Текст книги "Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья"

Мысли из дневника

Братья мои, имейте веру в Иисуса Христа нашего! Так как и царя призовут к себе слуг и скажут им: «вы будете примером апостола Иакова, невзирая на лица и знатность», а будете смотреть дела его, становите его выше разум чистой выше солнца. А человек неискренний с двуличными мыслями не слуга царев. Его скоро Бог путает. Давно уже на опыте, а интриги, они были и будут, и с ними бороться не по силам человеков, а сила по воле Бога – Он укажет оправданье. Блажен человек, который переносит дворцовые нападения. Там всяк только бы показать себя не на деле, а на языке, а эти страдают, которым всякое деяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше от отца светов. И эти ото всех интриг просветят светом духовным и разумом. Без духовного разума не могут служить царю и быть во дворце. Там требуется ум светыни и разум, как ясное солнце. [Если] этого нет, то бери котомку и беги доле. Этот дом – струны всего света – ежели одну струну повредишь, то губишь угол страны. Бойся, это [ведь] не то, что свой грешок, а побежал к батьке да и ладно. А ведь угол страны сколько слез и сколько струнок знай, а на горе даже две струны испортить. Делай проще и не интригуй! Бог с тобой, чей слуга, знай и никогда не забудь. Сердцем царевым правит Бог. Чувство верности на Руси и у русских очень просто <…>., убого и все русские не фамилией [сильны], а в душе <…>. [В] былые времена приносили вред иностранные фамилии. Поэтому для глаз нужна фамилия родная, да она и лучше для ока простого <…>. У всех и вся круговая любовь к Родине. Будем стараться, чтобы не разводить толки, что уже и толпа народа, и вся Европа и прочие страны судят не по уму человека и не по добрым делам и не по чистоте человека, а по какой-то прабабке с иностранной фамилией <…>. Былые времена что бары хотели, [то] и делали; и вот изо своих-то охотливых привычек делают суд всемирного толкованья. Что же сделать, чтобы не судили простую душу, а иностранную фамилию. Очень просто. Светлая душа и виднеется [по] делам, и знакомая с родиной, и дать ей русскую кровную, тогда и не будет толков. Ну только чтобы светила добротой, [а если] фамилия не чиста и дела мрачные, то по делам носи свое, и тоже глас простого человека и Суд Божий совершится по делам на фамилию. Качество простого народа, как оне проникают быстро умы всех высокопоставленных и дают цену безошибочно. Правду царь Соломон сказал: всякой простяк бывает мудрее Соломона. Очень просто ценят по делам.

Как знает весь мир, что у нашего батюшки царя тонкий философский разум и чувство разума охватывает в один миг всю жизнь России, доброта в очах, и все готовы, слезно готовы свою жизнь отдать – не то, что он царь, а в очах его горит любовь и остроумная кротость, та и надежда, что его любят и враги его, [потому] престол не оскудеет. Как помазанник Божий для всей простоты народа, труды его уже известны всем, как ему приходится не спать и советываться. И советы у них всем известны с матушкой нашей императрицей Александрой Федоровной единым духом. И она, слабая здоровьем от любви [к] России за пятый год. [Как в] древние времена былые, так и у нас матушка царица только и занята дочками и воспитанием своего сыночка великого Наследника Алексея Николаевича. Вот и доказательство воспитания – как в нем горит любовь, как солнце, к народу, и взаимно любят и его, и весь мир в трепете и не знают, отчего к нему тянет обоянье. Вопли любви, воспитанием благочестия очень просто объяснить: блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, так и далее. Кругом его простота, и в простоте опочиет Бог, потому и не по годам в нем царит идеальный ум, он не только взглядом, а своим присутствием пробивает слезы.

Что нам того, [что] императрица не была у какой-то княгини на обеде – пусть она и будет в обиде, самолюбие ее страдает, – она со своими детками занимается. Это уже Христово дело. Например, у большой княжны Ольги Николаевны прямо царственные очи и кротость и сильный разум без всяких поворотов – может править страной своей воспитанной светлостью. Весь мир понял воспитание доброго нрава и любовь к Родине и к матушке Церкви и ко всему к светлому. Как одна, так и другая, и одна за одной воздают честь ко всем, даже из низких нянь, и к батюшкам, и ко всем прислуживающим им. Давай Бог, чтобы осталось воспитанье родителей и на всю жизнь, так как они не одной мамоньке и папиньке детки, а всей России. И все трепещут и говорят о воспитателе дорогого царевича Алексея Николаевича: давай Бог верующего в православную Церковь. Так он уже воспитан в ней. Трудно будет тому воспитывать, кто не питает любви к Церкви, – он [наследник] научит воспитателя любить Храм. На первых порах давай Бог премудрого, а то служба как солдатик: очередь отвел, и ладно. [Иначе наследник] не будет смотреть на него как на учителя, а как на забаву. [Нужно наставника] всего более опытного, потому и то, что в нем поражает всю вселенную и все излучает оживление духовное. Что значит воспитанье простоты родителей и в страхе Божьем. Поэтому уж не так нужно бояться за воспитателя. Бог даст – родительское благословение всего дороже для своего дитя[68]68
  Российский Государственный Исторический Архив (далее – РГИА), ф. 1101, оп. 2, Д. 644, л. 2—12 (опубликовано в журнале «Родина», 1993,№ 10; текст обработан мною, орфография приближена к современной, заменены некоторые устаревшие слова и выражения, слова в скобках дописаны мною. – О.П.).


[Закрыть].

Глава 13. С царской семьей. – Близкий друг. – Духовная связь. – Вера и любовь. – Ожидание помощи и совета. – Просьба благословения и молитв

Трагедию Распутина невозможно понять без знания тех особых взаимоотношений, которые сложились между ним и царской семьей. Все нападки, клевета, ложь, которые обрушились на Распутина, на самом деле предназначались не ему, а царю и его близким. Нащупав самое тонкое, самое нежное, самое интимное место в жизни царской семьи, враги царя и России стали с методической старательностью и изощренностью бить по нему, как в свое время они били по Иоанну Кронштадтскому, находившемуся в дружеских отношениях с Александром III.

В течение более десяти лет Григорий Распутин был для царской семьи одним из самых близких людей, а в какие-то периоды даже самым близким. И царь, и царица, и царские дети, безусловно, любили его и верили ему. Это, конечно, не означало, что их вера была слепа. Нет, мы располагаем достоверными сведениями, что царь и царица неоднократно собирали информацию о нем и проверяли те клеветнические сведения, которые довольно часто представляли им, чтобы оттолкнуть их от Распутина.

Царь и царица не были религиозными фанатиками. Их религиозность носила органичный, традиционный характер, православие для них было ядром существования. Идеалом – кристальная вера русских царей эпохи первых Романовых, вера, неразрывно сплетенная с другими идеалами Святой Руси, народными традициями и обычаями.

Конец XIX – начало XX века характеризовались глубоким духовным кризисом вследствие отказа от российских духовных ценностей, традиций и идеалов, перехода значительной части образованного общества на основы существования по западной шкале координат. Царь, по своему положению являвшийся верховным хранителем народных основ, традиций и идеалов, ощущал трагический исход этого кризиса и очень нуждался в людях, которые были бы близки ему духовно. В этом, на наш взгляд, заключалась главная причина сближения царской четы и Григория Распутина. Тяга к нему царя и царицы носила глубоко духовный характер, в нем они видели старца, продолжающего традиции Святой Руси, умудренного духовным опытом, духовно настроенного, способного дать добрый совет. И вместе с тем они видели в нем настоящего русского крестьянина – представителя самого многочисленного сословия России, с развитым чувством здравого смысла, народного понимания полезности, по своей житейской интуиции твердо знавшего, что хорошо, а что плохо, где свои, а где чужие.

«Я люблю народ, крестьян. Вот Распутин действительно из народа»[69]69
  Российский Государственный Исторический Архив (далее – РГИА), ф. 1101, оп. 2, Д. 644, л. 2—12 (опубликовано в журнале «Родина», 1993,№ 10; текст обработан мною, орфография приближена к современной, заменены некоторые устаревшие слова и выражения, слова в скобках дописаны мною. – О.П.).


[Закрыть], – говорила царица, а царь считал, что Григорий – хороший, простой, религиозный русский человек. «В минуты сомнения и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и спокойно»[70]70
  Здесь и далее письма царской семьи даются по изданию: Переписка Николая и Александры Романовых. М.; Пг., 1923–1927. Т. III–V.


[Закрыть]. Эту мысль он неоднократно повторяет в переписке и в беседах.

Царь с царицей уважительно называли Распутина «наш друг» или «Григорий», а Распутин их – «папой и мамой», вкладывая в это смысл «отец и мать народа». Беседовали друг с другом только на «ты».

О взаимоотношениях Распутина с царской семьей, и прежде всего с царицей, сохранилось свидетельство Жерарда Шелли, посещавшего старца в его петербургской квартире и однажды встретившего в ней саму царицу. «Мне удалось получить извещение, что старец был бы рад видеть меня у себя за чаем сегодня после полудня… Самовар был внесен графиней Русовой и установлен на краю обеденного стола. Стулья же расставлялись для приема гостей, когда зазвонил дверной колокольчик, и вошли две дамы в вуалях. Обе были скромно одеты в простые черные платья, головы покрывали меховые токи. Старец двинулся навстречу, приветствуя их, и мягко произнес: «Приветствую тебя, Александра, раба Божия».

Высокая дама откинула свою вуаль. Это была императрица. Я был изумлен превыше всяких слов. С ней была великая княжна Татьяна, статная, элегантная и красивая в своем простом черном платье. Я не мог не заметить почтение, которое императрица выказывала по отношению к старцу. В ее взгляде светились духовный покой и счастье, когда она отвечала на его приветствие и, поднеся к себе золотой крест, который он носил на цепочке, прижалась к нему губами с трогательным почтением. Я чувствовал себя ужасно сконфуженно и едва соображал, что делать. Первые мои мысли были о побеге. Я был уверен, что мое присутствие должно тяготить императрицу, которая, возможно, шла на квартиру, рассчитывая на присутствие только своих двух фрейлин. Однако императрица сразу же ободрила меня…

«Я уверена, вы оцените красоту души нашего друга, – сказала она, присаживаясь на жесткий стул, который я пододвинул ей. (В квартире не было никаких признаков роскоши. Ничего, кроме голых крашеных досок, жестких стульев и простого стола.) – Это так оживляет меня. Если мы истинные христиане, мы должны любить простоту. Наш друг совершает шаг в прошлое, к простой вере первых христиан, когда высшие и низшие собирались вместе услышать Слово Божие из уст простых рыбаков». «Дух дышит, где хочет». Я осмелился вставить банальность, что Бог нелицеприятен. «Если бы только люди всегда помнили это!» – воскликнула она. Я не мог не заметить тень, пробежавшую по ее лицу, как если бы ее внутреннему взору предстала приводящая в уныние трагедия. На ее красноватой коже проступили пятна. Я был сильно напуган, когда с резкой прямотой и напором она произнесла: «Петроградское общество сгнило! Вряд ли найдется хоть одна душа, на которую можно положиться…»

Найдя мои взгляды разумными, и, возможно, благодаря моей сопричастности политической и иной деятельности Великого князя Олега, Императрица посвятила меня в свои мысли о большой заботе, лежащей на ее сердце. После революции 1905 года она осознала, что безопасность трона и России может быть укреплена только более тесной связью между царем и крестьянством. Деятельность предыдущих Императоров носила слишком западнический характер, навязывая культуру, которая могла вести только к нигилизму и атеизму. Знать и купечество прогнили. Они утратили веру и поклонялись материализму. Ненадежные, неверные, зложивущие. Я осознал глубокий смысл сказанного ею: «Даже самые высокопоставленные и приближенные полны мятежа и интриг».

Императрица оказалась очень искренней в своем стремлении завоевать для сына надежное место в сердцах народа. «Все мои мысли о нем, – уверяла она меня. – …Он будущий самодержец России и защитник православия. Для всех, кто верен Церкви и Трону, он должен стать вождем. Средний класс прогнил, заигрывает с революцией. Это все дурная кровь. Ее никогда не вывести из тела, которое обречено на смерть. В высших классах тоже разложение. С трудом найдешь, на кого положиться. Если России еще суждено спастись, то смотреть нужно на простых крестьян»[71]71
  ShelleyG. The Specked Domes. N. Y., 1925. P. 63–64. Цит. по: Бэттс Р. Указ. соч. С. 43–45.


[Закрыть].

В жизни «царской семьи, по мнению Вырубовой, Распутин играл такую же роль, как святой Иоанн Кронштадтский. «Они так же верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили, и, когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться» (из протокола допроса А. А. Вырубовой).

Письма царицы супругу наполнены глубочайшей верой в Григория Распутина.

«Да, одни молитвы и беззаветная вера в Божью милость, – пишет она, – дают человеку силу все переносить. И наш Друг помогает нести твой тяжелый крест и великую ответственность» (24 сентября 1914 г.).

«Нет, слушай нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова – они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы!» (10 июня 1915 г.)

«Ax, милый, я так горячо молю Бога, чтоб он просветил тебя, что в нем наше спасение: не будь его здесь, не знаю, что было бы с нами. Он спасает нас своими молитвами, мудрыми советами. Он – наша опора и помощь» (10 ноября 1916 г.).

И, наконец, незадолго до убийства Григория, 5 декабря 1916 года:

«Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего друга. Он так горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только он, – как я в том глубоко убеждена… Страна, где божий человек помогает государю, никогда не погибает. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что он чего-нибудь не знает. Бог все ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают его души, так восхищаются его умом, способным все понять. И когда он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они – хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не его вина – но он меньше ошибается в людях, нежели мы: у него – жизненный опыт, благословенный Богом».

Мы не имеем морального права комментировать эти слова, ибо еще так мало знаем мир высших чувств, которыми жила царская семья. Спасение России – в следовании народным традициям, основам и идеалам – было отвергнуто большинством образованного общества. Мозг нации был болен недугом чужебесия, при котором отечественные ценности представлялись мракобесием и реакцией.

«Я твердо верю в слова нашего друга, – писала царица супругу, – что слава твоего царствования впереди. Всякий раз, когда ты, наперекор желанию кого бы то ни было, упорствуешь в своем решении, мы видим его хороший результат». Сегодня кто-то может усмехнуться, прочитав эти слова, но если посмотреть на историю России с более высоких позиций, то можно истолковать слова Распутина и так: «значение твоего царствования поймут в будущем». А ведь так и есть. Период правления Николая II характеризовался культурным и экономическим расцветом России. И только сегодня мы можем спокойно оценить высокие достижения России. Это совсем не противоречит тем катастрофическим событиям, которые последовали потом. Ядовитые плоды антирусской революции, созревшие в царствование Николая II, начали вызревать задолго до него. И то, что они созрели в его правление, – не его вина, а его беда.

Царь и «царица часто обращаются к Распутину за помощью и молитвой. Вот довольно характерная строчка из письма царицы царю: «Я просила Аню телеграфировать нашему Другу, что дело обстоит очень серьезно и что мы просим его помолиться» (24 ноября 1914 г.).

Или: «Меня беспокоит твоя мысль о поездке в Литву и Польшу, не рано ли едешь, – пишет царица супругу, – ведь настроение так враждебно России… Я попрошу нашего Друга особенно за тебя помолиться, когда ты там будешь» (6 апреля 1915 г.).

«Наш Друг благословляет твою поездку», – нередко пишет царица царю.

Дело доходит до того, что царица видит особые свойства в вещах, принадлежащих Распутину, рассматривает как своего рода святыню. «Благословляю и целую, мой дорогой, не забудь причесаться маленькой гребенкой», – говорила царица супругу в особо ответственные периоды. Гребенка эта была подарена царю Распутиным. Или в другом месте: «Не забудь перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз расчесать волосы его гребнем» (15 сентября 1915 г.). После убийства Распутина Николай II носил его нательный крест.

Царица старательно переписывает для царя телеграммы от Распутина.

«С принятием Св. Тайн умоляю Христа вкушая Тело и Кровь духовно созерцание небесную красоту радости, пусть небесная сила в пути с вами ангелы в ряды воинов наших спасение непоколебимых героев с отрадой и победой» (20 октября 1914 г.).

«Ублажишь раненых Бог имя твое прославит за ласко-ту и за подвиг твой» (21 ноября 1914 г.) – «Так трогательно! – восклицает царица, – это даст мне силы преодолеть мою застенчивость».

«Увенчайтесь земным благом небесными венцами во пути с вами»

(1 декабря 1914 г.).

«Крепость духа – буду на днях у вас, переговорим обо всем» (разговор по телефону 16 декабря 1914 г.).

«Что вас смущает, не бойтесь, Покров Матери Божией над вами – ездите во славу больницам, врачи пугают, верьте» (6 сентября 1915 г.).

«Не ужасайтесь, хуже не будет, чем было, вера и знамя обласкает нас»

(8 сентября 1915 г.).

«Не опоздайте в испытании прославит Господь Своим явлением». Распутин еще на первых встречах с дядей царя великим князем Николаем Николаевичем по тону разговоров, которые велись в его окружении, понял, какой замысел он скрывает в своей душе. Дело в том, что часть Дома Романовых считала Николая II слабым царем, полагая, что укрепить положение династии может только отречение его от Престола и возведение на него великого князя Николая Николаевича (Николая Большого). Первоначально поднимался вопрос о коронации Николая Николаевича на царствование в Польше или Галиции. Распутин опасается, что царь пойдет на это. «Григорий ревниво любит тебя, и для него невыносимо, чтобы Николай [Николаевич] играл какую-либо роль» (письмо от 20 сентября 1914 г.). Неоднократно Распутин напоминает царю об этой опасности, усугубленной тем, что назначенный Верховным Главнокомандующим Николай Николаевич сосредоточил в своих руках огромную власть, минуя царя, стал приглашать в свою ставку для отчета министров, требовать назначения на посты министров своих кандидатов. В этом намерении Николая Николаевича поддерживают не только некоторые представители Дома Романовых, но и часть высших чиновников государственного аппарата и высшего духовенства. 10 сентября 1915 года царица пишет царю: «Когда в эти три постных дня читались молитвы за тебя, то перед Казанским собором от Синода было роздано 1000 портретов Николая Николаевича. Что это значит? Они замыслили совершенно иную игру. Наш друг вовремя раскрыл их карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. (Николая Николаевича. – О. П.) и принять на себя командование».

Смещение Николая Николаевича с поста Верховного Главнокомандующего было неожиданным и спутало все планы заговорщиков. Реакция министров на его отставку (они даже написали письмо царю с просьбой изменить свое решение) показала, насколько велико было влияние Николая Николаевича и насколько он был близок к цели в 1914–1915 годах.

Незадолго до своей смерти Распутин говорил царице, и это она передавала царю в письме от 8 декабря 1916 года: «Наш друг говорит, что пришла смута, которая должна была быть в России во время или после войны, и если наш (ты) не взял бы места Николая Николаевича, то летел бы с престола теперь».

Распутин безоговорочно не одобряет либеральную, масонскую струю, которую вносил в Дом Романовых великий князь Николай Михайлович, известный как историк. В разговоре с царицей Распутин о нем однажды сказал: «Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно зло – как брат Милюков, как все братья зла… Человек он ничтожный, добра-то он делает, а милости Божией и на делах нет, никто его не слушает, а потом убедись на нем». В то время эти слова могли быть смело отнесены ко всему российскому либерализму.

Безусловно, государь прислушивался к советам Григория. Из царской переписки видно, что царь со вниманием выслушивал предложения Распутина и нередко принимал их. Особенно это касалось кандидатур на посты руководителей Святейшего Синода и передвижения епископов в различные епархии, хотя на последнем этапе своей жизни Григорий принимает участие и в подборе кандидатур на посты министров и губернаторов. Во всех случаях он высказывал только свое мнение. Влияние его на царя было чисто духовным. А царь ждал от Григория высших духовных откровений, как бы санкций Божественной власти.

«Наш друг желает, – писала царица супругу (25 августа 1915 г.), – чтобы Орловский был назначен губернатором. Он теперь председатель казенной палаты в Перми. Помнишь, он поднес тебе книгу, написанную им про Чердынь, где похоронен один из Романовых, которого они почитают как святого?» И Орловский был назначен тобольским губернатором[72]72
  Об Орловском см.: Русский Вестник. 1998.№ 46–47.


[Закрыть].

Советы Распутина касались не только назначения министров. Бывало ему ночью во сне явление, и он пересказывал его царю или царице. Так, 15 ноября 1915 года царица пишет супругу: «Теперь, чтоб не забыть, я должна передать тебе поручение нашего друга, вызванное его ночным видением. Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо, а то германцы там твердо засядут на всю зиму, что будет стоить много крови, и трудно будет заставить их уйти. Теперь же мы застигнем их врасплох и добьемся того, что отступят. Он говорит, что именно теперь это самое важное, и настоятельно просит тебя, чтобы ты приказал нашим наступать. Он говорит, что мы должны это сделать, и просил меня немедленно тебе об этом написать».

Кстати говоря, многие военные советы Распутина, как это кому-то ни покажется странным, были, как правило, очень удачны. Принятие Николаем II верховного командования военными действиями на себя и ряд удачных операций позволили остановить наступление немцев и стабилизировать фронт. Как справедливо отмечал У. Черчилль, не произойди революция, победа русской армии, возглавляемой царем, была бы обеспечена.

Распутин дает царю советы и по продовольственному вопросу. Он понимает, насколько серьезно этот вопрос может быть обыгран враждебными антирусскими силами. В феврале 1915 года царица пишет супругу: «Григорий несколько расстроен «мясным» вопросом – купцы не хотят понизить цены на мясо, хотя правительство этого требует, и было даже нечто вроде мясной забастовки. Наш друг думает, что один из министров должен был бы призвать к себе нескольких главных купцов и объяснить им, что преступно в такое тяжелое время повышать цены, и устыдить их».

В октябре 1915 года вопрос с продовольствием обострился еще сильнее. Провинция была полна различных продуктов, а в главных городах не хватало самого необходимого. И вот Григорий начинает выдвигать идею необходимости обеспечения первоочередного подвоза вагонов с мукой, маслом, сахаром. Ему ночью, рассказывал он своим поклонникам, было видение – «все города, железные дороги и т. д., трудно передать». Распутин предлагает, чтобы в течение трех дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. «Это в данную минуту, – утверждал он, – более необходимо, чем снаряды или мясо». Распутин считает, что 40 человек старых солдат могут нагружать в час по одному поезду, которые можно отправлять один за другим, но не все к одному месту, а по определенному графику. Для этого надо сократить пассажирское движение, уничтожить 4-е классы на эти дни и вместо них прицепить вагоны с мукой и мясом из Сибири. Только так можно избегнуть продовольственных беспорядков.

Или однажды Григорий со своими близкими обсуждает, а впоследствии предлагает царю способ, каким образом уменьшить очереди за продовольствием в Петрограде. Осенью 1916 года, когда были сильные перебои в снабжении, Распутин предлагает, чтобы продовольствие: мука, масло, хлеб, сахар – все предварительно развешивать в лавках, и тогда каждый покупатель получал бы свою покупку гораздо быстрее, и бесконечные хвосты были бы ликвидированы. Многие предложения Распутина были приняты царем.

Только не надо считать Николая послушным исполнителем указов Распутина. То, что он советовался с Григорием, вовсе не означало, что он исполнял все его советы. При решении абсолютного большинства вопросов Николай не ставил в известность ни Распутина, ни даже императрицу. О многих его решениях они узнавали уже из газет или других источников. В одном из писем к своей супруге Николай достаточно твердо и даже жестко говорит: «Только прошу тебя не вмешивать нашего друга. Ответственность несу я и поэтому желаю быть свободным в своем выборе» (10 ноября 1916 г.).

Историк С. С. Ольденбург специально проследил, как выполнялись политические советы Распутина. Оказалось следующее:

Распутин (6.04.1915) не советует Государю ехать в Галицию до окончания войны: поездка состоялась.

Р. (17.04.1915) не советует созывать Государственную Думу: Дума созывается.

Р. советует (15.11.1915) «начать наступление около Риги». Нечего и говорить, что никакого наступления не происходит.

Р. (15 и 29.11.1915), наоборот, пытается убедить созвать Государственную Думу: «Теперь все желают работать, нужно оказать им немного доверия» – созыв Думы откладывается на февраль.

Р. умоляет (12.11.1916) «остановить бесполезное кровопролитие» – атаки на Ковельском направлении; в этом он сходился с весьма широкими кругами, включая деятелей «блока»; на военных операциях эти мольбы опять-таки не отразились никак.

Р. «предлагает» в министры финансов гр. Татищева (19.12.1915), в военные министры – ген. Иванова (29.01.1916), в мин. путей сообщения – инж. Валуева (10.11.1916); Государь просто игнорирует эти «предложения». Он даже не отвечает на них государыне. Ген. Н. И. Иванов, кстати, около того же времени увольняется с должности командующего Юго-Западным фронтом.

Р. просит: не назначать Самарина (16.06.1915); не назначать Маркова (23.05 1916). Такое же игнорирование со стороны государя.

Р. предлагает в товарищи министра к Протопопову кн. Оболенского и «недолюбливает» Курлова; фактически назначается именно Курлов.

Как отмечает Ольденбург, все эти советы государь отвергает молчаливо, не желая задеть чувства государыни. Иногда у него, однако, прорывается и некоторое раздражение. «Мнения нашего друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь» (9.11.1916)[73]73
  Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. М., 1992. С. 568.


[Закрыть].

Удивительно трогательные взаимоотношения складываются у Распутина с царскими детьми. Когда Распутин бывает во дворце, он беседует с ними и наставляет их. Они пишут ему письма и поздравительные открытки, просят его помолиться об успехе в учебе. «Дорогой мой маленький! – пишет Григорий царевичу Алексею в ноябре 1913 года. – Посмотри-ка на Боженьку, какие у него раночки. Он одно время терпел, а потом так стал силен и всемогущ – так ты, дорогой, так и ты будешь весел, и будем вместе жить и погостить. Скоро увидимся». Перед войной, как я уже рассказывал, готовилась поездка царевича Алексея вместе с Распутиным в Верхотурский монастырь к мощам Симеона Верхотурского.

По совету Григория царица и ее старшие дочери начинают много работать в качестве сестер милосердия, помогая раненым воинам. Проходят даже специальное обучение, чтобы стать квалифицированными сестрами милосердия. В эту помощь царица вкладывает всю свою энергию и пыл. Встают рано утром, идут в церковь и затем в госпиталь. Свою работу в госпитале она связывает с духовной помощью Григория. «Я нахожу совершенно естественным, что больные чувствуют себя спокойнее и лучше в моем присутствии, – пишет царица, – потому что я всегда думаю о нашем друге и молюсь, сидя тихонько и глядя их. Душа должна соответственно настроиться, когда сидишь с больными, если хочешь помочь им – нужно стараться стать в то же положение и самой подняться через них или помочь им подняться через последования нашему другу» (8 ноября 1915 г.).

Царь и царица ужасно страдали от той кампании лжи и клеветы, которая организованно велась против Распутина, а на самом деле против них самих. После газетной кампании по поводу очередного сфабрикованного дела против Григория (о «кутеже» в ресторане «Яр» в Москве) царица написала царю (22 июня 1915 г.): «Если мы дадим преследовать нашего друга, то мы и наша страна пострадаем за это. Год тому назад уже было покушение на него, и его уже достаточно оклеветали. Как будто бы не могли призвать полицию немедленно и схватить его на месте преступления – какой ужас! (царица имеет в виду, что дело основывалось только на слухах, протоколы были сфабрикованы задним числом – об этом деле мы еще расскажем. – О. П.).

…Я так разбита, такие боли в сердце от всего этого! Я больна от мысли, что опять закидывают грязью человека, которого мы все уважаем, – это более чем ужасно».

Мысль, что они не могут защитить близкого им человека, все время тревожит царскую чету, как и мысль, что он страдает за них. 26 февраля 1917 года царица пишет мужу после посещения могилы Распутина: «Я ощущала такое спокойствие и мир на его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас».