Текст книги "Рубашка"

Глава 5. Выбор

Ночью Максим почти не спал. Он то открывал глаза, то закрывал, затем прижимался к сопящей Маше, пытаясь согреться и погрузиться в тепло и сон. Но ничего не помогало. Иногда он выходил курить, наблюдая за своим отражением в окне – сигарета, словно маленький маячок, горела на грязном стекле. А за окном все еще шумела ночная Москва. Гул проезжающих машин тоже мешал заснуть. На часах было около трех ночи. Максим зашел на кухню и заварил чай.

«Может, вообще не ложиться? – мелькнуло в его голове. – Все равно ведь не усну».

Но надо было выспаться: предстоящий день был очень важным. А именно – первым рабочим днем в его жизни. Нет, ему, конечно, приходилось работать на кафедре во время учебы, но это было совсем не то. Там все его знали, там он был свой, там он чувствовал себя если не хозяином, то уж точно не гостем. Здесь же позади не было того опыта, на который он мог бы опереться. И от этого становилось страшно и тревожно.

Максим сидел на кухне и пил чай, стараясь все делать тихо, чтобы не разбудить Машу. Он слышал, как беспокойно она спит, а иногда даже что-то выкрикивает во сне. Понимал, что она тоже волнуется за него. И тут он впервые задумался: любит ли он ее? Ведь он никогда не задавал себе этот вопрос, не думал об этом. А почему? Ведь странно – жить с человеком и не думать о таких вещах. Да, Маша была удобным вариантом: тихая, нетребовательная, любящая, в конце-то концов. В этом он не сомневался. Но любил ли ее он сам? И что теперь будет с ним? С Аней, которую он любит, в чем Максим был уверен?

«Как все запутанно в этой жизни… Как все непросто… А ведь мне еще нет и тридцати», – размышлял он, размешивая кусочки сахара в чашке.

Тихий стук ложки успокаивал Максима, и легкая дрема накрыла его, уволакивая в свой манящий волшебный мир…

Он вдруг увидел Машу. Она шла по полю в черном просторном балахоне с капюшоном. В руке у нее был кухонный сервировочный нож, тупой, с маленькими зубчиками. Ноги почему-то были босыми. Максим пошел за ней и стал громко ее звать: «Маша, ты куда?» – и понял, что говорит шепотом. «Ты куда? Стой!» – опять закричал он, но получилось еще тише.

Маша шла не спеша. Временами она наклонялась и что-то подбирала с земли. Сергею казалось, что жена то приближается, то вновь удаляется: иногда она была в нескольких метрах от него, а иногда он с трудом различал ее силуэт. Он пробовал за ней бежать, но ватные мягкие ноги не слушались его, заплетались, словно две веревки.

«Машка, миленькая, подожди! Не уходи! – В этот раз шевелились только его губы, а звуки почти не выходили наружу. – Я прошу тебя…»

Но Маша неотвратимо удалялась. Максим вдруг стал прыгать на месте и размахивать руками, кричать что есть мочи. Тщетно: жена уходила все дальше. Спокойно и степенно. Словно она шла туда, откуда ей уже не вернуться.

Максим посмотрел на свои руки: они были измазаны яркой алой кровью.

«Маша! Машка!!!» – закричал он истошно.

И внезапно проснулся. Рядом с ним на кухне стояла испуганная Маша, не понимающая, что происходит. В одной руке она держала стакан воды, в другой – какие-то таблетки. На ее лице была смесь ужаса и растерянности.

– Ты что?.. – с трудом выдавила она из себя. – Что с тобой? Ты так кричал…

Максим вдруг упал на колени и стал обнимать ее ноги, потом целовать колени и бедра. Он весь дрожал и был в испарине. Его пальцы побелели от напряжения. Он что-то еле слышно бубнил. Маша с трудом различала звуки.

– Не уходи, Машенька. Не уходи от меня. Я же не смогу без тебя…

Маша потрогала его лоб. Он был мокрым и горячим. Она потянулась за градусником, который лежал на холодильнике.

– Да у тебя жар, милый! Ложись на кровать.

– Не уходи, пожалуйста, – скулил он, все еще обнимая ее колени.

– Никуда я не уйду. Чего ты так испугался?

– Это сон! Дурной сон, будь он неладен.

– Да всякое может присниться!

– Ты не уйдешь от меня? – вдруг на полном серьезе спросил он.

– Да куда же я уйду от тебя? – Она улыбнулась, немного наклонив в сторону голову. Застеснялась.

