Текст книги "Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди"

Сравнение ума с айсбергом, в общем, распространенное, но оно вводит в заблуждение. Во-первых, такая метафора создает миф о том, что мы используем только 10 % нашего мозга. Этот миф принят физиками, поскольку позволяет предположить, что люди способны на выдающиеся интеллектуальные прорывы, если смогут включить в работу те 90 % мозга, которые остаются «под водой». «Наши умы способны на замечательные, невероятные достижения, но мы не используем их полную мощь, – утверждает иллюзионист Ури Геллер, провозгласивший себя еще и физиком. – В сущности, большинство из нас использует около 10 % своего мозга. Остающиеся 90 % – вместилище нетронутого потенциала и неведомых возможностей».[28]28
  Geller, U. (1996). Uri Geller’s mindpower kit. New York: Penguin Studio.


[Закрыть] Наш ум действительно способен на выдающиеся достижения, но утверждение, что 90 % человеческого мозга – нетронутый потенциал, ложное. Неосознанные процессы протекают в мозгу ежесекундно в течение всей жизни, почти всецело управляя человеческим поведением в режиме разумной адаптации. Сознание работает лишь в малой частице того, что человек делает час за часом. Но это не означает, что остальная часть человеческого мозга – неиспользуемый потенциал.

Во-вторых, сравнение с айсбергом вводит в заблуждение тем, что предполагает наличие прочной связи между протекающими в мозгу сознательными и бессознательными процессами. При этом предполагается, что бессознательные процессы каким-то образом дают толчок осознанным или, по крайней мере, прочно связаны с ними. Собственно говоря, в связи сознательного и бессознательного нет вообще никакой необходимости. Бессознательные процессы отвечают, по-видимому, за бо́льшую часть наших действий в повседневной жизни, а осознанные процессы – за понимание того, что мы делаем, и позволяют объяснять наши действия самим себе и окружающим.

Человеческий ум корректнее сравнивать с домом: распознать дом в законченном виде можно совершенно точно, но его конструкция будет при этом оставаться скрытой от глаз. Например, мой собственный дом построен в 20-х годах ХХ века и с тех пор несколько раз перестраивался. На втором этаже у нас три спальни, две ванные комнаты и кабинет. На первом этаже находится кухня, окна которой выходят на улицу, а окна нашей главной спальни – в садик, расположенный на заднем дворе. Можете поверить моему описанию дома. Я знаю его изнутри и вижу его каждый день собственными глазами.

И при этом наш дом – головоломка. Некоторые внутренние перегородки сделаны не из дерева, а выложены из кирпича и облицованы деревом. В одну из стен замурована стальная балка, что не имеет никакой очевидной причины, а в подвале за бетонной стеной есть скрытый проход, который навевает мысли об Аль Капоне. На чердаке имеются фрагменты старой внешней облицовки, под нынешней кровлей сохранились элементы прежней крыши, а посередине дома есть дыра размером с секцию светофора, и из этой дыры из какого-то неведомого воздуховода всю зиму несет жутким холодом. Фасад нашего дома выстроен из кирпича с закругленными углами, а задняя часть – из кирпича с острыми углами. Почему наш дом был построен таким образом, с начала и до конца, кто и когда участвовал в процессе его строительства – остается для меня полной загадкой.

Я могу смотреть на наш дом каждый день и видеть законченный продукт. Но, даже проведя самый тщательный осмотр и археологические раскопки, я не могу представить себе процесс строительства, в результате которого дом стал таким, каков он есть. Я могу очень подробно описать внешний вид дома, но могу лишь гадать о том, почему дом выглядит именно так.

Человеческий мозг не похож на айсберг; он подобен дому. Мы осознаём законченные продукты умственной деятельности, начиная с чувственных ощущений страдания и удовольствия и заканчивая осознанием контроля, свободы воли и твердыми убеждениями и установками. Мы осознанно контролируем свое поведение, когда делаем выбор, какой фильм будем смотреть, мы чувствуем свою беспристрастность, когда говорим учителям, какие у нас умные дети. Мы твердо предпочитаем одного кандидата на выборах другому. Но мы можем лишь догадываться о том, что происходит в наших собственных головах при построении этих осознанных переживаний. Мы чувствуем себя счастливыми, но можем лишь догадываться о причинах нашего счастья. Мы можем говорить, что любим наших жен или мужей, но лишь догадываться, почему мы их любим. И мы можем считать, что продумываем важные решения, которые сопряжены с серьезным выбором, но, пытаясь объяснить, почему выбираем вариант А, а не вариант Б, снова начинаем гадать. Самоанализ слеп к построению конечных продуктов мышления. Хотя и при выборе одного из многих вариантов ответа на вопрос здесь тоже можно угадать правильно. Сказанное означает, что вам следует скептически относиться к точности пришедших в голову догадок.

