Электронная библиотека » Николай Немытов » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Курганник"


  • Текст добавлен: 4 февраля 2019, 22:21


Автор книги: Николай Немытов


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Николай Немытов
Курганник

© Немытов Н. В., 2019

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2019

© «Центрполиграф», 2019

* * *

Пролог

Клинок медленно остывал. Темнота легла на кромку лезвия, будто окружающие сумерки проникли в саму сталь и постепенно просачивались в нее, жадно поглощая малиновый свет. Очень скоро можно было лишь угадать густо-малиновый отблеск в глубине металла. Кузнец рассек клинком воздух, прислушиваясь к звуку, поднес его к лицу. Наборное лезвие будто вновь обрело силу, глубинный огонь на мгновение вспыхнул, и три «креста», три слоя стали четко обозначились.

Как и было задумано. Теперь следует остудить клинок на воздухе, довести лезвие и сделать рукоять – кузнец держал будущий ятаган за хвостовик, обмотанный тряпкой. Усталость навалилась на плечи, высыхающий пот стянул кожу. После нескольких часов, проведенных у горящего горна, жаркая августовская ночь казалась прохладным родником, омывающим тело.

– Что-то мы сегодня загуляли, – пробормотал мастер, оглядывая сонную округу.

Время длилось к полуночи, в селе гасли окна, лениво тявкали собаки, и с гулким эхом проносились по далекой трассе запоздалые машины. Тьма вступала в свои права.

Кузнец взглянул на россыпь звезд над головой, улыбнулся. Хватило сил проработать весь день, чтобы довести, наконец, клинок до ума. Не первый, не последний. Отковав однажды хороший ятаган, мастер принялся пробовать новое сочетание сталей, закалок, форм лезвий и заточки режущих кромок. Были неудачи, но из нескольких поделок получилось два отличных клинка. Второй он сейчас держал в руках.

Мастер повернулся к двери кузницы и замер – что-то с треском порвалось, будто силач рванул старый брезент. Послышалось или нет? После звона наковальни и стука молота в ушах еще немного звенело.

Звук повторился, и вокруг кузнеца стала сгущаться тьма. Во время работы он не включал в кузнице свет, чтобы было хорошо видно нагрев заготовки, а теперь и вовсе воцарился эбонитовый мрак. Еще горячие угли налились алым, и кажется, не огонь это вовсе, а злые глазки смотрят на мастера, оценивают, пылающий рот растягивается в усмешке.

Кузнец хотел вздохнуть, но грудь сдавило то ли от нахлынувшего страха, то ли накрывший с головой пронзительный холод не давал двинуться с места. Пространство сжалось до размеров сердца в груди, нахлынувшее вдруг отчаяние готово было перерасти в панику, рот открылся для крика…

Вновь треснуло. Кузнец оглянулся – еле смог повернуть голову, мышцы одеревенели. В густой тьме за дорогой, разрывая степной дерн, поднимались тени. Алые огни бродили по их силуэтам, открывались горящие красным глаза. Нежить оглядывалась, словно кого-то искала, а завидев кузнеца, двинулась к нему. С расстояния трех шагов мастер смог рассмотреть: скелеты, переплетенные травой, сыпля комьями земли, топали на сгнивших ногах, как на ходулях. Но страшили не сами костяки, а те злые алые глазки, глядящие на кузнеца из старых черепов, мелькающие среди проломленных ребер.

Запах тлена и пыльной разогретой под летним солнцем земли коснулся ноздрей мастера, однако отступить не было возможности. В черепе скелета противно захихикали, наслаждаясь властью над живым человеком, костлявые пальцы схватились за клинок в руках кузнеца, рванули на себя… Трухлявые кости осыпались наземь. Скелет упрямо потянулся к клинку другой конечностью.

В минуты страха, когда ледяной ужас охватывает тело, когда мрак старается подчинить тебя, нельзя сжиматься. Иначе холод проникнет в твое сердце, помутит разум, заставит в панике бежать в поисках укрытия… навстречу гибели. Откройся, стань крепче на ноги, расширь пространство вокруг себя силой воображения, какие бы страшные картины ни рисовал соперник-страх.

