Текст книги "Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет"

Сцена прощания Степашина с правительством была воспроизведена на телеэкране. Посмотрев на самого себя уже вечером в программе «Время», он остался доволен, отметив, что держался в этот момент достойно.

Оказавшись в зале заседаний, он направился к председательскому месту, хотел, было, сесть в кресло, но затем передумал. И, стоя, произнес свой прощальный монолог. Сообщил о собственной отставке, поблагодарил всех за совместную работу. Попрощался и вышел в ближайшую дверь.

Почему он не сел в свое кресло? Видимо, вспомнил, что именно так прощался с правительством Евгений Примаков. Речь была недолгой, ее можно произнести стоя.

Что случилось? Россия пережила некий катаклизм, техногенную катастрофу, извержение вулкана, цунами, а может быть, революцию, войну? Ничего подобного! Однако за полтора года в России сменились четыре премьера: В. Черномырдин, С. Кириенко, Е. Примаков, С. Степашин. Исключая Кириенко, которого снес с престола дефолт, трое остальных покинули премьерский пост без каких-либо видимых оснований к тому, оснований объективных: нарастающая нестабильность, угрожающие провалы в экономике. Наоборот, страна прошла свой нижний пик, и экономика, пусть медленно, но стала выкарабкиваться из пропасти.

Как свидетельствуют ведущие экономисты страны, дефолт не был чрезвычайной необходимостью. Его объявление оказалось очередным шагом в стиле управленческой философии младореформаторов – второй сеанс шоковой терапии. История не имеет сослагательного наклонения. И сейчас разбирать варианты развития страны, исключающие дефолт, достаточно бесполезно. Да и ради чего? Потому как не экономические и, тем более, политические кризисные явления были причиной премьерской чехарды. В этом ряду исключение касается только отставки Кириенко. Все остальные потрясения продуцировались болезненной ревностью и мнительностью тогдашнего главы государства Ельцина.

К Черномырдину потому, что американцы увидели в нем будущего президента России. Нечто подобное случилось и со Степашиным после его визита в США.

Не из общего ряда

Его вынудили заниматься политикой. По своей натуре он – управленец и всегда был таковым. Для политики он слишком прямолинеен, эмоционален и неразговорчив, бормочет сквозь зубы. Его визави вынуждены с ним считаться, но больших симпатий к нему не питают.

Когда его упрекают, зачем он лезет в политику, зачем он ей занимается, они лукавят, так как прекрасно знают – он терпеть не может политику. Это политика занимается им, не успевая за его движением вперед, готовая в любой момент подставить ему ножку.

При всей прямолинейности он не так прост. А, если выражаться точнее, объемно хитер и даст фору многим, кто переполнен желанием его переиграть. О нем написано много, да и сам он не устает удивлять своими новыми книгами, каждая из которых всегда вызов прошлому, а точнее, оценкам, которые ему дают современники.

В чем-то его можно оспорить, но гораздо чаще он оказывался прав. Юрий Михайлович Лужков управляет Москвой с 12 июня 1992 в качестве мэра мегаполиса, и с 13 апреля 1990 года – в качестве председателя Мосгорисполкома. Кому-то не терпится уточнить: не управляет, а правит столицей. Ах, боже мой, не снискать числа людей, завидующих мэру, но не умеющих делать и жить так, как он.

Не станем рассуждать на тему, какой была ранее Москва, и какой стала ныне. Это понятие «ранее» можно отнести к Москве брежневских, горбачевских и иных времен – «от Кантемира до наших дней». Лужков со своей командой создал образ другой Москвы. И дело не только в преображении города, он словно вырвался из вечерней тьмы и воспарил. Но за все надо платить. Лужков не только изменил внешний облик города, изменилась его философия. Москва стала европейским городом. Кому-то это не нравится. Устремляясь в Европу, столице нельзя потерять дух собирательницы земель русских. Это справедливое беспокойство, но трудно упрекнуть Лужкова, что он чужд этой идее.

Мне кажется, философия Лужкова, как градоначальника, укладывается в одной фразе: «Стать европейским городом, оставаясь Москвой российской». Нет смысла пересказывать его биографию, итоговой будет опять одна фраза: вся осознанная жизнь его связана с огромным городом на семи холмах. Он – прирожденный хозяйственник, управленец, и с этим трудно спорить.

