Текст книги "Чистый эндорфин. Роман в 11-ти гормонах"

– Будет ли оно стоить того… – Джуди теребил себя за браслет часов.

– Будет! Только зачем я это тебе рассказал… – Владлессен с улыбкой толкнул Джуди локтем.

Марти наблюдал за ними краем глаза. Они стояли на краю бассейна немного дальше.

– Там! Смотри! Я видел там глаза! – Джуди указывал на лес.

– Чтооо?!! Опять эти бродячие твари! – Владлессен начал поворачиваться всем телом и неловко снес Джуди. Тот лишь на миг забалансировал на краю бассейна и, вскрикнув, рухнул в воду. Брызги рванули вверх и окатили Владлессена до пояса. Девчонки прыснули смехом.

Джуди вынырнул и в панике завращал глазами.

Марти подошел и протянул ему руку.

– Право, я не хотел! – Владлессен поспешно направился к дому.

Джуди бултыхал по воде всеми конечностями, делая множество лишних движений. Кое-как он подобрался к бортику и схватился за него.

Марти взял того за предплечье.

– Да не дергайся ты! Не бултыхай ногами! Пробуй закинуть ногу на край!

Джуди лишь рвался наверх, упираясь ногами в борт. Не без труда Марти удалось вытащить его. Очень быстро на плитке образовалась обширная лужа. Джуди достал из карманов мокрый бумажник и телефон.

– Ну Лардо! – в сердцах брякнул он.

– Надо переодеться – Марти смотрел на пьяного друга.

– Идем в дом – позвала Елена.

Девчонки не умолкали. Они подумали, что Владлессен сделал это специально.

Марти с Еленой и Джуди пошли по дорожке к дому. Остальные двинулись за ними. Марти прокручивал неловкую ситуацию в голове.

Навстречу им вышел Владлессен, держа наперевес охотничье ружье.

– Идите в дом! Я сказал Марии, чтобы дала одежду и полотенца! – с этими словами он направился к лесу.

Вся компания прошла к столу. Мария ждала там с полотенцами. Она повела Джуди переодеваться.

– Он что, совсем не соображал? – с иронией сказал Мадьяр.

Марти заметил, что кого-то не хватает.

– Где Дон?

Девушки посмотрели друг на друга.

– Он пошел с Лардо.

Чуть помолчав, вторая добавила:

– Мы действительно подумали, что он сам нырнул… Мы бы так не смеялись… Вдруг раздались выстрелы. От неожиданности женщины подпрыгнули.

– Во что? Во что он стреляет?

Марти вспомнил хищные глаза из зарослей.

– Бездомные собаки, скорей всего…

Скоро в сопровождении Марии вернулся Джуди. В одежде Владлессена он смотрелся более чем комично. Огромные шорты были завязаны узлом под его грудью и были ему до середины голеней. Куртка с закатанными рукавами сидела очень просторно и доходила ему до колен.

Мадьяр хмыкнул.

– Как ты согласился одеть это все? Одежка Лардо тебе явно не по фасону! – он гоготнул, – смотри, вон, хотя бы пиджак одень! Будешь за столом сидеть как так и надо!

– Хмм, он был бы получше… – Джуди прошел к стулу и снял его, – это же твой, Марти?

Марти кивнул:

– Он там испачкался. Но можешь одеть его.

Выстрелы громыхнули еще раз. Все опять подпрыгнули, кроме Марии.

– Эх, опять эти – и Мария выдала непонятное на своем языке, – Хозяин часто стреляет. Иногда даже подстрелит одну или двух.

Джуди опять удалился переодеваться.

Через минуту Владлессен и О'Хайер с довольными лицами вошли в стеклянные двери.

– Подстрелил двоих! – он держал ствол направленным вверх, – Мария, завтра позвони, пускай заберут!

– Я думаю, мы можем теперь ездить сюда на охоту! – сказал О'Хайер.

Они приблизились к столу.

– Давайте же, за охоту! – О'Хайер взялся за бутылку.

Лардо присел на стул, держа ружье у бедра.

