Текст книги "100 великих тайн Нового времени"

Он был довольно хорош собой, вальяжный, улыбчивый и уверенный в себе. Уже немолодой Екатерине он очень нравился.

26 апреля Балакирев из резиденции Екатерины в Преображенском отвез в Покровское к Монсу очередное тайное послание. Через некоторое время в разговоре с обойного дела учеником Суворовым он поведал ему, что не далее как вчера отвез письмо царицы: «Одно синенькое, что и рта разинуть боюсь», – сказал Балакирев, весьма расстроенный и, видно, знакомый с его содержанием.

По закоренелой шутовской привычке он не удержался от подвернувшейся на язык поговорки: «Любовь она, вишь, указу не ведает и царя в дураки поставит».

Однако, видимо, Балакирева не столько потрясла измена, сколько написанный рукой Екатерины какой-то рецепт с составом питья…

Суворов, смекнув, в чем дело, спустя некоторое время, желая похвастать своей осведомленностью, поведал о дворцовых делах знакомому купцу Ершову, а тот приятелю Ширяеву. Последний решил, что о столь важной тайне следует знать Петру. Он накропал подметное письмо без подписи. 2 ноября Петр прочитал его послание…

Когда ведающий Тайной канцелярией Его Императорского Величества Андрей Иванович Ушаков, поднаторевший в делах тайных и явных, получил приказ Петра начать сыск, он, поняв, о чем речь, несколько раз перекрестился и, не мешкая, позвал подручных.

Историк М.Н. Семевский, еще в XIX в. изучая государственный архив, обнаружил «Дело Виллима Монса». Он тщательно изучил бумаги, долгие годы хранившиеся в глубокой тайне, и был изрядно удивлен, что к делу причастен знаменитый шут Балакирев. В 1862 г. он издал книгу под названием «Семейство Монсов», с той поры ни разу не переиздававшуюся. Из опубликованных им протоколов допросов видно, что на них присутствовал сам Петр.

Когда приволокли Балакирева, он приказал вздернуть шута на дыбу. Повисев некоторое время на вывороченных руках, тот повинился, что возил письмо из Преображенского в Покровское к Монсу, а что было писано в том письме, ему неведомо.

Суворов и другие были словоохотливее, и Петр понял, что подметное письмо не врет.

Следствие особый интерес проявило к переписке Монса и «синенькому письму с рецептом питья». Однако конечный результат остался неясен, т. к. многие бумаги оказались уничтожены. Ушаков по приказу Петра (после разговора с Екатериной) не стал более затрагивать любовную сторону дела, а переключил сыск на государственную деятельность Виллима Монса, который оказался великим взяточником.

Список взяток был огромным, его оказалось достаточно, чтобы вынести суровый приговор. В заключении суда говорилось: «А поскольку Монс по делу явился во многих взятках и вступал за оные дела, не принадлежащие ему., мы согласно приговорили учинить ему Виллиму Монсу – смертную казнь. А имение его, движимое и недвижимое взять на Его Императорское Величество».

Остальных, проходивших по этому делу, подвергли суровым наказаниям. Шуту и камер-лакею Балакиреву досталось менее всех. Ему дали 60 палок и отправили в Рогервик на 3 года.

16 ноября 1724 г. в десятом часу пополудни на Троицкой площади была произведена экзекуция. Пастор Нацциус сделал последнее напутствие Виллиму Монсу. Держась за руки, они поднялись на помост, где стоял у плахи палач. Монс побелевшими губами шептал последнюю молитву. Его шатало. Перед плахой он опустился на колени, Нацциус его осенил крестным знамением и отошел в сторону. Монс положил голову на плаху, обняв ее руками.

Когда все было кончено, голову с полуоткрытыми глазами пиками водрузили на длинный шест. Обезглавленное тело пиками забросили на колесо, прибитое к гладкому бревну, где его быстро присыпал снег. Говорят, на второй день Петр, сидя в карете с Екатериной, приказал вознице завернуть на Троицкую площадь. У эшафота карета остановилась. Он открыл дверцу и молча смотрел на голову Монса. Екатерина также смотрела на вершину шеста, однако выдержала пытку, не дрогнула и не расплакалась.

