Текст книги "Тени судьбы"

Тень пятая

Впервые в жизни я оказался на перекрестке дорог. Сижу сейчас на лавочке возле школы, в тени, ветерок дует, а на сердце как-то грустно. Одиноко. Странно, мне 16 лет, а такое ощущение, что я уже дед. Да и взрослые подмечают, что мои мысли не соответствуют годам – меня не тянет заглядывать под девичьи юбки, я лишь любуюсь красотой ног, не хожу в ночные клубы, а лишь включаю по вечерам Acid Cool и до дыр заслушиваю альбом. Мне нравится мечтать. Может, это и звучит глупо, по-девичьи, но я постоянно рисую в воображении собственную жизнь лет через семь. Тогда, когда я сам буду выбирать знания, которые хочу раскрыть для себя, а не из года в год пересказывать то, что написано века назад. Да, мне нравится создавать что-то новое, непохожее на бесконечные пересказы, которые по сути своей являются обычной тенью былых времен. В это мгновение порыв ветра раздвинул ветви яблони и дал возможность солнечным лучам осветить школьную скамью, исписанную глупыми фразами. Лучи заиграли с полосками теней. Когда-то от папы я услышал, что тень – это чернила, которыми пишет солнце… И с тех пор не просто заглядывался на асфальт, рассматривая свои движения, а сделал тень главной героиней своих рассказов. Она стала моей музой, моим вдохновением и собеседником, готовым часами выслушивать мои монологи.

Девятый класс вот-вот останется упакованным в потертый рюкзак, а я… я или присоединюсь к толпе, покидающей стены этой «казармы», и пойду в какое-нибудь речное училище, либо останусь «протирать штаны» еще на два года. Родителям меня не понять, да и самому мне сложно разобраться в вопросе «Кем стать?». Маме главное, чтобы я получил диплом. Она то и дело говорит, что без аттестата – я никто, только тень. И что звание хорошего человека нужно заслужить непосильным трудом. Я готов! Но почему мне никто не может дать ясный ответ, в какое дело требуется вложить свой труд? Почему вокруг меня столпились одни тени – от людей, деревьев, лавок, проезжающих машин?.. Они облепили меня со всех сторон! Как будто нашли того, кто понимает их жизнь и пытается научиться говорить на их языке, недоступном для множества людей. Хороший человек… Кто он? Богатый дядя, который занимает пост директора крупной компании, или одинокая соседка по этажу, которая сутки напролет проводит в поликлинике, принимая психически больных людей? Или тот, про которого говорят – богатый внутренний мир? Но знать бы, где ж этот мир находится внутри меня и какие «валюты» принимает на свой счет.

Тяжело на душе. Единственное, что спасает меня от грусти, это листы бумаги, карандаши и собственные мысли. Да и рассказы мои, как выяснилось, не такие уж и плохие, то ли из-за того, что пишу их слишком эмоционально, как бы проводя переговоры с бумагой, то ли у многих, как у меня, нет на душе покоя. На олимпиаде по литературе моя история про тень завоевал золотую медаль. А медаль, в свою очередь, бросила тень на свет, вернее, на Светку, которая тут же бросила Пашку и стала бросать в мою сторону нешуточные, порой даже провоцирующие взгляды. Странная она! Я ведь с пятого класса проявлял к ней внимание – и записки писал, и в анкетах отвечал, что она мне нравится, и валентинки на 14 февраля дарил. А ведь никакого толку от этого не было! Выбрала она Пашку! Ох уж эта Светка… Красива – не то слово! Как озеро отражает красоту природы в своих прозрачных водах, так и ее глаза отзеркаливают лучи солнца. Была бы она сейчас рядом… Но нет, я один, со своей тенью. И все чаще я стал приходить к выводу, что люди боятся только себя, боятся оставаться наедине со своими мыслями, бегут, спотыкаясь о собственную тень, и только ночью переводят дыхание и погружаются в сон. А моя тень становилась все больше и больше, росла и приближалась к свету. Вернее, к Светке, которая в начале нашей дружбы, когда я ходил за ней по пятам, убегала от меня, а когда моя жизнь забила ключом и я решил посвятить все время творчеству, сама стала бегать за мной, как тень. Смешная, но до чего же красивая… Слава богу, что она еще два года будет сидеть за партой. Да и я, наверное, тоже. А потом поступлю в университет. Мама хочет, чтобы я стал юристом, следил за порядком, но мне тошно становится от этой мысли, ведь став юристом, я так или иначе окажусь союзником нарушений, буду тихо стоять в тени и ждать, пока кто-то переступит за грань дозволенного. Какой ужас – питаться за счет правонарушителей. Нет уж, извольте. Папа на моей стороне, называет меня тенью Пушкина и пророчит славу писателя, что, несомненно, будоражит мое воображение. А пишу я ночью. Тогда, когда моя комната наполняется свежестью воздуха, когда лампа борется с мраком и образует на стене светлый полукруг, когда тишина внимательно наблюдает за моим творческим процессом и оберегает меня от внешних звуков. Это мое пространство, моя игра теней. А вот и звонок на урок, надо бежать, да и солнце уже вовсю прогоняет «второе я» с любимой лавочки.

На уроке алгебры мне по-прежнему душно, так, как будто я сижу в рубашке с затянутым воротником, а пуговицы давят на шею, оставляя отпечатки. Ненавижу теоремы, задачи и квадратные уравнения и все их тени – химические и физические смеси. Решебник под партой – таблетка от головной боли. Механически переписывая ряд пустых цифр, я задумываюсь о том, что люди выдумывают трудности точно так же, как эти задачи. Поэтому я подглядываю в ответы без тени страха за свое незнание, ведь мое призвание уже ждет меня… И моя тень меня не осуждает, она на моей стороне. Последняя контрольная работа. Уже завтра мы, девятый класс под буквой А, рассыплемся как осколки когда-то красивой чашки. Жалко прощаться с ребятами. Особенно с Лехой и Пашкой, который хоть и дуется на меня за Светку, но все-таки проголосовал за мое сочинение на викторине. Да и сколько лет мы, трое друзей, провели вместе, как лучшие братья. Это сейчас я сижу и смотрю на все со стороны, превращаясь в романтика. А ведь год назад мы с Лехой гоняли на роликах, прыгали с гаражей и мухлевали во время игры в бутылочку, когда он отвлекал красивую девчонку, а я тем временем якобы силой мысли направлял бутылку в ее сторону… А сколько историй у нас с Пашкой… Только он слушал по телефону мои рассказы в одиннадцать ночи, угукая в ответ, мол, красиво пишешь. Только он рассказывал мне о том, что любит Светка и что приводит ее в бешенство. Ведь именно от Павла я узнал, что она обожает психоделические мультфильмы, верит в инопланетян, до полуночи сидит «ВКонтакте», от волнения начинает грызть ногти и что на правом плече у нее татуировка в виде морской ракушки. Познание ее «черточек» стало моим хобби. Но сейчас я понимал, что теряю друзей, которые выбрали колледжи… Не представлял, как буду жить без них, как будут проходить мои дни без угрюмого Пашки и веселого Лехи? Хотя отец как-то раз сказал мне, что школьные годы – лучшее время для раздачи клятв верности и дружбы. И он был прав, сколько же лозунгов мы произнесли во имя дружбы… не счесть! Но папа предрек и будущее этим бескорыстным отношениям… Проходит лето, и все друзья, которые месяц назад были теми, про которых говорят «не разлей вода», растворяются во взрослой жизни. И былая дружба становится лишь призраком, пугающим память.

Спортивный зал превратился в ночной клуб, наполненный множеством разноцветных бликов. На стенах танцевали лазерные лучи, под потолком кружили воздушные шары, на полу неистово двигались тени… Их было множество! Они наступали друг на друга, переплетались, сливались в единую фигуру. Под звуки надрывающего сердце своей искренностью и грустью хита «Я к нему поднимусь в небо» твоя тень приблизилась к моей… Они шли навстречу друг другу так, как будто ничто, даже буря, шторм и кораблекрушение не смогут их разлучить. Когда ты оплела мою шею дрожащими и холодными руками, я почувствовал, как тысячи мурашек разбежались по телу, передавая дрожь моей тени, которая сливалась с твоей… Вот бы сделать закладку в этом моменте жизни и навсегда сохранить в памяти прикосновение твоих губ, слегка влажных и безумно нежных. Светка, Светка… теряю голову, даже тень не вижу… Только твои глаза. От счастья я залпом опрокинул бокал шампанского. Правда, домой возвращался как во сне. Слава богу, что Светка ушла раньше, а то стыдно было бы… Вроде и немного выпил, подумаешь, всего-навсего пару бокальчиков, ах да, еще я попробовал водку… Ну и гадость же! Как же ее пьют? Даже лекарства по сравнению с ней проигрывают. До дома осталось дойти всего-то ничего, несколько шагов, но они давались мне с трудом. Пара фонарей, наклонив голову, «смотрели под ноги», а я наконец-таки был счастлив увидеть тебя, моя тень, бредущей по желтой стене многоэтажки. В то мгновение ты была похожа на жалкого актера, пародирующего роль. Тебя качало из стороны в сторону, как парус на ветру. Ты бесцеремонно заглядывала в окна, то растворяясь в свете, то исчезая в темноте. Голова кружилась так, будто я только что прилетел из космоса. Ужас! Что теперь скажут отец с матерью?! Как мне посмотреть им в глаза?! О чем я думал, когда пил эту гадость… Мне хотелось найти конец себя. Нашел. Дурак, еще испугался, что папа унюхает, и сжевал лавровый лист по совету пацанов, которые называли себя ветеранами выпивки. Наконец подъезд родного дома. В окне горит свет. Не спят. Ждут. Меня. Открыв дверь, мама заахала, заохала и отошла в сторону. Папа вышел из кухни с ножом в руках и неочищенным яблоком. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Секунды недоумения сменились криком. Влетело по полной. Мама хотела поставить меня в угол, папа – дать ремня. Лучше бы они всыпали мне и выполнили свои обещания, вместо того, что совершили на самом деле. А именно, они покинули кухню со слезами на глазах. Хоть бы свет погасили… Так нет, оставили. Я опустился на табуретку и долго смотрел на белую стену. Даже тень уткнулась в угол и притаилась, не шевелясь. Сидит себе спокойно, наверное, ей там хорошо, не то что мне… Как же я завтра буду смотреть в глаза родителям? Да уж, тени везет, у нее нет глаз… Она всего лишь отражение, без мыслей и чувств. Впервые в жизни я разозлился на тебя, моя тень, и, ринувшись к письменному столу, схватил тетрадку с повестями о тебе и разорвал несколько страниц «твоей жизни». Мне надоело то, что ты постоянно меня преследуешь! Что молчишь, когда надо сказать, что потакаешь всем моим прихотям, когда надо остановиться, да просто меня бесит, что ты в самых трудных моментах опускаешь голову. Да, я злился на собственную тень…

Тень шестая

18 лет… 11 класс…1 год любви… Теперь я начинаю кое-что понимать о времени и вспоминать слова матери о том, что оно утекает, уплывает, испаряется… Я часто думаю о том, что делаю, о том, что говорю, об интонации и манере поведения, о построении речи в общении, о том, что я надеваю и как чувствую себя в том или ином наряде. Кто-то может оценить меня лишь по внешности и иным чертам, но мало кто интересуется тем, что я представляю из себя там, под кожей, там, где находится самое сокровенное и откровенное. А вообще, я осознал, что для каждого человека в этом мире я всего-навсего тень своего настоящего Я. Ведь каждый наделяет меня своими взглядами, по-своему воспринимает мои слова и поступки. Но меня мало волнуют чужие мысли. Гораздо интереснее проникнуть в голову и сердце Светки. Наша первая ночь была самой шикарной из всех в мире ночей. Когда родители уехали на дачу и бросили на прощание ничего не значащую фразу «будь молодцом», я тут же набрал заветный номер. Мое приглашение выпить чашку кофе, только что привезенного из Египта, Светка приняла не сразу. Сначала она притворилась, что слишком занята, но, почувствовав, что я не особо настаиваю на встрече (ловкий ход!), тут же принялась делать «ход конем», мол, полчасика в личном графике она все-таки сможет мне уделить. Когда через шесть часов после телефонного разговора раздался звонок в дверь, я увидел как ты, моя тень, рванулась к входной двери рысью, как будто я тебе безумно надоел, и ты жаждала новой встречи, способной развлечь тебя или… увлечь? Увидев Светку, даже ты, моя тень, не шелохнулась, застыла на месте. Вот это да! Вместо школьной формы – облегающее фигуру платье, вместо привычного пучка – золотистые кудри, свисающие до талии, которая подчеркнута ремнем. О Боже, Светка! А лицо… да любая звезда померкнет на твоем фоне! Длинные ресницы, чувственные глаза, сексуальные губы… Я утонул в ней. Едва дотронувшись рукой до пряди волос, как будто ожидающей прикосновения, я понял, что значит удар тока прямо в область сердца. О кофе не было и речи. Светлана ответила мне на поцелуй, и я, взяв ее на руки, бережно понес в спальню родителей. Поцелуи становились все сильнее и проникновеннее. Свечи, которые я зажег до ее прихода, освещали всю комнату, отчетливо вырисовывая два силуэта. Пламя разрасталось с такой же страстью, что и наши желания. А обои транслировали прямой эфир первой любви. На белоснежных стенах тени сливались друг с другом и невозможно было различить, где находится моя тень, а где ее… Мы растворились друг в друге так, как мороженое плавится в горячем кофе. Светке досталась роль кофе… Терпкий, ароматный, бодрящий, он проникал в каждый атом моего тела. Ночь обожгла нас обоих – меня и мою тень, которая неистово, страстно училась искусству любви. Как нам показалось, рассвет забрезжил раньше обычного. Спешить на уроки не было особой необходимости, школьное собрание назначено на полдень. Наконец-таки нам выдадут дипломы! Как я рад, что за плечами остались эти три невыносимые буквы – ЕГЭ. Не сказать, что мои баллы оправдали ожидания родителей, но все же позволили мне поступить в университет. Причем, не в какой-нибудь безымянный, а в самый что ни на есть престижный – МГИМО, факультет международной журналистики. Когда увидел свою фамилию в списке зачисленных на первый курс, подпрыгнул до самого потолка от радости! А мама с папой так и вовсе чуть не задушили меня в объятиях. Хотя за день до этого я изрядно потрепал им нервы, сообщив, что намерен снять квартиру и жить со Светкой. Почти год как мы вместе спим. Хорошая она девочка, хотя и наивная. До сих пор верит в какие-то сказочные истории, мифических героев и жаждет встретиться с неопознанными летающими объектами. Дурочка, но красивая… Не то слово! Иногда проснуться страшно, вдруг ее нет рядом… А сегодня ее действительно не было. Смятое одеяло было прижато к стенке, на подушке остался лишь темно-русый волос. Светкин! Нет, больше так нельзя… Она стесняется, убегает из дома ни свет ни заря, а я мучаюсь догадками – где она, что делает, с кем встречается. Надо устроиться на работу и снять квартиру. Вон Пашка, на год младше меня, а уже вовсю деньги зарабатывает – и мать кормит, и сам, хоть и выглядит неряшливо, не сидит на шее у родителей. Хороший парень. Еще в детский садик вместе ходили, я даже помню, как дразнил его малым. А сейчас, кто из нас мал, сложно понять… Он? Который работает, учится, встречается с девушками, по вечерам гоняет в футбол, или я – безработный студент, который не может ни девушке сделать подарок, ни отстать от кошелька родителей. Ну ничего, как говорит отец, время все расставит на свои места. Вчера пришла повестка явиться в военкомат. Для матери это извещение стало поводом принять 20 капель валокордина. Для отца – провести со мной мужской разговор. Когда мы сели на кухне друг напротив друга, я посмотрел на папу другими глазами. В прежних он был молодым, веселым оптимистом, от одного его взгляда женщины «таяли на глазах», сейчас же я увидел следы усталости, которые были ясно отражены в глубоких складках на лице. В этом году отцу стукнуло сорок. Видимо, эта дата означает какую-то важную веху в жизни мужчины. Папа выглядел значительно старше своих лет. Возможно, причина была в сердечной недостаточности – такой диагноз установил врач после многочисленных обследований. Чего же не доставало его сердцу? Может быть, любви? Папа стал все больше уходить в себя, будто бы медленно погружался на дно жизни. А мама, по-моему, делала вид, что ничего не видит. Она все так же продолжала трещать с подругами по телефону, неестественно хвататься за сердце в случае каких-то неприятных новостей и постоянно обвинять отца в его несостоятельности. Не знаю, то ли я раньше не замечал, что родители попросту не любят друг друга, то ли срок их отношений истек недавно. Самое главное, мне не хотелось, чтобы у нас со Светкой все вышло вот так… Без концовки. Но сейчас не об этом… Отец, как всегда, не давил на меня своими взглядами на жизнь, не твердил «послушай мудрого человека», а позволял просмотреть варианты событий. Сначала он предложил мне получить отсрочку от армии, затем – поступить на военную кафедру в университете или же… проявить характер и принять вызов народа. Всю ночь я ворочался с одного бока на другой, путаясь в собственных мыслях. С одной стороны, мне было страшно стать реальным участником этой жестокой мужской игры. С другой, я понимал, что этот этап нужно пройти, чтобы потом не прятаться ни от кого, а смотреть в глаза честно и говорить: «Да, я прошел через это, да, я видел сражения, да, была дедовщина». Дедовщина… Что с ней поделать? Да ничего! Кто только не брался вырвать ее «корень»… Хотя, если честно, как бы я ни пытался казаться самому себе храбрым, это давалось мне с трудом. Да, я боялся. Как вспоминал рассказы бывалых пацанов, которые по возвращении из армии превращались в искалеченных жизнью людей, так дрожь пробегала по всему телу. Под утро я принял решение. Надо идти. Чтобы потом, через пару лет, можно было посмотреть в глаза сыну и сказать – твой отец служил родине! Да и многого за год я не упущу. Главное, чтобы Светка не ускользнула из моей жизни. Это стало бы самой большой потерей. Да нет, такого быть не может. Она любит меня и следует за мной, как и прежде, тенью… Кстати, о тенях… Я все реже обращаю внимание на собственное отражение. Я больше не придумываю жизнь какому-то непонятному отпечатку на стене или на асфальте. И, перечитывая рассказы о твоих скитаниях, улыбаюсь своей наивности. Ведь тебя нет. Ты всего лишь перевертыш. Простой, бессмысленный перевертыш…

Тень седьмая

Кроме тебя, не вижу ничего… Ты вернулась, и я воспринимаю тебя с прежней силой и ясностью. Опять я посвящаю тебе все свои мысли, диалоги, буквы, от написания которых внутри меня разлетаются искры гневы и злости, и опять я нахожу в каждом твоем движении глубокий смысл. Больше всего на свете мне хочется, чтобы ты двигалась в этом дыме, тумане, под этими выстрелами и ничтожными ударами. Полгода достаточно, чтобы понять всю жестокость войны. Если война – это тень мира, то я выхожу из игры, в начале которой ощущал то же самое чувство, что и в детстве: будто бы пуговицы впечатывают свои следы в мое тело. Шинель на размер меньше, от постоянного ношения кирзовых сапог кожа ног превратилась в лохмотья с кровавыми мозолями. Снять сапоги разрешают только ночью, на время сна. Зачем? Ведь это единственное время, когда глубоко наплевать, что на тебе надето. Потому что в сон не то что проваливаешься, а впиваешься всеми клетками тела. Я уже даже не плачу по ночам, сил нет на эмоции и чувства. Да какие тут могут быть разговоры о чувствах? Они превратились в кровавое месиво, смешались с грязью. Да и все эти разговоры про воспитание духа в армии – пустой гон. Ну вот скажите мне, как может человек развивать в себе какие-то ценности, пожимая каждый божий день руку смерти? Внутренний мир от таких кошмаров не то что обогатится, а сто раз поперхнется при виде жестоких теней дьявольских промыслов. Вместе со мной только боевая подруга, которая так же, как и я, маршируя по плацу, напоминает мне неудавшегося робота. Неужели я так выгляжу? Шинель, автомат через плечо, сапоги, шапка… Смешно! Просто смешно… Вот уж армия закрутила-завертела мою жизнь. И это несмотря на то, что я не был солдатом-срочником, который тут же становился хребтом армии. Нет! Я служил по контракту, но это не спасло меня от тяжелого груза безжалостно рвущих сердце мыслей. Как запах табачного дыма въедался в волосы, так и запах армии въедался в подкорку сознания. В казарме пахло перловой кашей, тушенкой, дешевыми сигаретами, а также построениями, разводами, караулами, полигонами, техникой, оружием, мордобоем и смертельными боями. Ужасен был запах боли раненых товарищей и запах смерти. Единственное, что не оправдало худших ожиданий, так это дедовщина. Она не особенно была популярна в нашей казарме. Все как-то старались войти в положение друг друга. Но все же многие ребята потеряли себя, стали собственной тенью, которая, покорно склонив голову, следовала за командным голосом гражданина начальника. Страшно. Я оказался в рядах батальона ОРБ – отдельного разведывательного батальона. Завтра опять идти в горы. Тяжело. Тяжело осознавать, что потихоньку из твоей жизни исчезают друзья, а вместе с ними и вера во что-то лучшее. А уж когда пуля разорвала жизнь Пашки, я рыдал так, что ребята насильно открывали мне рот и заливали в него горькую водку. Пашка… сколько же лет я наблюдал за тобой! С детского садика мы дружили, и даже соперничество из-за Светки не смогло нас разлучить. А теперь… В тот день все мы прекрасно знали, что идем в засаду. Знали! Но что теперь дадут эти огрызки терзаний и можно ли было избежать этой жуткой участи? И, самое главное, я не мог понять, зачем родине нужны мертвые тела? Вчера провожал Пашку в иной мир. Цинковый гроб катил на тележке. В этом мне помогала только ты, моя тень, которая всячески пыталась успокоить свою подругу – тень, падающую от гроба. Да и тележка то и дело скрипела, присоединяясь к вам. Она тоже отбрасывала на пол аэродрома свое корявое отражение. В этот день все казалось мне бессмысленным и ненужным. Взлетно-посадочные полосы превратились в сплошные длинные тени, провожающие мою юность, мой открытый взгляд на мир, мои рассуждения о красоте жизни в далекий путь. В иной мир. Как будто вместе с гробом Пашки я отправил в небо весь свой багаж прежних мыслей. Похоронив надежды, вдохнул воздух реальности. Холодной, прознающей насквозь. Лютая зима злорадствовала пуще прежнего. Метель неистово швыряла в лицо вихрь колющих белых частиц. Но мне не хотелось укрыться от зимы. Она почему-то напоминала мне что-то знакомое… Будто именно такой характер был у тени, рожденной вместе со мной, 20 лет назад.