Текст книги "Лук и стрелы"

Н. Курилов
Лук и стрелы

ДОБЫЧА

Семилетний Тонти отправился на охоту. Взял лук, пять стрел из прямых тальниковых прутьев.

Залёг в зарослях тальника (в белой кухлянке его не видно) и стал выжидать, когда появятся куропатки.

Наконец, в стороне приземлилась стая. Шеи у куропаток узорчатые, брови красные. Мишень приметная.

Пополз к ним Тонти. Чувствовал себя прямо индейцем. Вот уже куропатки близко, совсем рядом. Можно стрелять.

Не успел Тонти руку с луком вытянуть перед собой, куропатки вдруг как закричат «Хабе, хабе!» И помчались. Им хорошо – ногами бежали, а Тонти пришлось по-пластунски за ними ползти.

Снег на весеннем солнце уже немного осел, стал рыхлым. Но Тонти упорно преследовал стаю.

Все же нет-нет, да вспыхивал в душе Тонти азарт охотника. Мешал. Хотелось поскорее подстрелить куропатку, обрадовать родителей первой добычей.

А куропатки, оказалось, очень чуткие птицы. Только приподымет Тонти руку с луком – они отбегают от него подальше, словно соревнуются, кто быстрей удерёт!

Никак не долетали до них стрелы Тонти. Может быть, надо было вымазать ему лицо чем-нибудь белым, мукой, например? Стал бы тогда совсем невидимым.

Устал. Сел отдышаться, махнув на куропаток: всё равно не догнать их. Огляделся – кругом спокойно.

Вдруг на проталинку, где только что клевали куропатки, опустились пуночки.

«Подстрелить бы, – подумал Тонти. – Однако они меньше куропаток. Разве попадёшь в такую цель? И всё же… охотник не должен возвращаться домой с пустыми руками. Тем более индеец».

Натянул тетиву Тонти, пустил стрелу – пуночки брызнули в разные стороны. Но одна осталась на месте. Крылышком одним заколотилась о снег.

Есть!

Есть добыча! Не куропатка, конечно. Но тоже птица.

Подбежал к ней Тонти. Она запрыгала, волоча крыло. Клювик разинула.

Накрыл её Тонти малахаем. Взял в руки, а она оказалась маленькой. Не глядела на него. В небо смотрела тоскливо. Сердечко её стучало у Тонти в ладонях. Маленькое сердце маленькой птички, а билось так, словно по рукам колотило. Тонти стало жаль пуночку.

Охотничий азарт у него улетучился. Холод почувствовал. Зима ещё щипалась, оказывается, не уступала весне.

Вернулся Тонти в родной вадун нимэ – дом, с добычей. А радости не испытывал. Пуночка сидела у него в ладони, как в гнёздышке, грелась. Больно ей было – глаза она закрывала.

Мама приняла от сына добычу.

– Какая маленькая! – воскликнула. – Моя кастрюля велика для неё, – а сама глядела на птичку жалостливо.

Тонти молчал.

Отец тоже молчал, курил папиросу. Дым табачный тянулся вверх, в онидигиль – дымоход.

Как хотелось Тонти стать сейчас дымом и улететь прочь!

– Ты молодец! – произнес, наконец, папа.

Тонти просиял. Стал показывать ему, какой стрелой подстрелил птицу.

– Вот этой. Сам её выстрогал. Надел наконечник, видишь, гильза от патрона тозовки.

Отец слушал молча. Опять всё курил.

Потом заговорил:

– Ну что, мама, надо ощипать птицу, пора обед варить.

– Однако, сперва надо убить пуночку, – возразила она. – А я не могу. Она такая маленькая и красивая. И как это ты, глупенькая, – склонилась мама над птичкой, – попалась на глаза такому горе-охотнику.

– Я тоже не могу, – сказал отец, пропустив мимо ушей последнюю фразу жены. – Руки у меня большие и сильные. Все косточки переломаю ей… Но отпускать тоже нельзя: будет долго мучиться и все равно погибнет.

Тонти молчал, опустив голову. Ему хотелось сказать: «Пускай пуночка останется жить вместе с нами в вадун нимэ, я её выхожу». Но язык не слушался. Только сейчас Тонти осознал полностью, что натворил.

