободными нравами. Они готовы были лечь с мужчиной по первому зову и спаривались под открытым небом и на глазах у всех, как дикие животные.

Только когда Хизер немного успокоилась, Слоан позволил себе шевельнуться. На этот раз он молча откинул парчовое покрывало, под которым оказались кремовые атласные простыни, взял ее за руку и подвел к кровати. Хизер едва передвигала ноги, и Слоан ощущал, как дрожат ее тонкие пальцы. Но Хизер не сопротивлялась и, . когда он приподнял простыню, покорно легла в постель. Последовав ее примеру, Слоан отвязал шнур, придерживавший полог. Занавес упал, отгородив супругов от всего мира и погрузив в полумрак. Повернувшись на бок, Слоан созерцал золотисто-красные отблески, бросаемые на кожу Хизер алой парчой. Широко раскрытыми, бездонными глазами она молча настороженно наблюдала за мужем, прижимая простыню к груди.

– Надеюсь, вы не боитесь меня, герцогиня?

– Наверное… немного…

– Не нужно. Ни к чему. Вы были правы: я не из тех, кто обижает женщин.

– Разве что ненамеренно. Неосознанно-нежная улыбка коснулась его губ.

– Даю слово, что не отважусь ни на что без вашего разрешения. Ну а теперь перевернитесь на бок и постарайтесь расслабиться.

– Что?!

– Повернитесь спиной.

Хизер на секунду недоуменно уставилась на него, но тут же послушно исполнила повеление. Его руки обхватили ее, притягивая ближе, в теплую ложбину его тела. Хизер задохнулась от неожиданного ощущения, прижимаясь к мускулистой груди, ощущая жар, исходивший от него, считая гулкие удары сердца.

Он долго держал ее так, покачивая, словно малого ребенка. Но Хизер никак не могла расслабиться и вздрогнула, когда он погладил ее живот.

– Тебе больно?

– Н-нет.

Продолжая ласкать ее, он припал губами к чувствительному месту на затылке.

– А так?

– Нет.

Широкая ладонь накрыла ее грудь.

– А так?

Хизер ощутила, как набух и отвердел сосок.

– Мне не больно.

– Я рад. И стараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Он оказался бесконечно терпелив, и Хизер наконец немного успокоилась. Слоан коснулся ее плеча, безмолвно приказывая перевернуться на спину, и девушка как во сне повиновалась без единого слова протеста. Он отобрал у нее конец простыни, и его губы отыскали ямочку между ключицами. Но когда его рот сомкнулся на тугом соске, Хизер охнула и вцепилась в его плечи.

– Хочу, чтобы ты знала, – пробормотал он, лаская языком полную грудь, – сколько наслаждения может дать тебе твое тело.

Для Хизер постепенно открывался новый мир. Невыразимые ощущения пронизывали ее, еще больше усиливающиеся от бесстыдного прикосновения его жарких, жестких, возбуждающих губ. Она и не подозревала, как чувствительны могут быть женские груди. Никогда не испытывала такой жестокой боли внизу живота.

Слоан на мгновение отстранился, обжигая ее страстным, почти исступленным взглядом. Должно быть, она ошибалась, считая его равнодушным. Просто он слишком хорошо умеет скрывать свои чувства. Но под маской безразличия пылает буйное пламя. Его примитивная чувственность сильнее самого волшебного любовного напитка. Но все же он не сделал ни одного грубого движения и по-своему бережен с ней… даже деликатен, а пальцы нашли особый, невероятно волнующий ритм. Откуда-то хлынувшее тепло разлилось по телу и отчасти растопило страх.

Под его завораживающим взглядом Хизер не дрогнула, когда широкая ладонь скользнула дальше и коснулась золотистых завитков внизу живота. По ее спине прошел колкий озноб. При виде недоумевающего лица жены Слоан улыбнулся и осторожно развел ее бедра.

– Откройся мне, милая.

И стал ласкать сомкнутые складки, пока они не повлажнели, а ее смущение не уступило место всевозрастающей иссушающей жажде. Но когда он навис над ней, Хизер снова застыла.

– Не пугайся, все хорошо, все в порядке, – едва слышно шептал он бессмысленные, ласковые слова, пока она не успокоилась. Но его плоть настойчиво пульсировала у входа в тесный грот, хотя Слоан оставался неподвижным, позволяя ей привыкнуть к давлению его орудия страсти, готовя к неминуемому вторжению.