27 января 1725 г. Петр скончался. Около него лежала грифельная доска с недописанным завещанием: «Оставить все.»

Едва кончился официальный траур, во дворце Екатерины начались нескончаемые увеселения и «машкерады». Сев на российский престол, с помощью Меншикова, Екатерина самоустранилась от государственных дел, равнодушно взирая на начавшуюся борьбу между П.А. Толстым, А.М. Девиером, А.И. Остерманом и другими из вновь созданного Верховного совета с всемогущим Меншиковым во главе.

Однако она не забыла о шуте Балакиреве и сразу послала с нарочным указ об его освобождении и возвращении ко двору. Изрядно помятый при розыске в Тайной канцелярии, Балакирев поседел. Вывороченные на дыбе суставы немилосердно ныли. Шутить теперь стал с оглядкой и тщательно избегал встреч с Меншиковым.

Скоро Екатерина занемогла. Балакирев видел, как торопился Меншиков расправиться со своими противниками, желавшими посадить на престол российский одну из дочерей Петра, а не внука, справедливо опасавшийся, что в будущем он отомстит за смерть отца – царевича

Алексея. Меншиков, как всегда, снедаемый непомерным тщеславием, предчувствуя скорую кончину Екатерины, решился на невероятную авантюру. Он решил обеспечить престол Петру II, женить его на своей дочери и тем самым навсегда породниться с царской династией. И пусть потомки знают, как московский бойкий мальчишка, продавец горячих пирожков, смог вознестись столь высоко (хотя так и не одолел грамоты!).

На глазах Балакирева разыгралась драма, какую не увидишь и в дурном сне. Графа Петра Андреевича Толстого, чью умную голову так высоко ценил Петр, Меншиков сослал на Соловки вместе с сыном и сгноил в тюрьме, предварительно лишив всех чинов и званий. Графа Антона Мануиловича Девиера, женатого на его родной сестре Анне, несмотря на ее слезы и стенания, отправил в Сибирь, в Тобольск. Позже выслал и ее с четырьмя детьми. Расправился и с другими «верховниками».

Балакирев долго помнил субботний день, пасмурный и ветреный, 6 мая 1727 г., первую половину дня Учрежденный суд слушал в полном составе «экстракты», неуклюже перечисляющие надуманные вины подсудимых. В третьем часу подписали «сентенции», затем поехали к умирающей императрице на доклад, непрестанно подгоняемые Меншиковым. Слабеющей рукой Екатерина в постели подписала подсунутый ей Меншиковым указ, а в 9-м часу вечера она неожиданно скоропостижно скончалась. Во дворце началась суматоха. Меншиков же был занят отправкой только что осужденных «в ссылку за караулом в указанные места». Знать бы ему, что впереди его ждет судьба еще более горькая!

В 1739 г., в конце царствования Анны Иоанновны, Ивану Балакиреву было сорок лет, но шутки его заметно потеряли дерзость и остроту. Видимо, он не забывал о застенке и о вывороченных суставах. Они стали добродушны и незлобивы.

Анна Иоанновна, обладая «мужским ударом», неплохо играла в бильярд, входивший тогда в моду, и обожала игру в карты. Еще она любила стрелять из мушкетов прямо из окон дворца по голубям, воронам и галкам.

Вечерами, изнывая от безделья, императрица приглашала сановников побогаче перекинуться в картишки. Игра шла на перстни, приглянувшиеся ей, на золотишко. Играли до поздней ночи при многих свечах…

Однажды, будучи в хорошем настроении, императрица предложила сыграть партию в винт и Балакиреву. Иван тотчас охотно согласился, но поставил условие, что будет играть только «на интерес», ибо ему, как солдату, не положено иметь при себе золото и бриллианты.