Кузнец вспомнил слова своего деда, представил его под цветущей вишней в саду и усмехнулся, глубоко вздохнул. Легкие судорожно приняли воздух – тлен и пыль, но это земля, на которой родился и жил мастер. Он вздохнул еще и еще, медленно поднял клинок и коснулся им левой ладони, обнял пальцами. Сталь еще хранила жар горна. Этот жар поднялся по предплечью к сердцу, горячей волной окатил тело, ударил в голову, и кузнец закричал, чувствуя прилив вернувшихся сил.

Темная мгла отпрянула, мрак растворился в звездном небе. Кузнец встряхнулся, отгоняя наваждение.

– Брысь отсюда! – гаркнул он окружившим его скелетам, обретая прежнюю отвагу.

Алые глазки растерянно моргнули, что-то зашуршало, завозилось под трухлявыми ребрами. Нежить двинулась на мастера, не желая признавать поражение.

– Как хотите, – пробормотал кузнец, подныривая под поднятую конечность.

Удар в плечо – хруст, костяк упал и рассыпался. Комки травы – или нежить степная? – испуганно бросились в стороны. Остальные не сдавались, но тоже получили хороший отпор – кости, комья земли летели в разные стороны.

Дерн порвался вновь. Из земли подымался голем: выше человека на голову, кости увиты травой, острые когти на длинных конечностях. Кузнец увернулся от удара, нанес удар в ответ. Если костяк и был трухлявым, то травяной покров и туго сплетенные корни хорошо защищали его.

Кузнец пропустил толчок в грудь, едва не упал на спину, отскочил в сторону и поднял клинок. До этого мастер не применял оружие, оберегал его – неостывший металл мог искривиться от ударов, кромка притупиться.

– Ладно, – пробормотал человек. – Значит, по-хорошему не будет.

Опустился на колено и произнес:

– Господи! Иже многою твоею благостию и великими щедротами твоими дал ты мне мимошедшее время нощи сея без напасти прейти от всякого зла противна. – Молитва Макария Великого пошла напевом сама собой: – Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Аминь!

К кому еще обратиться человеку, если нечисть наседает, а товарищей рядом нет?

Кузнец покрепче взялся за хвостовик и, поднимаясь с колена, ударил снизу вверх. Голем шарахнулся, попятился, однако человек напирал. Вот левая конечность чудища полетела в сторону, вот правая упала под ноги. А вот и сами степные нечестивые бросились врассыпную, оставив костяк под градом ударов стального клинка.

Голем упал в траву, кости рассыпались прахом. Меж стеблей мелькнули алые глазки, но уже не злые, испуганные.

Мастер топнул ногой, прогоняя нечисть, перевел дух. Мозолистой ладонью провел по лезвию, проверяя, нет ли повреждений, и остался доволен.

– Эх, погуляли, – улыбаясь, пробормотал кузнец.

Часть первая. Раскаленная степь

Глава 1. Все дороги ведут…
 
Беспамятная ночь угрюма и чиста.
Пришла пора бежать из дома
и из плена.
 
Янина Грошева

Слева ярко-голубым вспыхнул дорожный указатель. Четко проступила белая надпись: «Гостра Могила – 0,5 км». Подчиняясь ритму рок-н-ролла, Виктор Ковалев заложил крутой поворот. Расплата за лихачество пришла незамедлительно: левое переднее колесо резко стукнуло, скрежетнуло днище, следом ударило левое заднее. Машину сильно качнуло, мотор рыкнул, злясь на неожиданное препятствие.

– Приехали, – буркнул Ковалев, запоздало сбрасывая скорость.

Удовольствие от быстрой езды по трассе улетучилось. Теперь автомобиль медленно полз среди ухабов и ям, зияющих в свете фар черными кляксами на пыльном полотне дороги.

Когда машина выбралась на более ровный участок, Виктор на секунду отвлекся – захотелось курить. Но пачка «Кэмел» выпала из рук, соскользнула на пол салона. Ковалев тяжело вздохнул: все одно к одному, одно к одному. Если с утра не сладилось – к ночи не исправится…

Хорошая идея – ехать к другу на ночь глядя – посетила его на кухне за столом. Коньяк к тому времени остался желтым ободком на дне бутылки, от лимона – высохший за день тонкий ломтик. Сигаретный дым плотным облаком висел под потолком, похожий на старую паутину. Самое время проветриться, глотнуть свежего воздуха.