Хизер, почти теряя сознание, таяла от прикосновения его обнаженной груди. Она страшилась неведомой угрозы, но что-то настойчиво влекло ее к этому человеку. Ее женская суть жаждала мужского обладания.

Закрыв глаза, она бесстыдно потянулась к мужу, чтобы согреться в его пламени.

Слоан молча боролся с бушующим в нем пламенем, заливавшим багряной пеленой окружающий мир. Как давно он не касался женщины!

Вынуждая себя не торопиться, он опустился на нее и начал входить в тесную расщелину. Иисусе сладчайший, до чего же она тесная и тугая!

Хизер встрепенулась и широко раскрыла полные ужаса глаза. Слоан видел, как ей больно, но неумолимо рванулся вперед, заглушив ее крик огненным поцелуем, и вонзился до конца. Несколько секунд он не шевелился, ожидая, пока боль пройдет, вытесненная утонченным наслаждением.

Хизер тяжело дышала, но постепенно пришла в себя и слегка расслабилась.

– Все в порядке? – глухо спросил он.

Хизер кивнула, удивляясь, что способна связно думать. Слоан неотрывно и нежно смотрел на нее. Хизер нерешительно подняла бедра и заметила, что он поморщился.

– Я… я не знаю, что делать, – растерянно прошептала она.

– Обхвати меня ногами.

Она молча повиновалась.

– Вот так, солнышко, а теперь попробуй двигаться вместе со мной.

И он, приподнявшись, вошел еще глубже.

Хизер, прильнув к нему, застонала. Боль ушла, оставив лишь острое наслаждение. Он уносил ее туда, где она никогда не была раньше. В сверкающие, недостижимые, пугающие высоты.

– Не сопротивляйся, – попросил он, когда она попыталась отстраниться. – Пусть это произойдет.

Хизер что-то несвязно пробормотала: перед глазами плясал и вертелся калейдоскоп ярких красок. Ее словно подхватила штормовая волна, и теперь не было иного выхода, кроме как отдаться на ее волю.

Первые неясные ощущения превратились в ураган. Хизер поднималась и опускалась вместе с ним, уносимая бешеной темной стремниной, которой не было названия. Наконец ее поглотила последняя, слепящая вспышка, и Хизер, пронзительно закричав, стала извиваться. Слоан едва не потерял контроль над собой. Когда женщина, придавленная его телом, забилась в судорогах экстаза, он почти обезумел. Как же он хотел ее! До безумия, до умопомрачения!

И не в силах больше сдерживаться, он ринулся в горячие шелковистые недра ее тела и, глухо застонав, сделал последний, отчаянный выпад, прежде чем содрогнуться и упасть на нее, изливаясь белым потоком.

Долго еще, пока не успокоилось его прерывистое дыхание, Слоан прижимал к себе ее трепещущее тело, вдыхая сладостно-свежий запах, мысленно проклиная могущественные чары этой женщины. Наконец он откатился и лег на спину, рассеянно разглядывая роскошный балдахин.

Такого он не ожидал. Невыразимое наслаждение, испытанное им, застало его врасплох. Кровь, казалось, сгустилась в жилах, хотя угрызения совести уже принялись вершить свою суровую казнь.

За все это время он ни разу не вспомнил о первой жене. И теперь перед мысленным взором предстал призрак с темными влажными глазами и длинными волосами цвета воронова крыла.

Прости меня. Лань.

Он вынудил себя повернуть голову и встретиться взглядом с Хизер. Она молча вопросительно смотрела на него.

– Так всегда бывает? – едва слышно пробормотала она.

– Что именно?

– Это невероятное…

Она, по-видимому, затруднялась найти слова, чтобы описать взрыв чувств и ощущений, потрясший обоих. Слоан пожал плечами, не желая признаваться, насколько необычно то, что он только сейчас испытал.

– Я сделала что-то неверно? – нерешительно допытывалась она.

Слоан стиснул кулаки. Разве дело в ней? Он, он во всем виноват! Разве можно так вожделеть женщину?! Хорошо еще, в темноте не видно его лица!

– Нет. Все прекрасно.

– Но я разочаровала вас.

Разочаровала? Скорее, потрясла! Исступленное наслаждение их первого слияния ошеломило его.

Слоан покачал головой. Что за странные фантазии! Всему, что произошло, есть достаточно разумное объяснение: да, он испытывает к Хизер безумное вожделение. Похоть, обыкновенная похоть – ничего более! Сладострастие мужчины, давно обходившегося без женщины. Ничего духовного, чисто физическая реакция. Никакой нежной радости всепоглощающей любви, которая наполняла сердце, когда он сделал Лань своей женой.

– Ты удивила меня, вот и все. Дамам из приличных семей не полагается испытывать ничего подобного.

– Тебе лучше знать: насколько я понимаю, ты большой знаток женского пола, – нерешительно улыбнулась она.

Слоан ощутил новый прилив желания, и, к его изумлению, сердце его сжалось необычайной нежностью. Черт возьми, нужно немедленно убираться отсюда, прежде чем он окончательно потеряет голову и снова раздвинет ей ноги.

– Похоже, ты не такая холодная недотрога, какой выглядишь, – пробормотал он и, сев, отдернул занавесь. – Не возражаешь, если я уйду?

Судя по ее ошеломленному молчанию, его вопрос произвел тот эффект, на который он рассчитывал. Слоан цинично усмехнулся:

– Я выполнил свой долг. Партия в покер – именно то, что мне сейчас нужно.

Хизер отшатнулась, словно от удара. Такого оскорбления она не ожидала и сильно прикусила губу, пытаясь сдержать слезы. Слоан, не обращая на нее внимания, встал и принялся одеваться. Она боялась пошевелиться, вымолвить слово, понимая, что вот-вот разрыдается. Слоан поспешно натянул сюртук, шагнул к двери и оглянулся. На его лице снова была маска равнодушия.

– Увидимся утром, – коротко бросил он, прежде чем выйти.

Хизер долго лежала неподвижно, оцепеневшая и уничтоженная равнодушием мужа. Пылкий любовник снова стал ледяной статуей. Бросил ее в брачную ночь. И Слоан Маккорд еще назвал холодной ее! Да у него самого ледяное сердце!

Только бы не зарыдать! Как могут уживаться в одном человеке бесконечные нежность и терпение с таким бессердечием!

Но все-таки Уинни оказалась права: он подарил ей миг счастья. Посвящение в тайны плоти было незабываемым. Мимолетная боль уступила место такому исступленному наслаждению, что его отголоски до сих пор прокатывались по утомленному телу.

Но отчужденность и бездушие Слоана нанесли ей глубочайшую рану. Она всеми фибрами своего существа ощущала, какой непроницаемый барьер он воздвиг между ними.

Чего она ожидала от него? Возможно, немного тепла и доброты. Утешения. Чтобы Слоан обнял ее, погладил по голове, улыбнулся… Объяснил, что произошло с ней.

Хизер сама не знала, что ее тело может служить источником такого блаженства. Не представляла, что она способна вести себя так бесстыдно, испытывать столь сокрушительную радость. Или что в его руках она рассыплется на мириады осколков. Отныне в ней поселилась неистребимая потребность в ласках мужа.

Помоги ей Спаситель!

Хизер прижала к себе подушку, все еще хранившую запах Слоана. Пора спуститься с небес к жестокой реальности. С самого начала Слоан дал ей понять, что их брак – всего лишь деловое соглашение, ничего больше. Придется держать в узде буйство своих чувств. Научиться никого не пускать в свое сердце. Она и без того слишком открылась перед мужем, показала, как уязвима и беззащитна.

Решительно стиснув зубы, Хизер поднялась, завернулась в простыню и подошла к зеркалу.

Да она и вправду ничуть не походит на леди, законную жену! Настоящая распутница: красные влажные губы, распухшие от поцелуев, разрумянившиеся щеки, светлые пряди волос, выбившиеся из прически. Она поднесла пальцы ко рту, на котором все еще горело клеймо поцелуя Слоана, и опустила ресницы, вспоминая все детали страстного вихря, захватившего их обоих: каждое слово, каждую ласку, каждое прикосновение. И его невероятную нежность, навсегда запечатленную в ее сердце.

То яростное безумие, владевшее ими, было чем-то исключительным, небывалым, неслыханным – женская интуиция подсказывала ей это. И дело не только в чисто физическом наслаждении. На кратчайший момент их души соединились, став единым целым.

Но Слоан упорно отталкивает ее, не желая впустить в свое сердце.

Хизер горько вздохнула. Муж говорил правду. Нужно помнить: он совсем не нуждается в настоящей жене. Ей придется раздавить в зародыше те чувства, которые она начинает испытывать к нему, и идти по избранной дороге. Выполнить все, что от нее требуется, и, если возможно, уберечься от боли, обид и разочарования.

Глава 5

Несмотря на морозы и к величайшему удивлению Слоана, денверский вокзал напоминал жужжащий улей. Ожидая, пока Слоан приведет повозку с платной конюшни и погрузит вещи, Хизер с любопытством наблюдала за спешившими по перрону пассажирами.

Само здание было попроще, чем в Сент-Луисе, хорошо одетые леди и джентльмены встречались гораздо реже, зато ковбоев в широкополых шляпах, позванивавших шпорами и щеголявших шестизарядными «кольтами», было сколько угодно. Поодаль виднелись огромные загоны с коровниками из крашеной вагонки: очевидно, Денвер действительно был одним из крупнейших центров торговли скотом.

Хизер зябко передернула плечами, сообразив, что здесь куда холоднее, чем в Сент-Луисе. Земля была покрыта снежными сугробами, сверкавшими в ярком солнечном свете.

Хизер благодарно подставила, лицо солнцу. Она плохо себя чувствовала: прошлой ночью почти не спала, и путешествие ужасно ее утомило. Перспектива тридцатимильной поездки на ранчо Маккорда, раскинувшееся у подножия Скалистых гор, отнюдь не радовала. Слоан предупредил, что они прибудут глубокой ночью. Собственно говоря, он почти не разговаривал с ней с той минуты, когда бросил одну в вагоне. Вернулся муж только после завтрака и сразу лег спать. Проводник разбудил его, когда до Денвера оставалось полчаса, и Слоан, не обращая внимания на жену, умылся и переоделся. Хизер, уязвленная его поведением, старалась сосредоточиться на книге, чувствуя себя одинокой и несчастной в его присутствии.

Чувство полнейшей беззащитности снова охватило ее при виде Слоана, проталкивавшегося, сквозь толпу. Высокая атлетическая фигура двигалась с необыкновенной грацией. Когда она спустилась вниз, держа в руках ковровый саквояж, их взгляды встретились.

– Готовы, герцогиня?

Опять он держится как чужой: холодно, настороженно, отрешенно. Хизер постаралась отвести глаза. Как больно видеть эту чуть пренебрежительную усмешку, словно их тела никогда не сплетались в страстных объятиях, словно не он прижимал ее к перине всем весом, не стонал, пронзая ее! Она сама до сих пор отчаянно боролась с эмоциями, которые он в ней пробудил.

До сих пор она сама себя не знала. Никто не позаботился рассказать ей о безумии, лихорадке, слепоте плотского желания. Она не думала, что испытает столь сладостные сильные ощущения и такие противоречивые чувства к человеку, ставшему ее мужем. Какая-то часть ее души тянулась к нему, заставляла забыть обо всем, броситься в его объятия и молить о ласках. Другая ненавидела его за бессердечие, пренебрежение, жестокость. И все же ей хотелось понять причину глубокой печали, которая иногда прорывалась сквозь насмешки и презрение. Что за сложные противоречивые силы превратили его в непреклонного, а временами и злобного, совершенно постороннего ей человека?

Взяв у Хизер саквояж, Слоан повел ее к повозке и подсадил на сиденье. Когда он заботливо подоткнул полость, она вспомнила о его руках, ласкавших ее прошлой ночью.

– Спасибо, – пробормотала Хизер, неудержимо краснея.

– Мороз к ночи усилится, – деловито отозвался Слоан. Устроившись рядом, он искоса взглянул на нее из-под полей шляпы, затенявшей лицо. – Джейк и Кейт нас ждут. Я дал телеграмму.

Хизер кивнула, все еще пытаясь выбросить из головы воспоминания о его жестких пальцах, упругих губах, еще накануне опалявших ее кожу.

Слоан взял в руки поводья, и лошади двинулись. Вскоре вокзал остался позади. Они ехали по улицам, застроенным зданиями с декоративными фасадами, модными магазинами и отнюдь не респектабельными салунами.

Обоим не хотелось говорить. Выбравшись за пределы города, Слоан сосредоточился на езде: дороги были покрыты льдом и замерзшей грязью. Хизер изучала окружающий пейзаж – унылую прерию, кое-где поросшую кустарником. Впереди сверкали мохнатые шапки гор.

Постепенно равнины уступили место высоким холмам, на которых пасся скот. Изредка попадались уединенные ранчо. Здесь зимний воздух был напоен сладостным, душистым ароматом, и Хизер подумала, что с вершин холмов, должно быть, открывается великолепный вид. За холмами поднимались Скалистые горы во всем своем великолепии. Снежные пики блестели в солнечном свете, склоны покрыты заиндевевшей желтой сосной, высокими елями и оголенными осинами.

Хизер с благоговением смотрела на древних великанов. Какая красота! Здесь природа оставалась по-прежнему дикой и буйной, а от бескрайних просторов дух захватывало!

Повозка, казалось, вот-вот утонет в багряном солнечном закате. Слоан внезапно натянул поводья. Лошади встали, и оба несколько минут, затаив дыхание, любовались величественной панорамой. Теперь Хизер понимала и разделяла его восторг перед этим диким, первозданным величием. Солнце медленно опускалось за крутой склон пурпурно-золотистых гор.

Слоан вопросительно взглянул на Хизер, и она ответила спокойной улыбкой.

– Это действительно прекрасно.

– Возлюбленная Богом страна, – просто ответил он.

Немного спустя сзади послышалась частая дробь копыт, и Слоан немедленно потянулся к ружью, спрятанному под козлами. Он держал оружие на коленях, пока экипаж не миновали три всадника, уже немолодые ковбои, вежливо коснувшиеся шляп в знак приветствия.

– Ожидаете нападения? – тихо осведомилась Хизер, когда они остались одни.

– Нет, но война закончилась совсем недавно, чтобы разъезжать безоружным. Всякая беспечность непростительна. Кстати, это правило касается и тебя. Никогда и никуда не выезжай без оружия.

Он снова помрачнел, и Хизер вспомнила, как Кейтлин рассказывала, что наемники убили первую жену Слоана, когда та, ничего не подозревая, возвращалась домой.

Темнело; дорога становилась все уже и опаснее: экипаж то и дело встряхивало, когда колеса натыкались на булыжники, смерзшиеся комки снега, попадали в выбоины. К счастью, полная луна вскоре осветила местность бледным, неярким сиянием. С одной стороны тянулись крутые обрывы, уходившие куда-то вниз, в смертельные пропасти, и Хизер испуганно вцепилась в сиденье, хотя в душе была уверена, что со Слоаном ей ничего не грозит. Холод становился почти нестерпимым, кусал руки, лицо, прокрадывался под юбки, и Хизер повыше подтянула полость.

– Осталось немного, – сочувственно заметил Слоан. – Мы свернем, не доезжая до Гринбрайера.

Хизер кивнула. По словам Кейтлин, этот городишко был чем-то вроде оазиса в пустыне для ранчеро, ковбоев и шахтеров.

– Скажите, Гринбрайер тоже входит в округ, который вы собираетесь представлять в сенате? – поинтересовалась она.

Слоан ответил ей странным взглядом, словно удивляясь, что ее интересуют такие скучные вещи.

– Да. Округ огромен – простирается на двадцать миль в горы и почти на сотню к югу. Основная проблема в том, чтобы уравновесить интересы скотоводов и шахтеров, иначе жалоб не оберешься.

Еще минут через десять они свернули с большой дороги на каменистую тропу, вьющуюся у подножия холмов. Ранчо Маккорда раскинулось в горной долине у основания темного, поросшего соснами откоса. Они въехали в ворота с выведенным узорными буквами названием «Бар М». В глубине сверкали приветливые огоньки.

В серебристом лунном свечении Хизер без труда различила очертания красивого деревянного двухэтажного дома, окруженного загонами и хозяйственными постройками. На крыльце горел фонарь, из труб шел дым.

Слоан едва успел остановить упряжку, как из дома выбежала темноволосая женщина, чуть переваливаясь на ходу и скрестив руки на выпуклом животе.

Хизер расплылась в улыбке при виде Кейтлин, но, заметив, как блестят заледеневшие ступеньки, насмерть перепугалась. Что, если подруга упадет?!

Не дожидаясь помощи Слоана, Хизер спрыгнула на землю и тут же очутилась в объятиях Кейтлин.

– Наконец-то! – воскликнула та. – Не представляешь, как я скучала без тебя!

– Я тоже, но не ожидала увидеть тебя здесь!

