Текст книги "Магистр темных дел"

– Вряд ли!

– А вдруг? – В глазах магистра заплясали огоньки. – Я еще молод, вдруг решил развлечься со студенткой.

– Бросьте! – отмахнулся ректор. – Даже не смешно! Вас женщины не интересуют. С тех пор, как…

– Георг!

Раян лишь самую малость повысил голос, но этого хватило, чтобы ректор замолчал. Мазнув напоследок недоверчивым взглядом по притихшей Лике, он поманил магистра за собой:

– Поднимемся! Раз вы сами затронули обе животрепещущих темы…

Дверь захлопнулась, Лика так и не услышала окончания фразы.

Вроде надо порадоваться: исключение ей не грозило, метка тоже исчезла, но девушку не покидала тревога. Она только что согласилась помогать человеку, состоявшему под надзором Тайной канцелярии! Ректор вскользь обмолвился, что Раян обязан отмечаться у дежурного офицера. Страшно представить, что он натворил! Просто убить кого-то или овладеть запрещенными знаниями мало, чтобы надолго попасть в поле зрения канцелярии. Нужно как минимум провести ритуал, а как максимум… Лучше не думать!

Еще и то гербовое письмо… Раян сказал, оно из министерства, но могло быть судебным – да мало ли вариантов! Суть от этого не менялась. Слухи правдивы, Раян Энсис не в ладах с законом. Судя по всему, досрочно отпущен на свободу из Специальной тюрьмы. Тогда все сходится – подобных условно освобожденных магов обязывали раз в месяц, иногда чаще отмечаться у кураторов, проходить проверку ауры. Непонятно одно: как такой человек мог преподавать в академии? Наверняка Лика чего-то не знала, может, не так поняла.

Запрокинув голову, она поискала глазами окна ректорского кабинета на третьем этаже. Темно. Или они выходят на другую сторону?

Может, Бранцель уволит Раяна? Эх, мечты, мечты!..

– Или нам хотя бы вернут теорию магии, – пробормотала Лика, отыскав-таки заветное окно. – Еще одного обратного заклинания я не выдержу!

И она понуро поплелась к библиотечной башне. Кто-то заедал плохое настроение, а Лика предпочитала читать. Чаще научную литературу, но, случалось, брала любовные романы. Таковые в библиотеке тоже имелись. Однако сегодня Лике хотелось другого – книгу о ядах. Она устроится в уголке читального зала и в красках представит, как травит Раяна Энсиса цикутой.

– Эй! Можно тебя на минутку?

Нахмурившись, Лика обернулась на голос Мирабель. Что ей от нее понадобилось? Выдумала новую пакость? Но Селти выглядела расстроенной, возможно, поэтому Лика согласилась ее выслушать.

– Он тебя сильно?..

Мирабель боязливо покосилась на административный корпус, на крыльце которого уже вспыхнули фонари.

– Кто: ректор или Энсис?

Лика подавила поднимавшийся из желудка гнев. Если бы не Мирабель!.. Но высказать наболевшее она еще успеет.

– Оба.

Мирабель ненадолго замолчала и чиркнула носком сапожка по гравийной дорожке. Камушки зашуршали, ловя последние искры света.

Лика пожала плечами.

– Ты ведь этого и добивалась. Из-за Дика?

Перехваченная Раяном записка расставила все по местам.

Лику пробирал смех. Что на нелепое предположение! Да, они иногда занимались вместе, болтали об алхимии, но она не та девушка, которая привлекла бы Дика Барета. Если на то пошло, Лика вообще никого не привлекала в романтическом смысле. Она не обижалась, с детства знала, что не красива. Когда хвалят твои волосы, а не лицо – это о многом говорит. В подростковом возрасте Лика и вовсе вытянулась, утратив остатки привлекательной пухлости. Во многом поэтому мать тоже настаивала на ее поступлении в академию: надеялась, что не слишком привлекательная и бездарная дочь найдет там жениха.

Разумеется, Лика пыталась бороться с недостатками. На первом курсе потратила всю стипендию на косметику, накрасилась и, гордая собой, явилась на новогодний бал. Она долго не могла понять, почему на нее косятся, пока Френсис не подвела ее к зеркалу и не посоветовала все смыть: «Ты как женщина легкого поведения». После была попытка сделать модную прическу, которая с треском провалилась. С тех пор Лика не пыталась себя улучшить. Она такая, какая есть. Уж точно не претендует на сердце Дика. Однако Мирабель, судя по всему, так не считала. Метнув на Лику полный ненависти взгляд, она тут же прикинулась невинной овечкой.

– Нет, конечно! Как ты могла подумать?! Мы просто играли, Дик тут совсем ни при чем. Откуда ж мне было знать, что Энсис совсем чокнутый!

Лика фыркнула, сделала вид, что поверила.

– Ты уж не выдавай меня! – Мирабель наконец озвучила то, ради чего и затеяла разговор. – Очень прошу!

Прежняя Лика бы рассмеяться ей в лицо, но сказывалось влияние Раяна.

– А что взамен? – деловито осведомилась она.

Мирабель опешила. Она не ожидала, что Лика вздумает торговаться.

– А чего ты хочешь? – растерянно уточнила Мирабель.

Лика задумалась. Действительно, чего бы такого попросить? А потом вспомнила:

– Я хочу главную роль в спектакле. Твою роль, – с мстительной усмешкой уточнила она.

Мирабель потемнела лицом. Поднялся легкий ветерок – дар откликнулся на эмоции хозяйки.

– Ну ты даешь, Скотт! – с плохо скрываемой злобой прошипела Мирабель.

– От тебя учусь, – развела руками Лика. – Надоело быть серой мышкой.

Она упивалась неожиданной властью над обидчицей, дразнила ее:

– Ректор еще здесь. Так как, мне подняться, рассказать ему? Энсис ведь нашел ручку. Джекки тебе не рассказывала? Представляешь, что с тобой будет, если он найдет и тебя?

Лика понятия не имела, каким образом Раян выяснил имя зачинщицы. Судя по реакции Мирабель, с ней он не разговаривал. Оставалась Джекки, а то и вовсе какие-нибудь духи. Подопечный Тайной канцелярии наверняка на «ты» с тонким миром.

– Да подавись ты своей ролью! – в сердцах выплюнула Мирабель и позорно сбежала с места поединка.

– Подумать только, – проводив ее задумчивым взглядом, прошептала Лика, – я стану принцессой!

Ненастоящей, всего лишь на время представления, но все же. Родители будут ей гордиться. Может, они приедут взглянуть, как их дочь выступает перед министром. А вдруг и король почтит академию своим визитом? От волнения у нее на мгновение зашлось сердце.

– Как только Френсис поправится, попрошу ее научить меня краситься.

Несмотря на прежние неудачи, в тот миг Лика твердо решила, что обязательно станет красивой. Ладно, просто хорошенькой. И не только ради роли принцессы: ей надоело ждать и пресмыкаться.

– И у меня будут поклонники, – по дороге к общежитию бормотала она, вбивая обещания в землю каблуками ботинок. – Свои, настоящие. Пусть немного, но будут. Я не серая мышь, я не неудачница, у меня «Аквир» вышел.

Глава 5

Назавтра только и разговоров было, что о внеплановом занятии по обратной магии. Мнения студентов разделились примерно поровну. Одни собирались и дальше терпеть ненавистного Раяна Энсиса, другие пылко заверяли, что в расписание вернется прежний предмет, а магистра и вовсе уволят.

– Я своими ушами слышала, – твердила известная сплетница Йенифир Окли, попутно, кто бы сомневался, лучшая подруга Мирабель. – Ректор так кричал! Я не я, – шепотом добавила она, покосившись на дверь: не идет ли преподаватель, – если его не попросили написать заявление!

– И что, неужели он напишет? – насмешливо поинтересовался Дик.

– Куда он денется! – Йенифир метнула на него убийственный взгляд, которым награждала любого, кто посмел усомниться в ее словах. – А не захочет, заставят. Не в первый раз!

– Как ты вообще там оказалась? – скепсис Дика никуда не делся. – Да еще после занятий.

Парочка студентов захихикали.

– У Йенифир Окли роман с ректором! – прыснул в кулак Сомс Нобел. – А изображала саму невинность!

– Дурак!

Йенифир испепелила его взглядом.

– Я себя ценю и не опустилась бы… Со стариком! Фи! По делу я там была, такому, для которого у тебя мозгов не хватит.

Поставив обидчика на место, она с важным видом опустилась на стул и достала из-под под парты котелок: впереди ждала сдвоенная пара по алхимии.

Сидевшую поодаль, на первой парте, Лику снедало любопытство. Безусловно, Йенифир еще та выдумщица, но вдруг она действительно что-то знала?

В душе проклюнулся слабый росток надежды. Если Лике повезет, то они с Раяном Энсисом больше никогда не увидятся.

Пересилив неприязнь к подружке Мирабель, девушка окликнула Йенифир:

– А что конкретно ты слышала?

– Все! – просияла собеседница, радуясь возможности продлить момент своего триумфа. – Я как раз в административный корпус заходила, насчет спектакля. Ты ведь в курсе, я помощница постановщика, буду министра встречать… Кстати, поздравляю, Скотт, – мимоходом добавила она. – Смотри, слова не забудь со страху, не опозорь академию!

Кружок Мирабель, игравший в карты в тот злополучный вечер, дружно прыснул.

Лика оставила колкость без внимания. Странно, если бы Йенифир промолчала. Подруга наверняка в ярких красках расписала ей, как мерзкая Скотт шантажом отобрала главную роль. Напрасно стараются! Лика не смутится. Еще неизвестно, кто там цветы министру подарит. Может, Йенифир и подлизалась к мистрис Бланк, главному библиотекарю и по совместительству постановщице будущего действа, но в центре внимания будет совсем другая. Вдобавок Окли низенькая, неказистая. Рыжий клоп. Само собой, огневичка – с такими-то волосами!

– Так вот, – немного разочарованная отсутствием реакции на колкость, с энтузиазмом продолжила Йенифир, – мы с мистрис Бланк как раз вошли в приемную, чтобы попросить ключи от актового зала – проверить акустику и всякое такое, – как из кабинета Бранцеля темной тучей вылетел Энсис. А ректор ему вслед: «Мое терпение лопнуло, вам это с рук не сойдет!»

– Спасибо, – задумчиво пробормотала Лика.

Росток надежды в душе медленно, но верно стремился к небесам, выбросил цветонос.

– А с чего вдруг ты заинтересовалась Энсисом? – подозрительно прищурилась Йенифир.

Почуяла свежую сплетню. Только Лика умнее.

– Он меня унизил, ты же помнишь. – Йенифир кивнула, но пристальный прищур пока никуда не делся. – Сомневаюсь, будто в последний раз. А тут ты, благая вестница.

Вроде, убедила.

Йенифир со всего размаху плюхнула на стол книжицу в претензионной кожаной обложке. В такую не формулы, а философские трактаты записывать. Но в этом вся Йенифир. Она всеми правдами и неправдами стремилась произвести впечатление, всегда находиться в центре событий. Лика не удивилась бы, если и дружба с Мирабель преследовала ту же цель. В таком случае они с Мирабель одного поля ягоды, единственная родственная душа. Недаром всех подружек она рано или поздно бросала, а Йенифир рядом с ней с первого семестра, этакий паж и наперсница в одном лице. Вдобавок с такой знакомой ты всегда защищена от сплетен. Удобно!

Лика покосилась на ладонь, на которой некогда стояла метка Раяна. К утру от нее не осталось и следа. Вот бы и магистр пропал! Благо основания избавиться от Раяна у ректора имелись. Поднадзорный Тайной канцелярии… Брр! Лика поежилась. Опасный преступник в стенах академии! Все же нужно побороть страх и рассказать ректору о ночном приключении. Хотя еще не поздно.

– Лика?

Она вздрогнула и обернулась. Дик. Но что ему нужно?

– А, – догадалась Лика, – книга. Прости, я не успела прочитать…

– Я совсем по другому вопросу, – оборвал ее Дик и невежливо бросил навострившей уши Аде: – Отвали, не видишь, нам поговорить надо!

– Нет, не вижу! – надула губы она. – Может, я слепая.

– Тогда резко прозрей и оставь нас ненадолго вдвоем.

Рот Ады вытянулся в форме буквы «о», брови резко взлетели вверх.

– Не ожидала от тебя! – с осуждением протянула она, обращаясь почему-то к Лике.

