Текст книги "Меняя маски"

– Это… кто?

Похоже, стариковские нервы не рассчитаны на подобное. Но это фигня, сейчас я скажу ему, кто это.

– Шина, Кента-сан. Она такая затейница.

Открыв дверь, встретил злой взгляд. Звонить Шина перестала, только услышав, как открывается замок, и теперь стояла, уперев левую руку в бедро, а правой держа школьный портфель.

– Совсем охамел, нахлебник, мне тебя что, весь вечер прикажешь ждать?

Не понял. Это как понимать? Что значит «нахлебник»? Нахлебник у кого? Да и какого черта она такими словами бросается? И ладно если бы в шутку сказала, но ее тон не оставляет сомнений в том, что это было ничем не завуалированное оскорбление.

И даже не спросив разрешения, отпихнув меня, зашла в мой дом. Это уже даже не наглость, это хамство. Я даже поначалу не понял, что происходит, она всегда была нагловатой, но сейчас переступила всякие рамки приличия. Но к тому времени как я пришел в себя, она уже была в гостиной, а ругаться с Шиной при ее деде мне было как-то неудобно. Так что пришлось засунуть свое возмущение с ежесекундно повышающейся злостью куда подальше, сделать морду кирпичом и проследовать за ней. Не забыв закрыть дверь.

Шину я застал посреди гостиной, мнущуюся и смущенную.

– Привет, деда, а что это ты тут делаешь?

Прекрасный вопрос.

Старик посмотрел на нее, потом через ее плечо на меня.

– Да так, дурью маюсь. В отличие от тебя, насколько могут судить мои уши.

– Ну я… это… Ой, а ты опять кофе этого придурка пьешь. Совсем свое здоровье не жалеешь. Давай лучше я тебе чай сделаю. – И, быстренько подхватив чашку с блюдцем, направилась на кухню, однако не преминула бросить, проходя мимо меня: – А то этот недомужчина тебя совсем в гроб вгонит.

Проводив ее взглядом, я сел обратно на диван. Похоже, пора рвать с ней всякие отношения. Это уже ни в какие ворота не лезет. То, на что я мог не обратить внимание наедине, в присутствии кого бы то ни было звучит совсем иначе. А это ее «недомужчина»! Вообще без комментариев. Будь она парнем, я бы ей руки-ноги переломал. И не посмотрел бы ни на присутствие ее деда, ни на ее бойцовский ранг. Благо, уже с год как почти восстановил свои возможности. М-да, почти. Впрочем, на нее хватило бы.

Немного успокоившись, глянул на старика. Что я могу сказать? Ей явно достанется дома. Лицо деда сейчас – наглядное пособие по действию лимона на среднестатистического человека.

– Я приношу извинения за слова… и действия своей внучки.

Ему явно не понравилось, как Шина ведет себя в чужом доме. Я-то привык, а вот он с этим столкнулся впервые. Даже странно, за все те годы, что мы соседствуем, он впервые пересекся с Шиной у меня. Как будто этот дом принадлежит ей, а я тут просто в гостях, если кто не понял.

– Извиняться надо ей, а не вам.

– В первую очередь мне. – Ага, Япония, тут нравы такие. – Я ее дед, и ее воспитание…

– Вы уж извините, что перебиваю, Кента-сан, но от вас тут мало что зависит. Шина уже не ребенок, и все, что можно, в нее уже вложено. Если человеку на роду написано быть маньяком-убийцей, то, как его ни воспитывай, именно им он и вырастет. А если баба родилась стервой, то ее уже ничто не изменит.

– Весьма спорное утверждение.

– Не весьма, Кента-сан, просто спорное, и я это понимаю. Но таково мое мнение. Если в двух одинаковых семьях с одинаковым достатком, с родителями, у которых одинаковый характер, на одинаковой социальной ступени, даже с похожими друзьями родителей, вырастают совершенно разные дети, это что-то да значит.

– И ты с подобным встречался лично?

– Да. – Причем и в моем мире, и в этом.

– Ну не будем спорить. У каждого свое мнение. Я же считаю себя обязанным извиниться перед тобой. – Я в ответ лишь махнул рукой. – Вернемся домой, и я обязательно поговорю с ней.

– Лучше расскажите все Кагами-сан, уж она-то покажет ей мать Кузьмы.

– Что?

– Русское выражение такое.

– Мм, понятно. Пожалуй, ты прав, кому как не матери объяснять, как нужно вести себя девушке.

Вскоре вернулась Шина, неся поднос с двумя чашками. Одну она поставила перед стариком, а вторую взяла сама. Ну а я потянулся за сигаретами.

– Хм, кажется у меня что-то со зрением, – задумчиво произнес Кента, даже не притронувшись к своему чаю. – Никак не могу найти третью чашку.

– Это потому, что ее нет, деда.

– А почему ее нет?

– Потому что мелкий и сам может сделать себе чай, если захочет.

А вот это она зря, лучше б дурочку сыграла и хоть как-нибудь попыталась отмазаться.

– Шина, позорище рода, иди-ка ты домой. – Приветливые интонации старика никак не согласовались со смыслом его фразы.

– Что?

Судя по писку девчонки, в словах и интонации своего деда она услышала гораздо больше, чем я. Что, конечно, неудивительно.

– Марш домой, и до моего возвращения носа оттуда не высовывай! – негромко, но веско припечатал глава клана Кояма.

Вскочив с места, Шина метнулась к выходу. Пусть и не бегом, но очень быстро. Через пару мгновений вернулась обратно и, подхватив школьный портфель, столь же шустро исчезла.

Н-да, ситуация. Это как если бы к вам пришел лучший друг… не-э-э, как если бы вы пришли к лучшему другу, а ваша дочь, сестра или там жена явилась бы туда же и начала оскорблять и унижать того самого друга. А ему, другу, кроме всего прочего еще и семейные разборки выслушивать пришлось бы. Так что старика Шина подставила некисло.

– Извини, Синдзи. – Киваю в ответ. Не говорить же, что все нормально. – Я прослежу, чтобы она… раскаялась.

Ох, ничего себе. Впрочем, так ей и надо.

Ладно, сменим тему. Затушив сигарету, я обратился к старику:

– Кента-сан, у меня к вам вопросик имеется, даже несколько, все никак задать не могу.

– Слушаю тебя, Синдзи.

– Скажите, как так получилось, что глава клана Кояма и его семья обосновались… здесь? Уверен, вы, если захотите, замок себе можете построить, но при этом живете пусть в большом, но явно не по вашему статусу доме. Да и само место. Почему не в центре, а на окраине Токио?

– Хм, интересный вопрос. Видишь ли, Синдзи, насчет статуса ты не прав. Есть среди аристократии некие негласные правила, что-то вроде этикета, но более гибкие, изменяющиеся вместе со временем. Например, дом. Примерно века этак до шестнадцатого считалось что замок кроме основных функций является признаком силы и благополучия. От шестнадцатого до девятнадцатого замок уступил место дворцу. Позднее дома аристократии начали уменьшаться. Сейчас наш дом – это эталон хорошего вкуса, для одной семьи. Чем больше народу в семье, тем, соответственно, больше и дом.

– Снова прошу прощения, что перебиваю, Кента-сан, но ваш дом, по-моему, несколько великоват для пяти человек.

– Это не дом велик, Синдзи, а семья у нас маленькая. Дом же рассчитан на семью из семи-восьми человек плюс слуги. Так вот, это что касается размера. Теперь поговорим о том, почему здесь. Что ты знаешь о родовых землях?

– Судя по названию, земли, принадлежащие тому или иному роду.

– Правильно. Добавлю еще, что пожалованная земля – высшая степень поощрения, не считая, конечно, разрешения на создание клана. Ибо у нас в Японии, как и в подавляющем большинстве других стран, земля принадлежит только главе государства. И лишь он может подарить ее часть. Аристократии перепадают лишь жалкие кусочки, а те огромные территории, которыми они управляют от лица императора, по факту им не принадлежат. Кстати, во времена сегуната многие об этом забыли, за что и поплатились при Мэйдзи. Земли, подаренные государем, перестают быть его собственностью, и их можно продать-купить, передарить кому-нибудь, отнять, в конце концов. Правда, сейчас отнять земли не так просто, как раньше, все-таки законов стало несколько больше, но сложнее не значит нельзя, и такое случается. Также императоры время от времени выкупали родовые земли, а иногда даже отнимали, правда, не у кланов, но и такое бывало. Такой вот круговорот земли в природе. Всего родовых территорий в нашем государстве процентов десять от всей площади государства. Не скажу, что это мало, но и не много.

