Текст книги "Великая Отечественная Война. 1941–1945 (сборник)"

Картина XX

Квартира Гитлера. Раннее утро. Из спальной комнаты выходит Гитлер в пижаме, включает радиоприемник. Слышится русская речь. Передают репортаж о проведении парада на Красной площади в Москве. Гитлер сначала слушает, потом истерично кричит.

Гитлер. Не верю! Не верю! Не может этого быть! Не верю!

Из спальной комнаты выходит Ева.

Ева. Адольф, что случилось?

Гитлер. Не верю! Этого не может быть!

Ева. Что случилось, Адольф? Почему ты так взволнован?

Гитлер. Ты послушай, что передает русское радио!

Ева (слушает). Ну и что? Передают какой-то репортаж.

Гитлер. Это репортаж о параде советских войск на Красной площади в Москве.

Ева. Да? Интересно.

Гитлер. Это провал! Это провал! Это позор нашей армии! Это позор немецкой нации! (Всхлипывает.)

Ева. Почему позор нашей армии? Почему позор немецкой нации?

Гитлер. Потому что военный парад на Красной площади в Москве должен был проводить я. По Красной площади должна была проходить наша немецкая армия, наши героические войска. А на трибуне мавзолея должен был стоять и принимать парад я, Адольф Гитлер!.. Адольф Гитлер!..

Ева. Успокойся, Адольф, успокойся, милый. Ничего страшного. Проведешь свой парад там позже, в другой раз.

Гитлер. Что ты говоришь, Ева? Что ты говоришь! Этого случая может и не быть.

Ева. Почему?

Гитлер. Потому что не позволят русские.

Ева. Почему не позволят, если ты победишь русских? И хозяином в России будешь ты, Адольф?

Гитлер. Нет, я не переживу этого позора, не переживу!.. Мое сердце разорвется на части.

Ева. Какой позор, Адольф? О чем ты?

Гитлер. Я поклялся на весь мир, что военный парад в Москве 7 ноября будет немецким парадом и по Красной площади пойдет наша героическая непобедимая армия. На весь мир сказал!.. На весь мир! Какой позор! Опозорили Германию командующие фронтами. Это они оказались бездарными тупицами, трусливыми мерзавцами!.. Они упустили победу, которая уже была в наших руках! Но я им этого не прощу. Не прощу!.. Всех сниму с должностей, разжалую в рядовые, отдам под суд, посажу в тюрьму!.. Сухопутной армией буду командовать сам! Сам! Никому довериться нельзя! Никому! Даже Герингу! Этой жирной свинье!

Ева. Но при чем тут Геринг?

Гитлер. У него авиация!.. Он должен был поднять всю авиацию в воздух и не допустить этот парад. Разбомбить кремль, разбомбить Красную площадь! Наши авиационные дивизии стоят в ста километрах от Москвы и могли это сделать успешно и быстро! Могли! Но Геринг сам проспал, проспали и его подчиненные! Разведчики тоже проспали! О готовности русских провести военный парад ничего не знали, а должны были знать и доложить об этом мне! Но я им покажу! (Берет трубку телефона, звонит.) Соедините меня с командиром бомбардировочной авиаэскадры, которая базируется ближе всех к Москве.

Через некоторое время слышится голос: «Я здесь, мой фюрер!»

Кто вы?

Командир. Я командир 12-й бомбардировочной авиаэскадры, генерал…

Гитлер (прерывает его). Вы осел, а не генерал!.. У вас под носом русские проводят военный парад на Красной площади, а вы спите, как свинья!..

Командир. Но погода нелетная, мой фюрер! Падает густой снег…

Гитлер. Хорошие летчики летают в любую погоду! Я даю вам один час для искупления своей вины! Немедленно вылетайте всем соединением, ведите сами, лично!.. Сами лично! И разбомбите Красную площадь, сорвите парад! Жду вашего рапорта после возвращения. Все! (Кладет трубку телефона.) Какой позор! Какой позор!

Входит Геринг.

Геринг. Прошу разрешения, мой фюрер.

Гитлер. Входи.

Геринг. Слышали о параде в Москве?

Гитлер. Слышал, слышал. Но лучше бы и не слышать!

Геринг. Да, нехорошо получилось.

Гитлер. Это ты виноват, Геринг!

Геринг. Почему я виноват?

Гитлер. Потому что у тебя вся наша авиация! Вы должны были разбомбить Кремль, Красную площадь, превратить все в кучу кирпичей и хлама!..

Геринг. Но мы о параде ничего не знали.

Гитлер. Твои самолеты должны были постоянно находиться в воздухе, летать над Кремлем днем и ночью! Днем и ночью!

Геринг. Мне докладывали, над Москвой нелетная погода. Идет густой снег.

Гитлер. Тучи над Москвой можно было разогнать. У нас для этого есть разные химические средства. А вы даже не подумали об этом.

Геринг. Да, откровенно говоря, мы и не ожидали, что русские будут проводить военный парад, когда наши войска стоят у ворот Москвы.

Гитлер. Они оказались хитрее нас, Геринг, хитрее!.. Проводить военный парад они начали на два часа раньше, чем обычно. А мы проспали. Сами проспали и командиры частей, которые ближе всех стоят к Москве. Какая безответственность! Наши разведчики должны были постоянно вести разведку! Завербовать себе из русских агентуру, которая бы информировала нас о настроениях в армии, о том, что делается в Москве. Видимо, ничего этого не было, они этим не занимались. Какой позор! Весь мир будет смеяться над нами! Весь мир!

Геринг. Но почему над нами будет смеяться весь мир?

Гитлер. Потому что я заявил на весь мир: военный парад в Москве 7 ноября будем проводить мы, немецкое командование, а не русские.

Геринг. Эту маленькую неудачу мы переживем, мой фюрер. Через несколько дней Москва все равно будет занята нашими войсками.

Браухич. Прошу разрешения войти, мой фюрер.

Гитлер. Входи, входи! Ты слышал о военном параде в Москве?

Браухич. Слышал, мой фюрер.

Гитлер. И что скажешь?

Браухич. Это для нас большая неожиданность.

Гитлер. Большая неожиданность, говоришь?

Браухич. Точно так, мой фюрер! Проводить военный парад, когда у ворот Москвы стоят наши войска, – это безумие, мой фюрер.

Гитлер. Но в войсках должна быть разведка?! Или вы воюете вслепую, на авось?

Браухич. Разведка в частях есть, мой фюрер. И она работает. Работает эффективно.

Гитлер. О какой эффективности ты говоришь, Браухич, если мы не знали о готовящемся параде? Ведь в подготовке парада участвовали тысячи людей, и если среди них у вас не было своих агентов, то о какой эффективности ты говоришь?

Браухич. Да, видимо, мы тут допустили ошибку.

Гитлер. Это не ошибка, Браухич! Это провал!.. Провал всей вашей разведывательной службы!.. Приказываю уволить из армии и отдать под суд всех начальников разведывательных служб в ближайших к Москве воинских частях!

Браухич. Мы сделаем из этих просчетов серьезные выводы, мой фюрер.

Гитлер. Не много ли у вас, Браухич, просчетов? Вы заверяли меня, что овладеете Москвой в ближайшие дни, что вы в стереотрубу уже видите Москву и что парад наших войск в Москве 7 ноября на Красной площади состоится обязательно. Для парадников мы уже пошили новую военную форму. А получилось все наоборот. Вы понимаете, Браухич, что мы опозорились на весь мир, заявив, что 7 ноября на Красной площади в Москве состоится военный парад немецких войск?

Браухич. Понимаю, мой фюрер.

Гитлер. За провал операции «Тайфун» по захвату Москвы вы, Браухич, а также командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок, командующий 2-й танковой группой генерал Гудериан и другие генералы будут отстранены от должности, разжалованы и отправлены на фронт воевать рядовыми солдатами. Вам ясно, теперь уже бывший фельдмаршал Браухич?

Браухич. Ясно, мой фюрер.

