Текст книги "Подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме"

…Подходило к концу пребывание в Святой Земле первого уполномоченного ИППО, строителя Сергиевского подворья Д. Д. Смышляева. Несмотря на все попытки удержать его, размолвки с петербургским руководством, в частности, с В. Н. Хитрово, привели к неизбежности его отъезда. 1 августа 1889 г. Смышляев сдал кассу, а 12 августа по описи все дела и имущества Общества своему преемнику Н. Г. Михайлову. 21 августа Дмитрий Дмитриевич отбыл в Одессу и оттуда в Пермь[39]39
  Телеграмма Н. Г. Михайлова в Петербург В. Н. Хитрово от 26 августа 1889 г. // АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 227.


[Закрыть].

В письме Хитрово к Михайлову от 5 августа 1889 г. содержится подробная инструкция относительно скорейшего открытия Нового подворья (так оно пока называлось). «Относительно подворья буду просить Вас, если возможно, 8 или лучше 14 сентября, в день Воздвиженья Честного Креста, освятить и открыть его для приема на основании данных Вам по сему предмету наставлений. Для освящения здания имеете пригласить о. архимандрита <Антонина> с русским духовенством. Необходимы молебен с водосвятием, окропление святой водою всех помещений, затем завтрак или обед для всех приглашенных (на счет Общества). Пригласить же нужно непременно консула с женой, секретаря с женой и затем кого Вы еще признаете нужным, драгомана. К завтраку же или обеду должны быть приглашены все наши служащие. Приглашать Патриарха или кого-либо из греческих архиереев, я бы не приглашал. Затем с 15 сентября начните прием на подворье поклонников»[40]40
  АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 227. Л. 10–11об.


[Закрыть].

20 октября 1889 г., по окончании строительных работ, Сергиевское подворье было освящено начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антонином (Капустиным) и с этого дня открыто для паломников.

Расположенное рядом с Русскими Постройками, с которыми было соединено въездными воротами, подворье вмещало большой комплекс учреждений и служб. Большое место занимала контора Управления подворьями ИППО и связанная с ней квартира управляющего подворьями. Все паломники, прибывавшие в Иерусалим после 1892 г., получали свой багаж через администрацию железной дороги в конторе, а также отдавали на хранение свой паспорт, паломническую книжку и пароходный билет, внеся в залог 5 руб., которые потом забирали обратно при отъезде из Иерусалима. Также уплачивался один рубль на Русскую больницу – с правом в случае необходимости пользоваться в ней бесплатным лечением. Чемоданы, сундуки и другие тяжелые вещи сдавались на хранение в особые кладовые при каждом здании подворья. Комнаты 1-го и 2-го класса, прекрасно меблированные и снабженные всем необходимым для продолжительного в них пребывания, не уступали по обстановке современным им европейским отелям.

Подобно тому, как при проектировании и строительстве здания в первоначальные проекты вносились существенные изменения, так и после ввода его в эксплуатацию менялись не только конкретные назначения тех или иных помещений, но и концепция и общий характер подворья. Задуманное для приема растущего числа русских паломников, преимущественно из простонародья, оно не сильно увеличило площади для паломников. Его значение было в другом: подворье становится штаб-квартирой Палестинского Общества в Иерусалиме. Поэтому со временем здесь остались лишь номера 1-го и 2-го класса, а общие палаты для паломников и комнаты 3-го класса были перенесены на старые подворья. Оставались также столовые, народная трапезная, водогрейная, хлебопекарня, кухня, баня, прачечная и другие хозучреждения для обслуживания паломников. Кстати, в связи с постоянно возраставшим числом паломников многие из хозяйственных учреждений подворья вскоре стали тесны и настоятельно требовали расширения, на что у Палестинского Общества уже не хватало средств.

Не менялось только место и назначение народной трапезной, где собирались и знакомились между собой прибывавшие в Иерусалим паломники. Она находилась в первом этаже угловой круглой башни, что и обусловило ее несколько «угловатую» форму. В трапезной в течение всего дня можно было получить обед, который состоял из супа или борща, каши или гороха на второе, фунта белого или черного хлеба и кружки кваса. Весь обед готовился из продуктов, привезенных из России, и обходился паломнику в 10 копеек.