– Примерно как Италия.

До Второй мировой территория Японии была приблизительно равна таковой в моем мире, но здесь японцы умудрились не только оккупировать Малайский архипелаг, принадлежащий тогда Нидерландам, но и удержать его за собой. Так что здесь и сейчас империя является восьмой в мире по занимаемой территории. Стоит ли упоминать, что в этом мире такой страны, как Индонезия, не существует?

– Эм, ну наверное, не считал. Так вот, есть подозрение, что десять процентов – это тот лимит, который выделяется императором на родовые земли. И увеличивать он его не собирается. И прежде чем кому-то что-то дать, у кого-нибудь что-нибудь заберет. За долги там, или просто купит, или еще как-нибудь. Так что проблема частной собственности стоит очень остро, как у нас, так и в других странах. Цены на пожалованные земли просто заоблачные, а обладатели таких земель получают весомый статус и репутацию. Стоит еще заметить, что чем ближе родовые земли к населенным пунктам, тем они дороже ценятся, да и сам населенный пункт тоже имеет значение. Например, территория, на которой стоит твой дом, без двора, но в центре Токио, будет стоить дороже, чем квадратный километр вблизи какого-нибудь мелкого городка. Мм, примерно так.

– Хех, страшно подумать, сколько стоит ваш дом, Кента-сан. Неудивительно, что вы живете здесь, хоть и не в центре, но в черте Токио. Как я понимаю, это весьма полезно для статуса и авторитета?

– Именно так. Если коротко, то наш дом идеален с точки зрения негласного этикета, к тому же стоит на родовых землях, находящихся в черте столицы.

– И что, поближе к центру ничего не нашлось? – Ой, как-то это грубовато. – Извините.

– Ничего, ничего. Есть у клана и в центре участки земли, но они, как ни крути, невелики. Примерно как наш дом без прилегающей территории.

– Но ведь, по идее, это круче.

– Синдзи… впрочем, сам виноват. Видишь ли, Синдзи, клану Кояма принадлежит не только территория нашего дома, а весь квартал.

Ничего себе заявочки!

– То есть земля, на которой я живу, и все наши соседи…

– Да-да, именно так.

– Но почему… в смысле… зачем вам заселять свои земли левыми людьми?

– Это территория клана Кояма, и, не считая тебя, тут живут только члены клана и люди клана.

Нахлебник. Я и вправду нахлебник. Стоп, надо собраться с мыслями. Я все время, что тут жил, честно платил деньги за жилье и подозреваю, что платил клану. А то, что они могли вытурить меня отсюда в любой момент, меня не касается. И, кстати, да, почему они этого не сделали? Стоп, не о том разговор. Какого я вообще тут живу? Как так получилось, что мои родители тут поселились? И еще: как насчет охраны? Даже если они могут прекрасно защитить себя сами, с Виртуозом, Мастером и Учителем в семье, не считая Кагами-сан, уж не знаю, есть ли у нее ранг и какой он, им в любом случае охрана по статусу положена. А учитывая, что здесь живет целый квартал клановцев, то и охраны этой должно быть до фига. Но за шесть лет я ничего такого не заметил, а значит, либо ее тут нет, либо я лох. И скорее всего последнее.

– Черт, у меня после ваших слов столько вопросов появилось, что я даже не знаю, с чего начать.

– Ха-ха, давай уж, вываливай, а там разберемся.

– Ну во-первых, как насчет слуг? Вы просто про них упомянули, что, мол, дом и на них рассчитан, а самих слуг и нет. Также интересно, что с охраной. Все-таки вам по статусу тут охрана нужна, да и без статуса не помешает. Еще интересно, как так получилось, что мои родители здесь поселились. Они ведь не состоят в вашем клане, и в квартале Кояма им делать нечего. И какой ранг у Кагами-сан, если он есть, конечно?

