Текст книги "Рычащая сцилла Калабрии"

Рычащая сцилла Калабрии
Ольга Квирквелия

Фотограф Ольга Квирквелия

© Ольга Квирквелия, 2024

© Ольга Квирквелия, фотографии, 2024

ISBN 978-5-0064-3947-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ольга Квирквелия

Рычащая Сцилла Калабрии

«Все дороги ведут в Рим». Все дороги ведут из Рима. Из Рима в мир. Из древности в вечность. Такие разные. Такие похожие. Нет, это не Россия. Это Италия. Но вглядимся: то тут, то там мелькнет знакомый пейзаж. Ибо все дороги ведут в Рим. А из Рима – в мир.

Повороты истории. Перекрестки судьбы. Тропы легенд. Пора в путь.

вот такой носочек

Калабрия расположена на самой южной оконечности Апеннинского полуострова, «носке сапога». Омывается Тирренским морем с запада и Ионическим морем с востока. Калабрия отделена от Сицилии Мессинским проливом, минимальная ширина которого (между мысом Пелоро на Сицилии и мысом Пеццо в Калабрии) составляет всего 3,2 километра. В жаркие и влажные дни над проливом можно увидеть «Фата Моргану» – здания сицилийского побережья, отражающиеся в небе, словно огромные дворцы.

Из Википедии: Фа́та-морга́на (Fata Morgana) – редко встречающееся сложное оптическое явление в атмосфере, состоящее из нескольких форм миражей, при котором отдалённые объекты видны многократно и с разнообразными искажениями. Своё название получило в честь волшебницы – персонажа артуровских легенд феи Морганы.

Фата-моргана возникает, когда в нижних слоях атмосферы образуется несколько чередующихся слоев воздуха разной плотности, способных давать зеркальные отражения. В результате отражения, а также и преломления лучей, реально существующие (в том числе находящиеся далеко за горизонтом) объекты дают на горизонте или над ним по нескольку искажённых изображений, которые частично накладываются друг на друга и быстро меняются во времени, что и создаёт причудливую картину фата-морганы.

Вечно изменяющиеся воздушные образы и картины фата-морганы подробно и красочно описал датский писатель Х. К. Андерсен в сказке «Дикие лебеди» (1838):

«Элиза увидала перед собой как бы плавающую в воздухе гористую страну с массами блестящего льда на скалах; между скалами возвышался огромный замок, обвитый какими-то смелыми воздушными галереями из колонн; внизу под ним качались пальмовые леса и роскошные цветы, величиною с мельничные колёса. Элиза спросила, не это ли та страна, куда они летят, но лебеди покачали головами: она видела перед собой чудный, вечно изменяющийся облачный замок Фата-Морганы; туда они не смели принести ни единой человеческой души. Элиза опять устремила свой взор на замок, и вот горы, леса и замок сдвинулись вместе, и из них образовались двадцать одинаковых величественных церквей с колокольнями и стрельчатыми окнами. Ей показалось даже, что она слышит звуки органа, но это шумело море. Теперь церкви были совсем близко, но вдруг превратились в целую флотилию кораблей; Элиза вгляделась пристальнее и увидела, что это просто морской туман, поднимавшийся над водой. Да, перед глазами у неё были вечно сменяющиеся воздушные образы и картины!»

А. П. Чехов описывает подобный мираж в повести «Черный монах» (1894):

«Тысячу лет тому назад какой-то монах, одетый в чёрное, шёл по пустыне, где-то в Сирии или Аравии… За несколько миль от того места, где он шёл, рыбаки видели другого чёрного монаха, который медленно двигался по поверхности озера. Этот второй монах был мираж. Теперь забудьте все законы оптики, которых легенда, кажется, не признаёт, и слушайте дальше. От миража получился другой мираж, потом от другого третий, так что образ чёрного монаха стал без конца передаваться из одного слоя атмосферы в другой. Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии, то на Дальнем Севере…»

Из книги Э. Шеклтона «Юг»: 20-го же августа наблюдался замечательный мираж типа Фата Моргана.