Паломники на Сергиевском подворье. ГМИР

В народной столовой на Сергиевском подворье. ГМИР

Праздничная трапеза во дворе Сергиевского подворья. ГМИР

Неимущие и бедные паломники получали в трапезной так называемые «поминальные» обеды. Многие верующие, не только из числа паломников, но и из России, желая помянуть усопших родственников, передавали в контору подворий (или в канцелярию Общества в Петербурге) деньги на определенное число обедов (считая по 10 коп. каждый) и в указанные ими дни памяти просили накормить то или иное количество неимущих паломников. В конторе ИППО нуждающимся раздавали талоны на получение из трапезной поминальных обедов в заранее назначенные дни.

Росписи на стенах с изображениями библейских сюжетов придавали столовой вид традиционной русской монастырской трапезной. В нише, совпадавшей с выступом угловой башни, размещалось подобие часовни с иконами и аналоем, так что трапезы, особенно праздничные, предварялись молитвой. В свободные вечера, по согласованию Палестинского Общества с Русской Духовной Миссией, в помещении народной трапезной устраивались чтения (лекции) для паломников. Они сопровождались показом «туманных картин», для чего на столике лектора размещалось два «волшебных фонаря» (проектора), поскольку последние быстро перегревались. В случае большого числа слушателей лекции приходилось выносить во внутренний двор, что по условиям ранних и теплых иерусалимских сумерек оказывалось вполне удобным. Здесь же, во дворе, в саду, устраивались пасхальные разговенья, поскольку никакая трапезная не смогла бы вместить тех тысяч богомольцев, которые собирались на Страстной седмице в Иерусалиме.

Что касается непосредственного использования подворья для проживания, здесь останавливались многие известные лица. Первым проживающим значится в домовой книге подворья основатель Палестинского Общества и его бессменный секретарь В. Н. Хитрово; он останавливался здесь с супругой, Софией Доминиковной, с 23 октября до 11 декабря 1889 г. в первом номере первого, наиболее престижного класса[41]41
  Домовая книга подворья Общества в Иерусалиме. № 1. С октября 23 дня 1889 г. Л. 1.


[Закрыть]. В ноябре того же года мы видим на подворье члена Совета ИППО, известного издателя и журналиста А. А. Суворина, автора книги-альбома «Палестина»[42]42
  Суворин А. А. Палестина. Илл. А. Д. Кившенко и В. И. Навозова. СПб., 1898. Репринт: М., 2008.


[Закрыть]. В июне 1891 г. здесь жил профессор живописи Императорской Академии художеств, автор Страстного цикла на Александровском подворье ИППО Н. А. Кошелев; в том же году на подворье останавливались участники организованной Обществом научной экспедиции по Сирии и Палестине академик Н. П. Кондаков и профессор Киевской духовной академии археолог А. А. Олесницкий[43]43
  Подробнее о маршруте и научных результатах экспедиции: Беляев Л.А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. М., 1898. С. 204–207.


[Закрыть].

В апреле 1893 г. Иерусалим посетил архимандрит (впоследствии епископ) Михаил (Грибановский) – выдающийся богослов, зачинатель нового направления в русской религиозной мысли. В его письмах, использованных автором позже в его книге «Над Евангелием», сохранились лаконичные, но весьма ценные свидетельства о Новом подворье. В письме от 3 мая 1893 г. архимандрит сообщает обстоятельства своего приезда в Святой Град. Первоначально, как все духовные лица, он имел в виду остановиться в здании Духовной Миссии, но не застал начальника Миссии, архимандрита Антонина (Капустина). «Пошел в дом Палест<инского> Общества. Там меня встретил чисто европейский комфорт. Свет, прислу га, обстановка… Приемная даже роскошна. Вышел Хитрово и предложил перейти сюда. Я указывал на то, что архим<андрит> может обидеться, но он упросил, справедливо указывал, что без архим<андрита> мне ничего не дадут и поесть, и засну я худо… Так как я завтра же должен уехать из Иерусалима, – я согласился. Сейчас же послали каваса за моим багажом, и я обосновался в Палест<инском> Обществе. Номера прекрасные. Чисто та безукоризненная. Прислуга русская, самая вы муштрованная и услужливая. Удобства всевозможные»[44]44
  Михаил (Грибановский), епископ. Письма к А. Ф. от 5 мая 1893 г. // Михаил (Грибановский), епископ. Письма к разным лицам // Таврический церковно-общественный вестник. 1910–1911.


[Закрыть].

