Текст книги "Счастье на снежных крыльях. Крылья для попаданки"

– Пять литов! – красные губы аяша раздвинулись в неприятной ухмылке. Затем он обернулся к одному из аяшей и приказал: – Тшень, заплати им. А ее пусть отправят в аид и приготовят. Завтра торги; видимо, великий Яз еще недалеко удалился и позволил вернуть потерянное.

Ну да, если Яза тащит в Мир подкидышей и все-таки славится справедливостью, то ее средний брат зовется Язом Куражом и покровительствует торговцам, наемникам и артистам. А вот старший, Аяз, называется неоднозначно – Расчет. Олицетворяя не столько финансы, сколько месть – кару небесную за дела, грехи и поступки. Я не удивлюсь, если оказалась на невольничьем рынке не без участия Аяза – произвел расчет, так сказать. Видимо, посчитал, что слишком легко мне много знаний досталось, вот и отправил отработать. Я тоже решила воспользоваться лишними словами покупателя:

– Они не имеют права меня продавать, а ты – покупать. Думаю, Аяз тебе скоро об этом напомнит.

Покупатели, продавцы и наблюдатели замерли, деляга аяш, сузив вампирские глаза, посмотрел на меня, дернул губой и с кривой насмешкой выдал:

– Слишком много о себе мнишь, леара, чтобы за твоей судьбой следил сам Аяз. Он уже в пути домой и обратно вернется через сто кругов. – Даже красные глаза к небу выразительно поднял, вампирюга. – И если тебе еще удастся его дождаться и попросить расчета, то мой бренный путь закончится гораздо раньше.

– Лучше обратись к великой Моике, раз ваши лары отвернулись от ущербной крылатой, отобрав у нее магию и разум! – злобно поддакнул ему Тшень.

Я мотала на ус новую информацию. Значит, квошики схитрили: мол, я не опасна, раз без магии, да еще и головой повредилась. Молчание – золото, не зря мне бабушка советовала, выслушивая очередную говорливую жену «непутевого» сына. И я решила промолчать, но намекнуть, ведь кое-что мне удается. Раскрыла крылья насколько было возможно в клетке, затем встряхнула руками и изморозь сразу побежала от пальцев к локтям. И грозно посмотрела на болтливого Тшеня, многозначительно приподняв бровь.

– Забирайте ее и мотайте отсюда! – нервно выпалил этот молодой аяш моим погрустневшим продавцам-квошикам.

– С каких это пор сын моей сестры решает за меня дела? – зашипел главный аяш, заставив квошиков благоразумно отойти на два шага от начавших делить между собой власть родственников.

– Прости, уважаемый Тейш, я погорячился, – покаянно склонился Тшень, затем шагнул к дяде и сбивчиво зашептал: – К чему такой риск с леарой? Мы только-только десяток шордов потеряли, а эта может накликать еще больше неприятностей!

Я мысленно с ним соглашалась на все сто: да-да, много-много неприятностей. Дайте только освободиться – непременно что-нибудь придумаю. Еще поймала себя на том, что словно заразилась азартом аяшей, заинтересованно прислушивалась к их речи, наблюдала мимику, жесты. Не то что в горной деревне.

Дядя тихо пенял племяннику:

– Ты слишком молод, Тшень, у тебя пока мало опыта, поэтому прощаю, но в первый и последний раз. Даже подарю тебе немного своего драгоценного времени, чтобы пояснить очевидное. На нас повис долг, Тшень, огромный долг, а завтра начинаются торги. С чем мы выйдем на них?

– У нас еще много товара…

– Тшень, заставь работать свою голову, иначе мне придется подумать о другом преемнике, – повысил голос старший родственник. – Большая часть товара – красные, за этих преступников мы жирный кусок отдаем в казну и судейским. Несколько зеленых. Ты сам видел, какие нынче пошли обычные должники – тощие заморыши. Много ли такие принесут дохода?

– У нас почти два десятка синих есть, а военные – крепкие …

– Да что ты знаешь про вояк, сопляк? – снова оборвал его дядя и продолжил поучать: – Синие руны – это всего пять лет обязательных работ, наказание за ослушание – не более десяти плетей, крупных и крепких кормить надо, как трех обычных должников. Вояки приучены убивать, в поле пахать такие будут хуже, чем шайгал без кнута. За пленных вояк нам в лучшем случае по паре лит сверху накинут.

– Но леара? Да еще неизвестно откуда и какая… – упрямо гнул свое Тшень.

– Редкий товар, который еще и привлечет внимание к остальным нашим невольникам. А откуда она и что собой представляет – не наша забота. Нам ее продали, мы тоже продали. Подробности сделки только усложняют жизнь! Если Яз позволит, на нее найдется свой покупатель; так часто бывает: самое редкое кому-то позарез нужным оказывается. Кроме того, за редкости платят, как правило, щедро!

С трудом выудив некоторые знания Зоря из своей памяти, я пригрозила:

– Даже на этом богами забытом рынке надзирают за продажей невольников и следят за исполнением законов. На моей шее нет ошейника, а значит – нет договора и оснований для продажи или покупки. За нарушение закона вы сами можете попасть на мое место.

Тшень напрягся, а вот его наставник и ухом не повел:

– Вот видишь, юнец, как хорошо, когда ты не знаешь лишнего про товар. И еще важно иметь крепкую семью, особенно когда близкий родственник надзирает за торговлей и как раз на неделе будет здесь. Насколько помню, у нашего уважаемого Жимуша бывают провалы в памяти и порой плохо с глазами. Так что риск, связанный с продажей леары, ничтожен против вполне вероятного дохода, который поможет нам исправить плачевное положение.

Вау, и здесь коррупция и клановость! Я зло дернула крыльями и от бессилия вцепилась в прутья, замораживая их и дергая на себя в попытке сломать. Торговцы отшатнулись, а квошики, наоборот, придвинулись.

– Это все, на что она способна, уважаемый Тейш, – быстро сориентировался в критической ситуации голова обоза горцев. – Если вы еще сомневаетесь, берите ее бесплатно.

Я зло посмотрела на него и попыталась достучаться, заставить забрать меня отсюда:

– Аяз еще недалеко удалился и, уверена, рассчитается с теми, кто продал леару, спасшую вас во время лавины. Или великий Мок, который сейчас смотрит на нас, – я, по примеру уважаемого Тейша, выразительно возвела глаза к небу, – тоже не останется равнодушным наблюдателем вашего беззакония. Вспомните, Зорь приносил ему дары перед лавиной, просил о помощи – вам послали меня. И вот чем вы платите Моку за бесценный дар – предательством и местью. Запомните, неблагодарные, вырыл яму другому – сам в нее попадешь!

– Проклятая посланница Язы, ты взываешь к справедливости? – зашипел квошик, подавшись к клетке. – Знаешь, сколько теперь поляжет наших мужчин, если соседи разузнают про Зоря?

– Нет, не знаю, а вот вы знали, что он хотел сделать со мной: забрать память и душу! А Яза справедливо сочла его недостойным своей силы. И наказала. Она, а не я!

Квошики сникли, в душе они согласились со мной, злились, конечно, но ничего не могли поделать.

– Даяр приказал – мы выполнили. Зорь не послушал его. Вот к чему приводит, когда не слушают избранника духов племени, – упрямился обозничий квошиков и, обернувшись к аяшам, добавил: – Забирайте ее даром, уважаемый Тейш, даже если потом выставите за ворота – это будет ваше решение.

Мои дарители быстро сняли клетку и поспешно ушли, забрав шайгала с повозкой. Вашаны и аяши сверлили меня красными и змейскими глазами. Кого они опасаются? Кары моих загадочных соплеменников-леаров? Язы? Или спутников этой планеты, которых почитают как богов?

Более трусливый Тшень все же решился на последний шанс отвязаться от рисков в моем лице:

– Может, и правда – за ворота? Пусть ее…

Но более меркантильный, азартный и бывалый Тейш, на котором висит очень большой долг, решил иначе:

– Может, это Яз подкинул нам удачу, а мы ее – за ворота? Нет, обидеть высшего еще хуже: лишимся удачи. Три дня от завтрашних торгов. Если никто не заинтересуется, значит – таково решение самого Аяза. Мы в любом случае ничего не теряем…

– Кроме хлеба… – буркнул один из вашанов.

Чтоб ему эта краюха в горле застряла.