День был ясным и светлым, с голубым небом в небольшой морозной дымке. «Далёкие льды порождают в небесах отвесные утёсы шельфовых ледников, которые отражаются в голубых озёрах и протоках воды у их основания. Огромные белые и золотистые города Востока появляются очертаниями близрасположенных шпилей, образованными далёкими, ранее невиданными айсбергами. Над ними парят колышущиеся фиолетовые и кремовые слои отражения ещё более далёких айсбергов и льдов. Они то поднимаются, то опускаются, дрожат, рассеиваются и появляются вновь, превращаясь в бесконечно меняющееся действо. К югу льды и айсберги, урвавшие лучи солнца, окрашены золотом, к северу – пурпуром. Последние принимают самые причудливые формы: сначала замка, затем воздушного шара, только что воспарившего над горизонтом, который быстро превращается в огромный гриб, мечеть или собор. Характерной особенностью является вертикальное удлинение объекта, небольшая ледовая гряда выглядит как часть окружающей замок стены или вертикальная скала. Мираж вызван преломлением света и усиливается потоками сравнительно тёплого воздуха, поднимающегося из трещин и каналов, которые вскрылись в восьми – двадцати милях к северу и югу».

По форме регион длинный и узкий, полуостров имеет протяжённость с севера на юг 248 км, а максимальная ширина 110 км. Протяжённость береговой линии составляет более 780 км. Так что вполне можно сказать, что Калабрия – это берега.

Из калабрийских оливок сейчас делают вкусное оливковое масло. А раньше, когда не было электричества, калабрийские оливки покупала Франция, их использовали в качестве топлива для фонарей, освещающих Париж. А в Марселе покупали калабрийские оливки для производства знаменитого марсельского мыла. Что касается бергамота, Калабрия – единственное место в мире, где растет этот желтый цитрус в форме яблока. Бергамот не гниет, сам плод несъедобен, горький, но его вкус используется в пищевой промышленности, фармацевтике и парфюмерии. а аромат кожуры – хорошая отдушка для белья.

В древности именно эта земля была известна как Италия. Причиной этого были местные племена витулей, считается, что их название лингвистически связано со словом «бык» – таким образом Калабрия-Италия звалась Земля быков. Эта гипотеза подтверждается и тем, что в названиях многих городков входит корень от слова «бык» по-гречески или по латыни. Согласно другой версии, за 850 лет до Троянской войны, к берегу пристали два пелопоннесца. Один из них, Энотрио правил 71 год, а после него власть перешла к его сыну Итало, «человеку сильному и мудрому», откуда и пошло название региона, как пишут Фукидид («quella regione fu chiamata Italia da Italo, re arcade») и Вергилий.

Хотя мне больше нравится предположение, что «Италия» связано со словом vita – жизнь…

А вот Калабрией изначально назывался Салентинский полуостров, но когда два итальянских полуострова были объединены под властью византийцев, это имя распространилось и на нынешнюю Калабрию. Позже лангобарды отвоевали у византийцев Саленто и дали ему другое название.

Зато современной Калабрии ее имя вполне подходит: считается, что оно происходит от «скала», «известняковая или обледенелая вершина».

Страницы истории

пограничная зона

Реджо Калабрия является самым густонаселенным городом в Калабрии. Находится он в самой южной точке полуострова Италии, напротив города Мессина на Сицилии, между которыми курсирует паром. Древняя Реджион была одной из самых первых греческих колоний в южной Италии и бесспорно одним из самых древних центров Европы. Первые поселения данной территории датируются 3 тысячелетием до н. э. История города начинается с VII века до н. э., когда он был еще греческой колонией Халкиды и назывался Регий. Потом им еще владели римляне, вестготы, византийские греки, сарацины… В Средние века Реджо периодически служил столицей герцогства Калабрия. В 1971 г. административным центром Калабрии стал город Катанзаро. Мотивы этого не совсем понятны – Катанзаро ментше и менее известен. Жители Реджо Калабрия не хотели с этим мириться, и в 1970 г. город попал на первые страницы газет в связи с массовыми беспорядками по поводу переноса региональной столицы. вКатанзаро.

Еще в VIII в. до н. э. Калабрия была колонизована греками. Её города стали одними из самых крупных в Великой Греции (Magna Grecia).

Смешавшись с местным населением, греки породили греко-италийскую культуру, достигшую пышного расцвета в последующих веках. но не только.

Завоевание Калабрии римлянами в привело её к упадку, который не окончательно преодолен и сегодня.

