Текст книги "Заговор смерти"

2

Лучшее, что можно было сказать о пище, подаваемой в столовой Главного полицейского управления, это то, что она способна хоть как-то утолить голод. С отвращением пережевывая омлет со шпинатом, Пибоди добывала информацию при помощи портативного компьютера.

– Эллен Бауэрс, – доложила она. – Средний инициал отсутствует. Окончила Нью-йоркский филиал полицейской академии одиннадцать лет назад.

– Я тоже училась там в это время, – заметила Ева. – Выходит, она была на курс старше меня. Но я ее не помню.

– Без санкции я не могу получить сведения о ее пребывании в академии.

– Не беспокойся об этом. – Сердито нахмурившись, Ева отрезала кусок лежащего на ее тарелке картона, замаскированного под оладью. – Она служит в полиции уже одиннадцать лет и все еще подбирает жмуриков? Интересно, кого еще из начальства ей удалось разозлить?

– Последние два года служила в 162-м участке, до того провела пару лет в 47-м, а еще раньше была уличным регулировщиком. Господи, Даллас, где она только не побывала! И в Главном управлении, и в 28-м участке – они патрулируют парки, в основном пешком.

Поскольку даже озерцо сиропа, которое Ева вылила на оладью, не смогло ее смягчить, она бросила это занятие и переключилась на кофе.

– Похоже, наша приятельница никак не могла подобрать себе подходящее местечко, или же от нее старались избавиться в каждом участке.

– Для доступа к документам о переводе или продвижении по службе требуется специальное разрешение.

– Да знаю я! – Подумав, Ева покачала головой. – Неохота в этом копаться. И в любом случае мы, по-видимому, с ней уже разобрались.

– Она одинокая – ни мужа, ни детей. Ей тридцать пять, родители живут в Куинсе, у нее два брата и одна сестра. Осталось только мое личное мнение. – Пибоди отложила компьютер. – Надеюсь, мы с ней никогда больше не столкнемся. А то у меня сложилось впечатление, что она не прочь вас задеть.

– Это принесет ей только разочарование, – улыбнулась Ева. – А какие еще у тебя впечатления?

– Никаких особенно, кроме того, что она малоприятная особа. – Пибоди пожала плечами. – Хотя я бы не упускала ее из виду. По-моему, она из тех, кто наносит удар в спину.

– Едва ли мы будем часто с ней сталкиваться. – Ева переменила тему: – Ешь, а я хочу выяснить, знает ли что-нибудь этот тип, о котором говорил Трухарт.

* * *

Ева решила воспользоваться комнатой для допросов, зная, что строго официальная обстановка часто развязывает языки. Один взгляд на Позумента дал ей понять, что многого от него ждать не приходится. Хотя он был уже способен членораздельно изъясняться благодаря изрядной дозе «отрезвителя», его костлявое тело все еще дрожало, а глаза нервно бегали по сторонам.

Пребывание в обеззараживающей камере, по-видимому, разогнало паразитов и отбило зловоние искусственным запахом цитруса.

«Наркоман, – подумала Ева, – с ассортиментом пороков, разрушивших количество его мозговых клеток».

Она принесла ему воды, зная, что большинство алкоголиков ощущают после обеззараживания сильную сухость во рту.

– Сколько тебе лет, Позумент?

– Не знаю – может быть, пятьдесят.

Ева подумала, что это, возможно, близко к истине, хотя выглядел он на все восемьдесят.

– У тебя есть другое имя?

Бродяга пожал плечами, зябко поеживаясь. На нем была серая блуза и штаны на подтяжках, почти не отличавшиеся по цвету от его кожи. Собственную его одежду забрали и уничтожили.

– Нет. Я Позумент.

– Отлично. Ты знаешь полицейского Трухарта, верно?

– Да. – Он оглянулся на Трухарта, и его помятое лицо осветила детская улыбка. – Привет! Я помню, вы однажды дали мне денег и сказали, что я могу купить себе немного супа.

Трухарт покраснел, переминаясь с ноги на ногу.

– Думаю, ты истратил их на пиво.

– А вот и нет. – Позумент перевел взгляд на Еву, и улыбка тотчас увяла. – Кто вы? Как я здесь очутился? Я ничего не сделал. Мое барахло растащат, если я не буду за ним присматривать.

– О вещах не беспокойся, Позумент. Мы о них позаботимся. Моя фамилия Даллас. – Она старалась говорить беспечным тоном, чтобы не спугнуть его. – Я просто хочу с тобой поболтать. Ты голоден?

