Текст книги "Задача с неизвестными"

Ольга Олушева
Задача с неизвестными

Большеглазая, кудрявая девочка ехала на велосипеде по дорожкам парка, она отлично умела ездить без рук, а старенький велосипед резво поскрипывал цепью и реагировал на каждое движение маленьких ног, как хорошая лошадь реагирует на команды наездника. Неожиданно из-за поворота выскочил другой велосипед, на котором сидел взрослый парень. Маленькая велосипедистка не ожидала подобной встречи, и потому совсем не придерживала руль. Конечно же, они столкнулись и оба упали, только парень сразу вскочил, а девочка продолжала сидеть на земле и ошалело крутила головой. Взрослый помог ей встать и неожиданно ощутил, что кто-то бьет его по спине, причем довольно сильно. Он медленно повернулся и увидел мальчишку, который изо всех сил молотил его маленькими кулачками и при этом отчаянно выкрикивал:

– Вот тебе, вот тебе, чтобы девочек не обижал.

Парень смотрел на мальчишку некоторое время, явно недоумевая, за что этот недомерок напал на него, потом оттолкнул его рукой, будто надоевшую муху, и еще раз убедившись, что с девчонкой все в порядке, поехал дальше.

– Ты чего на него налетел? – удивленно спросила девочка.

Она видела этого мальчишку всего второй раз в жизни. Вчера он катался по парку на сильно потертых роликах и сегодня тоже был в них. Когда взрослый его оттолкнул, он запутался в траве и грохнулся на задницу. Теперь уже девочка помогла подняться своему неожиданному защитнику, потом, махнув рукой на прощание, села на велосипед и покатила дальше. Мальчик потер отбитый зад и быстро поехал следом за маленькой велосипедисткой.

Через две недели кончились летние каникулы, и оказалось, что мальчик перешел в их третий класс из другой школы. Теперь они сидели за одной партой. Через несколько лет никто и не вспоминал, о том, Юра, или, как было записано в журнале, Георгий, когда-то учился в другой школе. Он был заводилой в классе, душой любой компании, и ни одна школьная вечеринка не обходилась без его присутствия. Девочка уехала, а Юра нашел другую подругу и все годы был с ней. Только иногда в его душу прокрадывалась тоска по тем временам, когда они были вместе с девочкой. Пролетела школа, а на выпускном вечере Юра и его подруга, которых давно воспринимали парой и прочили им совместную жизнь, неожиданно крупно поссорились. Потом она уехала учиться в другой город, а он, то ли со злости, то ли просто не получилось, не стал никуда поступать, а просто ушел служить в армию.

– Крепче прижимай руку! Сейчас приедет «Скорая», ей там помогут.

Двое молодых людей суетились вокруг старой женщины, стараясь остановить кровь, которая, не переставая, тонкой струйкой текла из раны на шее.

В подъезде пахло жареной картошкой из соседней квартиры, кошками и еще чем-то химическим. Недавно там травили вредную живность, которая завелась в подвале. С улицы раздался сигнал «Скорой помощи», и один из парней побежал вниз, грохоча по ступенькам, чтобы открыть врачам дверь.

– Что тут у вас? – спросил врач, поднимаясь вслед за провожатым на четвертый этаж. Следом шли двое с носилками. Почти одновременно с машиной «Скорой помощи», приехала машина ППС.

Все дружно окружили лежащую на полу пожилую женщину. Врач аккуратно отодвинул парня, который пытался остановить кровь.

– Оставь ее, ей уже ничем не поможешь.

– Как не поможешь? Кровь стала останавливаться, смотрите, почти не идет. – Мальчишка, а было ему лет девятнадцать, смотрел на врача со странным выражением. В его взгляде были и просьба, и возмущение, и что-то еще, чего врач никак не мог понять. Он повернулся, посмотрел на часы и сказал второму мужчине, который был, кажется, фельдшером:

– Время смерти одиннадцать часов двадцать минут. – Затем он обернулся к приехавшим полицейским: – Теперь она ваша, сейчас все напишем и забирайте. У нас много вызовов, нам некогда ждать, так что извините, мы поедем – все это он говорил, продолжая писать, положив листы на подоконник. Вот заключение о смерти, предварительное, но думаю, другого и не понадобится.

Врачи уехали, парни продолжали стоять, бестолково переминаясь с ноги на ногу.

– Как вы обнаружила раненую? Она, кстати, тут жила, в этом подъезде?

– Да откуда мы знаем, мы вообще пришли сюда к девушке, – проговорил тот, что зажимал рану на шее у старой женщины, – она живет на седьмом этаже, лифт не работал и мы пошли пешком, а тут это… Короче, вызвали «Скорую», потом вы сами видели.

– Давайте я запишу ваши данные, надеюсь, паспорта вы с собой носите? И, кстати, ты бы руки не забыл помыть как следует, посмотри, весь кровью перепачкался, – обратился полицейский к одному из парней. – Возьми пока, вытри бумажным платком, а то будешь паспорт доставать, еще и его испачкаешь.

– У меня есть, – отозвался второй, тот что рядом стоял, – а у Генки небось нету, он вечно забывает взять, но мы с ним вместе в институте учимся, вы легко нас найдете.

– А вот и есть, – тут же отреагировал, Генка тщательно вытирая руки и протягивая паспорт.

– Кого вы видели в подъезде или перед ним?

– Никого, да Ген? Сегодня же праздник, первое января, все отсыпаются.

– А вы что же не спите? Или не праздновали Новый год?

– А мы с родителями праздновали, это же вроде как семейный праздник?

– Стоп, вы что, братья? – спросил тот, что записывал данные из паспортов.

– Двойняшки, совсем не похожи, правда? Я рыжий, а Генка черный, хотели сперва в разные вузы идти, чтоб одна фамилия не мешала, а потом решили вместе, мало ли однофамильцев, правда? Мы технари по складу ума, но Генке интереснее программирование, а мне и физика, и химия, короче, физическая химия. Вот, пошли в университет МИСиС, я, кстати, Вовка, – представился рыжий брат и, позабыв про лежащую старушку, увлеченно начал говорить. Один из полицейских его перебил:

– Ладно, ребята, вы пока топайте, куда шли, завтра мы вас вызовем. И, обращаясь к молодому лейтенанту, проговорил: – Убойщиков вызывай, ну и вообще, пусть вся бригада приезжает и следователь. У нас на участке это уже четвертый случай, и всегда бабки пострадавшие. Маньяк, что ли, завелся, ведь ничего гад не берет, убивает и исчезает.

– Ты при посторонних-то помолчи, нам только слухов не хватает.

– А мы уже уходим, и ничего не слышали, – весело проговорил Гена, и они потопали наверх, к подруге.

Егор

Егор рано закончил работу и собирался уже ехать домой, когда к нему в мастерскую ввалился старый знакомый Стас. Отряхивая с себя налипший снег, он поздравил приятеля с прошедшими новогодними праздниками и, не тратя времени на вежливость, заявил:

– Ты можешь мне помочь?

– В чем, если что надо смастерить, то пожалуйста, только у меня скоро экзамены будут, так что давай быстрее излагай.

– Ты с Юлей договорись, спроси, могу ли я ей позвонить? Мне очень надо с ней встретиться.

– А сам ты моей жене позвонить не можешь, без моего вмешательства?

– Могу, конечно, но если ты ей задашь предварительно несколько вопросов и договоришься о нашей встрече, мне будет проще ей рассказывать.

– О чем рассказывать? Какие вопросы ты хочешь, чтобы я задал? И вообще, что за вопросы у тебя могут быть к моей Юле?