В 1898 г. на Сергиевском подворье почти месяц жил великий русский художник И. Е. Репин[45]45
  Паспортная <книга> Нового (Сергиевского) подворья. За 1898/99 г. Запись № 151. Художник жил на подворье с 30 июня по 28 июля 1898 г.


[Закрыть]. Памятью о его пребывании в Иерусалиме остался этюд «Несение Креста», подаренный им в церковь святого Александра Невского (Александровское подворье в Иерусалиме)[46]46
  На оборотной стороне образа дарственная надпись художника: «Сей образ Несение креста, написанный мною в Иерусалиме, приношу в дар иерусалимской русской церкви «На раскопках». Желал бы, чтобы образ был заделан под стекло и помещен на левой стороне при пороге Ворот (не высоко). Прошу на литургиях поминать имена моих родителей Евфимия и Татианы. И. Репин. 1898 июль 27».


[Закрыть]. Одновременно с Репиным в одном из соседних номеров останавливался приехавший в Иерусалим с матерью профессор Киевской духовной академии А. А. Дмитриевский, будущий секретарь Палестинского Общества.

Паломники, собиравшиеся в Иерусалим на богомолье, пытались даже заранее «бронировать» номера на Сергиевском подворье, в чем им, как правило, отказывали. В журнале заседаний Совета ИППО от 2 апреля 1899 г. читаем: «Признава я, что Русское подворье в Иерусалиме действует не на коммерческом праве, а есть благотворительное учреждение, в котором каждый русский паломник имеет право на помещение, если таковое есть свободное, Совет Общества, не будучи уверен в том, что именно в определенные дни будут не заняты комнаты, не считает себя вправе заблаговременно удерживать их, о чем и уведомить генерал-лейтенанта N.»[47]47
  Журналы заседаний Совета ИППО за 1899 г., №№ 146–151 // АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/3. Д. 160. Л. 14.


[Закрыть].

Русские военные моряки во дворе Сергиевского подворья. ГМИР

Летом 1900 г. здесь нашли гостеприимный прием прибывшие в Святую Землю, в паломничество из Сергиева Посада, ректор Московской духовной академии епископ, впоследствии митрополит, Арсений (Стадницкий) и сопровождавшие его профессора и студенты. В числе профессоров был известный историк русско-иерусалимских отношений Н. Ф. Каптерев, среди студентов – Михаил Сенцов, будущий начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Леонид[48]48
  Арсений (Стадницкий), епископ. В стране священных воспоминаний. Сергиев Посад, 1902.


[Закрыть].

Имена постояльцев вписывались в специальные паспортные книги, сохранившиеся в архиве Сергиевского подворья, и регулярно публиковались в журнале «Сообщения ИППО». Иными словами, Сергиевское подворье, наконец, восполнило то, чего так не хватало Русским Постройкам. Оно стало «дворянским подворьем», которое предполагалось проектом 1864 г., но так и не было построено.

3. Подворье – собственность ИППО

Ни сам великий князь Сергий Александрович, ни кто-либо другой никогда не считал Сергиевское подворье своей личной собственностью. В 1895 г. планировалось перевести подворье, в ряду других владений Палестинского Общества, в российскую государственную собственность. В заседании Совета ИППО 27 ноября 1895 г. было принято решение: «Просить императорское посольство в Константинополе присоединить для перевода на имя императорского правительства к земельным участкам бывшей Палестинской Комиссии те из земельных участков ИППО, которые составляют владение мюльк и по которым владенные документы в требуемом виде будут доставлены в посольство до дня представления этим последним ходатайства в Порту о переводе земельных участков Палестинской Комиссии»[49]49
  АВП РИ. Ф. Греческий стол. Оп. 497. Д. 2421. Ч. 1. Л. 231; Россия в Святой Земле. Документы и материалы. Т. I. С. 279.


[Закрыть]. Как вспоминал позже А. Г. Яковлев, тогда третий драгоман русского посольства в Константинополе, а с 1897 г. иерусалимский генконсул, дело о переводе участков «началось в конце 1894 г., когда я разобрал в Иерусалиме все документы. Из архивов видно, что многие консула начинали им заниматься, но скоро бросали, потеряв терпение»[50]50
  АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 540. Л. 108.


[Закрыть].

В декабре 1895 г. А. Г. Яковлев писал В. Н. Хитрово: «На днях я окончу мою записку, на основании которой один знаток-турок напишет мне черновик ноты посольства о переводе земель на имя правительства (речь идет о переданных в ведение ИППО участках Палестинской комиссии. – Н. Л.). До сих пор от Михайлова[51]51
  Михайлов Николай Григорьевич – помощник уполномоченного ИППО в Палестине с 1889 г. Уполномоченный (1890–1897), управляющий Русскими подворьями (18 9 7–19 1 0).


