Текст книги "Падение терратоса"

Глава девятая

В ресторане во время ужина было значительно меньше пассажиров, чем в предыдущие два дня. Вероятно, прогулявшись по городу, попутчики уже поужинали в одном из множества ресторанчиков Латинга, да и небольшая часть пассажиров сошли с рейса, достигнув конечной точки пути. Заказав жареного мяса с овощами и пива, Кинт отпивал пенистый напиток маленькими глотками и смотрел вниз, на почти растворившиеся в ночи огни большого торгового города. Тэна вошла в ресторан немного в лучшем состоянии, чем она была, когда соскочила с повозки и, подобрав полы пальто, бежала к швартовочной башне. Кинт жестом пригласил ее за свой столик, она молча села, тут же подошел официант…

– Что вам подать?

– Какой-нибудь крепкий алкоголь и закуску… можно овощи.

– Прошу прощения, – но продемонстрируйте, пожалуйста жетон гражданина, – учтиво попросил официант.

Убедившись, что попутчица Кинта достигла совершеннолетия, официант удалился выполнять заказ.

– Что это было, Кинт Акан? – наклонилась к столу и шепотом спросила Тэна.

– Что именно? – Кинт сделал большой глоток пива.

– Там, в городе…

– Разбойное нападение, которое я пресек.

– Вы убили человека! – продолжала шептать Тэна, – причем хладнокровно и не задумываясь! А возможно и двух!

– Мне что, нужно было позволить ему размозжить мне голову? А второму я просто прострелил, простите, задницу.

Тэна замолчала, когда к столику вернулся официант и начал выставлять тарелки и столовые приборы.

– У меня в голове не укладывается, – снова, понизив голос, сказала Тэна, – вы… и эта вся ситуация.

– Скажите, на востоке терратоса что, нет негодяев, желающих лишить кошелька или хуже того, жизни, других людей?

– Есть… но я как-то…

– Не сталкивались?

– Да.

– Думаю, у вас еще все впереди.

– Зачем вы меня пугаете?

– Что вы, я совсем не хотел вас пугать, но этот мир далеко не добрый, как я когда-то давно думал. И теперь, зная, что вы летите в столицу одна и не имея представления о том, что происходит на улицах Актура…

– Откуда вам знать, что происходит на улицах Актура?

– Жил там некоторое время, – Кинт налил в крохотную рюмку крепкой настойки и пододвинул собеседнице, – пейте, станет лучше.

Выпив рюмку залпом Тэна зажмурилась, потом замахала руками себе на лицо.

– Вот, – Кинт наколол вилкой кусочек мяса и протянул Тэне.

– Спасибо… очень крепкая настойка, – прожевав закуску, ответила она.

После еще пары рюмок у Тэны на щеках появился румянец, она немного повеселела и перестала подозрительно и строго смотреть на Кинта. Уже сама, наполнив себе рюмку, она сказала:

– Мне кажется, что вы меня обманули.

– В чем именно?

– А во всем! Мне кажется, что вы… эм… – Тэна снова наклонилась к столу и прошептала, – что вы тоже, какой-нибудь инспектор тайной жандармерии, ну или около того…

– С чего вы взяли?

– То вы мне рассказывали, как, неумело управляя повозкой, получили свои шламы, а там, в арке, я хоть и была напугана до смерти, но все же все видела, особенно то, что ни один мускул у вас на лице не дрогнул, и выстрелили вы всего два раза и оба раза попали… Кинт, вы же не торговец, верно?

– Возможно, но я не готов пока об этом говорить.

– Хорошо, а когда вы будете готовы?

– Думаю, через неделю, не раньше.

– Я буду в столице месяц, и мы сможем там встретиться.

– Где я смогу вас найти?

– Ой… я не помню, но у меня где-то записан адрес компаньона моего дядюшки, который владеет маленькой гостиницей недалеко от порта. Ой, простите… я уже пойду к себе, – Тэна жестом позвала официанта, расплатилась и заметно пошатываясь, вышла из ресторана.

