Текст книги "Как я становился офицером, или Заметки о курсантской жизни"

Смеяться, право, не грешно, над всем, что кажется смешно.

Н.М.Карамзин

Особое внимание в нашем училище уделялось строевой выправке, подтянутости и аккуратности в ношении военной формы. Наши командиры шутили: «Умом ты можешь не блистать, но сапогом блистать обязан».

На строевом смотре

Нас, курсантов, помимо требований Уставов, воодушевляли исторические и духовные традиции офицерства, пример старшекурсников. Иногда по вечерам мы слушали офицерские романсы на простеньком кассетном магнитофоне:

 
…Уже не так изысканы манеры,
Осталась только выправка да честь.
 

Посему байка, которую мне поведал один знакомый курсант, вполне могла основываться на реальном случае. Итак:

Строевик

Про одного офицера-преподавателя в среде курсантов ходили упорные слухи, как о любителе строевой выправки. Дескать, на его занятии нужно было лишь четко выйти к доске, докладывать громко, командным голосом и тогда докладчику будут большие преференции. Мы между собой шутили: «Подход, отход, фиксация – три балла». С самим преподавателем мы к счастью (или к несчастью) знакомы не были. Шутки так и остались бы шутками, но жизнь распорядилась по-другому. Случилось так, что наш преподаватель по военной радиосвязи заболел, и, к нашему ужасу, на контрольное занятие в группу должен был пожаловать тот самый строевик. Вот тогда-то один смекалистый курсант решил сыграть на его пристрастии. Фамилию курсанта называть не буду. Скажем, Иванов.

Наступил час «Ч». В класс входит незнакомый офицер внушительной комплекции. После доклада замкомвзвода преподаватель здоровается с группой. Мы дружно отвечаем. Голос курсанта Иванова резко выделяется силой звучания на общем фоне. Садимся за парты. Офицер, довольно покашливая, усаживается за преподавательский стол. Начинается занятие. В аудитории воцаряется напряженная тишина. Кажется, можно услышать, как пролетает муха.

Зловеще пошелестев журналом, преподаватель обращается к группе:

– Кто первым пойдет отвечать?

Курсант Иванов тянет вверх руку.

– Пожалуйста, – приглашает «храбреца» офицер.

Курсант с грохотом встает из-за парты. Четким строевым шагом выходит к доске. Красиво поворачивается, щелкнув каблуками. Подтянув живот и выпятив грудь, громким голосом докладывает:

– Курсант Иванов, для сдачи зачета прибыл!

– Тяните билет!

– Билет номер десять. Разрешите отвечать?

Преподаватель удивленно смотрит на курсанта поверх очков.

– Без подготовки? Ну что ж, извольте…

В классе гремит, заставляя дребезжать стекла в окнах, командный голос курсанта Иванова:

– Вопрос первый. Тактико-технические характеристики радиостанции Р-123. Радиостанция Р-123 является ультракоротковолновой радиостанцией и предназначена для радиосвязи. Доклад по первому вопросу закончил…

Примерно так же звучит ответ Иванова по остальным вопросам. Затем следует доклад об окончании ответа по билету. Щелкнув напоследок каблуками, курсант, печатая шаг, возвращается на свое место.

В аудитории устанавливается гробовая тишина. Все ждут продолжения. Преподаватель сидит, низко склонившись над своим конспектом. Он медленно багровел на протяжении всего доклада курсанта, и теперь его лицо стало цвета училищного знамени. Пауза затягивается. У Иванова выступает на висках пот. Он в противоположность преподавателю бледнеет.

Офицер грузно встает. Как привязанный на ниточке, следом за ним поднимается со своего места наш курсант. Краска медленно сходит с лица преподавателя. Физиономия Иванова идет пятнами…

– Ну что ж, курсант Иванов, – тяжело роняет слова офицер. – Благодарю вас за демонстрацию отличной строевой выправки. На занятии по строевой подготовке, я думаю, вы получили бы оценку «отлично»! Но за знания по моему предмету вам пока «неуд». Возьмите со стойки плакат с ТТХ радиостанции Р-123 и изучайте. В конце занятия у вас будет шанс повысить оценку. А на будущее, это касается всей группы, внимательнее смотрите расписание.

Оказалось, что на кафедре произошла замена, и вместо любителя строевой выправки к нам на контрольное занятие был назначен другой преподаватель. Курсант Иванов успел до конца занятия выучить тактико-технические характеристики радиостанции и исправить оценку. А может быть все-таки сыграла свою роль отличная строевая выправка?

Вопросы по билету есть? (фото с сайта НВВККУС)

Связист-танкист

По поводу радиостанции Р-123 у нас в училище ходила забавная байка.

Как-то раз после выпуска из училища приезжает молодой лейтенант в танковый полк. А там, как назло, все должности связистов заняты. На собеседовании командир полка ему и говорит:

– К нам в полк не так часто лейтенантов-выпускников присылают. Если отправим тебя обратно в штаб округа, так вообще больше никого не пришлют. Давай-ка мы тебя пока назначим на должность командира танкового взвода. Через пару-тройку месяцев один из офицеров-связистов уедет по замене, тогда тебя на его место и переназначим. Не пожалеешь, должность капитанская.

Лейтенант подумал и согласился. Неизвестно еще, в какую Тмутаракань его окружные кадровики отправят. А тут как-никак капитанская должность в перспективе «светит».

Неожиданно приезжает инспекция из штаба округа. Построили полк на строевой смотр, вывели технику. Стоит командование полка, ротные офицеры, танковые экипажи, а позади сами танки. Вдоль строя идет невысокого роста старичок – генерал танковых войск, за ним, как водится, многочисленная свита. Подходит к каждому экипажу, задает вопросы. Доходит очередь до нашего лейтенанта. Тот стоит ни жив, ни мертв. О танке он не знает ровным счетом ничего.

Генерал останавливается перед лейтенантом. Тот громко и четко рапортует. Старенький ветеран-танкист довольно улыбается. Нравится ему молодцеватость юного офицера. Свита генерала, как по команде, тоже начинает улыбаться. Только у командира полка лицо бледнеет в ожидании, что же будет дальше. Генерал обращается к лейтенанту:

– Сынок, я тебя об устройстве танка спрашивать не буду. Ты там и так все знаешь. Ты мне лучше скажи, что это за железный ящик, на который ты ногой становишься, когда из люка вылезаешь?

Тут у нашего лейтенанта смутно забрезжила догадка. Он уже успел с десяток раз в танк слазить. Четко, как учили в училище, лейтенант докладывает:

– Товарищ гвардии генерал-майор, это радиостанция Р-123…

И выдает все тактико-технические характеристики радиостанции вплоть до принципиальной схемы. Генерал доволен, прямо лучится от радости. Говорит лейтенанту:

– Достаточно, сынок!

Потом обращается к свите:

– Вот так молодец! Завтра же подготовить приказ о назначении его командиром танковой роты. Все бы так вверенную им технику знали!

Немая сцена…

В курсантской жизни всегда найдется место для шалости.

Жизненное наблюдение

Пятница. Время после обеда. В учебном классе тишина – идет самоподготовка. Это такие занятия, когда мы самостоятельно без преподавателей под руководством замкомвзвода грызем гранит военной науки. На доске мелом написан расход личного состава нашей 134 учебной группы: кто-то из курсантов заступает в наряд, кто-то – тренируется в сдаче нормативов на кафедре, а кто-то пошел заниматься в секретную библиотеку. Информационная справка составлена на случай внезапной проверки начальством.

Ну вот, уже все задания сделаны. Чем заняться?