Задумчивый, но не осознающий

Чтобы понять, насколько ограничен наш самоанализ, начнем с одной из самых важных функций мозга – зрения. За зрение отвечает добрая треть вашего мозга, и не потому, что преобразовать световые волны в нервные импульсы так уж сложно, а потому, что воспринимаемые вами световые лучи настолько двусмысленны, что мозг должен выполнить огромную конструктивную работу для того, чтобы создать чувственный образ. Любой из виденных мной вводных учебников психологии включает главу, посвященную зрению, и в каждой из этих глав бывает рисунок, подобный приведенному ниже. На нем изображено, как ваш мозг позволяет вам видеть мир.

Этот рисунок показывает зрение как процесс, в котором линзы глаза воспринимают зрительный образ, превращают его в нервные сигналы. Последние проходят через мозг и в конце концов проецируются в перевернутом виде на участок коры головного мозга, отвечающий за зрение как правильное отображение внешнего мира.

Это – великолепные рисунки. Проблема лишь в том, что они двухмерны. Поэтому на них не фигурирует бо́льшая часть человеческого мозга – лобные доли большого мозга и остальная часть участка, отвечающего за зрение, которые интерпретируют световые волны, достигающие сетчатки глаза. Собственно говоря, картинка перед вами – продукт невидимого конструирования, происходящего в вашем мозгу и создающего – докажите это! – завершенный, законченный образ для вашего осознанного восприятия. Кажется, что ваше зрение – реалистичное отражение образа внешнего мира, тогда как в действительности это сконструированный мозгом продукт.

Чтобы понять описываемый процесс, посмотрите на рисунок, приведенный ниже. Что на нем изображено?

Да, это слон. Хороший рисунок. Рассмотрите его с более близкого расстояния. В какой-то момент вы замечаете ноги слона. Насколько быстро может бежать это животное? Если зрение и видение – всего лишь отражения внешнего мира, вы бы рассмотрели ноги слона сразу же. Но видение – на самом деле конструкция, которая начинается с уже известной вам информации – скажем, с представления о том, как выглядит нормальный слон. Эта информация нужна для того, чтобы избавить вас от подробного, дотошного изучения изображения. А поэтому большинство людей замечает ноги только при втором, более внимательном рассмотрении.

А что вы скажете о следующей иллюстрации? Кто на ней изображен?

Да, это тоже правильный ответ. Это – бывший президент США, лицо настолько знакомое, что узнать Дж. У. Буша можно даже на перевернутой фотографии. А теперь возьмите книгу в руки и переверните ее вверх ногами…

Ух ты! Что получилось? Одна фотография сделана до того, как Буш был избран на первый президентский срок, а другая – после того, как закончился второй срок. Обратите внимание: независимо от ваших политических пристрастий, когда снимок перевернут, на левом кадре характерные черты лица Буша не так заметны. То, что ваше восприятие лица так зависит от его расположения, просто показывает, что в образ, который возникает перед вашими глазами, заложено нечто большее.

Собственно говоря, объем конструктивной работы, которую бессознательно выполняет человеческий мозг, огромен. В нем около ста миллиардов нейронов, и у каждого из них – от тысячи до десяти тысяч синаптических связей с соседними нейронами. «На основании этих цифр, – пишет невролог В. С. Рамачандран, – подсчитано, что количество возможных состояний мозга, теоретически возможных вариантов последовательностей соединений и комбинаций действий превосходит количество элементарных частиц во Вселенной».[29]29
  Ramachandran, V. S., and S. Blakeslee (1998). Phantoms in the brain: Probing the mysteries of the human mind. New York: William Morrow.