Геринг. Это не слишком жестоко, мой фюрер?

Гитлер. Не слишком, Геринг, не слишком! В столь критических обстоятельствах всем надо повышать свою ответственность, всем! И тебе тоже, Геринг! Меньше заниматься охотой на кабанов, меньше увлекаться красивыми женщинами, а больше заниматься авиацией. Браухич, Бок, Гудериан… Я дал вам лучшие немецкие войска, я дал вам лучших немецких солдат, которые торжественным маршем прошли по многим городам Европы, ими восхищались, перед ними склоняли головы люди многих стран, а вы оказались бездарными тупицами, трусливыми командирами! Упустили победу, которая уже была в наших руках. Можете уходить. Командовать сухопутными войсками буду я сам.

Браухич. Мой фюрер, у фон Бока есть план «Московские Канны» по разгрому русских войск и захвату Москвы.

Гитлер. Что еще за план?

Браухич. Послушайте его.

Входит Бок.

Гитлер. У вас есть такой план?

Бок. Есть, мой фюрер.

Гитлер. Доложите нам его. Посмотрим, что это за план.

Бок. Мой фюрер, я решил осуществить двойное окружение Москвы под кодовым названием «Московские Канны».

Гитлер. «Московские Канны»?

Бок. Да, мой фюрер, «Московские Канны».

Гитлер. Неплохое название. Ну, продолжайте.

Бок. «Московские Канны» – двойное окружение Москвы. Первый внутренний охват войск Западного фронта русских осуществляет 4-я полевая армия фельдмаршала Клюге. Наступать она будет на Подольском направлении из района Наро-Фоминск – Серпухов. Танковая группа наступает на Истринском направлении с рубежа Волоколамск. Кольцо внутреннего охвата они должны замкнуть непосредственно в Москве. Второй внешний охват осуществляет 3-я танковая группа Рейнгардта ударом севернее Москвы на восток и двигается в сторону Клина, Дмитрова. Навстречу ей с юга из района Тула – Коломна двигается 2-я танковая армия Гудериана. Эти две танковые группы замыкают кольцо внешнего охвата в районе Ногинска. В короткое время мы подготовили эту сложную операцию, создали большое превосходство сил на узких участках, где будут наноситься главные удары. Всего сосредоточено на московском направлении 51 дивизия, в том числе 31 пехотная, 13 танковых и 7 механизированных. Группу армий «Центр» будет поддерживать 2-й воздушный флот, в котором более 650 боевых самолетов. Сил вполне достаточно, чтобы окружить и захватить Москву. Начало наступления планируем на 16 ноября.

Гитлер. План «Московские Канны» одобряю. Но почему не был выполнен план «Тайфун»?

Бок. Мой фюрер, русские оказывали упорное сопротивление, с фанатическим упорством сражались за каждый дом.

Гитлер. А вы думали, они будут встречать вас с поднятыми вверх руками? А женщины будут встречать с цветами?

Бок. Мы так не думали, мой фюрер. Я считаю, нашей большой ошибкой было решение снять часть войск с Московского направления и повернуть их на юг, на Украину и занять Киев. Это ослабило наши силы и замедлило наступление на Москву.

Гитлер. Не надо валить с больной головы на здоровую. У вас сил оставалось вполне достаточно, чтобы захватить Москву. Но вы этого не сделали.

Бок. Также считаю одной из причин наших неудач суровый русский климат. Мы к ведению войны в зимних условиях не готовились. Считали, одержим победу над русскими до ноября месяца. Зимнего обмундирования в частях было мало. Солдаты надевают на себя разную одежду, которую находят в домах местных жителей. И вид у них ужасный, жалкий.

Гитлер. В этом виноваты наши хозяйственные службы. Они плохо выполняли свои обязанности. Геринг, разберись с этим и виновных отдай под суд!

Геринг. Разберусь и строго накажу.

Гитлер. Фельдмаршал фон Бок, я даю вам возможность искупить свою вину за провал операции «Тайфун» только одним – успешным проведением операции «Московские Канны» и взятием Москвы.