– Эх, как частенько они сюда забегать стали! Видимо, строители их подкармливали. Вот те и повадились! Сегодня семерых засек! Всей стаей собрались – Владлессен довольно протер усы, – этакое развлечение для меня! Подарок к дому! А где Пигалец?

О'Хайер загоготал. Он уже окончил наполнять нужные бокалы.

– Хых! Надо ему согреться бы! Хых! – он подал бокал Лардо.

– Мария, поторопи его! Нечего там!

Мария послушно отправилась в коридор.

Она истошно закричала. Душераздирающий вопль, наполненный ужасом, примчался из холла и забесновался под сводом гостиной.

Лица людей вмиг оторопели и преисполнились особого выражения жертвенного страха, страха покорности и неизвестности.

Вопль перерос в истерические крики, перемежающиеся с рыданиями.

– Идемте! – сказал Владлессен, держа наперевес охотничье ружье.

Мужчины и женщины в нарядных платьях и костюмах опасливо двинулись за ним. Они вошли в проход за Лардо, и по мере продвижения все отчетливее слышали истеричные завывания.

Мужчина с ружьем первым вступил в освещенное пространство. Служанка стояла посреди вестибюля и жалостливо причитала, указывая на что-то у полукруглой стены.

Мужчины и женщины вступали на поблескивающий кафель и тут же отшатывались от увиденного.

Труп Джуди был неказисто прислонен к стене. Его язык вывалился наружу, а глаза тупо уставились в пол. Черная пика вошла ему в верхней части бедра и вышла в районе ключицы, обильно окропив белый пиджак брызгами. Нанизанный на заостренное копье Джуди медленно сползал вдоль стены на пол.

На его шее был подвешен голубой листок, напоминавший именную табличку.

На листке крупно было начертано «БЕСПОЛЕЗНО».

Последнее, что запомнил Марти, была Елена, которая билась в истерике на пассажирском сидении кабриолета. Она то мерно всхлипывала, то разражалась бурными рыданиями.

Когда они подъезжали к ее дому, она уже мирно спала.

Глава 2
Дофамин

Дофамин – нейромедиатор, вызывающий ощущения счастья и эйфории. Вырабатывается в мозге. Как гормон может вырабатываться в надпочечниках, почках и других тканях. Обеспечивает прекрасную работу всех мышц, легкую походку, ощущения скорости и легкости. Вызывает желание танцевать.

Биобудильник сработал как часы. Марти неторопливо открыл глаза. Сразу же почувствовал, как двигатель в груди прибавил оборотов. Он повернул голову. «7:02 АМ» показывал циферблат.

Общее состояние невыспатости преследовало его вот уже несколько недель. Но Марти знал, если он так и останется лежать в кровати, ничего хорошего не получится – толкового сна не выйдет, в результате он встанет поздно и весь день будет отлынивать от работы.

Марти поднялся, щурясь спросонья, и пошел спускаться по лестнице.

Все еще плохо соображая, он натянул спортивные штаны, глубоко зевнув, одел рашгард [6]6
  Специальный элемент одежды, по форме напоминающая плотно облегающую кофту. Служит для поддержания комфортной температуры тела спортсмена и быстрого потоудаления с поверхности кожи. Первоначально был распространен в среде серферов. От них получил распространение в среде борцов, тайбоксеров, спортсменов смешанного стиля и представителей других видов спорта.


[Закрыть].

Одев спортивные носки, он запихнул ноги в беговые кроссовки.

Вдел наушники в уши, открыл дверь и был таков.

А нет, через секунду ключ опять завращался в замке. Хмурясь, Марти зашел и взял черные полукилограммовые гантельки.

Выдалось отличное свежее утро с обилием солнца и еще прохладным воздухом.

Выйдя на дорожку перед подъездом, он буквально толкнул себя вперед, сделал один-второй шаг, чтобы не упасть. И побежал. Через несколько секунд его уже было не остановить. Как паровоз, он медленно и уверенно набирал скорость, сосредотачиваясь на каждом соприкосновении подошвы с асфальтом, начиная получать микроудовольствие от того, как пружинит подошва, как усилие передается с носка ступни мышцам голени, далее бедру и толкает корпус вперед, на расстояние, достаточное для следующего движения.