[Закрыть]

Разумеется, нейроны связаны не случайным образом, а в соответствии с некоторым шаблоном, отражающим частоту обычной активации двух нейронов в связке друг с другом. Чем чаще один нейрон активируется одновременно с другим, тем крепче связь этой пары. Если нейроны соединены таким образом, активация одного нейрона вызывает активацию другого, связанного с ним. Вот почему всякий раз, когда происходят два события, обычно связанные друг с другом, мысль об одном имеет свойство вызывать мысли и о другом. Инь и ____. Д-р Джекил и м-р _______. Арахисовое масло и _______.

Ассоциация существует не только между мыслями, но и между типами поведения. Прочитайте следующий список слов:

Рвота

Рвотные массы

Неудержимая рвота

Жидкие выделения

Сопли

Слюни

Слизь

Если при чтении этих слов у вас хотя бы чуть-чуть дрогнет верхняя губа от отвращения (хотя ничего такого на самом деле у вас перед глазами нет), то вы понимаете, в чем дело. Мысли вызывают поведенческие реакции, обычно связанные с такими словами. Так, выражение отвращения сопровождается чувствами, которые вызывают эти слова. Как только активируются мысли о жидкостях, таящихся в человеческом теле, естественно возникают связанные с ними и вызванные ими типы поведения, причем возникают автоматически, без какого-либо нашего вмешательства. Психологи знают, что для управления поведением сознание не нужно, поскольку одни и те же реакции вызывают только мельком увиденные слова – и вызывают настолько быстро, что люди даже не понимают, видели ли они эти слова или нет.[30]30
  Murphy, S. T., and R. B. Zajonc (1993). Affect, cognition, and awareness: Affective priming with optimal and suboptimal stimulus exposures. Journal of Personality and Social Psychology 64: 723–739.


[Закрыть]

Почему ты мне нравишься, доктор Фелл

Знание об ассоциативной природе человеческого мозга абсолютно необходимо для понимания причин, по которым так трудно узнать определенные аспекты работы мозга. На протяжении эволюции вашему генетическому коду в наследство достались некие ассоциативные сети, которые помогают вам прожить достаточно долго для того, чтобы передать ваш генетический материл детям. Эти ассоциативные сети не должны быть доступны сознанию. Ярчайший пример – таинственное чувство привлекательности. Одни люди поразительно привлекательны, а другие – нет. Вы понимаете это мгновенно. Но как вы понимаете это? Можно заняться самоанализом и прийти к некоторым догадкам вроде: «Мне нравятся блондины» или «Он в хорошей физической форме», но при этом вы, вероятно, упустите из виду более фундаментальную причину.

Несмотря на все умозаключения, красота на самом деле – не зависит от особенностей взгляда смотрящего. Люди по всему миру, в общем, сходятся в основополагающих критериях относительно того, кто привлекателен, а кто нет.[31]31
  Slater, A., et al. (1998). Newborn infants prefer attractive faces. Infant Behavior and Development 21: 345–354.


[Закрыть] Одна из детерминант привлекательности – сигнал, сообщающий о том, что человек нашел здорового и подходящего партнера, с которым можно иметь детей. Этот сигнал подтвердил свою полезность на протяжении тысячелетий. Знаете, что это за сигнал? Большие мускулы? Широкая улыбка? Большие груди? Да, для кого-то эти особенности могут стать сигналом, но есть еще один, намного более последовательно действующий во всем мире: билатеральная симметрия. Это – степень одинаковости левой и правой сторон человеческого тела.[32]32
  Perrett, D.I., et al. (1999). Symmetry and human facial attractiveness. Evolution and Human Behavior 20: 295–307; Rhodes, G., F. Proffitt, J. M. Grady, and A. Sumich (1998). Facial symmetry and the perception of beauty. Psychonomic Bulletin and Review 5: 659–669; Rhodes, G., et al. (2001). Attractiveness of facial averageness and symmetry in non-Western cultures: In search of biologically based standards of beauty. Perception 30: 611–625.


[Закрыть] Но этот сигнал не осознаётся потому, что мозг так хорошо оценивает симметричность, что конструирует у вас чувство влечения почти мгновенно. Самоанализ полностью упускает из виду этот процесс конструирования. Итак, если вы спросите, почему тот-то находит некую супермодель привлекательной, могу поклясться, что никто, кроме профессиональных эволюционных психологов, не произнесет слово «симметричность».