– Я тебя никуда не отпущу!

Маша помогла мужу подняться, усадила на диван. Затем включила чайник и, достав банку с медом, разложила его по тарелкам.

Максим посмотрел в окно. На улице, нарушая темноту, светил тусклый одинокий фонарь. Рядом с ним бегала дворняга, иногда тявкая и скуля. Максиму стало жалко дворнягу – ему захотелось взять ее к себе и ухаживать за ней. Вдруг он подумал, что хочет сына или дочку. Хочет ребенка, чтобы заботиться о нем. Он осознал это так ясно, что ему даже стало больно: почему он потерял столько времени? Они потеряли!

– Маша, я хочу ребенка! – сказал он и встал с дивана.

Жена слегка опешила от услышанного и даже закашлялась.

Поставила чашку с чаем на стол и уставилась на мужа.

– Чего? – Она все еще делала вид, что не расслышала.

– Я хочу ребенка!

– Но ты же… – неуверенно начала она. – Вроде бы ты всегда говорил…

– Ну и что? Мало ли что я говорил? А сейчас я передумал! Бывает!

– Хорошо… как скажешь, – тихо произнесла она и опустила глаза.

– Я люблю тебя, Маша! – сказал он неожиданно для себя.

Жена ничего не ответила, а лишь села ему на колени и нежно обняла. И тут до него дошло, что он никогда ей такого не говорил. Что сказал эту фразу ей первый раз в жизни. И от этого ему стало больно и жалко – и ее, и себя. Жалко до боли. Он жадно прижал к себе Машу и заплакал.

– Успокойся, милый, все ведь хорошо, – тихо говорила она и гладила его по голове.

За окном появились первые лучи солнца. А бездомная голодная собака все так же скулила, нарушая ночную тишину.

Через несколько минут они заснули.

Здание института располагалось рядом с метро на севере Москвы, в часе езды от дома. Это было старое массивное советское строение. Не сказать чтобы красивое, но и не слишком страшное. В общем, рядовое советское здание. Таких по всему бывшему Союзу насчитать можно не одну тысячу.

Максим подходил к нему и по пути считал этажи. Их было семь. Тоже – не много и не мало.

От всей этой ординарности и обыденности Максиму стало грустно. Он понял, что теперь вся его жизнь будет связана с этим зданием. В лучшем случае лет через тридцать он станет директором института, скорее же всего так и будет прозябать заведующим лабораторией. Устройство этой, по сути министерской, системы было незыблемо. Человек попадал в нее, пристраивался, а дальше уже плыл по течению. И так всю жизнь.

Максиму же хотелось бурной деятельности, развития, свершений и, конечно, успехов. Ох как он был голоден до них. Лучший студент, лучший аспирант – все это уже было, а тут его карьера только начиналась. Но, глядишь, все не так и плохо. Ведь Союза больше нет, у института новый молодой директор, которому меньше сорока. Он сможет стать его другом. Конечно, они не ровесники, но все же и не люди разных поколений.

Директор – светлая голова, яркий ученый и интересный человек – сразу заприметил молодого аспиранта Максима на одной из конференций. Затем позвонил ему и предложил должность. Максим согласился не сразу. Долго думал и советовался – то с друзьями, то с родителями Маши. Он понимал, что страна распалась, пришли новые времена и многие ученые уходят в бизнес, создают свои компании. Чувствовал: если застрянет здесь, все его бурные и оригинальные идеи так и останутся лишь идеями, потому что институт будет выживать в этой новой системе ценностей и приспосабливаться к ней. И даже неясно, выживет или нет.

Видя, как Максим не может принять решения, как он мечется, директор пригласил его на обед в одно из московских кафе недалеко от института. Максим пришел на пятнадцать минут раньше и стал ждать директора за столиком.

За окном появилась темная стильная «Волга», за рулем которой сидел молодой русый парень. «Водитель, – мелькнуло в голове у Максима. – Еще сорока нет директору, а уже с водителем». Сам же Максим приехал на метро. Хотя дома у него была старенькая «девятка», подаренная тестем.

Из «Волги» вышел директор института, Антон Юрьевич, высокий подтянутый мужчина средних лет с довольно обычной славянской внешностью. У него были короткие немного седоватые волосы, светлые брови, с трудом различимые на лице, неяркие глаза и тонкие губы. Директор показался Максиму каким-то бледным и серым, даже некрасивым. На общем фоне он выделялся, пожалуй, только ярким светло-голубым итальянским костюмом и белой хлопчатой рубашкой со стильно торчащим воротом. Без галстука.

