Текст книги "В неправильном лесу. Ненасытные козявки"

Николай Витальевич Щекотилов
В неправильном лесу. Ненасытные козявки

© Н. Щекотилов, текст, ил., 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

В неправильном лесу

Эти истории произошли в неправильном лесу. Неправильным лес называется потому, что в нём всё наоборот. Сосновые шишки растут на берёзах, а еловые – на осинах, осенью с елей и сосен облетают иголки, а листья на деревьях остаются зелёными круглый год. Трава там синяя, а вода в ручье зелёная… В общем, всё не так как положено.

Жили в том лесу злой заяц и трусливый медведь. Заяц целыми днями носился по лесу и всех пугал, а медведь прятался под кустиком и дрожал от страха, прислушиваясь к каждому шороху.

Однажды папа-волк и мама-волчица набрали полные лукошки земляники для своих маленьких волчат, присели на полянке отдохнуть и полюбоваться ромашками, а заяц из-за деревьев выскочил и отобрал у них ягоды.

Возвращаются несчастные волки домой с пустыми лапами, плачут, а навстречу – лиса. Волки пожаловались рыжей красавице на зайца. Она их внимательно выслушала и говорит:

– Беда с этим длинноухим, весь лес в страхе держит. Надо бы его проучить…

– Что ты, что ты! Он ещё больше разозлится, совсем никому покоя не даст, – разволновались серые.

– Ничего, что-нибудь придумаю, – ответила лисица и убежала, грациозно взмахнув пушистым хвостом…

И вот крадётся заяц по лесу, ищет, на кого бы напасть, и видит на той же поляне лису с лукошком. Только она не ромашками любуется, а слёзы по щекам размазывает да носом хлюпает…

– Отдавай ягоды! – закричал заяц, выскочив перед лисой.

– Нет у меня ни одной ягодки, – зарыдала лисица, – медведь забрал. Все до последней!

Рассердился заяц: что медведь себе позволяет?! Помчался к косолапому разбираться: кто в лесу хозяин?!

Медведь, лишь только зайца увидел, бросился наутёк. Заяц за ним в погоню. Медведь, когда надо, бегает не хуже зайца. Вскоре они так разогнались, что не заметили, как оказались в соседнем лесу.

Медведь (уже другой, из того, правильного леса) видит: заяц за чужим, незнакомым медведем гонится. Сначала он удивился, но затем подумал: «Наверное, в догонялки играют». Захотел поучаствовать – кричит:

– Возьмите меня в игру!

Заяц, к тому времени устав гнаться за трусливым мишкой, решил, что этот-то от него не уйдёт, и набросился на нового медведя. Медведь растерялся от такой наглости – начал было лапами отмахиваться, но быстро сообразил, что перед ним всего лишь заяц, и ухватил бешеного косого за шкирку. На шум из чащи прибежали правильные голодные волки и стали просить:

– Отдай его нам! Мы уже два дня ничего не ели.

Заяц перепугался, начал умолять мишку, чтобы не отдавал его волкам.

– Ты откуда такой взялся? – спрашивает медведь.

– Из соседнего леса… Меня там все боятся. – Ну и возвращайся к себе, а к нам больше не бегай, – рассердился медведь и отнёс косого на опушку неправильного леса. С тех пор заяц и в своём лесу присмирел. Под одним кустом здешний медведь прячется (он тоже вернулся), под соседним – зайчишка. А лису уважают и за советом к ней обращаются.

Белки, жаба и мёд

В неправильном лесу всё перепутано – и не только у зверей, но и у насекомых. Пчёлы строят под деревьями дома-муравейники из всего, что найдут на земле: из кусочков листьев, мелких веточек и хвои, а муравьи мастерят самые настоящие ульи в дуплах на этих деревьях.

Только муравьишки ни передвигаться по воздуху, ни превращать нектар в мёд сами не умеют, так они приспособились летать за нектаром на пчёлах. Пчёлы у них вроде летающих лошадок. И мёд тоже пчёлы готовят – у себя, в муравейниках, а муравьи его в свои ульи перетаскивают. Они же и за пчёлами ухаживают, помогают «лошадкам» строить муравейники и кормят земляникой, малиной и другими вкусными ягодами…

Всё бы хорошо, но повадился бобр-разбойник разорять ульи. Подгрызёт дерево, оно упадёт, а бобр все соты соберёт и утащит. Конечно, и пчёлы, и муравьи могли бы грабителя покусать, только лес-то этот неправильный – в нём ни те, ни другие кусаться не умеют.