За карточный столик приглашены были еще два партнера, и Балакирев объяснил новые правила карточной игры. Проигравший партию должен был снять с себя какую-нибудь деталь одежды: камзол, парик, пряжки, башмаки и т. д. Императрице разрешалось, на ее усмотрение, либо откупаться содержимым ее кошелька, либо лентой, табакеркой и т. п.

Игра началась. Балакирев оказался неплохим игроком, и скоро оба приглашенных за столик сановника остались в нижнем белье и даже без чулков. Императрица Анна Иоанновна смеялась так, что ее громкий басовитый смех отдавался эхом в комнатах дворца.

Весьма довольная, она распорядилась впредь, в виде особой милости, отпускать Ивану Балакиреву обеды из царской кухни…

С середины 1730-х годов шутов и шутих во дворце насчитывалось около 40 человек. Анна Иоанновна учредила даже особый шутовской орден «Святого Бенедикта», носившийся в петлице на красной ленте.

После смерти царицы Иван Балакирев раз в три-четыре года за счет казны шил себе мундир преображенца и ведал хозяйственными делами, получал продукты для дворцовых слуг, хлопотал на праздниках, заботился о воспитании и обучении своих детей.

Пришедшие к власти новые фавориты и временщики с удивлением узнавали, что скромный и малоприметный Балакирев – знаменитый шут Петра.

Уже при императрице Елизавете Петровне он попросил «абшид» (отставку) и, получив небольшой пансион, отбыл в Костромскую губернию в свое захудалое имение, где и умер в возрасте 64 лет в 1763 г.

Знаменитый композитор, пианист и дирижер М.А. Балакирев, по утверждению некоторых историков, принадлежал к роду знаменитого шута, но сам Милий Алексеевич об этом никаких сведений или семейных преданий не оставил.

(По материалам Льва Вяткина)

Пророчество Симеона Полоцкого

В 1667 г. воспитателем царевича Федора Алексеевича и царевны Софьи был назначен один из самых образованных людей того времени, иеромонах Симеон Полоцкий (в миру Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович), автор нравоучительных, поэтических и драматических сочинений, астроном и астролог. В узорах звездного неба он наблюдал и недолговечное правление слабоумного царя Федора, и грядущий стрелецкий бунт. Историки до сих пор гадают, как сумел первый русский энциклопедист во многих подробностях предсказать великую и необыкновенную судьбу Петру I… еще до его рождения.

В узорах звездного неба Симеон Полоцкий читал будущее людей и страны

28 августа 1671 г. царь Алексей Михайлович венчался с Натальей Кирилловной. На следующее утро к царю явился Полоцкий и сообщил: ночью явилась недалеко от Марса «весьма светлая звезда» – знак того, что молодая царица зачала «во чреве матернем сына». Еще более изумился Алексей Михайлович от вести, что царевич появится на свет Божий З0 мая следующего года и будет наречен именем Петр.

– Сей царевич взойдет на престол твой, – вещал иеромонах, – никто из современников с ним не сравнится, и он приобретет величайшую похвалу. Слава его непрестанно будет возрастать, он будет великим и удивления достойным победителем; многие падут от меча его. Он победит враждующих своих соседей, сделает множество славных дел, каких никто еще из предков его произвести не мог, и учинится страшным. Он будет посещать многие ближние и дальние земли.

Но собственные его подданные будут делать ему много препятствий в его благополучии, он прекратит многие неустройства и возмущения, и при жизни его произведено будет много великих дел на море и сухом пути. Он истребит злых, будет любить прилежных, утвердит веру, и еще много славного произведет, как то необманчивое предсказание созвездия показывают. В сем созвездии, якобы в зеркале, видел я все теперь сказанное и письменно Вашему величеству подношу.

Немало подивился речи Симеона царь всея Руси. А еще более – бесстрашию прорицателя, рисковавшего не только местом при дворе, но и собственной головой. Пригласив Наталью Кирилловну, Алексей Михайлович зачитал ей предвещание, облобызал и познакомил с пророком, который, глядя царице в глаза, произнес:

– При разрешении от бремени три дня будешь ты терпеть великое страдание и болезнь, но Ваше величество и новорожденный царевич останетесь живы, здравы и Богом хранимы.

После этого Полоцкий многажды был приглашаем к великому государю для сокровенных бесед о звездоблюстительности и уже не сомневался, что «течение звезд по воле Божией показывает много настоящих и будущих приключений…»

Со дня венчания прошло, как и положено, девять месяцев.

«В 1673 году, 28 мая, царица мучилась уже родами, как Полоцкий пришел во дворец. Он прошел прямо в ту комнату, где был государь, и, нашедши его в печали, выслал всех из комнаты, притом же объявил, что царица еще двое суток будет страдать. Он остался у государя и проводил время в молитве. Наконец царица пришла в такое состояние, что должна была приобщаться святых тайн. Но Полоцкий утешал царя и всех прочих, находившихся между страхом и надеждою, и уверял, что царица останется жива и через пять часов разрешится от бремени. По происшествии четвертого часа Полоцкий пал на колени и молил Бога, чтоб царица еще час не разрешилась. Государь, разгневавшись на него, сказал ему:

– О чем ты молишься! Царица и так уже почти мертва!

Он же отвечал:

– Великий государь! Если царевич родится в первой половине часа, то жизнь его продлится около пятидесяти лет, если же в другой половине часа родится, то проживет лет семьдесят».

Как в воду глядел Симеон Полоцкий! Царица разрешилась от бремени в первой половине часа. Это и предопределило кончину Петра Великого в январе 1725 г., на пятьдесят третьем году жизни.

Свадьба в Ледяном доме

В 1730 г. на царский престол взошла Анна Иоанновна, дочь старшего брата Петра – Иоанна. Отзывы современников об императрице разноречивы. Но все сходятся на том, что она была жестока, коварна и сумасбродна. Ее любовник, фаворит и доверенное лицо – курляндский герцог Эрнст Бирон – тоже оказался жестоким, властолюбивым и хитрым человеком.

Ледяной дом и шутовская свадьба Авдотьи Ивановны Бужениновой и Михаила Алексеевича Голицына. Гравюра 1740 г.

Внешность царицы вызывала суровую оценку – преимущественно у женщин. «Престрашного она была взору, – писала об Анне Иоанновне княжна Ксения Долгорукова. – Отвратное лицо имела. Так велика была, когда межу кавалеров идет – всех головой выше и чрезвычайно толста!» И действительно, двухметрового роста, восьмипудовая племянница Петра Великого со следами оспин на лице (рябая!) могла быть «отвратна взору».

Анна Иоанновна вместе со своим любимцем Бироном потрясала страну казнями, пытками, ссылками и сумасбродными увеселениями. Один из историков пишет: «Лихие ветры страну качали великую, забирали тысячи жизней, возводили и низвергали веселых фаворитов».

Русский двор при Петре I, отличавшийся своей малочисленностью и простотой обычаев, совершенно преобразился при Анне Иоанновне. А ведь прошло всего лишь 5–6 лет после смерти Петра!

Среди приживалок у Анны Иоанновны была одна немолодая и очень некрасивая шутиха – калмычка. Звали ее Авдотья Ивановна Буженинова. Однажды она сказала императрице, что охотно вышла бы замуж. Императрица пожелала сама подыскать калмычке жениха. На эту роль выбрали одного из шести шутов – разжалованного князя Михаила Алексеевича Голицына – внука знаменитого боярина петровского времени.

Немедленно создали особую «маскарадную комиссию». Решено было обвенчать шута и шутиху в специально построенном на Неве доме из льда! Благо на улице стояла жуткая стужа: термометр показывал минус 35 градусов. Свадьбу назначили на февраль 1740 года.

