Текст книги "Где ты, любовь?"

Уильям Пирс умчался на встречу со своим новым американским боссом. Кэтрин и Эмили решили до вечера остаться в гостинице, чтобы отдохнуть и прийти в себя после утомительного путешествия. Мать и дочь пришли в восторг от своих номеров и уровня обслуживания, и им хотелось в полной мере насладиться роскошной обстановкой дорогого отеля.

На Джейн роскошь и великолепие отеля произвели прямо противоположное действие: огромные холлы, длинные коридоры и просторные номера поразили девушку своей безликой стерильностью и помпезностью и вызвали желание поскорее сбежать от всего этого неуютного великолепия.

Патрик, который за время перелета успел выспаться, потребовал от матери и сестры немедленно пойти с ним на какую-нибудь экскурсию. От незавидной участи пасть смертью храбрых на тридцатом этаже какого-нибудь небоскреба их спасла Джейн, согласившись немного прогуляться с мальчиком по улицам. Так как ее тоже не слишком вдохновляла мысль за один вечер обойти весь Манхэттен, то, как только они вдвоем вышли в коридор, она потребовала от брата обещание не уходить от отеля дальше чем на пару кварталов.

Скоростной лифт доставил их в фойе гостиницы, и они не торопясь направились к выходу.

С собой Джейн взяла карманный путеводитель по Нью-Йорку на ходу зачитывала Патрику разные интересные вещи.

– В 1626 году на этом месте голландцами был основан городок Новый Амстердам, в честь столицы Голландии…

В этот момент она оторвалась от страницы и обвела фойе взглядом. Ей бросился в глаза высокий темноволосый мужчина, широкими шагами стремительно направлявшийся к дверям. Под широким плащом угадывался дорогой деловой костюм, твердая рука сжимала небольшой кожаный кейс, немного высокомерный взгляд темных глаз был устремлен вперед. При взгляде на него у Джейн гулко забилось сердце, она даже испугалась того впечатления, которое на нее произвел абсолютно незнакомый человек. Она быстро уткнулась в страницу, опасаясь, что изучаемый ею объект заметит ее пристальное внимание. Она напрасно волновалась – тот даже не посмотрел в их сторону.

Когда они вышли из отеля, незнакомца уже и след простыл. В какой-то момент Джейн даже подумала, что этот человек ей привиделся. От этой мысли сердце кольнуло болезненное разочарование: а вдруг это ее судьба прошла мимо и в этом огромном городе им больше не доведется встретиться. Она тут же мысленно отругала себя за глупые фантазии. Не хватало еще в каждом встречном высматривать свою судьбу.

Сотни людей проносились мимо них. В дорогих костюмах и кашемировых джемперах, плащах и пальто, опаздывающие на встречу, стоящие на тротуаре, ловящие такси, жующие что-то на ходу, говорящие по телефону, читающие газеты. Целый калейдоскоп лиц и судеб закружил Джейн в своей круговерти. И она, увлеченная жизнью, кипящей вокруг, на время выбросила из головы случайную встречу в фойе отеля.

Чтобы не потерять брата, ей пришлось крепко вцепиться ему в руку. В небольшом уличном ларьке Джейн за пару долларов купила несколько десятков открыток с видами Нью-Йорка, намереваясь вечером отправить их из отеля друзьям. Она также не смогла удержаться от покупки двух футболок с огромной надписью «I love New-York», одну из которых Патрик пожелал надеть немедленно. Для этого им пришлось зайти в небольшое кафе, где они заодно и перекусили.

В отель они вернулись, когда на улице уже начало темнеть, усталые, но переполненные впечатлениями.

