Текст книги "Суженая мрака"

Глава 2

Потянувшись спросонья, я прислушалась к тихим голосам троих мужчин, к которым за неделю вполне привыкла. Они, как обычно, сидели напротив нас, привалившись к стене, и беседовали. За неделю, прошедшую после побоища, я привыкла и к новым жизненным реалиям, и к тому, что попала в другой мир, и к своему телу годовалого ребенка, и даже к тому, что вокруг сплошные драконы. Я даже к Хашеру и Фиале привыкла, как к родным, практически моим собственным, потому что они, не без моего молчаливого желания, основательно готовились сделать меня «полноправной гражданкой» Синего клана. Вот такие цветные названия у драконьих кланов, насколько я поняла из чужих разговоров.

Я точно попала на Игаю – драконы между собой периодически упоминали это название здешнего мира и еще Сол. Кроме того, Сол является вторым по значимости божеством после Неба для любого дракона. А древние ящеры, прародители драконов и их слуг виверн, занимают третью ступень в божественном пантеоне. И вот в пещере одного из таких мы и находимся.

Приоткрыв глаза и приникнув к серому яйцу, я разглядывала драконов в человеческой ипостаси – мужчин, внутри которых скрываются хищные сущности. Видимо, мой импозантный дед Дамрис вернулся совсем недавно, как обычно, весь раззолоченный, холеный и предельно аккуратный даже в пещере, и сидит на корточках, чтобы не испачкать белые штаны в пыли. Выражение его лица тоже, как обычно, презрительно-высокомерное. За неделю я убедилась, Дамрис – сноб, гордец, патологическая жадина и вообще вредина. Он тягался даже за ненужное. К примеру, устроил истерику за скорлупу от моего яйца и корзину.

Кто-то из огромной похоронной команды, собранной из представителей сразу нескольких кланов, унес из пещеры древнего божества и мое «наследство», наводя порядок, а золотой глава, якобы нечаянно узнав об этом, долго брызгал слюной и требовал возмещения «непоправимого» ущерба. Из его занудного разбирательства с Хашером выяснилось, что без разрешения Дамриса мою скорлупу и корзину сожгли на погребальном костре вместе с родителями как дань их памяти прямо на площади древнейшего, давно разрушенного Первого гнезда, являющегося самой почитаемой драконьей святыней. Там сожгли тела всех жертв этой бойни, чтобы души детей и моих родителей быстрее отправились на перерождение и вернулись к близким. И ведь мой прадед видел, более того – знал об этом, но лишь после того, как пепел погребального костра остыл, заявился в пещеру и устроил показательные поиски и страдания. Ох, и грохотало потом эхо от злобного звериного рыка, когда главы Синего и Золотого кланов ушли выяснять, кто кому и что должен.

Впрочем, Хашер оказался на редкость спокойным, уравновешенным, мудрым и продуманным драконом, его, собственно, Дамрис тогда вывел из себя. А сейчас они снова беседуют. Хашер и Майдаш разместились прямо на полу, немного мятые, заметно уставшие от недосыпа и навалившихся на них волнений за детей и других забот. Эти двое практически не покидали мой закуток, лишь по крайней надобности выходили по очереди.

Майдаш – что черт в омуте, с виду ледяной, но, кажется, чуть тронь – и полезет такая жуть… Насколько я поняла, серые – это отдельный вид драконов, или те, кто правит тенями. Они тоже светлые маги, как и все драконы, но ближе к темным, «пограничники». И вот эта серая грань в их характере отлично чувствуется, о чем высказался Дамрис в пылу «беседы».

– Неделя! – практически выплюнул, словно обвинил, глава Золотого клана, и вроде ни к кому конкретно не обращаясь, но косо глянув на Хашера. – Неделя поисков заказчика нападения, а судить некого! Поднебесный Посад ждет! Это немыслимо! Мы платим синим за подпитку яиц древним драконом, платим за вашу охрану, доверяем вам самое ценное, что есть у каждого дракона, – своих детей. А что взамен? Уничтожено больше тридцати яиц сильных, родовитых драконов, а все поиски впустую. Виноватые так и не найдены!