Комиссия выбрала для постройки Ледяного дома место на Неве между Адмиралтейством и Зимним дворцом – примерно там, где сейчас Дворцовый мост. Лед разрезали на большие плиты, укладывали их одну на другую и поливали водой, которая тотчас же замерзала, накрепко спаивая плиты.

В итоге фасад дома имел длину около 16 м, ширину 5 м и высоту – около 6 м. Вокруг всей крыши тянулась галерея, украшенная статуями. Крыльцо с резным фронтоном разделяло здание на две половины. В каждой было по две комнаты: одна – гостиная и буфет, другая – туалет и спальня. Перед домом были выставлены шесть ледяных пушек и две мортиры, которые, кстати, стреляли. У ворот красовались два ледяных дельфина, выбрасывавшие из челюстей горящую нефть. На воротах стояли горшки с ледяными ветками и листьями. На ветках сидели ледяные птицы. По обеим сторонам дома возвышались ледяные пирамиды, внутри которых висели большие восьмиугольные фонари. Ночью в пирамиды влезали люди и поворачивали светящиеся фонари перед окнами к удовольствию постоянно толпившихся зрителей.

По правую сторону дома стоял в натуральную величину ледяной слон с ледяным персиянином наверху. Около слона стояли две ледяные персиянки. «Сей слон внутри был пуст и столь хитро сделан, – рассказывает очевидец, – что днем воду вышиной почти четыре метра пускал. А ночью, к великому удивлению, горящую нефть выбрасывал!»

В Ледяном доме в одной из комнат стояли два ледяных зеркала, туалетный стол, несколько шандалов (подсвечников), большая двуспальная кровать, табурет и камин с ледяными дровами. Во второй комнате были ледяной стол, два дивана, два кресла и резной буфет с посудой. В углах этой комнаты красовались две статуи, изображавшие купидонов, а на столе стояли большие часы и лежали карты. Все эти вещи «были весьма искусно сделаны изо льда и выкрашены приличными натуральными красками»! Ледяные дрова и свечи намазывались нефтью и горели. Кроме того, при Ледяном доме по русскому обычаю была выстроена ледяная же баня! Ее несколько раз топили, и охотники парились!

По именному высочайшему повелению, к «курьезной свадьбе» привезли со всех концов России по два человека обоего пола «всех племен и народов». Всего набралось триста человек! Шестого февраля 1740 года состоялось бракосочетание сиятельного шута с шутихой – обычным порядком в церкви. После чего «свадебный поезд», управляемый канцлером Татищевым, проехал по главным улицам города.

Во главе «свадебного поезда» ехали «молодые» в железной клетке, поставленной на слона. А за слоном тянулись «поезжане», то есть приехавшие гости. Тут были абхазцы, остяки, чуваши, черемисы, вятичи, самоеды, камчадалы, киргизы, калмыки. Одни ехали на верблюдах, другие на оленях, третьи на собаках, четвертые на волах, пятые на козлах и т. п.

После обильного обеда во дворце начались танцы. Потешное зрелище чрезвычайно забавляло императрицу и вельможных зрителей. После бала «молодая пара», сопровождаемая по-прежнему длинным «поездом» разноплеменных гостей, отправилась в свой Ледяной дом. Там их с различными церемониями уложили в ледяную постель, а к дому приставили караул «из опасения, чтобы счастливая чета не вздумала раньше утра покинуть свое не совсем теплое и удобное ложе». Наутро почти насмерть замерзших шута и шутиху увезли отогреваться.

Дальнейшую судьбу Ледяного дома проследил один из современников: «Понеже жестокая стужа с начала января месяца по самый март почти беспрерывно продолжалась, то и оный дом до того времени стоял без всякого повреждения. В исходе марта месяца 1740 года начал он к падению клониться и помаленьку, особливо с полуденной стороны, валиться».

О Ледяном доме говорили по-разному, в том числе и как о «глупейшем позорище».