Стас, который, наконец распутал шарф, как змея обвивавший его шею, рассказал Егору, что в Москве сейчас прошла серия ограблений стариков, причем в каждом случае – после вызова «Скорой помощи». Старики через пару часов после отъезда врачей умирали, в шкафах у них все оказывалось перевернутым, там явно что-то искали. Во всех случаях старики умирали от острой сердечной недостаточности. «Скорая» всегда была разная, состав бригады соответственно тоже. И вызовы были по разным поводам, и районы разные. Сперва эти дела не объединяли, да и дел-то не заводили. Ну умер старый человек, перед этим лазил у себя в шкаф, потом упал и умер. Где тут криминал? Нет ничего, и если бы не дочь одного из них, так бы все и оставалось. Самое интересное – ни одна дверь не была вскрыта, похоже было на то, что хозяева сами всегда впускали гостя. Если он или она, конечно, были, потом дверь оказывалась не заперта, именно это и навело на мысль, что не все чисто в этих смертях. Ни одного лишнего отпечатка пальца, ни шприцев, ничего другого не было в квартирах умерших. Только последний случай слегка отличался от всех прочих запертой дверью. Но молодая женщина, дочь умершего, не смирилась со смертью отца, именно она и подала заявление в полицию, отец у нее не страдал никакими сердечными заболеваниями, он ногу сломал, когда на горных лыжах катался. Вообще, мужчина был на редкость здоровым человеком, и это несмотря на свой преклонный возраст. У него пропали деньги, которые он получил за перевод очередной книги. Денег там скопилось немало, и отец собирался отнести их в банк, чтобы положить на карточку, но сломал ногу, дочь никак не могла сразу к нему заехать, а жена боялась выходить на улицу. У нее был страх перед заражением новой инфекцией, причем такой сильный, что дочь собиралась везти ее к психиатру. В тот день жена покойного пошла к соседке, которая тоже никуда не выходила, заказывая продукты по интернету. Поэтому ни жена, ни соседка не знают, как все произошло. «Скорая помощь» приехала, когда жена была дома, а едва врачи уехали, она и ушла к соседке.

– А ее муж, он, что, сам смог добраться до входной двери и открыть ее?

– В том-то и дело, он на костылях передвигался по квартире, не слишком быстро, но мог, и к тому же «Скорую помощь» вызывал не сам, его супруга почему-то решила, что ему необходим осмотр врача, и по телефону наболтала всякой ерунды, что мужу совсем плохо, что срочно нужна помощь. Короче, сама его подставила под удар, хотя, скорее всего, делать этого не собиралась. Впрочем, ее проверили со всех сторон, ничего подозрительного. Да и дочь говорит, что между родителями всегда были хорошие отношения, они прожили вместе почти сорок пять лет и не ссорились, во всяком случае, серьезно.

– Так не бывает, столько лет вместе и не поссориться!

– Ну, они, очевидно, бывали недовольны чем-то, но ни разу дело не доходило до серьезных ссор, Поверь, так тоже бывает, хоть и редко.

– Ладно, оставим это на их совести, так что конкретно ты хочешь от Юли?

– Я хочу, чтобы она мне рассказала, как устроена работа «Скорой помощи» тут, в Москве.

– А сам не догадываешься?

– Догадываюсь, но мне нужны все подробности. Ведь как-то эти сволочи узнают о вызовах. Потом я хочу посмотреть график работы и врачей и операторов, кто и когда дежурил, кто принимал вызовы и так далее. А Юля мне нужна для того, чтобы она все неофициально сфотографировала и переслала мне. Основное количество подобных смертей было именно в том районе, где она работает. Правда, преступники и другие районы тоже своим вниманием не обошли, но у них больше. Ну и, возможно, я еще придумаю вопросы, пока не совсем понимаю с чего начинать. Короче, поговоришь с ней?

– Да поговорю, нет проблем, только ты ее во все это не впутывай, ей, сам знаешь, и так в жизни досталось!

– Что про ее мать слышно? – сменил тему Стас.

– Держится, а ты с бывшей соседкой Ямпольских, Инной, общаешься?

– Нет, она как узнала, что Олег Петрович нашел адвоката для убийцы ее мужа и родителей, так прекратила со мной все общение. Ты же знаешь, я дружу с Федором, а он сын Олега Петровича. Дачу вообще продает, не хочет там бывать, да и местные, как сам понимаешь, не слишком с ней любезны. Этим летом один раз приехала, забрала кое-какие вещи и все.

– Ну, ее тоже можно понять, если там, – Егор поднял глаза к небу, – ничего нет, то получается, она одна из всей семьи пострадала.

– Еще мать ее убитого мужа, но что с нею дальше будет, я даже не представляю. Только слышал, что она выписалась из больницы и вернулась в свой город.

Они еще некоторое время поговорили и разошлись. Стас вернулся на работу, а Егор отправился домой. Сегодня он поехал в деревню к матери, решив, что давно у нее не был. Вообще, в последнее время он жил с Юлей в Красноармейске, под Москвой. Квартира, куда Юля переехала с маленькой дочкой, была довольно большая, целых четыре комнаты, но она все же скучала по деревенским просторам, по дому, который хоть и не был родовым, но все же принадлежал им с матерью. Квартиру помог купить мамин брат, он дал денег на первый взнос, а остальное Юля выплачивала постепенно из зарплаты. Если бы не заработки Егора, который числился в мастерской на очень хорошем счету, они вряд ли смогли бы оплачивать такую большую квартиру. Несколько раз Юля говорила о том, что разница в возрасте в восемь лет слишком большая, она уже станет старухой, а Егор все еще будет молодым мужчиной. Но он только посмеивался и отвечал шуткой на любое подобное высказывание. Вообще, он в последние два года здорово изменился. Раньше он выглядел нескладным подростком с рано состарившимся лицом, а теперь это был вполне довольный жизнью молодой мужчина, и его нескладность и старообразность куда-то делись. Машеньку, дочь Юли, он обожал и давно уже считал своей дочерью. У Юли еще был взрослый сын, но тот только писал письма из армии, старательно делая вид, что мама просто переехала из деревни в город, и все, что касалось Егора, он обходил молчанием. Того будто и не было в жизни его матери. Несколько раз Егор ему писал втайне от Юли, пытался объясниться, но ни разу ответа не получил. Юля тоже старалась при муже, хоть таковым его и не считала, не говорить о сыне. Она была твердо убеждена, что как только Егор доучится в своем архивном институте, она сразу станет ему не нужна. Найдутся другие, более молодые, а пока все пусть идет, как идет. Поэтому сколько бы он ни предлагал ей оформить брак, она всегда отказывалась, правда, каждый раз напоминала, что записывает все его траты на них с дочкой, и как только выплатит ипотеку, сразу начнет отдавать ему долг. Собственно, это был единственный камень преткновения в их отношениях. Сыну женщина всегда писала, что никогда не выйдет больше замуж, но пока они с Егором друг другу помогают, и за это она очень благодарна судьбе. Она хорошо принимала Анну, мать Егора, всегда была ей рада, но и ей говорила то же самое. А Анна молилась о здоровье Юлиной матери, Клавдии Степановны, и надеялась на ее скорое возвращение. В общем, у них была почти идиллия, и тут вмешался Стас со своими умершими неизвестно от чего стариками. Он не смог дождаться звонка от приятеля, начальство торопило, все хотели спустить это дело на тормозах или, что еще лучше, закрыть его, за отсутствием состава преступления. Молодому оперативнику и поручили выяснить все потому, что, по мнению более опытных сотрудников, дела как такового не было. Если бы не дочка известного переводчика, которая и подняла эту бучу, написав заявление, никто даже не обратил бы внимания на эти происшествия. Правда, в нескольких случаях вызывали полицейских, но никогда точно не могли сказать, пропало ли что-то. Почти все умершие были одинокими людьми или жили далеко от родных, и, естественно, ни дети, если они были, ни прочие родственники ничего не знали точно и не могли с уверенностью сказать, пропало ли что. Короче говоря, Стас позвонил сам и чуть не в приказном порядке потребовал, чтобы Юля с ним встретилась. Потом он, само собой, извинился за столь командный и даже хамский тон, но сумел добиться встречи с женщиной.

На следующий день они сидели в ближайшем к ее работе кафе и разговаривали.

– Ты пойми, Юль, я занимаюсь всей этой непонятной ситуацией почти нелегально. Сейчас мало кого интересует смерть десятка или чуть больше, пожилых людей. Вон сколько молодых и недавно здоровых лежат в больницах. Эта эпидемия внесла сумятицу не только в ваши дела, но и нам приходится без конца с ней сталкиваться. Ведь если бы у большинства этих стариков стоял другой диагноз, например связанный с воспалением легких или еще с чем-то похожим, то дела вообще никто не стал бы заводить. Но, к счастью, в вашей среде еще осталось много врачей, которые не могут ставить ложные диагнозы. И вот вам, пожалуйста, образовалось непонятно что, а точнее, куча инфарктов у людей, даже, по словам соседей их знавших, не имевших проблем с сердцем.

– А может все дело как раз в эпидемии? Представь себе, старый человек с кучей всяких болячек, пусть даже и не связанных с сердцем, живет один. Может он испугаться до инфаркта? Конечно, может! Подумай сам, разные врачи, разные машины «Скорой помощи», даже районы разные, как это все умудрились объединить?

– Положим, районы-то разные, но соседние. Во всех случаях вначале приезжала «Скорая помощь», и только через пару часов или чуть больше с человеком случалась беда. Согласен, все это «на воде писано», но тебе не кажется, что слишком много совпадений?

– Вилами.

– Что «вилами»?

– Поговорка звучит так: «вилами на воде писано». Ты прав, совпадений многовато, а что по этому поводу твой друг Федор думает?

– Откуда же я знаю! Скорее всего – ничего, он вряд ли знает что-либо об этом. Я и тебе ничего не должен рассказывать, но хочу, чтобы ты сфотографировала график дежурств, рассказала мне, как все у вас там происходит, как вызывают, кто едет и так далее.

– Господи, да это все знают! Звонят по телефону, разговаривают с диспетчером, а уж он решает, какую машину направить к больному. Кто из специалистов ему на данный момент нужен.

– Ты мне вот что скажи, могут ли быть ошибки, и диспетчер направляет не ту машину?

– Конечно, ошибки бывают, особенно если звонивший не совсем правильно представляет, какой врач нужен больному, точнее, не верно рассказывает о симптомах. Но чаще всего в таких случаях дежурный специалист дает консультацию по телефону, и тогда он, а не диспетчер решает, кого отправлять к человеку.

– Юль, а может такое быть, чтобы вызвали по одному адресу, а приехали, по другому.

– Крайне редко, такой диспетчер у нас долго не задержится. Все звонки записываются, поэтому всегда точно известно, кто ошибся.

– Ладно, ты мне сделай фото с графиков и постарайся ненавязчиво узнать, кто и кого в эти дни заменял. Я тебе дни запишу, но ты их на работу не носи, лучше дома смотри. Мало ли что, вдруг по закону подлости именно преступник увидит этот список.

Юля давно убежала на работу, а Стас сидел за столиком кафе и пытался продумать план действий. Ему надо было покончить с этим вопросом в течение трех дней, а он даже не представлял, с чего начинать.

– Может, и правда Федору позвонить? Глядишь, в его умную голову и придет здравая мысль, – подумал парень и нажал кнопку вызова.

– Что там у тебя? Прости, но у меня сейчас занятия, давай созвонимся вечером. – Федор отключился, не слушая извинений и объяснений Стаса.

– Всем некогда, а тут хоть сдохни, но выдай результат проверки. А как я его выдам, если даже не представляю, с чего начинать! – ворчал между тем Стас, расплачиваясь с официантом.

Вечером Федор позвонил сам. Юля переслала фотографии графиков дежурств, бригад «Скорой помощи» и диспетчеров. Стас, не заморачиваясь на долгие объяснения, попросил Федора подъехать к нему домой. Там он развернул оба графика, которые успел распечатать, приложил список замен за последний месяц и сел ждать приятеля. Когда тот пришел, первым его вопросом было:

– А зачем тебе информация только по одной станции «Скорой»? Насколько я понял из твоих торопливых объяснений, по этим районам несколько таких подстанций.

– Ну, на других у меня знакомые не работают, пока одна, если тут ничего не нарою, возьмусь за другие.

– Сам подумай, у тебя мало времени, никто не верит в то, что там есть криминал, следовательно, ты будешь работать один. И зачем тебе это надо?

– А как же справедливость? Они разве не люди, не наши родители, бабушки-дедушки?

– Да понимаю я все, только не вижу тут ничего такого, за что можно зацепиться.

– Федь, а может, ты сам попробуешь покопаться? У нас, ну когда мы вместе думали, до сих пор неплохо получалось.

– Если ты о прошлом, так там было много случайностей, и, в общем, я почти не участвовал ни в чем.

– Но у тебя хорошие мозги, напряги их, вдруг мысль толковая придет в голову. Я что-то совсем плохо соображаю, ну давай вместе попробуем!

– Да какой из меня сыщик, смех один! Потом не забудь, работу мою тоже никто не отменял.

– Помоги, а! – чувствуя, что все безнадежно, упавшим голосом попросил Стас. И еще на что-то надеясь, добавил: – Все же две головы всегда лучше одной.

– Хоть и «не красиво», – со смехом проговорил Федор и добавил: – С этим лучше к змею Горынычу. – Потом, уже серьезно, сказал: – Давай так, я мало что соображаю в ваших делах, графики я у тебя возьму и список замен за последний месяц у тебя все в телефоне останется. Если что надумаю, сразу позвоню, но особенно на меня не рассчитывай, у своих приятелей проси помощи, а еще лучше – звони начальству, Андрей Андреевич подскажет, с чего стоит начать, не зря же он тебя в свое управление взял. Я ведь его очень давно знаю, уж тому лет шесть, наверное, с сестрой его переговори, она врач, тоже знает изнутри их кухню. Короче, работай, если хочешь отомстить за погибших стариков и сохранить жизни тем, кто еще жив. И вообще, ты ради разгадывания подобных загадок шел в полицию, вот и дерзай.

Федор давно ушел, а Стас так и сидел, положив голову на руки и рассматривая в телефоне графики, пока отец не погнал его спать. Но и лежа в постели, парень никак не мог успокоиться, расслабиться и заснуть, назойливые вопросы крутились в голове и не давали покоя. Не выдержав такого напряжения, он тихо встал, достал еще листы бумаги, потом хлопнул себя по лбу и пробормотал:

– Идиот ты, Стасик! Компьютер тебе на что?

Пока машина тихо гудела и программа загружалась, он на цыпочках, чтобы не услышали родители, пробрался на кухню, отрезал огромный кусок хлеба, потом, покопавшись в недрах холодильника, отрезал изрядный кусок вареного мяса и, соорудив себе таким образом бутерброд, отправился работать. Закончив строить графики, он ввел в программу все возможные замены и стал ждать, когда та выдаст результат. Результат он получил почти сразу, и тут же увидел, где были совпадения с днями убийств. Но при этом ничего не изменилось. Только в нескольких случаях дежурил один и тот же человек. Во всех остальных другие диспетчеры принимали интересующие его звонки. На следующий день Стас вновь звонил Юле.

– Ты можешь мне сказать, когда дежурные принимают звонки, они слышат друг друга или у каждого отдельная кабинка.

– Не знаю, как в других местах, а у нас на станции дежурят всего несколько человек, конечно, они могут слышать друг друга, но это в том случае, если наушники плохо надели или звонков мало. Но сейчас, сам понимаешь, звонки беспрерывные, им не до посторонних разговоров, они к концу смены, по-моему, языком еле ворочают. Стас, ты бы хоть иногда смотрел на часы, скажи спасибо, что я сейчас на дежурстве, а то послала бы тебя далеко и надолго. После этих слов Юля сразу отключилась. Стас пробормотал извинения в пустую трубку и сам себе добавил:

– Ясно, что ничего не ясно, но все равно спасибо за консультацию.