Текст книги "Убить эльфа"

Оксана Демченко
Убить эльфа

Глава 1
Курсантка. Пепел и боль

До рассвета, как обычно, младшие дети и старики, которым не надо спешить на работу, выстроились в длинную очередь за питьевой водой. Ее привозят в больших цистернах один раз в сутки. Техническую – для полива и прочих нужд – уже седьмой год подают в каждый дом по трубам от главного гидроузла конторы. Два раза в день подают, по три часа, утром и вечером. Управляющий центра торфоразработок много раз объяснял на собраниях: это большое достижение, и такую воду можно пить. Даже показывал на личном примере. Наливал в прозрачный стакан и демонстративно медленно глотал.

Через стекло были отчетливо видны мутность и неприятный зеленовато-песочный оттенок жидкости. Пахнет техническая вода соответственно названию: чем-то невнятно-неживым. Смотреть без отвращения на пьющего эту гадость невозможно. А уж повторять за ним его действия, да еще изо дня в день…

Нора усмехнулась. Мама работает в больнице центра. Она-то знает, что за час до начала очередного собрания всегда готовят палату, куда управляющий торопливым шагом следует сразу после собрания: ему заранее были предписаны промывание желудка, капельница, дежурная ведьма. Но некоторые верят. Особенно в последнюю неделю месяца, когда остатков от прежней зарплаты или жалких крох социальных выплат не хватает уже ни на что. И потому цепочка людей, переминающихся в ожидании прибытия цистерны, сегодня не слишком длинная.

Нора повнимательнее присмотрелась к стоящим в очереди. Приятно убеждать себя, что именно по причине нехватки денег в сочетании со вчерашним враньем подлеца управляющего за водой пришло вдвое меньше людей, чем ожидалось с вечера, до собрания. Вообще-то есть и иные основания.

Ночью с юга, от мертвого леса, стало наползать облако сизой слезоточивой гари. Пришло оно гораздо раньше, чем в прежние годы. Еще бы! Снег до начала календарной весны обглодали дожди, слизнули рыжие туманы, похожие на дым и пахнущие прогорклым дымом. Остатки влаги выморозили ночные холода, оставив нищенски-постыдную оголенность ледяной почвы темной, мусорной, ощетинившейся ознобом короткой сухой прошлогодней травы. Весна миновала, холода давно в прошлом, как и прохлада без духоты, как и надежды на лето без засухи – увы, с тех пор не было ни одного дождя. Словно небо взялось извести упрямых людей, вознамерившихся выжить и здесь, в рукотворном аду. Как сказал Тиэль, герой «Кровавой полуночи»: «Смертные терпеливы, они пытаются смириться с наихудшим и все же уцелеть». Играл жестокого красавчика эльфа, само собой, Лорран.

Нора вздохнула, прикрыла утомленные, разъеденные дымом слезящиеся глаза. Ну почему самые обаятельные, невыносимо, невозможно восхитительные актеры играют длинноухих злодеев? Вся страна – уж женская ее составляющая точно, поголовно и вся без исключения – влюблена в Лоррана. Сама Нора, как и прочие, не раз писала длинные письма в студию. Возмущенные, с требованием дать прекрасному Лоррану хоть одну достойную его таланта положительную роль. Сердце разрывается, когда этот безупречный белокурый эльф в очередной раз выходит на ночную улицу и убивает… А чего еще ждать от длинноухого? И все равно зрительницы ему, неподражаемому, полфильма сочувствуют в тайной надежде, что он исправится, одумается и станет иным. Хоть раз… Не Тиэль, так актер Лорран.

Белокурый кумир мог бы сыграть отважного дага, он справился бы – по слухам, он успешно отработал сезон в столичном театре. Поклонницы были счастливы, но режиссер потребовал внести пункт, запрещающий выходить на сцену, пока не истечет киноконтракт. Как будто Лорран – его собственность. Мерзавец, гнусный денежный мешок без совести. «Ограничивает человека в его развитии», – вздохнула Нора, припомнив мамины слова, правильные и точные. Лорран был бы восхитителен в роли дага! Уж он бы выследил мерзавца эльфа, скрутил его и доставил живым в столицу. Вот уж был бы финал, достойный лучшего фильма Лоррана. И чтобы состоялся, хотя бы в кино, первый в истории Альянса Объединенных Провинций общий открытый суд. И чтобы даг не допустил нового злодеяния, не могут ведь проклятые эльфы всегда выигрывать. Жизнь и без того тягостна. Чем плох счастливый конец в этой истории? Он дарует надежду… Именно так говорили и писали женщины страны. Но режиссер, наверное, был не более вменяем, чем ублюдки эльфы или управляющий центра торфоразработок. Говорят, в производство запущена уже восьмая часть «Кровавой полуночи». Интересно, как удается Лоррану так бесподобно выглядеть? Ему, по слухам, уже под сорок. А на вид – двадцать, как и подобает бессмертному эльфу. Нестареющему.

Вдалеке, едва пробиваясь сквозь дымку, тускло блеснули фары. Точнее, они вгрызлись своими желтыми и острыми, как вязальные спицы, лучами в беспросветный туман. Ощупали его и стали протыкать, прожигать, разыскивая дорогу к городу. Ведьма – настоящая, пусть и самая слабая, начинающая самоучка – способна ощутить их стремление, их лихорадочный блеск, важный и желанный для каждого в этой очереди за водой.

Нора вгляделась, решительно и резко выбросив из головы сплетни про Лоррана, собранные за минувшую неделю. Напряглась, полнее и глубже вслушиваясь в дорогу. Шагнула вперед, вскинула руки, энергично потерла виски тонкими бледными пальцами. Нет, не показалось. Очередь оживилась, зашевелилась, люди стали оглядываться на Нору. Все знали: она опознает цистерну издали. И никогда не ошибается. Девочка кивнула – верно заметили, едет. Прокатился довольный шепот, звякнули бидоны, скрипнули колеса тележек.

«Би-би-и-и-би-би-б-и-и-ип», – невнятно, прерывисто донеслось из недр мутной желтоватой гари, надежно скрывающей от взгляда даже ближние стволы мертвого леса.

Очередь активнее задвигалась, выстраиваясь плотнее и отступая с дороги на обочину. Сигнал рявкнул ближе – уверенно, низко, сплошным длинным гудком. Точно – цистерна. Хорошо, когда смена своего водителя, юльского. Он знает, как тяжело ждать на жаре и старается доставить воду пораньше. Нора улыбнулась. Сегодня сестра должна была везти бидон. Но семилетняя хитруля заранее, с вечера, устроила такое представление – Лорран бы позавидовал. И глаза у нее болят, и кашель хриплый, с надрывом. И ногу она стерла в кровь. Белокурая хулиганка не помнила наверняка, на которую стопу пожаловалась в первый раз, маме, и оттого усердно хромала на обе.

Конечно, Кира выросла в жутком мертвом городе, настоящего воздуха ни разу не вдыхала за всю свою короткую жизнь. Слабенькая, чахлая. Бледная. Но еще и капризная. Привыкла, что у сестры есть силы тащить бидон и нет злости, чтобы спорить. Пользуется. Отказать ей трудно. Вся такая светленькая, тоненькая, изящная. Вырастет – станет актрисой. Нет, лучше диктором телесети. А то и ее заставят играть исключительно подонков эльфов. Или их гнусных пособниц.

– Опять меньшая из тебя веревки вьет? – насмешливо уточнила соседка, подкатывая свою тележку и ставя рядом с бидоном Норы.

– Она приболела.

Мысленно Нора отчитала себя самым строгим образом. Причин злиться на соседку никаких. Она и с сестренкой сидит, когда некому присмотреть, и на чай зовет. А печенье у нее вообще вкуснейшее, да еще с настоящей сгущенкой – не из концентратов, а из молока. И очередь при необходимости занимает. Советы дает не самые глупые. Да только приторная – до тошноты. Ненастоящая. Объяснить точнее трудно, но не верить своему чутью еще сложнее. Приходится терпеть, улыбаться и ругать себя тайком.

Нора закончила с первой частью самовоспитания – порицанием – и старательно улыбнулась соседке. Получила в ответ десяток слащавых заверений, что выглядит прекрасно, по хозяйству управляется бесподобно и вообще растет хорошенькой на загляденье.

«Интересно, – нудно выталкивая новые слова благодарности, подумала Нора, – зачем врет? Ничего она мне не желает хорошего. Маме завидует. Киру вообще, кажется, ненавидит. И знает, что я это чувствую. Потому что и сама не так проста, только прикидывается эдакой дурочкой. Но чутье у нее тренированное. Может, вообще она ведьма-нелегалка… Силы особой не накопила, зато жадности и злобы имеется вдоволь».

Нора замерла, потрясенная простотой и очевидностью идеи. Конечно, нелегалка! Откуда еще у неработающей соседки деньги и дорогущие деликатесы вроде молока? Да и волосы – рыжие. Говорят, все истинные носительницы дара таковы. Или рыжие, или чернявые. И обязательно красивые, как настоящие актрисы. Вот хоть та же соседка. Даже в этой очереди на нее заглядываются. Яркая, веселая, фигуристая, кашель к ней не липнет, кожа розовая, ровная.

Сама-то Нора уродилась странной, не соответствующей привычному образу ведьмы. Волосы у нее блекло-серые, словно вобравшие в себя пепел и пыль сгоревшего леса. Глаза тоже неяркие, серые. Да и тощая, как прутик. Нормальные ведьмы не такие. И характер у них шумный, и уверенности в себе на троих хватит, и наглости – на пятерых, и везения. Взять хоть соседушку, чтоб она заткнулась когда-нибудь!

Беззлобное пожелание, как всегда, не подействовало.

– Ну-ну… Взяла мне номерок? Вот спасибо, умница, добрая душа! – Соседка торопливо выхватила бирку и сунула в нагрудный карманчик, не забыв стрельнуть глазами в сторону рослого мастера с торфоразработок и поправить и без того глубоко и ровно открытый вырез кофточки. – Норка, хороший ты человек, хоть и ведьма. Ох, не пойдет это на пользу. Ходила вчера в управу, записалась на отбор? Смотри, четырнадцать лет исполнится – переростком сочтут! И не вырвешься из нашего Юльска. Тут и сдохнешь, как все мы.

Нора неопределенно пожала плечами. Конечно, соседка во многом права.

Ей тринадцать, значит, сквозь пальцы ускользает непойманной золотой рыбкой последний шанс уехать. Точнее – сбежать. Оплатить свободу от Юльска рабским контрактом в корпусе ведьм, который и Лоррану не снился. Зато, если подписать такой, это даст право жить в нормальном городе, где можно почти каждый день видеть синее небо. Удастся подлечиться, окрепнуть. Юльск ее уже прилично потрепал: астма имеется, экзема, конъюнктивит. Как у всех. И, как у всех, единственное, чего нет, – это надежды вырваться из проклятого городка. Родного, некогда любимого. Ныне – мертвого и убивающего своих последних жителей изощренно и подло. День за днем, мучительно, неотступно.

Трудно поверить своей собственной памяти: восемь лет назад Юльск, считавшийся престижным дальним городом-спутником столицы процветающей Энрэнийской провинции, был зеленым и благополучным. Милая старомодность архитектуры, тишина, отличный воздух и веселая чистая речушка Юла с прудами и заводями привлекали состоятельных людей, желающих отдохнуть от суеты мегаполиса.

Так было, пока бессчетные гектары старых болот не выкупили агенты концерна «Эгиш». Якобы под охотничий заказник. Местные жители радовались, ждали наплыва богатых гостей. Думали открыть пару-тройку новых гостиниц… Оказалось – все обман. Совершалась сделка исключительно ради разработки месторождений торфа. Сейчас, когда земли оскудели, он раскупается тепличными хозяйствами по немыслимой цене, и оттого осушили болота стремительно. По весьма достоверным слухам, действовали самым дешевым способом, без техники, зато с использованием запрещенных магических приемов. Не иначе ведьмы-нелегалки потрудились. А может, и эльфы. С них станется, с пакостников.

Именно из-за применения магии вода ушла так глубоко, что высохли почти все колодцы в округе. Да что колодцы – скважины иссякли! Говорливая речушка, давшая название городу, превратилась в звонкое сухое русло, окончательно и безвозвратно мертвое, растрескавшееся твердыми, как камень, илистыми пластинами.