(По материалам И. Меттера)

Секретная книга «умника не от времени»

В архиве механика-самоучки Ивана Петровича Кулибина (1735–1818) хранится около двух тысяч чертежей оптических и физикохимических приборов, машин, мостов, судов, зданий. Есть и так называемая «Секретная книга», где дано подробное описание вечного двигателя, сопряженного с устройством для взвешивания находящихся в «скорбных путах оставления мира душ». Прочитав эту книгу российского гения, его современница, президент Российской Академии наук Е.Р. Дашкова, вышла из себя, молвив: «Упражнения в делании противуестественных, странных опытов оттого им таятся, что многие ученые почитают сии нелепости за невозможные, смеются и ругаются над тем, кто в сих изысканиях дерзает упражняться».

Кулибин был глубоко верующим человеком. Неудивительно потому его искреннее желание, как он выразился, сухою практикою подсластить православию, дабы все признали, какую часть от тленного тела составляет вечная душа. И механик в этом безнадежном деле преуспел. Во всяком случае, мы не можем не верить врачу, лексикографу, этнографу, почетному академику Петербургской Академии наук, автору знаменитого Толкового словаря живого великорусского языка Владимиру Ивановичу Далю (1801–1872), живо интересовавшемуся тайнами гроба роковыми, и после наблюдения в действии световых весов Кулибина оставившего в дневнике такую запись: «Долгий спор разрешился в пользу умника не от времени – Кулибина. На площадку, поддерживаемую дюжиной тончайших пружин, поместили умирающего, вес которого предварительно определили гиревыми, весьма точными весами. Агония началась.

Механик-самоучка И.П. Кулибин. Портрет 1818 г.

Луч света, прошедши сквозь сфокусированные линзы, встал на оптической шкале. Все увидели, как отходящий не плавно, а рывками утратил около 30 г изначального собственного веса. Некоторые видели и серую дымку, приняв ее за душу умершего. Я того не видел, но отдаю должное изобретателю, много лет назад проделывавшему при жизни своей многочисленные такие опыты».

Итак, Кулибин первым в России доказал существование души. В Великобритании его эксперимент повторил, используя прецизионные весы, Артур Конан Дойл. В 1930-е гг. аналогичные опыты были проведены в США, Германии, Швейцарии, Франции, Польше. Разброс в весе душ оказался значительным – от 30 до 37 граммов.

Современные достижения в оптике и электронике наконец-то позволили выполнить взвешивание души, претендующее на истинные значения. Американский физик Натан Шуберг сконструировал кровать-платформу, снабженную демпферными устройствами, помещенными в вязкую среду – глицерин. Платформа снабжена лазерными источниками света, уголковыми отражателями, изотопными опорными генераторами отсчета времени, электронными шкалами, отображающими микроскопические колебания веса. Это сложное устройство, «перенося» с их согласия в мир иной обреченных больных, хоть и выполнили печальную миссию, однако позволили прийти к выводу – все человеческие души подвержены колебаниям веса от 2,53 до 8,36 грамма. Причем души женщин гораздо тяжелее душ мужчин.

– С чем связана эта привилегия, пока не знаю, – говорит Шуберг, – но фотоснимки, сделанные в инфракрасных частотах, показали, что души женщин существенно плотнее и идеально повторяют, в отличие от мужских, очертание прижизненных тел.

В мае 1994 г. австралийский метеоролог Юрий Смыслов стал свидетелем исхода души его сестры Юлии. Вот что он рассказал корреспонденту газеты «Уикли Канберра ньюс»:

– Когда Юлию отпевали, в часовню проникла шаровая молния. Все мы, родственники, стоящие у гроба, буквально онемели, увидев, что огненный, величиной с теннисный, шарик на несколько секунд прилип ко лбу почившей, после чего, с громким хлопком взорвавшись, исчез. Из переносицы сестры выстрелил тоненький серебристый лучик, закрутился спиралью и преобразился в серую кляксу, отдаленно напоминающую тело человека в натуральную величину. Это, я полагаю, и была душа покойной… Вернувшись домой, я обнаружил на подоконнике гостиной тщательно отполированный кусок льда. Он был размерами и конфигурацией как страусиное яйцо. А на нем – синий рисунок: живое лицо Юлии, окруженное пунктирными кольцами оранжевого цвета. Что же, получается, души обладают свойством не только покидать бездыханные тела, но и отпечатываться портретно на посторонних предметах, к тому же естественного и искусственного происхождения?!