«Ну вот, напилась, глупенькая… я представляю, в какую историю она может влипнуть в столице» – подумал Кинт, тоже рассчитавшись за ужин, допил пиво и направился в свою каюту.

Сняв надоевший камзол, который не давал дышать полной грудью, сел на кровать, обнаружив сверток со сладостями. Кинт дернул за плетеный шнур и спустя минуту постучали.

– Что изволите? – поинтересовался дежурный по палубе.

– Вот, госпожа Тэна Граан забыла это в повозке, когда мы вернулись из города, отнесите, пожалуйста.

– Хорошо, – дежурный взял сверток и удалился.

Тэна Граан не вышла на завтрак, в одиночестве Кинт допил ароматный травяной чай и доел пусть не свежую, но вполне вкусную сдобу и уединился в каюте, где решил провести время за чисткой оружия. Разложив на столике пистолеты и револьверы, разрядил оружие и принялся за привычное и приятное занятие. Ближе к обеду в дверь каюты осторожно постучали.

– Открыто.

– Я прошу прощения, – в дверях показалась Тэна, – вы не составите мне компанию за обедом?

– С удовольствием, но до обеда еще час.

– Тогда до встречи в ресторане через час, – сказала Тэна, мельком бросив взгляд на арсенал, лежащий на столике.

– Договорились.

На обеде, и на следующий день, за завтраком и обедом, Кинт всячески избегал вопросов о себе, и все больше переводил разговор на другие темы, например, интересовался природой востока терратоса, или рассказывал про новые научные или технические новинки, о которых сам узнал из газет. Тэна охотно поддерживала разговор, мило улыбалась и всем своим видом показывала, что хочет продолжить знакомство, даже сообщила адрес гостинцы, где планирует остановиться.

– Через час посадка в Акту ре… Через час посадка в Актуре, – донесся из-за двери голос дежурного по палубе.

Кинт уже собрал вещи и, сидя у окна, смотрел на проплывающий внизу степной корпус охраны дорог, что-то теперь в нем располагается, возможно, какой-то армейский рекрутинговый корпус. Рядом, некогда маленькая деревушка, превратилась в достаточно большой поселок, окруживший недавно построенную железнодорожную станцию. Спустя некоторое время показалась и школа сирот, крошечные коробочки казарм, отчетливо видно нитки дорожек, всегда посыпанных песком. Снега в степи не было, тут его почти не бывает, а если и выпадет, то тут же растает и расквасит проселочные дороги. А торговый тракт немало удивил Кинта оживленным движением, и грузовые моторные фургоны, и конные повозки тянулись изредка разрывающейся вереницей навстречу друг другу с севера на юг и обратно. Кинт откинулся в кресле, закрыл глаза и предался воспоминаниям, стараясь вызволять из закоулков памяти только приятные моменты, например, мать и дочь в кафе при пекарне и вкуснейшие булочки, политые карамелью, молчаливый старик сосед – отставной военный, который всегда очень приветливо с ним здоровался, артель портовых грузчиков, и мальчишки из бедных пригородов…

Толчок, слабая вибрация, и шум винтов стих. Кинт встал и еще раз посмотрел в окно… Столица сияла огнями, и гул силовой установки дирижабля, сменился гулом и звуками огромного города. Кинт очень хотел увидеть Актур сверху, но, предавшись воспоминаниям, немного задремал. Дождавшись, когда в коридоре стихнет топот ног пассажиров, Кинт отрыл дверь, подхватил сумки, охнул под их тяжестью и тоже направился к выходу.

– Море… – Кинт задержавшись на площадке швартовочной башни, громко втянул ноздрями воздух.

– Мне тоже здесь нравиться, жаль, что будем в столице только сутки, – шагнул к Кинту от трапа дежурный, – вам понравился полет?

– Да, очень понравился, при первой же возможности я обязательно совершу еще одно воздушное путешествие через весь терратос.

– Похоже, господин, вы тоже заболели небом, – улыбнулся дежурный и тронул козырек кепи, – всего хорошего!

– И вам удачи, – кивнул Кинт и пошел вниз по лестнице.

Перейдя широкую мостовую у станции воздухоплавания, Кинт побеспокоил одного из возниц, дюжина повозок которых ожидала седоков.

– В Ткацкий квартал, в гостиницу мадам Поль.

– Далеко… два кеста серебром! – деловито нахмурил брови пожилой возница.

– Милейший, если бы я здесь был впервые, то ты мог бы пудрить мне мозги! Тут же десять минут езды!

– Эм… простите, господин, – замялся возница, – эти моторные экипажи совсем не дают житья, отбивают клиентов.

– Прогресс, милейший, – вспоминая манеру общения покойного профессора Дакта, ответил Кинт, уселся в повозку и на всякий случай огляделся, – будет тебе пара серебряных монет, давай только крюк через центр сделаем, я давно не был в столице, хочу посмотреть.

– Это запросто, – повеселел возница и хлестнул вожжами, – пошла! Но!

Вечерний центр города ничуть не изменился, разве что газовые фонари сменились светильниками с разрядными лампами, меж которых протянулись нити проводов, повторяя паутину проспектов, улиц и проулков. Так же прогуливаются богатые горожане, приятный и теплый свет от витрин и окон, трапециями падающий на тротуары… разве что количество городовых прибавилось, попадались и конные патрули, чего не было раньше, во времена юности Кинта. Прошло ведь немного, всего пять лет, но прогресс не стоит на месте и это очень бросается в глаза. Множество моторных повозок снуют по улицам, пугая конные экипажи, во многих окнах центра города свет не такой, как раньше – от масляных или газовых светильников, теперь многие горожане пустили в свои дома электричество. Еще при Кинте на западной окраине города, где русло реки делает поворот, прежде чем оказаться в каменном рукаве канала, идущего через весь город и впадающее в море, началось строительство плотины и энергетических цехов. Кинт даже подпрыгнул, когда повозка проезжала под аркой некой металлической конструкции, по которой пронеслись три вагончика, но без паровоза.

– Это что? – не скрывая удивления, спросил Кинт.

– Еще один конкурент, – буркнул возница, – Господин Шеко, он владеет трамвайной станцией.

– Трамвайной?

– Да, уже три ветки построил… одна от порта на запад, вторая с севера на юг, и третья огибает почти полгорода с востока… и не угомонится, все строит и строит…

– А на чем они ездят? Что тянет эти вагончики?

– Так на этом, как его… елек-ты-ри-стве и ездят, каждый вагон может сам по себе ехать… жердью за провод цепляется и едет. У нас ребята, когда совсем худо, порой рубят проводя эти… но, оказывается, опасное это дело, так вот недавно племянник мой рубанул и упал замертво.

– А почему так много стало городовых на улицах?

– Заговорщики… бунтари… рабочие ячейки… из-за всякого сброда, в общем, не живется в терратосе спокойно, как монарх-то отказался от власти… а гильдии эти, – возница махнул рукой и выдал такую бранную тираду, что сам капитан Брэте позавидовал бы таким оборотам речи, а старый вояка еще тот сквернослов.

Кинт вспомнил, как ребята его звена в северном форте шутили – «Брэтэ так сквернословит, что зимой все поганые слова замерзают и падают в снег, а весной тают и с дикой бранью спускаются с ручьями в долину, от того в той долине и не растет ничего».

И словно в подтверждение слов возницы, буквально в паре кварталов раздался мощный взрыв, лошадь испугалась, но возница ее осадил…

– Ну вот, помянули к ночи… давайте-ка вы сами, потом, посмотрите все достопримечательности, гоню в Ткацкий квартал, а то сейчас жандармы мигом улицы оцепят, а так и до утра просидеть можно, – возница свернул на узкую улочку и пару раз наподдал вожжами.