Все вновь посмотрели на меня, мрачно взиравшую на них, скрючившись в клетке. Тейш криво усмехнулся:

– Нет, полноценный стол и достойная замена жалким лохмотьям на ней – наш дар Аязу, если мы не правы! В аид леару, а то дохода с нее еще нет, а времени заняла, как полноценный шорд.

Про шордов я тоже «погуглила». Зорь встречал, и не раз, этих широкоплечих великанов метра под три ростом – серокожих, сероглазых, могучих жителей степей. Не особо умных, зато сильных и верных своему слову, шордов часто нанимали для охраны богатых обозов. Из их речи я знаю довольно много слов, хоть и меньше, чем у аяшей, язык которых был одним из самых распространенных в этом мире. Как и сами они.

Послушав аяшей, потерявших сразу десяток шордов, стоивших, судя по обмолвкам, огромных денег, стало понятно, почему опытный торговец решился выставить меня, леару, на торги, да еще и без договора и ошейника. Сейчас он готов делать деньги любым путем, чтобы самому не оказаться в клетке на невольничьем рынке.

Мою клетку подняли за поручни и унесли в пугающий аид, представлявшийся как минимум темным подвалом. На самом деле оказавшимся просто тем самым незамысловатого вида длинным зданием. Пока меня в клетке тащили по широкому коридору, я разглядывала интерьер, не забывая отметить расположение внутренних помещений. Аид – я соотнесла его с постоялым двором и караван-сараем – состоит из двух половин: хозяйской, или жилой, высокая широкая арка у входа туда позволила увидеть ковры и богатое убранство; и, скажем, служебную, поделенную на небольшие комнатки-клетки с прутьями вместо дверей. В одну из них отправили меня, пересадив таким образом из маленькой клетки в большую. Аид намекает на ад, но все оказалось более прозаично и терпимо. За ширмой нашелся уголок, где можно справить нужду и даже в лохани помыться. Какая маленькая радость после изнурительного пути.

Вечером я засыпала сытая, чистенькая и переодетая, но с мыслями о срочном побеге. На досуге вспомнился анекдот: мексиканский парашютист, если ветер попутный, становится американцем, а если нет – колумбийским наркобароном. Моим крыльям очень, очень нужен попутный ветер! Сколько можно сидеть в клетке!?

Глава 6
Торги

Второй месяц в клетке. Жизнь – как затяжная выставка достижений Земли! Хотя, судя по тому, что третий день на рынке экспонируюсь, а на меня только таращатся и даже не прицениваются, – достижения так себе. А ведь еще два месяца назад мнила себя красавицей: стоит только пальцами щелкнуть – и весь мир будет лежать у моих длинных стройных ног. Спихнуть ответственность за столь скромный, вернее, никакой результат на иные критерии красоты или на мои старания выглядеть экспрессивно? Рада бы, обеими руками за, но бабушкино «не говори гоп, пока замуж не выйдешь» заставляет терпеливо ждать, когда меня наконец выкинут за ворота. Может быть…

Словно невзначай проверила свою прическу, которую каждое утро старательно сооружала, прикрывая лицо, надеясь выглядеть как русская Баба-яга. Все в порядке, вернее, в беспорядке: мои от природы гладкие волосы не успели распрямиться и стоят дыбом. Не нужен мне товарный вид! Вот и сижу в клетке словно нахохлившаяся сова, злобно зыркая на любого любопытного; шел бы ты… дальше куда-нибудь. Если честно, я сильно удивлюсь, если такой непредсказуемой, вымораживающей все вокруг леарой, да еще страшной и лохматой, вообще кто-то заинтересуется больше, чем «на посмотреть».

Встала, неосознанно поправляя одежду, – надо ноги размять, а то затекли, – эх, еще не избавилась от привычки всегда выглядеть идеально на публике, даже в таких условиях. «Служители аида» накануне торгов принесли мне «выставочный» наряд. Я искренне давилась от смеха, увидев серые стеганые штаны галифе, короткие полусапожки из валяной шерсти с кожаным «носком», защищающим их от влаги и грязи, собственно это наши родные валенки, и практически смирительную рубашку из стеганой синей ткани, скроенную, чтобы не мешать крыльям, и с завязками на спине у талии. О том, что мне выдали наряд, а не робу, догадалась по затейливой бисерной вышивке на горловине и рукавах. Рыженькие помпончики на валенках, видимо, были призваны придать аутфиту законченный вид.

Кое-как рассмотрев себя в обновках от местных производителей, решила, что в этой форме красноармейца времен Октябрьской революции и Гражданской войны мне свою красоту прикрывать крыльями не нужно. Все женственные округлости надежно скрывает. Прятать крылья Тейш строго-настрого запретил; стоило только раз попытаться, меня хлестнул плеткой один из вашанов. Благодаря ватным штанам больно не было, но обидно – слов нет!

Потом я поняла, что плеткой получила не только в наказание, это еще и маркетинговый ход – обратить внимание на леару, которую можно вот так запросто взять и ударить, а в ответ ничего не будет. Поняла, когда толпа любопытных стремительно собралась вокруг, а махровый торговец Тейш назначил мою стартовую цену – пятьсот литов. Не знала, много это или мало, но против жалких пяти квошикам… Скотина вампирская! Пришлось действовать быстро и решительно: взревев раненым бизоном, я кинулась на прутья, заморозила их и воздух вокруг клетки, заставив народ разбежаться. Давка была что надо: налетали друг на друга, вопили, падали, лезли по головам и валялись в пыли.

Ажиотаж я создала нешуточный. Хорошо, что не в свою пользу. Во-первых, повышенная суета и толкотня привлекли внимание к «залежалому» товару – матерым преступникам, получившим срок в судах и выставленным на продажу, чтобы вернуть в казну и жертвам преступлений хотя бы часть долгов. В сущности, выгодно: никаких тюрем, вынесли приговор – и вперед, работай на благо общества в ошейнике, который обезопасит хозяев и честной народ. Во-вторых, на моем злобном и неадекватном фоне хилые и затюканные обычные должники расходились как горячие пирожки. Еще с десяток военнопленных разобрали. Тейш с племянником только радостно руки потирали, с хитрецой поглядывая на меня.

На следующий день меня снова попытались хлестнуть плеткой, но я была готова: перехватив кожаный конец, ответила изморозью. Скалившийся вашан, который вчера глумливо лыбился, стегнув дорогую невольницу, сегодня выл на высокой ноте, баюкая обмороженную руку. И снова многострадальное «увы» сработало: реклама бывает разной, уж мне ли, наследнице строительного магната Хелле, не знать, как успешно продать долгострой, – черный пиар с обмороженным вашаном вновь вызвал горячий нездоровый интерес среди покупателей.

Теперь возле моей клетки толпились целыми семьями. Кто только ни проходил мимо, еще с десяток новых рас встретила. И привычных, приятных, красивых лиц среди них оказалось предостаточно. А вообще, развелось в этом мире столько разумных, прямо не знаю, как уживаются в такой тесноте. Благодаря повышенной проходимости я увидела несколько женщин, большей частью почему-то гошарок, этаких орчанок, более изящных, чем их мужчины, в чем-то даже экзотично привлекательных. Смотрела на иномирцев из-под копны спутанных волос и время от времени бубнила как заведенная: «Я без договора, это незаконно… позовите стражу…»

К моему горькому сожалению, на местные органы правопорядка надеялась я напрасно. Как Тейш – чтоб ему самому сидеть в клетке! – и предупреждал, контролировавший соблюдение законности сделок на невольничьем рынке родственник оказался коррумпированным. Он важно прошелся мимо, продемонстрировав народу, что все в порядке и законно. И лично мне «любезно» улыбнулся – ухмыльнулся, скривив кроваво-красные губищи. Эх, вот чувствую, наверняка Аяз Расчет сейчас не аяшей, а меня по своим и по папиным долгам платить заставляет. По полной, так сказать!

После полудня на второй день торгов всем было не до меня. У торговца, который выставил свой товар напротив тейшевского, случился форс-мажор. Один из невольников, вроде спокойный мужик в дубленке и плотных штанах, как гошар-обозник, правда, чересчур плотоядно и мрачно поглядывавший на проходивших мимо покупателей, взбрыкнул. Именно так мягко, по-моему, сказал продававший его вашан, когда объяснялся с «оборотнем в погонах» Жимушем.

Дело было следующим образом. Клетку с внешне «почти приличным человеком» с лицом слегка зеленоватого оттенка и черными глазами навыкате вытащили из общего ряда поближе к покупателям и начали довольно сложную и длительную процедуру передачи ошейника новому хозяину. А невольник «взбрыкнул» – содрал с себя еще не «закодированный» ошейник, разметал металлическую клетку, будто декоративную, надавал по мордам рядом стоявшим продавцам и покупателям, кое-кому даже голову оторвал… Потом и вовсе чудеса – мгновенно отрастил вторую пару ног и был таков. То ли улетел, то ли ускакал в неизвестные дали. На свободу, надо думать.

Вместе с остальными свидетелями происшествия я ошарашенно провожала взглядом загадочного беглеца. И главное, в памяти Зоря этот приличный «богомол» не всплыл. Как жить? Сколько еще вокруг подобных неопознанных объектов бродит? Меня не в аид поместили, а словно в ад переселили! Для себя отметила, что вот такие «приличные люди слегка зеленого оттенка» – не от плохого самочувствия, а весьма неоднозначного и опасного внутреннего содержания. Держаться от них следует подальше или вести себя с ними очень-очень вежливо, чтобы не взбрыкнули. Защити меня великие Мок, Моика и Комок…

Захотелось встретить принца или, на худой конец, рыцаря в сияющих доспехах. Чтобы спас, укрыл, защитил. И чтобы в его замке непременно подавали на завтрак апельсиновый фреш. У меня прямо идея фикс проявилась во всей красе. Апельсиновый сок стойко ассоциировался с хорошей, безопасной жизнью.

Между тем, пока я рефлексировала, «правоохранитель» вовсю выписывал кучу штрафов и, по требованию опомнившихся пострадавших, вешал долги накосячившему вашану, продававшему сбежавшего особо опасного невольника. Причем делалось все прямо на месте преступления, не отходя от кассы, как говорится. Кажется, бедолага василиск, обреченно-страдальчески вращавший зенками в процессе разбора полетов, уже мысленно примеривал на себя освободившуюся клетку.

На третий день невольничьих торгов ждать и терпеть с каждым часом становилось все сложнее. Клетка настолько обрыдла, что тело чесалось от нетерпения. Вот бы размять крылья, раскрыть во всю ширь и попытаться взлететь! В груди горело от жажды свободы, пусть вновь голодной и с неизвестной перспективой, но свободой!

С полудня я уже уговаривала себя: осталось потерпеть всего полдня! А потом, по словам Тейша, меня выставят за ворота, на свободу. Вспомнила, как попав к аяшам, рыдала, проснувшись среди ночи, ужаснувшись своему новому будущему невольницы, а потом такая злость взяла на судьбу, что до утра строила планы побега и отмщения. И затем прилежно воплощала их в жизнь, пытаясь навести ужас на покупателей своим зверским видом. К вечеру первого дня настроение и вера в светлое будущее вернулись. А на третий день я и вовсе посмела мечтать о свободной жизни.

Очередной любопытствующий иномирец замер в паре шагов от моей клетки, с недоверием и недоумением вытаращившись. Позволить ему более глубоко задуматься, как здесь леара затесалась, я не собиралась – зашипела с перекошенным лицом и стряхнула с рук изморозь. Отлично, и этот потенциальный покупатель отшатнулся и, сплюнув, пошел прочь!

Мимо меня нескончаемым потоком ходили «посетители»: праздные зеваки, лишь удовлетворявшие интерес, и деловые люди, прибывшие издалека специально за одним или несколькими невольниками. Кого только я не видела! И важных господ, кутавшихся в шикарные меховые плащи, чинно ступавших в сопровождении высоченных охранников-шордов. И местных фермеров, придирчиво и очень тщательно проверявших каждого невольника, с неохотой расстававшихся с деньгами, торговавшихся до хрипа. Эти частенько были с женами и взрослыми детьми, шумной, многоголосой и эмоционально яркой толпой создавая гвалт восточного базара.

Удивительно, но за три дня на торгах и более чем двухнедельное путешествие по долине мне ни разу не встречались женщины в юбках. И мужчины, и женщины носили исключительно штаны, разного покроя и материала. Может, это у них дорожная униформа? Хотя мне тоже галифе выдали.

К продавцам живого товара обращаются – шакрэ. Это не только обращение, но и должность, или профессия, – неуважаемая, опасная и весьма денежная. Именно шакрэ продают расписки владельцы неисполненных обязательств. Именно к ним привозят целые обозы с бесчувственными военнопленными, которых держат в состоянии магического сна. Отправляют преступников из судов, только тем, помимо ошейника, на щеки ставят магическую печать с руной, означающей вид совершенного правонарушения и срок «отсидки».

Я видела множество ошейников, слушала переговоры шакрэ и покупателей и узнала, что ошейник и есть договор купли-продажи невольника, содержащий все необходимые условия. Это металлический обруч с грубым замком и цветными магическими рунами, который неким волшебным образом обязывает невольника к послушанию и служению хозяину. На военнопленных ошейники синего цвета, зеленые – на потухших, усталых должниках. А вот на преступниках ошейники красным огнем горят, и чем страшнее преступление, тем ярче и злее полыхают. Таких покупают в основном для работы в шахтах и на других опасных объектах, гонят, словно скот, пешком, а не везут в повозках, как других.

«Экспонаты», подобные мне, без договора – увы, в этом «честном» бизнесе по продаже живого товара тоже имеет место беззаконие – шли неучтенной статьей. Продавались «левые» на страх и риск покупателя и продавца. Есть кому прикрыть шакрэ – хорошо; не оторвали в процессе передачи товара голову – отлично. На каждый товар, даже редкий и проблемный, действительно найдется свой покупатель, в чем я убедилась за три дня.

На середину площадки, куда каждое утро ставили клетки с «человеками», прикатили повозку с мужчиной. Неожиданная доставка, ведь обычно товар расставляли заранее, с самого раннего утра, стоило только «сыночку» Комку забрезжить розовым светом. Хозяин клетки, тот самый неудачливый шакрэ-вашан, видимо, решил экстренно поправить дела после большой неудачи с «богомолом».

Новый невольник – высокий, мощный, черные волосы до плеч, тело бугрится мышцами – красовался в кожаной, явно не по погоде одежде, которая подчеркивала его скульптурное тело. «Раздетых» здесь было не так уж и много – я да еще пара-тройка. Поэтому мне было вдвойне любопытно: кто он такой? Узкое лицо с хищными угловатыми чертами – высокими скулами, твердым, упрямым подбородком, тонкими губами. Клыки не как у гошаров – маленькие, а как у пса – длинные и выдаются наружу. Похож на оборотня, и, скорее всего, передо мной рейт. Его народ обитает на востоке, как и леары. Здесь, на севере, рейты – редкие гости.

Рейт держался прямо, вцепившись в прутья, и с такой ненавистью рассматривал мгновенно собравшуюся толпу, что я передернулась от сочувствия и страха. Вдруг – бешеный и тоже взбрыкнет? На участке, которым заведовал Тейш, а его племянник Тшень с парой подручных-вашанов присматривал за товаром, было в общем-то спокойно. Видимо, в совсем уж сомнительные авантюры осторожный аяш не ввязывался, в отличие от соседа-вашана.

Новичок произвел не меньший ажиотаж, чем я, а может, и посильнее. Похоже, пользы от оборотней больше, чем от крылатых ледышек-леар. Да только мне, как и остальным, тоже было очевидно, что ошейника-договора на мощной шее рейта нет. Левак! Большая часть покупателей сразу отсеялась, но оставшаяся представляла достаточно внушительную группу крайне заинтересованных лиц. Пока они суетились, мы встретились глазами с рейтом. У него зрачки расширились при виде меня и брови полезли на лоб. Я виновато и с горечью пожала плечами, разведя руками, мол, вот так бывает, к несчастью. Рейт взглядом метнулся вдоль ряда с клетками, я через мгновение поняла, что он искал моего хозяина. Болотные глаза рейта вспыхнули темным огнем, словно запоминая, а потом его отвлек вашан – хлестнул по ногам кнутом.

Я воочию убедилась: рейты – это сила, страшная и клыкастая. Клетка уцелела с трудом, и то потому, что, в отличие от моей, была не деревянная, а металлическая. Надсмотрщикам чересчур предприимчивого вашана пришлось хлестать рейта со всех сторон, чтобы загнать вглубь клетки. Как, каким образом этому шакрэ удалось заполучить такого пленника?! Скоро я узнала.

Рейта выкупил загадочный, высокий, тощий незнакомец в длинном кожаном плаще на меху. Из-под низко надвинутого капюшона были заметны лишь острый загорелый подбородок и тонкие поджатые губы. Губы жестокого и коварного существа. Как только рейт понял, кто его приобрел, – взбесился, пытаясь вырваться на свободу. А вашан с подручными нещадно лупили рейта плетками, возмущая меня до глубины души. Разве можно так обращаться с разумными? В конце концов, с товаром, за который заплатили, по местным меркам, огромную сумму.

Я не выдержала, просто не смогла отстраниться и, просунув руку между прутьями, выпустила струю изморози, которая отсекла клетку с рейтом от продавца и покупателя. «Шпала» в плаще, увидев, что рейт, благодаря моей поддержке получивший несколько мгновений передышки, буквально раздирает прутья в стороны, чтобы пролезть сквозь них, откинул меховую полу. А дальше сизый туман окутал голову рейта. Он дернулся, неуверенно шагнул назад, с болью посмотрев на жуткого незнакомца, а затем медленно осел на пол, глядя уже на меня, словно пытаясь сконцентрироваться и… не уснуть.

– Хаоши… хаоши… хаоши… – зашелестел по рядам испуганный шепот очевидцев.

На памяти Зоря это служители ордена убийц.

Уже через пару минут рейта, будто младенца пеленала, связывала пара крепких незнакомцев в таком же одеянии, как и усыпивший его гад субтильной комплекции. Невезучий рейт вяло боролся со сном, пытался не закрывать глаза, смотрел на направлявшегося в мою сторону – только не это! – хаоши.

За все приходится платить в любом мире – помощь товарищу по несчастью привлекла ко мне внимание «шпалы». Он медленно подошел к моей клетке. Я напряглась в ожидании, смутно мелькнула мысль, что этого доходягу просто так не отпугнуть. Подскочил Тейш и радостно назвал сумму в пятьсот литов. Вампирская зараза, чтоб тебе самому в этой клетке сидеть пришлось!

Какое там, аяш едва не лопнул от счастья, когда кто-то сильно запыхавшийся из-за спины хаоши выкрикнул:

– Шестьсот литов – и она моя!

Следом на передний план выдвинулся вашан, тот самый, кто первым встретил обоз квошиков на въезде. Которому я сейчас, уже не раздумывая, не только пальцем, но и кулаком бы двинула в выпуклый, вращающийся от волнения глаз.

Хаоши, словно в отместку, прошелестел необычным, пробирающим до дрожи загробным голосом:

– Тысяча литов!

Тейш с жуликоватым вашаном чуть не свалились в обморок, только первый – в эйфории, а второй – страдая от расставания с деньгами, потому что прорыдал:

– Тысяча и один лит!

Хаоши из-под капюшона смерил меня оценивающим, кажется, осязаемым взглядом, пробирающим до костей, а потом молча отвернулся, как бывает, если теряют интерес. Только глухой не услышал наш с вашаном общий всхлип облегчения. Поспешили радоваться: почти неуловимое движение хаоши – и сизый туман опускается на меня, забирая ясность ума, силу и волю. Пока я медленно оседала на пол, «шпала» обернулся к моему новому хозяину и голосом, словно пропитанным смертельно опасным ядом, зловеще прошипел:

– Это ей наказание за вмешательство в наши дела, а тебе – помощь, Цирик. Ты же знаешь, мы бесплатно не помогаем, с тебя пятьсот литов.

Вашан, которого назвали Цириком, обессиленно привалился к клетке. Видимо, покупка стоимостью тысячу пятьсот один лит подкосила. Зато Тейш с Тшенем на радостях возносили хвалу великому Язу за удачу. Тейш еще и прошелся по спине племянника хлыстом, по-родственному напомнив, как тот хотел выставить меня за ворота, презрев кураж и удачу.

Затем сон увлек меня в темные дали безнадеги и беспросветности. Эх, Аяз, как же ты суров в своих расчетах.