Всякий гений – провидец. Иван Кулибин, которому, по слухам, в собственной усадьбе в Нижегородской губернии удалось решить неразрешимую проблему вечного двигателя, на заключительной странице «Секретной тетради» сделал пометку: «Самодвижущаяся машина без вечно живой человеческой души мертва. В нас, вне нас нет ничего мертвого, все живет, все деятельно, вездесуще. Посему заставить души упокоенных трудиться можно и должно. Отклик труд их находит повсеместно, и там, где мы созерцаем кажущееся нам фокусничеством, то по хронометру бытийному отмеряется и распахнется для нас в грядущем, не очень далеком».

Может, уже распахнулось? Во всяком случае, Натан Шуберг не стоит на месте. Сплотив вокруг себя физиков-единомышленников, он пытается записывать на компьютерные носители информации эмоциональные и интеллектуальные составляющие душ усопших, отслеживая посмертные метаморфозы нашего бессмертного начала.

P.S.

Немногие знают, что тяга к изучению и созданию различных замысловатых механизмов появилась у Кулибина после того, как он заинтересовался устройством часов. За свою жизнь Кулибин создал несколько оригинальных часовых механизмов, но одним из первых и наиболее известных считаются яйцевидные часы для Екатерины II, которые чаще называют просто часы Кулибина.

История создания часов Кулибина началась в Нижнем Новгороде. Именно в этом городе жил знаменитый изобретатель и держал там часовую мастерскую. В те времена (вторая половина XVIII в.) часы были далеко не у всех, и работы особой у Кулибина не было. Благодаря этому он и посвящал много времени изобретению других устройств.

Так бы длилось еще очень долгое время, если бы Кулибину не пришлось ремонтировать часы тогдашнего губернатора Аршеневского. «Сарафанное радио» сделало свое дело, и к Кулибину стали приезжать с часами со всех уголков губернии. Собралась в то время посетить Нижний Новгород и Екатерина II. Тогда-то и решил часовщик Кулибин преподнести подарок Императрице и сделать для нее часы, «коих раньше не было».

Заручившись поддержкой того же губернатора и местного купца-мецената Костромина, Кулибин приступил к работе. Слух о подарке дошел и до Екатерины. Поэтому, приехав в Нижний Новгород, она сразу потребовала показать ей гениального часовщика. Кулибина привезли к Екатерине, но тут оказалось, что он не успел закончить подарочные часы. Все могло закончиться печально, но Кулибин так увлеченно рассказывал Императрице о своих других изобретениях – микроскопе и телескопе и даже прообразе электромашины, что его простили.

Но свои часы Кулибин все же доделал в тот же 1769 г. и лично вручил Екатерине II в Петербурге.

Помимо часового механизма, размещенного в одной из половинок раскрываемого яйца, Кулибин умудрился поместить в них еще музыкальный автомат и механизм боя. Всего часы состоят из 427 мелких деталей. Каждый полдень часы играли музыку, лично написанную Кулибиным для Екатерины. Также в часах есть крошечный встроенный кукольный театр, который исполняет небольшие пьесы под различные мелодии.

Сегодня часы Кулибина хранятся в Эрмитаже.

После вручения подарка Екатерина настолько была поражена, что тут же предложила Кулибину место начальника механических мастерских Академии наук. Так что, возможно, именно благодаря своим часам Кулибин смог стать тем, кем стал, и раскрыть свой талант, подарив миру еще не одно гениальное изобретение.