Привлекательность – мощное чувство, о котором можно говорить совершенно определенно, но у нас нет осознанного понимания как оно строится. Это удивление хорошо схвачено в старом детском стишке:

 
Я не люблю вас, доктор Фелл,
За что, подумать не успел!
Но знает вся моя семья,
Вас ненавижу, доктор, я![33]33
  Betts, E. F. (1909). The complete Mother Goose. New York: A. Stokes.


[Закрыть]
 

Умная бездумность

Если эволюция создает нейронные сети, передавая их по наследству, то повседневная жизнь совершенствует эти сети с помощью практической деятельности и неоднократного воздействия: и то и другое работает до тех пор, пока не сформирует неосознанные привычки, которые управляют нашим поведением – при этом мы даже не понимаем, почему поступаем так, а не иначе. Когда ваш коллега по пути к лифту спрашивает, как ваши дела и самочувствие, вы, возможно, отвечаете: «Хорошо, а как вы поживаете?» – даже не подумав о том, как на самом деле обстоят у вас дела и как вы себя чувствуете. Вы держитесь на расстоянии двух футов от приятеля, не прибегая к помощи линейки, потому, что такое расстояние между двумя людьми считается правильным: чуть меньшее расстояние будет выглядеть неприличным, а чуть большее – признаком холодности отношений. Входя в кабину лифта, вы инстинктивно смотрите в пол, а не по сторонам и делаете это, не колеблясь. Нейронные связи создают привычки, которые, как невидимые руки, управляют нашими действиями. Мы ведем себя умно, но при этом нисколько не размышляем.

Мой любимый пример заимствован из эксперимента по изучению стандартных сценариев, которым люди следуют в случаях, когда просят других о помощи.[34]34
  Langer, E. J., A. Blank, and B. Chanowitz (1978). The mindlessness of ostensibly thoughtful action: The role of “placebic” information in interpersonal interaction. Journal of Personality and Social Psychology 36: 635–642.


[Закрыть] Эти сценарии вам уже известны. Сначала вы просите, например: «Мне надо, чтобы вы сегодня надолго задержались на работе», а потом объясняете причину просьбы: «…потому что мы запаздываем с выполнением этого проекта». Нельзя ограничиться одной лишь просьбой – ее необходимо обосновать.

Важность связи просьбы с обоснованием ее причины хорошо иллюстрирует эксперимент, в котором экспериментатор обращается с просьбой к людям, стоящим в очереди к копировальной машине: «Извините, у меня тут пять страничек. Можно сделать копии без очереди, потому что я страшно спешу?» Этот сценарий соответствовал обычному порядку, и 94 % людей любезно пропускали экспериментатора без очереди, что, в общем, само собой разумеется. Во втором случае обоснование просьбы было опущено, и просьба звучала так: «Извините, у меня тут пять страничек. Можно сделать копии без очереди?» Гм… Такая просьба нарушает стандартный порядок, поскольку у нее нет обоснования. Как и ожидалось, в этом случае любезность проявило намного меньше людей (всего около 60 %). Самым интересным был третий вариант просьбы – просьба плюс ее нелепое обоснование: «Извините, у меня тут пять страничек. Можно без очереди сделать копии потому, что мне их надо сделать?» Да-да, просьба была обоснована именно так: «потому что мне надо сделать копии». Это стандартный сценарий просьбы, за исключением того, что обоснование бессмысленно. Конечно, вам надо сделать копии, иначе вы бы здесь не появились. Но так как просьба построена в соответствии со стандартным сценарием, она автоматически вызвала согласие стоявших в очереди людей. И сработала вполне надежно: добрых 93 % людей оказали любезность, а этот показатель статистически тождественен результату, который был получен при разумно обоснованной просьбе.

Ассоциативные сети управляют не только нашим поведением по отношению к другим людям без участия нашего сознания. Они также управляют нашими мыслями о самих себе. Назовите, например, людям слова «я», «меня», «мной», и они, скорее всего, продолжат их словом «добро», поскольку люди обычно ассоциируют это слово с собой чаще, чем любое другое, особенно если оно связано с негативными коннотациями.