Он зашел в ресторан и стал искать Максима глазами. Тот привстал и помахал ему рукой. Директор кивнул и направился в сторону Максима. Подойдя, сел на стул.

– Ну что, когда защита? Или уже можно поздравить? – без приветствия начал директор.

– Через месяц, – смущенно ответил Максим и посмотрел на руки директора. В глаза сразу бросилось тоненькое обручальное колечко, а еще – редкие светлые волоски на пальцах. Сами пальцы показались Максиму некрасивыми.

– Ну, это уже ерунда!

– Так надо защититься еще! – Максим взглянул на директора. Лицо у него было интеллигентным и невзрачным.

– Да ладно тебе, Максим, ты-то защитишься! Если не ты, то кто?

– Я бы не был в этом так уверен…

– Это хорошо, что ты переживаешь. Значит, тебе не все равно. Потом и получишь то, что ищешь.

– Надеюсь, только я пока не знаю, что именно ищу, – слукавил Максим.

Директор нахмурился, словно удивился последним словам, но вдруг широко улыбнулся, открыто и непритворно:

– Ну для начала нам надо найти тут хорошую еду!

Он открыл меню и стал водить по нему пальцем, читая вслух названия блюд.

Подошел официант. Молодой стройный юноша с тонким красивым лицом.

– Подсказать вам что-нибудь? – обратился он к Антону Юрьевичу.

– Нет. Я, пожалуй, борщ и котлету куриную с овощами.

Максим выбрал бы то же самое, но, чтобы директор не воспринял это неправильно, взял щи и говядину с гречкой.

«А ведь у нас с ним схожие вкусы – значит, сработаемся!» – отметил про себя Максим. И хотя общие гастрономические предпочтения не имели отношения к совместной работе, Максим решил, что это может быть своего рода знаком свыше, что рядом с ним сидит единомышленник и соратник, который по-своему будет поддерживать его и помогать ему. Официант записал все в свой маленький блокнотик и ретировался.

– Так вот, Максим, у нас ты найдешь все, что надо!

– Почему вы так думаете, Антон Юрьевич?! Вы же не знаете…

– Для начала: не Антон Юрьевич, а просто Антон.

Максим кивнул в знак согласия.

– И давай на «ты» уже.

– Хорошо, – буркнул под нос Максим, не понимая, как можно сразу перейти на «ты» с таким человеком.

– Так вот, Максим, мы с тобой, понятное дело, везде успеем – и в науке, и в бизнесе.

Максим оживился. Он ожидал услышать все что угодно, но не это. От сказанного у него загорелись глаза. Слово «бизнес» показалось ему чем-то близким и манящим.

– Да-да, Макс, ты меня правильно понял. Все будет. Ты ведь смотри, какое время сейчас. Это время возможностей. Сама по себе наука ничего не стоит. Это так – пшик! Тут главное – ее приложение!

– Согласен! – перебил вдруг директора Максим.

– Да! Приложение ее. Мы эти все старые советские разработки на Запад пустим. Создадим свои компании. Бизнесом займемся. Да и науку развивать продолжим. Только вдобавок заработаем на этом.

– Здорово… – возбудился Максим: директор угадывал его мысли. – Мои мысли… если честно.

– Ну так видишь! Значит, мы с тобой понимаем друг друга. Можно сказать – с полуслова!

– Да… я с вами согласен. – Максим поднял плечи. – На сто процентов согласен.

– Ну, тогда по рукам?

– По рукам!

Директор протянул Максиму руку, на которой блестели дорогие элегантные часы желтого металла.

– Да, и еще! – вдруг вспомнил Антон Юрьевич. – Тебя будут уговаривать на кафедре остаться. Так вот, скажи им «нет»! Твердо только.

– Конечно! – не сомневаясь, ответил Максим.

– Это будет не так просто. Ваш завкафедрой – хитрый лис. Как его там?

– Иван Денисович!

– Да-да, именно.

– Вы не переживайте! Я им все скажу как надо.

Директор опять скривился и положил свою правую руку на плечо Максиму.

– Так… давай еще раз. Не «вы», а «ты». Мы теперь с тобой в одной лодке плывем!

– Хорошо, извините.

Официант подошел к ним и поставил тарелки с супом на стол. Максим с директором взяли ложки и принялись есть. Над столом витал аромат наваристого бульона.