Через десять минут достаточно быстрой езды по узким улочкам и переулкам, повозка выехала на широкую мостовую Ткацкого квартала. Невысокие, в два – три этажа старые каменные дома, с арками и внутренними двориками, несколько лавок, торгующих тканями, ресторанчик, булочная и гостиница.

– Приехали… – возница остановил повозку у арки, – вам туда.

– Держи, – Кинт положил в протянутую ладонь возницы два серебряных кеста, снял с повозки сумки и направился в освещенную арку.

Во внутреннем дворике все было очень похоже на то, как было во дворе дома наставника Чагала и его сестры, тетушки Милы – ворота конюшни, большой угольный короб, веревки с бельем от стены до стены. Единственное, в этом дворе была еще меленькая беседка, под потолком которой горел масляный светильник, а в беседке играли в кости двое мужчин.

– Простите, а как найти мадам Поль? – обратился к ним Кинт.

– Вон там, на кухне, – ответил один из мужчин, не отвлекаясь от костей.

– Спасибо.

– Ага…

Миловидная женщина лет сорока, немного полноватая, красивая и очень хорошо выглядящая, в длинном платье, пестрой блузе, поверх которой был накинут то ли бушлат, то ли укороченное пальто, показалась на широком крыльце.

– Вы меня ищете?

– Если вы мадам Поль то да, вас.

– Молодой человек, к сожалению, у меня нет свободных комнат.

– Странно… Но капитан Морес…

– А! Вы должно быть, Кинт?

– Верно.

– Идемте, комната готова.

Дом был трехэтажным, пройдя в дверь вслед за мадам Поль, Кинт очутился в просторном холле, из которого было несколько дверей и широкая лестница наверх. Поднялись на третий этаж, мадам Поль распахнула дверь в длинный, шагов на двадцать коридор, который еще поворачивал налево, повторяя здание, а потом еще налево. Комната была в самом конце коридора.

– Вот ваша комната, – мадам Поль отомкнула дверь, и сразу вставила ключ в скважину изнутри, – проходите… белье чистое, с утра застелила, камин, тут туалетная комната с ванной, вода горячая есть, тут в шкафчике полотенца… и вот еще что… – Мадам Поль прошла к одному из двух шкафов у стены, – здесь выход на крышу, а с западной стороны дома лестница, спустившись по которой, окажетесь в соседнем квартале.

– Понятно, спасибо.

– Господин Морес просил передать, что будет только послезавтра с утра.

– Хорошо, у меня будет время погулять по городу.

– Вы голодны? Я скажу сыну, и он принесет вам ужин.

– Разве только что-нибудь попить, я бы выспался с дороги.

– Располагайтесь, Кинт, если что-то нужно, то не стесняйтесь.

– А сколько стоит эта комната?

– Уже все оплачено управлением… в общем, не беспокойтесь, вы можете проживать здесь неделю, а потом двадцать кестов серебром в сутки… Маки, мой сын, сейчас принесет вам морс, – ответила мадам Поль и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Двадцать кестов», – подумал Кинт, – «дороговато, несмотря на условия».

Сняв верхнюю одежду, Кинт повесил ее в шкаф, затем достал из сумки портупею с пистолетами, повесил ее на спинку стула, а стул придвинул к кровати, подумал пару секунд, достал один пистолет из кобуры и сунул под большую, мягкую и вкусно пахнущую каким-то цветочным мылом подушку. Разложив сумки и убрав их в шкаф, Кинт прошел в туалетную комнату, покрутил вентиль и, заткнув блестящую медную ванну пробкой, пустил в нее горячую воду.

– Разрешите, – спросили из-за двери одновременно со стуком.

– Да…

– Ваш морс, господин Кинт, – парень, лет двадцати вошел в комнату.

– Спасибо Маки, очень кстати, – поблагодарил парня и сразу отпил из большой и высокой кружки половину, – очень вкусно.

– Матушка сама по осени варит варенье, а потом мы делаем морс. Что-то еще?

– Нет, больше ничего, спасибо.