– Я всегда голоден.

– После нашего разговора мы дадим тебе чего-нибудь горячего. Я включу диктофон, и мы во всем разберемся.

– Я ничего не сделал.

– Никто тебя ни в чем и не обвиняет. Включите диктофон, – распорядилась Ева. – Допрос свидетеля, известного под прозвищем Позумент, касающийся дела 28913-Н. Допрос ведет лейтенант Ева Даллас. Присутствуют также полицейские Делия Пибоди и… – она обернулась.

– Меня зовут Трой. – Трухарт снова покраснел.

– Трой Трухарт. – Ева посмотрела на сидящее напротив жалкое существо. – Свидетель не подозревается в каком-либо правонарушении и добровольно согласился на сотрудничество. Все понял, Позумент?

– Да. А что я понял?

Ева удержалась от вздоха, но не могла не признать, что Бауэрс скорее всего была права и толку от разговора будет мало.

– Ты здесь не потому, что что-то натворил. Я прошу тебя о помощи. Я слышала, ты прошлой ночью перенес свое жилище?

Позумент облизнул потрескавшиеся губы и отхлебнул воды.

– Нет.

– Ты ведь раньше ночевал на другой стороне улицы, рядом со Снуксом. Ты ведь знаешь Снукса, не так ли, Позумент?

– Конечно. – Его руки снова задрожали, и он расплескал воду на стол. – Он рисует картинки – хорошие картинки. Я дал ему немного «Зонера» за одну из них – с деревом. Он и цветы делать умеет.

– Я видела его цветы. Они в самом деле красивые. Он был твоим другом?

– Да. – Окруженные красными ободками глаза наполнились слезами. – Может быть. Не знаю.

– Кто-то напал на него. Ты знаешь что-нибудь об этом?

Позумент нервно пожал плечами и окинул взглядом комнату. По его щекам все еще текли слезы, но взгляд стал настороженным.

– Как я тут очутился? Мне здесь не нравится. Кто-нибудь наверняка стащит мое барахло.

– Ты видел, кто напал на Снукса?

– Могу я забрать с собой эту одежду? – Склонив голову набок, Позумент ощупывал рукав блузы.

– Да, можешь. – Прищурившись, Ева наугад осведомилась: – Почему же ты не забрал ботинки Снукса, Позумент? Он все равно умер, а ботинки у него хорошие.

– Я не мог бы ничего украсть у Снукса, – с достоинством отозвался Позумент. – Даже у мертвого. У друзей не воруют. – Он наклонился вперед с озадаченным видом. – А как это в нем проделали такую большую дырку?

– Не знаю. – Ева также наклонилась к нему, словно ведя задушевную беседу. – Меня тоже это удивляет. Может, он кого-то обидел?

– Снукс никого не обижал. Мы просто занимались своим делом – попрошайничали, если патрульных не было поблизости. Всегда ведь можно выпросить немного деньжат. А Снукс еще и бумажными цветами приторговывал, так что нам хватало на курево и выпивку. И за что его так продырявили?

– Ума не приложу. А ты видел ночью тех, кто это сделал?

– Ничего я не видел. Эй! – Он снова улыбнулся Трухарту: – Может, подкинете мне еще? На суп?

Трухарт бросил взгляд на Еву. Она кивнула.

– Конечно, Позумент, перед тем как ты уйдешь. Только сначала поговори немного с лейтенантом.

– Что ж, поговорить можно. А вам ведь тоже нравился старина Снукс, верно?

– Очень нравился, – серьезно сказал Трухарт. – Он рисовал славные картинки и подарил мне бумажный цветок.

– Снукс давал их только тем, кто ему нравился, – заметил Позумент. – Вы ему нравились – он сам так говорил. А вот та, которая с вами ходит, не нравилась ни ему, ни мне. У нее злые глаза – такие, словно она вот-вот заедет тебе в рожу. – Его голова дернулась, как у куклы. – И чего это вы с ней ходите?

– Ее сейчас здесь нет, – мягко отозвался Трухарт. – А у лейтенанта глаза совсем не злые.

Позумент, надув губы, исподлобья взглянул на Еву:

– Может, и нет. Но все равно у нее глаза копа. Копы, копы, копы, всюду копы! – Он захихикал, глотнул воды и посмотрел на Пибоди.

– А мне все-таки жаль старину Снукса, – продолжал Трухарт. – Бьюсь об заклад, он бы хотел, чтобы ты рассказал лейтенанту Даллас о том, что произошло. Ему бы хотелось, чтобы об этом сообщил именно ты, потому что вы были друзьями.

Позумент неуверенно потянул себя за мочку уха:

– Вы так думаете?

– Уверен. Почему бы тебе не рассказать ей, что ты видел прошлой ночью?

– Ничего я не видел. – Позумент снова склонил голову набок, постукивая кулаками по столу. – Ну, приехали люди в шикарной черной машине – она прямо сверкала в темноте.

Ева подняла палец, подавая знак Трухарту, что снова берет инициативу на себя.

– Сколько там было человек, Позумент? – спросила она.

– Двое, в длинных черных пальто и масках с прорезями для глаз. «Эге! – подумал я. – Сегодня же не гребаный хеллоуин!» – Он засмеялся. – И у каждого было по чемоданчику.

– Как эти чемоданчики выглядели?

– Один был черный, блестящий, а другой белый, и в нем что-то хлюпало. Они направились прямиком в коробку Снукса, словно их туда пригласили. Я ничего не слышал, кроме ветра, – может, я потом заснул.

– Они тебя видели? – спросила Ева.

– Нет. Думаете, это они проделали дырку в Снуксе? – Он опять наклонился к ней; на его глаза навернулись слезы. – Если так, то я должен был попытаться их остановить или позвать патрульных. Мы ведь со Снуксом друзья…

Теперь он плакал по-настоящему. Ева положила ладонь на его руку, несмотря на покрывавшие ее струпья.

– Это не твоя вина – ты ведь не знал. Что еще ты видел?

– Ничего. – Из глаз и носа у него текло, как из крана. – Наверно, я заснул. А когда проснулся и выглянул, машины не было. Уже светало, и я решил заглянуть к Снуксу – спросить, вправду ли приезжала черная машина или это мне приснилось. Ну и увидел его в крови, с дыркой в груди. Рот и глаза были открыты. Я испугался, что они и меня продырявят, поэтому перенес свое барахло на другую сторону, а потом допил то, что осталось, и завалился спать. Ведь старине Снуксу я уже ничем помочь не мог.

– Ты помогаешь ему теперь. – Ева откинулась на спинку стула. – Давай-ка еще поговорим об этих двоих в длинных черных пальто.

* * *

Ева провозилась с Позументом еще час, осаживая его, когда он слишком отвлекался от темы. Хотя ей больше не удалось вытянуть из него никакой информации, она не считала, что потратила время зря. В конце концов, Позумента помыли и накормили да еще дали пятьдесят долларов, хотя она не сомневалась, что он потратит их на выпивку.

Ева понимала, что Позументу следовало бы находиться в психушке, хотя едва ли он застрял бы там надолго. Но она уже примирилась с тем, что спасти таких людей практически невозможно.

– Вы хорошо с ним поработали, Трухарт.

Молодой полицейский снова покраснел, и, хотя Еве была симпатична эта его особенность, она надеялась, что со временем он научится себя контролировать. В противном случае другие копы сожрут его заживо, не оставив преступникам ни кусочка.

– Благодарю вас, сэр. Спасибо, что дали мне такую возможность.

– Ведь это вы его нашли, – просто сказала Ева. – Полагаю, вы рассчитываете рано или поздно перейти куда-нибудь из отдела «трупоискателей»?

Трухарт расправил плечи:

– Я хотел бы получить значок детектива, если когда-нибудь заслужу его.

Ева прекрасно понимала, что едва ли найдется новичок, не лелеющий подобных честолюбивых замыслов.

– Считайте, что вы уже начали его зарабатывать. Я могла бы посодействовать вашему переводу – подобрать вам другой район для патрулирования и другого инструктора, – но хочу попросить вас пока остаться. У вас острые глаза, Трухарт, и я хотела бы использовать их на вашем теперешнем участке, пока мы не закроем это дело.

Молодой полицейский был настолько ошеломлен этим предложением, что у него глаза едва не вылезли из орбит.

– Конечно, лейтенант, я останусь.

– Вот и отлично. Только держитесь – Бауэрс постарается испортить вам жизнь.

Он скорчил гримасу:

– Я уже к этому привык.

Еве хотелось воспользоваться случаем и выпытать у него кое-какие подробности относительно Бауэрс, но она справилась с искушением, не желая побуждать новичка стучать на своего инструктора.