[Закрыть] не получено никаких планов. Досадно. Но посольство подаст ноту о переводе земель Палестинской Комиссии, не дожидаясь документов на недвижимость, купленных И<мператорским> П<равославным> П<алестинским> Обществом. Синод до сих пор нам также ничего не прислал. Что за медлители!»[52]52
  АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 540. Л. 97об. – 98.


[Закрыть]

Архимандрит Антонин (Капустин) освящает Сергиевское подворье. ГМИР

Кавасы ИППО и паломники у парадного входа в Сергиевское подворье

К моменту подписания султанского ираде (указа) о признании иерусалимских участков российской государственной собственностью русское посольство в Константинополе так и не успело включить в пакет представленной Порте документации документы о Сергиевском подворье и других новоприобретенных и построенных объектах Палестинского Общества. 2 ноября 1896 г. в письме к Степанову Яковлев пояснял: «Недвижимости, купленные Обществом, не могли быть переведены, так как документы на них были представлены <управляющим подворьями ИППО в Палестине> Н. Г. Михайловым слишком поздно, и Общество просило не ждать их в случае опоздания. Но мне кажется, что когда я буду назначен <генеральным консулом> в Иерусалим, то удастся их перевести на имя правительства»[53]53
  Там же. Л. 105об. – 06.


[Закрыть]. О том же Яковлев пишет в личном письме к В. Н. Хитрово: «Жаль, что документы на недвижимости И<мператорского> П<равославного> П<алестинского> Общества опоздали. Но я думаю, со временем можно и их будет перевести на имя правительства. Перевод их на имя Его Высочества этому не помешает»[54]54
  Там же. Л. 108.


[Закрыть].

Именно поэтому подворье было оформлено на имя председателя ИППО великого князя Сергия Александровича (кушан от 23 февраля 1899 г.), что и было зарегистрировано в иерусалимской кадастровой книге № 24. Перевод подворья на имя великого князя оказался единственным выходом из сложившейся ситуации. В переписке российского МИДа фигурирует формулировка: «номинальная собственность вел. кн. Сергия Александровича»[55]55
  АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/11. Д. 4. Л. 3об.


[Закрыть]. С 1900 г. Новое подворье стало называться Сергиевским – в честь председателя Императорского Православного Палестинского Общества.

Великий князь Сергий Александрович погиб от руки террориста 4 февраля 1905 г., не оставив какого-либо завещания. На его имя к этому времени было переведено 6 объектов недвижимости ИППО в Палестине: Сергиевское и Вениаминовское подворья в Иерусалиме; Вифлеемский участок (возвращен России Я. Арафатом; на нем теперь построена гостиница Русской Православной Церкви); участок в г. Рамалла под названием Айн-уль-Мезариб; Иоасафовский участок в Иерихоне[56]56
  См. статью А. Ф. Чистякова в настоящем сборнике.


[Закрыть] и подворье имени В. А. Сперанского в Хайфе.

Совет Общества неоднократно возвращался к вопросу о судьбе этих недвижимостей. В докладе «Об укреплении недвижимых имуществ Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине» (9 июня 1915 г.) управляющий учреждениями ИППО в Палестине П. И. Ряжский писал: «Перевод <этих участков> на имя правительства или Общества является делом затруднительным, главным образом потому, что в Бозе почивший великий князь не оставил относительно этих имуществ никаких завещательных распоряжений, оформленных в турецком нотариальном порядке, а его наследники по закону не вводились в права наследства в течение земской давности. В случае благоприятного исхода войны необходимо потребовать переписать эти имущества на имя Палестинского Общества или русского правительства, во-первых, на основании формального заявления русского посольства <в Константинополе> о том, что эти земли приобретались на средства Общества его в Бозе почившим августейшим председателем и записаны на его имя только вследствие известных дефектов в турецком законодательстве, во-вторых, на основании более чем десятилетней давности бесспорного фактического владения этими имуществами Императорского Православного Палестинского Общества, исправно уплачивавшего все государственные поземельные и вакуфные налоги и бесспорно признаваемого в качестве ответственного владельца местными оттоманскими властями, принимавшими эти налоги и выдававшими квитанции»[57]57
  Доклад инспектора палестинских учебных заведений и управляющего подворьями П. И. Ряжского вице-председателю ИППО князю А. А. Ширинскому-Шихматову. Пг., 9 июня 1915 г. // Россия в Святой Земле: документы и материалы. Т. I. С. 306.


[Закрыть].

Росписи в народной столовой Сергиевского подворья. ГМИР

О том же шла речь и в соответствующем разделе другого доклада П. И. Ряжского – «Вопросы, связанные с восстановлением деятельности Императорского Православного Палестинского Общества в Святой Земле по окончании войны с Турцией». Доклад обсуждался в заседании Совета ИППО 29 мая 1915 г., был одобрен к печати на правах рукописи и представлен в МИД в качестве официальной позиции Палестинского Общества для использования в последующих переговорах на послевоенной мирной конференции[58]58
  [Ряжский П. И.] Вопросы, связанные с восстановлением деятельности Императорского Православного Палестинского Общества в Святой Земле по окончании войны с Турцией. На правах рукописи. С грифом: Доверительно. Пг., 1915. См. подробнее: Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX – начале XX в. М., 2006. С. 364–381.


[Закрыть].

4. Судьба Сергиевского подворья в XX в.

В 1914 г., с началом Первой мировой войны, все учреждения Палестинского Общества, включая подворья, школы и больницы, по приказанию турецких властей были закрыты. Сергиевское подворье разделило судьбу всей Русской Палестины. Служащие ИППО были либо высланы из страны, либо интернированы. Подворья были заняты турецкой армией. Февральская, а затем Октябрьская революции в России внесли свои коррективы. После отречения Николая II Общество перестало именоваться «Императорским», а великая княгиня Елизавета Федоровна сложила с себя полномочия председателя. 9 апреля 1917 г. председателем ППО был избран прежний вице-председатель, кн. А. А. Ширинский-Шихматов. Но он реально руководил работой Общества лишь до конца 1917 г. В последний раз под его председательством Совет собирался 1 декабря 1917 г. Затем князь переехал в Москву, а осенью 1918 г. эмигрировал в Германию. Там, никем в России на то не уполномоченный, он возглавил параллельный «Совет Православного Палестинского Общества» – своеобразный «Совет в изгнании», объединив некоторых из прежних членов ИППО, оказавшихся в эмиграции. А Совет настоящий, оставшийся на родине, 5 (18) октября 1918 г. избрал председателем старейшего из своих членов, академика В. В. Латышева, который и занимал этот пост до самой кончины 2 мая 1921 г. С 1918 г. Общество было вынуждено отказаться и от именования «Православное», оно называлось с тех пор Российским Палестинским Обществом при Академии Наук и, поскольку какие-либо связи с Палестиной надолго были прерваны, было вынуждено ограничить себя исключительно научной деятельностью.

Вид помещения народной столовой на Сергиевском подворье после возвращения подворья в собственность России. ГМИР

Интерьер домовой церкви на Сергиевском подворье

Так произошел неизбежный по условиям времени раскол Палестинского Общества на российское и зарубежное. Недвижимости в Палестине оказались в распоряжении эмигрантской части Общества. Местные власти – как во времена Мандата, так и после создания государства Израиль – умело использовали возникший вакуум русского политического присутствия и естественный конфликт интересов двух ветвей Русской Церкви и двух ветвей ИППО для того, чтобы максимально затормозить реальное возвращение русского достояния России.

Наследие было немалое. К 1914 г. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и ИППО обладали в Палестине земельными участками (в общей сложности около 70) с суммарной территорией 1,5 млн. кв. м, т. е. около 150 га. (Для сравнения: эта площадь в 6 раз превышает размеры Московского Кремля.) Из них Палестинскому Обществу принадлежало около 23 га.

…9 декабря 1917 г. английские войска под командованием генерала Алленби вошли в Иерусалим. К новому, 1918-му, году вся территория Святой Земли была занята англичанами. Палестина, Иордания, Ливан и Сирия подлежали новому переделу – теперь уже только между Францией и Англией. 25 апреля 1920 г. на конференции в Сан-Ремо Верховный совет Антанты передал мандат на Палестину Великобритании. 24 июля 1922 г. условия мандата были одобрены Советом Лиги Наций. 29 сентября 1923 г. мандат на Палестину официально вступил в силу[59]59
  Полный текст мандата см.: Stoyanovsky J. The mandate for Palestine: a contribution to the theory and practice of international mandates. Lnd; N.-Y., 1928. P. 355–362.