Марти подбежал к лестнице и на скачке начал прыгать с одной ступени на другую наверх.

Выбежав на протяженную аллею, он перестал сосредотачиваться на каждом шаге. Взяв средний темп, он побежал под сенью склонившихся акаций. Асфальт был еще слегка влажным после ночной поливки. Марти завращал сжатой в правом кулаке гантелью против часовой стрелки. Прочувствовав каждую мышцу, он начал ускорять вращение.

Он чувствовал, как начинают запускаться все системы организма одна за одной. Ощущал, как мерно и мощно работает двигатель в груди, как тело отзывается готовностью к нагрузкам, а откуда-то снизу грудной клетки поступает сигнал о легком голоде. Марти несколько раз подпрыгнул, высоко поднимая колени.

Мозг начинал выхватывать отдельные детали из окружающего мира. Мысли становились острее. Зрение вмиг фокусировалось на мелких деталях и предметах. На доли секунды бросая взгляд на кусты, он подмечал цвет и форму цветков, размер листьев, поблескивающие капли росы.

Он начал разминать левую руку.

Ночной сон внезапно врезался в память. Ощущение ужаса было настолько явственно, что Марти даже проснулся, что бывало очень редко.

Вчера, после того, как Марти немного отключился, а Владлессен скинул Джуди в бассейн, они вернулись в дом. Джуди отправился переодеваться и больше не вернулся. Он просто исчез. Входная дверь была распахнута, его кроссовера на парковке не было. Телефон Джуди, видимо после купания в бассейне, приказал долго жить.

И все решили, что Джуди порядком подвыпил, и из-за уязвленной самооценки решил оставить их.

Но странный сон беспокоил. Марти думал, что сон это какая-то интерпретация событий в новом свете. Но какая – было неясно.

«К вечеру все будет ясно. К вечеру найдется» – Марти решил оставить пока эти мысли.

Он выбежал на Тополиную аллею – протяженный тротуар на разделительной полосе между двумя дорогами – которая уходила вниз. Тополей на ней уже давно не было, вместо них по краям выросли ясени.

Марти начал разминать правую руку в плече. Он завращал кулаком с гантелью, описывая большой круг. Рашгард прилип к позвоночнику, на лоб обильно тек пот, пытаясь далее заползти в глаза. Марти стряхивал его тыльной стороной ладони, сжимая гантель. Пот затекал в уши, создавая мембрану между наушником и ушной раковиной. От этого музыка начинала звучать звучнее и глубже.

Марти продолжал свое утреннее турне, набирая скорость на спуске.

Вверх по дороге с громким шумом ехала груженая людьми неновая Тойота. Ночные весельчаки с громкими криками и смехом поприветствовали Марти. Марти улыбнулся и помахал им в ответ.

Он приблизился к завершению аллеи, пересек перекресток по диагонали и забежал на крутой подъем. Прижимая локти к бокам, а кулаками работая вертикально вверх, как если бы он бил апперкоты, Марти с шумными выдохами поднимался наверх.

Преодолев подъем, он выбежал на ровный полукилометровый участок дороги, который проходил вдоль подпорной стены.

Стена была старая, почерневшая от времени. Полуистлевшие граффити покрывали новые рисунки, объединенные в общий урбанистический сюжет на всем продолжении темного полотна из смуглых бетонных блоков. Рисованные дома-небоскребы с телевышками, грациозными мостами и поглощающим все окружающее небом-морем. Отдельные персонажи как городские герои: застывший в безумном полете BMX-ер с откинутыми назад ногами и летящим велосипедом; уличный художник с тяжелым взглядом из-под капюшона с баллончиком в руке и отвисшим запятнанным рюкзаком; музыкант с гитарой и ирокезом на голове; соревнующиеся боксеры в застывшем спарринге; застывший вверх ногами на перекладине турника атлет на фоне восходящего солнца.

Марти провел языком по нижней губе, затем по верхней. Ощутил соленость пота во рту. Почувствовал, как назойливая капля скользит по щеке, затем цепляется за щетину и летит туда, вниз.