– Ты обвиняешь в этом синих? – зашипел Хашер, оттолкнувшись от стены и садясь прямо. – Да, это территория моего клана. Да, охраняли мои драконы, но ты сам видел, лично, что все они убиты. Самым жестоким из возможных способов…

– Видел, – тоже прошипел Дамрис. – И по тому, как они погибли, понятно, что убил их кто-то практический свой, тот, от кого они приняли отравленную еду и вино, кого никогда и ни при каких обстоятельствах не заподозрили бы. Так кто мог столь легко подобраться к сторожевому посту яслей? Ведь всем, абсолютно всем известно, что ясли охраняют самые сильные и опытные воины! Те, кто абы кого не подпустят, а тем более – не примут чужую пищу!

– И что? – Хашер вскинул синие брови, подначивая оппонента закончить обвинение.

– А то, что кто-то очень важный или, наоборот, слабый и безобидный, кто-то из твоего клана – предатель и убийца! – сделал вывод Дамрис.

К сожалению, меня терзали те же грустные мысли, хотя было и много других.

– Или кто-то из тех, кто имел абсолютное право зайти в ясли, – неожиданно вклинился в разговор Майдаш.

– Ты бредишь, серый! – раздраженно отмахнулся холеной узкой ладонью Дамрис. – У пары за жизнь рождается не более трех драконят, ни один родитель в здравом уме не убьет свое дитя…

– Да, но ближний круг родителей имеет право навестить яйцо, чтобы еще в процессе формирования поддерживать связь с малышом, усилить своей магией… или навредить. Кто знает, что крутится в головах у других? Может, кто-то из наших детей помешал кому-то, не давал занять желанное место? Ведь выжили всего трое, да и то по чистой случайности. Ашарвисы явно нарушили намерения убийц, решив пораньше забрать свою дочь из яслей, слишком волновались за первенца, а она, еще более неожиданно, унаследовала несвойственный вашему роду дар целителя и смогла установить связь с Древним. Кто мог такое предугадать? Никто! Похоже, вмешались сами боги…

Я удивленно распахнула глаза, разглядывая Майдаша: жилистый, высокий, вечно словно на серую хмурую тучку похожий, у меня он ассоциируется с острым лезвием, таким же тонким и смертельным, как те штучки, которые поблескивают в его косе. Такие, как этот дракон, могут привлекать всеобщее внимание харизмой, одновременно сокрушающей и опасной, а в другой момент становиться незаметной, безликой тенью. А вот Кло, его пара, походит на горный ручеек, что несет свои кристально чистые воды узенькой, сверкающей полоской меж острыми камнями, сглаживает их, питает редкие зеленые островки жизни и красоты.

– Совсем не неожиданно, – буркнул Дамрис. – Бабка Ларии – зеленая, а те поголовно целители. Недаром же на их территории сразу четыре сердца Древних осталось. За счет этого и живут, дерут с нас три шкуры за подпитку. Я уже пожалел, что договорился с тобой, Хашер, доверил тебе яйца своего клана. Ведь как родственник ты должен был охранять их еще надежнее, а ты…

– Все мои драконы поклялись на артефакте истины, что непричастны к этому кошмару. Треть погибших младенцев из моего клана. Треть! Клан неделю в трауре! Наши потери неизмеримы! – с пугающей отчаянной и болезненной яростью прошипел Хашер, сверкая синими глазами на Дамриса. Затем, махнув рукой в нашу сторону, рыкнул: – Я уверен, ты видел вон те метки на сердце Древнего – убийца метил кинжалом в девочку и моего сына. Думаю, именно поэтому новорожденная малышка стала проводником Древнего. Ты по-прежнему будешь настаивать, что я причастен к убийству детей? Неужели ты думаешь, что я или мои родные наняли дейтрини? Связались с самыми черными, проклятыми всеми жителями Игаи темными магами из людей? Ради чего? Чтобы убить своего сына? Того, кого ждали больше трехсот лет?