Однако эти позитивные ассоциации могут затруднять вам правильное, точное понимание самих себя. В сущности, они могут даже затруднять узнавание вами изображения вашего собственного лица. Эрин Уайтчерч и я обнаружили это в результате эксперимента, в ходе которого мы фотографировали людей и затем, на 10 % изменяя черты их лиц, делали изображения как более привлекательными, так и более отталкивающими. На следующей странице можно увидеть наши с Эрин модифицированные изображения. Затем «владельцам» показывали все 11 вариантов изображения их лиц – подлинные лица, модификации со знаком «плюс» и «минус». Изображения были предъявлены в случайном порядке, после чего участников эксперимента просили опознать себя на снимках. Все выбирали свои улучшенные изображения, считая себя привлекательнее, чем они являются в действительности.[35]35
  Epley, N., and E. Whitchurch (2008). Mirror, mirror on the wall: Enhancement in self-recognition. Personality and Social Psychology Bulletin 349: 1159–1170.


[Закрыть] Тот образ самого себя, который человек носит в своем сознании, – это (по крайней мере, отчасти) функция ассоциаций, сложившихся у человека о самом себе, а не просто образ, видимый им в зеркале. Теперь вы знаете, почему большинство фотографий, где вы изображены, кажутся вам такими плохими.

За много десятилетий до того, как психологи сделали эти открытия о подлинных масштабах неосознанных процессов, Карл Юнг писал о том, что в каждом из нас есть другой человек, которого мы не знаем.[36]36
  Jung, C. G. (1953). Collected works: Civilization in Transition (vol. 10). New York: Pantheon Books.


[Закрыть] Но Юнг не ведал и половины того, что теперь известно нам. По словам Тимоти Уилсона, мы в некоторых отношениях «сами себе чужие».[37]37
  Wilson, T. (2004). Strangers to ourselves: Discovering the adaptive unconscious. Cambridge, MA: Harvard University Press.


[Закрыть] Когда вы думаете о себе одно, а на самом деле все обстоит совсем не так, как вы думаете, то что вы в себе не можете увидеть? Теперь мы знаем ответ. Люди упускают из виду контекстуальные пусковые факторы и бессознательные ассоциации, действительно отвечающие за бо́льшую часть наших мыслей и поступков. Клерки из отелей и ресторанов, к которым обращался Лапьер (я писал об этом в начале главы), знали о своем сознательном отношении к лицам азиатского происхождения, но упускали из виду поведенческие реакции, включающиеся автоматически, когда настоящий азиат, улыбаясь, мягко просил у них номер в гостинице. Представляя, как бы вы отреагировали на просьбу ударить другого человека разрядом тока (как в исследовании Мильграма), вы ставите на первый план свое сознательное отвращение к причинению боли другому, но упускаете из виду, насколько трудно говорить «нет» лицу, наделенному явной властью. Вы игнорируете пусковые факторы и вступающие в действие нервные процессы, заставляющие вас поступать так, как вы поступаете, и думать так, как вы думаете. Мы понимаем самих себя далеко не идеально, поскольку имеем доступ только к части того, что происходит у нас в голове.

Люди говорят больше, чем знают

Если какая-то часть работы мозга скрыта от сознательного самоанализа, то почему мы не чувствуем себя так, как Вейнеры? Я имел в виду – как Энтони Вейнер? Вейнер, конгрессмен от 9-го округа штата Нью-Йорк, сделал снимок своего паха и разместил его на всеобщее обозрение на своей страничке в Twitter. Потом он заявил, что кто-то взломал его страницу. Но после недели интенсивных допросов, которые учинили Вейнеру журналисты, он признался, что сделал снимок сам, чтобы послать его некоей женщине в Сиэтл. А в Twitter разместил снимок по ошибке. Да, по ошибке! Когда кто-то из журналистов спросил Вейнера, о чем он думал, способность к самоанализу Вейнеру не помогла. Он ответил: «Не знаю, о чем я думал… Если вы ищете какого-то глубокого объяснения, то его у меня нет, хотя я очень сожалею о произошедшем». Вейнер впервые говорил правду. Если мы просто гадаем о том, как работает наш мозг, то почему не совершаем ошибки в отношении самих себя чаще?