Остаток участка вдоль черной стены Марти преодолел на остатках дыхания и выбежал на спортивную площадку возле школы.

Он подошел к брусьям и закинул правую ногу наверх. Подтягивая себя к перекладине, Марти принялся за растяжку.

Дальше все следовало по обычной программе: растяжка, горизонтальные отжимания на брусьях, пока мышцы груди не откажут, подъемы корпуса из горизонтального положения на брусьях. Затем, растянувшись еще раз, Марти сделал двадцать прыжков на подпорную стену и побежал в легком темпе дворами в сторону дома, попутно набрасывая удары то левой, то правой рукой.

Короткий подъем к дому. Знакомая гуляет с собакой. Марти помахал рукой, придерживая гантель большим пальцем. Та улыбнулась и помахала в ответ.

Чувствуя себя взбодрившимся и наполнившимся силой, Марти вбежал на дорожку к дому и пошел быстрым шагом.

Окунувшись в прохладу подъезда, он прошел к лифтовым дверям, увидел, что лифт стоит наверху и двинулся скачками по лестнице.

Быстро перескакивая со ступени на ступень, чувствуя, как напрягаются бедренные мышцы под тканью спортивных штанов, готовые взорваться, Марти поднялся к себе на девятый этаж.

Жизненное пространство Марти представляло собой двухуровневую студию– мансарду, большая часть которой располагалась под наклонной крышей. Обычно залитая бело-голубым светом, благодаря пропускной способности широких мансардных окон, эта студия была поистине лабораторией Марти. Цех одного человека по производству новых идей и архитектурных решений, в которые Марти обычно нырял с головой.

На первом этаже находилась его гостевая зона, разделенная пополам длинной псевдобарной стойкой. В нижней ее части располагался небольшой камин, напротив которого был размещен бежевый диван с журнальным столом. В этой же части вдоль внутренней стены был устроен черно-серый кухонный гарнитур, украшенный на боковых поверхностях черными витиеватыми узорами, которые перетекали из одного в другой, образовывая причудливые цветы и глаза.

Вторая часть, отделенная подобием низкой барной стойки, располагалась на невысоком подиуме, на который по направлению с кухни вели ступени. Это была своеобразная обеденная зона для гостей, так как Марти если и ел, то где попало. В основном это были «подбросы топлива» в организм прямиком на рабочем месте. Исключения составляли обильные «правильные» приемы пищи после тренировки.

В обеденной зоне находился большой треугольный диван и высокий вытянутый стол.

Ширмой-дверью была отгорожена от пространства прихожая зона с большой гардеробной и санузлом. Эта ширма находилась между кухонным гарнитуром и лестницей на второй уровень.

Лестница, подсвечиваемая голубым светом ночью, вела сначала на подиум, затем оттуда шла на второй уровень. Поднимаясь по ней, гости сначала оказывались на небольшом балкончике, на котором Марти обычно сушил свои вещи, так как на него падало обильное количество света из больших окон, располагавшихся в наклонной кровле. Жалюзи регулировались манипулятором, расположенным справа от лестницы.

Балкон был отгорожен декоративной перегородкой от основной рабочей зоны Марти. Зайдя за эту перегородку можно было видеть длинный г-образный серый стол, на котором обычно стоял рабочий ноутбук и большой монитор, были расстелены кипы чертежей, листы с рисунками и картинками. На них в беспорядке лежали циркули, линейки и карандаши.

За столом у Марти обычно находился в белом офисном кресле с желтыми подлокотниками.

В углу его лаборатории по производству архитектуры находилась коробка со свитками чертежей и пачками проектов.

Далее в глубине пространства второго яруса, там, где начинался второй скат крыши и места под кровлей оставалось совсем немного, находилась зона отдыха Марти. За декоративной японской ширмой находилась широкая двуспальная кровать, покрытая белыми шелковыми простынями. Возле нее стояли прикроватные тумбочки с нагромождениями книг. В глубине, там, где кровля переходила в стену, стояла театральная вешалка с беспорядочно наваленными сверху вещами Марти. Не смотря на это, перед утренним бегом Марти всегда заправлял кровать, если просыпался один.