Он возглавил Москву на волне демократических перемен, после событий начала 90-х годов, перевернувших страну и сменивших государственный и общественный строй в ней. Москва в демократический прорыв входила в тандеме: ученый – экономист Гавриил Попов, на правах политика, основоположника новых демократических экономических воззрений, и Юрий Лужков, которому было не до политики, но он знал хозяйство и умел им управлять. Надо было суметь удержать огромный город на плаву, сделать его центром не только политических новаций, но и мегаполисом, обеспечивающим экономическую и социальную стабильность, без чего не может быть стабильности политической.

Августовский путч 1991 года Лужков проходит еще в связке с Гавриилом Поповым. Затем Попов сходит с управленческой дистанции и возвращается в науку. Он был крайне необходим для переходного периода от горбачевской перестройки к экономическому «модерну» гайдаровской поры. Но затем началась совсем другая история, испытание экономических нововведений практикой жизни. Реформы этого испытания не выдержали в силу своего типового гарвардского наполнения и полной неадекватности российской реальности.

Лужков остался на капитанском мостике один. В 1993 году губернаторов и мэров стали избирать, и Ю.Лужков избирается мэром Москвы. Знаковый эпизод биографии: выступая на съезде народных депутатов РФ в Кремле в 1993 году, куда был вызван для объяснения ситуации, на истеричные требования депутатов отстранить его от должности, он рассмеялся и парировал: «Это не в вашей власти, господа! Меня избрали на этот пост москвичи!» Факт запоминающийся, олицетворяющий суть Лужкова, независимого, самостоятельного, уверенного в правоте своих действий и поступков главы города. Не просто города – столицы России.

Не будет лишним сказать, что мэр столицы любого государства – фигура значимая. Мэр – вечный претендент на высшие посты в государстве. Лужков не исключение. Все его проблемы в его успешности.

В конце 80-х годов, Лужков стал твердым сторонником перемен. Как талантливый хозяйственник, организатор и управленец, он лучше других понимал масштаб деградации, который переживала правящая и единственная партия страны КПСС и ее руководящее ядро – Политбюро ЦК.

Стагнация в стране была повсеместной, но Лужков понимал: горбачевская перестройка застой сохранила. Были открыты окна политической свободе, но с отставанием в экономике и переводом ее в нормальное русло и отказом от распределительной системы в государстве не справились, из чего следовало: перемены должны обрести иной импульс кардинальных экономических реформ.

Не уверен, что Юрий Лужков был сторонником капиталистической формы ведения хозяйства, но он, как одаренный хозяйственник, понимал одно: уравниловка, порожденная социализмом, сначала уничтожила высокую идею равенства, равенства стартовых возможностей, а затем породила дух массового иждивенчества. У страны случился паралич трудового сознания, она утратила интерес к собственному развитию.

В «лихих 90-х» пришло время некомпетентных говорунов. В этом штормящем море смуты нужно было удержать руль корабля, имя которому Москва, и высмотреть тот единственный маяк, на свет которого и следовало вести корабль. Этим маяком оказался Борис Ельцин. Судьба свела их достаточно близко в 1985 году, когда первого секретаря Свердловского обкома партии Ельцина по протекции члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева перевели в Москву, и он скоро возглавил МГК партии.

Министр химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР Николай Васильевич Лемаев позвонил первому секретарю Московского горкома партии Борису Николаевичу Ельцину с просьбой отпустить Юрия Лужкова, который в то время возглавлял химический концерн в Москве, на должность своего заместителя.

Ельцин внимательно выслушал министра. Пообещал подумать. А на следующий день пригласил Лужкова в МГК и предложил ему возглавить продовольственное управление города. Юрий Михайлович согласился. И мы, рядовые жители столицы, очень скоро почувствовали «новую руку» на пульте распределения не очень-то обильных в то время продовольственных потоков. В магазинах Москвы появились свежие овощи и фрукты. Стало больше мяса и молока, других продуктов, которые оставались на прилавках до вечера, что до Лужкова, в силу каждодневных набегов на столичные магазины миллиона-другого жителей провинции, было невозможным.

Затем Борис Николаевич Ельцин оказался в высших сферах партийного Олимпа, откуда его легко и непринужденно «сковырнули», как только он «высунулся» больше положенного в раскрытое окно «трамвая желаний» власти. Вскочить вновь на подножку этого трамвая удалось, только полностью отказавшись от КПСС, его вскормившей в буквальном смысле слова. Но зато он взял «все» – стал первым президентом всея России. Тогда-то судьба снова свела этих людей вместе. Гавриил Попов стал «знаменем» демократической России в пределах МКАД, а Юрий Лужков, как всегда, «пошел на хозяйство», и оказался во главе московского правительства. В ту пору он, может быть чаще, чем когда-либо, говорил: «Я не политик, я хозяйственник!»

Ельцин Лужкова знал, и выбор Гавриила Попова одобрил. Затем Гавриил Попов ушел. Никакого конфликта не было. Просто роль градоначальника – это не его роль. И на долю Лужкова выпала непростая обязанность объединить в себе политический образ демократической Москвы и организатора повседневного быта, а, в общем-то, жизнеобеспечения, громадного города. И он с этой задачей справился. Трижды избирался мэром столичного мегаполиса, и всегда подавляющим большинством. Его последний «выборный» результат – 76% голосов избирателей. Попытки кого-либо составить ему конкуренцию всегда заканчивались сокрушительным провалом.

Почему у Лужкова не сложились отношения с младореформаторами? Вопрос риторический. Исполнительную власть не выбирают, ее назначают. И он, как законопослушный политик, принял ту власть, которую назначил президент. Его мнением никто не интересовался.

Сразу после путча ушел Иван Силаев, который был ему понятен. Он не был в восторге от правительства Ивана Силаева. Да и откуда восторгу взяться? Это было первое правительство «независимой» России, и такое сочетание казалось невероятным.

Предчувствие развала СССР дышало в затылок, и российский Верховный совет проголосовал за экономическую независимость Российской Федерации. Ситуацию тех времен правомерно назвать виртуальной, когда «перетягивание канатов» происходило ежедневно. Российское правительство отвоевывало свои права у правительства Союзного. Затем выборы первого Президента России, и почти сразу после выборов августовский путч 1991 года. А дальше – адова дорога, нескончаемый конфликт между президентом и парламентом. Любопытная деталь: за время пребывания Лужкова на посту мэра сменилось девять министров финансов федерального правительства, семь премьеров и три президента.

Какие-то частности жизни объяснимы вполне, иные, при всей их очевидности, остаются загадкой. При всех испытаниях, которые выпали на долю России за первые десять лет ее существования, Лужков всегда сохранял верность Ельцину, оставался опорной фигурой президентской власти. Его отношения с Ельциным были дружественными, и в те времена устойчивой нестабильности пчеловод Лужков обеспечивал семью первого президента России медом и молоком из своего хозяйства. И в дни попыток государственного переворота 1991 и антигосударственного мятежа 1993 годов, и в момент чрезвычайных экономических катаклизмов шоковой терапии, дефолтов 1994 и 1998 годов, Лужков оставался надежным оплотом президентской власти. И это при том, что начиная с 1997 года отношения Ельцина и Лужкова изменились до неузнаваемости.

Ах, боже мой! Эта извечная проблема власти. Маниакальная подозрительность властных верхов и зависть властных низов. На фоне удручающих реформ 90-х, Лужков, будучи не в силах противостоять сокрушительной чубайсовской приватизации, отстоял право провести ее по своей московской модели. И в момент, когда по всей стране остановилась практически вся промышленность, он сумел сохранить производственный потенциал столицы. Пусть не в полном объеме, но достаточно значимом, чтобы исключить массовую безработицу в российской столице. Когда во всех регионах практически прекратилось строительство жилья, потому что были ликвидированы государственные субсидии, Лужков сохранил строительный комплекс, продолжал строительство, и сохранил основной потенциал строительных кадров.

Лужков всегда искал выход, даже из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций. В 1994 году мэр Лужков спросил своего заместителя – руководителя строительного комплекса Владимира Ресина. «Можете построить, – Лужков назвал цифру, – коммерческого жилья, офисных помещений за полгода?» Ресин ответил: «Надо попробовать!» Объекты в назначенные сроки были построены. После чего тотчас проданы, а вырученные деньги пошли на содержание кадрового ресурса строительного комплекса. И потому столичные строители практически не заметили, что лишились государственного финансирования.

Можно ли после этого назвать Лужкова антирыночником? Младореформаторы не могли простить Лужкову его успешности. Они фронтально проиграли Россию. А Лужков на фоне этой повсеместной разрухи продолжал выстраивать Москву. Его главная заслуга начала 90-х годов: он не пустил Егора Гайдара, Анатолия Чубайса и их команду на поле московской собственности, оставил в руках московской команды, на условиях мэрии, по модулям приватизации, разработанным в столице. Хотя какие могут быть иные модули приватизации, кроме как продажа государством своей собственности по максимально высоким ценам? Но Лужков не торопился: сначала надо выявить и подготовить успешного владельца и только потом выставлять собственность на торги. Лужков так и сказал: вот, это и это – московское, остальное – выставляем на торги.

Младореформаторы, разорители страны, готовили аукционы, выстраивали регламент, и, вроде как, осуществляли контроль и обеспечивали прозрачность приватизационных аукционов. А в итоге практически все чиновники, готовившие аукционы, становились членами правлений предприятий и компаний, которые побеждали на тендерах. Лужков был противником подобной пагубной схемы и говорил об этом вслух. И вот тогда чиновники увидели в московском мэре не просто оппонента, а занесли его в списки главных врагов реформ.

Лужков долгое время был едва ли не единственным политиком из правящей элиты страны, кто сопротивлялся американизированной экономической концепции. Москва даже в самые трудные времена оставалась регионом-донором, на этом выстраивался базис, как и ее управленческая независимость. Любые экономические, налоговые, структурные идеи Лужкова приверженцы макроэкономики встречали в штыки.

Ельцину активно внушали: мэр столицы – против реформ и втайне надеется стать президентом России. Внушаемость, сдобренная ежедневными дозами крепкого алкоголя, прогрессировала и сопутствовала его нездоровью. В середине 90-х годов Лужков, оказался вместе с Ельциным на международном теннисном турнире «Кубок Москвы». Президент вплотную приблизился к мэру и неожиданно сказал, видимо, находясь во власти внушенной ему информации: «Кобзон – наш враг!» Это была фраза-предупреждение Лужкову, о давних дружественных отношениях которого с Иосифом Давидовичем было всем известно. Лужков не согласился, но спортивная VIP-трибуна была плохим местом для полемики. И каждый остался при своем мнении. Более того, после ельцинского выпада Лужков с еще большей старательностью стал подчеркивать свои дружественные отношения с Иосифом Кобзоном.

И вот, где-то в конце 1997-го – начале 1998 года под паровоз ельцинской недоброжелательности попал сам Лужков. На праздновании 850-летия Москвы, где в полном объеме участвовал президент, он произнес последние доброжелательные слова в адрес мэра Москвы, назвав его лучшим градоначальником в России. А после наступил сезон холодов в отношениях между мэром и Борисом Ельциным. В узком кругу своих приближенных он повторит эту фразу, сотворенную все теми же холопами: «Лужков – наш враг!» И началась холодная война.

Ельцин не мог убрать Лужкова. Оснований, да и конституционных прав, у него на это не было. Лужков был всенародно избранным мэром, почитаемым абсолютным большинством москвичей.

Ельцин выжидал бунта политических амбиций московского городничего, на чем и хотел «подловить» последнего.

Такая возможность представилась. Под выборы в Государственную думу в 1998 году Лужков создал партию «Отечество», а в конце апреля 1999 года, под майские праздники собрал в Ярославле так называемый первый этап ее II съезда. Собранных в Москве делегатов со всех концов страны везли в древний русский город на Волге специальным поездом, состоящим из вагонов СВ, хотя из Москвы до Ярославля не больше четырех часов езды. Под съезд арендовали здание первого русского театра Волкова, под его завершение – лучшие рестораны города. Съезд, в общем, обошелся недешево, чем не преминула воспользоваться Семья, направив в СМИ «уведомляющие» калькуляции непомерных партийных трат в стране, не оправившейся от дефолта. Создание партии «Отечество» имело простой замысел: преодолеть режим торпедирования начинаний Москвы со стороны федеральных властей. Это было возможно, образовав в Государственной думе действенный столичный «форпост», в лице эффективной и достаточно многочисленной парламентской фракции. Оппоненты, осознавая, что все было именно так, напряглись еще больше, когда «Отечество» объединилось с движением «Вся Россия», возглавляемым главой Татарии Минтимером Шаймиевым и губернатором Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым.

Был задействован весь кремлевский и «семейный» ресурс против нового политического объединения, но, прежде всего, против Лужкова. Ему приписывались президентские амбиции, а значит, и попытки захвата Кремля. До выборов президента оставалось меньше года. Борис Березовский дирижировал беспрецедентной клеветнической кампанией против Ю. Лужкова и щедро оплачивал ее. После создания партии «Единство», главного проекта Кремля, «принципиальные» чиновники, которые еще вчера клялись в преданности Лужкову, стали молча предавать своего кумира, покидать ряды ОВР и переходить под флаги «Единства».

Беспардонная травля, ложь и клевета полились с экранов телевизоров и страницы периодики на Юрия Михайловича Лужкова. Он стал терять «очки» в регионах, хотя в Москве рейтинги мэра были неизменно высоки. Перестроиться на ходу «Отечество» уже не могло. Хотя и было очевидным: Юрий Лужков создал осмысленную партию, партию людей конкретного дела, реформаторов-государственников. Даже взглянув на ядро этой партии, нельзя недооценить индивидуальный профессионализм каждого, способный сделать любую власть успешной. И, может быть, даже и хорошо, что кучки прилипал к бортам ледокола «Отечество – вся Россия» снесло, как ракушки и планктон, с корабля и отнесло потоком алчности в сторону партии «Единство».

Не случайно ведь через три месяца после выборов, принесших партии власти успех, один из ее лидеров Сергей Шойгу заговорил о необходимости немедленной чистки рядов, чтобы сорвать многослойную паутину личных интересов и пробиться к интересам народа.

Драматический опыт предвыборной борьбы ОВР поучителен. Москва своей успешностью вызывала не только уважение горожан, но и зависть, и, прежде всего, в региональной элите. Тезис: «Мы тут горбатимся, а они там, в Москве богатеют за счет налогов со штаб-квартир всех монополий» был расхожим в полемиках того времени. Однако же, и имел под собой основания.

«Чтобы лучше жить, надо много работать!» – этот девиз Лужкова нуждался в многомерной раскрутке, чего предвыборный штаб «Отечества» сделать не смог. Под давлением власти эфирные возможности партии были сужены. Это так, но они были. Москва имела свой метровый канал ТВЦ, свой пул газет, имеющих общероссийское распространение и достаточную популярность у читателей.

У Кремля был еще один повод не любить Лужкова. После отставки с поста премьера Евгения Примакова его постоянно на разных уровнях «прочили» в премьер-министры России. Первым инициировали такое предложение несколько депутатов ГД РФ. Они же, как я полагаю, запустили в политический обиход страны бренд: Лужков – спаситель Отечества. Лучшего варианта потопить идею, трудно было придумать. Все ждали реакцию мэра. Отрицательная реакция Ельцина на эту затею не вызывала сомнений, но положение было критическим. Над ним нависла угроза импичмента, и в этой ситуации он мог и согласиться на самый неожиданный для себя вариант. Вопрос, согласится ли стать премьером Лужков? Захочет ли из мэров в премьеры? Хотя, будем честны, Лужков на посту главы правительства – беспроигрышный шанс для России.

И вот тогда владелец АФК «Система», один из «определителей» бизнеса в Москве Владимир Петрович Евтушенков, а инициатива «думцев» о премьерстве Лужкова, как я предполагаю, была организована именно им, приносит Юрию Михайловичу текст его ответа группе депутатов: мол, соглашаюсь стать премьером. Россию непременно спасу.

По случайному совпадению я, работая в том, 1999 году, генеральным директором издательского дома «Пушкинская площадь», оказался в тот момент в кабинете Лужкова. У меня была плановая встреча с мэром. Евтушенков, не церемонясь, зашел в кабинет и, не посчитав нужным даже поздороваться, положил на стол Лужкова лист с напечатанным текстом ответа, произнес с нажимом: «По-моему, это то, что надо!»

Лужков пробежал глазами текст, несколько секунд подумал, а затем совершенно неожиданно перебросил текст в мою сторону: «Посмотри, как тебе?»

Я еще не знал, какой это текст, но сам ход мне очень не понравился. Текст составлял Евтушенков, и давать оценку его авторству мне не очень хотелось. Но мэр попросил, и я прочел.

Смысл текста заключался в следующем: мэр признателен депутатам за внимание к Москве и за высокую оценку, данную столичной команде и ему лично за достигнутые результаты. Он разделяет их обеспокоенность по поводу трудностей, которые переживает Россия, и преисполнен желания, как и многие российские политики, сделать страну великой и могучей. И, если возникнет крайняя необходимость, он готов дать согласие на представление в парламент своей кандидатуры на пост премьера. Таково примерно содержание текста, который я прочел.

Недолгая пауза, Лужков смотрит на меня, ждет моей реакции.

– Все правильно, – говорю я. – Только двух последних фраз писать не следует.

Евтушенков буквально выдергивает у меня текст и сквозь зубы цедит:

– Ради этих двух фраз и пишется ответ. Иначе он попросту не нужен.

– Нужен – не нужен – это решать не мне. А вот две последние фразы я бы убрал, – говорю я.

Мэр поднимает глаза на Евтушенкова:

– Володя, я не буду подписывать это письмо.

Евтушенков согласно кивает и уходит. Я понимаю, что Лужков меня подставил, и считаю необходимым высказать свое мнение.

– Зачем вы это сделали, Юрий Михайлович?

– А что я сделал? Письмо же не подписал я, а не ты.

– Но вы же попросили меня высказаться. Теперь они меня будут люто ненавидеть.

– Большими друзьями вы никогда не были, так что особо не переживай. И те, последние фразы, действительно ни к чему. Да и сама затея тоже не нужна.

Этот эпизод очень значимый. Евтушенков – удачливый бизнесмен, доказавший это реализацией многих проектов. По сути, Владимира Петровича Евтушенкова, как и многих подобных, сотворил Лужков. Но Евтушенков, и это надо признать, доказал, что он отнюдь не малонадежное творение. И, получив импульс и стартовую площадку, да плюс ко всему собственность из рук Лужкова по московской модели приватизации, сумел не извести полученные капитал и возможности, а «раскрутиться» и войти в десятку самых крупных олигархов России. Это бесспорное свидетельство его предпринимательской незаурядности.

Я не собираюсь разбирать ни личных, ни деловых качеств Владимира Петровича. Пусть этим занимается кто-то другой. Либо поет ему оду, либо предает анафеме. Я с ним соприкасался по касательной, хотя участвовал в одном проекте. А у Евтушенкова их десятки, если не сотни. Но один – телекоммуникационный, под всем известным теперь брендом МТС, проект века. И перед ним правомерно снять шляпу.

Но сейчас наш интерес не к олигарху, а к письму, которое он подготовил от имени Юрия Лужкова, но получить его подпись под текстом не смог.

Но текст письма, не подписанного градоначальником и, естественно, никуда не отправленного, существует. А в тексте Лужков дает согласие на выдвижение своей кандидатуры в премьер-министры страны. Вот такая история: человека нет, а след остался. У Кремля везде и свои глаза, и свои уши. Да к тому же, за московским мэром следят по-особенному. Так что спасибо олигарху. Мог ли Ельцин, находящийся под прессингом олигархического пула, дать согласие на кандидатуру Лужкова? Вряд ли. Что же произошло и почему появилась эта идея? И почему в ее воплощении участвовал В.П. Евтушенков?

Версия первая.

Идея бродила по коридорам власти, и Лужков сам предложил Евтушенкову подготовить текст ответа. Лужков не так прост. Он много лет связан с олигархом, и тот долгое время являлся ключевым игроком в команде мэра. Евтушенков всегда считал, что близость к власти лучшим способом материализации своих замыслов. Но когда обострились отношения Лужкова с Ельциным, олигарх не то чтобы отошел от Лужкова, но в определенной степени дистанцировался от него.

Версия вторая.

Депутатский пул, в котором объединилась часть коммунистов, независимых депутатов и члены фракций «Родина» и «Яблок», предлагают Ельцину кандидатуру Лужкова. Евтушенков не явно, а скрыто склоняет к этой идее ряд олигархов, естественно, не семейного клана, которые подтверждают свое согласие на кандидатуру Лужкова.

Версия третья.

Лужков – «кость в горле», надо провести операцию по его выводу из игры. Оплот мэра – его Москва. За его спиной поддержка подавляющего большинства жителей столицы. Он – Царь и Бог на громадном континенте московской собственности. Ни один олигарх не в состоянии выиграть у него сражение за московскую собственность. Убрать Лужкова возможно, только возвысив его. Лужков тщеславен, и это – естественно: он многого достиг. Ельцин вносит кандидатуру Лужкова в Думу. Голосование будет, бесспорно, положительным. В Москве назначают временно исполняющего обязанности мэра, в течение трех месяцев проводятся выборы. И, дав Лужкову еще два месяца, Ельцин находит причину его отстранения. И Юрий Михайлович, утратив Москву, становится, в лучшем случае, кандидатом в депутаты. Кстати, именно посулив премьерство через «обкатку» первым вице-премьером федерального правительства, из Нижегородской области, с поста губернатора, Кремль выманил в Москву, в общем-то, независимого в то время Бориса Немцова. А в огромной по промышленному и финансовому потенциалу области его поддерживали, по официальным данным, до 70% жителей.

Идея вывести Лужкова на президентскую или премьерскую орбиту возникала несколько раз. Особенно это было ощутимо в момент создания партии «Отечество».

Во второй раз на пост президента России Ельцин заступил глубоко больным человеком. И он сам, и демократы, его поддерживающие, пошли, по сути, на политический подлог, массовый обман общества.

В тот момент мне предлагали войти в предвыборный президентский штаб, на что я ответил категорическим отказом. Интересно, что это предложение было сделано мне после того, как я Указом того же президента Ельцина был отстранен от должности руководителя Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании. Кому после такого акта могла прийти в голову столь несуразная идея: поработать на человека, который тебя предал? Говорят, что автором ее был сам Ельцин. Я в это не верю. Это укладывалось в формулу Олега Сосковца, а, проще говоря, всей группы: Сосковец – Коржаков – Барсуков, неоднократно настаивающих на моей отставке. На вопрос, а что же будет с Попцовым? Сосковец ответил: «Попцов без дела не останется». Уволили весь этот триумвират через два или три месяца после моей отставки. В понимании Олега Николаевича и ему подобных: «Холоп – он и есть холоп!» И любую барскую милость примет с благодарностью. Поэтому они и проиграли. Нельзя все общество типизировать согласно собственной сущности. Но это к слову.

Абсурд восторжествовал. Тяжело больного Ельцина избрали на второй президентский срок, и Россия двинулась по дороге в никуда, торимой младореформаторами и олигархами. С точки зрения олигархов, началась эпоха «выгодной страны».

На моем календаре нынче завершился 2006-й и наступил 2007 год, именованный по восточному календарю, как год «Огненной свиньи». Иначе говоря, свинство, которому надлежит случиться в новом году, будет жарким.

Поживем – увидим, что ждать нам от года Свиньи? Все персонажи, остановленные историей и судьбой за шаг до высшей ступени Олимпа, не оказались забытыми и отжатыми на обочину российского политического бытия.

Виктор Черномырдин занял пост посла России на Украине. По этому поводу было много всяких высказываний, как в самой Украине, так и, разумеется, в России. В прежние времена советской власти перевод политика общесоюзного масштаба в ранг посла воспринималось, как политическая ссылка.

Черномырдин поехал на Украину, согласуясь исключительно с собственным желанием. Хочу добавить, что и Леонида Кучму в Москву, еще не ставшего украинским президентом, привез Виктор Черномырдин. И я оказался свидетелем того события. ЧВС был тесно связан с Украиной по своему промышленному и газпромовскому прошлому. И Кучму он представлял президентскому окружению в России как директора Запорожского машиностроительного завода, которого он, Черномырдин, давно и хорошо знает.

Представляют интерес высказывания, сделанные российскими политиками по поводу назначения Черномырдина послом на Украину. Лидер СПС Борис Немцов полагает, что решение Путина направить Черномырдина Послом на Украину, подчеркивает необходимость укрепления отношений с Украиной и будет способствовать разрешению огромного клубка проблем, которые стоят перед новой правительственной командой Украины.

Владимир Жириновский, естественно, тоже одобрил решение Президента России о назначении Черномырдина послом на Украину. Главная проблема отношений России с Украиной – это газ. «Никто лучше Черномырдина эту проблему не решит», – заметил Владимир Жириновский.