– Мы хотели первыми встретить новую хозяйку дома! Слоан, тебя следовало бы связать и отстегать ремнем за то, что не дал Хизер отдохнуть и сразу потащил в горы! Могли бы переночевать в Денвере и пуститься в поездку завтра с утра! И я прикончу тебя собственными руками, если немедленно не отведешь ее в тепло!

– Как скажете, мэм, – почтительно улыбнулся Слоан.

Хизер подняла брови, удивляясь их дружеской перепалке. Похоже, они нашли общий язык, иначе вряд ли он потерпел бы такое обращение, пусть и от жены брата. Вероятно, очень немногие осмелились бы обращаться с ним подобным образом.

– Ты, должно быть, совсем закоченела, – покачала головой Кейтлин. – Пойдем, согреешься у огня. В печи ждет ужин.

Хизер захватила саквояж, и женщины рука об руку поднялись на крыльцо, где стоял мужчина в сорочке из шамбре[5]5
  Специальная рубашечная ткань


[Закрыть] и штанах из грубой ткани.

– Хизер, это мой муж Джейк, отец Райана. Хизер с любопытством воззрилась на бывшего изгоя. Как и Слоан, он был высоким, мускулистым и грубовато-красивым. И волосы такого же оттенка тусклой пшеницы, только глаза ярко-зеленые и приветливые, без тех ледяных осколков, переливавшихся в полупрезрительном взгляде брата. Правда, сейчас эти глаза смотрели немного настороженно, словно Джейк Маккорд не слишком спешил вынести суждение о новой родственнице. Однако пожатие мозолистой руки было крепким и дружелюбным.

– Рада наконец познакомиться с вами, – улыбнулась Хизер. – Кейтлин много рассказывала о вас, судья Маккорд.

– Зовите меня просто Джейк. Кейт и о вас рассказывала, но не предупредила, что моя новая сестричка – редкостная красавица. Добро пожаловать в нашу семью!

Его ответная улыбка показалась Хизер неосознанно-чувственной и неодолимо притягательной. Должно быть, женщины так и тают при одном взгляде на него. Ну точная копия братца!

– Где Дженна? – раздался за спиной голос Слоана.

– В твоем кабинете, – сообщила Кейтлин. – Не пожелала идти спать. Все твердила, что хочет поздороваться с папой и новой мамой.

Слоан на мгновение замер, но тут же очнулся и, шагнув мимо них, вошел в дом первым. Кейтлин подтолкнула подругу вперед, и та послушно последовала за мужем. Ступив в прихожую, Хизер мельком заметила с левой стороны темную гостиную с обитой парчой мебелью и на удивление модными обоями с ворсистым рисунком. Однако Слоан повернул направо и исчез. Хизер решительно двинулась в том же направлении. Первым впечатлением от кабинета было ощущение тепла, уюта и надежности. Темные балки тянулись через потолок, одна стена уставлена книжными полками, по полу разбросаны цветастые домотканые коврики. Мебель в чисто мужском вкусе: мягкая, с кожаной обивкой разных оттенков: от черного до цвета ржавчины, гораздо менее строгая, чем в гостиной, и поэтому куда более привлекательная.

В камине плясало веселое пламя. Черноволосый мальчик, игравший на медвежьей шкуре, разостланной перед очагом, вскочил и подбежал к Хизер.

– Тетя Хизер, вы приехали! – воскликнул он, обхватив ручонками ее ноги. Та со смехом обняла Райана.

– Ох, ну и вырос же ты!

– Угу! – восторженно похвастался он, обожающе глядя на нее зелеными отцовскими глазами. – Теперь я совсем большой!

– И не говори.

– А зато у меня есть пони, тетя Хизер. – Его зовут Снупс[6]6
  От англ. snoop – человек, сующий нос не в свои дела.


[Закрыть], потому что он вечно сует свой нос куда не просят.

Хизер взъерошила шевелюру мальчугана.

– Совсем как один мой знакомый озорник! Не знаешь случайно, кто это?

Райан продолжал увлеченно расписывать ей свою драгоценную лошадку, но Хизер уже искала глазами Слоана. Тот, нагнувшись, подхватил маленькую девочку, игравшую там же, на медвежьей шкуре. У малышки оказались прямые черные волосы. Темная кожа и черты лица выдавали в ней индейскую кровь. Девочка заулыбалась во весь рот и, гладя отца по голове, что-то весело щебетала. Наконец Хизер сумела разобрать несколько слов.

– Папа домой… люблю папу…