Солнце прорывалось сквозь прикрытые жалюзи, чистый рабочий стол желал быть заваленным чертежами. И Марти не заставил себя долго ждать. Проделав привычные утренние процедуры, в том числе завтрак и душ, он поднялся с кружкой зеленого чая и сел на свой творческий трон.

Чувствуя пребывающую энергию после утреннего бега, как первая доза удовольствия разливается по телу, Марти поднял кружку с чаем и обратился к статуэткам двух боксеров, застывших в немом спарринге:

– Ну, с приходом, парни!

Отхлебнув дымящегося напитка, Марти отъехал на кресле в угол стола к рулонам чертежей.

– Тек-с, что у нас на сегодня…

Один завершенный проект не давал ему покоя в последнее время.

Марти достал потрепанный длинный свиток. Расстелив его на столе, он прижал по краям чертежи статуэтками боксеров. Сосредоточившись, он вгляделся в первый лист. Взял карандаш и начал водить по черным линиям и стрелкам, цифрам и буквам, пытаясь нащупать что-то.

Через несколько минут он взял первый лист и аккуратно убрал его в сторону. Начал рассматривать второй лист еще более сосредоточенно. Тут на его лице появилось просветление. Он взял линейку двумя пальцами и придвинул ее, тщательно меряя расстояние и затем сверяя с цифрой размера.

Смерив размер, он опять нахмурился и сосредоточился.

«Тру-ту-ту» – продудел он, рассматривая детали в сотый раз.

Так продолжалось еще шесть листов. Тогда Марти понял, что он устал стоять на ногах, придвинул кресло и сел в него.

Планы этажей закончились. Он перешел к фасадам. Хмурясь, оперев подбородок на руку, в которой был зажат карандаш, Марти другой рукой поднимал лист за листом и все подробнее разглядывал их. Если бы взгляд имел силу трения, он давно протер уже в этих листах большие дыры. На частое использование указывали изрядно потрепанные края чертежей.

Чуть ли не каждый день Марти бился над «Загадкой Сфинкса», как он ее сам называл. Его проект принес ему загадку, причем такую загадочную, что Марти уже четвертую неделю бился над ее решением. Днями и ночами бился он над решением задачи, причем непонятно какой.

Его проект многофункционального торгового комплекса, который пока носил рабочее название «Сфинкс», начал строится месяц назад. С тех пор Марти одолевали сомнения. Интуиция доносила ему слабоватый налет неуверенности при мыслях об этом проекте. Что-то было определенно не так. Но что – сказать даже приблизительно не удавалось. Марти был несказанно рад любой подсказке.

Днями и ночами Марти пересматривал поуровневые планы этажей, думая, что в этот раз его точно посетит решение. Он перелистывал документацию, сверял объемы, высоты и расстояния.

Марти был уже достаточно опытным архитектором, чтобы допустить где– нибудь нелепую ошибку. Это то и настораживало. Он знал, что когда он найдет ее, она окажется настолько нелепой, что он и подумать не мог о ней с самого начала.

С другими проектами такого предчувствия просто не было. После их сдачи он испытывал большое удовлетворение. Этот же все больше развивал в нем чувство паранойи.

Иногда ночью как будто на Марти накатывало озарение. Тогда он скидывал руку Елены, если она ночевала у него, подскакивал и бежал к столу. Включал свет, доставал альбомы и рулоны с чертежами.

«Эврика! Не учел это расстояние! Оно больше шести метров! Я и предположить не мог, что здесь понадобится балка!» – он судорожно перелистывал альбом. Прикусив язык от напряжения, он рассматривал нужную часть, проверял горизонтальный размер, затем вертикальный. И действительно расстраивался, когда видел, что ошибки нет. Расстояние оказывалось нужным, хоть Марти и не обращал на него внимания в процессе проектирования. Это было уже просто отточенным профессиональным навыком – не выходить за определенные рамки.

Тогда Марти потухал.

Елена все чаще находила его в рабочем кресле, подставившего кулак под голову, держа лист в другой руке и в таком положении заснувшем.

Из-за этого проекта тормозили и остальные проекты, что не могло не напрягать Марти. Вторую неделю он не мог нормально сосредоточиться над решением планировки одного большого ресторана, который ему заказал постоянный Заказчик. Там все было не так гладко, как казалось на первый взгляд. И если говорить напрямую, там было все более, чем не гладко. Как обычно, под главный зал надо было выделить как можно больше пространства, при этом соблюдя все нормы к служебным помещениям.

И проект элитного коттеджа, который надо было сдавать уже через неделю, откладывался до тех пор обычно, пока Марти вновь не пересматривал «загадку Сфинкса» тщательнейшим образом.

Постоянные звонки конструкторам и строителям ничего не давали. Они поражались упертости и рвению молодого архитектора найти ошибку там, где ее, по их мнению, не существовало.

По глубокому уверению Марти, что «Сфинкс, возможно, не Сфинкс, а целый Троянский конь» конструктора-специалисты пересчитали все здание заново. От фундамента до кровельных балок. Сделали упор на ветровую и снеговую нагрузки, а так же критическую нагрузку в особо слабых узлах и вынесли вердикт:

– Что за паранойя, Мартинес? Все сделано, как надо. Можно сказать, что лучше и не придумать. Сколько проектов уже сделал, а тут вдруг забеспокоился. Все просто отлично с проектом, пора бы забить… – и все в таком духе.

Конечно, подобные мероприятия на пользу Марти не шли, но чувство неуверенности и щекочущее ощущение что вот-вот он найдет решение, не покидало. Он поражался сам себе, что теперь ищет решение уже после сдачи проекта, а не до. Причем не было ясно, что за решение.

«Ты просто забей!» – звучали слова старшего конструктора. И вот этого-то «забей» как раз не хватало. Гнетущее ощущение свербило и елозило внутри ножовкой.

Звонки строителям ничего не давали.

Работы нулевого цикла уже было завершены. На стройке случались свои эксцессы, обычно свойственные этому этапу производства здания, но ничего сверхвыдающегося не происходило. Все происходило так, как и должно было происходить.

Иногда, только начиная вырисовывать образ нового здания, коим сейчас был ресторан, Марти погружался в мысли о новом объекте. И тут внезапно его пронзала мысль, подобная летящему копью. «Абсолютно точно, они не учли вынос… Вынос этой консоли на втором этаже…» – и он судорожно листал альбом. И разочарованно видел, что ось была на своем месте, колонны с нужным шагом и консоль на полтора метра…

Тогда Марти опускался в кресло и погружался в раздумья. Он задавался вопросом – что за неясное предчувствие преследует его.

И все вокруг твердили: «Все идет так, как и должно идти! Люди работают, краны двигают, бульдозера уже отсыпают… Все движется нормальными темпами! И не такие хула-хупы строили!» – говорил сам начальник участка Хайтауэр.

Но Марти прислушивался к своей отточенной интуиции. Он научился доверять ей пять лет назад, с тех пор она не подводила его. Он далеко не был паникером и умел забивать болт, когда все могло обойтись само собой. Но тут явно было что-то не то. Он это чувствовал загривком.

Иногда он собирался и просто ехал. Он приезжал на стройку, одевал белую каску и ходил с рулеткой среди возведенных стенок фундамента. Он с маниакальным упорством измерял ширину и высоту железобетонных колонн, измерял даже сечение выпусков арматуры, для проформы проверял марку цемента на мешках. Но что-то подсказывало – дело не в этом.

Инженеры бы не посмели работать во вред всему делу, как и прорабы бригад Хайтауэра.

И Марти замыкался.

Это гнетущее чувство пустоты и ощущения нерешенной проблемы. Но какой – совсем неизвестно.

В такие моменты он обычно откидывал крышу на кабриолете, делал погромче звук и ехал на берег моря, подальше от города. Туда, где совсем не было людей.

Он сидел на берегу моря и просил у волн дать ему ответ. Почему он так обеспокоен, а все остальные в полной уверенности, что все идет практически по плану.