«Браконьер проклятый! – обругал он себя. – Отец не доверит теперь ружьё. Ведь охотник должен твёрдо знать, что бить, а чего трогать нельзя».

Тонти было досадно и стыдно.

Перевод Инессы Бурковой, 1987

ЛУК И СТРЕЛЫ

Мика и Кока соседи. Живут они на берегу озера. Это озеро называется Большое Улуро.

На Севере почти все либо оленеводы, либо рыбаки. Мика и Кока – рыбаки. Конечно, не они рыбаки, а их родители.

Мика и Кока целый день играют вместе. Каждый холмик вокруг озера, каждый кустик им знаком, потому что рыбаки не кочуют, как оленеводы, а живут оседло.

Весной множество птиц прилетает на Большое Улуро. Бывает, ещё снег кругом лежит, а уже летят гуси. Позже прилетают утки, чайки и кулики – им нужно много чистой воды, чтобы плавать и добывать корм.

Как раз в такую пору стали Мика и Кока после обеда собираться на охоту. А чтобы сборы были быстрыми, решили: Мика делает лук, а Кока – стрелы.

Красивый лук из тальника получился у Мики, а у Коки – белые прямые стрелы из досок ящика!

Вот друзья и говорят родителям:

– Мы пошли на охоту, придём вечером!

И зашагали по берегу озера. Утки крякают, чайки кричат, кулички-плавунчики в водоёмах вертятся. Но ребята на них даже не смотрят. Мика говорит:

– Охотники около дома не охотятся!

Идут они дальше. А утки и кулики совсем близко плавают. Куропатки и гуси прямо из-под ног выскакивают. Никто не пугает птиц на берегу Большого Улуро!

Наконец Мика остановился, посмотрел на дома – далеко они стоят, совсем маленькими стали, белеют, как куропатки в траве.

– Теперь можно и охоту начинать! – говорит Мика, вынимая из кармана кусочек юколы. Разломил пополам, одну половину протянул Коке:

– Далеко от дома ушли, можно и подкрепиться. Так настоящие охотники делают.

Перекусили друзья, чистой водой запили. А тут как раз несколько селезней сели рядом с ними на озеро.

– Вот и добыча!.. Нужно только подкрасться поближе, чтобы попасть наверняка, – шепчет Мика. А сам уже упал на мох и пополз к птицам.

Кока тоже упал и тоже пополз рядом.

Ох, и неприятно ползти по весенней тундре! Вода кругом. Будто не тундра, а мокрая губка лежит. В минуту намокают колени, грудь и руки. Но разве обращаешь на это внимание, когда ползёшь к добыче!

Вот и селезни. Самки-то у уток незаметные, серые, зато самцы – будто цветным бисером украшены!

Мика снял с плеча лук и протянул Коке руку – дай, мол, стрелу.

А Кока на селезней смотрит и тоже руку протянул – дай, мол, лук.

Пихнул Мика друга, шепчет:

– Давай быстрей стрелу, а то улетят!..

Кока с удивлением посмотрел на Мику:

– Стрелы у меня, первым я должен стрелять!

Тогда Мика удивлённо посмотрел на Коку:

– Ну и что? Лук-то ведь у меня!

– Без стрелы так и будешь лежать со своим луком! – ехидно говорит Кока.

– Ну а ты лежи со своими стрелами! – не отстает Мика.

Селезни от их шума уже давным-давно улетели. Что попусту лежать!

Вскочили наши друзья – мокрые, сердитые, недовольные друг другом.

Ничего не говорят. Домой идут. Врозь.

У Мики за спиной качается лук – красивый, из гибкого тальника. А Кока держит в руке стрелы – прямые, крепкие, сделанные из досок ящика. А над их головами летают чайки. Летают и хохочут. Или это им кажется?

Перевод Михаила Яснова, 1990

НОВЫЕ ТАЙНЫ

Олеринка и Татор бегали по берегу озера.

Целый день вчера ехали они с родителями на оленях по тундре. Вечером поставили нимэ – дом, похожий на колпак.