В половину первого ночи Виктор сел за руль. Бордовая «ауди» сотой модели, подчиняясь мимолетному желанию хозяина, пронеслась по железнодорожному мосту, пролетела улицу Кима и, не сбрасывая скорости, выскочила на Евпаторийское шоссе. В новеньком дисковом проигрывателе звучала классическая «Лабу-лабуда» старика Элвиса. Ритм вселил в Виктора чувство беспредельной наглости и безмерной значимости, и машина понеслась в открытом пространстве ночной трассы.

Однако очень скоро порыв угас. Напряжение суматошного дня дало о себе знать: машина убаюкала урчанием двигателя, шелестом шин, комфортным сиденьем. Веки отяжелели, глаза резало, мысли путались в первых бредовых признаках надвигающейся дремы. В пути Виктора спасали сигареты. Да и до села было не так далеко – полчаса хорошей езды, и вот он на месте. Почти.

Надо было закурить.

Пачка сигарет умудрилась нырнуть под сиденье. Придерживая руль, Ковалев пошарил рукой по полику – ничего. Наклонился ниже, сгибаясь в трехпогибельной асане…

По днищу вдруг зашуршало, зашелестело, будто тысяча щеток принялось чистить автомобиль, «сотка» слегка клюнула носом. Ковалев автоматически нажал тормоз, при этом хорошенько приложившись лбом о баранку. С соседнего сиденья с грохотом посыпались банки с пивом, прихваченные в дорогу.

– Да что ж это за хрень! – прорычал Виктор, хватаясь за ушибленное место.

Кое-как разогнулся, что, оказалось, сделать сложнее, чем отправиться на поиски сигарет. От удара усталость обернулась раздражением: все назло! Даже машина сегодня спорит с хозяином. Разразившись проклятиями, Ковалев отхлестал руль ладонями.

Отомстил – немного полегчало. Шипя сквозь зубы, ощупал место ушиба – горячая боль вновь привела в ярость, и на этот раз досталось приборной доске. Виктор вздохнул: нет, не имеет человек права на маленький кусочек счастья, если его с утра раздолбали на работе, жена устроила истерику с показным уходом «к маме», а вирус сожрал отчет в рабочем компьютере. Все не хватало времени на установку защиты. Так бывает: потом, потом – выходит суп с котом. Неприятности цепляются бездомными собаками, грызя измотанные нервы, и никому не придет в голову просто поинтересоваться: а пил ли ты сегодня кофе, Виктор Сергеевич? Как спалось тебе, дорогой? Или еще что-нибудь человеческое в этом роде.

Виктор собрал рассыпанные банки. С жадным желанием открыл одну, обливаясь пеной. Да черт уже с ним! И с тем, что оно, пиво, теплое. Черт с ним! Раз уж так поперло в тартарары – пусть прет дальше. Жаль, нет ствола. Настроение такое, что застрелился бы без сожаления. Только пистолет ночует в гараже, а стреляться лучше на рассвете, как и расстреливать.

В этом тоже не повезло.

Виктор откинулся на спинку кресла, чувствуя тяжесть нахлынувшей усталости.

Пистолет… Стрелять ему пришлось лишь однажды, спасаясь бегством от пацанов другой группировки. Стрелял Витек аж два раза: первый выстрел – с прищуренными от страха глазами – оглушил, пороховой дым полез в нос, заслезились глаза, потому второй выстрел едва не вырвал пистолет из рук. Вспоминать противно.

– Так. Куда же нас занесло?

Он открыл дверцу машины и замер: свежий воздух остудил лицо, а вокруг, сколько хватало взгляда, раскинулась высокая трава. Виктор вдохнул полной грудью, словно глотнул свежей родниковой воды. В порыве блаженства к нему пришли мечты о домике в деревне, о чистом колодце, о саде с красными яблоками…

Ковалев спохватился: еще минуту назад автомобильный кондиционер сражался с духотой и пылью, под колесами хрустели камешки и сухой бурьян, проросший в трещинах старого асфальта. А тут – высоченная трава.

Тихонько звенел сигнал открытой дверцы, гармонично вливаясь в ночную песнь сверчков. Фильтрованный воздух салона стал затхлым, удушливым от ароматизатора и горячей пластмассы.

Ковалев обалдело смотрел на траву, пытаясь осознать происходящее. Дрожащей рукой сорвал пару стеблей, поднес к лицу – зеленые, чего быть не может засушливым летом. Разве что озимые или какие-нибудь яровые на хорошем поливе вымахали.

Виктор порылся в бардачке между креслами, достал фонарик. Стоило немного разведать дорогу, прежде чем продолжить путь. Кряхтя, выбрался из салона – трава по пояс.

Прощай, летний костюмчик! Брюки станут зелеными, и пиджак можно выбросить следом за ними. В приличном обществе господина Ковалева не поймут, если он будет носить только пиджак от костюма.

Да чего уж теперь. Одно к одному! Одно к одному…

Когда фонарь не зажегся с первого раза, Ковалев вновь пришел в ярость. Он схватил фонарь обеими руками и принялся отчаянно трясти, будто пытался задушить непокорный светильник. Яркий свет ударил в лицо, ослепил. Возникло огромное желание забросить фонарь куда подальше. Трезвая мысль победила: необходимо осмотреться и выбираться отсюда, чем скорее, тем лучше.

– Ни хрена не видно, – пробурчал Ковалев, ожидая, когда глаза отойдут от вспышки.

Позади машины оказалась колея, тянущаяся назад шагов на десять. И все! Дальше трава была нетронутой, словно автомобиль спустился с небес.

– С ума сойти. Не мог же я так далеко заехать…

Где же дорога?!

Ковалев, позабыв про брюки и туфли, путаясь в сочных высоких стеблях, прошел по следу машины – от дороги ни следа, ни намека. Не хватало чего-то еще, чего-то весьма важного. Виктор повел лучом фонаря вокруг, пытаясь понять причину тревоги, но понимание ускользало от него, подобно ночной тени. Тогда он выключил свет и прислушался, до рези в глазах всматриваясь во тьму.

Тишина, нарушаемая только гулом мотора. Темная глубина неба. Дрожащие звезды. Сверчки скрипят свои однообразные песенки. Никаких признаков жизни. Ни огонька, ни запоздалой машины, идущей по трассе, с которой он только что свернул. Ни-че-го! Сама деревня будто растворилась во тьме тьмущей.

– Полные кранты, – сдавленно прошептал Ковалев.

В голову пришла смутная догадка. Он схватился за мобилку, как за соломинку. Однако телефон не отреагировал на нажатие клавиш. На таком удалении от города связи, понятное дело, никакой, но по меньшей мере экран-то должен засветиться. Значит, села батарейка.

– Жил в одном городе маленький черный гробик мобильной связи, – пробормотал Ковалев, взвешивая на ладони бесполезную «Нокию». – Ну и ладно.

Устало доплелся до машины и хлопнулся на сиденье. С тоской осмотрел испачканные травой брюки и туфли. Злиться не было уже сил. Тяжело вздохнул: курить, надо закурить.

Проклятая пачка лежала на полике на самом видном месте. «Кэмел» – возьми с собой в дорогу! В рекламе сигарет крепкие мужики то падали в воду, то сражались с питонами в джунглях – приключения что надо! Ерунда. Вы попробуйте ночью приехать в деревню и найти дорогу! Круче любого сафари будет.

Виктор достал наконец злополучную пачку, извлек сигарету.

– Да-а, – многозначительно произнес он. – Такой хрени еще не случалось с вами, Виктор Сергеевич.

Табачный дым привел его в чувство. Спокойное урчание мотора вернуло душевное равновесие, уют салона отогнал тревоги.

– А что, собственно?.. Ночь теплая, есть не хочу, пить тоже, – он хлебнул пивка, – не хочу.

Сигареты есть, только устал, как собака, надо выспаться. А утречком спокойненько доедем. Если есть указатель, значит, есть деревня. А деревня – это Зот, а Зот – это хорошая компания.

– А хорошая компания… – Виктор цокнул языком, изображая открывающуюся бутылку. – По-моему, так. Кто ходит в гости по утрам? Тарам-барам, барам-тарам! – и заключил: – В общем, мудро.

Радио не работало: FM-каналы отвечали треском и шипением. Уже ничему не удивляясь, Ковалев выключил двигатель, послал аудиодиск в проигрыватель и удобнее устроился в кресле.

Максим Леонидов тоже, видимо, когда-то пережил крушение любви. Хотя черт их знает, певцов да артистов. За что у них ни возьмись – пиар: черный пиар, голубой пиар, розовый. Один беспросветный пиар, никакой личной жизни.

Композитор! А ну, сделай так, чтобы душа сначала свернулась, а потом опять развернулась!

 
От Питера до Москвы
Вези меня, тепловоз.
От Питера до Москвы
Бутылка да стук колес.
На будущем – пелена,
На прошлом – туман с Невы… —
 

терзал душу певец.

Сквозь мурлыканье тихой мелодии до Виктора долетел посторонний звук. Он прислушался, уменьшил громкость, потом вовсе поставил на паузу. На какое-то мгновение воцарилась полная тишина.

Впереди зашуршало, легкая волна прошла по траве. Виктор включил дальний свет.

Испуганно заржали лошади. Одна стала на дыбы, едва не скинув всадника. Кто-то закричал на незнакомом языке. Лобовое стекло с треском лопнуло, стеклянное крошево ударило в лицо, при этом что-то со свистом ожгло, дернуло правую щеку. Виктор вскрикнул от неожиданной боли, нырнул под приборную доску. Еще дважды треснуло стекло. Ковалев осторожно повернул голову и опешил: из спинки кресла торчало два оперенных прутика.

Господи! Стрелы, что ли?! Что за кошмар?! Что за бред?!

Два раза ударило по капоту. Снова отрывисто воскликнули на чужом языке. Забытое чувство – выжить любой ценой, – притупленное сытой жизнью, подхлестнуло лучше плети. Не медля ни секунды, Ковалев ужом выскользнул в высокую траву, успев схватить фонарь.

Неплохо было бы вооружиться, но инструмент лежал в багажнике. А пистолет спрятан в один из многочисленных ящиков в гараже. Уж и заржавел, наверно.

Виктор оглянулся: в свете задних габаритных огней темно-красными силуэтами маячили всадники. Обложили! Путь к багажнику перекрыт, оставалась одна дорога – в степь. И Ковалев бросился прочь от машины.

Вильнул в сторону, припал к земле, пополз, откатился и, вскочив на ноги, побежал дальше. Его маневр увенчался успехом – стрелы просвистели мимо, однако слишком близко. Слишком…

– Вот гады! – прошипел Ковалев, опять прижавшись к земле. – Ничего себе ночная прогулочка!

Перекатился. Перебежал… Земля ушла из-под ног. От неожиданности вскрикнул, попытался схватиться за край обрыва – пальцы едва коснулись острого каменного края, упругие стебли травы ощекотали ладонь. Он пролетел метра три, не осознавая, где верх, где низ, и кубарем покатился по склону. Звездное небо не один раз мелькнуло перед глазами, земля ударила в пятки, колени едва не вышибли зубы. Спружинившие ноги бросили тело вперед на колючки сухой травы.

Тьма сгустилась, отчего головокружение усилилось. Виктор пошевелился, ощупал пространство вокруг. Он лежал на животе, жесткая трава колола лицо, руки-ноги вроде целы, раненая щека горит, дергает. Со стоном перевернулся на спину, сел и отплевался. Хотел отряхнуться, да попал по ушибленному плечу.

– Вот повезло-то, а?! – По спине будто танк проехал. – Мама родная… Во повезло-о…

Он прыснул смехом и тут же расхохотался. Вспомнив о погоне, зажал ладонью рот, но смех не оставлял его. Плотно прижимая к губам грязную ладонь, Ковалев хохотал, кашляя сквозь пальцы. Приступ истерики закончился слезами отчаяния. Сбивая кулаки, он колотил по земле что есть мочи, рыча и проклиная себя, жену-суку, начальника-урода, придурков на конях.

Потом отдышался, огляделся. Справа-слева кустарник с серой листвой, выше через черную кромку оврага подмигивают звезды. Противоположный берег показался Виктору более пологим, и он осторожно покарабкался наверх, цепляясь за корни кустов, затаиваясь при каждом звуке.

Со степью что-то было не так. Присев на корточки, Ковалев прислушался – прежняя сверчковая тишина. Он приподнялся, огляделся: сухие пучки травы вениками торчат из земли, темные остовы колючек то здесь, то там гротескными чудовищами поднимаются к трепещущим звездам. Овраги и балки, заросшие все тем же серым кустарником, изрезали эту землю вдоль и поперек. От травяного моря не осталось даже следа.

Неприятно сжало низ живота. По трассе медленно проползла фура, украшенная гирляндами габаритных лампочек. Но минуту назад дороги не было. Чертовщина!

На той стороне оврага никакого движения. Всадники, похоже, исчезли с травой вместе. Однако машины тоже нигде не видно, а ведь Виктор оставил фары включенными, дверцу – открытой, и в салоне горел свет.

Вот это номер! Угнали родимую авдюшку, «соточку» любимую. Угнали, пока он кувыркался в траве. И чего удумали: лук, стрелы! Тьфу! Деревня! Хотя, надо признать, эффект внезапности был ошеломляющим. Только зачем лобовое стекло разбивать? Уроды! На запчасти пустят. Тьфу!

Ковалев замер, присел. На грани слуха родился новый звук. Виктор повернулся вправо, пытаясь уловить направление. Звук повел себя странно: он возник за спиной, переместился левее, глухим эхом поднялся со дна оврага, откуда Ковалев только что выбрался. Холодок ледяными лапками пробежался по спине, а звук превратился в тихий плач, идущий от кромки оврага левее Виктора. Кто-то жалобно всхлипывал, сетуя на судьбу.

Возникло острое желание сесть рядом и пореветь в два горла. Однако Ковалев, чувствуя стыд за свои бессильные слезы, старался забыть о минутной слабости. Другое дело – мужик все-таки – помочь ближнему. Может, этот ближний покажет дорогу в село.

Осторожно ступая, Виктор подкрался к стенающему. Мужчина в светлой порванной футболке и темных брюках сидел на краю оврага. Ковалев не мог разобрать ни одного слова из тех «гы-ы-ыр» и «хры-ы-ыр», что долетели до его слуха. Смутное нехорошее предчувствие сдавило грудь – Виктор старался меньше шуметь, невольно задерживая дыхание.

Рыдающий почувствовал его присутствие. Смолк, замер, выпрямив спину, и неожиданно обернулся. Широко раскрытые безумные глаза оказались у самого лица Ковалева. Незнакомец вскрикнул, брызгая слюной в лицо Виктору, скрюченные пальцы безумца вцепились в горло. Ковалев похолодел, узнавая в нападающем себя самого: волосы растрепаны, одежда – сплошные лохмотья и порез! Порез на правой щеке от бандитской стрелы!

Инстинкт самосохранения заставил тело вспомнить, чему его когда-то учили. Виктор ударил снизу вверх, разрывая захват безумца, и толкнул его прочь от себя, налегая всем телом. Не удержавшись, Ковалев упал на колени, жадно хватая ртом воздух. Напавший отшатнулся к краю оврага, но остался на ногах. Оскалившись, он готовился вновь прыгнуть на противника, – или добычу? – у которого не осталось сил для новой схватки с самим собой! Не усталость, но ужас заставил тело оцепенеть, руки и ноги не слушались.

Окружающая картина изменилась в мгновение ока: серая пелена тумана возникла за спиной призрака и накрыла обоих своим покрывалом.

Яркий свет ослепил. Виктор от неожиданности упал – соленая вода ударила в лицо, пальцы зарылись в песок. Вскочил как ошпаренный – еще не хватало утонуть! Оказалось, неглубоко, ноги быстро обрели опору. Перед глазами расплывались цветные пятна, влажным горячим воздухом было трудно дышать, намокшая одежда противно липла к телу. Кровь тяжелым молотом стучала в ушах.

Виктор прикрыл ладонью слезящиеся глаза, постепенно привыкая к яркому свету, огляделся. Он стоял по колено в воде – вокруг него простиралось неведомое море. Справа вдали темнели горы. Танцующее горячее марево искажало их контуры, создавая впечатление парящего в воздухе острова.

Ковалев оглянулся, отступил назад. Показалось, что огромное черное чудовище, изогнув спину, спешит к нему по водной глади. Но черная глыба, украшенная острым гребнем, не двигалась, и Виктор понял, что это всего лишь причудливая скала, поднимающаяся над водной поверхностью.

В следующий момент он невольно вскрикнул, когда нечто шевелящееся коснулось его ноги. Членистое тело размером с подошву ботинка ткнулось в щиколотку, шевеля усами или чего там у него, обошло препятствие и двинулось дальше. Все мелководье кишело этими членистыми тварями разных расцветок, размеров и форм сегментных панцирей. У Виктора невольно отвисла челюсть, когда он увидел тварь с выпуклыми глазами, носом и открытым ртом, очень напоминающими человеческие.

– Твою мать, ты пришелец, что ли?

Существо не удостоило его ответом.

Надо было выбираться из воды. Кто знает этих огромных мокриц! Может, они на завтрак предпочитают менеджеров?

Виктор побрел к черной скале и не заметил, как сзади на него быстро надвигается стена густого марева.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации