Текст книги "Сын банкира"

– Это что же, – рассмеялся Крячко, – они вот так и занимаются бальными танцами – в кожаных штанах, с перьями на голове?

– Ну что вы! – Цирюльский тоже невольно хохотнул. – Скажете такое! Конечно же, нет. Для этого есть специальные наряды, сшитые в лучших модельных домах Франции. Так вот, по словам Виктора Данилова, во время обеденного перерыва Алекс – так зовут пропавшего, куда-то незаметно отлучился. Его исчезновение Виктор заметил минут через пятнадцать, но все трое соседей Алекса по вигваму успокоили его, сказав, что их приятель никуда не денется, поскольку вроде бы мог засидеться в туалете. Но время шло, а Алекс не появлялся. Тогда Виктор, быстро проверив места, где мог бы находиться мальчик, и не найдя его там, поставил меня в известность. Я тут же объявил тревогу, и всем пансионатом мы начали поиски. Проверили абсолютно все. Но он исчез, словно испарился.

– У вас в тот момент были какие-то версии случившегося? – отпивая кофе, спросил Крячко.

– Вначале мы предположили, что Алекс мог спрятаться где-то на территории. Ну, дети есть дети, знаете… Тем более что все тут построено на игре в индейцев. Но нигде не было обнаружено абсолютно никаких следов его пребывания – ни на чердаках, ни в подсобках, ни в подвалах… К тому же все такие… э-э-э… кризисные, что ли, места, где ребенок мог бы оказаться в опасной ситуации, у нас под замком.

– А в поисках кто участвовал? – допив кофе и отставив чашку, поинтересовался Гуров.

– Все. И педагогический персонал, и охрана, и сами дети… Все за него очень переживали. – Цирюльский тягостно вздохнул.

– И вот вы целых два дня всем пансионатом непрерывно – день и ночь – ходили, ходили, ходили… Заглядывали во все закоулки и спрашивали друг друга: «Ты его не видел?» «А ты?» – с некоторой иронией в голосе то ли спросил, то ли констатировал Станислав. – Или это происходило как-то иначе?

– Что вы имеете в виду? – встревоженно спросил Цирюльский, утирая платком взмокшую лысину и шею.

– С какого момента вы поняли, что ваши поиски бесплодны? – уже абсолютно серьезно спросил Крячко.

– Ну… уже к вечеру того же дня, – обреченно признался Цирюльский.

– Так какого ж… Гм-гм… Так почему же вы в тот же вечер не обратились к нам? Что ж вы еще день тянули? Чего ждали? – Стас убийственно смотрел на переполошенного директора пансионата.

– Мы… мы надеялись, что Алекс просто заигрался в такие вот прятки и… рано или поздно обязательно вернется сам… – неохотно пояснил тот.

– И на чем же основывался такой странный оптимизм? – удивленно покачав головой, усмехнулся Гуров.

– Знаете, наш физкультурник Дергачев Алексей вечером того же дня в приватном разговоре со мной обмолвился, что вроде бы слышал от Алекса о каких-то дальних родственниках отца, проживающих здесь, в Подмосковье. Поэтому он подозревал, что мальчик где-то нашел лазейку и решил навестить близких людей. И вот мы…

– Ухватились за это предположение, как утопающий за соломинку, – продолжил его мысль Крячко, – и упустили драгоценное время. Каковы были взаимоотношения Алекса с персоналом, со сверстниками, с соседями по вигваму?

– Нормальные, даже, можно сказать, отличные, – твердо заверил Цирюльский. – Нет, нет, я и мысли не допускаю, что у него с кем-то сложились конфликтные отношения и из-за этого он мог удариться в бега. В этом происшествии вообще что-то такое неестественное, иррациональное… Ей-богу, я до сих пор воспринимаю происшедшее как невероятную, колоссальную нелепость.

– В жизни многое вначале кажется абсолютно иррациональным, а потом вдруг оказывается вполне закономерным, – философски резюмировал Станислав. – Возможно, между мальчиками шло негласное соперничество, нарастали противоречия, могла быть стычка с очень скверным финалом… Вы уверены, что в данный момент он жив, а не где-нибудь тайком похоронен?