– Я не об этом хотел сказать, – пошел на попятную Дамрис, видимо, своей золотой задницей ощутил, что под ней подгорает.

– А твои? Все ли твои прошли проверку на артефакте истины? – задал совершенно неожиданный вопрос Майдаш, обратив холодный серый взор на золотого. – Насколько я знаю, на твое место метят не только твои наследники, но даже самки… Если меня не подводит память, Микуда из слабенького, захудалого рода, но стоило ее внучке войти в род синих и стать парой наследника, как и она метит на твое место. Теряешь хватку? Отвлекаешься на скорлупу и корзинки?

Имя Микуда всколыхнуло что-то в моей памяти, неприятно царапнуло, но, к сожалению, за неделю в нее впихнули столько информации, что все смешалось.

– Я приказал провести проверку! – вскинулся Дамрис, а потом выплюнул желчь и яд на Майдаша: – А ваши? Я слышал, по силе ты превосходишь своего главу и лишь отсутствие у тебя наследника было преградой к смене власти в клане… А как серые избавляются от неугодных – знают все!

Майдаш совершенно незаметно перетек в другое положение – сел по-самурайски, положил ладони на чуть расставленные бедра и, вперив холодный серый взгляд в Дамриса, с расстановкой ответил:

– Поверь, золотой, первое, что я сделал после возвращения от живого сына, – обменялся клятвами с главой. Он кровью расписался в своей непричастности к бойне младенцев, жизнью поклялся, что наши с ним семьи никогда не станут разменной монетой, а наша преданность друг другу больше не подвергнется сомнениям. Одейр – глава моего клана, я – его верная рука. Так будет, пока мы живы!

– Вот, значит, как, – ехидно протянул Дамрис. – Ушлый Одейр воспользовался ситуацией и еще сильнее привязал к себе чужую руку, сковал клятвами. Обезопасил себя и своих наследников.

Хашер усмехнулся, глядя на моего золотого родственника. Качнул головой и сухо заметил:

– Дамрис, ты часто не видишь очевидного. Майдаш – кинжал, Одейр – рука, мудрая, осторожная, коварная, дадут боги – бессмертная. Среди серых Одейр лучше всех, недаром они высоко поднялись за последние века. Если эту руку охраняет смертоносный кинжал Майдаш, то серым очень-очень долго процветать и благоденствовать. И тот факт, что глава серых пошел на обмен клятвами верности, еще больше говорит о его уме и прозорливости.

Золотой дед скривился, поджав тонкие губы. И сразу перестал быть красивым, как казался вначале. Вопреки его стараниям держать лицо, оно слишком часто отражало истинные чувства. Насколько я поняла, Дамрис очень-очень старый, по обмолвкам, он минимум в три раза старше Хашера и еще больше Майдаша. Скрывать от кого-то свою неприязнь он не считал нужным. Единственный раз, когда его лицо «исказила» искренняя улыбка, был три дня назад, когда прибыла Жаэль, его пара – грациозная красивая беловолосая женщина лет сорока, родом из Белого клана.

Бабушка-Белоснежка была хороша и еще свежа, но ее возраст выдавали глаза, уставшие и слишком многое повидавшие. Проявив любопытство в отношении праправнучки и отметив мое к ней полное равнодушие, но вместе с тем – «благоволение» к Фиале, Жаэль одарила меня и других милой, любезной улыбкой и улетела восвояси. С того момента в закутке стихли споры за «владение» мной. Хитрый дед Дамрис ничего пока не признал, но я надеюсь, что все решится в мою пользу, когда спадет защитная пелена Древнего.