Он не работал над этим проектом меньше, чем требовалось, и не сделал меньше, чем требовалось от архитектора. Он делал его с расстановкой и даже с лишней проработкой отдельных деталей. Впрочем, как и любой другой проект.

Но все же… Он был абсолютно уверен, что какая-то мелочь, «какая-то хрень» как сказал бы Хайтауэр, сидит где-то в глубине. А может, и на самом видном месте. И как будто, ее время еще не пришло. Самое поразительное, что интуиция подсказывала, значит, где-то в глубине, на чердаках подсознания, Марти знал, в чем заключается проблема. Но вывести ее на поверхность разум отказывался даже при помощи снов.

Причем Марти проанализировал время в ретроспективе, и пришел к выводу, что гнетущее ощущение начало одолевать его не тогда, когда проект был принят, а тогда, когда уже начали заливать бетон в опалубку. То есть, котлован был уже вырыт, оси размечены, леса выставлены…

Марти отложил в сторону рулон и взял в руки карандаш.

По памяти припоминая габариты нового ресторана, он принялся вырисовывать его фасады в перспективе. Погрузившись в вырисовывание почти параллельных окон витражей, Марти вдруг понял, что не увидел одну– единственную балку под перекрытие первого этажа в «загадке Сфинкса».

Чувствуя, что наверняка это то, что нужно, он рванул потрепанные чертежи, фанатично перелистал альбом. Нашел планы перекрытия. Ошибки быть не могло, эти чертежи смотрело много пар глаз, как в конструкторском отделе, так и затем на стройке. Но Марти был уверен, что в этот момент он ближе, как никогда к разгадке «загадки Сфинкса».

Работы дошли до нулевой отметки. Уже залили плиту перекрытия первого этажа. Все несущие балки остались под низом. Сейчас плита могла выдержать свой вес, но потом, когда занесут оборудование и запустят людей… В случае отсутствия нужной балки плита могла просто просесть, затем треснуть и рухнуть вниз, образуя двенадцатиметровый провал в полу первого этажа.

С предвкушением «Глупцы!» Марти быстро подъехал в кресле к монитору. Вывел того из оцепенения, быстро защелкал летающей стрелкой по нужным папкам. Вот и нашел нужные фотографии с прошлой поездки на объект. Процесс монтажа балок перекрытия.

Марти пристально вглядывался в мелочи. «Да, конечно, команда Хайтауэра непревзойденные мастера… И даже строители – специалисты, но тут они явно слажали…» – он переключал одну фотографию за другой.

Вот и нужный ракурс, взгляд на чертеж перед собой, снова перевод глаз на экран…

– Восемь-бэ на месте, восемь-вэ на месте…

Марти прищурил глаза.

– … и восемь-гэ на месте!!! – он бахнул кулаком по столу. Статуэтки боксеров попадали, карандаши покатились, кружка звякнула, готовая кинуться набок и предательски укатится.

Красный двутавр проектной высотой тридцать сантиметров красовался за двумя такими же. Все было четко и четче быть не могло. Марти разглядел даже инженера в белой каске, который приветственно поднял руку и как будто насмехался над Марти.

– Эврика-фак!!! – Марти щелкнул по красному квадратику в углу.

Подвинув надоевший альбом, он продолжил дальше вырисовывать контуры нового проекта.

Он подумал, что это настоящая паранойя – проверять работу строителей, хотя они лучше разбираются в своем деле, чем он.

Постепенно Марти смог отодвинуть мысли о старом объекте на задний план, открыл программу на компьютере и принялся за измерение и расстановку осей в проекте ресторана.

Работая днями, Марти пытался достичь особого состояния потока. Того состояния, когда работа начинала доставлять удовольствие и текла как бы сама собой. Это получалось далеко не всегда, и в основном ближе к ночи.

В этот день, похоже, ему этого не суждено было пережить.

Задачи наваливали новой работы и требовали новых проектировочных идей. Ресторан совершенно не хотел умещаться в требуемую площадь. Получалось или нормальный зал и ничтожные Кухонный цех с зоной загрузки ресторана, или нормальные хозпомещения и убогий зал.

Ближе к ночи Марти понял, что сильно устал. Встал из-за стола, выключил лампу и спустился вниз.