– Помилуй и спаси! – Цирюльский испуганно отмахнулся и даже перекрестился. – Я даже думать о таком не хочу. Нет, нет, нет! Это абсолютно исключено.

– Будем надеяться. – Крячко сунул руку в карман за сигаретами, но вовремя спохватился. – Хорошо еще, что у вас игра в индейцев, а не в полинезийцев.

– Не в полинезийцев? – Цирюльский растерянно замер.

– На это мог бы ответить капитан Кук, если бы дожил до наших дней… – злодейски улыбнулся Станислав.

– У вас в пансионате одни только мальчики? – Гуров посмотрел на часы – время приближалось к половине двенадцатого.

– Да. С нынешнего года. – Цирюльский снова сокрушенно вздохнул. – До прошлого года у нас была и группа девочек, но… Прошлым летом случилась одна крайне неприятная история.

– Незапланированная любовь? – догадался Станислав.

– Что-то вроде этого. Месяца через три после того, как разъехалась последняя смена, примчались родители одной из девочек и устроили скандал. Оказалось, что их четырнадцатилетняя дочь беременна. Нам пришлось выплатить крупную неустойку.

– А она действительно… Ну, именно здесь оказалась в положении? – поинтересовался Крячко.

– Да… Ее возлюбленный, ему тоже было четырнадцать, в этом признался и даже объявил, что готов на ней жениться. Но родители девочки ответили жестким отказом. Мол, с нищетой, у которой на банковском счету всего полтора миллиона баксов, они родниться не намерены.

– Вот видите! – рассмеялся Стас. – А говорите, что никаких противоречий тут не бывает. Кстати, этот юный «Казанова» в нынешнем году здесь отдыхает?

– Нет. – Цирюльский категорично мотнул головой. – Тем, кто нарушил «клятву индейца», а в ней есть пункт о недопустимости причинения ущерба репутации «Гайаваты», дорога сюда закрыта. Вообще, надо сказать, наши мальчики свою клятву никогда не нарушают. Они очень гордятся тем, что стали индейцами. Да, да, да… Представьте себе. Ведь прежде чем стать индейцем, каждый из них проходит непростую подготовку и подвергается довольно серьезным испытаниям. Новички у нас живут в благоустроенном корпусе и первые две недели изучают обычаи и быт индейцев, проходят начальную подготовку по их различным воинским искусствам. И, кстати, «индейцем» становится далеко не каждый. Есть те, кто не смог пройти испытаний, есть и те, кто больше всего любит комфорт и поэтому отказывается сам. Таких «индейцы» зовут «бледнолицыми». Кстати, никто из ставших «индейцами» ни за что на свете не согласится перейти в состав «бледнолицых».

– А Алекс, я так понял, в «индейцах» состоял, – заметил Гуров.

– Алекс у нас с первого дня фигурой был заметной. Он у себя дома, в Филадельфии, занимался восточными единоборствами, был неплохо физически подготовлен, благодаря чему без особых усилий прошел все положенные испытания и был принят в вигвам Могикан. У нас тут все вигвамы носят названия различных индейских племен – Могикане, Сиу, Апачи, Делавары… Имя ему дали Смелый Волк. По характеру он и впрямь держался как настоящий индеец. Был такой немногословный, сдержанный, терпеливый. И это – в двенадцать лет. Тут у нас, бывает, устраивают всякие розыгрыши. Иные из таких вот шуток кое-кого доводят до слез. Алекс ни разу не вспылил, ни разу не расплакался. Я бы его назвал «мальчиком-загадкой».

– Почему? – заинтересовался Гуров.

– В этой довольно разношерстной ораве отпрысков весьма и весьма небедных родителей он смотрелся совсем не так, как прочие. Что-то его отличало от других. Что именно? Затруднюсь сказать. Но вот даже взгляд у него был какой-то не такой, как у всех остальных.

– А кто из родителей привез его сюда? – рассматривая развешанные на стенах всевозможные предметы индейского быта – томагавки, трубки, луки, головные уборы, как бы невзначай поинтересовался Крячко. – Отец или мать?

– Нет, его привез доверенный отца, – недоуменно пояснил Цирюльский. – Как же его? Э-э-э… Господин Молясин. Да, он так представился. Молясин с собой привез и все необходимые документы. В том числе уже подписанный господином Кулькоффым договор и деньги. По поводу документов претензий у меня не было.

– Понятно… – Гуров с трудом сдержал зевок. – Ну что ж, приступим к поискам. Поступим так. Сейчас Станислав Васильевич с кем-нибудь из охраны хорошенько обследует всю территорию. А я пообщаюсь с каждым из ваших сотрудников по отдельности. И особенно мне хотелось бы увидеться с Даниловым и Дергачевым.

– Разумеется! Безусловно! – с жаром воскликнул директор, словно Лев угадал его самое заветное желание. – Сейчас я вызову начальника охраны, и вы, – он повернулся к Крячко, – можете приступать. Кстати, Дергачев был у меня перед самым вашим приходом. Вы с ним разминулись буквально в дверях.

– А что он там обещал проверить? – припомнил Гуров последние слова Дергачева.

– Мы с ним обсуждали исчезновение Алекса, и он решил еще раз пройти вдоль наружной стороны ограждения. У него появилось предположение, что мальчик мог покинуть территорию пансионата, перебравшись над стеной с дерева на дерево, например, по натянутому между ними лассо. А потом, используя знание индейских узлов, лассо снять и не оставить следов своего бегства.

«Мысль неглупая. Но вот интересно: он и в самом деле пошел искать следы пропавшего мальчика или его самого очень скоро тоже придется искать?» – мысленно отметил Гуров, интуитивно почувствовав какой-то подвох.

Глава 3

По распоряжению Цирюльского секретарша вызвала в кабинет директора начальника охраны пансионата. Им оказался типичный отставник, с изучающим, едким взглядом профессионального секьюрити.

– Э-э-э… Борис Борисович Тимкин, – объявил директор, почему-то без конца «экая» в присутствии своего сотрудника. – Э-э-э… Станислав Васильевич… э-э-э… Крячко, сотрудник уголовного розыска. Борис Борисович, пройдите со Станиславом Васильевичем по территории, он должен осмотреть все наши… э-э-э… потенциально опасные объекты.

Коротко кивнув в ответ, Тимкин с готовностью последовал за Крячко. Щеголяя отменной выправкой и классно подогнанной униформой, он вышел на крыльцо и сдержанно поинтересовался предполагаемым маршрутом поиска.

– А у вас план территории пансионата имеется? – с удовольствием закуривая, деловито спросил Станислав.

– Да, конечно. Я сейчас принесу.

Тимкин вновь вернулся в здание и менее чем через минуту принес большой лист ватмана, сложенный вчетверо.

– Так, надеюсь, тут есть подробное изображение всех коммуникаций – канализации, водопровода, теплотрасс… – развертывая план, задумчиво пробормотал Крячко.

Изучая вытянутый восьмиугольник территории, он высматривал, где начинаются и где кончаются трубопроводы.

– Откуда начнем? – проявив служебное рвение, спросил Борис Борисович.

Он напоминал породистую лошадь, которая знала о своей породистости и была этим несказанно горда.

– Посмотрим, что тут за канализация. Откуда начинается, где кончается… – деловито пробормотал Крячко.

Около получаса они ходили по территории, заглядывая в люки канализации, водопровода, телефонной связи… Но нигде ничего такого, что заинтересовало бы Стаса, обнаружено не было. Вернувшись к зданию, он снова развернул план.

– Как я понял, котельная, отапливающая помещения в зимнее время, расположена за пределами территории… – вновь и вновь всматриваясь в схему коммуникаций, отметил Станислав. – Так… Ага! А вот здесь за углом должен быть смотровой колодец теплотрассы.

– Мы там уже проверяли… – со значением в голосе известил Борис Борисович. – Оттуда куда-либо уйти невозможно.

– Ну, ничего страшного, посмотрим еще раз, – безмятежно улыбнулся Крячко. – Вы посмотрели, а теперь и мы посмотрим…

Пройдя к колодцу, они общими усилиями откинули тяжелую крышку люка, из-под которой пахнуло сырой затхлостью. Заглянув вниз, Стас внимательно осмотрел выложенную кирпичом стенку колодца, с вмурованными в нее железными скобами.