Для оленей здесь новое пастбище. А для Олеринки и Татора все вокруг новое. Земля даже пахнет необычно.

Ох, здорово на новом месте! Новые тайны здесь.

Не просто найти настоящую тайну. А потом её нужно особенно хранить. Если кто узнает, это уже не тайна, а пустяк.

Там, где они раньше жили, у Олеринки и Татора была, конечно, своя тайна. Тёмные коридоры песцовых нор. В них пахло звериным жильём. Чудилось, что в тёплой черноте мигает огонек, и песцы сидят за столиком – чай пьют. Сейчас об этом можно сказать. Постарела тайна, седая стала, как олений мох – ягель. А когда тайна была молодой, никто о ней не догадывался. Ни папа с мамой, ни тётя Маруся, ни дядя Володя.

У них, впрочем, у самих тайны есть. У дяди Володи – приёмник. Маленький, чёрный и блестящий. А сколько в нем всяческих звуков! Дядя Володя не расстаётся с приёмником. Он крутит его маленькие ручки и знает, где сейчас поют, а где говорят. Больше никто в этом не разбирается.

А у тёти Маруси есть сумочка. В ней разноцветные лоскутки, бисер. Интересно бы покопаться в сумочке! Да тётя Маруся не позволяет.

Самая большая тайна у папы. Целый фанерный чемодан!

Олеринка и Татор даже представить себе не могут, сколько всякой всячины в чемодане. Начнут перечислять и обязательно собьются.

На болотистом берегу озера Олеринка и Татор искали новые тайны, как другие дети ищут грибы в густом лесу…

Только Олеринка и Татор не знали, какие из себя эти тайны. Сразу не скажешь – тайна это или нет. Её надо почувствовать.

– Нашёл! – крикнул Татор.

Среди кочек чуть поднимался холмик. И был холмик покрыт цветами, будто на него высыпали все из тёти-Марусиной сумки.

– Нашёл, – тихо сказал Татор.

– Вот наша тайна! – подбежала Олеринка.

На холмике росли белые ромашки, фиолетовые и синие колокольчики, какие-то совсем незнакомые цветы. Татор пополз по холмику, нюхая каждый цветок.

– Я нашёл! Я нашёл! – успевал он приговаривать. – Никому не скажем, правда?

– А может, сюда переедем – нимэ поставим, – сказала Олеринка.  – Здесь много цветов и солнца много. Сухо и тепло.

– Мы эти цветы заберём, чтобы они росли в нимэ. А на холмик другие цветы придут.

Татор потянулся сорвать ромашку. Но как раз подул ветер, и ромашка мягко пригнулась к земле, как будто убегая от рук.

– Видишь, не хотят они. Лучше пойдём домой, – позвала Олеринка. – Мама, наверное, нас потеряла.

– Они без нас не уйдут отсюда? – спросил Татор.

– Да куда же по болоту идти? Им здесь хорошо!

На другой день Олеринка и Татор привели к холмику папу с мамой.

Мама посидела на холмике, и, как Татор, понюхала каждый цветок. А папа только вокруг походил – маловат был для него холмик.

– Пожалуй, в моём чемодане поместится, – сказал папа. – Вы его охраняйте!

Даже дядя Володя с приёмником приходил. Долго сидел он на холмике и, видно, совсем позабыл про свой приёмник.

А тётя Маруся каждый день сидит – вышивает цветы на рубашках и одеялах. Так что и в нимэ теперь много цветов. Ромашки, колокольчики и какие-то совсем незнакомые.

Олеринка ставила на холмике нимэ для куклы – втыкала в землю жёрдочки, натягивала на них кусок брезента.

Татор с луком и стрелами охранял холмик. Цветы и кукольный нимэ заодно. Не крадётся ли кто среди болотных кочек?

Однажды Татор вернулся откуда-то запыхавшийся.

– Сестрица, там ручей! Воду из озера пьёт. Побежали!

Сквозь густой ерник продирался ручей. Видно, весной был он глубокий, но постепенно обмелел. На высоких глинистых берегах остались от воды следы-отметины, как будто ступеньки.

– Видишь, сколько воды было, – показал Татор. – её большая река выпила.

– Ой, правда! – удивилась Олеринка. – Берег, как лестница! Надо же, как здорово ручей придумал. Он весной в ерниках не заблудится – по своей лестнице поднимется!

– А есть ли у моря своя лестница? – спросил Татор.

– Наверное, есть. Мы с тобой скоро всё-всё узнаем. Всё на свете!

Много дней прошло, и с ледяного моря пришли в тундру холода.

Олеринка разобрала свой кукольный нимэ, потому что мамин нимэ тоже разобрали.

Опустел цветочный холмик.

Постарели здешние тайны. Седые стали, как ягель – мох олений.

Олеринка и Татор ехали по тундре на оленях в новые места. К новым тайнам. В школу.

Пересказ Александра Дорофеева

ОЛАДУШКИ

– Помди, внучек, пошли хворост собирать! – говорит абуче[1]1
  Абуче (юкагир.) – бабушка.


[Закрыть] внуку Помди. – Пора оладьи печь!

– Оладьи? – обрадовался Помди. – Вот здорово! Давно я не ел оладушек!.. Иду, абуче!

В их местах, на берегу реки Алазеи, хвороста полным-полно.

Набрали абуче и внук по вязанке. У бабушки – несколько толстых стволов, а у внука – веточки да верхушки. У бабушки вязанка ладная, маленькая, а у внука – большая, пышная.

– Абуче, а почему у тебя вязанка такая маленькая? – спрашивает Помди, затягивая верёвкой охапку своих веточек.

– А это уж как соберёт человек, – отвечает бабушка, бывает и много хвороста, а тепла нет!

Не понял Помди бабушку, взвалил свою вязанку на плечо и припустил домой – уж очень захотелось ему поиграть со щенком, которого на днях привёз ему в подарок папа.

Когда абуче подошла к дому, Помди уже давно бегал вокруг нимэ за щенком, размахивая своим механическим автоматом. Это он играет в пограничника.

Бегал, бегал Помди – и вдруг почувствовал дразнящий сладкий запах оладушек. Видит – возле костра, у тагана, сидит абуче, а рядом, в тарелке, целой горой лежат оладьи!

Прибежал Помди к бабушке, сел рядом.

– Дай мне оладушку, – просит он абуче.

– Бери, внучек! – отвечает абуче. – Горячие оладьи, вкусные!

Помди и не заметил, как проглотил оладью.

– Ещё хочу!

Абуче дала ему сразу две оладушки и добавила:

– Больше не проси, а то вечером нечего есть будет!

Съел Помди всё, что дала ему бабушка, да ещё хочется – никак не может от костра отойти!

– Много-много напеки, абуче! – просит он. – Я же во-о-он какую вязанку хвороста принес!

– Уж не знаю, выйдет ли много оладушек, – отвечает бабушка, – вот если бы ты со мной ещё пару раз сходил, может быть, и оладий получилось бы больше. А теперь твоя вязанка кончилась… Хорошо, что Лэрпу, соседушка, помогла: три раза с ней ходили…

Тут заметил Помди, что с другой стороны костра лежит целая горка хвороста. Потом на соседей посмотрел: девочка Лэрпу маме своей помогает, воду таскает.

Ничего не сказал Помди, затрещал автоматом, опять побежал в пограничника играть.

За ужином, когда покончили с ухой да с рыбой, положила бабушка на стол полную миску румяных оладий.

А тем временем взяла чистую тарелку, переложила в неё чуть ли не все оладьи, накрыла их полотенцем и понесла из дому.

– Куда это пошла абуче? Кому понесла наши оладушки! – забеспокоился Помди.

Молчит папа – пьёт чай да свой оладушек доедает. А мама уже за штопку принялась – сидит в углу стола, мурлычет под нос какую-то песенку.

Вернулась бабушка с пустой тарелкой, села чай пить. Один оладушек себе положила, другой – внуку. И больше не осталось в миске ни одного оладушка.

– Ты это кому, абуче, столько оладий вынесла? – строго спрашивает Помди свою бабушку.

– Эй-э, внучок, – отвечает абуче, – отнесла их Лэрпу. За то, что помогала мне, да не верхушки-веточки хвороста собирала, а толстые стволы и корневища, от которых настоящее тепло и бывает.

– Так ведь и тебе не досталось оладий?

– А это за то, что плохо за тобой присматриваю, – говорит абуче, – лентяем тебя делаю… Ну а ты заработал столько, сколько потрудился…

Ничего не сказал Помди. Пьёт свой чай и думает: «Вот это да! Я-то хоть четыре оладушки съел, а абуче только одну… Получается, подвёл я её. Завтра рано-рано встану, хвороста принесу, воды натаскаю, щенка накормлю… Значит, большой уже. Хватит в пограничников играть!»

И ногой задвинул свой автомат далеко в угол нимэ.

Перевод Михаила Яснова, 1990

КОЧКА

Вокруг нашего дома-ниме в тундре много кочек. Обычно лохматые, сейчас они выглядели аккуратно причёсанными. Это их зелёные травяные волосы так искусно уложил парикмахер-дождь, который прошёл недавно.

Мы с братишкой бегаем по кочкам: кто не поскользнётся, тот даёт три щелчка пальцем упавшему бегуну с высоты кочки.

Я упал: наступил на одну кочку, она покачнулась, словно у неё была внутри очень гибкая пружина и я, не удержавшись, грохнулся!

Братишка радостно кричит. Ещё бы!.. А я лёжа гляжу на злосчастную кочку и вдруг замечаю, что она насквозь прорыта, как тоннель!.. Засунул туда руку и вижу с обратной стороны кочки, как мои пальцы пятью головами Змея Горыныча шевелятся!..

«Вот бы, – думаю, – увидеть бы в тундре такую вот сопку, эх!.. Как было бы интересно играть!»

Братишка над ухом засопел:

– Лоб подставляй!

А я лежу и думаю: «Кто и зачем прорыл в кочке тоннель? Может быть, это потайное место… может быть – шпиона!.. Нет, вроде, сколько живём тут, чужаков не видели…»

– Ака,[2]2
  Ака (юкагир.) – старший брат.


[Закрыть] подставляй давай лоб! – нетерпеливо дёргает меня за плечо братишка.

– Ага, разбежался! – остужаю его пыл. – Видишь там мои пальцы?

– Ой, это что? Ты успел прорыть? Зачем?

Ха, у маленьких детей всегда вопросы, потому что они – маленькие и ничего не знают того, чего знаем мы, старшие братья!

– Вот! – Вытащив из «тоннеля» пальцы, я хлопнул по кочке. – В ней, наверное, пистолет прятали! Шпионы!

Братишка, вот чудило, привстал и огляделся вокруг, словно шпионы и в самом деле где-то рядом спрятались и лица у них закрыты шляпами! Но потом задорно засмеялся:

– Сам придумываешь о всяких шпионах, Гарри Поттер – вот ты кто! Лучше лоб подставляй!

– Успеешь, – говорю, – вот, видишь: мышиная тропа, она сильно протоптана! Наверное, сто лет, а может и больше по ней мыши многих поколений бегали кушать в поле или убегали от врагов!

Братишка с ужасно серьёзным лицом начал надавливать пальцами на мышиную тропинку:

– Она плотная, да и травки как будто связанные лежат… С папой мы другие мышиные тропинки видели, и он говорил, что, если над ними травинки как крыша лежат, значит, эта тропинка этого года, новая!..

– Вот как?! – удивился я. – Что-то папа мне такого не рассказывал!

Я встал, и, от кочки приметив конец тропинки, обогнувшей следующую кочку, сказал:

– На этом отрезке пути над тропинкой не заметил навеса из травы и, выходит, папа прав: эта тропинка и вправду очень древняя!

Тут удивлённый голосок братишки раздался:

– Почему ту кочку тропинка обогнула, а эту прорыла насквозь?

Конечно, я – знаю! И объяснять неизвестное младшему всегда занятно!

– Наверное, прапрадед сегодняшних мышей был строителем!

– Да-да, – радостно закивал головой братишка, – я видел по телевизору, как строят в горах тоннели для машин и паровозов!