[Закрыть].

Согласно 13-й статье Мандата, «вся ответственность, связанная со святыми местами, религиозными зданиями и участками» в Святой Земле также передавалась британским властям. И хотя следующая, 14-я, статья апеллировала к созданию «специальной комиссии по правам и притязаниям, связанным со святыми местами», эта комиссия никогда не была создана. Верховный комиссар и колониальная администрация вполне своевольно распоряжались в Палестине религиозными имуществами, в том числе русскими. «Устав о благотворительных фондах», изданный в 1924 г., предоставил администрации широкую власть над имуществами и капиталами, даже вакуфными, т. е. принадлежащими Церкви и другим религиозным организациям. Напомним, что большинство наиболее ценных участков и объектов Русской Духовной Миссии было переведено архимандритом Антонином в 1889 г. в разряд вакуфных.

Росписи в народной столовой на Сергиевском подворье

Что реально происходило с русскими владениями в Святой Земле в период Британского мандата (1918–1948), исследовал профессор Аризонского университета США Стефен Баталден. По мнению американского исследователя, британская политика в отношении Русской Палестины определялась тем, что англичане, «движимые заботой о международно признанном религиозном и благотворительном характере русских землевладений, пытались любыми средствами избежать возвращения владений советским властям, чей признанный атеизм они рассматривали как противоречие тем целям, с которыми используются святые места»[60]60
  Баталден Ст. К. Судьба русского землевладения в Иерусалиме во время Палестинского мандата // Православный Палестинский сборник. Вып. 31 (94). М., 1992. С. 26.


[Закрыть]. Надо отдать должное объективности автора: в работе четко прослеживается скрытое за указанной риторикой стремление колониальной администрации «использовать страхи перед советским атеизмом для установления своей собственной власти над довоенными русскими владениями». Основной вывод Баталдена едва ли можно оспорить: «В конце концов стороной, которая выиграла больше всего от спорного вопроса о русском землевладении, был Палестинский мандат, или сами британские власти»[61]61
  Там же.


[Закрыть].

Именно английские власти ввели в практику принудительное «арендное» использование русской собственности – часто без санкции законных владельцев, – в целях светских и коммерческих. Митрополит Антоний (Храповицкий) в одном из писем 1924 г. из Иерусалима четко обрисовал ситуацию: «Почти все огромные и многочисленные корпуса подворья (имеются в виду Русские Постройки. – Н. Л.), равно и помещения его бывшего начальника, заняты английскими правительственными учреждениями, а арендная плата за них составляет единственную доходную статью Русской Миссии»[62]62
  Никон (Рклицкий), архиепископ. Жизнеописание блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого). Т. 7. Нью-Йорк. С. 43.


[Закрыть].

В феврале 1919 г. помощник управляющего подворьями ИППО Н. Р. Селезнев прибыл в Екатеринодар, где находившийся там в это время член Совета Общества А. А. Нератов выхлопотал для него из деникинского Полевого казначейства 20000 «керенскими» и, снабдив номинальными полномочиями от Верховного правителя адмирала А. В. Колчака, направил управляющим подворьями в Иерусалим. Несколько месяцев спустя, в разгар лета, мы видим его в Иерусалиме. Вместе с бывшим старшим драгоманом российского консульства Я. Н. Фарраджем он явился представить свои полномочия к иерусалимскому губернатору и испанскому консулу, которому в свое время было поручено покровительство русским в Святой Земле.

С помощью временно исполнявшего в годы Первой мировой войны обязанности управляющего К. Н. Петропуло Н. Р. Селезнев составил опись сохранившегося имущества Александровского подворья и перевез его в кладовые Сергиевского подворья. 26 ноября 1919 г. он направил свой первый рапорт в Париж, председателю ППО князю А. А. Ширинскому-Шихматову: «На Сергиевском подворье, – писал он, – имеем в своем распоряжении контору и три кладовых. ‹…› Все наши кладовые очищены турками, все запасы разграблены, вся мебель из номеров и паломнических помещений увезена, испорчена, приведена в негодность. Сергиевское подворье занято военной полицией». В начале двадцатых годов Н. Р. Селезнев от имени Совета Общества и его председателя кн. А. А. Ширинского-Шихматова подал заявление в иерусалимский земельный суд о переводе Сергиевского подворья и других владений на имя ППО. Суд вынес постановление: вызвать через публикацию в газетах наследников вел. кн. Сергия Александровича, на имя которого были записаны эти владения Общества. Никто из наследников великого князя Сергия Александровича не отозвался.