К кому несчастным муравьишкам обратиться за помощью? К лисе, конечно, к кому же ещё…

– Зачем тебе мёд? – спрашивает лиса у бобра. – Ты же корой да молодыми ветками лакомишься, мёд не ешь.

– Всё правильно. Самому мне мёд не нужен, я его бе́лкам отдаю. Они взамен обещали научить меня плавать. Нам, бобрам, надо дома` под водой строить, а я ж из неправильного леса, даже плавать не умею.

Побежала лиса к реке и зовёт бе́лок. Бе́лки из воды вынырнули, трещат как сороки – наперебой, интересуются у лисицы: в чём дело, что ей от них надо?

– Что-то я не пойму, – говорит лиса, – к чему бе́лкам мёд? Раз уж вам вздумалось в воде жить, как рыбам, так и пищу добывайте в речке, там её полно.

– Да мы так и делаем! – хором отвечают бе́лки. – Сами мёд даже не попробовали, ни капельки! Всё жабе отдаём. Она грозится наших бельчат изловить и съесть, если мёда не будет. Она каждый день чуть не целый килограмм мёда съедает!

Жабу лисице долго разыскивать не пришлось, толстая и неповоротливая, она сидела, зажмурившись, неподалёку на берегу, загорала на солнышке.

– Слышала я, что у муравьёв мёд закончился. Кто-то его съел. И они так расстроились, что решили больше мёд не делать, – завела лисица хитрый разговор.

Жаба, узнав такую новость, испугалась и говорит сквозь слёзы:

– Это же я весь мёд съела. Что мне теперь делать? Я же с голода помру.

– Так ведь и без мёда можно прокормиться, вон хоть на бельчат в речке охотиться.

– Да где мне их догнать! Посмотри, какая я толстая и неуклюжая стала.

– Что ж, плохи твои дела, – согласилась лиса. – Ты теперь и черепаху не догонишь, не то что бельчат.

Жаба от таких слов совсем разрыдалась, а лисица её успокаивает:

– Может быть, тебе научиться нектар с цветов добывать? Хоть это ещё не мёд, но так же вкусно. И цветочки-то от тебя не убегут…

С тех пор жаба в неправильном лесу питается цветочным нектаром, помогая муравьям переносить пыльцу с цветка на цветок. Работа нелёгкая, ведь нектара в одном цветке – крохотная капелька! А жабе, хоть теперь она от этой физкультуры и стройная, как артистка балета, таких капель нужно тысячу в день! Гоняться за бельчатами жаба не смеет, бе́лки научили бобра плавать, а зубы у него опасные: большие и острые, почти как у тигра.

Лишь бы громко

В неправильном лесу кузнечики квакают, высунув голову из воды, а лягушки стрекочут, запрыгнув на пенёк или взобравшись на высокую травинку. Ворона здесь – сладкоголосая певунья, с таким же неоспоримым авторитетом, как у соловья в лесу правильном. Вот из-за её оплошности и произошла эта история…

Как-то раз один кузнечик, громко наквакивая весёлую песенку, гонялся за летучими всадниками – муравьями, пролетавшими над водой верхом на пчёлах. Ворона, как часто делают взрослые, его похвалила. Не за то, конечно, что мешал муравьям заниматься важным делом.

– Молодец! Больно хорошо поёшь… Вырастешь – быть тебе артистом-звездой в нашем лесу.

В это время неподалёку маленький лягушонок подкрадывался к уху трусливого медведя, чтобы напугать неожиданным стрёкотом. Услышал лягушонок вороньи слова, бросил свою затею и к ней:

– А я?! Послушайте меня! Я тоже хочу стать звездой!

Ворона не могла обидеть малыша и послушала. Пел он и правда неплохо, и похвалы ей было не жалко.

– И ты молодец, – сказала ворона, – будут у нас целых две новые звезды. Только для этого надо учиться.

Ни кузнечик, ни лягушонок на последние слова о том, что надо учиться, внимания не обратили, а вообразили себя готовыми артистами и стали квакать и стрекотать с утра до вечера без передыха. И чем громче квакал кузнечик, тем громче стрекотал лягушонок, стараясь перепеть соперника…

Так продолжалось не день и не два, а целую неделю. То один запоёт, то другой, а то и оба разом. И теперь им было неважно: хорошо получается или плохо, лишь бы громко.

У лесных жителей от их ора разболелись головы, а совсем маленькие бельчата, совята, ежата и другие недавно родившиеся малыши, которым днём нужно спать, не могли уснуть и плакали.

Об этом безобразии лисе и рассказывать не надо, у неё у самой голова трещит, и лисята никак не уснут…

Пришла лисица к пруду, уселась на берегу и смотрит не отрываясь на квакающего во всё горло кузнечика.

– Ну как? Нравится, как я пою? – прервался на минутку кузнечик.

– А ты что, уже поёшь? – удивляется лиса. – Ну надо же, я и не заметила! А ведь я пришла тебя послушать и всё жду… жду… Видать, лягушонок громче поёт, только его и слышно.

Оставив озадаченного кузнечика, лиса отправилась на голос лягушонка и точно так же его разыграла, заявив, что, хоть он и громко поёт, но всё же кузнечик ещё громче.

Не успел кузнечик прийти в себя от обидной новости, как к нему примчался лягушонок. Лягушонок был чуточку хитрее простодушного кузнечика и решил того обмануть:

– Мне, – говорит, – лиса по секрету сказала, что я громче пою. А я вовсе не хочу тебя обижать. Давай, чтобы не мешать друг другу, петь по очереди. Сначала я запою, а как устану – твоя очередь.

Кузнечик, помня лисицыны слова, обрадовался и немедленно согласился.

Взобрался лягушонок на широкий лист папоротника и начал стрекотать. Чуть не целый час прошёл – ему бы остановиться, передохнуть, только не хочет, боится: а вдруг кузнечик дольше него будет петь?

Так и стрекотал бедняга до тех пор, пока голос не сорвал. А как только лягушонок умолк, тут же кузнечик заквакал. Квакал он, боясь уступить, тоже без отдыха и, в конце концов, осип и голос потерял.

На этом два неуступчивых «музыканта» угомонились, и лес вздохнул с облегчением. Даже пауки, которые в неправильном лесу плетут паутину лишь для того, чтобы все могли слушать, как звучат её струны, вернулись к своему занятию после вынужденного перерыва.

Когда же к лягушонку и к кузнечику вернулся голос, они больше подолгу и громко не квакали и не стрекотали, потому что, если честно, им самим от такого пения было радости мало, только остановиться вовремя не позволяло упрямство.

Дай примерить!

В неправильном лесу водятся и грибы. Только не на земле, а на деревьях. И не сидят на одном месте, а прыгают с ветки на ветку, как бе ́лки в правильном лесу. Там же, на деревьях, они вьют себе гнёзда навроде птичьих – в них и живут.

На землю грибы спускаются, чтобы перекусить червячками, что скрываются в густой синей траве. Так что червивых грибов здесь не бывает. Но и «грибливых» червяков тоже не бывает, ведь даже самый маленький грибок гораздо больше червяка, да и шустрые они, грибы.

Зато среди грибов встречаются и ядовитые, и съедобные, почти как в правильном лесу. Но опять всё как-то неправильно, ведь их здесь всё равно никто не ест: ни лось, ни кабан… Даже мышь, увидев, как гриб ползает по траве в поисках червячка, облизнётся и пробежит мимо.

Всё дело в том, что грибы придумали хитрую уловку: меняться шляпками. И поди тогда разбери: то ли перед тобой настоящий боровик, то ли это мухомор или какая поганка под чужим колпаком.

Но один мухоморчик, шляпка у него особенно красивая, ни с кем не хотел меняться.

– Зачем мне отдавать такую красоту за какой-то коричневый беретик или жёлтую панамку? – решил мухоморчик. – Тем более по ней все видят, что я ядовитый, значит – меня никто не тронет…

А когда к нему обратился совсем маленький грибок с красной шапкой без белых пятнышек: «Давай меняться?», этот жадина даже рассердился:

– Ишь чего придумал! Да такой шляпы, как у меня, больше ни у кого нет. Меняйся с бледной поганкой или сморчком, они и твоим картузом будут довольны.

На другой день юный мухомор проснулся у себя в гнёздышке раньше обычного, потому что у него от утренней прохлады замёрзла макушка. Хотел натянуть шляпу поглубже, а её нет…

Представьте себе гриб без шляпки, это же очень смешно! Над жадиной потешались даже червячки, высунувшие любопытные носики из своих укрытий. Залез мухоморишко в ничейное дупло и не выбирается. Два дня уж просидел, проголодался, а выходить на свет стыдно.

К счастью, проходила мимо лиса. Может быть, случайно, а может быть, и специально. Узнала о его беде и решила навести порядок.

– Лисонька, помоги найти воришку! – взмолился оставшийся без шляпы грибок, выглянув из дупла.

– Ладно уж, помогу, – согласилась лиса, – вижу, несладко тебе в тёмном заточении…

Ходит лиса по лесу, как увидит в кроне дерева или на траве красную шляпку в белый горох, говорит её владельцу:

– Какая у тебя шапочка интересная, дай-ка примерить.

Сначала хозяева шляп удивлялись:

– Вам же она будет мала!

– Ничего, я только на самый носик примерю и сразу сниму.

Но вскоре слух о лисьей забаве пронёсся по всему лесу, и грибы сами наперебой предлагали ей свои шляпки для примерки.

А лисица всё ходит и ходит не спеша, то по сторонам, то вверх поглядывает. И вот видит:

один мухомор замер на суку берёзы и не шелохнётся, будто спрятался. Только в таком нарядном головном уборе разве можно остаться незамеченным?

– Какая прелесть! – говорит ему лиса. – Эта шляпка, пожалуй, самая красивая из тех, что я сегодня увидела. Дай-ка я и её примерю.

Растерялся грибок, не знает, как увильнуть от лисицыной просьбы… вздохнул и снял шляпу. А под ней, теперь уже ясно, вторая – красная, но без пятен.

– А чего он жадничает, – начал было оправдываться воришка, но лисица малыша остановила:

– Оба хороши! Жадничать плохо, а присваивать чужое ничем не лучше.

На том и закончилась эта история: получив урок, два незадачливых гриба-древолаза выросли самыми щедрыми и честными во всём лесу. И ещё, в неправильном лесу появилась такая фишка: если кто-то хочет предложить поменяться, не обязательно шляпами, говорит: «Дай примерить!» И оба весело хохочут-заливаются.

От кого прятаться?

В неправильном лесу совы болтливы, как сороки, и не ловят мышей. Да и сможет ли сова заметить, а тем более поймать мышку, если всё время трещит не умолкая. Заслышав совиные крики, мыши сами разбегаются, да при этом ещё успевают предупредить несмышлёных малышей – детёнышей змеи, греющихся на солнышке. Вот совы и приспособились, когда проголодаются, грызть орехи своими крючковатыми клювами…

Сорвала одна сова самую большую шишку с берёзы, уселась на ветку и выковыривает орешки. Рот у неё занят, так что вокруг стало тихо. Трусливый медведь, что прятался поблизости, под кустом, испугался тишины и выглянул посмотреть.

– Ты чего прячешься? – всполошилась сова, даже шишку бросила.

– Пчёл боюсь… – шепчет медведь, – и муравьёв. Вон их сколько… мимо летают, а вдруг ко мне свернут.

– Ха-ха! Насмешил! И муравьи, и пчёлы заняты своим делом, к тому же у нас они не кусачие!

– Так я ещё зайца боюсь…

– А чего его бояться? Заяц, с тех пор как побывал в правильном лесу, сам не может успокоиться – сидит дрожит под соседним с тобой кустиком. Не от кого теперь прятаться.

Хотел было мишка осмелеть, да передумал, опять испугался:

– А вдруг кто-нибудь появится, кого надо бояться?!