– Вкусно, – прошептал Максим и посмотрел на Антона.

– И у меня, – ответил тот и улыбнулся.

В этот момент Максим твердо решил, что пойдет работать в институт. Он понял: Антон – его судьба! И вместе с этим человеком он получит все, что хотел, и даже больше!

После обеда он решил позвонить Ане.

Глава 6. Квартира

Аня возилась на кухне, когда услышала звонкий надрывный сигнал телефона, стоявшего в коридоре, на тумбочке рядом с дверью. Она спешно вытерла салфеткой руки и выбежала из кухни. Массивный красный аппарат с большой пластмассовой трубкой вибрировал и даже слегка подпрыгивал на тумбочке. Она схватила трубку и ответила:

– Алло?

– Привет, это я. Встретиться надо, – тихо прошептал Максим.

– Я же тебя просила не звонить мне домой! Хорошо, что этот пень не дома! Знаешь, как он злится?!

– А как мне тебя еще найти? Ты не думала?

– Понимаю, никак. Хорошо, что случилось? – по-деловому спросила Аня.

– Хочу тебя увидеть. Соскучился. Да и поговорить надо.

Наступило молчание. Аня о чем-то думала или что-то планировала. Так прошло секунд тридцать.

– Хорошо, приезжай ко мне!

– Как к тебе? С ума сошла! А вдруг Серега вернется? Он и так меня ненавидит. Не хватало, чтобы еще и застукал у себя дома.

– Не вернется, они с Денисом у его родителей. Сегодня там останутся.

– Ну, все равно как-то это страшно. Может, лучше у подруги твоей или…

– Приезжай! Я уже решила. Не хочу я никого просить. Говорю – уехали они!

– Ладно, как скажешь, – неуверенно ответил Максим. Сомнения раздирали его.

Максим выслушал адрес и записал его ручкой на ладони. Он знал, что Сергей с Аней живут в центре Москвы, но не знал, где именно. С Аней они всегда встречались в общаге, в комнате ее подруги, которой было известно об их отношениях. Но чтобы ехать к ней домой! Такого еще не случалось. Максим почувствовал себя скверно, ему крайне не нравилась эта затея. И если бы не ситуация с работой и острое желание увидеть любимую, он никогда бы не согласился. Но делать было нечего, он спустился в метро и запрыгнул в первый поезд. Через полчаса Максим вышел на «Тверской». Аня жила неподалеку.

Идти к ней с пустыми руками не хотелось. В переулке он нашел ларек, где купил бутылку грузинского вина и коробку конфет.

«Цветы, может? – мелькнуло в голове. – Да черт с ними, с цветами. Светиться неохота».

Он вышел во двор, нашел нужный дом, набрал код домофона и попал внутрь. В подъезде было темно и сыро. Громоздкая мраморная лестница уходила вверх, изгибаясь между этажами. Максим побежал по ступенькам и меньше чем через минуту оказался напротив двери с нужной табличкой. Он нажал кнопку звонка и стал ждать. Застучало беспокойное сердце, а на лбу появились капельки пота. В замочной скважине повернулся ключ. Тяжелая дубовая дверь начала медленно открываться.

«Господи, зачем же я приехал сюда?! Может, еще не поздно убежать?» – спрашивал он себя и нервно кусал кулак. Гму было безумно страшно, он весь дрожал от напряжения.

Дверь открылась, и на пороге появилась она – высокая, длинноногая, рыжая, с игриво-манящей улыбкой и бесстыжими крупными глазами. На ней был белый махровый халат и розовые тапочки с вышитыми китайскими иероглифами.

В руке она держала открытую бутылку шампанского, наполовину пустую.

– Заходи давай, бедный родственник! – выпалила она с порога и указала длинным пальцем на Максима. Сквозь разрез халата виднелась ее голая упругая грудь.

Не отвечая, Максим ринулся в квартиру и резко закрыл за собой дверь. Аня приблизилась к нему, обняла и страстно поцеловала в губы, поставив бутылку шампанского рядом с телефоном, по которому днем с ним разговаривала. Потом стала стаскивать с Максима одежду, не прерывая поцелуй. На полу оказалась куртка Максима, затем джемпер и майка. Он прижался спиной к двери, чувствуя ее холод. Его все еще душил страх, и было не до секса. Ему требовалось успокоиться и выпить, чтобы это отвратительно гнетущее чувство страха наконец исчезло. Но Аня не отступала. Она потянула за пояс халата, затем раздвинула его края и уперлась одной своей упругой грудью в губы Макса.