– Тогда все в порядке. Возвращайтесь в свой участок и пишите рапорт. Если наткнетесь на что-нибудь, что, по-вашему, может иметь отношение к этому делу, свяжитесь со мной или с сержантом Пибоди.

Ева направилась в свой кабинет, приказав Пибоди перенести на диск запись допроса.

– И раздобудь перечень известных наркоторговцев этого района, – добавила она. – Мы не можем полностью исключить связь с наркотиками, хотя я не представляю себе наркодилера, уничтожающего своих клиентов, удаляя им хирургическим способом жизненно важные органы. Впрочем, случались и более странные вещи, я уже ничему не удивляюсь. Кстати, сектами тоже нужно заняться.

– Я могу связаться с Исидой, – предложила Пибоди, вспоминая дело, которым они занимались некоторое время назад. – Возможно, она знает, существуют ли сатанинские культы с подобными ритуалами.

Ева кивнула и шагнула вслед за Пибоди в лифт.

– Да, свяжись с ней. Нужно проверить и эту версию.

По коридору сновали копы, здание наполняли гул голосов и топот ног. Это был привычный для Евы ритм жизни. Она посмотрела на часы, с удивлением обнаружив, что всего лишь начало десятого. День только начался, а она находилась на дежурстве уже четыре часа.

Идя рядом с Пибоди по коридору, Ева продолжала отдавать распоряжения:

– Нужно также постараться произвести точную идентификацию жертвы. У нас есть отпечатки и данные анализов. Если Моррис уже сделал вскрытие, то сможет назвать по крайней мере приблизительный возраст Снукса.

– Сейчас этим займусь.

Пибоди свернула налево, в сторону камер предварительного заключения, а Ева направилась в свой кабинет. Он был небольшим, с единственным узким окном, пропускавшим слишком мало света и слишком много шума. Зато ее любимая кофеварка работала безукоризненно.

Ева налила в кружку кофе и с удовольствием вдохнула крепкий аромат напитка. Потом она села за стол и позвонила Моррису.

– Я знаю, что он производит вскрытие, – сказала она ассистенту, заявившему, что Моррис занят. – Но у меня есть для него информация относительно последнего трупа. Так что соедините меня с ним.

Ева откинулась на спинку стула, потягивая кофе и постукивая пальцами по кружке.

Наконец в трубке раздался голос Морриса:

– Вы ведь знаете, Даллас, как я ненавижу, если меня прерывают, когда я копаюсь в чьих-то внутренностях!

– У меня есть свидетель, который видел на месте преступления двух человек. Они приехали в большом блестящем автомобиле и были хорошо одеты. Один нес черный чемоданчик, а другой – белый, в котором – я цитирую – «что-то хлюпало». Это вам о чем-то говорит?

– Кое о чем. – Ева догадалась, что Моррис нахмурился. – Ваш свидетель видел, что произошло?

– Нет, он был пьян и почти все проспал, а когда проснулся, они уже уехали. Но он заглянул в жилище убитого и обнаружил труп. Может, этот хлюпающий чемоданчик был тем, что я предполагаю?

– Да, это вполне может оказаться емкостью для изъятых органов. Работали аккуратно и профессионально, Даллас. Первоклассное удаление важнейшего органа. Убитому дали солидную дозу анестезии, и он ничего не почувствовал. Но, судя по тому, что в нем осталось, его сердце не стоило почти ничего. Печень сморщена, почки тоже, легкие черны как уголь. Он явно был не из тех, кто регулярно проходит медосмотр. Его тело – мешок болезней. Самое большее через полгода он бы умер естественной смертью.

– Значит, они изъяли негодное сердце, – пробормотала Ева. – Может быть, они рассчитывали выдать его за качественное?

– Если оно выглядело так же, как все остальное, то им не удалось бы провести даже студента-медика с первого курса.

– И все же оно им зачем-то понадобилось. Такую серьезную работу не проделывают только для того, чтобы прикончить какого-то нищего бедолагу.

В голове у нее мелькали всевозможные версии – месть, сатанинский культ, махинации на черном рынке, наконец, просто развлечение…

– Вы сказали, это была первоклассная операция. Сколько хирургов в городе способны ее провести?

– Я работаю с мертвецами, – усмехнулся Моррис. – Врачи, специализирующиеся на живых, вращаются в иных кругах. Насколько мне известно, самая фешенебельная больница в Нью-Йорке – Центр Дрейка. Я бы начал с него.

