Текст книги "Женщина фюрера, или Как Ева Браун погубила Третий рейх"

Известно, что в начале 30-х годов ХХ века в теплом климате среди божественных красот русского тогда еще Крыма собирались на свои ритуальные сходки коминтерновцы – члены так называемого Коммунистического интернационала, которые могут быть означены как международные преступники, виновные в масштабных планетарных бедствиях не менее чем осужденный победившим «прогрессивным международным сообществом» гитлеровский фашизм. В 30-е годы ХХ века, – когда порабощенные большевистско-коммунистической властью народы СССР познавали массовый голод и даже… каннибализм, – эти орды сытых бандитов и развратников, собранных по всему миру для обучения в секретных школах Коминтерна, уже выбрасывали руки вверх, показывая солидарность в деле построения коммунизма на Планете… Жест, когда прямая рука взлетает в приветствии, использовался вождями Коминтерна еще задолго до того, как он стал официальным символом фашистского приветствия.

В годы, когда миллионы советских людей, – в соответствии с тайными и амбициозно-циничными планами вождя, товарища Иосифа Виссарионовича Сталина, – готовились к мировой войне, загибаясь под лозунгами: «Пятилетку – в четыре года! …в три года!», жирующие на бесплатных деликатесах и ублажаемые профессиональными шлюхами коминтерновцы изучали основы управления странами, которые – одна за одной – должны были становиться советскими.

– Нам нужна Вторая мировая война! – призывая русских на бойню, картаво орал еще в 1916 году злой гений антирусской революции Ленин-Бланк.

Но пожар мировой войны тогда не раздули даже силы Тухачевского, храбро ринувшиеся в поход на Польшу и трусливо отступившие. Попытка не удалась. А за годы пятилеток товарищ Сталин учел все, чтобы подобное не повторилось, и чтобы открытая всем, озвученная классиками марксизма-ленинизма конечная цель как можно дольше оставалась всего лишь «словесным фактором»…

– Нужно, чтобы кто-то начал НАШУ войну и пусть этот ледокол развалит Европу! – знаменитая фраза, сказанная Иосифом Виссарионовичем в 1939 году. Тот, кого он определил на роль «ледокола», был его ставленник (вместе с финансовыми кланами Запада и США), его товарищ и марионетка Адольф Гитлер.

Но пока немецкий вождь еще не понял всей тайной игры, он продолжал строить свою Пирамиду власти. И не последнее место в ней занимал Бальдур фон Ширах, женившийся на Генриетте Хоффманн в 1932 году. Свадьбу молодожены праздновали в квартире Гитлера на Принцрегентенплатц. В подарок от вождя супруги получили овчарку. А вскоре Генриетта фон Ширах одарит отечество четырьмя дворянскими отпрысками: 28 января 1933 г. родится Ангелика, в 1934-м – сын Клаус, в 1938-м – Роберт, в 1941-м – Рихард.

В 1940 году ее муж, как уже говорилось, был назначен гауляйтером Вены, став одновременно имперским наместником Вены и имперским комиссаром обороны Вены и окрестностей. Главной задачей, поставленной перед Ширахом, было сделать Вену городом, свободным от евреев. В соответствии с поручением фюрера от 2 ноября 1941 года ему надлежало эвакуировать пришлых чехов и выслать евреев в генерал-губернаторство.

В Вене семья фон Ширахов прожила до 1943 года, располагаясь в комфортабельной служебной вилле на Хоэнварте, 52. В их распоряжении была и усадьба в Хелентале, куда любила наведываться повзрослевшая Хенни. А ведь, казалось бы, прошло совсем мало времени, когда она вместе с Гели Раубаль или Евой Браун (или все вместе?) – на машине и в сопровождении Адольфа Гитлера – ездила на милые пикники на Химзее. Они располагались в выбранном укромном месте между лесом и озером, и эти идеальные идиллические часы давали им право думать, что впереди – только размеренное блаженство и полная значимости жизнь. «Жизнь для нас была праздником, который только начался», – передавала свои впечатления о тех днях юная Хенни Хоффманн. Но праздник, начавшийся с кофейных запахов заведения, расположенного под фотоателье ее папеньки, с пасторальных пикников на лоне мюнхенских предместий, с лыжных катаний и девичьих забав, превратил всех своих героев в участников Grössenwahn – соучастников великой коричневой иллюзии…

Глава 3. Фрау Ангела и ее «прелестное дитя»

Знакомство Хенни Хоффманн и Евы Браун произошло после принятия последней в фотоателье. «…я узнала Еву Браун, когда та была еще юной девушкой, у нас имелись велосипеды, и мы часто катались вниз по Леопольдштрассе, к Унгерербад. Мы плавали в ледяной воде озера Мариензее и ныряли под водопад, тогда еще существовавший. Ева красиво прыгала в воду с 3-метровой доски и могла ходить на руках. Она участвовала в танцевальных конкурсах и получала там призы… Ева, изящная, невысокая учительская дочка из Мюнхена, продававшая фильмы в фотомагазине моего отца, с ее декольте, очаровывала покупателей и всегда была превосходной фотомоделью, когда ее фотографировали для рекламы», – писала престарелая Генриетта фон Ширах в своей книге «Женщины вокруг Гитлера» («Frauen um Hitler»), изданной в 1983 году. В своих послевоенных изданиях Генриетта Хоффман-Ширах многократно утверждала, что является «старой подругой» Евы Браун. Хотела ли она на склоне лет стать еще более причастной к великим именам, соединенным притягательно-зловещей Историей? – не знаю, однако в молодые годы она охотно называла свою «подругу-Еву» «глупой», как, впрочем, и другую соперницу – Гели Раубаль. Историки и биографы подтверждают, что до середины 30-х годов заносчивая Хенни относилась к Еве с явным оттенком превосходства.

Несмотря на то, что некоторые историки отрицают факт знакомства Евы и Гели Раубаль, все же имеются сведения, что девушки познакомились в 1930 году на традиционном Октоберфесте; Oktoberfest – крупнейший пивной фестиваль в мире, проводящийся в Мюнхене. По традиции начинается в третьи выходные сентября и заканчивается в последнее воскресенье октября; тогда же все фермеры празднуют конец сбора урожая. История этого любимого в народе праздника берет начало от свадьбы кронпринца Людвига (ставшего королем Баварии Людвигом I) и принцессы Терезы Саксен-Хильдбургхаус в 1810 году. «Думаю, она была знакома с Гели, поскольку то и дело говорила о ней. Но я… не знаю, часто ли они встречались», – свидетельствовала и мать Евы, Франциска Браун после войны.

Гели, она же Ангелика Раубаль (в русской транскрипции встречается написание Раубал) была дочерью сводной сестры Адольфа Гитлера Ангелы Франциски Йоханны Гитлер (1883–1949). Их общий отец Алоиз Шикльгрубер (1837–1903) сменил фамилию на Хидлер (Hiedler), чтобы получить наследство, оставленное его матерью Анной Хидлер (в девичестве Шикльгрубер), но вследствие ошибки нотариуса, стал после прозываться г-н Гитлер (Hitler).

Овдовев, отец будущего фюрера Германии женился на его матери, 25-летней Кларе Пёльцль третьим браком, когда ему было почти 50 лет. Это событие произошло в 1885 году; малышке Ангеле исполнилось всего два года. С 1889 по 1892 гг. Ангела Гитлер посещала муниципальную женскую школу в городе Браунау-на-Инне. Этот город имел определенную и вполне заслуженную славу как место экстрасенсов и медиумов, однако сей дар из всего семейства Гитлеров проявится только у Адика (но, поговаривают, что некоторые из предыдущих поколений этой семьи имели такие же таланты).

Повзрослев, Ангела Гитлер – 14 сентября 1903 года – вышла замуж за служащего налогового ведомства Лео Рудольфа Раубаля, сына финанс-секретаря Карла Раубаля из австрийского города Рид. Однако через семь лет, в августе 1910-го, в возрасте 31 года, ее супруг скончался, оставив после себя сына Лео (родился в 1906 г.), дочь Ангелу (1908 г.) и полугодовалую малышку Эльфриду (Фридль, родилась в 1910 г.).

Потеряв мужа, Ангеле Раубаль, которой едва исполнилось 27 лет, пришлось управляться не только с тремя детьми, но и отвечать за 14-летнюю сводную сестру Паулу Гитлер (1896–1960), которая на тот момент училась в лицее в Линце. Вдовья пенсия оказалась слишком незначительной, чтобы семья чувствовала достаток; но и прибавка из сиротских пособий в 50 крон каждое также не могла покрыть всех необходимых расходов. Уже в июле 1911 года живший тогда в Вене 22-летний Адольф Гитлер отказывается от своего пособия в пользу родной сестры Паулы. Глава семейства была вынуждена искать работу в Вене. Остались документы, свидетельствующие, что в 1915 году Ангела Раубаль работала в женском учебном пансионе, в 1919 году заведовала женским пансионом, в 1920 году заведовала еврейской кухней при Венском университете (других национальных кухонь в учебном заведении не было, хотя там учились представители десятков национальностей). В городе тогда среди прочих активно работал и Еврейский комитет высшей школы, который следил за работой еврейской кухни.

«Вена – это город, олицетворяющий кровосмешение», – изрек как-то Адольф Гитлер. Имели ли личные впечатления фрау Ангелы и высказывания о контингенте «подопечных» значение для твердо ставшего на позиции национал-социализма Адольфа? Были ли они определяющими в исполнении «главного» деле, которое по приказу фюрера вел в Вене в начале 40-х годов ХХ века гауляйтер Бальдур фон Ширах? Возможно, да, а, может, вовсе и нет… Но Ангела Франциска Йоханна Гитлер-Раубаль охотно покинула университетский буфет, променяв свою начальственную должность на обязанности экономки в доме сводного брата.

Летом 1928 года (по иным сведениям, в 1927-м) Гитлер снял в Оберзальцберге сельский дом «Вахенфельд» («Wachenfeld»).

Известно, что после ареста, отсидки в тюрьме Ландсберга-на-Лехе (с 11 ноября 1923 по 20 декабря 1924) и запрета на выступления, Адольф Гитлер с 1925 по 1927 годы много времени проводил в долине Берхтесгадена, в Оберзальцберге, и эти места стали для него воплощением природной гармонии. Гармонии, перенесенной – для него! – на другой континент мира… «Да, с этой горой я очень прочно соединился… Я совершенно влюбился в этот ландшафт», – честно и почти сентиментально признается фюрер своему окружению. И, потакая его неподдельной любви к очаровательной горной долине, его соратники найдут ему идентичное место, возведя там и новый, идеальный «Wachenfeld», прозываемый уже «Berghof».

Сельский дом в Оберзальцберге являл собой строение (11,5×8,8 м) с террасой и хозяйственной постройкой. В 1933 году постройку, где размещались прачечная и дровяной сарай, разломали, чтобы построить вытянутый в длину дом с пятью комнатами и прочими удобствами для адъютантов, прислуги, охраны, врачей и проч. В самом доме имелись: на первом этаже – большая (около 40 м²) комната-гостиная, кухня, кладовая, туалет, комната для домработницы (9,4 м²), на втором – две спальни (по 20,4 м²), две комнаты (по 11,8 м²) и ванна с туалетом. Все комнаты верхнего этажа соединялись балконом шириной 1 м. Вид, открывавшийся с этого балкона, был просто великолепен, – о чем может судить каждый, просматривая хронику, периодически транслируемую по ТВ как в авторских передачах о временах Третьего рейха, так и вставляемую в художественные фильмы. Сочные луга и живописные Альпы, с которых фен сдувает завесу тумана, воистину волшебны.

Летом 1928 года Ангела Раубаль вместе с младшей дочерью Эльфридой приехала в Оберзальцберг. Ее дочь Гели с декабря 1927 года находилась в Мюнхене, а сын Лео – учился в педагогическом училище Вены. В поместье привезли и Вольфа – девятилетнюю овчарку Гитлера (была подарена на 33-летие Адольфа, в 1922-м), но вскоре там появятся еще две собаки: Мука и Блонди. По документам, основным арендатором дома «Вахенфельд» была Ангела Раубаль, тогда как господин Гитлер в налоговых и иных бумагах проходил как… писатель. Как известно, в июле 1925 г. вышел первый том книги «Майн кампф», в декабре 1926 г. – второй.

Многолетний секретарь Адольфа Гилера Кристина Шрёдер характеризовала Ангелу Раубаль как «крайне решительную и энергичную персону. Ее венская кухня была великолепна… она была деятельным, энергичным и абсолютно уважаемым человеком… Ее фигура также вызывала уважением. Она не только осуществляла строгий надзор над персоналом дома, но считала себя ответственной также за благополучие своего брата, от чего тот не слишком был в восторге… Она была аккуратной домохозяйкой и превосходной поварихой». Паула Гитлер разделяла это мнение: «Моя сводная сестра, бывшая много старше и энергичнее меня, должна была во всем быть первой… и для меня было ясно, что мы не должны демонстрировать споры за право на брата. Поэтому я осталась в Вене, а моя сводная сестра Ангела стала в Оберзальцберге управлять хозяйством моего брата. Осенью 1934 года эта эра закончилась. Он хотел быть абсолютно свободным и никем не связанным».

«Дом Вахенфельд», он же Бергхоф – в 1928–1945 гг. резиденция Адольфа Гитлера в Баварских Альпах в долине Берхтесгаден, Германия

Заботливая и властная австрийка стала при господине Гитлере не только экономкой, но и секретарем, ведь если Гитлеру требовалось передать записки и сообщения, то прежде их отдавали фрау Ангеле.

Дом, оформленный в аренду с правом преимущественной продажи, в начале 30-х годов стал, наконец, собственностью рейхсканцлера Адольфа Гитлера вместе с земельным наделом. Тогда же на участке началось строительство гаража, террасы и зимнего сада над ним, также велись перестройка и расширение дома. Работами ведал владелец строительной фирмы в Мюнхене, член НСДАП с 1922 года и участник путча Гитлера (за что позже был награжден орденом Крови) Отто Шидермайер. Впервые идиллическую усадьбу отгородили от остального мира высокой проволочной изгородью, чтобы толпы страждущих видеть рейхсканцлера дни напролет не бродили вдоль окон. Кроме того, отныне вокруг изгороди стояли часовые из караульных частей и службы безопасности.

Еще в конце 1929 года прошел партийный съезд в Нюрнберге, когда перед Гитлером впервые промаршировали 20.000 бойцов СА, одетых в одинаковую форму. Среди восторженно ликующей толпы зрителей находились фрау Ангела Раубаль с дочерью Гели, которую Геббельс охарактеризует в дневнике как «прелестное дитя». А злой язык Путци Ханфштенгля представил «пустоголовой маленькой дрянью, у которой ни мозгов, ни характера» (впрочем, почти также он говорил и о Еве).

В сентябре 1935 года будет проводиться очередной съезд партии (получит название «Съезд свободы», «Der Parteitag der Freiheit»), участие в котором примут уже 100.000 руководителей и 54.000 рабочих, а также недавно сформированные части вермахта. Среди гостей съезда будут присутствовать и дамы из окружения Гитлера, среди которых, конечно же, будет и фрау Раубаль, – одна, без своего «прелестного дитя»… Милая Гели трагически погибнет в 1931-м; ее место рядом с фюрером к тому времени займет другое милое создание – Ева Браун.

Во время съезда и фрау Раубаль, и фройляйн Ева, проживающие в Нюрнбергском отеле «Kaiserhof», явно не оказывали друг другу симпатии. Впрочем, прохлада наблюдалась в первую очередь, со стороны сестры Адольфа. «Между дамами были довольно натянутые отношения, – говорил впоследствии во время дачи показаний Юлиус Шауб, – можно даже сказать, что образовались два лагеря, первый – вокруг фрау Раубаль, второй образовали дамы, на которых неохотно смотрели из первого лагеря. К тому времени фрау Раубаль, вероятно, впервые узнала об отношении ее брата к Еве Браун, что он покупает ей платья и делает ей подарки. И она совершенно открыто демонстрировала свою враждебность по отношению к Еве Браун».

Это небрежение к пассии фюрера лишило фрау Ангелу братней любви, и вскоре по распоряжению Адольфа Гитлера она была вынуждена покинуть благословенную долину Берхтесгадена, чтобы выехать на лечение в Бад-Нойхейм. Несмотря на затаенную обиду, Ангела Раубаль нашла свое утешение в поездке, где ей посчастливилось познакомиться с доктором технических наук, профессором Мартином Хаммицшем, директором государственного строительного училища в Дрездене. 20 января 1936 года они поженились, и с 1937 года стали проживать в Дрездене.

Вместе с матерью из поместья выехала и младшая Раубаль – Фридль, которая пребывала там с 18-ти лет, со времени окончания лицея в Вене. Девушка уехала к брату Лео, а в июне 1937 года она выйдет замуж за адвоката доктора Эрнста Хохэггера и станет проживать, как и мать, в Дрездене. Лео Раубаль в 1939 году станет лейтенантом люфтваффе и 31 января 1943 года будет взят в плен под Сталинградом. Выживет, и после войны станет учительствовать в Линце.

Утверждают, что именно после того, как Ева добилась своей цели – удаления непримиримого врага, вся личная территория Гитлера в Оберзальцберге досталась ей одной. Возможно, слухи, распускаемые о «связи» Адольфа и его племянницы Гели Раубаль, столь коробили нервы хозяина поместья, что он давно для себя решил избавиться от присутствия матери несчастной девушки. И такой случай представился…

Глава 4. «Большой ребенок, который всем нравился»

Был ли Адольф Гитлер любовником Гели? – вопрос до сих пор из разряда спорных. Многие авторы полагают, что связь имела место, а иначе чего бы ей стреляться из пистолета Гитлера? Биография вождя немецких национал-социалистов столь интересна, что оставляет многогранный простор для всевозможных любителей «клубнички». Однако и среди бесконечных авторских предположений и многочисленных признаний «свидетелей» можно встретить довольно-таки трезвые рассуждения отдельных исследователей. Причем, любопытный факт: чем дальше от тех событий, тем раздаются все более трезвые голоса желающих знать истину, а не «жареные факты» на потеху пиршественно улюлюкающей толпы, причисляющей себя к победителям «страшной коричневой чумы».

Ангела Мария Раубаль, которую чаще всего называли Гели, родилась в Линце-на-Дунае 4 июня 1908 года. Когда ее мать получила место в женском учебном пансионате в Вене в 1915 году, девочке пришлось поехать жить в Пейльштейн к свояченице матери Марии Раубаль, где она станет посещать народную школу. Но через два года девочка вернется к матери и поступит в гимназию, по окончании которой в марте 1922 года, 13-летняя Гели вновь вернется к тетке Марии Раубаль, которая к тому времени уже выйдет на пенсию и купит небольшой домик в Линце. И ее племянница до получения аттестата зрелости станет посещать занятия в Линцской академической гимназии. Знакомство Гели-младшей со ставшим уже знаменитым дядей произойдет в июле 1924 года. 16-летняя Гели и ее 18-летний брат Лео приедут навестить заключенного в тюрьму Ландсберг Адольфа Гитлера и будут приятно поражены, узнав, что камера их родственника буквально засыпана подарками, цветами, шоколадом и книгами, приносимыми толпами поклонников и поклонниц.

Порядки в тюрьме напоминали мужское общежитие или даже санаторий средней руки. А господин директор тюрьмы самолично ходатайствовал за… досрочное освобождение «видного политика, преданного делу спасения Германии» и, получив бумаги на освобождение Адольфа Гитлера из-под стражи, первым пришел к нему с этой приятной вестью. Узник провел в неволе девять месяцев, и, – как некогда Владимир Ильич Ленин, познавший «тяготы царских тюрем» и «горький хлеб проклятого царизма», – потолстел, поздоровел, отдохнул, признав государственную тюрьму «университетом за государственный счет». И так же, как красный «вождь мирового пролетариата», издавший декрет о концентрационных лагерях, этот коричневый вождь покончит с либерализмом государственной пенитенциарной системы.

Выйдя на волю, Адольф почувствует реальную поддержку, усилит свою веру в единомышленников и наполнится энергией, которая поможет ему преодолеть скорые годы многих потерь и разочарований. Путь до политического Олимпа будет не легок. Но пока, попав домой, он с радостью примется поглощать пылким взглядом охапки букетов и россыпь лавровых венков, венчающих головы только самых отчаянных победителей…

Летом 1926-го вместе с учителем и однокашниками-гимназистами Гели приедет в Мюнхен на экскурсию, а заодно встретится с дядей. Возможно, именно в тот раз состоялся серьезный разговор о ее будущем. Не важно по чьему совету (матери или дяди, действовавших в этом вопросе согласовано), однако уже осенью 1927 года 19-летняя Гели поступает на медицинский факультет Мюнхенского университета (по неизвестным причинам исключена после зимнего семестра). Наверняка юную, очаровательную веселушку больше, чем медицина, увлекала музыка. По совету дяди она посещает знаменитого композитора и дирижера Адольфа Фогля (в других вариантах – Фогеля), считавшегося экспертом по произведениям Рихарда Вагнера, чтобы брать уроки пения. По свидетельству А. Иоахимсталера, «в одном из разговоров после войны Фогль признал, что Гели Раубаль бывала у него: она была очень жизнерадостной девушкой, и Фогль полностью исключает возможность ее самоубийства» (с. 243). И это весьма и весьма важное замечание!

Большинство биографов представляют Гели Раубаль как «цветущую, ростом около 170 см, предрасположенную к полноте, с красивыми карими глазами, темноволосую, необычайно жизнерадостную, самостоятельную и уверенную в себе, иногда склонную к упрямству, музыкальную – с красивым и приятным голосом, говорившую с австрийским акцентом. Она хорошо рисовала и интересовалась прикладным искусством. Так как она в школе много общалась с мальчиками, то не была застенчива, имела открытый характер и любила шутки. Можно сказать, это – большой ребенок, который всем нравился» (по описанию Юлиуса Шауба). Большинство авторов сходились в мысли, что Гели, имевшая славянскую кровь, была очень похожа на красавицу-славянку, но вместе с тем обладала прекрасными темными волосами. Основной ошибкой поспешливых биографов и всевозможных «знатоков Третьего рейха» (особенно из бывшего СССР) стала чья-то некогда запущенная ошибка о светловолосой Гели Раубаль, – как идеале арийский женщины, без взгляда на фото героини. «Ангела приехала с двумя дочерьми – Фридль и Ангелой Марией, которую домашние звали Гели. К этой живой девушке со светло-русыми волосами окружение Гитлера относилось по-разному» (А. Васильченко. Секс в Третьем рейхе. М., «Яуза», 2005, с. 91). То же самое – в переводной книге Эриха Шааке «Женщины Гитлера», вышедшей в издательстве «АСТ-Астрель» в 2003 году. «Первой большой любовью Гитлера стала Гели (Ангела) Раубаль, его двоюродная племянница. Впервые они встретились в 1925 году в Берхстегадене на юго-востоке Баварии. Недалеко от него Гитлер, став канцлером, построил свою резиденцию. Тогда он был просто очарован 17-летней светловолосой пухленькой девушкой с приятным, тихим голосом… Она (Ева. – Авт.) была такой же светловолосой, как и Гели, и сразу же понравилась фюреру» (Б. Соколов. Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой. М., «АСТ-пресс», 2006, с.с. 141, 143). А вот подобные «свидетельства» других авторов, печатавшихся в той же претенциозной, что и книга Б. Соколова, серии «Историческое расследование»: «В сентябре 1929 года Гитлер поселился в новой большой квартире на Принцрегентенплац. В качестве экономки он пригласил свою сводную сестру Ангелу. Накануне Рождества она, недавно потерявшая мужа, приехала в Мюнхен вместе с двумя дочерьми – Эльфридой и Ангелой, или просто Гели, которые хотели обучаться в баварской столице живописи и пению» (Л. Белоусов, А. Патрушев. Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко. М, 2001, с. 240). Если для авторов разница почти в 20 лет означает «недавно потерять мужа», – то о каком серьезном подходе к теме можно вообще говорить?! Допустить в одном абзаце сразу несколько неточностей – это довольно обычное на постсоветском пространстве явление, особенно если писатели обращаются к слишком неоднозначной и непростой теме истории времен Третьего рейха. Не избежала интерпретации (т. е. небрежного списывания из недобросовестных источников) и биография Евы Браун, и коль мы решились на цитирование глупостей, то упомянем и эту книгу, в которой на нескольких страницах приводятся факты из жизни нашей главной героини Евы Браун. «Они познакомились в 1929. Семнадцатилетняя дочь профессора католицизма и бывшей чемпионки по фигурному катанию… /Она с удовольствием работала секретарем-ассистентом у Генриха Хоффмана, редактора газеты «Volkischer Beobachter»… Появление в редколлегии миловидной блондинки не осталось незамеченным. Вскоре многие стали догадываться, в чем причина частых визитов Ади в здание редакции… /В это время он жил с девятнадцатилетней Анжелой Раубаль, которую нежно звал Гелией». Это из книги «100 великих любовниц» автора-составителя И. А. Муромова (М., «Вече», с. 431); многокнижная серия о 100 великих названа в газете «Литературная Россия» ста конфузами, – и поделом!

Но, справедливости ради, стоит указать, что желающим писать всегда было (и есть) откуда черпать как недостоверные факты, так и откровенную ложь. Во-первых, полагаясь на заидеологизированные труды советских историков; во-вторых, на бредовые измышления западных коллег-писателей, вроде Найджела Которна (смотри, к примеру, его книгу «Интимная жизнь диктаторов», состряпанную на пренебрежительных, зачастую даже извращенных личных домыслах, ничего общего не имеющих с реальными историческими фактами). А в-третьих, сомнительно полагаться на свидетельства западных авторов, писавших свои труды в послевоенное время, по горячим следам, но не избежавших ошибок в приводимом фактологическом материале (пожалуй, более логичны и серьезны труды наших западных современников, пользующихся уже многими открытыми архивами). Для наглядного примера приведу это предложение: «Въехав 3 сентября 1929 года в свою новую квартиру на Принцрегентенплац, Гитлер тут же пригласил к себе на должность экономки свою сводную сестру Анжелу, которая недавно овдовела и, как и ее дочери Эльфрида и Анжела, хотела учиться в Мюнхене живописи и пению» (Н. Ган. Ева Браун: жизнь, любовь, судьба. М., 2003, с. 16. Напомню, что американский журналист издал свою книгу еще в 1968 году.). Или еще: «Летом 1928 года Гитлер снял в Оберзальцберге у вдовы гамбургского промышленника виллу «Вахенфельд» за сто марок (25 долларов) в месяц и выписал из Вены овдовевшую сводную сестру Ангелу Раубал для ведения хозяйства в доме, который он впервые в жизни мог назвать своим[1]1
  Впоследствии он купил эту виллу, а когда стал канцлером, то реконструировал ее, превратив в огромный роскошный особняк, которому дал название «Бергхоф». – Прим. авт.


[Закрыть]. Фрау Раубал привезла с собой двух дочерей – Гели и Фридл. Гели было двадцать лет. Пышноволосая, белокурая…» и т. д. – так вспоминал (!) очевидец времен становления Третьего рейха и также американский журналист Уильям Ширер, выпустивший книгу «Взлет и падение третьего рейха» (в русском переводе вышла в 1991 г.). Признаюсь, мне также приходится заглядывать в переводные иностранные источники, а потому, возможно, не всегда удается избежать некоторых ошибок в описании отдельных событий, приведении биографических дат или имен.

…Что удивительного в том, что Гели – девочка, рано потерявшая отца и практически его не помнящая, надолго застыла в детстве? Разве это не естественная защитная реакция? Что больше всего удивляет ее при первых встречах с дядей? – она поражена его желанием делать ей подарки и опекать. Впрочем, Гитлер был ответственным и добропорядочным родственником; встретив свою младшую сестру Паулу в 1920 году, после многолетней разлуки, на упрек, что ей было бы легче, если бы все эти тяжкие годы он давал о себе знать, Адик ответил: «Я сам ничего не имел и не мог тебе помогать; а если я не мог помогать, то и не хотел давать о себе знать…» и… «первое, что меня поразило, – он пошел со мной за покупками», – признавалась взрослая Паула.

Он, мужчина, умудрившийся взять жизнь, как берут быка за рога, он, даже оседлавший это строптивое животное, осознавал свой личностный долг перед семьей. Взять хотя бы первое завещание, написанное в 1938 году, где А. Гитлер четко определял размеры ежемесячного пособия своим родным, включая и Ангелу Раубаль-Хаммицш, с которой был в размолвке, и Фридль Раубаль-Хохэггер. Известно также, что свою младшую сестру Паулу, с которой они были слишком непохожи, слишком далеки, Адольф также всегда поддерживал; до 1945 г. она получала от брата ежемесячно по 500 рейхсмарок, а в апреле 1945-го по поручению Гитлера ей, приехавшей в Берхтесгеден, было передано Шаубом 100.000 рейхсмарок.

Изыскивая всякие неприличия в поведении взрослого дяди и его простодушной молоденькой племянницы, авторы друг за другом пересказывают факт, что когда Гели приходила на уроки музыки к заменившему Фогля преподавателю музыки Гансу Штреку («адъютант Людендорфа в дни путча, который убедил Гитлера, что девушку можно научить пению»), будто бы Гитлер «тайком пробирался в квартиру преподавателя, подслушивал из прихожей пение своей племянницы. Штрек его как-то поймал. Учитель пения нашел, что Гитлер вел себя «как влюбленный школьник», его поведение нельзя было назвать нормальным» (Э. Шааке. Женщины Гитлера. М., 2003, с. 104). Однако, во-первых, «тайком» пробраться в квартиру учителя было невозможно, потому что дверь приходящим открывала прислуга, во-вторых, что плохого ожидать несколько минут вне кабинета, где идут занятия? В-третьих, сведения о «влюбленном» Гитлере распространил все тот же Эрнст Ханфштенгль, а после позаимствовали другие авторы. На это же указывает и Эрих Шааке, взяв слова о влюбленности в кавычки и сделав сноску, однако мысль ему явно пришлась по душе, иначе бы он не сделал вывод о ненормальности чужого поведения. Впрочем, у самого Ханфштенгля мне встретилась другая фраза о тех же событиях: «Иногда он приезжал сам и заходил за ней до окончания урока, тихо входил и слушал из зала» (Э. Ганфштенгль, с. 175).

В отношениях с девушками Гитлер не позволял себе ничего лишнего. И вряд ли в этом видится небрежение женщинами и предпочтение им мужчин, – о чем также любят рассуждать многие. Скорее всего, истоки такого, замечу – абсолютно нормального для первой половины ХХ века! – поведения кроются в пуританстве и соблюдении традиций. Семья и брак еще святы в обществе. И судить о поведении мужчин, живших почти 100 лет назад, мы можем, только отказавшись от той наносной свободы блуда, которую нам прививает развращенное общество и СМИ. «Девушки (речь идет об уже упоминаемых поездках на природу. – Авт.), как это позже описывала Генриетта Гофман, – подыскивали скрытое кустами место для купания: «Мы купались обнаженными и высыхали затем на солнце: надеялись стать совсем коричневыми. Как-то на обнаженную Гели села целая стайка бабочек». Гитлер при этом всегда держался на расстоянии от девушек. Сам он никогда не плавал и даже не показывался в купальном костюме – ему было бы неприятно, если бы его тело видели другие. Вместо этого он сидел в своих коротких кожаных штанах под елью и читал книги. В самые жаркие дни он снимал обувь и носки и шлепал босыми ногами по мелководью» (Э. Шааке, с.с. 105–106).