– Вниз кто-нибудь спускался? – спросил он Тимкина, не отрывая взгляда от сумрачного зева шахты.

Где-то у самого дна, в полутьме, виднелись колена толстых труб и «бублики» задвижек, с торчащими из их середки резьбовыми штоками. Услышав вопрос, Борис Борисович воззрился на Крячко как на ненормального, который ни с того ни с сего, вдруг попросил у него взаймы пригоршню бриллиантов.

– Нет. А зачем?!! Ведь и отсюда видно, что там никого нет. Кстати, раза три сюда заглядывали.

– Зря… Оч-чень даже зря, – многозначительно констатировал Стас.

Этот щеголь его уже начал раздражать, и он не мог не удержаться, чтобы не подначить спесивого начальника охраны. Крячко быстро сходил к машине и, достав из кейса Гурова фонарик, вернулся обратно.

– А ну-ка, что тут у нас? – деловито сказал он и снова заглянул в шахту, направив в ее недра луч фонарика. – Ага, есть кое-что интересное. Видите? Скобы поблескивают. Как будто кто-то за них брался руками. Значит, совсем недавно кто-то там был. Но кто и зачем мог туда залезать?

– Возможно, слесарь… – не совсем уверенно предположил Тимкин. – Сейчас он готовит котельную к новому отопительному сезону…

Его недавний лоск постепенно начал тускнеть и сходить на нет. Похоже, он понял ход мысли своего неугомонного спутника. Стас, стараясь не изгваздать в грязи джинсы и ветровку, аккуратно спустился по скобам вниз. При свете фонарика у одной из задвижек он увидел в мягкой глине отпечаток подошвы чьей-то обуви. Судя по размеру, взрослому она принадлежать не могла. Присмотревшись повнимательнее, Крячко пришел к выводу, что след оставлен подошвой мокасина одного из здешних «индейцев».

– Что-нибудь обнаружили? – вежливо спросил Борис Борисович, аккуратно склоняясь над люком колодца.

– Да, есть кое-что, – выбираясь наружу, известил его Станислав. – Там в одном месте обнаружился след мокасина, как я понял, оставленный ребенком лет двенадцати.

– Не понимаю: для чего он мог туда забраться? – Тимкин пребывал в крайнем недоумении.

– Ну, во-первых, надо еще уточнить – а точно ли это след беглеца, – авторитетно заметил Станислав. – Если же считать, что сюда залезал именно он, то причина более чем понятна – искал путь, чтобы выбраться за пределы территории.

Крячко сорвал лист лопуха, росшего рядом с люком, и вытер им руки.

– А куда теперь идем? – Окончательно утратив лоск, Борис Борисович походил на школяра, который, придя на экзамен, забыл дома заготовленные шпаргалки.

– Учитывая, что мальчик забирался в этот колодец, нам следует проверить и все остальные из имеющихся. – Крячко снова развернул план территории.

– Так… колодец-то теплотрассы на территории всего один. – Тимкин ткнул пальцем в план. – Вот, смотрите, следующий смотровой колодец уже за ее пределами.

– Ничего, ничего, мы поищем, – утешающе усмехнулся Станислав. – Ага… Котельная – вон она. Значит, трасса идет в том направлении. На всякий случай пройдем по ее ходу.

Он направился в сторону луга, уставленного вигвамами. Борис Борисович, недоуменно пожимая плечами, уныло поплелся следом. Начальник охраны не видел и грана логики в методе поиска столичного опера. По мнению Тимкина, тот просто-напросто выпендривался, корча из себя великого сыщика. Их появление на лугу не осталось незамеченным. «Индейцы», сосредоточенно вязавшие под руководством преподавателя, тоже одетого по самой крутой индейской моде, какие-то замысловатые узлы, немедленно приостановили свое занятие и теперь с интересом глядели в их сторону. Особенно пристально «индейцы» присматривались к Станиславу.