– Возьми меня!

Она взяла руку Максима и положила себе на другую грудь. Максим почувствовал набухший твердый сосок, теплый от возбуждения.

Затем Макс ощутил руку Ани у себя между ног. Он помог ей стащить сначала джинсы, а потом трусы, все так же упираясь спиной в дверь. Но возбуждение не приходило, хотя и стало теплее: видимо, дверь нагрелась от тепла его тела. Затем он увидел, как Аня резко села перед ним на колени и продолжала ласкать его ртом. Там, снизу. Ее волнистые каштаново-рыжие волосы мелькали перед его глазами. Он держал ее голову руками, чувствуя эти нежные мягкие густые волосы. Аня возбудилась еще сильнее и начала стонать. Темп нарастал. Максим уже не контролировал ситуацию. Он чувствовал, что вот-вот и он не сможет сдерживать себя. Перед глазами все помутнело и стало терять очертания. На потолке он увидел большую хрустальную люстру, на которой не было двух лампочек. Ему казалось, что и она качается в такт с головой Ани. Он вдруг посмотрел вниз и увидел свои голые коленки. Аня держалась за них длинными тонкими пальцами, впиваясь ногтями. Она стонала все громче.

– Не спеши, – кое-как выдавил он из себя. – Я сейчас.

Вдруг Аня остановилась, легла на паркетный пол, потянув за собой Максима. Он с трудом себя сдерживал.

– Войди в меня, милый, – сказала она и сама направила его.

Максим ощутил все возбуждение Ани: она была горячая и мокрая. Сделав несколько движений, он почувствовал, что уже не может терпеть. Тут Аня застонала, мышцы стали сокращаться, Максим не выдержал и кончил.

Аня лежала на полу и гладила его голову. Он лежал на ней и все еще был в ней. Они молчали. Говорить не хотелось. Люстра на потолке все так же тускло освещала коридор. Они не двигались. Будто и вовсе неживые. Красивые шелковистые волосы Ани сливались с цветом паркета. А ее белое напудренное лицо выделялось на фоне тускло освещенного коридора. Розовые набухшие губы раскрылись и, казалось, ловили воздух. Дыхание ее потихоньку замедлялось и становилось ровным. Она расслаблялась. Максим положил свою руку ей на живот и почувствовал удары сердца.

– Шампанского выпьем? – внезапно спросила Аня.

– Да, конечно. Я давно хочу!

Она встала, надела халат и завязала пояс. Затем взяла бутылку шампанского и пошла с ней на кухню. По дороге заметила:

– Я уж думала, что кончу, пока тебя ласкала. Давно не трахалась!

– А Сергей?! – неуместно спросил Максим.

– Да ну его, что он, мужик, что ли? Так…

– То есть вы вообще?..

– Бывает иногда, но… в общем, лучше и не вспоминать.

– Ты его совсем не любишь…

Аня ничего не ответила, достала бокалы для вина и налила в них шампанское.

– Ты там вино еще взял?

– Да, взял.

– Неси его сюда, выпить сегодня хочется.

Максим зашел на кухню и посмотрел на стол. На белой скатерти стояли наспех собранные закуски и порезанная колбаса.

– Я не готовлю, когда одна. Так что ешь, что есть.

Есть Максим не хотел. Ему нравилась квартира, в которой он оказался. Она была просторной, почти без мебели, с высокими потолками и картинами на стенах. Картины эти были большими, размером с окна, из которых виднелась центральная московская улица. Она шумела. Сотни автомобилей стояли внизу, образуя огромную пробку. Аня вдруг встала, подошла к Максиму и села ему на колени.

– Нравится тебе тут?

И она нежно поцеловала его в щеку.

– Да, очень. Красивая квартира. И в таком хорошем месте…

– Спасибо родителям твоего дружка! Папа у него бизнесмен или, проще говоря – спекулянт. Торгует всем, чем можно.

– А Сергей?

– Помогает ему, на фирме у него пашет! Семейный подряд.

– Здорово, а мне вот тоже работу предложили сегодня.

Аня оживилась и положила ногу на ногу. Макс заметил ее острые коленки и накрыл одну из них рукой.

– И где? На кафедре?

– Нет, в институте научном! Помнишь, я тебе про директора рассказывал?

– Который на конференции тебя заметил?

– Да-да, он самый.

– Макс, так там копейки платят, в этих институтах! Шел бы к Денисычу лучше на кафедру или в фирму какую-нибудь! Сдался тебе этот институт.

Аня взяла бутылку и разлила остатки шампанского по бокалам.

– В том-то и дело, что нет. Там можно будет все: и науку двигать, и бизнес!

– Да кто тебе даст-то? Бизнес вон там, на улице, а не в этих институтах! – Она показала пальцем на шумную улицу за окном.

Максим начинал сердиться, ему не нравился тон любовницы. Он ждал от нее поддержки, ждал, что она обрадуется и станет поздравлять его, но этого не случилось.

– Ну, в общем, лучше бы я и не говорил тебе!

– Да ладно! Не верю я просто всем этим ученым! Какой они бизнес могут сделать?! Сам посуди.

– Могут, все могут. Ты его не видела, этого Антона, директора их. Он мужик что надо. Такие все могут!

– Ну хорошо, тебе виднее. Ты у нас умный, все знаешь! Не пропадешь, в общем.

Макс выпил шампанского, и по телу побежало тепло. Вновь захотелось жить, вновь захотелось творить. Он посмотрел на Аню. Она медленно развела края халата, и Максим захотел ее с новой силой.

– Ладно, иди ко мне. Уж больно я соскучился по тебе. Не будем ссориться.

– Пойдем в кровать только.

Максим ничего не ответил, а просто пошел за ней в спальню. И почему-то вспомнил про Машу, про то, как познакомился с ней, как первый раз пригласил ее на ужин в кафе рядом с университетом, где они учились, про их первую ночь у него в общаге.

Это была странная ночь, не похожая на другие. В тот день они с Машей долго гуляли, и он уже собирался провожать ее домой, и тут вдруг услышал:

«Я сегодня родителям сказала, что у подруги ночую, так что мне домой нельзя».

Макса поразила даже не сама эта фраза, а то, как она была сказана, тихо и спокойно. Как будто это была не первая их ночь, а сто первая. Словно они знали друг друга всю жизнь, а не несколько недель. Они пошли тогда к Максу в общагу. На его счастье, сосед уехал на неделю к родителям, и комната была свободна. Но при этом завалена хламом и не убрана. На полу валялись хлопья пыли и кучи какого-то мусора. На столе – остатки вареной колбасы. В общем, в комнате, казалось, было все, кроме романтики. Но Машу это не смутило. Она тихо зашла, разделась и шепотом спросила:

«А где тут можно душ принять?»

«Лучше не надо, – тихо ответил Максим, – всех тут на этаже разбудим».

Она молча кивнула, сняла свои прозрачные тонкие трусики и легла в кровать. Затем натянула одеяло себе до плеч. Максим тоже разделся и лег с ней рядом. Какое-то время они просто молчали. Но потом Маша повернулась к нему и поцеловала нежно в плечо. Он ответил ей: сначала поцеловал в губы, затем в тонкую шею, потом спустился ниже. Максим аккуратно вошел в нее. Маша была еще девственницей. Все случилось быстро. За минуту или даже меньше. После этого он обнял ее и услышал, как она засопела.

Сам же он долго не мог заснуть. Нет, не от этой странной ночи, а от своих мучительных мыслей. Ему сейчас не нужна была девушка. Он не хотел семьи, не хотел ребенка, он был уверен, что ребенок погубит его карьеру, что из лучшего студента курса он превратится в среднего, а то и вовсе не попадет в аспирантуру. Он грезил успехом – в науке, в бизнесе, да в чем угодно. Он хотел идти вперед, а ребенок был преградой. Но ведь с Машей можно договориться, ей надо предложить отказаться от всего этого, пока он не добьется своей цели. А после? Нужна ли она ему будет, эта маленькая Маша? Может, отпустить ее, не ломать ей судьбу? Пусть найдет себе нормального парня, способного позаботиться о ней, способного защитить ее и рожать с ней детей.

Он еще раз посмотрел на ее хрупкое маленькое лицо, на ее большие, прикрытые веками глаза. Заметил небольшую родинку на щеке. Затем он приподнял край одеяла и увидел Машино тело: оно было красивым и упругим. Ему вдруг снова ее захотелось. И тут он подумал: Маша – это для него пластилин, из которого можно лепить все что угодно. И Маша всегда будет рядом. Он медленно провел пальцем по ее спине. Между лопаток он увидел родинку – одинокую, словно точечку. Маша посапывала во сне.

Максим встал, открыл окно и закурил. Не спалось.