– Спасибо, Моррис. Я займусь вашим рапортом, как только получу его.

– Тогда позвольте мне вернуться к моим внутренностям. – И он положил трубку.

Ева обернулась к своему компьютеру, издававшему подозрительное жужжание, о котором она уже дважды докладывала в ремонтное бюро, и склонилась к нему с угрожающим видом:

– Ну-ка, ты, мешок с дерьмом, быстро отыщи сведения о Центре Дрейка в Нью-Йорке!

Компьютер разразился икотой, а экран осветился режущим глаза красным цветом, на фоне которого возникла надпись:

«Внутреннее повреждение. Продолжать поиски?»

– Как же я тебя ненавижу! – Ева постаралась приспособиться к неудобному освещению. – Черт с тобой, продолжай.

«Медицинский центр Дрейка находится в Нью-Йорке на Второй авеню. Назван в честь Уолтера С. Дрейка, открывшего противораковую вакцину. Это частное учреждение, которое включает больницу, поликлиники, учебные заведения и исследовательские лаборатории. Американская медицинская ассоциация относит Центр Дрейка к категории А».

Ева дала команду вывести на экран список членов правления всех отделов. Жужжание усилилось, и экран начал мерцать. Наконец на нем появилась надпись:

«Пожалуйста, повторите команду».

– Я намерена съесть на ланч эти задницы из компьютерного отдела! – прошипела Ева, но команду повторила.

Вскоре на экране появились строчки: «Правление Центра Дрейка: Колин Кэгни, Люсиль Мендес, Тиа Во, Майкл Уэйверли, Шарлотта Мира…»

– Надо же, доктор Мира, – пробормотала Ева изумленно.

Доктор Мира была одним из лучших психологов-экспертов в городе, постоянно сотрудничала с нью-йоркской полицией и службой безопасности. У Евы с ней были давние деловые и дружеские отношения.

Ева задумчиво постукивала по столу пальцами, читая имена руководящего состава Центра. Одно или два показались ей знакомыми, но это ощущение резко усилилось, когда компьютер выдал список членов научно-исследовательской секции.

«Карлотта Земуэй, Рорк…»

– Стоп! – Ева нажала на кнопку и стиснула кулаки. – Рорк? Черт возьми, неужели мой муж не в состоянии держаться в стороне хоть от чего-нибудь?!

Дав компьютеру команду распечатать список, Ева поднялась, и в этот момент на экране появилась надпись:

«Внутреннее повреждение. Невозможно выполнить команду».

Ева едва сдерживалась, чтобы не завизжать, и выскочила из кабинета.

Промчавшись мимо тесных комнаток, где сидели младшие чины, она распахнула одну из дверей:

– Пибоди, я должна ненадолго отлучиться.

– Мне пойти с вами?

– Нет, оставайся здесь и продолжай. Меня не будет не больше двух часов. Когда закончишь, найди молоток.

Пибоди оторвалась от своей электронной записной книжки и, нахмурившись, посмотрела на Еву:

– Молоток?

– Да. Большой и тяжелый. Потом пойди с ним в мой кабинет и разбей этот чертов компьютер на мелкие кусочки!

Будучи разумной женщиной, Пибоди откашлялась, чтобы скрыть усмешку.

– В качестве альтернативы этому приказу, лейтенант, я могла бы вызвать наших компьютерщиков.

– Отлично! Вызывай и скажи им, что при первой возможности я спущусь к ним в отдел и поубиваю всех. А потом буду пинать их трупы ногами и плясать на них с восторженными криками. И никакой суд не признает меня виновной!

Мысль о Еве, орущей и танцующей где бы то ни было, заставила Пибоди закусить губу.

– Я сообщу, что вы недовольны их работой.

– Хорошо, Пибоди. – Развернувшись, Ева двинулась к выходу.

