Текст книги "Куклы во время шторма"

Он собирается уходить?! Совершенно не похоже на него. Зачем же тогда он пришел – неужели только ради знакомства с моими родителями?!

– Далеко живете? – спросила мама.

– Нет, довольно близко. Потому и могу забегать к Иде до работы, если она не спит, – зачем-то соврал он.

То есть, может и не совсем соврал – он же сказал не «забегаю», а «могу забегать», а теоретически он действительно мог, особенно если бы ночевал у родителей, которые жили в пятнадцати минутах ходьбы от меня.

Папа бросил на него оценивающий взгляд («Хм, он что, правда просто заходил, а не оставался у нее?»). В принципе, это не исключало того, что иногда Стас все–таки остается, но все равно это был дополнительный бонус в его копилку.

В коридоре я расцеловала родителей и пожелала им спокойной ночи и нерешительно подошла к Стасу. Обычно мы никак не прощались, если не считать беглого «ну, давай, до скорого», но маму с папой бы это, наверное, насторожило. В то же время страстно целовать его на глазах у них мне тоже как-то не хотелось. Стас спас ситуацию, легонько обняв меня и чмокнув в щечку.

– Ну, пока, – облегченно выдохнула я, пообещав себе задать ему кучу вопросов при следующей встрече. Нет, не по телефону – мне хотелось видеть его, когда он будет мне это объяснять.

Мама едва смогла протиснуться в дверной проем со своим букетом, и это подтверждало мою догадку насчет трудностей, с которыми столкнулся Стас в лифте (там-то двери были еще уже). Момент, когда в квартиру с цветами заходил он, я как-то пропустила – может, из-за того, что была в смятении.

Закрыв за гостями, я отправилась убирать со стола и мыть посуду. Захотелось лечь пораньше – все-таки я проснулась в семь утра, это было для меня непривычно.

Я расстелила постель, прочитала перед сном десяток страниц первой попавшейся книги (после чтения всегда уютнее спится) и уже погасила свет, когда услышала три звонка в дверь. Условный знак.

– Ох, – вздохнула я.

На сей раз Стас был, разумеется, без цветов и выглядел замерзшим.

– Что такое? – впуская его, шепотом спросила я.

– Целый час пробродил по улице. – Он дохнул на ладони и энергично потер их одну об другую.

– Зачем?

– Ждал, пока твои родители уснут! Свет в их окнах погас давно, но я все–таки решил перестраховаться. Они ведь могли услышать мои звонки и разочароваться во мне. Как думаешь, раньше они не слышали их по ночам? Надеюсь, что нет…

– Объяснишь мне, в чем дело? – перебила я.

– А ты сделаешь мне чайку погорячее?

– О`кей. А ты уверен, что с язвой можно пить сильно горячее?

– Ничего с моей язвой не случится.

– Давно она у тебя?

– Два года назад обнаружили.

– Ты не говорил.

– А надо было?

– Уф, значит, и правда не говорил.

– Ты, конечно, решила, что прослушала? Нет, на сей раз нет. Ты не волнуйся, пропускать ненужную информацию мимо ушей – навык полезный. Если бы ты этого не умела, разве стал бы я тебе часами рассказывать про Аллу? – Стас разулся и повесил на крючок пуховик.

– Кстати, как там с Аллой? – поинтересовалась я.

– Никак. Мы расстались.

– Это я уже слышала. По-прежнему не созванивались?

– Да расстались мы, зачем нам созваниваться.

– Ладно, ладно. – Я прошла на кухню, включила свет и электрический чайник.

– Прости, что потревожил. Не думал, что ты так рано ляжешь.

– Кое–кто разбудил меня в семь утра.

– Это не я, это Slipknot. Хорошая группа.

– Твой чертов будильник. Пожалуйста, поменяй мелодию хотя бы на один день.

– Почему ты решил, что я пробуду у тебя только один день? – поднял бровь Стас. – У меня завтра зарплата, с деньгами проблем нет, еду куплю сам…

– Дело не в еде, – устало вздохнула я, протирая глаза. – Слушай, ничего, если я лягу? Я вырубаюсь. Ты выпей свой чай и можешь потом даже рассказать мне, как сильно ненавидишь Аллу, только я буду слушать с закрытыми глазами, идет?

Он хохотнул.

– Ложись, ложись. Я скоро приду.

– А завтра с утра обещай объяснить мне, почему ты сегодня заявился с цветами. Сейчас, вижу, ты этого делать не собираешься.

– Твоя мама что, не любит розы?

– Я же говорю – не собираешься. Все, я пошла.

Глава 4

Утром меня ожидал неприятный сюрприз. Нет, даже не будильник (мелодию Стас, разумеется, не сменил), а то, что было после.

– Не могу никуда идти, – придушенным голосом пробормотал он. – Кажется, я заболел.

– А, ну правильно, ты же вчера хотел остаться. Теперь я, конечно, тебя не выгоню. – Я терпеть не могу, когда мне так нагло врут – это, пожалуй, единственное, что меня действительно распаляет. – Знаешь что? Вставай-ка и иди.

– Да не могу я, ты что, не видишь? – воскликнул он (насколько это было возможно с «севшим» горлом).

Мне пришлось мысленно признать, что, возможно, он действительно приболел, но уж точно преувеличивает, заявляя, что не может встать.

– Ничего я не вижу. Вставай.

– Да ты попробуй мой лоб, у меня температура, честно!

– Не буду я ничего пробовать. Ты покинешь мою квартиру сегодня, а пойдешь ты на работу, домой или к Алле – меня не касается, – отрезала я безжалостно.

– Хорошо, дай мне время до вечера…

– И не подумаю.

– Ладно, – сдался Стас, вылез из постели и стал одеваться. – Сделай хотя бы завтрак… хотя черт с тобой. Не думал, что ты такая бессердечная.

– Просто не надо считать меня идиоткой.

– Ага.

Он безнадежно глянул в окно.

– Снег идет.

– В декабре это нормально.

– Я без шапки.

– Сейчас промокнешь и умрешь, кошмар.

– Я тебя ненавижу.

– Какие мы эмоциональные.

– Нет, серьезно. Почему меня окружают такие черствые люди? Никому нет дела до того, что происходит с другими. Знаешь что? – Застегнув пуговицы на рубашке, он повернулся ко мне. – Я больше не вернусь.

– Договорились.

Он ушел, хлопнув дверью, и я подумала, что, наверное, это первый раз, когда мы так сильно поссорились. Ну и пусть – будет знать, как манипулировать мной. А не вернется – и ладно, я прекрасно проживу без него.

К вечеру мне нужно было напечатать двадцать страниц довольно тяжелого текста с кучей терминов и символов, так что снова ложиться спать я не стала – сделала себе кофе и села у компьютера. Однако спокойно поработать мне было не суждено.

– Ида, у меня проблема. Сема сказал, что я плохо одеваюсь.

Да неужели, Жанна. Кто-то наконец-то тебе это сказал. Наверное, странно было услышать такое от человека, годами эксплуатирующего одни джинсы и один серый свитер с катышками. Впрочем, может быть, она этого не замечала. Любовь слепа.

– М–м, я поняла, – неопределенно отозвалась я, разыскивая в разделе «Символы» знак интеграла. – Твои действия?

«Скажи, что бросаешь его. Да нет, ты никогда этого не скажешь. И меня это бесит».

– Надо изменить его отношение ко мне. Боюсь, он стал воспринимать меня как данность.

– Хочешь поговорить с ним об этом, осознать свою вину и простить его? Как обычно?

– Нет. Хочу сегодня переночевать у тебя. И не говорить ему, куда я пошла.

Ух ты, это что-то новенькое.

– Он озвереет, – предупредила я.

– Ты проводишь меня завтра и зайдешь на чай. Когда ты уйдешь, он уже успокоится. Он не злопамятный, просто импульсивный… – принялась объяснять Жанна.

– Да, да, Сема отличный парень, – перебила ее я. – Приходи.

– Через час я у тебя.

– А по магазинам за одеждой не хочешь пройтись?

– Ида, не глупи. Ты же понимаешь, что дело не в одежде. Дело в его восприятии меня.

– Тебе не следует так часто читать книги по психологии. Думаю, он имел в виду именно то, что сказал. Жду.

Я положила трубку. При мысли о том, что я скоро увижу Жанну, меня охватили одновременно раздражение и любопытство. Неужели ее установки наконец начали меняться? Год назад она бы ни за что не позволила себе куда-то уйти на ночь, не предупредив мужа.

Но через час мне предстояло убедиться в том, что, если они и изменились, то не слишком сильно.

– Наверное, это все из-за того, что у нас нет детей, – принялась за свою любимую тему Жанна.

Она помолчала, ожидая моей реакции, задумчиво погрызла ноготь на указательном пальце, усеянном аляповатыми кольцами, и продолжила:

– Надо пойти к другому врачу, а Сема не хочет. Говорит, что с ним все в порядке, как и сказал доктор Голицын, и больше обследоваться он не намерен.

– А ты не пробовала сделать паузу и отвлечься?

«А еще сделать маникюр. Хотя бы для разнообразия».

– Пробовала. Не думала об этом целых четыре дня, а потом увидела рекламу подгузников и опять раскисла.

– Жанна, тебе двадцать два года. Семе двадцать восемь. Вы оба еще молодые, куда так торопиться? Подумай, – взывала я, заранее зная, что все бесполезно, – сейчас ты практически свободна: учишься редко, не работаешь. Денег хватает. А когда родится ребенок, первые года три придется полностью посвятить ему. Двадцать четыре часа в сутки. К тому же, дети требуют огромных затрат – ты уверена, что Сема это потянет? Ты говорила, он получает тысяч пятнадцать.

– Шестнадцать, – возразила Жанна. – Ты неправа. Дети – это счастье.

Вот так вот одним махом перечеркнула всю мою тщательно выстроенную теорию. «Дети – это счастье». Ничего глупее не слышала.

– Я бы на твоем месте сначала поискала счастье в каком-нибудь другом месте, – не удержалась я. – Ты ведь даже не пробовала жить для себя, а не для семьи. Найди работу или хотя бы увлекательное хобби, новых друзей…

– Это все не то. Я хочу ребенка. Иначе я не чувствую, что реализовалась в жизни.

– Тебе принести пилочку?

– Э… что? Зачем?

– Ты только что откусила себе кусок ногтя, и острый край будет за все цепляться.

– О, пустяки, сам затупится.

Она безнадежна.

– Ты не возражаешь, если я попечатаю? – поднявшись из–за стола, за которым мы пили чай, спросила я. – Мне нужно к вечеру сдать две главы.

– Конечно. А я рядом посижу, хорошо? – ответила Жанна.

Следующие пару часов я стучала по клавиатуре, а она, расположившись в кресле, увлеченно рассказывала мне, какой хороший у нее муж и какими чудесными родителями они станут. Видно, такая у меня карма: вечно кто-то мне что-то втирает, независимо от того, хочу я этого или нет. Наверное, думают, что я хорошо умею слушать? Хотя на самом деле не столько слушать, сколько отвлекаться – Стас меня «раскусил». Но им ведь всем не нужны советы, они сами отлично знают, как им жить. Им надо просто, чтобы их не перебивали, пока они изливают душу. Так что я идеальный вариант.

На секунду я представила себе, что прошло лет двадцать и передо мной сидит не Жанна, а моя дочь-подросток и расписывает мне достоинства Кости из параллельного класса. Или муж вываливает на меня свои проблемы на работе. А я в это время не печатаю текст в сорок тысяч знаков, а готовлю обед. Ведь, скорее всего, так оно и будет. На мне всю жизнь будут «ездить», только потому что всем нравится, как я молчу. Абсурд.

После перерыва на обед, состоящий из не доеденных вчера отбивных, мы вернулись к прерванному: я – к работе, Жанна – к рассказу. Удивительно, сколько всего ей нужно было мне сказать, хотя вся эта речь легко уместилась бы в одно предложение.

Закончила я к вечеру. От долгого сидения болела спина, глаза устали от компьютера, голова шла кругом, и я решила, что самое время выйти проветриться.

Снег так и валил с утра не переставая. Вокруг расчищенных тропинок возвышались целые сугробы, ослепительно белые под светом фонарей.

– Странно, что Сема еще не позвонил, – надевая перчатки, заметила Жанна. – Он уже давно должен был прийти с работы и обнаружить, что меня нет.

– Ужин-то хоть есть? – осведомилась я.

– Да, я купила вареники с картошкой.

– Слушай, если ты действительно собираешься стать мамой, надо научиться готовить. Маленьким детям нельзя есть полуфабрикаты.

– Знаю я, знаю. Но у меня будет достаточно времени, чтобы научиться, пока он будет расти. В первый год он все равно будет питаться только грудным молоком. Господи, я как представлю, что держу на руках эту крошку и прижимаю к груди… сразу так тепло на душе. Я вчера залезала в интернет на форум молодых мам…

Ну ясно, ясно. Можно пока подумать о своем. Завтра суббота. Чем бы заняться? Надо будет придумать что-нибудь расслабляющее, уютное такое… может, принять ванну? Давненько я этого не делала, все под душем да под душем…

Хорошая мысль, кстати. В шкафчике еще осталась соль для ванны, которую мне кто-то подарил на прошлый Новый Год. Точно, Стас. Должен же был он что-то мне подарить, иначе было бы неудобно. Я сама всегда так «отдариваюсь»: гель для душа, крем для бритья…

Удивительно обременительная это штука – отношения. Что дружеские, что любовные, что даже просто сексуальные… не говоря уж о супружеских. При любом раскладе, есть отношения – значит, есть обязанности. Даже если ты просто выслушиваешь длинные монологи человека (причем о чувствах к другой девушке) и иногда делишь с ним постель, ты, оказывается, обязан оставить его у себя дома на неопределенный срок, когда он заболел, да еще ухаживать за ним. Кажется, это уже выходит за рамки… как и знакомство Стаса с моими родителями. Он так и не объяснил, зачем пришел с цветами и изображал перед ними влюбленного. Теперь уже и не объяснит… Вряд ли он захочет еще со мной общаться. Интересно, а я обязана сейчас спросить хотя бы в sms, как он себя чувствует? Наверное, все-таки да. Ну что ж…

Глава 5

На сообщение Стас не ответил. На звонок, который я сделала для очистки совести – тоже. Видимо, обиделся не на шутку. В какой-то момент я была даже готова упрекнуть себя в том, что выгнала его на мороз – может, ему действительно было плохо? С другой стороны, я ему не нянька и даже не девушка, к тому же, наверняка он сильно преувеличивал и у него всего лишь побаливало горло. Не смертельно.

Часов в одиннадцать утра Жанна засобиралась домой, недовольная тем, что Сема не так уж сильно переживал из-за ее отсутствия: позвонил всего один раз, уже около девяти вечера, и, услышав, что она не придет, ответил «ладно» и положил трубку – даже не спросил, где ее носит и когда же она вернется. Кажется, она испугалась, что еще чуть-чуть – и любящий муж вообще забудет об ее существовании.

– Возможно, он будет зол, – чуть ли не с надеждой произнесла Жанна, завязывая на шее унылый бурый шарф. – Ты же зайдешь со мной в квартиру, правда?

– Ну конечно. Еще и чаю выпью, – покорно отозвалась я.

– Посидишь полчаса или чуть больше. У тебя ведь никаких дел на сегодня нет?

– Нет. Ты не передумала насчет магазина?

– С одеждой? Нет, я не собираюсь ничего покупать.

– Если дело в деньгах, могу одолжить немного.

– Дело не в деньгах! Ида, ты очень хорошая подруга, но почему-то никогда не принимаешь к сведению факты, идущие вразрез с твоими убеждениями.

– О, какая умная фраза, – восхитилась я. – Из книги по психологии? Это распространенная патология или какая-то аномалия?

– Зря смеешься. Я бы на твоем месте задумалась.

«И я бы на твоем месте много над чем задумалась».

– Непременно поразмышляю на досуге. Ты готова к выходу? Я – да.

Кто бы мог подумать, что менее чем через час я окажусь в эпицентре удивительных – в основном по своей банальности, но не только – событий.

Подходя к дому, мы обнаружили, что свет в квартире Жанны и Семы горит – следовательно, Сема там.

– Ой, как он меня встретит? – снова заволновалась Жанна. – Мне что-то не по себе.

– Все будет нормально, – рассеянно успокоила ее я. – Если что, ты можешь пожить у меня еще хоть… несколько дней. – Разумеется, мне не хотелось этого говорить, но я должна была. Дружеские отношения подразумевают некоторые обязанности.

В подъезде она зачем-то начала красться и говорить шепотом – видимо, опасалась, что, услышав ее шаги или голос, Сема заранее вооружится скалкой или кухонным ножом.

В коридор мы тоже вошли тихо, как мыши. В прихожей горела лампочка, из-под закрытой двери в спальню пробивался свет. Сема навстречу не выходил. Пока Жанна запирала за нами трясущимися руками, я чуть не споткнулась об обувь, стоявшую прямо на коврике при входе в прихожую.

– Ого, ты купила красные сапоги. Молодец, – шепотом сказала я.

– Красные?.. – не поняла она и, опустив взгляд, вздрогнула. – Это не мои.

– Упс. Значит, у твоего мужа кто-то есть.

– О Господи.

– То есть, я имела в виду, что у него СЕЙЧАС кто-то есть – ну, в гостях.

– В нашей спальне. Девушка.

Побледнев, Жанна развернулась к выходу. Я поймала ее руку в сантиметре от дверной ручки.

– Э, нет, так не пойдет. Это твой дом, и бежать никуда не надо. Ты сама говорила – это слабая политика. Сейчас вы выпроводите эту леди, сядете и поговорите. – Я сказала это не без иронии, а в душе радовалась – наконец-то она увидит, что ее драгоценный Сема далеко не безгрешен.

Ясное дело, Жанна знала, что он иногда изменял ей, и проводила с ним по этому поводу регулярные терапевтические беседы, но, во-первых, она наивно полагала, что эти беседы имеют действие и теперь все позади, а во-вторых, не представляла, что он может делать это прямо в их спальне. Это было, пожалуй, уже слишком – даже для нее.

– Думаешь, надо войти? – нервно спросила Жанна.

– Обязательно, – кивнула я.

– А ты со мной зайдешь?

– Зачем? Ну, если ты хочешь, то да, конечно.

– Очень хочу. Пожалуйста.

– Я бы на твоем месте не впутывала в личные дела кого–то третьего…

– Третья не ты, третья – хозяйка этих сапог. Так что она и есть лишняя. А чтобы лишним был четвертый – об этом я никогда не слышала. Пошли.

Появление Жанны на пороге спальни явилось для Семы полной неожиданностью. Как и для меня – я, разумеется, уже догадалась, свидетелем чего придется стать, но меньше всего ожидала увидеть в объятиях Жанниного мужа девушку Стаса. Мой мозг мгновенно распознал ситуацию как гротескную, и мне захотелось рассмеяться.

Жанна ухитрилась взять себя в руки и, пробормотав «мы подождем здесь», пулей вылетела обратно в коридор.

– Красные сапоги – это чересчур, честно говоря, – в полной тишине сообщила я ей. – Это безвкусно. Ты могла бы купить себе, например, темно–бордовые. Да даже черные. Главное, чтобы не серые и не бурые. Кстати, хочешь, чтобы я теперь ушла, или мне пока остаться?

– Пока останься, – выдавила из себя она, не сводя глаз с двери спальни.

Наконец она открылась, и перед нами предстали уже одетые Сема и Жанна. Надо сказать, за те года полтора, что я не видела Аллу, она не очень-то похорошела – скорее, наоборот – расползлась в талии, начала обесцвечивать волосы, что делало ее похожей на девицу нетяжелого поведения. Да и стиль одежды, похоже, стал более вульгарным. Хотя, может, она так разоделась специально по случаю жаркого свидания? Короткая юбка, глубокое декольте, да еще эти сапоги… Интересно, для Стаса она тоже так наряжалась? Если да, то у него явные проблемы со вкусом.

Увидев меня вблизи, она слегка нахмурилась – видимо, припоминая, где могла меня видеть, – и уже через несколько секунд ее глаза распахнулись от удивления, а губы сложились так, будто она собиралась произнести слово, начинающееся на «о». Естественно, в этой ситуации она не могла ничего сказать мне, не скомпрометировав при этом себя (может, Сема вообще не знал о существовании Стаса), поэтому растерялась и, недолго посверлив меня взглядом, отвернулась.

У меня в голове мелькнула шальная мысль внести еще большую сумятицу в умы присутствующих и непринужденно поздороваться с ней, но я тут же решила, что это ни к чему. Тогда, возможно, мне пришлось бы объяснять Жанне, откуда я знаю любовницу ее мужа, что на некоторое время затянуло бы мое пребывание в этой квартире, а я надеялась смотаться как можно скорее. Еще не хватало мне быть свидетелем бурной семейной ссоры. Меня и так слишком во многое впутали.

– Итак, – произнесла Жанна грозно. И это вместо «что это значит?», «кто она?», «давно это у вас?».

Сема, похоже, был не слишком устрашен этим «итак», потому что ничего объяснять не стал – застыл на месте, сцепив руки в замок и уставившись в пол – не смущенно, а скорее упрямо. Мол, допрашивайте сколько хотите – ничего не скажу. Судя по всему, он не очень–то и боялся, что его застукают – ведь, приглашая к себе Аллу, он даже не знал, когда вернется Жанна. Вряд ли ему сильно хотелось, чтобы она застала его с любовницей, но в глубине души он понимал, что, даже если это и случится, ничего страшного не будет. Она все простит.

– Это и есть твоя жена? – зачем–то осведомилась Алла. В какой–то момент мне показалось, что она при этом смотрит на меня, но оказалось, что все-таки на Жанну.

– Да, – ответил Сема коротко.

– Вот видишь – он не скрывал, что женат, – одобрительно сообщила я подруге.

Судя по выражению лица, ее это не слишком утешило.

– Кстати, я бы ни за что не догадалась. В этом доме совершенно нет женских вещей, – заметила Алла как ни в чем не бывало. Судя по загоревшимся глазам, она с нетерпением ждала, когда Жанна взорвется.

Кстати, замечание было совершенно справедливым: поскольку Жанна не очень любила следить за собой, в ее квартире нигде не было ни шкатулок с косметикой, ни баночек и тюбиков со всякими гелями-масками-кремами. В их с мужем общем шкафу висела пара мрачных свитеров и джинсов – вот и все. Наверное, где-то лежала ее летняя одежда, а также нижнее белье, но вряд ли на виду. «Нет худа без добра. Может, теперь она наконец задумается, что она все–таки девушка, а женский пол подразумевает не только замужество и предстоящее материнство», – подумала я.

– И, зная, что Сема женат, вы все равно пришли сюда? – с нескрываемым омерзением произнесла Жанна, глядя на Аллу.

Она пожала плечами и нагло отозвалась:

– Ну да. Я ж не венчаться с ним пришла.

– Вот оно как…

Меня поражало Жаннино самообладание. Любая другая на ее месте закатила бы скандал (кроме меня, наверное – я бы максимально мирно выставила обоих за дверь и воспользовалась возможностью зажить спокойной жизнью). Но установки моей подруги не позволяли ей нарушать гармонию в семье. Вероятнее всего, Семе предстоял серьезный и обстоятельный разговор с применением всех психологических приемов.

Я так и слышала, как Жанна строго сообщает ему: «Мне не нравится, что ты пренебрегаешь мной и не ценишь наш брак» (она говорила как-то, что во время конфликта важно не переходить на личности, заявляя «ты козел», а напирать на свою точку зрения: «мне иногда кажется, что ты ведешь себя как козел, и это меня расстраивает»). Бедный, бедный Сема.

– Ты ел сегодня? – ни с того ни с сего спросила мужа Жанна. В ее голосе звучала неподдельная озабоченность.

– М-м… да, бутерброды, – с готовностью отозвался Сема, как будто именно этого вопроса и ожидал.

– А вчера вареники доел?

– Да.

– Замечательно. Сегодня будет курица. Ты не мог бы сходить в магазин и купить филе?

– Хорошо.

– И еще, пожалуйста, сок литровый. Если будет – персиковый, а нет – пусть какой угодно, хоть яблочный. На твое усмотрение.

Жанна совершенно игнорировала Аллу. Подозреваю, ее тактика была направлена в основном на то, чтобы дать разлучнице понять, что они с Семой – семья, которую не разрушат такие пустяки. Думаю, Алле было наплевать на степень прочности их брака, но вот из центра внимания она выпадать ненавидела. Потому теперь она выглядела рассерженной и чуть ли не разочарованной. Вот уж кто не боится скандалов, а «подпитывается» ими.

– Я ухожу, – объявила она с вызовом.

– Всего доброго, – рассеянно отозвалась Жанна, не глядя на нее.

Сема буркнул «пока». Я ничего не говорила, только усмехалась, наблюдая, как Алла выходит из себя. И тут она решилась на провокационную реплику:

– Ладно, пойду навещу Стаса в больнице.

Она до смерти желала привлечь мое внимание, раз уж Жанна его ей не уделила, а я никак не могла доставить ей такое удовольствие.

– Замечательно. Думаю, он обрадуется, – ответила я с вежливой улыбкой.

Возможно, по моей реакции она также надеялась установить, есть ли между нами что-то сейчас и знаю ли я о болезни Стаса. Увы, ей не удалось и это.

Сема с недоумением глянул сначала на Аллу, потом на меня – похоже, он не подозревал, кто такой Стас, к тому же, его поразило, что у нас с ней есть общие знакомые. Но и он не «купился» – не стал развивать эту тему. Вместо этого он отправился обратно в спальню – наверное, чтобы переодеться для выхода в магазин.

Жанне я про Стаса не рассказывала, поэтому она тоже никак не среагировала.

– Мне можно идти? – не удержавшись, спросила ее я.

– Погоди. – Она наклонилась к моему уху и прошептала:

– Сейчас они оба удалятся – в разных направлениях, надеюсь, – и мы с тобой все обсудим. Мне надо с кем–то поговорить.

Я предпочла бы, чтобы Жанна вела терапевтические беседы с Семой, но пришлось кивнуть и остаться.

Глава 6

Намеренное нелюбопытство обернулось для меня большой потерей драгоценного времени: пришлось обзвонить несколько больниц, чтобы выяснить, в которой из них лежит Стас. Обнаружила я его у черта на куличках в отделении легочных заболеваний (или оно называлось как-то иначе, не помню точно). Все указывало на то, что бродить целый час вокруг моего дома в мороз было его серьезной ошибкой. И насчет своего недомогания он мне, пожалуй, не соврал.

Не то чтобы мне стало его жаль – скорее я ощутила смятение. Надо же, как неловко вышло. А теперь, раз уж я узнала, в какой больнице находится Стас, то, наверное, имеет смысл его навестить. Должна ли я это делать? Нет, не должна. Но, как-никак, я перед ним виновата. Хотя бы для очистки совести стоит это сделать, с тяжелым вздохом решила я в конце концов.

И в воскресенье я отправилась в больницу, купив по дороге парочку апельсинов и яблоко (думаю, ему хватило – некоторые очень опрометчиво считают, что, заболевая, человек тут же начинает потреблять фрукты в неограниченном количестве). Я рассудила так: если он не захочет меня видеть – тем лучше, не придется сидеть у его постели. В этом случае я точно выигрываю. А захочет – так и быть, развлеку его минут пятнадцать, заодно сойду за добрую и сердечную.

– Ты? – прохрипел Стас изумленно, когда я вошла в палату.

Выглядел он неважно: круги под глазами, нездоровый румянец на щеках, да и торчащий из груди катетер еще никого не украсил.

– Воспаление легких, насколько я понимаю, – заключила я, присаживаясь на край его кровати.

– Пока только подозрение на воспаление. Температура жарит, привезли в тяжелом состоянии, хотели даже в реанимацию отправить.

– Ты бы лучше поменьше разговаривал – тяжело же, наверное.

– А, нет, горло не болит, просто «село». – Он сверлил меня взглядом, и в его глазах был странный блеск, так что, не зная о его болезни, я могла бы решить, что он по уши влюбился в меня.

«Сейчас спросит, зачем я пришла», – подумала я.

– И зачем ты пришла?

– Навестить тебя.

– Добренькая ты моя. Кто тебе сказал, что я здесь?

– Это неважно.

– Ты ко мне домой заходила?!

– Я даже не помню, в каком подъезде ты живешь.

– Тогда не понимаю.

– И не надо тебе ничего понимать. Кстати, я тоже по-прежнему много чего не понимаю – зачем, например, ты пришел знакомиться с моими родителями.

– Опять. Тебе не кажется, что сейчас не время это обсуждать?

– Кажется.

– Ладно, я не знаю. Я НЕ ЗНАЮ, зачем это сделал. Просто подумал – почему бы и нет. Все? Успокоилась?

– Да я спокойна.

– Между прочим, ты сейчас рискуешь познакомиться с моими – они будут здесь с минуты на минуту.

– Ну, я и не думала задерживаться. А Алла приезжала?

– Нет, она только звонила вчера с утра, а я отправил ей сообщение, что я в больнице. Говорить я тогда почти не мог, сейчас еще ничего.

– Не приезжала, значит. Ну, так я и знала, – усмехнулась я. – В котором часу она звонила?

– Около десяти. А что?

– Ничего. Она не в курсе, что с тобой?

– Нет. Не спросила.

Значит, выяснила, что ее парень попал в больницу, и, не особенно заинтересовавшись этим фактом, спокойненько пошла развлекаться с другим. Или (это менее вероятно, но мало ли) вообще ночевала у Семы и тайком звонила Стасу оттуда. А монстра после этого делают из меня.

– Хорошая девушка, – резюмировала я.

Стас гневно глянул на меня, но промолчал. Что он мог на это возразить? Не утверждать же ему было, что нет, не хорошая.

– Обязательный фруктовый минимум здесь. – Я потрясла в воздухе пакетом. – Ставлю возле тумбочки. Это твоя тумбочка?

– Вообще-то, наша общая, – внезапно встрял старичок, сидевший на соседней кровати – почему-то оскорбленно. Наверное, ему тоже хотелось фруктов.

– Ну так угощайтесь и вы, – приветливо предложила я.

Стас поджал губы. Мало того, что по моей вине он попал в больницу – я еще и отнимаю у него апельсины.

Слава Богу, у старичка оказалась аллергия на цитрусовые и, узнав, что в пакете только одно яблоко, он тут же потерял ко всему интерес и решил подремать.

– Ладно. Я пойду, пока не пришли твои родители, – сказала я, поднявшись. – Если хочешь, могу зайти еще как-нибудь.

– Думаю, ты уже пожалела о том, что сказала, – угрюмо отозвался Стас, и это навело меня на мысль, что он знает меня лучше, чем я полагала. – Ну а о своем… предательстве ты, надеюсь, жалеешь?

– Предательство совершила твоя Алла, а не я, – тихо, чтобы не потревожить старичка, заметила я. – Предают близкие. Для остальных не помочь тебе в трудную минуту вполне естественно.

– Прикрываешься философией? – хрипло возмутился он. – Четыре года, Ида. Четыре года, значит, коту под хвост. Неужели после… всего, что… я не заслуживал даже сострадания?

На это мне тоже нашлось что ответить. Придумывать небанальные ответы в сложных ситуациях я любила – это было сродни логической игре.

– Сострадания заслуживают инвалиды, сироты и бездомные животные, – с умным видом заявила я. – А уж никак не полные сил молодые люди.

– Ты находишь, что я сейчас полон сил? Это вряд ли, – справедливо возразил Стас.

– Да, но позавчера ты выглядел вполне недурно, а накануне заявлял, что хочешь остаться у меня, вот я и решила, что ты симулянт.

– Почему было не удостовериться? Я ведь предлагал тебе потрогать мой лоб – он был горячим, как печка. Тебе просто было плевать на меня. Я был о тебе лучшего мнения.

– Значит, четыре года прошли даром для тебя, а не для меня, раз ты так и не узнал меня, – триумфально заявила я и, попрощавшись, покинула палату.

Всю неделю я занималась в основном начавшимися зачетами и – в свободные часы – чтением. Жанна не звонила. Стаса выписали – похоже, воспаления легких у него все же не оказалось, – но его я тоже больше не видела. Даже родители ни разу не пригласили меня к себе – видимо, решили, что я дико занята из-за сессии. Но учеба, как и все остальное, не слишком меня волновала и не слишком напрягала. Да, она иногда отнимала время, но нервы и силы – никогда.

В середине следующей недели, уже в двадцатых числах декабря, я пила чай на кухне и листала конспекты по предмету, который предстояло сдавать назавтра, и тут раздался звонок в дверь. Точнее, сразу три. «Потрясающе», – подивилась я и, загнув угол тетради, захлопнула ее и пошла открывать.

– Что, уже настолько окреп? – впустив Стаса, поинтересовалась я.