Придумываем себе забаву. Один из курсантов вырезает из бумаги прямоугольник, размером с пятирублевую ассигнацию. Складывает его гармошкой. Как будто настоящую купюру случайно так сплющило. На видимой глазу стороне проказник перерисовывает карандашом с настоящей банкноты, цифру пять и слегка затеняет край. Теперь издалека бумажку не отличить от настоящей денежной купюры. Ну, почти…, если не присматриваться. Всем известно, что у жадности глаза велики. На это и расчет. Прилепляем фальшивую купюру с помощью клея к белой нитке.

Нужно отметить, что наш класс самоподготовки находился на первом этаже учебного корпуса. Своими окнами он выходил на улицу, а там вдоль внешней стены здания проходила пешеходная аллея. По ней обычно торопились по своим делам ничего не подозревавшие горожане.

Приоткрыв окно, мы выбрасываем наружу бумажную приманку и замираем в ожидании. Наш замкомвзвода по своей должности, конечно же, не имел права разрешать подобные шалости. Но он сделал вид, что занят изучением учебника по средствам радиосвязи. Но было заметно, что он с интересом прислушивается к происходящим событиям.

Мы, как опытные рыболовы, закинув наживку, притаились в засаде.

Вот приближается мужчина средних лет. Увидев денежную купюру, он замедлил шаг, но потом прошел мимо. Не заметил? Или увидел белую нить? Ждем дальше.

Идет моложавая женщина. Увидев приманку, она резко останавливается, а затем наклоняется. Мы слегка дергаем нитку. «Пятирублевка» начинает двигаться, как будто подталкиваемая порывами ветра. Женщина семенит за ней. И тут мы с громким хохотом дергаем бумажку наверх к открытому окну. Лицо жертвы обмана вспыхивает огненным румянцем. Обиженно сверкнув глазами, женщина с гордо поднятой головой удаляется.

Вновь выкинув соблазнительную приманку под окно, мы скрываемся за шторами. В конце аллеи появляется солидный дядька с тростью. Мы замираем в предвкушении очередного триумфа. Новая жертва подходит все ближе и ближе к наживке. И вдруг мужчина быстрым движением прижимает концом трости нашу «купюру» к асфальту. Мы дергаем изо всех сил, но нитка обрывается. Разочарованный вздох…

Стоя под окнами, незнакомец неторопливо подбирает «ценный» трофей и, разоблачив наш обман, осуждающе качает головой. Мы пристыжено молчим, прячась в классе. Мужчина степенной походкой удаляется. Крупная рыба сорвалась, а юные озорники посрамлены.

В классе самоподготовки

По команде «Отбой» наступает темное время суток.

Армейский юмор

Картина обычного дня курсанта не будет полной, если я не расскажу, как мы проводили вечера. После ужина до вечерней поверки у нас было свободное время. Кто-то учил конспекты или переписывал лекции в бытовке, кто-то подшивал к воротнику кителя свежую подшиву. Часть курсантов смотрела программу «Время» (на первом курсе просмотр этой программы был обязательным мероприятием) или художественные фильмы по телевизору. По поводу последнего замечу, что в дальнем кубрике казармы стоял огромный по тогдашним меркам телевизор проекционного типа в высоком деревянном коробе. Нам его подарили за усердную работу по уборке урожая в колхозе.

Так бы все и съел, но нельзя, иначе телевизора не дадут

Судьба этого телевизора сложилась незавидно. Больше года он исправно показывал все программы, а потом у него стал временами пропадать звук. Ушлые курсанты подходили и стукали кулаком по коробу телевизора. От сотрясения утерянный контакт соединялся, и пропавший звук восстанавливался. Потом пропадание звука участилось, а курсанты из лени стали просто кидать тапки в телевизионный короб. Эффект от сотрясения был тот же, что и от удара кулаком – звук вновь появлялся. Но потом такое обращение телевизору не понравилось, и картинка на экране стала рябить, пошли полосы, и в один прекрасный день телевизор совсем перестал включаться. Его отдали в ремонт, но в мастерской прежнюю работоспособность телевизору вернуть не смогли. Не нашлось нужных деталей. В казарму сей аппарат уже не вернулся. В чем-то ему даже повезло. Существовала давняя традиция: перед самым выпуском выбрасывать старый телевизор из окна казармы на улицу. А что? Ведь это имущество куплено-заработано всеми курсантами роты, и мы по логике можем делать с ним все, что захотим. Но логика логикой, а телевизор, пришедший на смену проекционному аппарату, был однажды по-тихому перенесен в каптерку, где мирно дождался (как я надеюсь) курсантов нового набора.

Просмотр телепередач на первом курсе

(из двух телевизоров работает только один, на телевизор проекционного типа мы еще не заработали)

За увядший цветок (слева на стене) наряд по роте будет строго наказан

Вечером, кроме всего прочего, курсанты занимались физическими упражнениями: подтягивались на перекладине, качали пресс, занимались с гантелями. Я пробовал изучать каратэ по случайно попавшей в мои руки брошюре. Кто-то писал письма родным и любимым или играл на гитаре. Были и такие кто тайком резался в карты.

Подходило время вечерней прогулки, и рота дружной толпой высыпала на плац. «Погуляв» строевым шагом и попев песни, мы возвращались в казарму. На старших курсах прогулка занимала меньше времени, а на четвертом курсе, в связи со свободным выходом, вообще канула в лету.

После прибытия с прогулки рота строилась в две шеренги в центральном проходе. Старшина роты Анатолий Н. зачитывал список вечерней поверки и отдавал необходимые указания. После чего звучала команда: «Замкомвзвода, сделать объявления!» Перед строем взвода выходил наш замкомзвода сержант Владимир К. и ставил задачи на следующий день, объявлял благодарности отличившимся или наказывал провинившихся. Затем «эстафета» переходила к командирам отделений. Мы, младшие командиры, согласно графику очередности назначали уборщиков и равняльщиков. Последние утром с помощью длинной нитки должны будут выровнять кровати, полосы на одеялах, подушки, тумбочки, а также шевроны и курсовки на шинелях, висевших на общей вешалке. Сделав положенные объявления, я возвращаюсь в строй. Звучит новая команда: «Рота, разойдись! Подготовится к отбою!»

Ровно в 22.30 дневальный кричал: «Рота, отбой!», и в казарме выключался свет. Правда, какие-то звуки и шевеления продолжались еще некоторое время. Всегда находились курсанты, не успевшие закончить «важные» дела. Один бежал в умывальник или в туалет, другой спешил почистить сапоги, а где-нибудь в кубрике устраивали ночное совещание. Через какое-то время по казарме мог пройтись старшина роты или ответственный курсовой офицер, чтобы убедиться, что все курсанты находятся в своих постелях. Я засыпал обычно сразу, как только моя голова касалась подушки. Даже теперь, по прошествии многих лет, время 22.30 для меня осталось идеальным временем отхода ко сну. Наверное, срабатывает условный рефлекс.

Бранные слова оскорбляют уста, из которых исходят,

столько же, сколько уши, в которые входят.

Екатерина II Великая

Была болезнь, которой за время учебы в училище заразились многие курсанты. Название ей «матерная ругань» или в просторечии «мат». Пораженные этим заболеванием курсанты перемежали свою речь огромным количеством слов, употребление которых в приличном обществе, а особенно в присутствии женщин и детей, не приветствуется. Но нахождение в чисто мужском коллективе лишало нас подобных сдерживающих начал. От отдельных злостных матерщинников грубые ругательства можно было слышать почти постоянно, по поводу и без повода. А когда их спрашивали о причинах частого употребления нецензурных выражений, они лишь пожимали плечами, говоря, что используют мат для связки слов.

Жизнь в таком окружении приносила свои «плоды». Дурному примеру сквернословов стали следовать другие курсанты. В этом даже присутствовала какая-то бравада. Не удивительно, что в первом курсантском отпуске, по рассказам самих же курсантов, им приходилось по большей части молчать. Они боялись, что в присутствии родителей с языка нечаянно сорвется матерное слово.

Я с детских лет был противником мата. Сам не матерился и не одобрял тех друзей, кто допускал в своей речи подобные выражения. Причем это у меня было на инстинктивном уровне. Может быть, поэтому в училище мода на матерщину ко мне так и не прилипла.

Уже после зимнего отпуска на взводном собрании я, на правах комсгрупорга, предложил одногруппникам бороться со сквернословием. Ребята меня поддержали. Всем взводом мы проголосовали за прекращение употребления матерных слов. Нашу инициативу поддержал присутствовавший на собрании командир взвода капитан Юрий Владимирович Рязанцев. Приняли постановление, что за неоднократное употребление ругательных слов будет следовать строгое наказание – лишение очередного увольнения. Но это начинание продержалось буквально пару месяцев, а потом все вернулось на круги своя.

Много позже на глаза мне попалась статья в научном журнале. Несколько НИИ – столичный центр при Минздраве РФ, технические университеты Санкт-Петербурга, Екатеринбурга и Барнаула провели эксперимент. Ученые в лаборатории поливали зерна пшеницы разной водой: одна вода перед этим «слышала» только ругательные слова, а другая вода – только молитвы. В результате семена, которые поливали первой водой, всходили лишь в 49 случаях из 100. Те же, что поливали водой, заговоренной молитвами, прорастали в 96 случаях. Ученые пошли дальше. Они уговорили одного из завсегдатаев рюмочной наговорить кассету отборного мата, который потом звучал около сосуда с водой. Другой сосуд «облучали» музыкой Моцарта. Затем в оба сосуда были поставлены букеты цветов. В воде, заряженной музыкой Моцарта, цветы простояли в 5 раз дольше! В заключение экспериментаторы предложили две миски с водой нескольким кошкам. Ни одно из животных даже близко не подошло к той воде, которая была заряжена матом – все они выбрали «моцартовскую» воду.

Замечу, что, на мой взгляд, матерные слова вполне могут применяться в стрессовых ситуациях. Например, в бою, когда необходимо привлечение максимальной энергии. Однако постоянное употребление мата в повседневной жизни разрушает энергетику самого человека и его окружения. Ведь нет нужды использовать кувалду, когда клеишь обои. У злостного матерщинника формируется циничный стиль поведения, основанный на агрессии и неуступчивости. Его душа черствеет, покрывается коркой эгоизма и равнодушия. Конечно, эти изменения происходят не сразу, а по истечении какого-то времени.

По моему мнению (наверное, я махровый идеалист) отношения между людьми должны строиться на взаимном уважении, где есть место деликатности, вежливости и проявлению тонких чувств. К примеру, не представляю, как можно на матерном языке объясняться девушке в любви. Ведь здесь должны звучать возвышенные слова, идущие из глубины любящего сердца…

Строки из моего стихотворения «Грубость»:

 
Мат, сквернословие, непристойность
Стараются в быту уж нормой стать.
Они в душе убить стремятся чуткость,
Жестокость-черствость воспитать…
 
 
Бьют по сердцам людей жестокие слова
Кнутом тяжелым, хлестко и бездушно.
Душа становится черства и холодна,
Страданиям других внимает равнодушно…
 
 
Друзья, давайте ж встрепенемся дружно,
Отбросим грубые и пошлые манеры.
Поверить сердцем в будущее нужно,
Пусть в нас живет любовь и чувство веры.
 
 
Когда ж друг с другом будем вежливы и чутки,
Жить станет легче, проще, веселее.
А там, глядишь, проблемы все уладятся,
Уйдут печали, и мы заживем счастливей.
 

Глава 2. Через день – на ремень, через два – на кухню

Несение караульной службы является выполнением боевой задачи…

Устав гарнизонной и караульной службы

Несколько раз в месяц нам выпадало нести службу в караулах. Их было два: караул 1 – на территории училища и караул 2 – в Казачьих Лагерях.

Караул 1

Штык-нож не всегда получается примкнуть с первого раза. Но товарищи рядом и готовы помочь…

Вспоминаю свой первый караул после принятия присяги.

Заступил я на пост возле вещевого склада. Чувствую себя очень ответственно. На плече – заряженный автомат с пристегнутым штык-ножом, на поясном ремне – подсумок с боевыми патронами. Перед этим нас долго инструктировали. Каждый курсант сдал зачет по Уставам, а в заключение на караульном городке мы потренировались в обращении с оружием, тушении пожара и в приемах рукопашного боя.

Отработка вводной «Пожар на посту» (фото с сайта НВВККУС)

Основной вывод, который я сделал из всего этого: склады, которые мы охраняем, с их валенками и портянками, никому не нужны. Главной целью нападающих будет отобрать у меня автомат. На мое тогдашнее состояние сильно повлиял случай в карауле в Казачьих Лагерях.

Когда мы после приезда с КМБ первый раз пришли на обед в курсантскую столовую, нам бросился в глаза один курсант. Высокий парень с перевязанной белоснежным бинтом головой степенно кушал в окружении своих товарищей. Как мы потом узнали, при несении службы в карауле 2 на него было совершено коварное нападение. Он охранял склады с военной техникой и обмундированием. Надо сказать, что особенно опасно там ночью, когда часовой остается на посту один. Днем намного спокойнее – на пост приходят прапорщики и солдаты батальона обеспечения учебного процесса. Склады вскрываются, и часовой прохаживается между ними уже в расслабленном состоянии.

Так вот, жарким летним днем после вскрытия складов подходит к нашему курсанту-часовому солдат и просит закурить. Тот «мягко» ему отвечает, что на посту не курит. Поворачивается спиной к попрошайке и начинает уходить. Тут солдат вынимает из-за пазухи монтировку, догоняет часового и бьет его по голове. Хорошо, что наш курсант оказался крепким парнем. Или может как раз голова у него была непробиваемой. Но часовой устоял на ногах. Он разворачивается. Нападавший пугается и начинает убегать. Курсант срывает с плеча автомат. Гремят выстрелы. Солдат падает, сраженный наповал. Курсант получает благодарность от командования.

По слухам причиной нападения на часового стали «неуставные» взаимоотношения в батальоне обеспечения учебного процесса. Солдат-первогодок хотел завладеть оружием, чтобы отомстить своим обидчикам.

Именно этот случай прочно отложился в моей памяти и повлиял на дальнейшие события.

Несу службу на посту возле вещевого склада, зорко глядя по сторонам. Надо сказать, что мимо меня пролегала одна из так называемых «заячьих» троп, по которым старшекурсники ходили в самоволку. Я об этом тогда еще не знал. Смеркается. И тут слышу со стороны медсанчасти шаги. Я насторожился. Громко командую:

– Стой! Кто идет?

В ответ слышу:

– О, привет, салабон! Как служба?

Вижу перед собой двух курсантов старшего курса с нарушением формы одежды – расстегнут крючок и верхняя пуговица. Командую:

– Стой! Назад! Стрелять буду!

Мне кричат:

– Ты что сдурел? Мы тут всю жизнь ходим!

Я стою на своем и щелчком опускаю предохранитель на автомате.

Самовольщики встали, как вкопанные. То, что я потом услышал, существенно расширило мои познания в матерной речи. Но дальше курсанты не пошли, пообещав со мной разобраться после смены караула. Напоследок один из них сказал другому успокаивающим тоном:

– Идем, Леха. У него, наверное, это первый караул.

Когда нарушители удалились, я почувствовал, что меня всего колотит от пережитого волнения. Требования инструктажа вступили в прямое противоречие с жизненными реалиями. Но я решил по-прежнему твердо стоять на своем. Ведь так и автомат могут отобрать…

Попытки старшекурсников пройти через мой пост повторились за смену еще пару раз. Каждый раз после произнесения угроз нарушители удалялись. После караула я ждал разборок, но все обошлось. Думаю, самовольщики вспомнили себя в своем первом карауле.