Tropea —Тропея – жемчужина Тирренского моря, стала историческим центром района, остающегося практически неизменным со времен XVI—XVII вв. Город расположен на большом скалистом мысе. Если смотреть на город с моря, то кажется, что дома просто вырастают из скал, являются их продолжением. Тропея просто создана для неспешных прогулок внимательного гостя: церкви, площади, арки, дома из песчаника с резными ставнями и балконами. Каждый двор и свободный уголок украшены цветами и зеленью. Город, по легенде, основал один из римских полководцев, решивший отблагодарить за верную службу своих ветеранов. Он возвел здесь крепость, назвал ее Тропея, то есть «трофей», и отдал, согласно обычаю, завершившим службу воинам. Крепость Тропея прославилась тем, что ее фактически невозможно было захватить. Враг, перекрывая материковые подступы к городу, не в силах был контролировать выход в море, где рыбаки добывали рыбу и морепродукты, снабжая питанием всех жителей.

Здесь, как и во всей Италии, тогда господствовали византийские императоры. Позже по причине вторжения лангобардов византийцы потеряли большую часть Италии, включая Калабрию. В X вв. Калабрия была пограничной землей между византийцами и арабами, захватившими Сицилию, обезлюдевшей и пришедшей в упадок.

Шилла – это сказочно красивый городок, расположенный на Costa Violet —Фиолетовом побережье. Шилла расположена на высоком стратегически важном месте на берегу Тирренского моря. Согласно мифам, Сцилла – морское чудовище, живущее на крутой скале узкого Мессинского пролива и подстерегающее мореплавателей. В древности только отважному Одиссею удалось проплыть мимо Сциллы и Харибды (Харибда – чудовище, которое живет на другом берегу пролива). При этом водоворот Сцилла издает звуки, отдаленно похожие на собачий лай. Вообще-то Сцилла была прекрасной нимфой, которую любил морской бог. Ревнивая Цирцея превратила ее в чудище о 12 ног и 6 головах. Об этом рассказывают Овидий, Вергилий, Плиний, Полибий, Цицерон.

Шилла– городок маленький и уютный, расположенный у самой воды. Замок Руффо – византийская крепость – был возведен в IX – IX в. Первые упоминание о Шилле (именно так местные жители произносят название своего города) относятся к V в. до н. э. Самый живописный район – приморский Кьяналеа (Chianalea). Здесь живут рыбаки. Узкие и крутые улочки, шириной с лодку, рыболовные сети, живописные домики с цветами, лодки на берегу и множество рыбных ресторанчиков. Здесь в гаражах местных жителей чаще можно увидеть лодки, чем автомобили– что вполне понятно: на машине тут не проедешь. Между домами оборудованы специальные «парковки» для лодок.

В 1061 г. Калабрия была завоевана норманнами. Они объединили захваченные территории и образовали из них Сицилийское королевство.

Потом власть перешла к анжуйцам, но их изгнали арагонцы. В Козенце захоронена Изабелла Арагонская, королева Франции и жена Филиппа II (1271 г.)

Затем Неаполитанское королевство перешло под власть Бурбонов. В 1806г. при королe Джузеппе (он – брат Napoleone), Calabria и Basilicata выступили против наполеоновского режима, опираясь на поддержку английского флота. Борьба длилась два года и вылилась в бригантизм – небольшие отряды иногда действительно противников Наполеона, а иногда простых бандитов, терроризировали обширные территории Калабрии, Базиликаты, Пулии, Кампании.

Во время революционного движения за объединения Италии в горах Аспромонте, сражался и был ранен Гарибальди. До сих пор можно увидеть дерево, под которым перевязывали его раны.

Столичная жизнь —

чуть-чуть современности

Самый известный и крупный город в Калабрии – Реджо Калабрия. Но ни размеры, ни экономическое значение не делают его столицей региона. Этот титул принадлежит городку Катандзаро. Известный еще со времен Древней Греции, Катандзаро сегодня является центром, объединяющим многочисленные прибрежные города и деревни. Численность населения этой агломерации составляет уже более 200 тысяч человек и образует сердце провинции (подобный принцип образования городов широко распространен в Италии, особенно в прибрежных зонах). Он находится в центре самой узкой части Италии.

Катандзаро называют городом трех «V»:

Святой Витальяно – покровитель Катандзаро, который в VII в. был епископом в Капуе.

Велюр – Катандзаро был важным центром по производству шелка и велюра, которое пришло сюда с византийского Востока в средние века.

Ветер – в Катандзаро всегда дуют сильные ветра с Ионического моря и горного массива Сила. Даже существует местная пословица: «Найти верного друга такая же большая редкость, как день без ветра в Катандзаро».

Катандзаро рос и процветал благодаря производству шелка. Местные мастера знали секреты производства парчи, чистого шелка и ценного велюра. Мало кто об этом помнит, но дело дошло до того, что мастеров-шелкопрядильщиков из Катандзаро пригласили во Францию. Их ткани понравились двору короля Карла V, даровавшего привилегии работникам этого цеха. В 1519 г. король позволил принять Устав Шелкопрядильной Гильдии, в чем Катандзаро на пять лет опередил Флоренцию.

Археологический парк Сколачум (Parco Archeologico di Scolacium) также известен как Рокчеллетта по названию ближайшей деревни. Среди более чем 3 миллионов оливковых деревьев – греческие и римские руины, а над всем этим великолепием возвышается хорошо сохранившийся остов нормандско-византийского собора из красного кирпича, хорошо видимый с дороги.

Но самая известная достопримечательность города – виадук Бизантис (Ponte Bisantis) Настоящий символ города и один из самых известных одноарочных мостов в мире. Он соединяет исторический центр Катандзаро с районом Де-Филиппис на другой стороне долины Фьюмареллы. Длина огромной дуги составляет 231 м, высота – 110 м, длина дорожного полотна моста составляет почти полкилометра, а ширина – 10,5 метра. Бизантис является третьим по величине одноарочным мостом в мире.

Дорога к храму

Наверное, уже ясно из истории Калабрии, что на этой земле огромное значение имели греческие и римские храмы, византийские монастыри, особенно в IX -Х вв, оплоты культуры и веры, породившие множество святых монахов. На смену им пришли величественные норманнские базилики, храмы периода испанского владычества, барочные церквушки французского периода – вся история Калабрии отразилась в ее храмах. Как, впрочем, и везде.

Храмов в Калабрии множество, каждый из них имеет свою историю и свое очарование.

У подножья горы Consolino, между источниками Assi и Stilaro, находится греко-норманская базилика, посвященная San Giovanni Theristis il Mietitore. Базилика – все, что сохранилось от монастыря, основанного греческими монахами с горы Афон вблизи Бивонджи – это их единственный итальянский монастырь. Базилика San Giovanni Theristis в 1995 г. была передана администрацией Бивонджи Православному архиепископству Италии на период в 99 лет. Это одна из немногих церквей Калабрии, в которых по сей день сохранен православный обряд.

Сhiesa di Piedigrotta: Совсем недалеко от Пиццо расположена интересная церковь, вырезанная внутри горы – Пьедигротта. Эту пещеру нашли моряки совершенно случайно, когда их выбросило после шторма на берег. Старая церковь Пьедигротта, построенная еще в средние века, поражает. Удивительно, как здесь могли уместиться несколько залов и столько символов веры. В XVII в. у этого берега Тирренского моря шторм застал парусное судно. Корабль разбился о скалы, а экипаж судна вместе с иконой Мадонны был выброшен на берег. Команда на берегу укрылась от неутихающего шторма в пещере. Спустя какое-то время моряки покинули пещеру, а икону Мадонны оставили в пещере. Позже местные рыбаки перенесли икону в другое место, но после очередной бури с удивлением обнаружили ее на прежнем месте, там, где ее и нашли. И пришлось рыбакам вырубить в пещере алтарь и повесить туда корабельный колокол, оставшийся после кораблекрушения.

Это красивая легенда, но основана она на реальных событиях. История так восхитила художника Анжело Бароне, что 200 лет спустя, в 1900 г. он в одиночку раскапывал пещеру, углубляя и расширяя ее. Из пещерного туфа художник делал скульптурные сцены из Священного Писания. Работа художника Анжело Бароне продолжалась много лет, вплоть до весны 1915 г. После смерти Анжело работу по оформлению пещеры продолжал в течение 40 лет его сын – фотограф и художник Альфонсо Бароне. В 1969 г. из Канады вернулся племянник Альфонсо скульптор Джордж Бароне, который и завершил работу над церковью.

Церквушка действующая. Ежедневно в ней проходят мессы. Чтобы войти в церквушку, надо спуститься к морю по лестнице из 100 ступеней. Церквушка встретит вас прохладой и полумраком. Освещение в ней идёт только через отверстия в потолке и окна.

Джоаккино да Фиоре родился в Celico, в Калабрии около 1130 г., сын нотариуса, должен был унаследовать профессию отца и для этого получил образование на юге Италии – возможно, в Cosenza и также в Palermo, где было живо греческое и арабское наследие. В молодости совершил путешествие в Святую Землю. Приблизительно в 1155 г. стал монахом в общине Sambucina, известном цистерианском монастыре, поблизости от своего родного города.

После завершения новициата Джоаккино перебрался в Corazzo. Вскоре он стал приором и в 1177 г. был избран настоятелем этого монастыря. Джоаккино проявлял умение совмещать несомненную способность к управлению с преданностью созерцательной жизни, которая ему была очень по вкусу. Через год после его избрания он направился ко двору Гульельмо lI в Palermo, чтобы защитить владения своего монастыря. В 1183 г. он был в Casamari (Frosinone). В этом монастыре он провел полтора года и здесь же познакомился со своим будущим биографом, Luca Campano, который был поражен сильной личностью гостя, его глубокой религиозностью и необычным знанием Священного Писания. В этот период Джоаккино направился в соседнее Veroli, чтобы получить от Папы Луция III разрешение написать первые комментарии к Библии в рамках своей оригинальной экзегетики; дело, которого невозможно было достичь легко и быстро у цистерианцев, которые решали все только сидя на генеральном капитуле. В Casamari Джоаккино, получивший разрешение понтифика, начал работу над композицией трех своих самых больших работ: Согласование Нового Завета и Ветхого Завета, Комментарий к Апокалипсису, Псалтырь, прибегая к помощи Luca Campano, который стал его верным сотрудником. Вернувшись в Калабрию, он заметил, что монашеская жизнь ордена, к которому он принадлежит, не соответствует более его идеалам. Стало просто труднее соблюдать баланс между настойчивыми требованиями аскезы и поручениями административными. Джоаккино хотел понять замысел Бога о себе. И по этой причине он вел переговоры с понтификами – Луцием III (1181—1185), Урбаном III (1185—1187) и Клементом III (1191—1198), – с целью получения разрешений, необходимых для цистерианца, комментировать Библию и проповедовать ее народу. В 1186 г. произошел решающий поворот, к которому привел «духовный кризис» Джоаккино, когда он передал обязанности настоятеля в Corazzo и отправился сначала в Pietralata, местечко на полпути к Sila, а потом в еще более отдаленные места. Реакция цистерианцев была незамедлительной – на генеральном капитуле в 1192 г. они постарались призвать «беглеца», приказав ему немедленно вернуться в орден. В результате другие монахи присоединились к Джоаккино в окрестностях Силы, где неожиданно сформировалась монашеская община с первыми последователями аббата. Так родился орден флоренцев, основанный Джоаккино и утвержденный канонически при понтификате Целестина III буллой от 25 августа 1196 г. Новый монастырь, посвященный Иоанну Евангелисту и Святому Духу, был построен с помощью местных жителей. Фундамент и внешние стены монастырского комплекса сохранились в местечке, которое на местном наречии называлось Jure Vetere, т. е. «Древний цветок», что без сомнения указывает на первое ядро жизни флоренцев. Это было конкретное значение «ухода» Джоаккино из мира: укрепить силы Духа созерцанием Тайн Бога и, согласно своему видению апокалипсиса истории, готовить христианский народ к радикальному повороту.

Джоаккино не упускает из виду смысл земной реальности, долг указать человеческому сообществу – которое живет драматической кровавой борьбой за свободу коммун и княжеств, идущей между Папским государством и Империей, провалом крестовых походов и т. п. – братский Дух сосуществования и евангельской победы христианского мира. Остались в памяти его встречи с королями Танкредом и Ричардом Львиное Сердце, но событие, которое имело характер «политического» – визит к Генриху VI. Джоаккино не испытывал абсолютно никакой симпатии к германскому императору, которого он прямо идентифицировал с фигурой царя Вавилонии, жестоким преследователем Церкви. Но немецкий монарх принял Флоренского аббата как посла и открыл дорогу расширению нового ордена, поскольку высоко ценил роль «церковной политики невмешательства», осуществляемой человеком святой жизни, который проповедует евангельское смирение перед страданиями и вдохновляет на диалог и уступчивое решение противоречий, как произошло с его позицией примиренчества с исламом.

Этим объясняется и благожелательность римской курии, где веял дух непротивостояния с Империей. Покровительство Hohenstaufen флоренцам продолжалось и после смерти императора, со стороны вдовы Костанцы и сына Фридриха II, которые подтвердили привилегии, данные Генрихом VI и признали новые обители ордена. Флоренский аббат смог исполнить в различных обстоятельствах роль посредника, не рискующего называться политиком. Впрочем, было бы искажением исторической реальности считать Джоаккино профессиональным дипломатом с особыми поручениями папского легата. Он был монахом, уважаемым за святость жизни, становясь экспертом в интерпретации Божественного промысла на страницах Библии и способным это использовать. Джоаккино провел последние годы в любимых занятиях молитвы и исследования, стремясь привести в порядок свои многочисленные записи и добавить последние разработки, такие, как Трактаты о четырех Евангелиях, работа, оставшаяся незавершенной к сожалению. Прежде всего Джоаккино заботился о сплочении и расширении ордена. Умер 30 марта 1202 г. в маленьком монастыре S. Martino di Canale, невдалеке от Cosenza, откуда он был перевезен в свое аббатство. На его могиле отразились, но с переделкой, начальные строки гимна Pietro da Matera, впоследствии утерянного: «Hic Abbas Floris / coelestis gratia roris» (здесь Аббат Цветка, благодать небесной росы).

С ним закончилось ожидание конца мира, и он готовит нас к приходу лучших времен.

Некоторые люди несут с собой некую весть, которая приносит результат только через века. Одно поколение их гонит, другое восхваляет. В Средние века несколько человек произносили значимые слова – Целестин V, Кола ди Ренцо, Джироламо Савонарола, Кристофор Колумб. Среди них и Джоаккино да Фиоре. Он прежде всего был пророком. В 1184 г., находясь в Вероли у Папы Луция III он ввязался в интерпретацию некоего пророчества, которое было найдено среди бумаг недавно умершего кардинала. В этих невнятных словах он увидел конфликт между Папским государством и Империей, понимая его как прелюдию апокалиптических бедствий.

Согласно легенде, в 1190 г. произошла встреча с Ричардом Львиное Сердце, который оказался втянут в крестовый поход, и Джоаккино ему предсказал приход антихриста в образе Папы. Вскоре после этого он рассказал императору Генриху VI, что тот захватит Сицилию без кровопролития. Данте, который считал его одним из светочей христианской мудрости, поместил его на солнечном небе из-за данного ему пророческого дара (Рай, ХП, 141).

Однако сам Джоаккино остерегался принимать звание «пророка». Джоаккино утверждал: «Смотрите, это написано в Библии и обозначает это». Это был ученый католический монах, высоко ценимый церковной иерархией, которая уважала дар прояснения смысла того, что было у всех перед глазами.

Понять его мышление непросто. К сложностям интерпретации добавляются проблемы, возникающие от того, что многие тексты утонули в истории, в то время, как сохранились подделки, сделанные в культурном окружении, которые переработали его мысли.

Его интерпретация Библии имела отправной пункт, общий для всего средневекового христианства, – убеждение, что Библия и Мир находятся в совершенной и близкой связи, поэтому глубокая мудрость Книги позволяет понять Мир. Этот союз веры и науки Средневековье долго старалось сберечь. Музыка, геометрия, арифметика и астрономия были выражением гармонии Бога, который сотворил мир согласно логичному замыслу. Цивилизация Джоаккино была той же самой, которая строила кафедральные соборы с их сдержанной и торжественной архитектурой; аббат монастыря Святого Иоанна в Фиоре умер в тот же год, в который Леонардо Фибоначчи (1170—1240), великий средневековый математик, написавший Книгу счета.

Во всех его крупных работах и во всех его многочисленных маленьких трактатах калабрийский аббат использует то, что он сам называет «духовной арифметикой». Поиск связи между Писанием и Историей через скрытый анализ значения чисел – его любимый метод. Джоаккино ухватывает в Книге рассказ о Мире, подыскивая аналогии и прекрасные сходства.

Комментируя Апокалипсис, Джоаккино излагает новую теологию истории, которая основана на античной схеме – которую использует прежде всего Августин – обновленную и осовремененную.

Традиционная концепция мировой истории предлагала разделение на две основные эпохи, отделенные друг от друга пришествием Христа. Первая часть истории была древним союзом между Богом и Его народом. Вторая часть началась с пришествия Христа, который обновил союз с людьми, принеся себя в жертву за них. В конце мира Христос должен вернуться в славе судить живых и мертвых. Его второе пришествие связано с концом света. Эта бинарная концепция времени – от Адама до Христа и от воскресения Христа до его возвращения – была глубоко укоренена в западном мышлении, став базой нашей системы счета. Даже годы считаются «до рождества Христова» и после него.

