Текст книги "Текстур. 2-й сезон. Новые Земли"

Бар

В зоне отдыха флагмана «Океан» находилось несколько баров, отличающихся между собой тематически.

Один был в современном стиле: яркое освещение, полукруглая мебель, светлые тона, успокаивающая музыка – он притягивал много посетителей, желающих расслабиться.

Другой, в стиле ретро, радовал разнообразием ярких взрывных цветов в неожиданных сочетаниях. Здесь часто звучал джаз. Затейливый дизайн предметов, необычных форм, на тонких ножках, делал это бар более энергичным и привлекал более творческих личностей.

Был также бар в арабском стиле с резными, узорчатыми сводами; тёплая, в красно-жёлтых цветах, атмосфера которого звала желающих уединиться за лёгкими драпировками, и, сидя в подушках, попить тонизирующий чай или подымить кальяном.

Текс сидел за барной стойкой одного из баров в средневековом стиле. Этот бар находился у самых технических лифтов, он отличался от других своей мрачной средой. Многие обходили его стороной. В основном там собирались механики и солдаты покурить и выпить крепкого. Дым от сигар и запах спиртного стоял в воздухе, как непробиваемая стена. Приглушённое освещение, шум голосов, смех, выкрики ругательств, звяканье стаканов – всё это ещё больше придавало такому угрюмому помещению схожесть с теми далёкими временами.

Спокойно потягивая шотландский виски «Мак Синклаир» из одного из двух широких стаканов, стоявших перед ним, Текс был спокоен, но задумчив. Уперевшись локтями на стойку бара и подперев одной рукой подбородок он бессмысленно следил за барменом-роботом – персонажем в стиле бара.

– Ты, уродливый ублюдок! Всё ещё жив?! – вдруг, услышал Текс за своей спиной знакомый голос и слегка улыбнулся. Выражение его лица вышло из задумчивого состояния, казалось, именно это восклицание он и ждал. Текс повернул голову и посмотрел на человека, садившегося рядом с ним.

– Уже час, как я тебя жду! – сказал капитан, и ударом сдвинул стакан с виски таким образом, что тот быстро проскользил в сторону садившегося. – Только не говори мне, что ты стал трезвенником!

Ярин Кермов остановил стакан и залпом выпил виски.

– Смотри, как бы тебе не пришлось извиняться за такие слова! – неприветливо сказал он и жестом показал бармену наполнить опустошённый сосуд. – Что тебе надо?

Бармен ловко наполнил стаканы тёмно-золотистой жидкостью и удалился на другой конец стойки. Ярин выпил и со стуком поставил стакан. Эта встреча не была дружеской. Чувствовалось напряжение, даже раздражение, но беседа продолжалась, потому что каждый думал о собственной выгоде.

– Услуга, – коротко ответил Текс. – Нужно систематизировать друга.

– Здесь тебе понадобится больше, чем бутылка Синклаира, – ухмыльнулся Ярин и снова постучал по пустому стакану. – Почему я должен тебе помогать?

– Друзья друг другу помогают.

Эта фраза прозвучала, как издевательство. Ярин развернулся в сторону Текса, гневно сверкая глазами и процедил сквозь зубы:

– Мы с тобой не друзья, сволочь! – он задрал левый рукав рубашки, обнажая механическую руку. – Помнишь?!

И не ожидая ответа от собеседника, велел бармену принести бутылку виски. Наполняя до краёв один стакан за другим, он опустошил всю бутылку. За ней последовала вторая. Текс терпеливо ждал, не смея мешать своему собеседнику.

– Когда тебе это нужно? – вдруг прозвучал спокойный голос Ярина.

– Сейчас.

– Завтра.

– Завтра будет поздно. Мы должны отправиться на Землю.

– Счастливчик, как всегда! Ты на Земле, а я, здесь – гнить полтора года!

Ярин начал что-то печатать на своём эринге. Затем, получив информацию, повернулся к Тексу и сказал:

– Вот, этот код можно использовать, – он переправил данные с регистрационным номером на эринг Текса. – Через три часа приведи сюда своего друга. Я вживлю чип. Ты ведь знаешь, что это будет стоить не дёшево.

– Сколько?

– Скажем, – Ярин помолчал. – Пять тысяч кредитов.

– Хорошо.

Сумма и в самом деле была не маленькая. И Кермов явно завысил стоимость услуги. Можно было попробовать сговориться о более низкой цене, но Текс не хотел непредвиденных обстоятельств.

– И никаких шуток, – ещё не веря, что так легко получил согласие на высокую цену, сказал Ярин. – Если не получу кредиты – отменю код.

Он выпил последний стакан виски из второй бутылки и закричал бармену:

– Эй, ты! Дай мне ещё одну! – подняв вверх пустую бутылку, сказал Ярин и указав на Текса, добавил: – Он заплатит.

Кермов встал, и покачиваясь, пошёл к выходу с полной бутылкой виски «Мак Синклаир» в руке. Текс смотрел ему в спину пока тот не скрылся за входной дверью бара. Повернувшись снова к барной стойке, он стал передавать регистрационный номер Раде вместе с пояснением о том, что его следует загрузить в базу данных и придумать убедительную историю.

Пока он писал сообщение не заметил, что к нему подсели двое: капитан Фрэнк Кук и инженер Забой Мойо с фрегата «Вавилон».

– Знаешь, Заб, – с сарказмом в голосе и довольно громко, чтобы привлечь внимание Текса, сказал Фрэнк. – Нам сегодня дали задание высокой сложности!

– Неужели, Фрэнк? Какое? – в тон ему сказал Забой.

– Мы должны доставить контейнер на планету Хисил.

– И что же в этом сложного?

– Ты шутишь!? – широко открывая глаза, в недоумении сказал Фрэнк. – Так нашим коллегам (кивком головы он указал на Текса) и тортик доставить ко дню рождения доверить нельзя. Вдруг взорвут всё! БУМ! – он театрально развёл руки, имитируя взрыв.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Забой. – Ты имеешь в виду миссию на станцию «Магеллан»?

– Более того, – не унимался капитан Кук. – После такой игры в петарды они выиграли отличный приз: отпуск на Земле!

Текс молча, не обращая внимания на колкости, жестом, позвал бармена, заказал новую бутылку виски и расплатился. Затем повернулся к капитану Кук и, с неприязнью в голосе, грубо сказал:

– Смотри не перетрудись! На, расслабься, – он внезапно резко поставил бутылку виски перед самым носом капитана, что тот отстранился от неожиданности, и вышел из бара.

Спасательный шаттл

Уже много часов спасательный шаттл со взорвавшейся станции «Магеллан» плыл с малой скоростью по направлению к Галактике Вега. Там жили маргиналы. Многолетняя война Земли и Марса за приобретение новых планет, богатых металлами и минералами, которыми славилась Галактика Вега, привели к появлению многочисленных колоний, которые, как правило, желали избавиться от влияния оккупанта. Не всем удавалось приобрести свободу и многие из них превращались в независимых пиратов, промышляя грабежом, и сбывая товар колониям Земли и Марса. Именно туда и направился Джон Стивенс.

Всё это время Джон провёл в молитве. Голографическое изображение, спроецированное из кулона в пространство, изображало божество Лиан. В конце мессы Стивенс скрыл изображение внутри кулона и со словами: «Во славу твою, Лиан!», надел его на шею и поднялся с колен.

Измученный от долгого стояния на коленях, истощённый морально, но в душевном подъёме, качаясь, он дошёл до небольшого камбуза с продовольствием и начал рыться там в поиске спиртного. В запасах еды недостатка не было, но Стивенс не хотел есть.

– Вот ты, наконец! – воскликнул он, найдя бутылку рома.

Он сел в одно из кресел, открыл бутылку и сделал большой глоток. Жгучая жидкость пламенем начала разливаться по всему его телу. Ему нравилось это ощущение, особенно на голодный желудок – эффект был сильнее. Он глотнул ещё, и ещё. Расслабленные члены, под тяжестью своею, вдавливались сильнее в приятную мягкость кресел.

Напротив, на низком столике, стоял контейнер, открытый с четырёх сторон, в середине которого, через затемнённые стенки сосуда, наполненного термогелем, просвечивался сверкающий шар. Он не касался стенок, но выдавал маленькие молнии в виде мерцающих ниточек, и создавалось впечатление, что именно этими ниточками шар держится за стенки сосуда. Шар был живой, он переливался и слегка менял форму, оставаясь при этом всегда круглым. Он завораживал.

Взгляд Стивенса был прикован к этой сферической агломерации.

– Я пью за тебя, Солнечное Ядро! Ты сделаешь меня богатым. Во славу твою, Лиан! – периодически повторял Джон Стивенс.

Алкоголь расслабил окончательно его уставшие члены и сейчас принялся за мозг. Недоступные оковы, державшие запретные мысли, начали таять. Картинки из прошлого всплывали в сознании и вытягивали мучительные воспоминания.

Он родился на маленькой планете Жерита, принадлежащей Галактике Вега из Системы Же. Когда он был маленьким, его мать сказала ему, что когда-то его планета была богата золотом. Планета была завоёвана землянами. Война за её завоевание была тяжелой. Но в итоге Земля победила. Он ненавидел землян всем сердцем. Земля посылала горняков и осуждённых. Жерита превратилась в, своего рода, тюрьму. Отсутствие цивилизации и низкая культура здесь чувствовались как нельзя сильно. Жадные и невежественные люди были причиной постоянной и яростной братоубийственной борьбы.

Планета держалась пока была золотой, потом о ней вообще забыли.

Стивенс вспомнил, как однажды отец продал его пиратам Тауэрна в обмен на наличные и несколько бутылок рома. В его ушах до сих пор звучали душераздирающие крики матери, которая на коленях умоляла отца не отдавать сына. Лишь только сильный пинок отца в грудь матери заставил замолчать её.

Несколько лет пираты эксплуатировали и избивали Стивенса, до тех пор, пока у него не появилась возможность сбежать на планету Зикрок, созвездия Веги системы Эба, завоеванной Марсом, которая хотела отделиться от марсианской федерации.

На Зикроке он записался во флот за независимость планеты.

Стивенсу было всего шестнадцать лет, когда он встретил Лиан Петерсо – пожилого священника, приверженца древней запретной религии Лиан. Они привязались друг к другу, у них было много общего. Священник для Стивенса стал не только духовным наставником, но и заменил настоящего отца.

– Ром и деньги. Деньги и ром, – как в бреду повторял Стивенс, снова и снова вспоминая своего жестокого отца и бедную мать.

– Ты продал меня за эти проклятые … – он вскочил с кресла, с силой бросил бутылку в стену, и с рыданием в голосе, крикнул: – Да будь ты проклят!

Упав в изнеможении на колени и закрыв руками лицо, он горько заплакал:

– Бедная… Моя бедная мама…

Силы покинули его, тело обмякло и, свалившись на бок, он заснул прямо на полу.

Часть 3

«… Баг играл на фортепиано древней марки Бехштейн. Этот инструмент он любил его за душевность звучания и мягкий, светлый тембр. Непринуждённость и изящество, с которой его сильные пальцы скользили по клавишам, и пластичные движения его тела, упоённые в ритме музыки – были в контрасте с его мускульной, огромной фигурой. …»

Чип

Комнаты отдыха

Шопен. Весенний вальс. Ещё издалека, подходя к комнате, Текс услышал музыку и, замедлив шаг, начал погружаться в чарующий мир. В голове потеплело и расслабление начало распространятся по всему напряжённому телу, он приостановился и слегка прикрыл глаза от приятного, нахлынувшего на него ощущения. Давно забытое чувство. Текс любил классику, особенно этот вальс, она приводила его в равновесие, реанимировала, встряхивала и высвобождала от тяжёлых, липучих мыслей. Но считая это чувство своей слабостью, он не мог признаться кому-либо, и стараясь держать секрет за семью замками, становился более антипатичным. А сейчас, когда никого не было рядом и никто не мог быть свидетелем его недостатка, он позволил музыке завладеть им на мгновение, и почувствовал, как весь этаж был наполнен лёгким очарованием. Казалось, даже растения качались в такт мелодии, танцуя и радуясь моменту.

Баг играл на фортепиано древней марки Бехштейн. Этот инструмент он любил его за душевность звучания и мягкий, светлый тембр. Непринуждённость и изящество, с которой его сильные пальцы скользили по клавишам, и пластичные движения его тела, упоённые в ритме музыки – были в контрасте с его мускульной, огромной фигурой.

Когда Баг сел за музыкальный инструмент, Исаак уже хотел пошутить, видя с какой точной синхронностью Рада и Коли плюхнулись на диван, отклонились на спинку и закрыли глаза, но фраза так и застыла, не успев превратиться в звук. Всё застыло, остановившись вместе с волшебным моментом, не смело быть обнаруженным, разбилось о первые звуки мелодии, так и осталось невысказанным, потому что потеряло всякий смысл.

Исаак сидел с замершим взглядом, удивленных глаз, не только от того, что видел, но и от того, что чувствовал. Это новое для него ощущение настолько сильно охватило его, что он не мог пошевелиться. Он находился в море музыки, оно сковывало его, не давая дышать, и в тоже самое время наполняло все его трубочки живительной энергией. Это чувствовалось физически, и как это происходит он не понимал, и был удивлён ещё больше, это была магия – простые звуковые волны!

Но, вдруг, всё прекратилось… Открылась дверь и в комнату вошёл Текс.

– Та-ак, а это что за панихида? – со смехом в голосе сказал он. – Давай-ка что-нибудь поживее!

– Есть, сэр! – Баг выпрямился и жестом приветствовал капитана.

Коли и Рада открыли глаза и с упрёком посмотрели на Текса.

Баг ударил по клавишам. Исаак, еще находившийся под впечатлением от нового ощущения, вздрогнул. Радость разнеслась по комнате, и всё пришло в движение. Буги-вуги! Девчонки сорвались с дивана с поднятыми вверх руками и закружились в танце, выделывая такие кренделя ногами, что не только Исаак, который вообще не понимал, что происходит, но и Текс с Багом не ожидали такой прыти от своих коллег.

Эта музыка очень отличалась от предыдущей – она дарила другие, новые эмоции, но не расслабляло тело, а наоборот, заставляла двигаться. Исаак невольно сначала начал качать головой в темп музыки, затем пальцы забили ритм, и наконец, стопа начала медленно выбивать такт, всё быстрее и быстрее. Он уже не думал, он просто вскочил и запружинил на одном месте! Теперь пришла очередь удивляться всем присутствующим. Выкидывая поочерёдно одну ногу за другой при каждом скачке, он крутил корпусом. Руки, согнутые в локтях, ходили взад-перёд. Исаак не понимал откуда его тело знает, как нужно двигаться, складывалось впечатление, что музыка отдаёт приказы телу, и оно с радостью повинуется! Все остановились, чтобы наблюдать за этой неожиданной сценой. Баг, удивлённый не меньше других, улыбнулся и ускорил темп. Исаак понял новую аранжировку и, сделав в подскоке два полушага, оттолкнулся и проскользил на коленях по направлению к Раде, протянув при этом руку, приглашая к танцу. Рада приняла приглашение. Он вскочил с колен и притянул её к себе, держа за руку, и сделал выброс. Покружившись, она не остановилась, но начала танцевать. Коли закричала от радости и захлопала в ладоши. Они подпрыгивали и крутили ногами, кружились, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. Виляя тазом в буги-вуговском движении, на полусогнутых ногах. Повторяя танцевальные шаги, Исаак снова приблизил к себе Раду и, взяв за обе руки, пропустил её под собой, через широко расставленные ноги. Она еле удержала равновесие. Исаак повернулся, подхватил её за бёдра и высоко поднял вверх. Рада вскрикнула от восторга и испуга, но почувствовав уверенную силу в руках робота, выпрямилась как ласточка. Они закружились. Это был восторг, упоительный экстаз!

– УАУ! – уставшая, как пьяная, Рада упала на диван, смеясь.

Баг подскочил к своему другу и, обнимая, воскликнул под дружные аплодисменты всего экипажа:

– Друг мой, это было здорово!

– Сейчас, я! Теперь моя очередь! – начала выкрикивать Коли, желая оказаться в танце на месте Рады.

– Хорошо, только дай мне время сварить кофе, – сказал Баг, направляясь к бару. – Мне пришла идея новой смеси «Эйфория»!

Текс, улыбаясь, подошёл к Раде и, всё ещё аплодируя, сказал:

– Я не знал, что ты так хорошо танцуешь!

– Да, для меня тоже оказалось сюрпризом, – засмеялась она. – И это всё благодаря такому восхитительному партнёру! Я вижу, что всё в порядке? – вспоминая недавний разговор, спросила она серьёзно.

– Да, не переживай, – кивнул он в ответ и, помолчав, продолжил: – Слушай, извини, но ты что-нибудь сделала с регистрационным кодом?

– Ну, вот, как всегда, ты всё испортил! – вздохнула Рада. – Дай мне привести себя в порядок, хорошо? Скажи, сколько у меня есть времени?

– Мне жаль, но не больше двух часов.

Записка

Был жаркий летний день, но в здании ООНЗ, по обыкновению, веяло прохладой.

Мэнди Лагò, жена профессора, сидела возле офиса президента ООНЗ, и ожидала Арам Салк Джулиас. Они давно дружили. Конечно, можно было заглянуть к подруге домой, но Мэнди не могла ждать так долго, тем более президентские обязанности, как правило, задерживали приятельницу на работе до самой ночи.

Через новости, она узнала о взрыве станции «Магеллан», и также знала, что её мужа нет среди вернувшихся со станции. Он считался погибшим, но она не верила. Ей нужна была точная, проверенная информация, а такую можно было получить только от президента Арам.

Уже больше часа она сидела на диванчике в приёмной под строгим надзором персонала, обмахиваясь веером больше от нервозности чем от жары.

Наконец, дверь открылась и из кабинета вышла Арам Салк Джулиас, она подсела к своей подруге и обняла её за плечи.

– Извини, дела, Мэнди, мне жаль о случившемся, – с сожалением в голосе проговорила Арам. – Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Я хочу только одного, – со слезами в голосе ответила Мэнди. – Чтобы ты мне ясно сказала, что Чарльз мёртв.

Она горько расплакалась.

Подождав мгновение, пока её подруга немного успокоится, Арам сказала:

– У нас нет конкретной информации, но, к сожалению, мы опасаемся худшего, – она взяла руки Мэнди в свои ладони, и жена профессора почувствовала небольшой свёрточек бумаги у себя в руке, переданный президентом (Арам написала записку заранее, зная о визите своей подруги). – Мне жаль.

Поняв, что разговор на этом закончен, и вся информация в той самой бумажке, Мэнди незаметно переложила её в носовой платок, который был у неё в руке и положила в сумку.

– Извини, Арам, – ещё всхлипывая, сказала Мэнди. – Я просто сходила с ума, мне нужно было твоё личное подтверждение. Спасибо тебе. А сейчас мне пора домой, Джо и Кейт возвращаются.

– Обними детей за меня, – обнимая на прощание, сказала Арам, и добавила: – Извини, дорогая, но я не могу отпустить тебя одну в таком состоянии. Позволь, чтобы мой водитель тебя отвёз домой.

– Спасибо, Арам, спасибо, – улыбнувшись в знак благодарности, сказала Мэнди и направилась к выходу.

Аэромобиль остановился возле входной двери дома профессора Лагò. Водитель вышел и обойдя машину, открыл дверь, выпуская жену профессора. Слегка покачиваясь от головной боли вследствие сильных переживаний и душного, знойного дня, Мэнди Лагò вышла из аэромобиля и вошла в дом. Внутренняя прохлада помещения приятно освежала. Она сразу поднялась на второй этаж, в спальню. Трясущимися руками она начала вытряхивать всё содержимое сумочки на кровать и, разгребая, наконец, нашла записку. Надев очки и развернув скомканный листок, она впилась глазами в, неровный от быстрого письма, почерк Арам: «Мэнди, существует серьёзная вероятность того, что Чарльз жив, и что его похитили марсиане. Свяжись с капитаном фрегата „Тринакрия“ Текс Крамом. Он должен вернуться на Землю через пару дней.»

Улыбка появилась на лице Мэнди. Она не смогла сдержать радостных эмоций, села на кровать и, закрыв лицо руками, зарыдала от счастья.

– Я знала. Я чувствовала, – повторяла она сквозь слёзы.

Внезапно она замолкла, услышав краем уха шум, и насторожилась. Встав и выйдя из комнаты, она вышла на внутренний балкон второго этажа дома, выходящим в зал.

– Сара? – позвала Мэнди служанку. – Сара, это ты?

Жена профессора начала спускаться по ступеням на первый этаж, в зал, когда снова услышала шум. До приезда детей еще было далеко. В доме могла быть только служанка. «Почему она не отвечает?» – подумала Мэнди. Тревожное чувство начало расти, но она его отгоняла. Остановившись, она глубоко вдохнула и спокойно выдохнула. Беспокоиться, паниковать по пустякам, из-за какого-то шума, не позволяло здоровье. Она не так давно перенесла инфаркт и старалась, как можно меньше нервничать. Но успокоительная дыхательная техника не помогала, какое-то инстинктивное чувство тревоги охватывало всё больше, сердце начало биться сильнее.

Мэнди спустилась в зал и остановилась около колонны, всматриваясь в открытую дверь на кухню, где должна была быть служанка, и, увидев тень, снова позвала:

– Сара!?

В этот самый момент, сзади, услышав быстрые, чёткие, приближавшиеся к ней, шаги, она обернулась. Лишь на мгновенье, Мэнди увидела чёрную мужскую фигуру. Она пронзительно вскрикнула. Жгучая боль сжала тисками её грудь. Ноги подкосились, и она начала оседать, держась руками за колонну, но сильные руки подхватили её, не дав упасть, и через пелену полузакрытых глаз она увидела, закрывающую почти всё лицо, маску.