– А если это был не строитель, а злой прапрадед мышей? – говорю ему. – Злой был – бежал, бежал и вдруг наткнулся на кочку, стукнулся лбом, начал ругаться, да и как начнёт вгрызаться в кочку! И – вот тебе – тоннель!

Заинтересованный братишка уселся напротив меня и в кочку заглядывает:

– Очень аккуратно сделал!

– Или же, – продолжаю я, – может быть не одна мышка бежала, а несколько, целое стойбище! Бац!.. Все стукнулись лбом о кочку, удивились и сказали: «Давайте пророем тоннель, чтобы быстрее убегать от острых когтей полярной совы или от беспощадных зубиков песца! И нам будет интересно, да и соседям завидно. Ведь у них кочек нет, одни гнилые травинки!..» Наверное, так и решили, и вот – тоннель!

– Очень даже правильно сделали! – воскликнул братишка. – Будь я мышкой, наверное, чтобы спасаться, то же самое сделал: юрк – в тоннель и затаился бы!

– А может это арка победы! – воскликнул я от своей новой догадки.

– Арка? – Братишка засопел. – Что это?

Я торжествовал! Всё-таки братишка первоклассник, а я – третьеклассник!

– Да! Это арка победы! – уверенно сказал я. – Её делают, когда побеждают своих врагов! Значит, дело было так: эта кочковатая полянка, наверное, очень понравилась соседям, что живут среди гнилых трав. Ну, сам посуди: у них гнилые травы, сырость и болезни, а тут солнечно и кочек много, что сопки для нас. И вот царь Гнилых Трав, скажем так, решил завоевать Солнечно Кочек, скажем так, и пошёл на них войной!

Братишка мой – самый хороший слушатель – и на этот раз оказался на высоте: он пока не прерывал моё «фэнтези».

– И вот, – продолжаю я, – царь Гнилых Трав двинул своё войско: пошли танки, взлетели самолёты, застрекотали у солдат пулемёты и автоматы, завыли в небе ракеты! Дым, смог, атомные взрывы… Пожар войны закрыл небо и солнце. Стало темно, и засветились фонарики в руках нападавших! Но жители Солнечно Кочек не сидели, сложа руки: их президент знал, что соседи нападут…

– Разведчики ему сказали! – прервал меня братишка и от азарта вскочил на ноги. – Я буду президентом Солнечно Кочек, я!

Ну что тут поделаешь: братишка и есть братишка, чтобы ублажать его, а не обижать, и я сказал:

– Хорошо! Будь им, но у тебя какое войско?!

– У меня – танки, самолёты, пулемёты и автоматы, и самые мощные и большие ракеты!

– Так ты проиграешь! – воскликнул я. – У тебя же нет солдат, лётчиков, танкистов, одни пустые танки и самолёты!

Братишка обиженно засопел:

– У тебя же тоже лётчиков нет! Ты же сказал: пошли танки, взлетели самолёты…

– Как нет, есть, – спокойно сказал ему в ответ, – я же и сказал потому, что пошли танки, потому что их водят танкисты, взлетели самолёты, потому что в них сидят лётчики…

– А-а! – радостно завопил братишка. – И у меня пошли танки, взлетели самолёты и много-много солдат начали стрелять, вот! Я победил тебя и в этой кочке сделал а… а…

Братишка замялся и умилительно так, когда просит поделиться с ним чем-то вкусным, посмотрел на меня.

– Арку победы! – подсказал я, потому что когда он так смотрит на меня, очень радуюсь, что у меня есть такой хитрый и славный братишка, с кем можно играть и кому можно от души фантазировать!

– Да, арку победы! – радостно подхватил подсказку братишка, подпрыгивая на месте.

– Что-то быстро ты победил, – скорчил я гримасу. – Война может идти долго, если у меня и у тебя много вооружения, и пока не кончится хлеб и вода!

– Пусть их будет мало! – поскучнел братишка.

Ха, ему уже надоела эта игра, значит, надо будет продолжать нашу беготню по кочкам! Но ты, дорогой читатель, если увидишь кочку, прорытую насквозь, знай, что здесь было одно из величайших сражений царей, президентов, губернаторов мышей этой местности!