Закрыв за Маки дверь, Кинт набил трубку, раскурил ее, затем разделся и вот так нагишом и с трубкой протопал в туалетную комнату, где с блаженством погрузился в ванну.

Глава десятая

Словно в юности… гудки цехов со стороны промышленного района разбудили Кинта рано утром. Он пару минут лежал, оглядывая комнату, и все никак не мог привыкнуть к роли богатого торговца, хотя играть ему ее понравилось… все вежливы и учтивы, комната за двадцать кестов в сутки… что ж, играть, так играть! Умывшись и одевшись, Кинт некоторое время стоял у зеркала и никак не мог придумать, как пристроить портупею под подогнанный под фигуру камзол. Бросив эту бесполезную затею, Кинт засунул один из пистолетов сзади за пояс штанов, а дополнительный магазин просто положил в карман. Затем пояс с револьвером и палашом, а сверху плащ коричневой кожи, тонкой выделки и бессовестно дорогой. Надев шляпу, Кинт еще раз осмотрел себя в большое зеркало у шкафа и, хмыкнув, отцепил ножны с палашом, все же он «торговец» а не отставной вояка.

– Вы не будете завтракать, господин Кинт? – поинтересовалась мадам Поль, когда Кинт спустился на первый этаж и прошел в холл.

– Я в центр, в булочную… раньше любил там завтракать, – ответил Кинт и хотел добавить «когда водились монеты в кармане», но не стал…

– А, там есть пара булочных с отличной сдобой, сама у них покупаю. Что ж, приятного вам завтрака.

– Спасибо.

Предрассветные сумерки и туман, наползающий на Актур со стороны моря, не способствовали хорошей видимости. Выйдя из арки, Кинт остановился на тротуаре, так как услышал звук приближающейся повозки, еще не хватало под колеса угодить. Сначала послышался размеренный цокот копыт по мостовой, а затем и желтым пятном в тумане показался фонарь повозки. Кинт свистнул.

– Пррр! Куда угодно господину? – приподнял засаленный и помятый котелок возница.

– Недалеко от ратуши, на площади, булочная…

– Знаю, – кивнул возница, – полезайте, господин, но поедем медленно, сами видите, какой туман.

– Ну, пока доедем и рассветет.

– Пожалуй, – кивнул возница.

Разглядеть дорогу было затруднительно, но возница ориентировался не по уличным фонарям, от которых было мало проку в таком тумане, а скорее по какому-то внутреннему чутью. А через полчаса пути с материка налетел промозглый северный ветер, и тумана, как не бывало. Но в целом в Актуре было тепло, даже слишком, для последнего месяца зимы. Кинт обратил внимание, что в небольших палисадниках у домов квартала ремесленников на кустах и деревьях начали набухать почки. Вот повозка въехала на оживленную площадь, по которой спешили рабочие, ремесленники и торговцы, пешком, верхом и в повозках, открывались многочисленные лавки и салоны, рестораны и магазины.

– Приехали, – возница остановил повозку у булочной.

Расплатившись, Кинт шагнул на тротуар… на некоторое время его даже захлестнули приятные эмоции воспоминаний, когда он увидел, как женщина с пышными формами, в белоснежном фартуке и косынке, открывает ставни больших окон кафе при булочной, а из самой булочной разносится аромат свежей выпечки по всей улице. Кинт перешел через дорогу, к киоску с табаком и газетами, купил коробку табака, утренний номер газеты и направился к кафе.

Ничего не изменилось… те же несколько столиков, приятный запах, весьма способствующий обильному слюноотделению, стойка с витриной за ней, с образцами продукции булочной. Кинт был первым посетителем, и за стойкой еще никого не было, только за низкой дверцей с аркой доносился звук разговора. Дверь в кафе открылась, тяжело, опираясь на трость и сильно хромая, вошел отставной военный, тот самый, только очень сильно постаревший. Отставник кивнул Кинту, прошел два шага, но словно что-то вспомнив, остановился и, развернувшись, сказал:

– Рад снова видеть вас, молодой человек, давненько не вы заходили…

– Я только вчера приехал… и я тоже очень рад вас видеть.