Причина этого заключается в том, что мы анализируем свой ум так же, как анализируем ум других людей на основании теории, которая придает смысл нашему собственному поведению даже в тех случаях, когда нам непосредственно недоступны его подлинные причины. Эта теория работает быстро, автоматически и попросту не учитывает того, что нам неизвестно. Если вы не знаете о себе реальных фактов, ваше сознание составляет убедительную историю из фрагментов знаний. Это очень похоже на то, как вы пытаетесь читать мысли других людей, чтобы понять, почему они ведут себя так, а не иначе. Не ведая о конструктивных процессах, которые на самом деле управляют нашими мыслями, чувствами, эмоциями и решениями, мы сохраняем иллюзию того, что знаем о своем уме больше, чем знаем в действительности.

Рассмотрим простой эксперимент, в котором посетителей торговых центров просили объяснить, почему они выбирают те или иные товары. Сначала покупателям показали четыре пары носков и просили выбрать наиболее приглянувшуюся пару. Обнаружилось, что порядок размещения образцов имел значение: покупатели отдавали предпочтение паре, лежащей последней справа, в четыре раза чаще, чем той, что лежала первой слева. Таким образом, они оценивали крайнюю справа пару носков в последнюю очередь, а пару, лежавшую крайней слева, – в первую. Тем не менее, когда тех же покупателей просили объяснить свой выбор, ни один человек не упомянул о порядке, в котором были размещены товары. Исследователи сообщили, что на прямой вопрос, повлиял ли на выбор порядок размещения пар носков, «практически все участники эксперимента сказали, что этот порядок на их решение не повлиял. Но при этом они обычно бросали на интервьюера встревоженный взгляд, который означал: они считали, что или не поняли вопрос, или имеют дело с сумасшедшим.[38]38
  Nisbett, R. E., and T. D. Wilson (1977). Telling more than we can know: Verbal reports on mental processes. Psychological Review 84: 231–259. For another example, see R. E. Nisbett and T. D. Wilson (1977). The halo effect: Evidence for unconscious alteration of judgments. Journal of Personality and Social Psychology 35: 250–256.


[Закрыть] Предпочтения покупателей были определены порядком размещения носков, но, по-видимому, люди не осознавали воздействия этого фактора на их умы.

Длинный список экспериментов подобных описанному изменили стиль работы психологов. Никто из них больше не просит интервьюируемых объяснить причины, по которым они думают или поступают так, а не иначе, если только речь не идет о механизмах их психологического повествования. Людей можно спрашивать, что они думают, чувствуют или хотят (иными словами, о конечных продуктах мыслительных процессов), и ожидать внятных ответов, но спрашивать их о том, почему они думают, чувствуют или хотят именно так, а не иначе, значит обрекать их на бесплодные теоретические гадания.

Удивительно, как легко самоанализ порождает у нас ощущение знания того, что происходит у нас в головах, даже в тех случаях, когда мы этого не знаем. Мы просто слабо осознаём, что плетем истории, а не излагаем факты. Например, вы проводите целый день в автомагазине, разглядывая машины, и в конце концов выбираете автомобиль, на который наиболее точно указывали все ваши помыслы. Уезжая из торгового центра, вы понимаете, что ведете именно ту машину, которую выбрали, а не какую-то другую. Разве нет? Ведь это самая блестящая машина из всех. Или она кажется лучшей. Или у нее самый мощный двигатель. Разве такие объяснения не оправданы?

Оправданы, но необязательно. Мир изредка все же подстраивает вам дьявольские подвохи. Например, вы намереваетесь достать из холодильника бутылку содовой к завтраку. Ваши действия точно соответствуют вашим намерениям: вы хотите содовой – и берете ее. Это совпадение намерения и действия создает видимость, что причины вашего желания разумно обоснованы. Но что, если в мире больше сатанинского? Пока вы тянетесь к бутылке содовой, дьявол, поселившийся в вашем холодильнике, вместо содовой подсовывает вам под руку бутылку пива. Когда жена спрашивает, зачем это вы пьете с утра пиво, вы удивляетесь: неужели это пиво? И говорите: «Нет, нет, я хотел взять содовую» или «Черт попутал!» Так ведь?