27 ноября 1924 года представлявший до тех пор русские интересы испанский консул получил письмо от британского Верховного комиссара, в котором его благодарили за труды по защите интересов русских учреждений. Одновременно в письме было указано, что отныне покровительство последним принимает на себя британское «Палестинское Правительство». В январе 1925 года мандатные власти назначили администратором русских имуществ молодого капитана Г. А. Каста (G.A. Cust), который уведомил представителей ППО, что англичане «признают фактическое существование Общества со всеми его имуществами и считают необходимым поддержать строй, внутренний распорядок и деятельность его, основанные на Уставе. Администратор будет промежуточным звеном между Советом Общества, находящемся в Берлине, и Управлением подворьями, имеющим постоянное пребывание в Иерусалиме». С этого времени ППО и его недвижимости находились под постоянным контролем английского администратора.

Английское правительство не покушалось формально на имущество ППО, но арендовало (без спросу) многие здания и помещения, за что платило Обществу полагающуюся аренду – первоначально через испанское консульство, а затем – через назначенного администратора. Первый арендный договор был заключен на Сергиевское подворье. Начиная с 1929 г. на протяжении двух десятков лет всеми владениями Общества управлял член Совета ППО, бывший вице-консул в Персии В. К. Антипов, канцелярия которого находилась на Сергиевском подворье. Общество не только владело Сергиевским подворьем и управляло им, оно исправно платило требуемые налоги и производило необходимые ремонты на подворье вплоть до создания государства Израиль в 1948 г.

Как только советское государство было признано европейскими странами, возобновились и дипломатические попытки защиты российских интересов и имущественных прав в Палестине. 18 мая 1923 г. представитель РСФСР в Лондоне Л. Б. Красин направил министру иностранных дел Великобритании маркизу Керзону ноту, в которой говорилось: «Российское правительство заявляет, что все земли, гостиницы, больницы, школы и другие здания, как и вообще все другое движимое или недвижимое имущество Палестинского Общества в Иерусалиме, Назарете, Кайфе, Бейруте и в других местах Палестины и Сирии, или вообще где бы оно ни находилось (имелось в виду также Свято-Николаевское подворье ИППО в Бари, в Италии. – Н. Л.), составляет собственность российского государства. Российское правительство одновременно подтверждает свои аналогичные права на имущество бывшей Русской Духовной Миссии, которое находилось в ведении бывшего Святейшего Синода и которое, в силу этого и согласно декрета от 23 января 1918 г. об отделении церкви от государства, перешло в собственность российского государства. Наконец, российское правительство констатирует то же самое в отношении движимого и недвижимого имущества бывшего министерства иностранных дел в Палестине и Сирии (здания консульств и т. д.)»[63]63
  Нота представителя РСФСР в Лондоне Красина министру иностранных дел Великобритании Керзону // Известия, № 137, 22 июня 1923 г.


[Закрыть].

Помещение народной столовой на Сергиевском подворье

Нота Л. Б. Красина, как и последующие (в 1925 г.) переговоры полпреда Раковского в Лондоне, не возымели действия. Британский МИД неизменно переносил обсуждение вопроса в плоскость бесконечных юридических консультаций. В 1940-е гг., когда СССР и Великобритания выступали союзниками по антигитлеровской коалиции, ситуация, казалось бы, должна была измениться. Еще до окончания Второй мировой войны, 5 марта 1945 г., посол СССР в Лондоне вручил британскому правительству ноту с напоминанием о значительном числе недвижимостей в Палестине, принадлежавшем Российской империи, и требованием дать указание британскому Верховному комиссару Палестины «о передаче в возможно короткий срок всего имущества, равно как и доходов, полученных от его эксплуатации, в ведение советской дипломатической миссии в Египте»[64]64
  Нота посольства СССР в Великобритании от 5 марта 1945 г. Приложение: Список русского имущества в Палестине // АВП РФ. Оп. 36. П. 117. Д. 10. Л. 1–5.


[Закрыть]. К ноте был приложен «Список русского имущества в Палестине», включавший 35 объектов собственности – как консульской, государственной, так и принадлежавшей Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и Палестинскому Обществу. Тогда же, в марте, в Наркомате иностранных дел обсуждался вопрос о необходимости открытия советского консульства в Палестине[65]65
  Записка заместителя народного комиссара иностранных дел СССР С. И. Кавтарадзе народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову, от 31 марта 1945 г. // АВП РФ. Ф. 0118. Оп. 8. П. 4. Д. 2. Л. 9–10. Цит. по: Советско-израильские отношения. Сборник документов. Т. 1. 1941–1953 гг. Кн. 1. 1941 – май 1949. М., 1999. С. 112–113.


[Закрыть].

Несмотря на неоднократные напоминания и на повторную советскую ноту от 17 сентября 1945 г., англичане, в преддверии приближавшейся уже «холодной войны», затягивали вопрос до самого окончания срока своего палестинского мандата.

В последние месяцы перед провозглашением независимости Израиля, в условиях повсеместных военных столкновений между еврейскими и арабскими военизированными формированиями, все сильнее ощущалась неспособность британских мандатных властей овладеть ситуацией. Управляющий подворьями В. К. Антипов счел нужным в сложившейся ситуации переместиться на Александровское подворье, поручив управление и охрану Сергиевского подворья члену Совета ППО, исполняющему обязанности секретаря Управления подворьями полковнику В. А. Самарскому. Для охраны Сергиевского подворья выдвигается еврейский вооруженный отряд. По этому поводу В. К. Антипов направляет 17 марта 1948 года запрос окружному комиссару. Заместитель комиссара Л. Д. А. Барон ответил, что «отряд муниципальной полиции размещен у здания и несет охрану совместно с британской полицией».

Последующие рапорты и сообщения о развитии событий В. А. Самарский, оказавшийся, по его разумению, в состоянии осады, передавал В. К. Антипову через живших на Сергиевском и Вениаминовском подворьях ИППО русских женщин, пробиравшихся почти ежедневно под обстрелом ко Гробу Господню и за продуктами на базар в Старом Городе[66]66
  Сохранился подписанный и скрепленный печатью В. А. Самарским 20 мая 1948 г. «Список лиц, получающих денежное пособие от Православного Палестинского Общества, с указанием величины такового». По положению денежное вознаграждение получали управляющий имуществами РДМ и ППО (очевидно, Антипов), помощник управляющего, секретарь управления (Самарский), врач управления русскими имуществами, сторож, уборщица, надзирательницы подворья, населенного призреваемыми престарелыми русскими женщинами, и сиделка для ухода за лежачими больными. Кроме того, в списке содержатся имена 89 престарелых русских паломниц, остававшихся все эти годы в Иерусалиме и много сделавших для сохранения российского достояния. Среди немногих мужских имен – игумен Серафим (Кузнецов), тот самый, кто сопровождал мощи св. преподобномученицы Елизаветы Феодоровны от Алапаевска до Иерусалима, получавший от Палестинского Общества денежное пособие в размере 3 тыс. палестинских фунтов.


[Закрыть]. В своем рапорте от 12 апреля 1948 г. В. А. Самарский сообщает: «… Доношу, что общая ситуация на Сергиевском подворье делается все невыносимее и опаснее: 1). Мое пребывание, как уже мне заявлено, на Сергиевском подворье мешает мерам охраны такового, почему мне предложено временно переселиться. После долгих переговоров мне разрешается, в случае <если> я буду проживать на Вениаминовском подворье, т. е. в еврейской части города, посещение ежедневно конторы до 2 часов дня…, если же я буду проживать в арабской части города или в Елисаветинском подворье, то, безусловно, доступ в контору будет мне закрыт, так как они желают полную изоляцию Сергиевского подворья и еврейской зоны во избежание могущего быть шпионажа… 2). Охрану имущества конторы и других помещений Общества они берут на свою ответственность (но это разговоры, а фактически все попытаются растащить). Организация, которая в настоящее время ведет переговоры и хозяйничает на Сергиевском подворье, по-видимому, коммунистическая и ко мне относится крайне враждебно и нетерпимо, хотя очень много русских евреев, и среди них недавно прибывшие из Советской России… По-видимому, они имеют связь с Советами и в их интересах все сохранить в целости в случае передачи. Это я усматриваю в том, что они интересуются всем имуществом и передали мне, чтобы я ничего не смел, под угрозой, выносить или передавать что-либо из конторы (это было мне сказано уже 2 раза, и последний раз мне удалось передать М. Силиной только 5 папок…)».