Отставник еще раз кивнул, прошел за «свой» столик и уселся, развернув газету. Кинт тоже прошел на «свое» место – за столик у окна. Из помещения пекарни за стойку вышла красивая юная девушка и принялась колдовать с чайником, что висел на открытом очаге в углу. Спустя минуту она подала отставнику тарелку с парой булочек и чашку чая, а потом подошла к Кинту.

– Что пожелаете?

– Как всегда, – улыбнулся Кинт.

– Простите, но я не поняла…

– Три булочки с карамельным сиропом и какао, – громко сказал отставник, подмигнул Кинту и снова уткнулся в газету.

– Верно, – кивнул Кинт.

– Эм… хорошо, одну минуту, – озадачено ответила девушка и удалилась за стойку.

– Подросла… похорошела, – снова выглянул из-за газеты отставник.

– Это что, дочь мадам Шодэ, Вьен? – прошептал Кинт, немало удивившись.

В ответ отставник лишь кивнул и перевернул страницу газеты.

– Действительно похорошела, – тихо сказал Кинт и повернулся к стойке, за которой девушка ловко управлялась с посудой, собирая заказ Кинта.

Тот же вкус! И у сдобы, и у какао… Кинт даже закрыл глаза, но с дальней стороны площади грохнуло пара выстрелов, кто-то закричал, засвистели городовые, потом еще выстрел… а потом все как-то затихло и буквально через минуту картина за большим окном кафе приняла прежний вид.

– Да, многое изменилось в столице, – сказал отставник, но на этот раз не отвлекаясь от газеты.

– Я заметил, – ответил Кинт, допил какао и громко обратился к девушке за стойкой, – Вьен, будьте добры, еще чашечку какао.

– Одну минуту…

Вторую чашку Кинт смаковал и курил недешевый табак, что приобрел в киоске напротив. В кафе пришли еще люди, а Кинт с большим удовольствием выкурив трубку и допив какао, подошел к стойке.

– Сколько с меня?

– Я не могу вас вспомнить, простите, – немного покраснела девушка, а потом озорно посмотрела на Кинта и добавила, – но если вы здесь бывали, то должны знать стоимость.

– Все верно? – Кинт выложил на стойку три серебряных кеста.

– Да, все правильно, – кивнула Вьен, – приходите еще.

– Обязательно.

Кинт направился к двери, но немного отошел, уступая дорогу хозяйке булочной с большой плетеной корзиной в руках, должно быть, она возвращается с рынка.

– Доброе утро, мадам Шодэ, – Кинт тронул поля шляпы и вышел на улицу.

– Доброе… А…

– Матушка, а кто это? – Вьен подошла к окну и стала смотреть вслед богато одетому мужчине, с виду торговца, но с военной выправкой, вот и руку у левого бедра держит, будто придержать хочет палаш или саблю, но их нет, а этот жест есть… и во взгляде его было что-то знакомое, из детства и в тоже время колючее, тяжелое…

– Давно его не было, – мадам Шодэ тоже подошла к окну, – я хорошо помню этого юношу… ну, то есть, помню его юношей…

– Да, да… я тоже его не сразу признал, – отставник отвлекся от газеты, – но это, замечу я вам, уже совсем не юноша, совсем… да и со старухой Смертью ему встречаться приходилось, поверьте, у меня глаз наметан на таких.

– Он военный? А почему так одет, словно торгаш? – повернулась Вьен к отставнику, когда увидела что объект их обсуждения, поймал повозку, которая быстро покатила с площади.

– Военное дело ему знакомо хорошо, но он не солдат, может, наемник… на правой руке не всем заметные следы пороховых ожогов от частой стрельбы из револьвера, такие следы появляются не за один год… И самое главное, барышни, это его взгляд, я знаю этот взгляд, уж поверьте… Ладно, засиделся я сегодня, пойду, – старик молча положил пару монет на стойку, прощаясь, кивнул и вышел из кафе.