Принимая во внимание драматически узкие пределы возможностей самоанализа, психологи утверждали бы, что вы, возможно, просто не обратили внимания на то, что берете в холодильнике, – но ведь это как раз та история, которую вы придумали в оправдание своей ошибки! Эти психологи не обменивают содовую на пиво; скорее, они делают маленький фокус. Участников эксперимента просили взглянуть на фотографии двух очень непохожих друг на друга людей и выбрать снимок, показавшийся им более привлекательным. Тут-то и происходит волшебство. Экспериментатор переворачивал выбранную фотографию вверх ногами и снова отдавал участнику. Иногда незаметным движением руки он подменял понравившееся фотоснимком другого человека (того, которого участник счел менее привлекательным) и просил участника объяснить, почему тот счел именно этого человека более привлекательным.

Любопытны две детали. Во-первых, на удивление мало людей (всего 27 % от общего числа участников) заметило подмену, хотя времени на повторное изучение им давалось достаточно. Во-вторых, когда участников эксперимента просили объяснить сделанный ими выбор, никакой разницы между теми, кто объяснял свой действительный выбор, и теми, кто обосновывал выбор подмененного снимка, не было. Жертвы подмены приводили вполне убедительные доказательства в пользу того, почему они выбрали то… что на самом деле не выбирали.[39]39
  Johansson, P., et al. (2005). Failure to detect mismatches between intention and outcome in a simple decision task. Science 310: 116–119.


[Закрыть]

При попытке читать собственные мысли мы попадаемся на ту же удочку, что и при чтении чужих. Наблюдая, как улыбается человек, рассматривающий карикатуру, мы полагаем, что он находит карикатуру забавной. Когда и вы сами улыбаетесь, глядя на карикатуру, пусть даже случайно, потому что держите шариковую ручку в уголке рта, вы, скорее всего, сочтете карикатуру забавной.[40]40
  Strack, F., L. L. Martin, and S. Stepper (1988). Inhibiting and facilitating conditions of the human smile: A nonobtrusive test of the facial feedback hypothesis. Journal of Personality and Social Psychology 54: 768–777.


[Закрыть] Увидев ссутулившегося человека, вы, естественно, предположите, что он не испытывает особого подъема духа. Попробуйте ссутулиться так же, как он, хотя бы потому, что читаете мелкий-мелкий текст за низким столом, и, возможно, вы тоже почувствуете подавленность.[41]41
  Stepper, S., and F. Strack (1993). Proprioceptive determinants of emotional and nonemotional feelings. Journal of Personality and Social Psychology 64: 211–220; Brinol, P., R. E. Petty, and B. Wagner (2009). Body posture effects on self-evaluation: A self-evaliduation approach. European Journal of Social Psychology 39: 1053–1064.


[Закрыть]

Единственная разница между тем, как мы рационализируем работу нашего ума и как понимаем мысли других людей, заключается в том, что мы знаем: в отношении других мы строим догадки. Ощущение привилегированного доступа, который есть у нас, к деятельности собственного ума, к причинам и процессам, управляющими нашими мыслями и поведением, оказывается, по-видимому, иллюзией.

Я прав, а вы пристрастны

Иллюзии важны не просто потому, что они интересны, а потому, что они имеют последствия. Способность к самоанализу, к «ощущению себя думающим существом», как сформулировал это философ и психолог Уильям Джеймс, порождает иллюзию того, что мы знаем себя лучше, чем это есть на самом деле. У этой иллюзии есть одно внушающее беспокойство последствие: она создает ощущение, что в умственном отношении мы превосходим других людей.

Чтобы понять, каким образом это происходит, вернемся к зрению. Если у вас отличное зрение, то, глядя на мир, вы автоматически и мгновенно видите широкий спектр цветов – серебряный, появляющийся на мониторе компьютера, неоново-зеленую обложку книги, ярко-красное яблоко. Вся работа по восприятию цвета, которую выполняет ваш мозг, осуществляется словно по волшебству, вне вашего сознания. Цвет – не объективность; он появляется в сознании, в процессе интерпретации мозгом световых волн определенной частоты. (Дальтоники, например, интерпретируют те же самые частоты световых волн иначе и поэтому видят другие цвета.) Но без осознания всех конструктивных процессов, происходящих у нас в мозгу и позволяющих видеть цвета, вам кажется, что этот цвет существует во внешнем мире, а не в вашей голове. Вы уверены, что лежащее перед вами яблоко – действительно красное, а не просто представляется вам красным в результате волшебной работы нейронов. В итоге возникает то, что психологи называют наивным реализмом: интуитивное чувство того, что вы видите внешний мир таким, каков он есть на самом деле, а не таким, каким он вам представляется.[42]42
  Ross, L., and A. Ward (1996). Naive realism: Implications for social conflict and misunderstanding. In T. Brown, E. Reed, and E. Turiel (eds.), Values and knowledge (pp. 103–135). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates.