Он тоже внешне безразличным, скользящим взором окинул притихших мальчишек, но на самом деле за считаные секунды увидел для себя кое-что очень важное. Если большинство глазело на него с выжидающим, хитроватым или простодушным любопытством, то один из мальчиков постарше смотрел на него со взрослой настороженностью, как будто ожидал от незнакомца каких-то неприятных сюрпризов. В последний миг, уже почти пройдя мимо вигвамов, Крячко боковым зрением успел заметить, как этот же паренек, не отрывая от него встревоженного взгляда, что-то быстро прошептал своему соседу.

«А ведь ты что-то знаешь, „Чингачгук с Рублевки“! – мысленно отметил Станислав, постаравшись запомнить наиболее характерные приметы „индейца“. – Надо бы с тобой побеседовать по душам…» Правда, он тут же усомнился – а позволят ли ему это? Кто знает, вдруг малец нажалуется своим богатеньким «предкам»? Тогда и директора попрут с работы, и их самих могут подвести под служебное расследование: как же! – злые менты морально травмировали впечатлительного ребенка. «Нет, тут надо как-то похитрее подойти», – определился он. Войдя в сосняк, росший вдоль стены, Станислав коротко оглянулся. Хотя они ушли от вигвамов почти на сотню метров, он вполне различил чье-то обращенное в его сторону лицо. Теперь он был почти уверен: замеченный им мальчишка каким-то образом причастен к исчезновению своего товарища по пансионату.

Дойдя до гладкой, кирпичной стены ограждения, Крячко внимательно оглядел землю, усыпанную хвоей, стволы деревьев, потом пошел по кругу, вглядываясь под ноги и не обращая внимания на скептические междометия Бориса Борисовича. Тот стоял в несколько нелепой позе, явно не зная, что же ему делать – то ли идти следом за «прибабахнутым», как мысленно определил он, опером, то ли стоять на месте, дожидаясь конца его бессмысленной беготни.

А тот, уйдя кругами метров на двадцать в сторону, неожиданно остановился у небольшой, не очень приметной кучи сухой травы и валежника меж кустов боярышника и стал разгребать ее ногой. Нижние ветви колючего кустарника нависали прямо над этим холмиком, поэтому в глаза он не бросался. Тимкин торопливо приблизился и с досадой увидел темный, ржавый «блин» крышки люка.

– Вы считаете, это именно то, что мы ищем? – Стараясь вложить в голос максимум безразличия и даже пренебрежения, Борис Борисович натужно хмыкнул.

– Пока говорить об этом рано, – осторожно сдвигая в сторону и сминая ногой колючие ветви, в тон ему ответил Крячко. – Но не исключено. Стоп! Не наступите – вот, пожалуйста: тоже след мокасина. А вот – сломанная ветка. Судя по тому, как увяли листья, она была сломана всего лишь пару дней назад. И зазор между крышкой и краем люка пуст – в нем нет мусора. Значит, не так давно кто-то ее поднимал.

– Ну… Это еще надо посмотреть как следует… – Сраженный находками опера и его уверенной логикой, Тимкин из последних сил старался казаться непоколебимо-скептичным. – Возможно, сюда он тоже всего лишь заглянул. Кстати, я что-то никак не пойму – откуда тут мог взяться колодец, если его нет на плане? Черт знает что!

– Эт-то точно!.. – в манере незабвенного красноармейца Сухова согласился Станислав.

Он вдруг нагнулся, пошарил рукой в траве и поднял острый железный штырь.

– Это металлоизделие тоже имеет отношение к нашим поискам? – с сарказмом поинтересовался Тимкин.

– Да, имеет. – Игнорируя его тон, Крячко невозмутимо кивнул. – Думаю, именно этим штырем он поддел крышку люка, чтобы сдвинуть ее.

Он сунул острие штыря под крышку и, откинув ее в сторону, посветил внутрь колодца. В глаза сразу же бросились чернеющие в стене у самого дна квадраты туннелей. Из них в колодец выходили обрезанные концы труб, судя по всему, старой, заброшенной теплотрассы, которые были обмотаны уже ветхой мешковиной, из-под которой торчали космы почерневшей пакли. Здесь на стенках скоб не было, и Стасу вниз пришлось спрыгнуть, придерживаясь руками за край люка.