Роберт спешил в офис на встречу с новым сотрудником, приехавшим из Британии. Он только что вернулся от Оливии и Бесс, которых навещал всякий раз, когда приезжал в Нью-Йорк, быстро принял душ, переоделся и помчался на работу. Ему так не хотелось покидать их гостеприимный дом, да и Бесс никак не желала отпускать от себя дядю, по которому успела соскучиться за две недели, пока он был в Чикаго. В итоге он задержался у них дольше, чем планировал. Почему-то именно сегодня ему вспомнилась смерть жены девять лет назад. У него тоже мог быть уютный дом, куда бы он приезжал из деловых поездок. Его встречала бы на пороге любящая жена с сыном или дочерью, а не услужливый портье дорогого отеля. Он давно отучил себя вспоминать о тех двух счастливых месяцах, которые он прожил с Пейдж, и мечтать, что было бы, не столкнись тогда ее машина с грузовиком.

Он быстрым шагом вышел из лифта, пересек фойе, бросил ключи от своего люкса администратору и, не останавливаясь ни на минуту, направился к выходу, где его уже ждала машина. Краем глаза он уловил некое движение рядом с собой: параллельным курсом с ним к выходу медленно шли двое. Девушка с задорными рыжими кудряшками и темноволосый мальчик лет семи. Сначала его внимание привлекла даже не внешность девушки, а ее британский акцент, который он не слышал с момента, как закончил учебу в Оксфорде и вернулся в Америку. Девушка что-то читала пареньку про Нью-Йорк. Скорее всего, туристы, с легкой завистью подумал Роберт. Только туристы могут позволить себе так неспешно двигаться, обозревая все вокруг, в этом городе, где скорость и деньги всегда идут рука об руку. Он не мог вспомнить, когда вот так же медленно прогуливался, не думая о работе. Это осталось где-то в другой жизни, той жизни, которая для него закончилась с потерей жены. Внезапно, словно почувствовав его приближение, девушка подняла от книги задумчивые зеленые глаза и скользнула взглядом по его фигуре. Роберта бросило в жар. Таких ощущений от одного вида девушки он не испытывал, пожалуй, со школы, когда в начальной школе был тайно влюблен в одну старшеклассницу. Проходя мимо, он успел только мельком взглянуть на заинтересовавшую его компанию, не успев рассмотреть их детально, а поймав только общее впечатление. Роберту отчего-то стало обидно на себя за такое упущение. Ему страстно захотелось подойти и заговорить, но привычка взяла свое: он продолжал шагать как ни в чем не бывало, на бесстрастном лице его ничего не отразилось. В голове крутилась одна мысль, разозлившая его своей назойливостью и неуместностью: и у меня мог бы быть уютный дом.

Машина домчала его до офиса в считанные минуты. Он стремительно вошел в приемную, словно быстротой движений хотел убежать от нахлынувших эмоций, и чуть резче обычного спросил секретаршу:

– Мистер Пирс уже здесь?

– Добрый день, мистер Годфрой. Мистер Пирс прибыл пятнадцать минут назад. Пригласить его? – Привычная к темпу и стилю общения шефа, Марджи не обратила на резкость внимания, оставаясь как всегда невозмутимо корректной.

Почему-то эта корректность именно сегодня бросилась Роберту в глаза. Ему стало немного неловко за то, что, будучи не в лучшем настроении, он позволил себе бестактное поведение по отношению к подчиненной, начав разговор вместо приветствия с распоряжений.

– Будьте добры, дайте мне пять минут, – уже мягче добавил он и скрылся за дверью.

Когда новый сотрудник вошел в кабинет, Годфрой полностью овладел собой, выкинув из головы все, что не касалось дела. Он встал из-за стола и шагнул навстречу немолодому, слегка полноватому мужчине, протягивая руку.

– Добрый день, мистер Пирс. Я – Роберт Годфрой. Рад приветствовать вас. Мне хотелось лично отблагодарить вас за согласие переехать в Америку. Прекрасно понимаю, насколько трудно было бросить все и решиться на переезд в другую страну.

Мистер Пирс пожал протянутую руку, внимательно глядя на своего нового босса: тот оказался моложе, чем Уильям ожидал. Он был знаком с отцом нынешнего владельца компании, поэтому сразу отметил, что сын очень на него похож. В молодости Уильям несколько раз встречал Алана Годфроя, когда тот приезжал по делам в Британию. Годфрой-старший тогда был вполне зрелым мужчиной, поэтому Уильям ожидал, что его детям сейчас должно быть ближе в пятидесяти. Увидев молодого человека, еще явно не разменявшего четвертый десяток, британец сделал вывод, что, скорее всего, нынешний руководитель компании был поздним ребенком. Он приветливо улыбнулся.

– Благодарю, что вы смогли найти время для нашей встречи. При вашем плотном графике это вдвойне ценно. Я встречал вашего отца, когда тот приезжал в британский офис. Это был замечательный человек. Я счастлив работать с его сыном, мистер Годфрой.

Роберт улыбнулся в ответ. Ему было приятно, когда вспоминали о его отце, которым он восхищался с юных лет и на которого всю жизнь стремился походить. Британский акцент мистера Пирса напомнил о молодости и студенческих годах, проведенных в Оксфорде. И о двух британских туристах, увиденных им менее часа назад в отеле. Глубокий взгляд зеленых глаз вновь возник перед глазами, вызвав в душе легкое замешательство.

– Прошу вас, называйте меня по имени, – все еще улыбаясь, предложил он.

Его секретарь, да и все прочие коллеги пришли бы в изумление от этого предложения. Не многим выпадала честь обращаться к нему по имени, а уж такой привилегией после первой встречи с ним никто не мог похвастаться. Но почему-то Роберту пришелся по душе этот немолодой человек, отдаленно напомнивший ему отца. Не внешностью, а тем, как он себя держал. Было в его манерах что-то вызывающее расположение.

– Тогда и вы называйте меня Уильямом, – в ответ предложил мистер Пирс.

Годфрой согласно кивнул и поинтересовался:

– Как вам понравился отель? Я ведь выбрал его не случайно. Я там останавливаюсь каждый раз, когда бываю в Нью-Йорке, и у меня он никогда не вызывал малейшего неудовольствия.

– Нам всем очень понравились и номера, и обслуживание.

Роберт удовлетворенно кивнул, нажал кнопку коммутатора и обратился к секретарше:

– Марджи, пригласите Робинса и, будьте добры, принесите мистеру Пирсу… – Он вопросительно взглянул на британца и уточнил: – Чай или кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Пирс присел на кожаный диван в углу, продолжая наблюдать за новым руководителем, который с каждой минутой вызывал у него все больше симпатии.

Вошел молодой человек с неброским незапоминающимся лицом и секретарша с чашкой кофе. Такая оперативность в исполнении распоряжений шефа очень понравилась Уильяму. Именно так и надо работать в команде: слаженно, оперативно, предвосхищая действия коллег. Роберт кивком поприветствовал его, представил их друг другу и пояснил Уильяму:

– Чтобы не терять времени, пока Марджи оформляет ваши документы, Робинс вкратце введет вас в курс дел, тех целей и задач, которые мы ставим перед собой, начиная реорганизацию, а в Чикаго вы познакомитесь со всем подробно – команду там собрали знающую, так что больших сложностей быть не должно.

После вечерней прогулки по Манхэттену в обществе неугомонного Патрика Джейн уснула сразу, едва голова ее коснулась подушки. Во многом сказалось то, что в связи с перелетом и разницей во времени день их увеличился на несколько часов.

Ей всю ночь снились самолеты, небоскребы и толпы людей. Яркие картинки мелькали перед глазами, уставший мозг вовсю избавлялся от накопленных за день впечатлений. И было бы совсем удивительно, если бы ей не приснился случайно увиденный в фойе отеля мужчина. Она не запомнила ни черт лица, ни деталей одежды, лишь общее впечатление. Поэтому во сне она лишь ощущала присутствие незнакомца рядом с собой, его руки на своем теле, губы на своих губах. Он нежно прикасался к ней, ласково прослеживая горячие дорожки по податливому телу, даря сладкую муку, ввергая Джейн в любовную истому.

Утром она проснулась с привкусом его губ и минут двадцать лежала, не открывая глаз, смакуя подробности эротического сна, смущаясь и желая его продолжения одновременно. Она не могла назвать себя ни чрезмерно пылкой, ни любвеобильной, и ни одна из ее юношеских влюбленностей не приносила ей такого восторга, как сон, навеянный вчерашней встречей. Ей хотелось петь и смеяться, и в какой-то момент она даже подумала: а не сошла ли я с ума?

На следующий день Эмили присоединилась к Джейн и Патрику, которые составили довольно плотный график осмотра города. Свой поход они начали с морского терминала на южной оконечности Манхэттена, куда добрались на метро. Паром медленно отдалялся от берега, с него открывался потрясающий вид на нью-йоркскую гавань. Патрик всю дорогу до острова перебегал от одного борта к другому, требуя сфотографировать его то на фоне небоскребов, то на фоне статуи, постепенно увеличивающейся в размерах. Он хотел успеть везде. Эмили и Джейн тоже не удержались и сделали пару снимков друг друга на фоне удаляющегося города. Потом с толпой туристов они взошли на пьедестал, чтобы через его прозрачный потолок рассмотреть внутренний каркас статуи, а оттуда по лестнице поднялись на смотровую площадку в короне.

Эмили, время от времени незаметно от других поглядывавшая на часы, вдруг объявила, что на один день впечатлений и достопримечательностей с нее достаточно и что у нее возникло сильное желание заняться шопингом.

Патрик в ужасе от такого предательства своих интересов воззрился на нее. Джейн тут же его успокоила, не поддавшись на провокацию Эмили, и клятвенно заверила мальчика в собственной верности их идеалам, пообещав быть с ним до конца.

В итоге Эмили благополучно отбыла, но напоследок сильно удивила Джейн, попросив ее не говорить родителям о своем позорном бегстве с культурной программы. Джейн, не зная, что и подозревать, в свою очередь взяла слово с Патрика поддержать этот маленький обман. Молчание двоюродного братишки стоило Джейн лишних километров прогулки по музею естествознания и натертой пятки.

Эмили же, отделавшись от них, не пошла по магазинам, а взяла такси и назвала водителю адрес небольшого кафе на Пятой авеню. Она спешила на встречу с Ирвином Барроу, о которой договорилась в самолете и которой с нетерпением ждала почти целые сутки.

Джейн поняла, что Эмили что-то затевает, когда на следующий день она снова отделилась от них с Патриком. Первые подозрения, что дело тут нечисто, появились у нее, когда сестра вернулась со своего первого похода по магазинам без единой покупки. На памяти Джейн такого не бывало никогда. Уж если Эмили попадала в магазин, то ни разу не уходила оттуда с пустыми руками. Помня об импульсивности сестры, Джейн опасалась, что та может совершить какой-нибудь необдуманный поступок, и решила в тот же вечер с ней поговорить. Когда они с Патриком поздно вечером вернулись из Бруклинского ботанического сада, Джейн сильно удивилась, услышав от Кэтрин, что Эмили сразу по возвращении закрылась в своей комнате, сказавшись усталой после очередной пешей экскурсии.

– Она ужасно сожалела, что ей пришлось вернуться домой, – сказала Кэтрин, – но ты же ее знаешь, Джейн – Эмили не привыкла так много ходить пешком. За эти два дня музеи ее основательно вымотали.

Помня о своем обещании сестре, Джейн молча сделала вид, что полностью согласна с тетей. Весь оставшийся вечер Джейн продолжала удивляться: где же Эмили могла так вымотаться? Что бы ни говорила Кэтрин о том, что ее дочь непривычна к пешим прогулкам, Джейн твердо знала, что если дело касалось прогулок по магазинам, то Эмили могла дать фору любому легкоатлету. Поэтому, уже ложась спать, она твердо решила утром обязательно поговорить с сестрой.

Когда утром она постучала в комнату Эмили, ответа на стук не последовало. С нехорошим предчувствием Джейн открыла дверь и вошла. Комната была пуста. Кровать с вечера явно не разбирали, а на подушке лежал свернутый вчетверо листок бумаги.