Как сове удержаться и не рассказать всему лесу, что медведь боится того, кого нет. Дошли её глупые россказни и до необыкновенного червяка…

Необыкновенным этого червяка называли потому, что длиной он был с карандаш, больше среднего гриба, и даже пытался за маленькими грибками охотиться. Правда, успеха у него в этом деле было не больше, чем у совы с мышами: где ему догнать хоть одного ловкого древолаза. От таких неудач необыкновенный червячок очень расстраивался и, узнав о медвежьем страхе, выдал с досады:

– Может быть, мне лучше поохотиться на медведя…

Услышала сова и бегом к своей подруге – другой сове, передать новость. Да по обыкновению приукрасила: мол, червяк, размером с волчий хвост, задумал напасть на медведя. Подруга – к третьей сове, сообщить:

– Червячище, длиной аж с молодую сосёнку, ищет медведя, чтобы силой померяться…

А последняя в этом сарафанном радио сова уже самому медведю донесла, что некто огромный: то ли змей, то ли дракон, вот-вот появится и его, как червяка, слопает. Медведь с перепуга и взобрался на самую верхушку высоченного дерева…

У несчастного мишки от напряжения уже все четыре лапы окоченели, кружится голова и звёздочки в глазах. Того и гляди свалится и разобьётся, но слезать и не думает, боится. А болтливые совы ничего не замечают, носятся поблизости и спорят:

– А я говорю: червяк этот толстый, как кабан!

– И вовсе не толстый! Худой… но длиннющий!.. Голова проползёт, а хвост только через пять минут увидишь….

– Он уже трёх медведей съел! – Ври да не завирайся! Третьим будет только тот, что на дереве прячется!.. От их гомона проснулась дремавшая на соседнем дереве сорока, покачала головой и полетела к лисе: знает, что ни болтушек унять, ни медведя с дерева снять никому, кроме лисицы, не под силу…

Разыскивать червяка – виновника переполоха – лисе долго не пришлось, он, как обычно, играл в догонялки с грибами.

– Из-за тебя эта суматоха началась, – рассудила лисонька, – тебе медведя из беды и выручать. Сделаешь то, что я скажу – спасёшь бедолагу, а заодно, может быть, и от трусости вылечишь…

Побежала лиса к совам.

– И чего вы раскудахтались, – говорит, – пока вы тут крыльями машете да зазря клювами щёлкаете, у бобра на пруду новоселье закончится. Разве он вас не пригласил?

Лиса, конечно, знала, что бобры суеты не любят и этих болтушек в гости не зовут, к тому же новоселье у бобра будет не скоро, строительство лишь в самом начале, так что это была её хитрость, которая, как всегда, удалась – сов тут же будто ветром сдуло.

Тем временем сорока доставила необыкновенного червяка на дерево, под самый нос висевшего на нём с закрытыми глазами и дрожащего от страха медведя. Червячок пощекотал своим хвостиком у мишки в носу, тот приоткрыл глаз, увидел червяка и задрожал ещё больше.

– Т-т-ты к-к-то? – спрашивает.

– Я ч-ч-червяк, – отвечает ему, как бы испуганный, червячок, – м-м-мне сказали, что меня хочет съесть медведь… Я здесь прячусь. Медведя я ни разу в жизни не видел. Наверное, он огромный, как ты, и страшный, как гриб-боровик.

– Да нет, – смутился мишка, – вовсе не страшный…

– А ты с ним знаком?

– Ещё как! Я сам и есть медведь. Но ты меня не бойся, я не опасный.

– А что ты на дереве делаешь?

– На дереве… это у меня тренировка… гимнастика для здоровья…

– Тогда пусть и у меня будет гимнастика. Только мне с такой высоты не слезть. И вниз смотреть ужасно боюсь.

– Не бойся, я тебе помогу.

Весь страх у мишки куда-то подевался, даже наоборот, он почувствовал себя храбрецом, спасающим попавшего в беду более слабого товарища.

Спускался медведь потихоньку, осторожно, нельзя же нечаянно свалиться, когда на тебе такая ответственность.

Лиса не стала ждать, а тихонько удалилась, чтобы не смущать героя.