– Вот еще следы мокасинов… – присев на корточки, отметил он. – А вот по этому туннелю наш беглец и покинул пределы лагеря. Отчаянный парень! Тут даже подготовленный мужик заробел бы. Да-а… Ползти неизвестно куда по этой темной и тесной крысиной норе не всякому дано. Меня и то бы пробрал приступ этой… Как ее? Клаустрофобии.

Подпрыгнув, он схватился за края люка и одним рывком выбрался наверх. Тимкин, не ожидавший от опера таких гимнастических талантов (ему думалось, что тот попросит подать ему руку), окончательно сник. Он помог Станиславу положить на место крышку, и они направились к проходной. Выйдя за пределы территории, они нашли то место, где должен был проходить наружный участок заброшенной теплотрассы. После десятиминутных хождений меж деревьев, кустарников и высоченного бурьяна Крячко нашел точно такой же люк, как и предыдущий. Рядом валялись отброшенные ветки и мусор.

– Вот тут он и выбрался наружу, – констатировал Стас. – Метров двадцать прополз под землей. Похоже, торопился парень – даже крышку люка положил неровно. Теперь надо бы прикинуть, в какую сторону он направился…

Достав мобильный телефон, Крячко в нескольких словах сообщил Гурову о своих находках.

– Мне кажется, без собаки тут не обойтись, – завершил он свой доклад.

– Хорошо, кинолога я сейчас вызову, – откликнулся Лев. – Подходи сюда. Кстати, попутно узнай на проходной – Дергачев еще не появлялся? А то его что-то все нет и нет.

Но на проходной, услышав о физкультурнике, чрезвычайно удивились.

– Так он никуда и не ходил, ничего не искал, – пожимая плечами, сообщил Дмитрий. – Сразу же сел в свою машину и тут же куда-то уехал.

– Быстро: госномер, марка и цвет машины! – выхватив мобильник, распорядился Крячко.

– Ни хрена себе! Это что же, и Леха под колпаком?! – Дмитрий даже присвистнул. – Сейчас скажу. Значит, «Ауди» белого цвета, номер: Ю, три пятерки, ГО, девяносто девятый регион.

Стас быстро созвонился с Госавтоинспекцией и попросил немедленно разыскать требуемую машину. Ее водителя надлежало задержать невзирая ни на какие обстоятельства. Теперь Крячко был почти уверен, что в деле исчезновения сына американского банкира замешаны несколько человек. Правда, нужно еще определить – связаны ли они между собой.

Гуров тем временем в пожарном темпе допросил практически весь педколлектив пансионата. Тем более что он был не так уж и велик – немногим более десятка человек. Допросил и обслуживающий персонал. Виктор Денисов у Льва каких-либо подозрений не вызвал. «Вождь краснокожих» (как окрестил он его про себя) подробно рассказал о событиях того дня, когда исчез один из занимавшихся у него «индейцев». Собственно говоря, по словам Денисова, ничто вообще не предвещало того, что состоится побег. Алекс был как всегда активен, сосредоточен, выполнял все задания охотно и непринужденно. Впрочем, отлучился он незаметно, без ведома Виктора, не спросив его разрешения.

– Ушел – как растворился, – досадливо разводил руками Денисов.

– Сами виноваты, – чуть усмехнулся Гуров. – Слишком хорошо обучили его всяким индейским премудростям. Кстати, мне вас аттестовали действительно как человека, обладающего, скажем так, качествами настоящего индейца. А индейцы, как я понимаю, суперследопыты. Что ж сразу-то не нашли его по горячим следам?

– Ну-у!.. – Виктор рассмеялся. – Мои способности читать следы сильно преувеличены. Я действительно жил среди индейцев, многое у них перенял, многому научился. Но чтобы иметь такое чутье, какое имеют они, нужно было бы там и родиться. Они с пеленок учатся читать следы. И то не у всех это получается. Тем более сейчас, когда они ассимилируются, растворяются и теряют свои исторические корни. Конечно, я пытался найти следы Алекса, но толпа моих «индейцев» все так истоптала, что это, по сути, было делом безнадежным…

Прочие сотрудники пансионата – преподаватели этики, хореографии, культурологии, повара, воспитатели, культорганизаторы, горничные, с точки зрения Гурова, ничего интересного собой не представляли и своими манерами напоминали вышколенных английских слуг. Давая на вопросы Гурова обтекаемые, уклончивые ответы, словно сговорившись (собственно говоря, нечто подобное вполне могло быть и на самом деле), сотрудники ссылались только лишь на то, что от кого-то что-то слышали, а сами ничего конкретного сказать не могут. Впрочем, один из «дворецких», проговорившись, сообщил и впрямь кое-что интересное.

Чтобы завязать разговор, Гуров с сочувствием в голосе заметил, что наверняка работа с контингентом миллионерских чад – занятие не для слабых духом. Молодой, рослый воспитатель, ответственный за жилой корпус, безнадежно вздохнув, поведал Льву о том, что если бы не хорошее жалованье, то он не остался бы в пансионате и одной минуты.

– Вы себе даже не представляете, какие среди этих недорослей встречаются законченные уроды! – доверительно склонившись в сторону Гурова, вполголоса рассказывал он. – Большинство ребятишек, конечно, более-менее. Но некоторые из них с малолетства воспитаны в духе «самости» – они уверены, что весь мир существует только для них, что им все позволено, что папа что хочешь или кого хочешь купит и абсолютно все разрулит. Но и это еще ничего. Попадаются и вовсе пакостные отморозки – таких ежедневно ремнем бы сечь и сечь. Но кто посмеет? Для них все люди – быдло. Они и общаются-то только с теми, чьи отцы имеют в банках обалденные долларовые счета. И вот с этими – сплошная головная боль. Попробуй сделать таким замечание – нахамят, могут запустить чем попало… Вот, меньше недели назад нашел у одного умника игральные карты. Азартные у нас игры под строжайшим запретом. Карты я забрал и отнес директору. Теперь этот миллионерский дауненок и его дружки мстят мне как могут… Не знаю, надолго ли хватит терпения работать в этом гадючнике?

Когда Гуров отпустил воспитателя, в отведенный ему кабинет ввалился Станислав, за которым уныло брел Тимкин. Выслушав подробный рассказ Стаса о результатах поисков, Гуров предложил пройти в кабинет директора. Цирюльский при их появлении явного оживления не проявил. Он напоминал измученную лошадь, на которой целый день возили дрова и еще что-то очень громоздкое и тяжелое. Казалось, ему вдруг стало глубоко безразлично происшедшее и он уже смирился со своей участью. Когда опера и Тимкин вошли в кабинет, Цирюльский достал из кармана наполовину опустошенную пачку сигарет и, глядя в пустоту, машинально закурил.

– Есть что-нибудь? – вяло поинтересовался он.

– Разумеется… – усаживаясь в кресло, Гуров пошарил в карманах и, достав сигарету из протянутой Цирюльским пачки, щелкнул взятой со стола зажигалкой. – Во-первых, мальчик действительно сбежал, пробравшись за пределы территории по туннелю заброшенной теплотрассы. Скоро должен прибыть кинолог с собакой, и мы хотя бы приблизительно определим, в какую сторону он мог податься. Во-вторых, вполне очевидно, его побег не какой-то там спонтанный, ничем не продиктованный поступок, а вполне осмысленный и хорошо подготовленный шаг. К тому же, мы в этом уверены, среди персонала и отдыхающих есть причастные к этому побегу.

– Что-о-о?! – Слушая Льва, Цирюльский менялся на глазах – его вялость моментально сменилась каким-то нервным оживлением. – Вот это новости! М-да-а-а… И кто же, по вашему мнению, мог ему в этом содействовать?

– Скорее всего, ваш физкультурник, Алексей Дергачев, – вступил в разговор Станислав. – Выйдя от вас, он искать никого никуда не пошел, а сел в свою машину и тут же скрылся в неизвестном направлении. Мы сообщили автоинспекции номер его машины, но у меня почему-то нет никакой уверенности, что в ближайшее время мы его сможем увидеть.