Бухнувшись на нижний диван возле камина, он посмотрел на дисплей телефона. Горело несколько пропущенных.

Он перезвонил Владлессену, узнал, не появился ли Джуди и как все закончилось вчера, после того как они с Еленой уехали.

Затем сделал звонок Елене, спросил о самочувствии и не хочет ли она ему составить компанию сегодня вечером.

Получив невразумительный ответ, Марти закончил разговор, потянулся и поднялся. Желание освежиться было довлеющим, и Марти принял решение прогуляться.

Ночь степенно обволакивала город. Воздух как будто был наполнен усталостью и тяжестью уходящего дня. Медленно остывая, всем своим весом влажный воздух олицетворял дыхание большого города. Пар вздымался от остывающего асфальта, в мокрых разводах играли отблески ночных огней. По краю широкого проспекта, вдоль высокой подпорной стены, неспеша ехала поливальная машина.

Серебряная пуля неслась со скоростью150 км/ч по ночному проспекту.

Гулкий звук рвался из-под днища автомобиля, и он, казалось, низко летел на бреющем полете.

Марти въехал в неосвещенный квартал. Пробивая теплый воздух, свет фар выхватывал из темноты отдельные детали. В ноздри неназойливо ударил первый запах канализации. Кабриолет чуть сбавил скорость. Не было ни машин, ни пешеходов, только луна подсвечивала из-за черных облаков.

Перед нужным поворотом Марти резко затормозил. Кабриолет качнулся раз вперед, два – когда Марти отжал тормоза. Резина взвизгнула. Медленно поворачивая, он нажал кнопку подъема крыши.

Марти въезжал в район, который пользовался крайне дурной славой. Кругом простирались заброшенные дома, руины цехов старого сталелитейного завода и проржавевшие корпуса брошенных машин. Квартал был острой болью городских чиновников и жителей из близлежащих районов. Полиция предпочитала заглядывать сюда как можно реже; скорая приезжала по адресу через раз – иногда адрес не представлялось найти возможным вообще.

Кабриолет Марти неспешно катил по длинной прямой дороге из бетонных плит, которые в некоторых местах стерлись до арматуры. «Пум-бум» – гулко выстукивали колеса, сменяя одну плиту за другой. Слева тянулась высокая бетонная стена с венцом колючей проволоки; справа от дороги виднелись темные остовы некогда больше, чем жизнерадостных, домов.

Марти покрепче сжал руль и чуть сощурил глаза.

«Спокойнее, спокойнее… Не давать волю напряжению» – Марти чуть осел в кресле, пристально наблюдая за приближающимися воротами завода по левому борту.

Одна створка чуть накренилась на улицу, держась только на верхней петле. Она была насквозь рыжей от ржавчины, с кое-где сохранившимися кусками облупленной краски. Вторая створка завалилась внутрь и лежала, искореженная, вблизи проема ворот. В полумраке за воротами прослеживалась длинная аллея, которая шла к корпусам цехов и далее к главному корпусу завода, в который упиралась главная дорога. За секунду пронзительного взгляда он зацепил и большие штабеля готовой продукции справа от въезда на территорию. За ними он различил и несколько подранных силуэтов бродячих псов. Некоторые блеснули на него сузившимися глазами.

«Как же быстро все может прийти в запустение, всего семь или восемь лет назад его закрыли, и все уже подобно стоящим декорациям для конца света» – с негодованием размышлял Марти.

До закрытия экология района откровенно говоря, «медом не пахла», завод как мощный потребитель выкачивал из всего окружающего все возможное и в отместку испражнялся обильными выбросами что в воздух, что в водные стоки, плюс выделял тонны мусора, которые большегрузные машины не переставая вывозили через боковой проезд, мимо которого проехал Марти.

Поглощая запасы пресной воды, чистый воздух и людские жизни, завод давал в ответ только стальные конструкции, которые стремительно потреблялись городом.

После закрытия единственный сдерживающий фактор был устранен, люди чуть ли не стихийно покидали свои места, убегая от серого неба, желтой воды из-под крана с запахом и безрадостного существования.