Жаба, мёд и медведь

В конце весны на поляне неправильного леса распустились цветы одуванчика и белого клевера. Целый день неутомимые всадники-муравьи на крылатых лошадках-пчёлах летают от цветка к цветку, заготавливают нектар для мёда. Тут же и жаба – пока с одного цветка сладкую каплю слизнёт, два других затопчет. С тех пор как лиса надоумила её кормиться нектаром, прошло много времени, а привыкнуть трудиться падкая на чужое, неуклюжая ленивица никак не может. Смотрит на ловких соседей и завидует:

– Их вон сколько, а я одна. Небось у муравьёв в улье полно мёду. И им и мне хватит. Мне и надо-то немного, я ведь теперь норму знаю, за фигурой слежу…

Когда болтливая сова допытывалась у трусливого медведя, от кого тот прячется, жаба отдыхала поблизости и всё слышала. В том числе и слова о том, что в этом, неправильном, лесу ни муравьи, ни пчёлы не кусаются.

– Раз никакой опасности нет, проверю, сколько у муравьёв мёда, – решила жаба, выследила путь к муравейнику и забралась на дерево.

От жадности она съела весь мёд до капельки и так отяжелела, что с трудом на землю спустилась. После такой удачи воровке и вовсе не хотелось самой собирать нектар, и, когда она снова проголодалась, опять полезла на дерево.

К этому времени в дупле снова было немало мёда – муравьи и пчёлы потрудились. Наевшись до отвала, жаба вспомнила, как тяжело было спускаться с набитым брюхом, и подумала: «Зачем мне возвращаться? Буду жить на этом дереве. Как проголодаюсь, так и поем медку. И чего хорошего на земле… что я там не видела?»

Для муравьёв такое соседство – беда. Им и самим надо есть, и малышей кормить. А зима придёт, без запасов не прожить. Послали они, как уже повелось, гонца к лисе.

Лиса этого гонца выслушала и отправилась искать медведя.

Медведь, хоть и стал чуть-чуть смелее, но до конца от своей трусости не избавился и по-прежнему от всех прятался. Но ведь от вездесущих сов не укрыться, и лиса знала, кто ей подскажет, где мишка на этот раз затаился.

Так и вышло:

– Он опять на той самой берёзе, – доложили лисице со́вы, как всегда перебивая одна другую, – у него там теперь любимое место. Об этом все знают! А он-то не знает, что все знают… Спрятался, называется!

Медведь лисы не боялся. Только лисы́ да своего теперешнего друга – необыкновенного червяка, который сказал: «Это в правильном лесу лиса – злая обманщица, а у нас – самый безопасный зверь».

– Беда стряслась, Мишенька, – обратилась к медведю лисица, – жаба взобралась на сосну, а спуститься не может. К кому, как не к тебе, обратиться за помощью, ведь у тебя есть опыт спасателя… Но имей в виду, что ей стыдно признаться в своём страхе. Будет убеждать, что хочет остаться на дереве, так ты ей не верь.

Ну как тут отказаться? Пришлось косолапому снова преодолевать страх.

Совы кружились вокруг медведя-верхолаза – подбадривали:

– Не бойся! Жаба с виду страшная, а толку!.. Ни зубов, ни когтей у неё нет.

А под деревом, грациозно задрав голову, стояла лисонька и повторяла:

– Какой молодец! Красавец… ну прямо Тарзан да и только!

Жаба, как и предупреждала лиса, возмущалась:

– Не хочу на землю! Отпусти! Не трогай меня!

Но мишка ухватил её огромной лапой, прижал к своему мохнатому боку и громкие вопли похитительницы мёда затихли, утонув в густой шерсти.

Спускаться пришлось на трёх лапах, и как ни осторожничал медведь, наткнулся на острый сук и выронил воровку. Хорошо, что с небольшой высоты, почти у самой земли, да и шлёпнулась она на мягкий муравейник.

Но отяжелевшей от съеденного мёда жабе и этого хватило. Она начала было возмущаться медвежьей неуклюжестью, но лишь только мишка, извинившись, пообещал: «В следующий раз ухвачу зубами, как меня мама таскала, когда я был медвежонком, а то на трёх лапах слезать неудобно», – жаба тут же язык проглотила и, потирая ушибленный бок, скрылась с места происшествия.