– Ч-черт! – Цирюльский яростно стукнул по столу кулаком. – Кто бы мог подумать?.. Хотя… Он здесь у нас всего два месяца. Преподаватель физподготовки, который у нас был до этого, внезапно заболел, и его пришлось заменить. Тоже, знаете ли, скандальчик приключился…

– И в чем же суть этого скандальчика? – Гуров стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, выточенную из яшмы в форме лодочки.

– В чем… – Цирюльский кривовато усмехнулся. – Подцепил кое-что, остолоп… Такой скромный парень, ответственный, серьезный, хороший педагог и – на тебе – заразился, пардон, сифилисом. Где, от кого – так и не признался. Обычно у нас медосмотры, как и везде – раз в квартал. А тут, уж не знаю с чего, где-то в апреле прямо сюда примчалась медкомиссия и устроила внеплановую проверку персонала. Проверяли всех поголовно, чуть ли не наизнанку выворачивали. И вот, как гром среди ясного неба: РВ у физкультурника оказалась положительной. Пришлось немедленно увольнять, брать другого. Хорошо, это было еще до прибытия первых отдыхающих. Провели дезобработку всего и вся, весь пищеблок перелопатили от и до… Как вспомню – голова кругом идет. Ну а тут мне предложили кандидатуру Дергачева. Само собой, мы его проверили досконально – всю подноготную: где родился, где учился, не отбывал ли срока, не имеет ли каких-нибудь нездоровых наклонностей. Даже на полиграф посылали. Кстати, Борис Борисович, ты же лично его проверял?

– Да, да, было проверено все, без исключения. – Тимкин истово закивал головой.

Наблюдая за ним краем глаза, Гуров почувствовал, что начальник охраны в чем-то фальшивит.

– А кто вам предложил взять на работу Дергачева? – спросил он Цирюльского.

– Да после этого у нас еще одна проверка была, от Минобразования – раз такое скандальное происшествие, то это уж как положено. Ну, проверяющий мне и предложил взять на работу, как он сказал, высококлассного специалиста. Так-то у меня была другая кандидатура, но… Сами понимаете – с министерством ссориться дело никчемное. Впрочем, если бы в биографии Дергачева обнаружилось что-то нехорошее, то я бы его не взял даже под нажимом самого министра. Черт побери, как мы опрофанились!

– Фамилию того проверяющего не припомните? – Гуров и Крячко быстро переглянулись, подумав об одном и том же.

– Попытаюсь… – Цирюльский наморщил лоб. – По-моему, Чубешко… Да, да, точно – Чубешко Юрий Константинович. Мне позвонили из министерства и предупредили о его прибытии. А он сам предъявил удостоверение инспектора Минобразования…

– У вас есть телефон отдела кадров министерства? – потушив сигарету и снимая трубку, поинтересовался Гуров. – Наберите номер.

Представившись, Гуров попросил сотрудницу министерства сообщить ему, есть ли в их ведомстве сотрудник с фамилией Чубешко. Цирюльский, вслушиваясь в разговор, замер и даже вытянул шею. Гуров поблагодарил сотрудницу и не спеша положил трубку.

– Ну?!. – выдохнул директор пансионата.

– Там никогда не было никакого Чубешко, даже на должности дворника. – Гуров, покачав головой, развел руками. – Думается мне, что это была хорошо продуманная операция по похищению сына банкира. Тот парень, ваш бывший физкультурник, конечно, проявил завидное легкомыслие, но его, я уверен, подставили специально. И медицинскую проверку проводили по наводке заинтересованных лиц. Ну а после этого вам подсунули своего человека. Схема, я вам скажу, не самая сложная, но сработала без осечки.

– Мать их… – добавив пару непечатных слов, Цирюльский провел по лицу ладонями и застонал. – Вот это мы лопухнулись! Борь, что же ты так оплошал? Как же ты мог прошляпить этого засланного «казачка»? Что молчишь?

– Эдуард Вениаминович, – вскочив с места, суча руками и задыхаясь, торопливо заговорил Тимкин, – да, клянусь вам – проверил абсолютно все, сделал запросы, встретился с людьми… Был в той школе, где он работал, говорил с директором. Он сказал, что Лешка у них работает с того времени, как закончил институт… Характеристику дал – хоть в космос запускай. Честное слово!