Бок. Операция «Московские Канны» будет успешно выполнена, мой фюрер, и Москва будет нашей.

Гитлер. Надеюсь, фон Бок. Все свободны.

Все уходят.

Ева. Адольф, ты хотя бы штаны надел.

Гитлер. А что такое? Я хуже выгляжу?

Ева. Да просто неприлично. Правитель такой страны встречает своих подчиненных в панталонах.

Гитлер. Ну и что?

Ева. Да просто неудобно.

Гитлер. Мне все удобно. Своего фюрера все должны любить и уважать в любом виде.

Картина XXI

В приемной Сталина сидят Власик, Игнатошвили.

Игнатошвили. Парад прошел успешно.

Власик. Да, парад был не только военным, но и политическим. Парад-вызов, парад-пощечина. Вот вам! Вы кричали о взятии Москвы, проведении на Красной площади парада немецких войск, а мы провели свой праздничный парад. Как всегда, в Москве, на Красной площади.

Игнатошвили. Парад, конечно, поднимет моральный дух нашей армии, нашего народа, вселит уверенность в победе.

Власик. Весь мир убедился, что Москва держится стойко, не паникует, а Красная Армия готова сражаться и побеждать.

Игнатошвили. Конечно, в проведении парада был риск. Немцы находятся в нескольких десятках километров от Москвы. И если бы узнали о подготовке парада, могли бы создать десятикратное превосходство наземных и воздушных сил, пронзить, как ударом кинжала, нашу оборону на узком участке и ворваться прямо на Красную площадь.

Власик. Да, такая опасность, конечно, была. Но кто не рискует, тот не побеждает, тот не пьет шампанского.

Игнатошвили. Это верно. Хорошо, что шел густой снег. Он мешал противнику использовать авиацию.

Власик. По этому поводу Сталин сказал Калинину на трибуне мавзолея: «Хорошо, что идет густой снег. Везет большевикам. Даже боженька помогает им».

Игнатошвили. Это верно. Боженька помог нам плохой погодой, лишил немцев возможности использовать авиацию. У народных ополченцев внешний вид был, конечно, не парадный. Одеты кто в чем: полушубки, бушлаты, стеганые ватники, бекеши, шинели. На ногах сапоги, валенки, ботинки с обмоткой. На голове шапки-ушанки, буденовки, треухи, картузы, кубанки, папахи. Из оружия: винтовки, карабины, кое у кого были автоматы.

Власик. Да, вид был не достаточно молодцеватый, непарадный. Но настрой – приподнятым, боевым.

Игнатошвили. Это да. Настрой был бравый, решительный.

Власик. Они молодцы. Ведь прямо с парада вместе с воинскими частями уходили на фронт.

Картина XXII

Квартира Скворцовых.

В комнате Клава, Юра, Нина.

Клава. Что-то от отца вестей давно нет. Как там у них идут дела?

Юра. Наверное, все еще осваивают обязанности молодого бойца.

Нина. А чего их осваивать? Бушлат надел, винтовку – через плечо и – в окоп!

Клава. Не так все просто, дочка.

Юра. А у нее всегда все просто. Просто забраться на крышу дома, просто наблюдать, как стреляют зенитки, просто гасить зажигалки голыми руками.

Клава. Это надо же додуматься – подбирать и гасить зажигалки голыми руками. У тебя что, не было рукавиц?

Нина. Были, мама, были. Но я не успела их надеть. Зажигалки упали на крышу так неожиданно. И я схватила одну голыми руками.

Клава. Глупая. Кто тебя торопил скорее ее брать?

Нина. Никто не торопил. Я сама…

Юра. Хотела отличиться, быть первой, за храбрость медаль получить.

Клава. Медаль не получила, а руки забинтовала, и теперь надолго. Ожоги заживают медленно.

Юра. Это так.

Клава. А как скоро закончат на окопы посылать?

Юра. Это неизвестно, мама.

Нина. Так вы перекопаете всю Москву!

Юра. А что делать? Надо – значит надо.