Рассуждения Джоаккино основывается не на Христе, а на Троице. Он признает корректным определение первых двух эпох мира, но утверждал, что и Святой Дух, третье лицо Троицы, должен иметь свою особую эпоху. Иначе история мира не была бы совершенным замыслом, и было бы опровергнуто мистическое соответствие между Богом и его творением. Значит, время мира не бинарное, но тринитарное.

Джоаккино исследовал первую эпоху Отца. Это была эпоха Ветхого Завета и Закона, связанная с государством, которое монах считал наименее развитым, то есть супружеским или мирским.

Следующая эпоха Сына, называемая также церковью, – это эпоха Нового Завета и Благодати, связанная с клерикальным государством. Это эпоха, в которую жил сам Джоаккино. Эта вторая эпоха, начавшаяся с Христа, уже вступила в свою финальную фазу. Однако она не закончится концом мира, как все считают. Наоборот, должна наступить следующая эпоха – Святого Духа, содержание которой предсказуемо – пусть даже туманно, – потому, что и оно имеет параллели с двумя предыдущими эпохами.

В эту счастливую историческую эпоху – предшествующую Страшному суду – все тайны должны быть раскрыты и истина должна явиться во всем своем блеске как «Вечное Евангелие». Как первая эпоха была временем мирян, а вторая – временем клира, третья эпоха будет триумфом третьего образа жизни, более высокого и чистого, – монашеского. Это будет время согласия, чистоты и любви.

Новизна мышления аббата монастыря Святого Иоанна в Фиоре огромна. Уверенность в наступлении новой эпохи изменяет соответствующие концепции. С ней отбрасывается не только конец света, но и лучший мир, очищенный огнем страдания и изумительно организованный согласно духовной иерархии.

Против общей средневековой сентенции «стареющего мира» Джоаккино выставил «мир улучшающийся». Против традиционного мышления, утверждающего, что только возвращение к истокам (ре-форма) может привести к желаемым изменениям, монах выдвигал соображение, что и новизна – явленная в появлении нового монашеского ордена – может вести к конечному благу. Конечно, Джоаккино был человеком Средневековья, но эта его мысль предвосхитила культурный взрыв, типичный для современной эпохи. Это концепция истории как позитивное продвижение, за которым прячется и наши идеи «утопии» и «прогресса».

Джоаккино да Фиоре имел огромное влияние на последующую историю. Через несколько десятилетий после его смерти из его текстов возник целый пласт размышлений, названный «джоакимизмом». Другие неизвестные авторы, используя его имя, писали новые книги политико-религиозных пророчеств. Произвольно толкуя его слова, некоторые его интерпретаторы утверждали, что эпоха Духа началась именно в 1260 г.

В XIII и XIV вв., в период великого духовного брожения, Джоаккино был ценим как пророк триумфа духовной Церкви над Церковью плотской, впадавшей во все более разнузданную мирскую коррупцию. Его тексты, подлинные и фальшивые, были сильным оружием в войне между Римской курией и Фридрихом II, ищущего из раза в раз антихриста или начало новой эпохи. Такие люди, как Данте, Петрарка и Кола ди Риенцо были глубоко поражены им или его подражателями, и уже в ходе протестантской реформы XVI в. Джоаккино считался «свидетелем истины», распространяя свое влияние на современную эпоху. Римская Церковь не обвиняла его лично, всегда признавая его истинным католиком. Однако его идеи относительно Троицы были признаны еретическими на IV Латеранском соборе 1215 г. И до сего дня Джоаккино остается спорной фигурой, провоцирующей вопросы как у историков, так и у «охотников за тайнами». Он близок и культурным течениям Нью Эйдж, последователи которых ожидают наступления новой эпохи – которую они называют эрой Водолея – в 2160 г. Естественно, были сделаны предположения о соотношении этой даты и 1260 г.: как если бы Джоаккино (или, лучше, его интерпретаторы) ошибся, поменяв местами две цифры.

Аббат монастыря св. Иоанна да Фиоре привлекает внимание и Католической Церкви, и очень похоже, что рано или поздно начнется процесс его канонизации, который уже затормозился в 1346 г. и который может быть возобновлен. Третья эпоха Святого Духа видится некоторым в экуменической Церкви последних десятилетий, которая сменит иерархическую Церковь и политику Второго Ватиканского Собора.