– Ветеран. Насчет слуг – все вопросы к Кагами. Она почему-то вбила себе в голову, что чем лучше жена, тем меньше требуется прислуги. Хотя время от времени все же приходится приглашать слуг, дом у нас немаленький. Насчет охраны все просто – датчики, камеры, как простые, так и скрытые. Додзе, ну, то самое, которое рядом с нами. И, конечно, мониторинг со спутника. Да и обычных жителей квартала нельзя со счетов сбрасывать, они тоже бойцы знатные. Не все, естественно, но многие.

Теперь я понимаю, как я умудрился ничего не замечать. Тут весь квартал напичкан электроникой. Будь здесь живая охрана, то я почувствовал бы их внимание, а так… Да еще этот спутник. Хотя спутник – это не такая уж и проблема. Следить за одним человеком, да в городе вроде Токио? Ха. Интересно, кстати, что за спутник такой и кто им позволил повесить его над столицей. По поводу остальной техники тоже интересно. Я ведь и раньше знал о ней, каждый день любовался. Многое, конечно, запрятано – дай бог, но тем не менее… Вот только я считал все это обычной дорогой охранкой, всегда знал, что живу среди небедных людей. Но то, что это все соединено в систему… И, конечно, додзе, или, по-русски, спортзал, хотя японцы в это слово вкладывают гораздо больше смысла. Один раз сам ходил посмотреть, а пару раз меня туда пытались затащить. Так что я всегда старался обходить его стороной. А оно вон как. Оказывается, это база бойцов клана. М-да-а-а. Осталось выяснить, следили ли за мной во время моих ночных вылазок. То, что о них знают, это факт.

Кстати, что-то старичок задумался, не спешит рассказывать о родителях.

– Эх. Не хотелось бы мне говорить, но ведь это было неизбежно. Видишь ли, Синдзи, – посмотрел он мне прямо в глаза, – твои родители были частью клана. У них даже свой герб был. Но шесть лет назад они совершили преступление – пытались ограбить клан, выкрасть очень важную вещь. За что были лишены герба и изгнаны.

Потрясающе, мои горе-родители, ко всему прочему, еще и воришки.

– Все равно не понимаю, меня-то почему с собой не забрали.

– Видимо, таким образом они пытались оставить тебя в клане. Знали, что мы не станем тебя выселять и присмотрим за тобой, а возможно, и обратно примем. Кагами, например, очень на этом настаивала, но ты еще несовершеннолетний.

– А почему «видимо»? Есть и другие причины?

– Причин можно придумать много, но они по большей части параноидальны и маловероятны.

– Но они есть?

– Конечно, как я сказал, придумать можно много чего. Вот если бы они изначально отказались от своих прав на тебя, ты уж извини за эти слова, тогда все было бы просто и очевидно, а так остается лишь гадать.

Господи, как же все это глупо! Одно-единственное решение, и множество непоняток в будущем. Ну что мне стоило, как и говорилось в прощальном письме родителей, пойти к соседям? Быстренько оформили бы на меня опеку, и являлся бы я сейчас членом клана. Очень сильного клана. Правда, теперь, когда я почти восстановил свои возможности Абсолюта, мне как-то и не хочется в клан. Уж больно перспективы карьерного роста удручают.

Даже не знаю, говорить старику про родителей или нет. Силой меня в клан никто не потащит, конечно, но вот знание того, что я жил все это время без какой-либо поддержки со стороны… Сами прикиньте – десятилетний малыш, которого все вроде знают как облупленного, умудряется доставать деньги не только на еду, но и на квартплату, одежду, школьные принадлежности и так далее и тому подобное. О-хо-хо. Как бы еще уточнить, в курсе ли старичок про мою «теневую» жизнь. И сейчас мне уже хочется, чтобы он знал, тогда я буду уверен, что его отношение ко мне не изменится. С другой стороны, у человека, облеченного такой властью и такими деньгами, как у Кояма Кенты, руки в любом случае запачканы. Да и умный он старикан, поймет, что по-другому мне было никак. Как же разговор на эту тему перевести? А может, прям так в лоб и спросить?

– Ответьте мне еще на один вопрос, Кента-сан. Вы следили за мной во время моих… ночных отлучек?

– Нет, Синдзи. Мы просто о них знали, – хмыкнул старик. Но главное, не соврал. Я хоть и не эмпат и даже не Тень, однако на моем уровне восприятия мира правду ото лжи отличить сумею. Особенно с таким четким ответом. – Хотя Кагами волнуется даже сейчас, не говоря уже о более ранних случаях.

– Да ладно? И при этом не приказала никому посмотреть, куда я шляюсь по ночам?

– Я запретил. Но какую бурю мне пришлось выдержать, тебе лучше не знать.

Судя по тому, как он скривился, действительно лучше не знать.

– Хм, причины?

– В двух словах не объяснишь, – задумчиво протянул он. – Видишь ли, Синдзи, если бы ты был членом семьи, то тут даже вопроса не стояло, давно бы уже отчитывался, где шляешься. Если бы ты был всего лишь малознакомым соседским мальчишкой, то я бы пошевелился разве что только из любопытства. Но ты ни то и ни другое. В нашей семье все сильно тебе симпатизируют, Кагами вообще тебя чуть ли не сыном считает, но при этом по факту ты даже в клане не состоишь. Поэтому, когда мне доложили про твои ночные прогулки, передо мной встала дилемма. С одной стороны, мы все за тебя беспокоились, девчонки, кстати, ничего про это не знают, с другой – отдавая приказ проследить за тобой, я совал нос в дела человека, который мне дорог. Будь ты постарше, а так… В итоге, немного подождав, мы с Акено решили не лезть. Ты выглядел достаточно уверенно, не унывал, неожиданных синяков и ссадин не появлялось, да и оценки в школе только улучшались, – закончил с улыбкой старик.

– А если я шпион какой-нибудь? – Ну не мог я не спросить, уж больно для меня дико и по-детски звучали его слова.

– Ты? Шпион? Для этого твои действия слишком нелогичны. Я скорей подумаю, что ты не с той компанией связался и теперь, как это… шустришь на каких-нибудь бандитов.

Лучше промолчу.

Грустно посмотрев на опустевшую чашку, которую катал между ладоней, старик обратился ко мне:

– Знаешь, Синдзи, пойду я, пожалуй. Мне еще порядок дома наводить. Да и без того дела имеются.

– Может, вам чайку на дорожку…

– Нет-нет, спасибо. У меня и вправду много дел. – Вздохнул: – Не до чая сейчас. Первый учебный день как-никак.

Встав одновременно со стариком, проводил его до выхода.

– До свидания, Кента-сан.

– До свидания, Синдзи. Если появятся какие-нибудь вопросы, обращайся. Чем смогу, помогу.

– Спасибо, Кента-сан, обязательно.

Ближе к полуночи, собираясь развеяться, я вспомнил, что не спросил у Кенты насчет школьных клубов. А ведь был такой шанс отмазаться… Хотя о чем это я, вот придет прощения за внучку просить, тогда и поговорим.

* * *

«Ласточка» – сейчас весьма популярный ночной клуб, который всего полтора года назад почти загнулся. Его основатель и бессменный бармен Хонда Ацуси почти сразу попал в поле зрения одной из преступных банд, и та очень быстро прижала мужика, начав использовать его заведение в качестве штаб-квартиры. Что там только не происходило, чего там только не хранили, какие только люди там не шастали. Естественно, что никто не рекламировал данный клуб, никакой PR-компании, да и просто попасть туда было проблемно, даже если наткнешься на него. Про прибыль вообще молчу, местный криминалитет оплачивал аренду и содержание здания, некоторое количество еды и выпивки, но даже не пытался получить хоть какой-то доход с самого места. А потом с ними случилась Наката Акеми. Сам клуб не был ее целью, но, уничтожив банду и забрав все, что им принадлежало, она фактически вернула «Ласточку» прежнему владельцу. Не забыв, правда, обложить его стандартной данью. В результате бедный Хонда, практически без денег и с подмоченной репутацией, почти потерял клуб.

И именно в этот момент на горизонте появился я. Мне тогда пришло в голову, что неплохо иметь место, на которое, если что, я могу показать пальцем и сказать: «Всю ночь тусовался», – и где подтвердят это. В общем, я решил заиметь прикрытие. А клуб для этого неплохо подходил. Ну а так как сопляку вроде меня никто ничего бы не продал, я обратился к Акеми, которая и посоветовала мне «Ласточку». Сначала, правда, она говорила про другое заведение, но я заикнулся про дань, мол, хорошо бы избавить от нее мой будущий клуб, и вот тогда она и направила меня к Хонде.

В качестве поддержки Акеми послала со мной Исиатаму, который за всю встречу произнес всего одну фразу: «Этот парень хочет купить твой клуб, так что назови цену». То, что последовало за этим, не чем иным, как истерикой, я назвать не могу. Вопли, слюни, матюги. И обанкротили мы его, и ограбили. И мечту мы его уничтожили. Полное решимости лицо и обещание, что он лучше подохнет, но клуб не продаст. В общем, четырнадцатилетнему пацану пришлось брать разговор в свои руки. Как итог – пятьдесят процентов стоимости клуба за символическую цену. От меня же требовались финансы на поднятие заведения и прикрытие от разной уголовщины, которое по факту будет осуществлять Акеми. Ну и, конечно, Хонда обязан молчать про меня. Даже по бумагам «Ласточка» полностью принадлежит ему. Вообще идеально. Хозяин, который кровно нуждается во мне и как никто понимает, что с ним будет, если он меня подведет. А уж насмотревшись за несколько лет на всю эту преступную кашу, он очень даже понимает. Я через пару месяцев даже уступил ему один процент, чтоб он с чистой совестью мог сказать, хотя бы себе, что он старший партнер. Хонда в конце разговора, по-моему, даже зауважал меня, правда, непонятно за что.

С деньгами Ацуси, по прозвищу Шотган, реанимировал свое заведение, а с рекламой, как-то так получилось, помог я. Сейчас эта самая реклама в полном составе сидела на своем любимом месте и, как всегда, то ли что-то праздновала, то ли просто ужинала.

Место представляло из себя диван в виде буквы «П» с низким овальным столиком, а располагалось все это у стены напротив барной стойки.

– Привет, народ. Чего такие веселые?

– Хо, Синдзи, очередной раз убеждаюсь: ты прямо чуешь правильные моменты! – встретил меня крик черноволосого парня лет двадцати пяти.

В полумраке клуба не видно, но я знаю, что у него темно-карие глаза и небольшой шрам у левого глаза, похожий на букву «Х»

– Ха? Так что случилось-то?

– Часа полтора назад мы подписали контракт с «Трайн Рекордс», так что поздравь нас, мировому турне быть!

– О! Так я выиграл! Говорил же, что не пройдет и двух лет.

– Черт, а я и забыл. – Нориюки.

– А ведь и правда. – Итару.

– Ну это же Синдзи. – Ева, единственная женщина в этой компании.

– Так садись и выпей с нами за это! – Таку, который тут же получил подзатыльник от Евы.

– Что-то много удивления, Синдзи, – улыбнулся Роко, лидер поп– и рок-группы «Интер». – Похоже, ты и сам в это не верил.

Есть немного. У них тогда была прямо-таки череда неудач, и личных, и профессиональных. Вот я и решил их приободрить, они отмахнулись, а я возьми и поспорь. На один процент от продажи дисков. Я и вправду тогда не верил в подобное, но что-то же надо было делать. Так что теперь я имею два процента, один за спор и один за тексты и музыку для песен. Из моего мира, но об этом тсс, никому ни слова.

– Просто я не думал, что это произойдет настолько быстро. За полтора года управились. – Сейчас они одни из самых популярных музыкантов Японии. Да и за ее пределами известны. А главное, отличная реклама для нашего с Шотганом клуба.

– Мы хотели тебе позвонить, да время было позднее, а с тобой не угадаешь, свободен ты или занят, спать ложишься или гулять идешь. Так что решили тебе завтра все рассказать, – сказала Ева.

Сегодня она была без цветных линз, которые меняла чуть ли не каждые пару дней, и я мог наблюдать ее природный желтый цвет глаз. Единственный человек в группе, у которого был не черный цвет волос. Вроде как родной цвет ее волос темно-русый, но я про это только слышал, а так она щеголяет темно-синими.

– Кстати, рассчитываем на тебя, – добавил Итару, парень с перебитым носом. Барабанщик и единственный, кроме меня, поставщик текстов для группы. – Пара-тройка песен нам пригодится.

– Ладно, – сказал я, осматривая заставленный выпивкой и закусками стол. – Вы только не забудьте потом сказать мне, по каким странам турне пройдет. – О, креветки в кляре! – Когда вам, кстати, в путь?

– Через полгода, – ответил Роко. – На вот мясные шарики, очень даже ничего.

Надо еще отметить, что Роко с Евой – парочка, а меня они записали себе в младшие братья. Когда я просек фишку, решил: фиг с ними, пусть заботятся, лишь бы ненавязчиво. Ах да, еще они все были одноклассниками, кроме Евы, она на год младше.

– Сегодня же начало учебного года! – вспомнил Таку, черноволосый, как и все парни в группе. – Надо бы за это выпить! – воскликнул он. Но тут же поперхнулся, поймав взгляд Евы. – Мне.

Забавный парень. Примечателен тем, что постоянно предлагает выпить. Как будто бы находится в вечном поиске собутыльника, вот только пьет он как бы не меньше всех. Я как-то видел, как он на спор перепил Шотгана. Не то чтобы он такой устойчивый к выпивке, как и большинство в принципе, но для человека, который мало пьет, Таку неплохо держится.

– Кстати, да, – заметила Ева, все еще косясь на Таку. – У тебя же сегодня первый день в школе. Давай рассказывай, как все прошло. И вообще, куда ты поступил?

– Дакисюро, – сказал я, ища, чего выпить. А на столе, как всегда, у этой компании стояла газировка и вишневый сок Евы. Не считая спиртного. – Ну… в общем, день как день, ничего интересного.

– Дакисюро? – поднял брови Роко. – Нехилые у тебя подвязки. Но, знаешь, если у тебя такие связи, лучше б ты в Ширубарири поступил. Того же класса школа. Там, конечно, свои заморочки, но все же лучше, чем Дакисюро.

Не стоит им, наверное, говорить, что я рядом с ней живу. Ничего секретного, конечно, но, если честно, влом отвечать на вопросы, которые непременно возникнут. А рассказывать про истинную причину мне просто стыдно.

– У меня не просто связи, а связи именно с этой школой. Ни в какую другую я просто не смог бы попасть.

– Поня-а-атненько… – протянул Роко. – Тогда да, если выдержишь, в будущем тебе это поможет.

– Я что-то не поняла, что такого страшного в Дакисюро? – спросила единственная дама в нашей компании.

– Хм. Надеюсь, все помнят, кто мой папаша? – Его отец был главой клана Бурухато – небольшого и малознакомого широкой публике, но тем не менее… Элита – она элита и есть. И даже этот небольшой клан мог завязать в узел многих и многих. Правда, Роко что-то не поделил со своим отцом и сразу после окончания старшей школы ушел в свободное плавание. – Так вот. Как вы все понимаете, попасть в любую из четырех знаменитых школ для меня было не проблемой, но готовили меня именно к Дакисюро. Там учились мой отец и старший брат. Вот только Дакисюро… как бы это сказать… Вы вообще слышали о четырех элитных старших школах столичного округа? – Телячьи глаза были ему ответом. – Понятно. Если кратко, то в Токийском округе полно старших школ, сравнимых с Дакисюро по классу, но эти четыре школы считаются самыми-самыми. И по мне, так заслуженно. Например, у них сильнейшие спортивные клубы, не самые, конечно, но в финалах постоянно мелькают. Вы, ребята, кстати, должны помнить Великий похмельный день.

– Это когда вся школа бухала из-за проигрыша баскетбольной команды? – спросил Таку. – Помню, помню.

– Угум. Еще бы, ты же сам ту пьянку и спровоцировал, – подал голос наш вечный молчун Нориюки.

– Клевета! Тогда говорил и сейчас говорю – не под силу подобное одному человеку. В тот раз три четверти школы никакущие были, и парни, и девчонки.

– Все, народ, замяли, дело прошлое. Я к чему это вспомнил: наша команда тогда проиграла именно одной из этих школ. Данашафу, если кто забыл. Кроме спортивных клубов есть и обычные, они тоже постоянно мелькают по телеку. Выставки, различные мероприятия, концерты. Вот, опять же. Помните, пару месяцев назад наш концерт открывала молодая школьная группа? – Щелчок пальцев. – Ширубарири. И так во многом, названия этих четырех школ постоянно на слуху, вы просто внимания не обращаете. А теперь перейдем к главному. Данашафу, Ширубарири, Сейджо и, собственно, Дакисюро. У каждой школы есть своя особенность. У Данашафу – высокие технологии, передовые и экспериментальные методики обучения. У Ширубарири – военная дисциплина. Реально военная, они там даже в туалет, наверное, по расписанию ходят. Сейджо… в общем, религия. А вот в Дакисюро – боевые искусства. Все вы знаете, что боец из меня так себе, кое-что могу, конечно, но… Брат, например, в первый же месяц учебы был пару раз бит. А ведь он к тому времени уже имел ранг Воина. Впрочем, мне тогда было по барабану, и, если б я не встретил Еву, мы бы с вами, ребята, так и не познакомились бы. Когда я отказался идти в Дакисюро, отец впервые назвал меня трусом, – сказал Роко, глядя в потолок. – И даже не предложил пойти в какую-нибудь другую школу из четверки. Но это так, к слову. Если бы за тобой, Синдзи, стоял клан, ну, или род, тогда я тебе и слова не сказал бы, а так будь готов, проверять на прочность тебя будут с самого начала. Паршиво то, что ты дерешься даже хуже меня.

Что ж, все понятно. Он, правда, ничего про меня толком не знает. И, конечно, он не знает про Шину. Хотя все же лучше бы она помалкивала. Кстати…

– Скажи, Роко, а как получилось, что встреча с Евой повлияла на твой отказ идти в Дакисюро? Она ведь младше тебя. Ты, по-моему, не пропускал учебный год.

– Она училась в смешанной школе. Средняя и старшая школа на одной территории, корпуса только разные.

Я просидел с ними еще минут двадцать, когда меня вконец одолело предвкушение. В конце концов, я сюда пришел не для того, чтобы на халяву поесть, это, конечно, тоже можно, но позже. Сначала я все-таки заценю свою покупку, которую доставили сюда еще вчера. Почему не домой, я думаю, все понимают. Конспирация.

– Ладно, народ, с вами, несомненно, весело, но есть у меня еще одно дельце. Вы тут долго еще гулять собираетесь?

– Мм, – протянул Роко, оглядывая всю компанию. – Как карта ляжет, но пока уходить не собираемся. Еще пару часов как минимум будем здесь.

– Ну и отлично. Тогда, как закончу, вернусь к вам.

– Лады, ждем.

Встав и потянувшись, направился прямиком к барной стойке, где суетился Шотган. Хотя как суетился, сейчас он стоял у стойки и спокойно протирал полотенцем идеально чистый стакан.

– Приветствую, Хонда-сан.

– И тебе не кашлять, – ответил тот на русском. Самого языка он не изучал, он вообще только родной японский и знал, зато запомнил много фраз на различных языках мира, чем и любил блеснуть. – Как первый день в школе?

– Похоже, все взрослые сегодня задались целью задать мне этот вопрос.

– Признак заботы, я думаю, – пожал тот в ответ плечами. После чего усмехнулся, поставил стакан рядом с собой и облокотился на стойку. – Ну так как? Что хорошего принес тебе день сегодняшний?

– Пока ничего. Но и плохого не было, что не может не радовать. А у вас как? Надеюсь, что как минимум так же.

– Хех. День как день, а вот ночь обещает быть прибыльной, – сказал он, бросив взгляд мне за спину.