Дрожащей от волнения рукой Джейн схватила записку, развернула и, пробежав по ней глазами, замерла. Она поняла, что все намного серьезнее, чем она предполагала. Ее сестра улетела в Лос-Анджелес вместе с их новым знакомым, Ирвином Барроу. Тот отправился на съемки в Голливуд и предложил девушке составить ему компанию. Эмили с радостью ухватилась за представившуюся возможность попасть на съемочную площадку, не думая о последствиях таких поспешных действий.

3

Джейн постучалась в комнату Кэтрин и вошла. Тетя, следуя заведенному ритуалу, приводила себя в порядок. Увидев в зеркале племянницу, миссис Пирс спросила ее, что случилось.

Джейн молча протянула ей записку Эмили.

– Что это? – удивленно спросила Кэтрин. Расправив бумагу, она начала читать и переменилась в лице. После первых строчек она недоверчиво подняла изумленный взгляд на племянницу: – Что это значит?

– Ее нет у себя, – хриплым голосом ответила Джейн.

– Как нет?! Здесь явно какая-то ошибка! Где Билл? Немедленно найди его! Я уверена, он знает, что нужно делать.

Джейн повернулась к двери, собираясь последовать ее указанию, но тетка уже сама вскочила с места и бросилась на поиски мужа. Листок выпал у нее из руки и остался лежать на полу. Джейн подняла его и с тяжелым сердцем отправилась вслед за Кэтрин.

Вся семья собралась в огромном холле, объединяющем их комнаты.

Кэтрин в изнеможении опустилась на стул, даже не расправив перед этим юбку. Она так и не закончила с макияжем, и теперь показалась Джейн, привыкшей к идеальному виду тети, растрепанной и растерянной. Наивная, глупая Эмили! Она что же, действительно думает, что ее ждет прекрасное будущее? Стать любовницей человека, который, скорее всего, через пару недель бросит ее ради другой наивной глупышки. Кэтрин то проклинала беспутную дочь, то призывала мужа срочно броситься на ее поиски, то порывалась сама бежать за билетом до Лос-Анджелеса.

Уильям молча слушал рыдания жены, стоя у огромного окна, хмурился и закусывал нижнюю губу. При всей его внешней невозмутимости его нельзя было обвинить в отсутствии эмоций. Тот факт, что дядя не пошел в тот день в офис, говорил сам за себя. Если он позволил себе не выйти на работу при его ответственности, значит, действительно случилось нечто ужасное.

Патрик притих в углу, маленький и еще взъерошенный после сна, как воробей, искупавшийся в луже. Этим утром никто не требовал от него снять пижаму или почистить зубы и умыться. Поэтому он растерянно переминался с ноги на ногу, до конца не понимая, что происходит и чем ему это грозит.

Джейн замерла в дверях, не зная, чем она может помочь в сложившейся ситуации, и ждала, какое решение будет принято. Девушка мысленно корила себя за то, что отложила разговор с сестрой до утра. Если бы вчера вечером она не поленилась зайти к Эмили, то они бы не стояли сейчас в полной растерянности в гостиничном холле. Если бы она сразу потребовала от Эмили объяснений, куда та сбегала с экскурсий два дня подряд. Если бы в самолете она внимательнее прислушивалась к тому, о чем болтала сестра с мистером Барроу. Если бы, если бы… Вчера еще можно было все предотвратить.

– Мы должны немедленно лететь за ней! Найти ее и заставить вернуться домой!

Мистер Пирс подошел к жене и осторожно положил руку ей на плечо.

– Кэт, теперь, как ни прискорбно, мы уже ничего не можем сделать. Если бы мы узнали о задуманном Эмили заранее, мы бы, несомненно, предотвратили ее побег. Если бы она была несовершеннолетней школьницей, не отвечающей за свои поступки, я бы первым кинулся вдогонку. Но Эмили уже давно выросла, и, хотя мы иногда считаем ее маленькой девочкой, она уже давно не такая. – Он беспомощно развел руками. – Тем более завтра нас уже ждут в Чикаго.

– О какой поездке ты говоришь?! Пропала наша дочь! Надо что-то делать! – Кэтрин возмущенно воззрилась на мужа.

Мистер Пирс быстро взглянул на Джейн, стоявшую в дверях, и указал ей глазами на Патрика. Та, все поняв и поспешив выполнить эту безмолвную просьбу, проводила мальчика в его комнату, заставила переодеться, умыться и почистить зубы.

Потом она увела брата на очередную экскурсию, но из-за переживаний сама толком ничего не запомнила из увиденного в тот день. Мальчик тоже не отличался внимательностью. Он не понимал, из-за чего его родители так переживают, ведь это здорово, что Эмили поехала в Голливуд. Сестра-знаменитость, что может быть круче! Когда он заговорил об этом с Джейн, она попыталась объяснить ему, что хорошего во всей этой ситуации мало. Однако мальчик упорно видел во всем лишь забавную авантюру. Джейн так и не удалось добиться от него правильного понимания поступка сестры. В итоге она взяла с мальчика слово радоваться такой находчивости и изобретательности сестры молча и ни в коем случае не высказывать матери своего мнения по поводу побега Эмили.

Когда они вернулись в отель, Кэтрин уже окончательно успокоилась. Джейн вошла к ней в номер. Тетя, как и утром, сидела перед зеркалом. Успокоившись, Кэтрин смогла более-менее спокойно расспросить Джейн о том, как они познакомились с Ирвином Барроу, и о том, каким образом Эмили смогла договориться с ним об отъезде, не зародив никаких подозрений у своих родных.

Во время этого непростого разговора Джейн внезапно пришло в голову, что с этого дня отношение дяди и тети к ней может сильно измениться. Ведь она своим молчанием невольно содействовала побегу сестры. Вполне понятно, что Кэтрин начнет во всем винить свою племянницу, не только ставшую свидетельницей рокового знакомства, но и молчавшую о подозрительных отлучках Эмили. Уже сейчас Джейн слышала в голосе тети некую холодность и отстраненность Возможно, это было лишь ее разыгравшееся воображение, но она вполне поняла бы тетю, если бы та стала обвинять племянницу в произошедшем. Девушка вдруг подумала, что ей надо поскорее устраивать свою жизнь, ибо долго в таком подвешенном и неопределенном состоянии она жить не сможет.

Чикаго встретил их погожим солнечным днем и на удивление безветренной погодой. Уютный двухэтажный коттедж в тихом пригороде понравился всем. Ровно подстриженный газон поражал своей ухоженностью, комнаты сияли чистотой, и лишь гора нераспакованных вещей в холле свидетельствовала о том, что в доме пока не живут.

Кэтрин и Джейн с энтузиазмом взялись за придание окружающему их пространству домашнего уюта, совместными действиями стремясь избежать разговоров и мыслей о случившемся с Эмили. На какое-то время заботы по дому вытеснили все иные переживания, и хрупкая семейная идиллия была восстановлена.

Патрик, успевший за время переезда отвыкнуть от дисциплины, с большой неохотой вернулся к учебе. Втянулся в новую обстановку он на удивление быстро. И хотя здесь все ему было незнакомо и непривычно, его от природы пытливый ум с легкостью воспринял перемены, а дружелюбный и открытый нрав помог быстро сдружиться с одноклассниками.

Мистер Пирс в день приезда вышел на работу: его ждало много неотложных дел.

Жизнь постепенно входила в привычную колею. Джейн занялась поисками работы. Ей хотелось преподавать литературу, но в конце учебного года преподаватели не требовались. Чтобы хоть чем-то заняться в ожидании стоящего предложения, она стала сидеть с соседскими детьми. Поначалу к ней относились с настороженностью – новые люди в округе появлялись не слишком часто. Но время шло, и местные жители все больше проникались симпатией к поселившимся по соседству британцам.

Жизнь семейства Пирс постепенно налаживалась. Джейн проводила свободные от работы бебиситтера дни в прогулках по городу и посещениях музеев Чикаго, стараясь попасть в них в те дни, когда вход был бесплатный. Как-то, налюбовавшись на японский сад, разбитый на трех островах Чикагского ботанического сада и особенно прекрасный в это время года, Джейн возвращалась домой. Подходя к дому, она по привычке заглянула в почтовый ящик и достала письмо от Эмили. Джейн очень удивилась, увидев, что письмо отправлено из Нью-Йорка, а не из Лос-Анджелеса, где, как они думали, находится Эмили.

Из письма выяснилось, что в голливудском фильме роль у Ирвина была эпизодическая и по окончании съемок актер вернулся в Нью-Йорк. Эмили поехала с ним. Теперь она играла небольшие роли в спектаклях на Бродвее и, судя по бодрому тону письма, была полностью довольна положением вещей. Она даже написала, что будет очень рада, если они решат ее навестить.

На маленьком семейном совете Кэтрин, Уильям и Джейн обсудили возможность поездки к дочери. Тетя была готова сорваться с места и ехать немедленно. Уильям был настроен менее решительно. Он предложил дождаться окончания учебного года, чтобы не отрывать Патрика от учебы, и в начале лета всей семьей съездить в Нью-Йорк. Кэтрин сначала задумалась, но в итоге все же согласилась с мужем. Джейн молча слушала, как они обсуждали возможную поездку, и решила вставить слово:

– Знаете, – произнесла она, тщательно взвешивая слова, – я, пожалуй, сегодня же напишу Эмили и спрошу, не будет ли она против, если я перееду в Нью-Йорк и первое время поживу у нее.

Тетя и дядя удивленно взглянули на нее. Джейн пояснила, что уже давно думала начать жить самостоятельно. У нее были мысли снять квартиру в Чикаго, но теперь, когда Эмили обосновалась в Нью-Йорке, ничто не мешало ей поехать к сестре и пожить у нее, пока она будет искать работу и квартиру.

В тот же день она отправила Эмили письмо и стала с нетерпением ждать ответа. Принятое ею решение зрело довольно долго и теперь оформилось в четкий план действий. Джейн не хотелось начинать самостоятельную жизнь в полном одиночестве, и жизнь предоставила ей возможность воспользоваться компанией сестры. Дядя и тетя были вынуждены смириться с желанием племянницы покинуть их.

Впервые Джейн твердо знала, чего хочет, и эта определенность была ей по душе. Она бы ни за что не призналась себе в том, что у нее где-то в глубине души жила надежда снова встретить мужчину из своих снов. Она прекрасно понимала, что отель, где они встретились, ей теперь не по карману и туда она, может быть, больше никогда в жизни не попадет. Понимала она и то, что, случись ей опять попасть в тот отель, вероятность встретить этого человека ничтожно мала. Джейн даже не была уверена, что узнает его, если встретит. Но вопреки доводам разума она продолжала надеяться на чудо.

Получив ответ от Эмили, которая с радостью согласилась приютить кузину у себя, Джейн собрала вещи и, попрощавшись с дядей и тетей, отправилась устраивать свою жизнь. У нее были кое-какие сбережения еще с Англии. Кое-что она заработала уже в Америке, подрабатывая няней. На первое время, если сильно не транжирить, ей должно хватить. Бронировать билет заранее Джейн не стала. Она решила выкупить непроданную бронь на любой рейс до Нью-Йорка прямо в аэропорту перед вылетом: авиакомпании продавали такие билеты за бесценок, и это был шанс сэкономить на перелете.

В солнечный майский денек она села в автобус до аэропорта и вздохнула свободно. Теперь она зависела только от себя. Это пьянило и кружило голову. Она внимательно вглядывалась в мелькавшие за окном дома, стараясь лучше запомнить город, в который возвращаться в ближайшее время не планировала.

В автобусе она решила записать некоторые свои наблюдения и мысли, которые возникли у нее по дороге в аэропорт, в карманный компьютер. Достав компьютер, она погрузилась в работу. Джейн настолько увлеклась, набирая текст, что не заметила, как автобус прибыл в аэропорт. Все пассажиры уже вышли, а Джейн все продолжала писать. Тогда водитель автобуса нетерпеливо окликнул ее:

– Эй, дамочка, вы думаете выходить?! Мне назад надо ехать! – Резкий акцент темнокожего резанул слух, хотя Джейн думала, что уже привыкла к речи американцев.

Она быстро встала и, не отрываясь от экрана, пошла к выходу, продолжая набирать текст пером.

– Багаж ваш я у столба поставил, вон он, – пояснил водитель, махнув рукой в сторону колонны, поддерживавшей козырек над подъездной дорогой к зданию.

– Спасибо, – благодарно кивнула она, на минуту оторвав взгляд от экрана, чтобы улыбнуться шоферу.

– Так вы не американка, – услышав странное произношение не менее странной девушки, уточнил он.

– Да, я из Англии, – улыбнулась Джейн, успев привыкнуть к тому, что посторонние люди проявляют любопытство, слыша ее произношение.

– Я так и понял. Ну, счастливого пути, дамочка, – пожелал водитель, мысленно добавив: тогда понятно, почему она так странно себя ведет. Ох уж эти британцы!

Увлеченно набирая строки, Джейн простояла на остановке еще минут десять. Потом закинула ремень дорожной сумки на плечо, убрала перо, которым набирала текст, и, ступив на проезжую часть, стала перечитывать набранное. Визг тормозов оторвал ее от экрана, но увидеть грозившую ей опасность она так и не успела. Резкий удар в бедро отбросил ее в сторону, боль пронзила висок. И она провалилась в темноту.

Из машины выскочили пожилой шофер и спортивного вида молодой мужчина. Оба бросились к упавшей девушке. К ним подбежал сотрудник аэропорта, который, выйдя покурить, стал невольным свидетелем трагических событий.

– Черт побери, откуда она взялась?! – изумился молодой мужчина, когда первый испуг прошел. Он осторожно склонился над девушкой и, убедившись, что она дышит, повернулся к шоферу, топтавшемуся рядом.

– Н-не з-знаю, сэр. Я вроде и ехал медленно, а она внезапно появилась как из ниоткуда…

Сотрудник аэропорта решился подать голос:

– Она на тротуаре стояла и что-то читала. Потом как шагнет на дорогу – и под колеса…

Пассажир цепким взглядом окинул паренька в форме и тут же нетерпеливо посмотрел на часы.

Сразу видно, большая шишка, спешит куда-то, подумал паренек, топчась на месте.

– Брукс, возьмите документы из салона, – распорядился тем временем мужчина.

Водитель достал кожаный кейс и стал аккуратно складывать бумаги, разлетевшиеся по салону во время резкого торможения.

Мужчина осторожно поднял девушку на руки и понес к зданию аэропорта, уже на ходу крикнув пареньку в форме:

– Возьми вещи из машины и быстро за мной!

Как и полагал служащий аэропорта, из вещей у него был лишь небольшой компактный чемодан: тот явно привык путешествовать налегке. Да кто их, бизнесменов, поймет, для них ничего не стоит слетать из одного конца страны в другой, чтобы выпить утренний кофе. Сумка сбитой девушки была не в пример объемнее и тяжелее. Обе руки теперь у паренька были заняты. Ему пришлось поставить вещи, чтобы поднять лежавший на асфальте компьютер. Экран пересекала большая трещина. Парень даже подумал, стоит ли вообще его брать, но потом все-таки сунул его в карман, подхватил вещи и поспешил за мужчиной, который уже скрылся в дверях здания. Служащий был уверен, что его расторопность и предупредительность не останутся незамеченной. Как это выяснилось позже, он оказался прав в своих догадках. Когда девушка пришла в себя и пострадавший компьютер был возвращен ей, в руки расторопного служащего из кармана бизнесмена перекочевала стодолларовая купюра.

В здании аэропорта к мужчине, несущему на руках человека в бессознательном состоянии, со всех сторон кинулись перепуганные служащие.

– Где у вас тут медпункт? – пресек все вопросы мужчина. – Показывайте дорогу. – И не останавливаясь ни на минуту начал давать указания собравшемуся персоналу: – Я – Роберт Годфрой. На повороте у автобусной остановки стоит моя машина – отгоните ее на парковку. И скорее найдите врача.