Нина. У меня теперь свободного времени будет много, на крышу дома полезу не скоро, пока не заживут руки.

Юра. И что будешь делать?

Нина. Поеду к папе. Узнаю, где он, что делает, как себя чувствует. Передам ему от вас привет.

Юра. Это ты хорошо придумала.

Нина. Голова еще соображает.

Юра. Соображает, но не всегда.

Нина. Почему – не всегда?

Юра. Да потому! Зажигалки голыми руками не хватают.

Нина. Я спешила.

Юра. Вот и надо сначала подумать, а потом делать. А у тебя наоборот. Сначала сделаешь, а потом начинаешь думать.

Нина. Бывает. Но не часто.

Юра. Часто бывает, часто. Женщины этим и отличаются от мужчин: сначала что-то сделают, а потом начинают думать, правильно поступили или нет.

Нина. Мама, Юра оскорбляет женщин.

Клава. Ну, это он в шутку. Хотя доля правды в этом есть.

Нина. У нас шутки, а соседям не до шуток.

Клава. Что такое?

Юра. Случилось что?

Нина. Случилось. Самое неприятное.

Юра. Что?

Нина. Мне Эдик, их сын, рассказал по секрету. У них арестовали отца.

Юра. Как арестовали?

Нина. Как арестовывают…

Юра. За что?

Нина. Когда они уезжали в Сибирь, на патрульно-пропускном пункте милиция проверила их багаж, который они везли на своей машине, и обнаружили в чемоданах много драгоценных вещей: золото, ювелирные изделия… Все это отобрали, отца Бориса арестовали. А их отпустили. Они вернулись в свою квартиру. А где находится отец, они не знают.

Юра. В тюрьме, где же еще.

Клава. Для них это беда большая, дело серьезное. За контрабанду наказывают строго, вплоть до расстрела.

Нина. Неужели – до расстрела?

Юра. Москва на осадном положении, и меры к нарушителям принимаются самые суровые, особенно к паникерам, контрабандистам, ворам, грабителям – за это могут дать и «вышку».

Нина. Какую «вышку»?

Юра. Высшую меру наказания – расстрел. Ты же слышала по радио Постановление Государственного Комитета Обороны?

Нина. Слышала… Я думала, этим хотят народ попугать, чтобы не воровали, не грабили…

Клава. Нет, Нина, все это очень серьезно. В городе уже несколько паникеров, грабителей расстреляны. Так что у соседей дела плохи. Бориса могут расстрелять.

Нина. Жаль, если это случится. Дядя Боря не такой уж плохой человек. Приветливый, внимательный, веселый. Часто шутил.

Юра. Вот и дошутился.

Нина. Но за шутки не расстреливают.

Клава. Это была у него внешняя мишура, а внутри он был человеком злобным, жестоким, мстительным.

Нина. Ну ты и наговорила, мама!.. Нельзя человека смешивать с грязью.

Клава. Суд разберется, Нина…

Юра. У меня такое предчувствие, из тюрьмы он живым не выйдет.

Нина. Подожди каркать.

Юра. Это точно. Военное время, город на осадном положении. Нет, его расстреляют. Тут и гадать нечего.

Клава. Да, тяжелые времена ожидают соседей. Очень тяжелые. Могут конфисковать все имущество. Оставят только одежду, белье, постель и провиант.

Нина. Не хотелось бы такой судьбы.

Юра. Вот и веди себя честно, будешь каждую ночь спать спокойно.

Нина. Да, дела. И зачем пришли к нам эти немцы?

Юра. Пришли, чтобы на тебя, такую красивую, посмотреть.

Нина. Ты все шутишь.

Юра. А ты не говори глупости.

Нина. Ну не всем же быть такими умными, как ты.

Клава. Хватит вам припираться! Займитесь делом. А я схожу к соседям.

Юра. Зачем?

Клава. Ну надо же выразить им сочувствие в связи с арестом Бориса.

Юра. Стоит ли?

Нина. А почему нет?

Юра. Подумают еще, что пришли не сочувствие выразить, а позлорадствовать над их горем.

Нина. Ну ты и скажешь!

Юра. А что? Бывает и такое. Люди разные есть.

Клава. Нет, я схожу. Жили мы дружно, не скандалили, как бывает иногда у соседей, относились друг к другу уважительно. Пойду.

Нина. Иди, мама, иди.

Клава уходит.

А ты тоже умник! Не ходи, подумают не так, как надо!

Юра. А что? Всякое бывает.

Нина. Ты что, плохо их знаешь? Первый раз видишь? Живем рядом более десяти лет.

Юра. Это еще ни о чем не говорит. Можно прожить всю жизнь рядом и не знать человека.

Нина. Так не бывает.

Юра. Бывает. Есть люди открытые и есть закрытые. У открытых все написано на лице, смотри и читай их мысли. А у закрытых – душа и сердце на замке, а лицо, как у каменной мумии.

Нина. Согласна с тобой.

Юра. Вот у тебя лицо открытое, как у Моны Лизы, на нем все написано. Смотри и читай твои глупые мысли…

Нина. А у тебя лицо, как у каменного Будды. На нем ни одной живой мысли. Лицо, как гипсовая маска. Получил сдачи?

Юра. Получил. Счет: один-один. Ничья. (Смеется.)

Входит Клава.

Клава. Чего смеетесь?

Юра. Да так. Смешинка Нине в рот залетела.

Нина. А у него она уже вылетела.

Клава. Все шутите. А вот соседям не до шуток. Переживают сильно. Клара лежит на кровати и не встает. Эдик тоже в слезах. Дело серьезное. Говорят, Бориса за контрабанду в особо крупных размерах могут расстрелять. Вот так обернулась для них поездка в Сибирь.

Нина. Жили бы в Москве, может, и пронесло бы. Не все же квартиры обыскивают.

Юра. И таких дельцов обыскивают.

Клава. Да, это так. Сколько веревочка ни вьется, а кончик все равно найдется.

Юра. Вот именно.

Клава. Ты когда поедешь на окопы?

Юра. Завтра.

Клава. И я с тобой поеду.

Юра. Зачем?

Клава. Может, отца удастся там разыскать.

Нина. Как же ты его разыщешь, мама?

Клава. Ну, там же, на окраине Москвы, есть военные учреждения, зайду, спрошу, где расположено его ополчение. Номер ополчения у меня есть. Может, повезет, и я увижу отца.

Юра. Трудная задача, мама.

Клава. Но ничего простого в жизни, Юра, не бывает. Приходится многое добывать трудом, упорством, настойчивостью.

Юра. Да, это так.

Клава. Приготовлю ему что-нибудь из еды, отвезу теплые вещи. Становится уже холодно.

Нина. Поезжай, мама. Повидать папу надо. А после тебя поеду я.

Клава. А теперь давайте обедать.

Юра. Нина, на кухню с мамой, помоги готовить обед!

Нина. Не командуй! Ишь какой командир объявился! Ты пока окопы роешь, а не ротой командуешь.

Юра. И ротой буду командовать, и полком, и дивизией, а, может, и армию доверят. Вот уж тогда ты передо мной часами будешь на вытяжку стоять, а команды мои бегом выполнять.

Нина. Сейчас – разбежалась! Не дождешься. Чтобы генералом стать, знаешь, сколько соли надо съесть?

Юра. Сколько?

Нина. Вагон и маленькую тележку!

Юра. Ого, не мало! Но ты мне поможешь как сестра брату? Будешь есть соль из вагона, а я из маленькой тележки.

Нина. Еще чего! Не дождешься!

Юра. Я тебе за это дам походить в моем мундире с генеральскими погонами на плечах.

Нина. Ох, ох! Обрадовал! «Мечты, мечты, где ваша сладость?»

Юра. А что? Мечты, может, и сбудутся. В жизни все бывает.

Нина. Возможно. А пока копай окопы поглубже, бросай землю подальше, чтобы тебя не завалило.

Смеясь, уходит на кухню.