Было бы логичнее сначала отправиться к Мире. Как врач-психиатр и криминалист, она была бы ценным источником в этом деле. Но Ева поехала к мерцающему огнями небоскребу, служившему нью-йоркской штаб-квартирой Рорка. Существовали и другие штаб-квартиры в других городах. Ева знала, что ее муж одновременно запускает свои пальцы во многие пироги, а бизнес, которым он занимается, – весьма денежный, запутанный, одно время был даже сомнительным. Она считала неизбежным тот факт, что имя Рорка может всплывать в связи со многими расследуемыми ею делами. Но это ей решительно не нравилось. Заехав в многоэтажный гараж, Ева направила свой автомобиль в специальное отделение, которое Рорк отвел для нее. Когда она впервые побывала здесь менее года тому назад, у нее еще не было такой привилегии. Тогда она оставила машину на улице, вошла в главный вестибюль с мозаичным полом, огромными вазами с цветами и мерцающими экранами и была препровождена в кабинет Рорка, дабы допросить его по очередному делу об убийстве.

Теперь же ее голос и отпечатки пальцев и ладоней были запрограммированы в системе безопасности индивидуального лифта. Компьютерный голос приветствовал Еву, назвав по имени, и сообщил, что Рорка информируют о ее визите.

Сунув руки в карманы, Ева стояла в кабине лифта и думала о том, что Рорк в данный момент, возможно, ведет сложные переговоры о покупке какого-нибудь острова среднего размера или обанкротившейся страны. Ну что ж, ему придется отложить получение очередного миллиона до того, как она получит ответы на кое-какие вопросы.

Двери с шипением раздвинулись. Ассистентка Рорка уже поджидала Еву – как всегда, безукоризненно одетая, с аккуратно причесанными снежно-белыми волосами и с вежливой улыбкой.

– Как приятно видеть вас снова, лейтенант. У Рорка сейчас встреча, и он просил вас немного подождать в его кабинете, если вы не возражаете.

– Конечно.

– Принести вам что-нибудь, пока вы ждете? – Она повела Еву через стеклянный коридор, за прозрачными стенами которого, шестьюдесятью этажами ниже, расстилался Нью-Йорк. – Если вы пропустили ланч, я могу передвинуть следующую встречу Рорка.

Спокойная вежливость ассистентки всегда заставляла Еву чувствовать себя неловко.

– Нет, благодарю вас, это не займет много времени.

– Сообщите, если вам что-нибудь понадобится. – Она бесшумно закрыла дверь, оставив Еву одну.

Кабинет был огромным – Рорк любил большие пространства. Из многочисленных окон со слегка затемненными стеклами открывался потрясающий вид на город. Высоту Рорк тоже любил – но это его пристрастие Ева не разделяла. Поэтому она расхаживала по ковру, не приближаясь к окнам.

Каждая безделушка в комнате была изысканной и уникальной, мебель – роскошной и комфортабельной. Но Ева знала, что, скажем, письменный стол черного дерева являлся всего лишь еще одним атрибутом власти для человека, который буквально дышал властью.

Деловитость, элегантность, могущество – всего этого хватало ее мужу с избытком, в чем можно было легко убедиться, когда спустя десять минут он вошел через боковую дверь.

При виде Рорка у Евы по-прежнему всякий раз замирало сердце. Лицо его казалось вылепленным скульптором эпохи Ренессанса, глаза были неправдоподобно синими, а крупный рот вызывал у женщин желание ощутить его поцелуи. Черные волосы опускались почти до плеч, придавая ему слегка злодейский облик, а тело, облаченное в безупречно скроенный костюм, было сильным и гибким, что было хорошо известно Еве.

– Лейтенант, – заговорил Рорк своим вкрадчивым, по-ирландски мягким голосом. – Какое неожиданное удовольствие!

Ева невольно нахмурилась, как часто делала, когда при виде мужа ее охватывало пьянящее ощущение любви, восторга и страсти.

– Мне нужно поговорить с тобой.

Он шагнул к ней, приподняв брови:

– О чем?

– Об убийстве.

– Вот как? – Рорк взял ее руки в свои и поцеловал. – Я под арестом?

– Я не шучу, Рорк! Твое имя всплыло во время поисков информации. Что ты делаешь в научно-исследовательском отделе Центра Дрейка?

– Вот что значит быть женатым на копе! – Он положил руки ей на плечи, но, почувствовав ее напряжение, опустил руки и вздохнул. – Ева, я являюсь членом множества всяких советов и комитетов. Кто жертва на этот раз?

– Бездомный по прозвищу Снукс.

– Едва ли мы с ним знакомы. Садись и расскажи, чем для меня чревато членство в правлении Центра Дрейка.

– Возможно, ничем, но мне нужно с чего-то начать.

Она игнорировала предложение сесть, продолжая расхаживать по кабинету. Рорк наблюдал за ней – ее фигура почти зримо источала беспокойную энергию. Зная Еву, он понимал, что эта энергия уже целиком направлена на поиски убийцы.

Подобная целеустремленность была одним из качеств, так привлекавших его в ней.

– Преступление довольно странное: у убитого хирургическим способом извлекли сердце в его импровизированном жилище на Бауэри, – продолжала Ева. – Медицинский эксперт утверждает, что такую операцию мог проделать только первоклассный хирург и что мне лучше начать с Центра Дрейка.

– Правильный выбор. Это лучший медицинский центр в городе – и, возможно, на всем Восточном побережье. – Рорк задумчиво прислонился к письменному столу. – Говоришь, у него изъяли сердце?

– Да. Он был пьяницей и наркоманом с абсолютно изношенным организмом. По словам Морриса, его сердце никуда не годилось и он вряд ли прожил бы больше полугода. – Ева остановилась и посмотрела на Рорка, сунув большие пальцы в карманы куртки. – Что тебе известно о торговле человеческими органами на черном рынке?

– Этим бизнесом я не занимался даже в моем… э-э… сомнительном прошлом, – усмехнулся он. – Но, насколько я знаю, прогресс в области создания искусственных органов вкупе с общим развитием здравоохранения свел подобную торговлю на нет. Этот рынок достиг своего пика много лет тому назад. Впрочем, возможность получения донорских органов благодаря несчастным случаям сохраняется до сих пор.

– Сколько можно выручить за изъятое сердце? – осведомилась Ева.

– Право, не знаю. – Он наморщил лоб, и его сексуальный рот снова изогнулся в улыбке. – Хочешь, чтобы я это выяснил?

– Я могу выяснить это сама. – Ева снова начала мерить шагами кабинет. – Чем ты занимаешься в правлении Центра?

– Я – советник. Мой собственный научно-исследовательский отдел имеет медицинский сектор, который сотрудничает с аналогичным отделом Центра Дрейка. У нас с ними контракт: мы снабжаем их медоборудованием, приборами, компьютерами… – Рорк опять улыбнулся. – А также искусственными органами. Исследовательский отдел Дрейка в основном занимается фармацевтикой и протезами.

– Значит, вы изготовляете искусственные органы? И сердца?

– В том числе. С живой тканью мы дела не имеем.

– Ну, хорошо. И кто ж там лучший хирург?

– Отдел возглавляет Колин Кэгни. Между прочим, ты с ним встречалась, – добавил Рорк.

Ева молча кивнула. Разве она в состоянии запомнить всех, кого встречала на различных приемах с тех пор, как Рорк вошел в ее жизнь?

– Интересно, совершает ли он визиты на дом?

Рорк усмехнулся:

– Не могу себе представить знаменитого доктора Кэгни, производящего незаконную операцию в пристанище бродяги.

– Возможно, у меня сложится иное впечатление, когда я увижу его снова. – Ева тряхнула головой. – Прости, что оторвала тебя от дел.

– Оторви меня еще ненадолго, – коснулся он пальцем ее губ. – Сходим вместе на ланч.

– Не могу. У меня еще много работы. – Губы Евы дрогнули от его легкого прикосновения, и она тут же нахмурилась. – Кстати, что ты сейчас покупал?

– Австралию, – ответил Рорк и рассмеялся, когда она уставилась на него. – Всего лишь маленький кусочек. – Довольный реакцией Евы, он привлек ее к себе и крепко поцеловал. – Я тебя обожаю!

– Рада это слышать, – сдержанно отозвалась Ева, хотя ее всегда бросало в жар от этих слов. – Я должна идти.

– Хочешь, чтобы я разузнал об исследованиях по трансплантации органов у Дрейка?

– Это моя работа, и я сама знаю, как ее выполнить. Буду рада, если ты не станешь вмешиваться. Отправляйся покупать то, что осталось от Австралии, или еще что-нибудь. Увидимся дома.

– Минуточку, лейтенант! – Повернувшись к письменному столу, Рорк открыл ящик, вынул плитку шоколада и бросил ей: – Это тебе вместо ланча.

Ева усмехнулась и убрала плитку в карман.

– Спасибо.

Когда она закрыла за собой дверь, Рорк посмотрел на часы. До следующей встречи оставалось двадцать минут. Времени достаточно.

Он сел к компьютеру, улыбнулся при мысли о том, что сейчас сказала бы Ева, и набрал справочный код Центра Дрейка.