Текст книги "Белый храм. Стихи"

Белый храм
Стихи
Олег Голубев

© Олег Голубев, 2023

ISBN 978-5-0056-6682-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белый храм

 
* * *
Поэзия – музыка богопознания.
В море ее только волны гармонии,
Где светлым облаком белого пламени
Символ нетленный нетленной симфонии.
Символом этим как жизни основой
Сквозь немоту безымянной материи
Звуки поэзии как-то вне слова
Подпитаны скрытой от взгляда артерией.
Вот нам и видится в музыки грациях,
В необъяснимой словесной сумятице
Символ нетленный над информацией
Светом во мраке, распятием в пятницу.
Грозно, свинцово поэзии волны
Катятся нововозвещанным мифом —
Нашей любовью и нежностью полные,
И умирают на лезвиях рифмы,
И умирают в сознании нашем.
Но к берегу сердца их вечна дорога,
Как вечны в известном моленье о Чаше
Судьба человека и промысел Бога.
 
 
* * *
По ночам листопадным
В ветках лунного сада
Неусыпны лампады
Поднебесного ряда.
Светлой данностью свыше.
О, их свет необыден!
Этим светом мы дышим
И, прозревшие, видим.
И горят они, ночи.
И горят, не сгорая —
Так из рук Твоих, Отче,
Я весь мир принимаю.
И люблю, и Ты рядом,
И живу, и мне надо,
Чтоб горели лампады
Поднебесного ряда.
 
 
* * *
Любовью ли горю,
Печалью ли без меры,
Я мир не очерню
Ни черным и ни серым.
Моя зима светла,
Светлы зимою листья,
Светлы мои дела,
И помыслы, и мысли.
Светло в моих глазах.
И в сердце свет уже…
Ни бесов в небесах,
Ни тени зла в душе.
 

ВОЗНЕСЕНИЕ

Жизнь – сплошное изучение

Этой жизни, а сегодня,

А сегодня – повечерие

Вознесения Господня.

А сегодня дождь немаленький

Был похож на чье-то пение…

Как небесный плач над Палехом,

Как молебен о спасении.

Утро было дух бодрящее…

Было ветрено и песенно.

И престол со предстоящими

Плыл над реками и весями.

Видно, Богом предначертана

Эта исповедь сегодня —

В тайне таинств повечерия

Вознесения Господня!

* * *

У народа отняли правду.

Отобрали, как грудь у младенца.

Незаметно, елейно и плавно

Ложь подлили в народное сердце.

И пошел он, болезный, нетрезво

Не к тому Осиянному граду…

Богу – богово, Кесарю – кесарево,

А народу нельзя без правды.

* * *

Продается все, что только можно.

Избы, мебель, земли, люди, кровь!..

Нагло или очень осторожно

Продается все и вся любовь.

Воздух продают, моря и суши,

В ад обогащения спеша…

За бесценок продаются души,

Только весит много ли – душа?!

Бледный, словно вышедший из морга,

Проданным Христом в толпе стою…

И готово вырваться из горла:

– Совесть!.. Ношеная!..

Даром отдаю!..

* * *

Смотрю я, и рад я невольно:

У неба есть солнечный лик.

У каждой деревни есть поле.

У каждого поля – родник.

И в каждом селе – колокольня.

И храм, и служитель его.

Смотрю я, и рад я невольно

За смысл и уместность всего.

И веет над всем ниоткуда

Не ветер, а вечный покой…

И все это – даром как чудо

Дано нам увидеть с тобой.

* * *

Цветение яблонь, цветение вишен,

И синей сирени, и белых черемух.

Дома утонули по самые крыши

В различных оттенках всех красок зеленых.

Зеленых и белых. Как пенные волны,

Колеблются в тихом дыхании ветра

И тянутся к свету, который наполнен

Немым излучением солнечных недров.

Но солнце не Бог, а создание Божье.

А Бог – это то, что не место, не время…

Увидеть нельзя и понять невозможно,

Возможно лишь быть дерзкой веткой Творенья.

И в дерзости духа, и в дерзости мысли,

И в дерзости дел, и душевных стремлений

Пытаться услышать за шорохом листьев

Энергию смысла Его откровений.

* * *

Вспоминаю судьбу Валтасара.

Написание слов, и страшит

Суд над ним и небесная кара.

И духовная гибель души.

Все проходит, и это пройдет…

Время лечит по Соломону.

Но всему есть предел и черед

И обратная сила закона.

И для силы той времени нет,

Там ничто никогда не проходит.

Вечна тьма, если тьма,

Вечен свет,

Если свет этот кто-то находит.

* * *

Пустые хлопоты, пустые разговоры.

Все суета сует, как прав Экклезиаст.

Так мелочны обиды и раздоры,

Так слепы пастыри своих незрячих паств.

Деяния бессмысленны, ничтожны.

А море чувств – помойное ведро.

Ни одного хоть сколь по воле Божьей —

Нет делающего добро.

Куда ни глянь, душеубийства, ссоры,

Измены, ревности, повсюду смертный грех.

Пустые хлопоты, пустые разговоры…

И кара, ожидающая всех.

Кто наделен был очень редким даром

Сотворчества Создателю, тот жил.

А остальным все то, что Валтасару:

Исчислил. Взвесил. Разделил.

* * *

Предал Христа Иуда,

Предал и слышит вдруг:

«Царство мое не отсюда,

Эх, не отсюда, друг».

На площади, солнцем выжженной:

«Распни! – кричали. – Распни!..»

А Он завещал им:

«Ближнего, как себя, возлюби».

Свистели римские плети,

Но пишет Евангелист:

«Будьте наивны, как дети,

Царство Небесное их».

На Голгофу с крестом шаг за шагом

Взойдет и вздохнет изгой:

«Иго Мое есть благо,

Бремя Мое – легко».

Думая, веря, что тверд —

Слаб человеческий дух.

Трижды отрекся Петр

Да и заплакал вдруг.

Вешается Иуда,

Но прогибается сук.

«Царство Мое не отсюда,

Эх, не отсюда же, друг».

* * *

Знамений люди ждут.

Ждут зрелищных чудес.

И откровенно,

И храня молчание.

Кто облака, сошедшего с небес,

Кто денег, кто любви,

Кто понимания.

Вот так и ты

Всю жизнь чего-то ждешь.

Чего-то!.. А чего?!

И ждать откуда?..

И никогда не видишь,

Как растешь,

А это ли

Не истинное чудо!

* * *

Как будущее в представлении древних.

Как прошлое, что кажется нам лучше,

Чем было.

Словно ангелов одежды

И белые листы на письменном столе.

Как облака, уснувшие в деревьях.

Как айсберги, застрявшие на суше.

Не таянием искренней надежды…

Белеют храмы – Небо на земле.

* * *

Грешен в гордости и спеси,

Я молю Отца и Сына.

А в окошко светит месяц

Желтой долькой апельсина.

Желтой долькой апельсина.

Ах, какое же мучение.

Я молю Отца и Сына

О любви и о прощении.

Чтоб не долька апельсина,

А невидимо горящий

Мне светил – Отца и Сына,

Дух Святой, Животворящий.

И читаю: «Мне отмщение,

Аз воздам». И с тем едино

О любви и о прощении

Я молю Отца и Сына.

* * *

Синицы пели, а был февраль.

Было холодно и ветрено очень.

Но пели синицы о том, что не жаль

Им зимнего блеска своих одиночеств.

Синицы пели, и слышалось в пении

И рек половодье, и плач сосулек.

Тепла дыхание и пробуждение

Каждого корня, каждого улья.

А был февраль и холодно очень.

Но в каждом часе и в каждой минуте

Земля летела к назначенной точке

Весенних улыбок, иллюзий, прелюдий.

И пели синицы о несказанном.

О несказанном – наивно… искренне.

Мало избранных среди званых,

Мало блаженных среди избранных.

И с радостным свистом синичьих пророчеств,

Юлою крутясь, пыля испариной,

Земля летела к назначенной точке,

Чтоб отогреться одним полушарием.

* * *

И печаль нам дарует Всевышний

Как подспудную память о рае.

И печаль оказалась нелишней,

От печали не умирают.

Ночь приходит,

Зеленой хвоей шелестяще,

В короне жемчуг.

– От печали не умирают, —

Ее губы чуть слышно шепчут.

Просыпается сонное утро

С несказанностью слов

О привычном:

– От печали не умирают, —

Мне послышится в гомоне птичьем.

Все дается и судится

Свыше.

И тому благодарен я краю.

И печаль оказалась нелишней,

От печали не умирают.

* * *

По страницам Евангельской были

Мы уходим сквозь годы и годы:

От земных – нелюбви и бессилья,

До небесных – любви и свободы!

И повсюду из плоти и крови

Так печальна людская дорога,

Где все наши земные Любови

В своей сущности поиски Бога.

Распадусь на земные мгновения

Многословно и многолико

В невеликих словесных творениях

Искрой Божьего Духа и лика.

И, вздохнув о безбожии вчерашнем,

По страницам Завета бреду

До моления Иисуса о Чаше

В Гефсиманском в безмолвном саду.

До того, как с трудом,

Но открылось

Бывшим с Ним не от мира учение.

До распятия… до вздоха…

«Свершилось».

До Его Воскресения.

* * *

Моление в ночи.

Моление о Чаше.

Внимая, Бог молчит,

И дремлют други наши.

Посмотрим, а вокруг

Нет ни лучинки света.

И выдыхаем вдруг:

– Да минет Чаша эта.

Наш путь не мечен метой.

А дух не мерян мерой.

Но путаем приметы

И суеверья с верой.

И, чувствуя, пророчим

Предел исканьям нашим,

И снова: «Отче, Отче…

Да минет сия Чаша».

* * *

Подобие и образ мироздания.

Не звери, но в безверии так злы.

В невиданном, в неведомом сиянии

Пришедшие из непроглядной мглы.

Пришедшие из хаоса и мрака.

Что ни душа, то беспросветный мрак.

Не знающие жалости и страха,

Но сами порождающие страх.

Не помнящие заповедей Неба,

Не видящие в человеке Храм.

Служители и жертвы лжи и «мне бы»,

Без веры в воцарение добра.

Но, ощущая пусть и очень смутно

Любовь, Гармонию, Терпение Небес,

Я говорю как откровение кому-то:

– Он умер, но воистину воскрес!

И путь души дорогой покаяния

Есть к Богу путь, и только потому

Дух Истины дает ей осознание

Смирения в служении Ему.

* * *

Разве ближний мой друг мне и брат?..

Разве дев вижу в образах женских?..

И не я ли один виноват

В мира этого несовершенстве?!

И не я ли был жалок и мал

Средь великих идей и открытий

И крючком злого сердца связал

Жизнь людей, ход времен, цепь событий?!

И совсем не туда нас несло.

И сердцами лукавый играл.

На весах перевесило зло.

И добра ни один не добрал.

А порывы души к доброте

То фальшивы, то жалко-убоги…

И себя не распять на кресте

За грехи очень многие

Многих.

* * *

По крыши снега нанесло.

И снова снег, и снова ветер —

Безверие и лихолетье,

И все же у меня тепло.

А было холодно вчера,

И бесы заходили в гости,

И ныли и душа, и кости

В бессмысленные вечера…

Так было холодно вчера.

И шел вчера я, что ни день —

Всечасно путая дорогу

Из темноты всезнанья – к Богу

И к храмам отчих деревень.

Святыни – Дух и Крест России…

Икон целительное чудо,

Где все мы, видит бог, чужие,

Но все в крещении – отсюда.

Без веры поколений прежних,

Творцы смешных кумиров века.

Душа не больше ли одежды,

По слову Богочеловека?..

* * *

Все достаточно просто:

По артериям в вены

Кровь течет и ты остров

Среди моря и пены.

Бесконечные волны

Как одна одиноки:

Не печалься же, полно,

Небеса невысоки.

Все достаточно просто…

И глядят Неба недра

На покинутый остров,

Не оставленный ветром.

Неугасимая лампада

Перед серебряным окладом

Пречистой Девы и Христа

Неугасимая лампада

Горит,

Как дальняя звезда.

Там,

На святой горе Афона,