Наконец, молча посверлив оппонентов высокомерным взглядом, Дамрис произнес:

– У серых нет своего Древнего. А синие, хоть и имеют одно сердце, но на границе своих земель. Кто теперь решится оставить свое дитя там, где были убиты столь многие? Где побывали дейтрини! Кто знает, что из своего черного арсенала они здесь оставили в наследство нашим будущим потомкам? Теперь мы все с подбитым крылом, а наши яйца все чаще будут с мягкой скорлупой. Что вы скажете, когда все больше драконят будут рождаться без магии, как последние виверны?

– В моем клане ни один из виверн не считается «последним», – сухо парировал Хашер. – Мы – одна ветвь эволюции…

– Не-ет… – презрительно протянул Дамрис. – Пока жив я и мой род, со своего воздушного потока не спущусь. Сравнять себя с прислугой? Ни за что! Пусть виверны цепляют крыльями кроны деревьев, мои – будут закрывать небеса!

– Да ты, прапрадед, старый сноб, – криво ухмыльнулся Хашер.

– Да, я еще помню те времена, когда виверны не имели права поднять на дракона глаза. Прислуга знала свое место. Теперь магических существ на Игае все больше, а магии все меньше. Не оттого ли драконов рождается так мало, они слабеют и мельчают? – в запале повысил голос Дамрис. – Моя дочь приносит уже второе яйцо, но без подпитки Древних скорлупа неумолимо смягчается, и вскоре яйцо высыхает…

– Может, ты сам виноват в этом? – зло бросил ему Хашер.

– Я? – опешил Дамрис.

– Вы, глава, – поддержал синего дракона Майдаш, по-прежнему сидевший в позе самурая, да еще с косой и кинжалами.

Хашер продолжил:

– Именно ты пару тысяч лет назад жарко поддержал тех, кто посчитал магию целителей самой бесполезной, а драконов, владевших ею, – бездарными. Ты и такие, как ты, устроили гонения на зеленых, а их потомков в других кланах принизили до уровня прислуги. Вы вынудили драконов развивать в себе другие способности, заглушать целительство – и что в итоге? Вы забыли о главном: проводниками Древних могут быть лишь целители. И теперь у всех нас – общая беда. Видимо, будем дружно платить непомерную плату зеленым, чтобы наши дети могли обрести полноценные крылья.

– Мы все совершаем ошибки, – огрызнулся Дамрис. – Заметь, я сам, первым из клана, позволил золотому из правящего рода ввести в семью зеленую целительницу…

– Определив их в отдельную ненаследуемую ветвь и отослав в дальнее гнездо! – припечатал «благодетеля» Майдаш. – Ведь ты поэтому не сразу узнал о случившемся? Младшие Ашарвисы жили на границе ваших земель? И лишь благодаря Адаре, своей кузине, ставшей парой наследника Синего клана, смогли устроить свое яйцо здесь, рядом с Прародителем.

– Я здесь! Здесь, чтобы позаботиться…

– О ком? – вкрадчиво спросил Хашер. – Как ее зовут, Дамрис? Как нарекли твои потомки своего ребенка? Ты знаешь?

Дамрис облизнул губы, явно смешавшись. А Хашер весомо и с осуждением добавил:

– Алера! Так они ее назвали и поделились радостью с кузиной и моим старшим сыном. Притом, что Адара им более дальний родственник, чем ты. Но она знала, а ты, глава и прапрадед, – нет. Зачем она тебе?

Дамрис резко встал и зашипел:

– Она сама выберет клан, когда определится!

– Ну что ж, твое слово принято, глава. Древний услышал, как и представитель серых! – Хашер глядел прямо в глаза опешившему от своих же слов Дамрису.

В этот момент, уже почти привычно, в мою пятку впился деснами Тайрен. Этот синеволосый младенец вылупился через два дня после меня, поднял переполох и вызвал слезы радости и умиления у родителей и Кло. Теперь мамочки и папочка Хашер постоянно ворковали с крепким хорошеньким малышом, а он им беззубо улыбался, пуская довольные пузыри. Нас питала магия Прародителя, я всем телом ощущала ее потоки, которые пронизывали нас и серое яйцо. Даже трещина на нем почти заросла. Поэтому мы не испытывали ни чувства голода, ни жажды, ни естественного желания облегчиться. Но всего спустя сутки у Тайрена и у меня полезли зубы, и – о боги! – началась суматоха. Я не нашла в нашей «колыбели» чем почесать десны, а как же они ноют, не передать словами! Ощущение, что у меня во рту Эйфелева башня растет, не меньше.

Я справлялась с проблемой по-взрослому: совала в рот пальцы и елозила по деснам сколько влезет. А Тайрен, змееныш, так и норовил засунуть в рот мою стопу или свою. И почему меня раньше умиляли голопопые младенцы с задранными ногами и обсасывающие пальцы? Когда у самой в наличии лишь пеленка и режутся зубы, умиление быстро превращается в раздражение. А где-то там, на периферии моего сознания, хихикает древний дракон, который теперь, надо думать, любуется миром, в частности происходящим сейчас в яслях, моими глазами.

Только Дамрис захотел возмутиться, что его провели, вынудили дать обещание свободного выбора для праправнучки, Тайрен решил почесать десны об меня. Я машинально дернула ногой и, наверное, дала соседу по магической колыбели в лоб. Тот закономерно возмутился, и пещеру огласил его зычный рев. Я еще помню, как плачут младенцы, пусть воспоминания медленно, но верно истаивают, оставляя лишь отдельные кусочки мозаики моего прошлого. Тайрен заверещал, как пожарная сигнализация, зато мгновенно пресек мужские споры и строгие взгляды. Хашер сразу всполошился и подался всем телом к нашему логову, ласково вопрошая:

– Сыночек, что случилось?

Чтобы не оглохнуть, да и взрослая я, жалостливая и будущая мать, снисходительно потрепала Тайрена по синим волосикам и показала, как надо действовать, засунув палец себе в рот. Мальчик, надув губки, замолчал, глянул на меня папиными синими-синими глазищами, шмыгнул сопливым носом, а потом абсолютно нагло и по-хозяйски сграбастал мою вторую руку и, сунув в рот, продолжил чесать десны. Вот ведь хитрый, маленький, ушлый змееныш, что будет, когда вырастет, – не представляю. Тем не менее мне было весело и умильно, поэтому мысленно махнула рукой и смирилась с тем, что я вместо грызунка, грелки, игрушки и периодически подушки у этого дракошки и наверняка будущего интригана. Эх, я же теперь фактически сестра… старшая.

Взрослые мужчины смотрели на нас, как на самых чудесных-расчудесных, самых обожаемых, милейших и очаровательных детишек в мире. Хашер ворковал с нами обоими, словно ему бог близнецов послал. Дамрис впервые тоже решил пообщаться с детьми. Подался ко мне, протягивая руки и делая «козу». Еще и вытянул губы уточкой и, по-идиотски агукая, вплотную приблизился к мерцающей защитной пленке со стороны серого яйца. Я неосознанно напряглась, ведь «серый» пока еще слишком уязвим в своей хрупкой скорлупе. Видимо, Тайрен ощутил мое напряжение и разделил опасение за собрата. Мгновение – и только что довольно пускавший пузыри малыш злобно оскалился, встал на четвереньки и утробно зарычал на «врага», защищая меня и яйцо.

Дамрис отшатнулся и от неожиданности плюхнулся на задницу. А Хашер и Майдаш с восторгом наблюдали за Тайреном, скулы и подбородок которого – ой, мама дорогая! – покрылись синей чешуей.

– Силе-ен! – признал Дамрис, невольно выразив удивление. Потом, наклонив голову, молча рассматривал нас, а через несколько томительных мгновений, когда синий и серый драконы заметили его повышенный интерес, обернулся и, глядя Майдашу в глаза, ехидно добавил: – А знаешь, что сейчас было?

– Тайрен – сильный защитник! – гордо ответил Хашер.

Дамрис зло хихикнул перед тем, как поделиться умозаключениями:

– Если я не ошибаюсь, твой сын защищал свое. Как старший! Понимаешь, куда я клоню?

Я точно не поняла, куда дед клонит.

Нахмурились оба отца. Первым возразил Хашер:

– Думаю, ты ошибаешься…

– Увидим, когда вы попытаетесь их разделить, – поддел его Дамрис.

– Ты хочешь сказать, что…

Майдаш бросил нервный взгляд на серое яйцо.

– Избранную не грызут, – продолжил ехидно веселиться Дамрис. – Сами знаете, это на инстинктах, даже с учетом того, что магия в них проснется лишь с рождением второй сущности, и только тогда дракон опознает свою пару. Но инстинкты с нами с рождения! То, что сейчас произошло, говорит об одном: дети связаны магией Прародителя как тройня, такое крайне редко, но случалось в прежние времена. И теперь…

– Пока не обретут вторую сущность, их не разлучить. Созревание магии и сути дракона может нарушиться, – мрачно продолжил Хашер, тоже посмотрев на серое яйцо… как на лишнее в нашей колыбели.

Мы с Тайреном дружно подползли к яйцу и облепили его с двух сторон. Наверное, тоже на инстинктах действовали, опять ощутив неладное, таким образом защищая и поддерживая серого брата. Наблюдавшие за нами мужчины переглянулись. Затем Хашер и Майдаш вперились взглядами друг в друга. Дамрис довольно хмыкнул и попрощался:

– Ну я полетел, хорошего вам дня, даны! – Отряхнул пыль со штанов и, насвистывая, удалился.

Наши папочки проводили его глазами и опять принялись изучать друг друга.

– Мы можем заключить договор, – наконец осторожно предложил Майдаш.

– Тем более нам и делить нечего, ваш клан с нашим не граничит и в Поднебесном Посаде мы с Одейром почти всегда на одной стороне, – размышлял вслух Хашер.

– Всего десять лет потерпеть, – добавил Майдаш.

– Но у меня – двое, а у тебя – один!

– Ты уверен, что двое? – вкрадчиво усомнился Майдаш.

– Сделаю для этого все возможное, – жестко заявил Хашер.

– Если вы выделите нам покои и дадите разрешение на перемещение туда порталом, мы усилим вашу охрану и защитим детей, – еще более вкрадчиво попросил Майдаш.

– Если вы с Кло кровью поклянетесь, что ничего из того, что узнаете, пока будете жить на моих землях или в доме, никогда не используете против нас и не передадите другим. И пока наши дети зависят друг от друга, мы ни словом, ни делом, ни даже мыслями не навредим им, друг другу, нашим близким и кланам, тогда я согласен.

– Я согласен, если вы тоже дадите схожую клятву, что жизнь и безопасность моего сына и жены, пока они находятся на ваших землях и в доме, будут для вас не менее важны, чем ваших детей и супруги, – дополнил условия Хашера Майдаш.

– Я продумаю текст клятвы, – подвел итог переговоров Хашер, и оба расслабились.

– Надо же, никогда не думал, что породнюсь с синими. Пусть и магией Древнего, – усмехнулся Майдаш.

– Надо отметить, когда вылупится твой Лиир! – воодушевился Хашер. – Надеюсь, Одейр не будет против нашего временного союза.

Майдаш пожал плечами, а потом спокойно, кажется, без задней мысли заметил:

– Уверен, он найдет для себя выгоду и в этом союзе. В Поднебесном Посаде, как ты верно заметил, вы солидарны по многим вопросам. А схожие взгляды – крепкая дружба.

– Даны, мы вернулись, – донеслись из-за угла приветливые звонкие женские голоса.

– Я тоже решил надолго вас не оставлять одних, а то мало ли… – дал о себе знать Дамрис.

Через секунду в поле зрения появились Кло и Фиала. За ними с явным жадным любопытством – не убили ли друг друга конкуренты? – явился и мой дед. Тьфу ты, язык не поворачивается его, древнего интригана, так называть. Вот и драконы жен встретили с неизменным обожанием, а главе Золотого клана достались злобные взгляды. Но с того как с гуся вода, облокотился о стену и свысока наблюдал за всеми.

Мне понравились обе женщины, но почему-то Фиала – фиолетовая драконица с сильным воздушным даром – вызывает у меня щемящее чувство родства и тепла. К ней хочется прижаться и пожаловаться на все неурядицы, а в крепких объятиях ее мужа спрятаться от всех бед. Только рядом с ними мне не было страшно. Еще греет изнутри огонечек чувств древнего дракона, он не мешает, не отвлекает, а где-то на донышке моей души ощущается приятными эмоциями. Такой тихой, едва слышной мелодией, колыбельной.

Стоило о ней подумать, музыка зазвучала громче, радостнее, счастливее. Такая яркая, что я невольно рассмеялась. А через мгновение мне в лоб впечатался детский кулачок, который проломил скорлупу, стремясь на свободу.

– Лиир вылупляется! – счастливо выдохнули Кло и Фиала.

Обе встали вплотную к нам, а мужья замерли за их спинами надежной стеной. И все четверо с восторгом наблюдали, как маленький Лиир рушит свои скорлупочные застенки. Потирая лоб, я опасливо отползла от яйца. Тайрен, подобрав кусок скорлупы, пытался почесать об нее десны или решил попробовать на вкус, но я отняла и отбросила. Мол, негигиенично это, жевать чужие… в общем, продукты жизнедеятельности.

– Смотри, серый, твой первенец, благодаря моей Алере, тоже не подкачал, крепенький. Должен будешь! – Дамрис чуть не заставил вызвериться Майдаша.

Не знаю, как выгляжу сама, кроме пухленького детского тельца ничего не разглядеть, но оба моих собрата с виду вполне упитанные годовалые малыши. Самостоятельно сидят и таращат на меня глазки. Тайрен – синие, Лиир – темно-серые. Ой нет, сероглазый мальчик-дракон заметно меньше синеглазого, зато орет, драконыш, так же громко и звонко. Боги, за что мне все это? Я хочу к маме и… папе.

Защитная пленка, вспыхнув, исчезла, мамочки кинулись разбирать своих сыновей. Напротив меня застыли Хашер и Дамрис. Золотой родственник протянул руки, чтобы взять меня, но я решительно заревела, наверняка перекрывая голоса обоих братьев. А стоило Хашеру наклониться и протянуть ко мне ладони, я буквально кинулась к нему, обняла за крепкую, надежную шею и приникла. Да-а, вот теперь все у меня будет хорошо! Я в надежных руках.

Одной рукой мой «избранник» держал меня, второй – приобнял жену с сыном. Мне кажется, мы выглядим идеальной семьей, хотя мамой и папой в этом мире останутся для меня Арс и Лария. Светлая им память.

Глядя в неприятно изумленное моим выбором лицо Дамриса, я одарила его ехидным взглядом и, надеюсь, противным нытьем:

– Ы-ы-ы…

Хашер заявил:

– Алера свой выбор однозначно сделала, теперь она – Ашарвис-Вайлет. Надеюсь, ты найдешь в себе мужество признать этот факт.

Дамрис фыркнул:

– Да забирайте! – И стремительно удалился.

– Мои, мои родные деточки! – радостно вопила Фиала, обнимая нас с Тайреном.

– Ну что, домой? В клан? – предложил с улыбкой Хашер не только жене и детям, но и своим новым родичам: Кло и Майдашу.

– Сочтем за честь, – кивнули они довольно.

Фу-у-х… наконец-то, спустя неделю заточения, мы вместе с родителями, корзинками и пеленками покинули пещеру. С высоты драконьего полета я увидела высокие пики снежных гор и голубое-голубое небо Игаи. С небес на нас взирал яркий, желтый Сол. Такие родные оба, что защемило в душе. Как бы ни плакала душа о потерянных любимых и родных на Земле, я родилась заново. У меня новая жизнь. Надо отпустить боль и смотреть в будущее.