Но все-таки встала и с видом оскорбленного достоинства удалилась. Дик тут же занял ее место и, чуть смутившись, протянул Лике бледно-розовый прямоугольник.

– Это что?

Она уставилась на картон словно на ядовитую змею.

– Приглашение.

– Куда?

Лика ощущала себя безумно глупо. Судя по выражению лица Дика, она давно должна была сиять от радости.

– На бал.

Не веря собственным ушам, Лика осторожно перевернула прямоугольник и оторопело уставилась на золотое тиснение. Сомнений не осталось, это действительно приглашение на два лица. Настоящее. Можно, конечно, потереть буквы, попробовать на зуб картон, но вряд ли Дик решил ее разыграть. Вдобавок он жутко нервничал – теребил повязанную на удачу красную нить на запястье.

– Надеюсь, я не опоздал? – Дик по-своему понял ее молчание.

– Нет, просто…

У Лики не хватило духу признаться, что прежде ее никто никуда не приглашал.

Новогодний бал – не сугубо внутриакадемическое мероприятие. Туда можно было спокойно прийти со спутником или спутницей со стороны, главное, внести его или ее имя в подобную карточку. Их выдавали студентам в декабре, но Дик каким-то образом умудрился раздобыть загодя. И все для того, чтобы Лика, точно не пошла с другим.

Взгляд сам собой обратился к Мирабель. Кто бы сомневался, она все видела!

Губы Мирабель искривила болезненная гримаса. Над ней участливо склонилась верная Йенифир. Наверняка нашептывала план, как избавиться от гадюки.

Можно отказаться, не портить отношения. Хватит с Лики главной партии в спектакле! Можно, но она не хотела. Что-то в ней изменилось после того, как судьба столкнула ее с Раяном.

– Спасибо, я пойду. – Лика тепло улыбнулась Дику. – Это так мило с твоей стороны!

Ну вот, теперь у нее стало сразу тремя проблемами больше. Во-первых, нужно взять платье напрокат. То, в котором Лика собиралась пойти, годилось для темного угла, а не для танцев с молодым человеком. К слову, он и есть вторая проблема. Прежде Лика надеялась, симпатия Дика не выйдет за рамки дружеской. Ну и третья проблема – Мирабель и ее банда.

Не удержавшись, Лика вновь отыскала взглядом злейшего врага и улыбнулась ей.

Мирабель перекосило. От радости, не иначе.

– Вот что, Скотт, мне это надоело!

Голос Мирабель прогремел почти одновременно с колоколом, который частично заглушил ее слова. Йенифир пыталась удержать подружку, советовала разобраться с негодяйкой после, но бурлившая кровь требовала отмщения. С шумом отодвинув стул, Мирабель с решительным видом направилась к Лике. Первой ее заметила собиравшаяся занять законное место Ада и позорно сбежала с поля боя, бормоча: «Что бы я еще раз села рядом с этой Скотт!..»

– Ты!

Наманикюренный палец Мирабель ткнул Лике в лоб. Та в ответ недовольно пробурчала:

– Не люблю, когда меня трогают.

– Да плевала я на тебя и твои «люблю-не люблю»!

Пробудившийся дар Мирабель поднял в аудитории ветерок. Он раскачивал подвешенные на крючках котелки, играл с волосами, шелестел страницами конспектов.

– Отстань от Дика, а то уничтожу! – с перекошенным от ярости лицом выплюнула Селти и, не ожидая ответа, с видом королевы направилась к своему месту.

Но ответ таки последовал:

– Кишка тонка!

Стихийники дружно притихли. Десятки пар глаз жадно пожирали Лику. Вот сейчас она опустит глаза, извинится. А то и спрячется за конспектом, сделает вид, будто ничего не говорила. Однако Лика громко, чтобы все слышали, повторила:

– Ничего ты мне не сделаешь, Мирра. И я тоже плевала на твои запреты.

Такого оскорбления Мирабель стерпеть не могла. Она метнулась к столу соперницы и под дружной визг женской половины курса надела на голову обидчицы котелок.

– Тебе идет, Скотт, так и ходи!

Губы Лики плаксиво дрогнули. Она вскочила, собираясь укрыться от позора в уборной, но тут в голове огненными буквами вспыхнуло: «Аквир». Плохо соображая, что делает, Лика в упор уставилась на Мирабель. Той бы насторожиться, но она не воспринимала поверженную соперницу всерьез. Дар у Лики слабенький, максимум горелку подожжет. Мирабель даже тратить мощь своей стихии на нее не стала: не достойна. А так бы летать Лике Скотт под потолком!

– Ну поплачь, поплачь, авось, мастер Гиберд пожалеет! – опершись ладонями о стол, подтрунивала Мирабель. – Ты ж его любимица. Зато без работы не останешься, когда выпускные экзамены завалишь. Будешь у него пробирки мыть, да кристаллы в порошок измельчать.

Лика не слышала половину того, что она говорила. Для нее слова Мирабель слились в «белый шум».

Внутри стало нестерпимо горячо, словно в груди взорвался котел со снадобьями. Ревущее пламя наполняло все ее существо, сконцентрировало силу в пучок в области сердца. Ее было так много, Лика никогда не ощущала себя такой всемогущей. Эта сила нашептывала, искушала: «Отомсти! Ты терпела много лет, но теперь все они поплатятся. Сотри ухмылку с ее лица, навеки запечатай ей рот!»

Как там учил Раян? Представить, сосредоточиться…

Волнение улетучилось, сменившись ледяным спокойствием. Лике казалось, будто она делала все сотни раз. Ничего сложного, нужно только захотеть.

Струйки магии покорно заструились к кончикам пальцев.

– Аквир!

Странно, в этот момент Лика не испытывала к Мирабель никаких чувств. Она превратилась для нее в бездушный предмет, недостойный ненависти.

Заторможенное сознание с опозданием реагировало на реальность.

Моргнув, Лика недоуменно уставилась на Мирабель. Кажется, та кричала. Почему? И отчего она резко побледнела, сползла на пол, держится за сердце? Губы посинели, кровь отлила с лица…

Ох, голова болит!

Лика с тяжким вздохом провела ладонью по лбу и нащупала котелок.

Все как в тумане…

События недавнего прошлого постепенно воскресали в памяти. Вот Дик пригласил ее на бал, вот Мирабель взбеленилась, гадко пошутила, унизила. А дальше…

Лика, не веря, замотала головой и издала низкий, гортанный звук, нечто среднее между криком и стоном. Тело ее сотрясала крупная дрожь. Нет, она не могла, она ни за что не причинила бы вред Мирабель! Да и как, если Лика толком не практиковалась, до вчерашнего дня ничего не знала об обратной магии. Однако факт оставался фактом – жизнь постепенно утекала из Мирабель. Оттеснив Лику, над ней столпились сокурсники. Быстро сориентировавшись, парни подхватили Мирабель и понесли в лазарет. В дверях они столкнулись с опоздавшим Адамом Гибердом. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить всю серьезность положения.

– Кто это сделал? – рыкнул он, обведя взглядом притихших студентов. – Кто применил обратную магию?

– Это Скотт! – пискнула Йенифир.

Через мгновения ее слова подхватили остальные:

– Это Лика Скотт, Скотт ее убила!

Гиберд чиркнул взглядом по лицу девушки, словно ножом полоснул.

– Не ожидал от вас! – едва размыкая губы, процедил он и указал на дверь: – За мной к ректору!

Над головой Лики карающим мечом нависло отчисление. И все из-за!.. Собственно, что на нее нашло, какой демон нашептал прибегнуть к обратной магии? Хотя теперь это неважно. Ректор не поверит детским заверениям: «Я не хотела!»

– С Мирабель все будет хорошо? – с надеждой спросила Лика. – Она ведь не умрет?

На последнем слове голос дрогнул, сорвался.

К глазам подступили слезы. Лика хлюпнула носом. Она не убийца! Создатель сущего, неужели Лика превратится в такую же, как Раян Энсис? Вдруг он заразил ее спорами зла, такое возможно? Но как Лика ни пыталась свалить вину на другого, факты упорно твердили: именно она применила роковой «Аквир», Раяна рядом не было.

Преподаватель лишь чуть громче повторил:

– К ректору, Скотт!

Понурившись, Лика сгребла конспект в сумку, закинула ее на плечо. Поколебавшись, прихватила котелок как вещественное доказательство. Вряд ли ей дадут хоть слово сказать, но пусть будет. Все равно пришлось бы сдать завхозу по обходному листу.

Ставшие ватными ноги шаркали по полу. Гиберду приходилось постоянно поторапливать ее, но Лика не могла идти быстрее. Что-то внутри нее оборвалось, может, ниточки, соединявшие туловище, руки и ноги.

Перед мысленным взором стоял образ сползающей на пол Мирабель. Лика успокаивала себя, твердила, что ее слабенького дара не хватило бы для убийства, только из желудка уже поднималась горечь, шипастым ошейником сжимала горло. Девушка сопротивлялась, загоняла подальше страшную мысль, но та упорно возвращалась. Она убила Мирабель.

Лика смутно помнила, как продела путь от алхимической башни до административного корпуса. Не заметила, что распогодилось, потеплело. Увы, даже июльскому солнцу было бы не под силу растопить ее оледеневшие внутренности.

«Я стала как Энсис, меня заберут в Тайную канцелярию».

Именно этого она боялась больше всего – не отчисления. А еще всем сердцем желала Мирабель выкарабкаться. Пусть бы дальше над ней издевалась, играла принцессу, лишь бы жила.

Утонувшая в мрачных мыслях Лика едва не врезалась в ограду садика. Пришлось Гиберду взять ее за руку и направить в нужном направлении. Распахнув входную дверь, он посторонился и с едкой вежливостью произнес:

– Прошу, Скотт!

И тут же пригрозил:

– Надумаете бежать, сейчас или потом, сделаете только хуже!

Чего-чего, а бежать она точно не собиралась. От себя все равно не уйдешь.

– Мне… мне очень жаль. Я не хотела!

Глупые, жалкие слова! Разумеется, преподавателя они не проняли, зато Лика немного облегчила душу.

* * *

В приемной ректора пахло мятой и кожаным диваном. Тем самым, на котором девушка ерзала в ожидании приговора. Гиберд уже вошел в кабинет, скоро придет ее очередь.

Секретарь Бранцеля, Мона Сора, с сочувствием посматривала на Лику, даже предложила ей чаю. Когда же та скромно отказалась, укоризненно заметила:

– Чай в вашем случае как лекарство. На вас лица нет!

Лика с горькой усмешкой подумала, что, если на ком и нет лица, так это Мирабель.

Сердце кольнуло, зияющая в нем рана заныла, словно в ней провернули ржавый нож. Лика отвернулась, уткнулась лбом в стену.

Зря Раян свел клеймо, она его заслужила.

– С инвентарем к милорду, пожалуй, не стоит. Отставьте здесь. Если все хорошо, обратно заберете. Нет – другим пригодится.

Невозмутимая Мона отобрала у нее котелок и положила на стол, на стопку бумаг. За время многолетней службы в качестве секретаря ректора она навидалась всякого и разучилась удивляться. Подумаешь, котелок! После громкого во всех смыслах увольнения Раяна Энсиса ей пришлось чистить шторы от осколков стекла и выгонять из приемной потревоженных всплесками магического фона духов. Это сейчас Раян превратился в равнодушного циника, а тогда был весьма темпераментным мужчиной. Во всех смыслах этого слова. Мона с улыбкой вспомнила женские трусики, которые как-то случайно обнаружила в ректорском кабинете – торчали из ящика стола. Ящик она, разумеется, задвинула, ничего о находке не рассказала. Да и зачем, если и так понятно, кому они принадлежали – невесте. Именно она Раяна и погубила. К счастью, только в переносном смысле – специалисты Тайной канцелярии вовремя подоспели.

Отогнав воспоминания о том трагическом дне, Мона поправила очки и таки сделала чай. Станет Лика пить или нет, ее дело.

– Я сюда немного мятного ликера капнула.

Мона с мягкой улыбкой протянула поникшей студентке дымящуюся чашку. Лика вызывала в ней материнские чувства. Своих детей у Моны не было: не сложилось. Некрасивой девушке без приданого сложно найти мужа, приходится много работать, чтобы скопить хоть что-то. Потом внезапно просыпаешься, а молодость ушла, никому ты не нужна.

– Спасибо.

Лика обернулась на голос, робко потянулась за чашкой.

– Осторожно, не обожгитесь, милая!

Лика против воли улыбнулась.

Секретарь – добрая женщина. А вот ректор вряд ли.

Она успела выпить половину чашки и немного успокоиться, когда на пороге кабинета возник Бранцель.

– Скотт? – поманил он.

Лика с сожалением поставила чашку на диван. Как же ей не хотелось покидать уютную приемную, где хозяйничала понимающая Мона! Но делать нечего, Лика действительно виновата и должна понести наказание.

– Все будет хорошо! – подмигнула ей напоследок Мона и забрала чашку.

«Хорошая девочка, если и напроказила, то явно по неопытности», – пронеслось у нее в голове. Уж в чем-чем, а в людях Мона разбиралась, возраст и опыт обязывали.

Прежде Лике не приходилось заходить дальше приемной. Училась она сносно, распорядка не нарушала. Несмотря на нарастающую тревогу, скрутившую желудок в бараний рог, Лика робко огляделась: любопытно же!

Говорят, по комнате можно многое сказать о человеке. В таком случае ректор жуткий зануда и консерватор. А еще любит хвойный одеколон, вылил на себя не меньше флакона. «Если я пробуду в кабинете больше пяти минут, возненавижу лес», – пронеслось в голове Лики. Вроде, запах приятный, но с каждой минутой раздражает все больше. Или дело не в аромате, а обстоятельствах? В любом случае ректор мог бы умерить любовь к парфюмерии.

Никаких личных безделушек, сплошь казенная мебель. Над рабочим столом – портрет короля.

Владелец подобного кабинета в положение не войдет, сразу выставит вон с вещами.

Для себя Лика решила: она не станет оправдывается, расскажет все, как есть.

Гиберд верным псом замер возле кресла начальника. Высокий, темноволосый, с острым носом, он напоминал ворона. Одевался всегда небрежно, но хотя бы не в черное. Зато ректор – полная противоположность подчиненному. Такому хоть сейчас на прием! Едва заметно отливавшие рыжиной волосы Бранцеля были идеально уложены. Из-под канареечного жилета кокетливо выглядывал фиолетовый шейный платок. Темно-серый брючный костюм уравновешивал буйство красок. Лицо… Обыкновенное лицо, приятное, в меру мягкое, в меру мужественное. Природа не надела Георга Бранцеля какими-то яркими чертами. В этом он походил на занимаемый кабинет.

– Итак, я вас внимательно слушаю!

Лика задумалась: с чего бы начать? То ли со вчерашнего дня, то ли с сегодняшнего помутнения рассудка. В итоге тоже выбрала краткость:

– Я по неосторожности убила свою сокурсницу.

– По неосторожности? – скептически поднял брови Бранцель. – Насколько мне известно, просто так, случайно к обратной магии не прибегают.

Его ровный тон удивлял. Разве ректор не обязан кричать, поносить ее последними словами? А он сидит, пристально смотрит, перекатывает между пальцев карандаш. Гиберд, и тот выглядел взволнованным. Хотя он рядовой преподаватель, тогда как Бранцель – ректор, ему по должности положено сохранять спокойствие в любых ситуациях.

Лика тяжко вздохнула.

– А у меня вышло случайно. Я рассердилась. Понимаю, это недопустимо, и я готова…

Договорить она не успела.

В приемной послышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Потом под громогласное: «Мне плевать, я все равно войду» дверь распахнулась, явив Раяна Энсиса. Он ворвался в кабинет, оттеснив пытавшуюся помешать проникновению Мону, и прямиком направился к ректору.

– Отпустите студентку! Никого она не убивала. Пострадавшая девчонка жива и умирать не планирует. Калекой тоже не станет, отделалась легким обмороком.

– Но… – пробормотал обескураженный Гиберд. – Я собственными глазами видел! По-вашему, я не способен отличить обморок от предсмертной летаргии?

– Нет! – Раян полоснул по нему предостерегающим взглядом: молчи! – Я в курсе ваших способностей, Адам. Если запамятовали, именно я нанял вас на работу. Вы хороший алхимик, но абсолютный профан в других видах магии.

Преподаватель намек понял, благоразумно прикусил язык.

– Так что, Георг, заканчивайте с бесполезными истязаниями. Лучше дайте втык нерадивым подчиненным, которые не умеют толком определить дар и зачисляют студентов на неправильные факультеты. А потом вы удивляетесь несчастным случаям и низкой успеваемости! – Раян возвел очи горе. – Чего вы ждали, если в академии больше не учат управлять своим даром? Студентка, положим, виновата, но не меньше вашего.

Бранцель нервным движением поправил шейный платок, сначала затянул, затем ослабил узел и ровным, спокойным голосом приказал:

– Господин Энсис, прошу, обождите меня в приемной. Я скоро закончу, и мы…

– Нет.

Ректор нахмурился. Наверное, он ослышался?

– Нет, – столь же непреклонно повторил магистр. – Я останусь. А вот Адам выйдет.

Мужчины переглянулись. Гиберд робко сделал шаг к двери и остановился, не зная, кому подчиниться: новому или старому начальнику.

– По какому праву вы командуете в моем кабинете? – взорвался Бранцель.

Напускное спокойствие покинуло его. Всему есть предел! По щекам загуляли желваки. Злосчастный платок полетел на стол, только чудом разминулся с чернильницей, а то прощай, дорогой шелк!

– Вашем? – поднял брови Раян. Чужой приступ ярости его не впечатлил. – Если только временно. Мы оба знаем, по какой причине вы здесь. Ваш дядюшка…

– Хватит! – покраснев, выпалил ректор и шипящим шепотом напомнил: – Здесь студентка!

– Я в курсе.

Раян откровенно издевался. Лике удалось перехватить его взгляд – глаза магистра смеялись. Он получал темное, извращенное удовольствие от происходящего, явно бил по больному. И преуспел: даже Лика задумалась, как связаны дядюшка и должность ректора.

– И все же, – прочистив горло, Бранцель взял себя в руки и тяжело откинулся на спинку кресла, – я предпочел бы перенести наш разговор. Чрезвычайно рад, что пострадавшей студентке стало лучше, однако это не отменяет наказания для…

Он вопросительно глянул на Гиберда, и тот услужливо подсказал:

– Скотт. Провинившуюся зовут Лика Скотт. Студентка третьего курса факультета стихийной магии.

– Какой угодно, только не стихийной! – презрительно фыркнул Раян.

Дождавшись, когда взгляды собравшихся сфокусируются на нем, он соизволил пояснить:

– Я которую минуту пытаюсь вдолбить в ваши пустые головы, что у девушки совсем другая специализация. То, что вы записали ее в стихийницы, – ваши проблемы. Она ведь применила «Аквир», верно?

Гиберд брезгливо передернул плечами:

– Я не разбираюсь в ваших штучках!

– А жить, небось, любишь? – зло прокомментировал Раян.

Преподаватель уступил. В некоторых случаях с магистром лучше не спорить.

– «Аквир», конечно, – сам себе ответил Раян.

Добившись своего: молчания и внимания, – он расслабился, отрешенно, будто уйдя в другие миры, смотрел перед собой. Лицо разгладилось, линия рта стала мягче, и Лика с удивлением поняла, что Раян Энсис вовсе не стар и страшен. Положим, до прекрасного принца ему было по-прежнему далеко, в двадцатилетнего юношу он тоже не превратился, но ненадолго стал другим. Осталась пластика вампира, все так же таинственно блестели необычные глаза, но изменились рождаемые ими чувства. Раян больше не отталкивал, наоборот, притягивал. При иных обстоятельствах… Лика со стыдом отогнала глупую мысль, но она упрямо вернулась. При иных обстоятельствах Лика хотела бы, чтобы Раян Энсис пригласил ее на танец. С таким кавалером она не осталась бы без внимания. Куда там Дику!

«Может, попробовать?» – мелькнула в голове очередная шальная мысль. Дождаться «белого танца», подойти и попросить. Вряд ли кто-то еще отважится. Не иначе пережитое потрясение так на нее подействовало. Прежде Лика и не помышляла о танцах с преподавателями.

– Так вот, – подвел итог Раян, – ни одна, даже самая талантливая стихийница не смогла бы полноценно овладеть заклинанием за одно занятие. У половины потока вообще ничего не вышло. Не с живым существом, как у Скотт, с полом. Они не могли связать части заклинания, а она, – он кивком указал на Лику, – справилась. Причем в сложной эмоциональной ситуации, без моей помощи и подсказок. И после этого вы, милорд, все еще утверждаете…