Первыми, еще до того, как стали заметны признаки беды, Юльск покинули наиболее зажиточные горожане. Они, денежные и расчетливые, владели информацией. И успели сбежать вовремя, даже продали свои участки без больших потерь. С их отъездом закрылись магазины, опустели школы, переместились в более уютные края офисы, следуя за своими хозяевами.

Остались лишь те, кто не догадались продать землю, когда на ней еще росла трава. И не сбежали позже, бросив все.

Трава быстро высохла. Испарились и призрачные надежды выбраться из ловушки, в которой оказались остатки населения Юльска. Уехать невозможно – нет денег. Заработать негде – нет рабочих мест.

«И тогда концерн «Эгиш» купил всех нас по дешевке, – усмехнулась Нора. – За треть той суммы, которую можно считать достойной оплатой, люди соглашаются вкалывать от зари до зари – не разгибаясь, без отпусков, с одним выходным в неделю».

– Норка! Не стой столбом, непутевая, двигайся. Ох, горазда ты попусту мечтать, – возмутилась соседка, уже перетащившая и свою тележку, и бидон. – Небось опять о Лорране. Жить надо проще. О насущном думать. Сказано тебе: строевым шагом топай на отбор! Сама отсюда вырвешься и сестру вытащишь. Не глупи. Да, жизнь у зарегистрированных ведьм не сахар, работа трудная и опасная. Только где угодно будет лучше, чем в этом дыму. Поверь.

– А мама?

– Дура! Если тебя сочтут годной, родне предоставят право переезда и казенную комнату. Прошение отпишешь, похлопочешь с полгодика, кому надо поклонишься, кого следует напугаешь своим ведьмовством или пообещаешь позже отплатить за добро – и все дела.

– Не умею я просить.

– Да, для ведьмы ты не слишком характером годна, – вполне искренне усмехнулась соседка. – Норка, подумай о сестре. Притерпишься.

– Может, и притерплюсь.

– Наглость – первое счастье. И не кривись, хватит сопли распускать, оплакивая свое розовое детство. В Юльске уже давно нет ничего розового, здесь только пепел и вонь. Очнись!

Нора виновато пожала плечами. Соседка права. Сестру надо спасать. За последнюю зиму она чуть поправилась. Дожди осенью, а затем и снег шли часто, воздух посвежел. Но весна без зелени оказалась тяжелой. С приходом же дымового облака все невеликое здоровье Киры иссякло в одну ночь. Пока сестра капризничает и притворяется – не страшно. К осени будет, как год назад, лежать тихо и виновато молчать, закусив губу. Когда младшей по-настоящему плохо, она умеет быть сильной. Не жалуется, не донимает просьбами. И оттого становится еще больнее и страшнее. «Да не съедят меня в колледже ведьм!» – с мрачной решимостью подумала Нора.

Грузовик окатил очередь волной маслянистого жаркого дыма, обдал пылью, запахом горелой резины. Загудел в последний раз, скрипнул тормозами и затих. Дверца кабины открылась, на обочину выпрыгнул рослый молодой парень. Не местный. Очередь удивленно замерла. Стоявшая первой бабушка Лора всплеснула руками.

– Ты откудова такой взялся, касатик? – полюбопытствовала она. – Чистенький, хорошенький, новенький. Неужто за грехи к нам списали из большого-то города, ась?

– Нет, маман, – бодро отозвался парень, блеснув неправдоподобно белыми, прямо из рекламы телесети, зубами. – На два дня вызвали, подменить прежнего водителя. На учебе он, новую цистерну закупают, большую. С электронной системой раздачи воды.

– Ох ты ж, это какой такой електроний, ась? – восхитилась старушка, споро открывая свой бак и подкатывая его под шланг. – А с ним вкуснее, что ль?

– Дозировка точнее, – пояснил водитель.

В очереди понятливо хмыкнули. Концерн всегда подозревает своих работников в воровстве. Питьевая вода – она ведь не бесплатная, хоть и довольно дешевая. Надо думать, скоро подорожает. Ведь цистерну важно поскорее окупить…

Нора стояла довольно далеко в цепочке очереди и с интересом рассматривала городского водителя. Времени на проявление любопытства – полно. Опять же: отсюда, чуть со стороны, можно и поглядеть, никто не скажет, что пялишься. Хотя чего уж там, все рассматривают. Городок маленький, и новый человек в нем – целое событие. К тому же водитель тут вообще впервые, он, наверное, и на концерн не работает постоянно. Он не раб «Эгиша» – свободный человек из большого мира. Ловкий, веселый, уверенный в себе и, как верно подметила бабушка Лора, чистенький. Настоящий белый цвет его рубашки выглядит странно для Юльска. Здесь ни один стиральный порошок не в силах одолеть серый налет гари, оседающей на ткань при носке и даже сушке. Да и техническая вода постепенно придает любому цвету оттенок линялой рыжины с неприятными зеленоватыми разводами.

Румяный, незнакомый с кашлем и конъюнктивитом, парень оказался на удивление компанейским и некапризным. Сразу согласился уступить суету с раздачей и учетом воды бывшему библиотекарю, человеку, безусловно, порядочному. А сам польстился на вывеску последнего уцелевшего городского кафе: «Свежий кофе на свежем воздухе! Лучшие фильтры в Юльске!»

Когда шаг за шагом Нора добрела до цистерны, солнце уже выглянуло из-за частокола горелого леса, черный профиль которого был отчетливо виден в косых лучах, и принялось прожаривать ткань рубашки. И опять – ни облачка.

«Хорошо, что Кира осталась дома», – подумала Нора, толкая тяжело переваливающийся на старых скрипучих колесах бидон. Надо вовсе запретить ей, маленькой, возить воду. Тяжело.

– Давай помогу, – предложил водитель, догоняя у поворота на соседнюю улочку. – А то кофе у вас такой мерзкий, хоть куда сбежишь, лишь бы не допивать. Но машину надо держать на точке до полудня, как я понимаю. Тоска… невкусная к тому же.

– Зато фильтры в зале хорошие, – улыбнулась Нора, радуясь простенькой шутке. – За право подышать и берут деньги. А кофе – так, для угощения. Мы обычно берем холодную воду в бутылке или разбавленный сок, стоят столько же.

– Не сообразил, – признался парень.

Нора покосилась на него, нехотя уступая чужой кипучей решительности и позволяя незнакомцу толкать тяжелый бидон, подпрыгивающий на неровностях и норовящий вильнуть, а то и вовсе завалиться набок. Руки болели, спина ныла. Как тут спорить?

Еще хотелось себя снова отругать и наказать. Хотя бы так, против воли уступая и соглашаясь. Дурацкая штука – чутье. Твердит невесть что. Мол, парень не врет. И провожать Нору ему приятно. Только не к добру его интерес. Словно бы имеется в нем потаенное, невысказанное. Впрочем, кому она нужна? Тоже, птица высокого полета, возомнила о себе невесть что… Капризничает чутье. Так бывает, когда одолевает усталость или портится настроение. Скорее всего, из-за мыслей о Кире.

Нора вздохнула, поправила волосы. Нехотя созналась себе: красивый парень. Светловолосый, улыбчивый, рослый, двигается мягко и гибко. На Лоррана чем-то неуловимо похож. Может, оттого и хочется в нем сомневаться. Все злодеи-эльфы в фильмах поначалу очень даже обаятельны. Правда, они боятся ведьм. Это совершенно точно! Книги, учебные пособия, телесеть и фильмы в данном вопросе сходятся.

Нора улыбнулась и более свободно глянула на спутника. Никакой он не эльф. Просто хороший человек. А в городе ему с непривычки неуютно, вот и озирается и щупает взглядом каждый забор.

– С тобой рядом женщина стояла, – вроде бы между делом упомянул водитель. – Рыжая. Она здесь живет?

– Соседка, – понятливо кивнула Нора. Вот как все просто! И вот кто ему нравится, оказывается. – Видишь тот розовый домик в один этаж, с зеленым газоном? Как раз ее жилье и есть.

– Ты смешно сказала – «с зеленым газоном», – отметил парень.

– У нас это признак богатства, – пожала плечами Нора. – Техническая вода стоит пять санти за литр. На один полив уходит до десяти руни. Этот бидон обошелся мне в два, его хватит семье на четыре дня, а то и на неделю. Вот так.

– Теперь я понял, почему дорога в Юльск перекрыта шлагбаумом! – рассмеялся водитель. – Здесь на торговле водой озолотиться можно! Пришли, да? Угостишь кружечкой воды? А то от этого дыма горло першит.

– Пошли, – покладисто кивнула Нора.

Она уже догадалась: провожатый не уйдет, пока не дождется появления соседки. Увы для парня, та редко возвращается быстро, не прослушав в очереди все городские сплетни. Значит, надо ждать час на солнцепеке минимум! Дышать гарью. С непривычки водитель, на вид такой здоровый, запросто может рухнуть в обморок. А ему еще ехать до города.

Дверь открыла Кира. Запищала, радуясь гостю. Для Юльска чужие – это настоящее событие! Нора фыркнула в кулак: младшая от восторга забыла, что следует хромать! Побежала на кухню, поставила чайник со свежей водой. Выкопала из своих тайных запасов два сахарных печенья, подарок соседки. Достала белую фарфоровую чашку, положила под донышко новую салфетку. Как будто гость понимает, что все это значит и почему его так встречают.

– Ты здорово похож на Лоррана! – восхищенно сообщила Кира, перемещая на стол вскипевший чайник. – Я люблю его ужасно.

– Он же злодеев играет, – картинно ужаснулся водитель.

– Ну, я смотрю фильмы до середины, – шепотом призналась Кира. – Потом, когда начинают стрелять и кричать, я ухожу. Чуток погожу и конец истории сама придумываю. Обязательно хороший. Ешь печенье, оно страсть какое вкусное.

– Давай пополам, – великодушно предложил парень.

Нора вздохнула, неуверенно улыбнулась. И почему она недовольна каждым чужаком? Все он понял. И про салфетку, и про лучшую в доме чашку, уцелевшую от более богатых и благополучных времен. И про вкусное печенье. Сестра ему очень нравится. Нормальный человек. Даже приятный.

А если подумать толком о сходстве с эльфами… Так, странное дело, на эльфа больше всего похожа бабушка Лора, хоть она и старая. В пособии для юных ведьм прямо сказано, по каким признакам следует опознавать длинноухих. Они умеют грамотно маскироваться, владеют магией, используют грим, актерствуют. Прикидываются, если им надо, старыми и больными. А еще – добрыми, заботливыми. Некрасивыми, обыкновенными и заурядными. Короткоухими. Опытные враги, не имеющие видимых глазу примет и тем вдвойне опасные. Но для зрения настоящей ведьмы они заметны. В них… Как там сказано? Ах да: «…ощущается странный, глубокий, магнетически притягательный и завораживающий огонь нечеловеческой души. Он яркий, как чужая, случайно замеченная и нечаянно разделенная радость. Таким образом враг пытается отвлечь ведьму от себя, дурманя разум и заполняя его избыточно сочными проекциями природы, обстоятельств, людей, эмоций…»

Из задумчивости Нору вывело появление соседки. Еще бы! Как только она узнала, что водитель цистерны гостит у Норы, тотчас примчалась. Без ее участия ни одно событие не обходится. Пока Нора хмуро рассматривала незваную гостью, ее белокурая сестренка радовалась искренне и шумно. У нее в доме гости! Не один, а двое – то есть по-настоящему много. Тетя принесла две дюжины драгоценных печенинок, свежих! И целый пакет зеленого чая, настоящего, продаваемого россыпью сухих листьев, раскрывающихся в кипятке. Не дешевая труха по пять санти за пакетик. У этого чая есть вкус, способный заглушить затхлость воды и утолить жажду.

По столь особому и торжественному случаю, как большое чаепитие с гостями, малышка залезла на табуретку и, пыхтя, дотянулась до вазочки с конфетами. Выставила их все на стол и гордо обвела взглядом гостей. Нора вздохнула и промолчала. Ничего этой негоднице не жаль. Добрая. Последнее отдаст, не поскупится. Права соседка: надо ехать на отбор. И без соплей, без подленькой жалости к себе… Пусть она будет жить в казарме, зато Кира увидит нормальное небо.

– Норка, ну что ты за человек! – возмутилась соседка. – Очнись, хватит стенку взглядом протыкать! Рон согласился отвезти тебя в город прямо сегодня. Бесплатно. Хватай кофту – и в путь. Я кое-кому позвоню, тебя пустят в общежитие на две ночи. Там, при военном колледже. Даже посмотрят вне очереди завтра.

– Рон? – вздрогнула Нора.

– Так точно, я, – рассмеялся водитель, по-военному вскидывая в приветствии руку. – Ты, странный детеныш, даже забыла со мной познакомиться.

– Детеныш, – рассмеялась забавному слову Кира, украдкой выбирая из горки в вазе уже пятое, если не шестое, печенье.

Нора смущенно кивнула. Как ловко получилось у парня «приветствие дню»! Сложное, полное. Рука идет сначала вперед, вовлекая все правое плечо, поворачивая корпус, выпрямляется параллельно полу, затем кисть взлетает и разворачивается, словно сжимая факел.

– Ну ты и молодец, Рон, – восхищенно добавила Кира. – Прямо настоящий даг! Я в кино видела. И в новостях. Сама пробовала, но у меня некрасиво выходит. Как будто я мух ловлю или пыль стряхиваю.

– Кирочка, собирайся, – заворковала соседка. – Твоя непутевая Норка уезжает, ночуешь у меня. Мама-то ваша на сутки ушла, и это – самое малое. Аврал на торфяниках, горит что-то у них, нехорошо горит, основательно. Люди потравились, а она ведь лучший наш врач, вот и вызвали.

Нора усмехнулась, торопливо разыскивая в шкафу самую приличную темную кофту. На такой почти не видны разводы юльской технической воды. Бросила в сумку коричневую майку, застиранные брюки, запасные сандалии, полотенце, зубную щетку, расческу. Прихватила документы, давно приготовленные в пластиковом пакете, на всякий случай.

Вот и все. Застегнуть молнию поплотнее, словно этим простым действием можно упрятать, отделить от себя и загасить непонятную злость на соседку, снова поднявшуюся со дна души, опасную и темную. Да чего тут непонятного, если честно… Рыжая лыбится, старается для гостя, все поясняет, вальяжно, по-хозяйски распоряжается в чужом доме. Прямо сияет показной добротой и блистает разумной, взрослой деловитостью. Точно ведьма – умеет производить выгодное впечатление.

Наверняка уже кофточку поправила, ненароком расстегнула еще одну пуговку – жарко. И дышит на него всем своим декольте…

Вообще-то это одна из причин нежелания идти на отбор. Не хочется жить так, как заведено среди ведьм. Правила известны каждому. О них что ни день твердят в телесети, на канале дагов. Да и реклама имеется. Опять же в школу, даже в окутанный рыжим горелым туманом Юльск, дважды добирались важные люди из большого мира. Военные и гражданские, целыми комиссиями. Проверяли детей, рассказывали о корпусе «Тихая ночь», о борьбе с эльфами, о врагах Альянса и их коварстве, о долге перед родиной. И о привилегиях ведьм. А уж под конец, кратенько, об особых условиях и ограничениях.

Ведьмы не создают семей. Зарегистрированные официально, военнообязанные – те и вовсе приносят полную магическую присягу. Мол, никаких детей и привязанностей до окончательной победы над длинноухими. Почему? Потому что способность колдовать не наследуется, это известно наверняка. Подтверждено учеными. Статистика есть, все четко. Как и второй факт: беременность с высокой вероятностью выпивает и ослабляет врожденный потенциал. Все честно, от детей ничего не скрывают, предлагая выбирать себе не работу даже – призвание на всю взрослую жизнь.

«Ведьмы живут свободно», – утверждает брошюра для общего ознакомления. Беззаботно. Сегодня одному улыбаются, завтра другому. А еще не заводят друзей и люто мстят врагам. Одиночество – залог объективности. И гарантия от слабостей. Невозможно шантажировать того, у кого нет близких.

Нора выдохнула сквозь зубы и решительно застегнула внешний карман сумки, последний раз проверив документы. Ничего, она справится. Научится этому подлому «первому счастью» – наглости. Тогда пусть уже соседушка завидует: у Киры будет все. И семья, и дети, и нормальная жизнь в чистом, безопасном районе зеленого благополучного города. Любая ведьма, если она прошла отбор, имеет право изложить одну просьбу и требовать ее исполнения. Она потребует.

– Готова? – уточнил Рон, досыта наглядевшийся на соседкину кофту и о чем-то успевший договориться с рыжей в коридоре наедине.

– Да.

Нора вышла из дома, дождалась, пока сестра выскользнет следом, блаженно улыбаясь и подмигивая с самым загадочным видом.

Осталось лишь запереть простой замок, в последний раз погладить волосы Киры, мягкие и легкие, как пух одуванчика из полустертых детских воспоминаний о зеленом счастливом Юльске. Заглянуть в ее удивительные серо-голубые глаза. Крупные, теплые, внимательные. Поцеловать светлую макушку сестренки – и отвернуться. Чтобы идти прочь от дома. Навсегда. И обязательно – не оборачиваясь. Ведь душа рвется и болит, невесть с чего предрекая большую беду, настойчиво требуя остаться. Только нет, не останется она. Врет чутье. Подло обманывает, потакая слабостям ведьмы: это жалость к себе кричит и рвется наружу, а не дар. Все мы предпочитаем заслоняться от бед, только разве можно сестрой? Беззащитной крохой Кирой…

Нельзя. Все решено.

Так правильно и честно: у мамы все равно нет денег оплатить обучение двоих детей в колледже второй ступени. Что же теперь, Кире жить неучем просто оттого, что она – младшая? Да и долгов у семьи Смарл немало. Мама молчит, но скрыть проблемы трудно. Соседка и та в курсе.

Рон вежливо подхватил сумку и понес ее сам. Нора обняла свободными ладонями локти, сжалась в комок, прогоняя предательскую дрожь.

– У меня появилась знакомая ведьма! – между тем восхищался Рон, ровно и мягко шагая рядом. – С ума сойти! Вот так поездка в захолустье на пару дней! Отпад… И я еще отказывался, упирался, даже выторговал доплату… Событий – на год хватит приятелям на басни. Эй, Норка, через годик я тебя обязательно навещу. И пойдем мы в кино. Даже сфотографируемся.

– Большое дело – ведьма, – смущенно пожала плечами Нора.

– Не скажи! Вы тут дикие, телесети верите. «Ведьм много» – да? Я тебе все по правде изложу, а ты сама смекай, что и как. Вас на целую провинцию всего один колледж готовит. И выпускает всего по дюжине настоящих ведьм в год. Если ты талантливая, как мне намекнул кое-кто, лет через шесть-семь дослужишься до майора. Потом стажировка, туда-сюда… Не заметишь, как в столицу переведешься. Говорят, там ведьмы умудряются при хороших связях взлететь до генеральских высот за десять лет. Представляешь себя с эполетом?

– Глупости, – задумчиво отказалась от головокружительных и неправдоподобных перспектив Нора.

– Может быть. Зато как они отражены в звонкой монете, – с отчетливой завистью вздохнул водитель. – Пять – семь сотен руни в неделю, и это всего лишь у майора в нашей жалкой провинции.

– Не может быть, – охнула Нора, утратив привычную сдержанность.

– Да, этот городок ты бы купила целиком через год службы, – красиво преувеличил Рон.

Мысль оказалась занятной и многообещающей. Наглость – первое счастье… Слова соседки, гвоздем засевшие с утра в голове, теперь звучали иначе. Можно подлечить Киру, устроить не в жалкий колледж, а в настоящий институт. Выплатить старые мамины долги. Даже поднапрячься и купить машину. С фильтрами, кондиционером, совершенно новую. Нора тряхнула головой, отгоняя наваждение, но светлое будущее не желало растворяться в мути юльского горелого дыма. Да что там новую! Будут деньги – лучше старинную, в шикарном хроме, двухцветную: небесно-синюю с серым. Пусть Кира водит. Вся такая беленькая, чистенькая, в накидке из голубого меха, точно как бесподобная Эрика Миль в фильме «Дожить до рассвета».