Кинт, скучая, бродил по рядам на рынке, на месте лавки мясника Хора теперь торговал зерном толстый фермер, Кинт уже делал третий круг у мастерской Баката и не решался войти. Свернув в молочные ряды, Кинт приобрел немного сыра, затем нашел, где купить бутыль неплохого вина, и направился к мастерской…

Колокольчик на двери заставил старика Баката отвлечься от верстака, переместить на лоб громоздкие окуляры и, прищурившись, посмотреть на посетителя.

– Чем могу быть полезен?

– Здравствуйте, мастер Бакат, – сказал Кинт и подошел ближе к стойке.

– Кинт! Надо же! А ходили слухи…

– Это все слухи, мастер Бакат.

– Ну-ка, подойди ближе к свету, я тебя рассмотрю, – Бакат встал и подошел к стойке, – ты совсем взрослый… а что с лицом?

– Немного зазевался на охоте.

– Понятно… Что ж, мне приятно, что ты пришел проведать старика, ну и, судя по одежде, у тебя все хорошо.

– Как сказать… – Кинт положил на стойку сверток с сыром и поставил бутыль.

– А как есть, так и скажи, – Бакат убрал со стойки несколько железяк и запчастей, покопался в одном из ящиков, достал чистое полотенце и постелил на стойку, – я пока поищу еще один стакан, а ты повесь на дверь табличку с надписью «перерыв» и закрой дверь.

Засиделись со стариком допоздна, скупо и избегая особо острых и ненужных для чужих ушей моментов, Кинт немного рассказал о своей жизни. Старик лишь слушал и качал головой, но не забывая при этом подливать вина себе и собеседнику. Вообще приятная получилась встреча, теплая и душевная. Пообещав, что при случае обязательно заглянет, Кинт попрощался, заметив, что Бакат уже вот-вот уснет. Рынок уже закрылся, и Кишу пришлось ждать, пока из сторожки придет охранник, отопрет ворота и выпустит его. Оказавшись на широкой и освещенной мостовой, Кинт решил прогуляться в сторону центра. Проходя мимо кабачка в цокольном этаже, Кинт почувствовал, что, во-первых, успел протрезветь, а во-вторых, что он ужасно голоден. Он хотел было сразу и спуститься в этот кабачок, но вовремя сообразил, что его внешний вид, по меньшей мере, может спровоцировать посетителей, и тогда он зашагал быстрее по дороге в сторону центра.

Если внешне Кинт очень хорошо вписывался в публику большого ресторана недалеко от ратуши, то внутренне ему этот ужин дался очень тяжело. Слишком сильно эти люди, здесь в столице, оторваны от понимания того, как живет весь остальной терратос. Приторные речи толстосумов за соседним столиком, идиотский смех молодящихся дам, тщетно старающихся стоить глазки богатым владельцам цехов или лабораторий. Быстро справившись с тарелкой салата и куском телятины, Кинт за несколько глотков опустошил кружку пива, и жестом позвал официанта.

– Что-то еще?

– Нет спасибо, столько с меня?

– Вам не понравилась у нас?

– Очень понравилось, я просто спешу… так сколько?

– Пятнадцать кестов серебром… – с кислой миной и потеряв интерес к клиенту, ответил официант.

Рассчитавшись, Кинт вышел на улицу и даже тряхнул головой, пытаясь освободиться от гула ресторанных разговоров. Вечерняя прохлада бодрила, и на город снова начинал наползать туман, где-то вдалеке, в нескольких кварталах, опять послышалась стрельба, и конные жандармы, патрулирующие на площади, пришпорив лошадей, помчались на звук выстрелов.

– К мадам Поль, в Ткацкий квартал, – сказал Кинт, влезая в одну из повозок, ожидающих клиентов у ресторана.

– Слушаюсь, господин, – угрюмо кивнул возница и повозка разгоняясь, покатила по мостовой.