[Закрыть]

Если человек думает, что видит мир таким, каков он есть, то что происходит, когда он сталкивается с другим человеком, который видит мир иначе? Когда ваш друг утверждает, что красное яблоко на самом деле коричневое, кому из вас надо обращаться к офтальмологу? Наивный реализм предлагает ответ: консультация офтальмолога нужна другому, но никак не вам. Это вызывает в памяти знаменитую фразу комика Джорджа Карлина: «Замечали, что всякий, кто ведет машину медленнее вас, – идиот, а всякий, кто гонит быстрее, чем вы, – маньяк?»

Споры о цвете яблока или скорости на шоссе сравнительно тривиальны, но споры о праве на аборт, о религии, однополых браках, контроле над оружием или по любому другому важному вопросу, мнения по которому резко расходятся, – дело серьезное, и горючее наивного реализма разжигает конфликты. Если ваши иллюзии относительно вашего мозга приводят вас к убеждению, что именно вы видите мир таким, каков он на самом деле, а другие – искаженно, то именно они плохо информированы, невежественны, неразумны или злы. Мысли такого рода о разуме других вызывают эскалацию различий мнений и превращают возникающие различия в принципиальные, за которые стоит сражаться, а порой и умирать.[43]43
  Kennedy, K. A., and E. Pronin (2008). When disagreement gets ugly: Perceptions of bias and the escalation of conflict. Personality and Social Psychology Bulletin 34: 833–848.


[Закрыть]

Следы наивного реализма находишь в центре почти любого различия мнений. Возбужденную против себя процедуру импичмента Билл Клинтон считал результатом заговора правых. Когда Сару Пэйлин призвали к ответу за ее сомнительные заявления на политических митингах, она обвинила «увечные и старомодные» СМИ в предвзятом освещении и митингов, и ее заявлений. Это – не отдельные случаи; и правым, и левым свойственно порой рассматривать умеренные СМИ как предвзятые, настроенные против их собственной позиции просто потому, что умеренные мнения отличаются от более крайних. Это явление называют «враждебностью СМИ». Когда с Национального общественного радио США уволили комментатора Хуана Уильямса, сенатор-консерватор Джим Деминт разместил в Twitter запись: «Инцидент с Хуаном Уильямсом напоминает нам о том, что поддерживающие свободу слова либералы поддерживают свободу только такого слова, с которым они согласны».

Когда другие люди не разделяют ваших взглядов, наивный реализм очень часто заставляет нас думать: «Я прав, а вы мыслите предвзято».[44]44
  Отличное описание наивного реализма см. в статье: Gilbert, D. T. (April 16, 2006). I’m okay, you’re biased. New York Times.


[Закрыть] Я надеюсь, что две последние главы помогут вам осознать, что ваше шестое чувство порой подталкивает вас к ложным выводам. Более точное, более правильное понимание требует признать, что ваша точка зрения может быть ошибочной или что вы, по крайней мере, ошибаетесь чаще, чем думаете.

Если мне удалось убедить вас проявить скромность в своих суждениях, то теперь наступает время доказать свою скромность на практике. Понимание того, как действует ваше шестое чувство, критически важно для понимания ошибок, которые присущи этому чувству. Самая первая ошибка – неспособность включать это чувство тогда, когда следует. Понимание чужих мыслей требует прежде всего включения вашей способности к чтению чужих мыслей. Отказ включить шестое чувство может удержать вас от «понимания» чужих мыслей так же, как опущенные веки не позволяют видеть. Как вы узнаете из следующих глав, при определенных условиях отказ от включения шестого чувства может привести даже к появлению ощущения, что у других людей, возможно, немного ума, а то и вовсе его нет.